Текст книги "Граф-пират"
Автор книги: Джулия Энн Лонг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Глава 2
Верная своему обещанию, леди Перегрин с помощью, кузена своего мужа, который уже был представлен лорду Лавею и лорду Флинту, устроила их знакомство. Кузен поспешил уйти, как только стало ясно, что джентльменам придется пригласить дам на танец.
Зазвучала веселая мелодия вальса, и по залу закружились пары.
Лорд Лавей покорно поклонился Вайолет и леди Перегрин.
– Я был бы счастлив, если бы вы оказали мне честь и…
– С радостью, лорд Лавей, – спокойно перебила леди Перегрин и подала ему руку.
Ее рука застыла в воздухе, синие карл ни на браслете мерцали в свете люстры. Все с удивлением, а Вайолет еще и с обидой, смотрели на нее.
Леди Перегрин с самодовольным видом приподняла бровь.
К несчастью для себя, Лавей был джентльменом, поэтому взял ее руку и повел за собой.
Вайолет смотрела на них, закипая от гнева.
– Мисс Редмонд?
«Лавей». Именно это слово прокричала цыганка. И не случайно человек с таким именем появился в зале, когда она уже готова была умереть со скуки.
– Мисс Редмонд? – повторил голос.
Она вздрогнула и обернулась.
Высокий граф поклонился ей, протянул руку и выжидающе приподнял бровь.
Она быстро осмотрела его, и ей на ум снова пришло сравнение с гранеными драгоценными камнями. Его лицо было словно выточенным: высокие скулы, твердый упрямый подбородок, высокие и густые брови, сильно выступающий нос, красивые, четко очерченные губы. Определенно индеец. Вайолет была уверена, что у него в роду были индейцы. По цвету кожи он совершенно не походил на англичанина и уж тем более на человека с отличной родословной: его кожа была золотистого цвета и на солнце скорее, могла стать темнее, нежели загореть.
Однако граф умел танцевать вальс.
Когда он уверенно и бережно взял руку Вайолет, а другой рукой приобнял ее за талию, у нее на мгновение перехватило дыхание, словно она оказалась в невесомости. Граф обладал какой-то скрытой силой, которой хотелось противиться и в то же время сдаться на ее милость, и, конечно, Вайолет предпочла первое.
Проклятие! Ей так нужно было познакомиться с Лавеем.
Она заглянула за плечо графа и перехватила торжествующий взгляд леди Перегрин, и тут же они сделали поворот.
А Вайолет сердито уставилась на ее спину.
– Я не кусаюсь.
Низкий голос графа раздался у самого ее уха.
Вайолет вздрогнула.
– Прошу прошения?
Он очень забавно говорил: властный голос, невнятное американское произношение, однако в конце фраза всегда звучала, четко, совсем как у британца аристократического происхождения. «Р» было мягче, будто переливалось. Он, наверное, впитал в себя мелодии языков тех стран, где побывал.
– Нет, просто мне было необходимо удовлетворить свое любопытство.
– Узнать, сколько у меня может быть глаз?
– Я довольно быстро это поняла, благодарю.
– А, так вы смотрели мимо меня. Теперь я понимаю. – В голосе графа прозвучали нотки изумления. – Как называется вечер, когда можно дать волю дурным манерам?
Последние слова он произнес почти про себя.
Вайолет редко теряла дар речи, так что для нее это было нечто новое. Она молча смотрела на него.
Она оказалась права насчет его глаз: живой ярко-синий цвет безоблачного неба с темным ободком. У него были густые ресницы с чуть позолотившимися от солнца кончиками, от уголков глаз разбегалось по три морщинки, будто лучики, которые Вайолет рисовала в детстве. Наверное, он привык прищуриваясь смотреть вперед, стоя на палубе.
– А вы не сочли, что невежливо намекать на мой дурные манеры? – резковато спросила она.
Это его только развеселило.
– Полагаете, мне интересно знать, интересно ли вам?
Вайолет моргнула. Что он за человек?
Брови графа приподнялись. Он будто вызывал ее на словесный поединок. Однако вид у него по-прежнему оставался сдержанным и чуть отстраненным. Он словно и не надеялся, что она сможет сказать что-нибудь остроумное.
У Вайолет были изысканные манеры, она знала, как себя вести, поэтому решила, что должна приложить хотя бы небольшое усилие и очаровать его. В конце концов, он был графом, капитаном судна, и, возможно, сумеет что-нибудь рассказать ей о мистере Лавее.
– Как вам нравится в Англии, сэр?
Он коротко рассмеялся.
Вайолет рассердилась.
– Я не собиралась показаться остроумной.
– Значит, это был просто заурядный вопрос? – вежливо осведомился он.
– Я никогда в жизни не была заурядной, – немало удивившись, возразила Вайолет.
На повороте он чуть наклонился к ней, и они сделали грациозный круг. Она как будто бы села в колесницу и теперь неслась вперед с головокружительной скоростью. Он притянул ее чуть ближе, чем дозволялось. Вайолет ощутила запах крахмала и еще чего-то резкого и свежего, наверное, мыла и, возможно, одеколона. Перед глазами у нее был галстук такой необыкновенной белизны, какой она видела лишь у лорда Аргоси, и внезапно ее ошеломили сила и мощь этого человека.
– Докажите, – прошептал он ей на ухо.
И тут же он выпрямился, вновь стал галантным и безупречно вежливым. Они кружились под знакомую мелодию, но Вайолет уже почти не узнавала ее.
Она была поражена.
У нее было такое чувство, будто граф просто развлекается. Он смотрел прямо на нее, но его взгляд блуждал где-то далеко, хотя они двигались в такт музыке, а его твердая теплая рука покоилась на ее талии. Скорее всего, он уже раскусил ее, сделал выводы и почти перестал о ней думать, а теперь лишь забавлялся вопросами, словно перед ним детская игрушка, которая только качается и пищит, а он хочет узнать, способна ли она на большее. Он желал занять себя во время вальса, который ему пришлось терпеть.
– У нас принято, чтобы джентльмен развлекал свою даму во время танца. Возможно, вы слишком долгое время провели в плавании и забыли об этом, – с легкой иронией ответила Вайолет.
Граф изобразил насмешливое раскаяние.
– Возможно, вы правы. Наверное, во время своих походов я стал дикарем.
Она сузила глаза. Он спокойно встретил се взгляд.
Несколько секунд они молча двигались в такт музыке.
– Невежливо подслушивать, – наконец сказала Вайолет.
– А я и не подслушивал.
– Все равно невежливо подсылать шпионов, чтобы они подслушивали разговор. Это ведь очевидно.
Граф развеселился. Его глаза засияли, рука сильнее сжала ее талию – совершенно поразительное, новое ощущение возникло у нее.
– Не уверен, что «невежливо» – подходящее слово. По правде говоря, это вышло совершенно случайно. Но поскольку вы большой знаток этикета, прошу, освежите мою память. Насколько вежливо сплетничать?
– Сплетничали обо мне, – чуть подумав, ответила Вайолет, опустила ресницы и улыбнулась.
От этой чарующей улыбки другие мужчины были готовы броситься перед ней на колени. Обычно на следующий день ей присылали букеты из оранжереи.
Граф не остался равнодушным. Блеск в его зрачках был тому доказательством.
– Но вы же совершенно невинны, мисс Редмонд.
Его голос звучал необычайно мягко. Губы дрогнули в ироничной усмешке, одна бровь чуть поползла вверх. На этот раз его слова таили угрозу, он словно говорил; «Не докучайте мне».
Если это был конкурс кокетства, то граф только что передал ей эстафетную палочку.
Вайолет ощутила знакомое волнение, когда на нее внезапно накатывала волна безрассудства. Ей не часто удавалось противиться этому зову.
Она приподнялась на цыпочки и прошептала эти слова прямо ему в ухо. Она была так близко, что он мог ощутить ее аромат и почувствовать горячее дыхание. Благодаря близости теплого тела и Вайолет снова вдохнула его пьянящий запах: резковатый, чистый.
– А вы как думаете, сэр?
Впервые с начала вальса он внимательно посмотрел на нее.
Но Вайолет все еще не была уверена, хочет ли она этого. Все равно что слишком долго держать в руках что-нибудь горячее. У него был пронзительный взгляд, и ничего похожего на мольбу, которую она так часто читала в глазах других мужчин. Он изучал ее с определенной целью. Его взгляд скользнул по ее глазам, губам, декольте; он изучал ее как женщину, отчего Вайолет почувствовала вдруг как участилось ее дыхание; и одновременно она еле сдержала желание влепить ему пощечину.
И тут он улыбнулся далекой, почти снисходительной улыбкой, и когда они поменялись местами, поднял глаза.
Его взгляд снова стал застывшим.
От пристального, оценивающего взгляда не осталось и следа – так маленький мальчик забывает об игрушке, как только его позовут обедать.
Подбородок графа словно превратился в камень, рука, обхватившая ее талию, была напряжена. Он сжал пальцы Вайолет чуть сильнее дозволенного.
Что он мог такого увидеть?
Она попыталась высвободить руку. Он рассеянно разжал пальцы.
– Мисс…
Он бросил на нее небрежный взгляд и тут же снова принялся смотреть в ту сторону, где перед этим узрел нечто интересное.
Неужели он успел забыть се имя? Вайолет сжала зубы, чтобы не раскрыть рот от изумления.
– Редмонд, – нарочито ласковым тоном напомнила она.
– Конечно, – примирительно ответил он.
Еще раз коротко взглянул на нее, словно успокаивая. А потом снова отвел глаза, Вайолет видела такой взгляд у лисицы, прежде чем та бросилась на мышь и не начала трясти ее, пока не сломала шею.
– Кажется, я знаком с тем джентльменом, что танцует с дамой в желтом. Если не ошибаюсь, его зовут мистер Хардести. Вы его знаете?
Вайолет удалось проследить за направлением его взгляда, рискуя вывихнуть шею.
Ее руки в перчатках похолодели. Он смотрел на ее брата Джонатана.
– Вы имеете в виду мистера Джонатана Редмонда? Это мой брат.
Граф пристально взглянул на нее. От выражения его лица она чуть не задохнулась, словно он с силой толкнул ее в грудь.
Она почувствовала, как он усилием воли пытается подавить напряжение. Ему это удалось.
– Ваш брат, Джонатан Редмонд, случайно, не торговец? – мягко осведомился граф, – Не капитан судна?
Даже танцуя, он ухитрялся не отрывать взгляда от Джонатана. Раз-два-три, раз-два-три… Вайолет почувствовала себя лишней. Граф просто использовал ее, чтобы преследовать Джонатана в зале.
Однако тот, подобно всем привлекательным, богатым и многообещающим мужчинам его возраста, был убежден в своей неотразимости и продолжал непринужденно болтать со своей партнершей, которая лучезарно улыбалась ему.
– Боже правый, конечно, нет, сэр! Джонатан живет вместе с нами в Пенниройял-Грин и в Лондоне. Развлекается он в столице и Суссексе, и если бы когда-нибудь был на палубе корабля, то не переставал бы этим хвастаться. Джонатан никогда не проявлял интереса к морскому делу. Возможно, сегодня вечером вас ему представят. При ближайшем рассмотрении вы поймете, что он совсем не похож на мистера Хардести.
Вайолет старалась разубедить графа и защитить Джонатана.
Граф хранил молчание.
На мгновение она будто ощутила себя кораблем, влекомым по волнам. И хотя она всегда страстно искала новых ощущений, это не пришлось ей по вкусу?
– Он не просто напоминает мистера Хардести, – пояснил Флинт, словно перед ним был неразумный ребенок. – Они могли бы быть близнецами.
Разговор становился тягостным. Вайолет хотела было отнять руку, но он крепко сжал ее, словно только он один мог позволить ей уйти.
– У Джонатана нет брата-близнеца, сэр, – сухо заметила Вайолет.
Через плечо она оглянулась на Лавея, с которым ей предстояло танцевать после, и с облегчением заметила, что вальс вот-вот закончится, а на лице леди Перегрин совсем не сердитое, а довольное выражение.
– Мистер Хардести тоже моряк?
Граф медлил с ответом.
И снова он рассеянно улыбнулся. Странно, но от этой улыбки по спине Вайолет пробежали мурашки.
– Можно и так сказать.
Вайолет поняла, что дальнейшие расспросы о мистере Хардести ни к чему не приведут.
Внезапно граф потерял всякий интерес к разговору.
– Вы надолго в Лондоне? – поинтересовалась она.
– На рассвете вернемся на корабль и отчалим вскоре после восхода солнца, – коротко пояснил он.
– И направляетесь вы…
– В Гавр, – последовал краткий ответ.
К счастью, через несколько мгновений вальс закончился. Граф элегантно поклонился – само воплощение изящества, Вайолет сделала реверанс, и он без всякого сожаления передал ее мистеру Лавею, словно перед ним была миска супа.
Краем глаза Вайолет видела, как он поклонился леди Перегрин и принялся танцевать с ней.
Леди Перегрин быстро обернулась к Вайолет и незаметно постучала кончиком пальца по зубам, словно говоря: «Они у него все на месте!»
Вайолет сомневалась, что граф вспомнит ее имя.
Глава 3
По сравнению с графом месье Лавей был само очарование.
Сначала они молча восхищались друг другом. Во внешности Лавея не было ничего необычного: вьющиеся темно-золотистые волосы, узкие серые глаза, орлиный нос, изящно очерченный рот, широкие плечи. Он не был так строен, как граф, но и тучным его не назовешь. Он был высокого роста, но не великан.
Это был привлекательный мужчина, словно глоток свежести после зловеще сгустившихся туч во время беседы с графом. Лавей казался слегка усталым и сдержанным. Возможно, во время революции он стал свидетелем казней своих родственников.
– Как вам нравится Лондон, лорд Лавей? – спросила Вайолет. Вполне безобидное начало разговора, но ничего банального. – Вы давно здесь?
– Мы причалили две недели назад. Но странное дело, мисс Редмонд, теперь я сожалею, что завтра нам придется отплыть.
Его тон был беззаботным, но в голосе слышалась страсть. Эти слова напрямую относились к Вайолет. Глаза лорда Лавея блеснули. Вайолет довольно кивнула и слегка улыбнулась ему: «Хорошее начало».
Взгляд месье Лавея оживился.
– А прежде вы были в Лондоне, месье Лавей?
– Да, за много лет до начала войны, но при других обстоятельствах. Сейчас мы выполняем поручение короля, а также должны взять на борт дипломата, служившего в Испании. И, конечно же, мы развлекаемся на званых вечерах и балах, потому что не каждый день капитан становится графом.
Вайолет улыбнулась:
– Наша семья счастлива праздновать награждение графа этим титулом.
Это было не совсем так, но Вайолет знала, что сказать, чтобы установить с собеседником дружеские отношения, пока они не сойдутся достаточно близко и не станут откровенны друг с другом. Она всего дважды в жизни слышала, как ее отец ругался: когда Колина Эверси не повесили и когда он узнал, что новым графом будет капитан Ашер Флинт. Однако обычно в разговоре с мужчинами Вайолет избегала быть откровенной.
Будучи любительницей испытывать людей и рисковать, она намеренно задала следующий вопрос:
– Вы, случайно, не знакомы с мистером Хардести, лорд Лавей?
И опять это имя вызвало то же странное молчание.
– А вы, мисс Редмонд?
Голос лорда Лавея звучал уже не так тепло.
– Просто граф решил, будто мой брат Джонатан на него похож, и сказал, что мистер Хардести тоже моряк.
Вайолет не стала рассказывать, как на самом деле повел себя граф, однако, судя по горькой улыбке Лавея, он догадался сам.
– Вот как? Интересно. Дело в том, что мы в последнее время только о нем и думаем, и неудивительно, если граф видит Хардести повсюду. Но я полагаю, он не желал нанести оскорбление вашему брату.
– Тогда мне хотелось бы узнать, что вы считаете: оскорблением.
Месье Лавей улыбнулся:
– Чтобы вас успокоить, скажу, что, по слухам, мистер Хардести само воплощение обаяния. С ним приятно оказаться за одним столом во время ужина, как мне однажды посчастливилось. Его манеры и речь необычайно утонченные, он определенно получил блестящее образование, хотя для меня остается загадкой, где он добыл свое состояние и где научился вести такую блестящую беседу. Он прекрасно осведомлен обо всем, что касается торговли. Его видели во Франции, Бельгии, Португалии, Испании и Марокко. В основном он привозит товары из Вест-Индии и с Кубы.
– Похоже, замечательный человек. И все же у меня такое впечатление, что вы не встретите его с распростертыми объятиями.
Лавея поразила проницательность Вайолет, и он приподнял брови, однако отвечать не спешил.
– Думаю, нет ничего страшного, если я вам скажу. Мы полагаем, что этот мистер Хардести на самом деле человек по прозвищу Кот. А он, как бы это помягче сказать, капитан судна – другими словами, пират.
Боже! Вайолет в изумлении замолчала. Она не ожидала, что слова Лавея произведут на нее такое впечатление.
Однако она редко вела себя разумно.
– Но что пират может делать на балу?
– Мисс Редмонд, я уверен, Кот рискнет быть повешенным, если ему выпадет возможность потанцевать с вами. Возможно, именно по этой причине они посещает балы.
Вайолет рассмеялась и удивленно покачала головой. Комплимент был таким безупречным и неожиданным, что от ее скуки не осталось и следа. Чуть заметный французский акцент был столь же приятен для слуха, как звуки менуэта из соседней комнаты.
Ободренный, Лавей продолжал:
– У нас есть некоторые доказательства того, что мистер Хардести и Кот могут быть одним и тем же лицом. Мистер Хардести, по-видимому, богат, однако разве за это его можно судить? Многие успешные торговцы нажили себе состояние.
– Я не стала бы осуждать человека за богатство, лорд Лавей.
Он улыбнулся, и его золотистые брови чуть дрогнули.
– Мы, то есть лорд Эрдмей и команда «Фортуны», получили от английского короля задание поймать Кота.
– Наверное, это опасно, – польстила Вайолет.
Несмотря на то что они все время двигались под музыку, Лавей умудрился пожать плечом и нечего не ответил – слишком по-французски.
– Но почему пирата назвали Котом?
– Говорят, так он представляется, когда захватывает корабли. Возможно, потому, что он приближается к ним с несколькими соратниками и внезапно нападает из тумана или посреди ночи. Говорят также, что он не присягал на верность ни одному королю. А когда ему что-то нужно, он само очарование, словно мурлыкающая кошка у ваших ног. Дамы уверяют: у Хардести нет сердца, – но он легко завоевывает и разбивает их сердца. Однажды он появился из небытия, как приблудный кот, и принялся грабить суда. Не знаю, мисс Редмонд, почему люди любят давать пиратам прозвища. Так и рождаются легенды. А сами пираты не возражают.
По крайней мере, мистер Лавей запомнил ее имя.
Тут Вайолет поняла, что графа и леди Перегрин не видно в зале, и подумала, уж не удалось ли той уединиться с ним, чтобы проверить свое предположение насчет величины его бедер.
Кажется, Вайолет искала графа взглядом.
Она сразу же отбросила эту мысль.
К счастью, она заметила Джонатана, танцующего с миниатюрной блондинкой в муслиновом платье. У него был скучающий вид типичного Джонатана: даже отдаленно не напоминающего пирата.
– А что натворил этот Кот?
– Мы полагаем, что он в течение одного года взял на абордаж несколько торговых кораблей, похитил ценные грузы, после чего потопил суда. На четырех из них капитанами были англичане. Последним кораблем оказался «Стойкий». Другими словами, он настоящий бич моряков, – решительно произнес Лавей.
– Поимка пиратов – любимое занятие графа?
– Его любимое занятие – совершать невозможное. Поэтому он и стал графом, – коротко ответил Лавей. – И именно поэтому король и поручил ему это задание.
– Я слышала, он совершил какой-то подвиг, за что его и наградили титулом.
– Вы правы.
Мистер Лавей воздержался от объяснений, но, кажется, разговор его развеселил.
– Зачем пирату посещать балы по вечерам, а потом выходить в море и топить суда?
Лавей снова пожал плечом.
– Власть? Деньги? Дурная слава? Месть? Кто знает. Конечно, он бы никогда не пустил ко дну корабль, если бы знал, что вы на борту.
Они довольно улыбнулись друг другу, между ними установилось полное взаимопонимание. Серые глаза Лавея потеплели; этот блеск был знаком Вайолет, но все же в нем было что-то необычное, французское. Его глаза, руки, само его присутствие отчего-то оставляли ее равнодушной в отличие от графа.
А вот и он! На его лице застыла вежливая улыбка, и он с сонным и чуть изумленным видом слушал болтовню леди Перегрин, словно перед ним была говорящая собачка или нечто причудливое. На самом деле он не обращал на нее внимания. Вайолет стало почти жаль его.
– Мы обязательно найдем Кота, – сказал Лавей уверенным, надменным тоном, специально, чтобы привлечь ее внимание.
– Отчего вы так уверены?
Лорд Лавей помедлил, а потом улыбнулся. У него была красивая непринужденная улыбка – возможно, именно так улыбались в течение долгих веков его предки, – но в ней не было тепла. Она напомнила Вайолет об отце, который считал, что он сможет добиться всего или скрыть все лишь благодаря своему влиянию и знатности.
– Капитан Флинт никогда не преследовал пустых целей. У графа Эрдмея много причин найти Кота живым или мертвым. И он обязательно добьется своего.
Возможно ли, чтобы в словах Лавея была скрыта ирония? Или это французский акцент придавал его тону чуть ироничный оттенок? Много может быть причин…
И вновь по спине Вайолет пробежали Мурашки от смутного беспокойства и восторга. Ей хотелось понять истинный смысл сказанного, развернуть слова, как подарочную обертку, развеять скуку.
Возможно, именно поэтому цыганка и выкрикнула имя Лавея. Он нравился Вайолет, но она знала, что не сможет влюбиться в него. Любовь сопровождалась всплесками эмоций и утратой гордости, а в ее семье еще и различными бедствиями и серьезными последствиями.
Но Вайолет никогда прежде не встречала мужчин, подобных этим двум. А ведь завтра они покинут город.
– А Кот может быть сейчас в Лондоне?
– Вам нечего опасаться, мисс Редмонд. «Оливии» нет в порту.
Вайолет наконец поняла значение слов «время остановилось». Для нее время по крайней мере замедлилось.
Слова Лавея эхом отдавались у нее в голове. Сначала она решила, что неправильно его поняла. Но потом все факты выстроились в стройную цепочку и молниеносно пронеслись у нее перед глазами, словно она летела с большой высоты. И тут у Вайолет помутилось в глазах. Она покачнулась, Лавей крепче обхватил ее, и плавный ритм танца не был нарушен.
– Мисс Редмонд? – В его голосе звучало искреннее участие. – Прошу меня извинить. Возможно, нам стоит поговорить о более приятных вещах? Когда постоянно находишься в мужской компании, забываешь, о чем беседовать с дамами.
Бедняга, он решил, что у нее слабые нервы.
Вайолет подняла глаза. Ей казалось, у нее отнялись ноги.
– Наоборот, вы очень развлекли меня сегодня, – живо произнесла она. – Я просто оступилась в новых туфлях. Боюсь, я не расслышала названия корабля Кота. Что-то интересное…
У нее появилось неприятное предчувствие в ожидании ответа. В ушах звенел голос цыганки, выкрикивающей имя Лавей, сердце отчаянно колотилось, и Вайолет лихорадочно раздумывала о причудливых путях судьбы и о том, что ей теперь делать.
– Согласен, ведь это женское имя. Его корабль называется «Оливия», мисс Редмонд. Возможно, эта женщина разбила его сердце. Если оно у него, конечно, было.
Дрожа от нетерпения, Вайолет учтиво поклонилась и обменялась любезностями с лордом Лавеем, снова выразившим сожаление по поводу своего столь короткого пребывания в городе.
После этого она побежала, или почти побежала. Подхватив подол платья, Вайолет ловко лавировала между танцующими парами и собравшимися посплетничать гостями. На ее лице застыла улыбка. Подошвы туфель скользили по полу.
Нет, нет, нет! Лайон не мог совершить такой глупый поступок. Глупый или необычайный?
Где, черт возьми, Джонатан? Быстро оглядев зал, Вайолет не заметила его среди танцующих, а Значит, он у чаши с пуншем или у двери в сад, чтобы удобнее было взять сигару, или ускользнуть на свидание, или перепрыгнуть через ограду и отправиться в клуб без ведома отца.
Вайолет резко остановилась, заметив его спину. Джонатан был типичный Редмонд, высокий, худощавый, но уже утративший ребячливую живость. Он действительно стоял рядом с чашей пунша и дверью в сад, удобно пристроившись за колонной и опираясь рукой о стену. Видимо, он кого-то или что-то загораживал.
Вайолет поняла, в чем дело, когда услышала смешок.
Она взглянула через плечо Джонатана на женщину: миниатюрная блондинка в простом белом муслиновом платье, большие глаза, маленький носик, чуть заметный неправильный прикус, придающий ей сходство с кроликом, приоткрытые в улыбке губы. Леди Уорем? Уор… Ее уже представили Вайолет, но она успела позабыть имя.
Где ее брат научился этому всему: небрежная поза, молчаливый, соблазнительный взгляд, слова, от которых женщина вспыхивала? Джонатан выглядел совсем как взрослый мужчина, каковым он себя и считал. Просто Вайолет редко видела, чтобы он вел себя как подобает взрослому мужчине.
– Джонатан, – тихо позвала она, остановившись рядом с ним.
Он не обернулся.
– Джонатан! – рявкнула Вайолет.
Джонатан подскочил на месте и сердито, уставился на сестру. В это мгновение он был так похож на Лайона, что Вайолет поняла: время не ждет и ей надо поторопиться. Так вот на что обратил внимание граф; и как только она этого не замечала?
– Вайолет, – сурово протянул Джонатан.
Украдкой оглянувшись на блондинку, он обратил на сестру взгляд, прямо говоривший «уходи».
– Прошу извинить меня за вторжение, – неискренне произнесла Вайолет. – Джонатан, ты знал, что джентльмена, который пришел с графом Эрдмеем, зовут Лавей?
На лице брата раздражение сменилось непониманием.
– Да, нас представили. Он довольно приятный, правда, несколько льстивый, и у него такие изысканные манеры. Можно подумать, он считает себя лучше других, но дело тут не в его словах или поступках. Я не уверен, можно ли доверять французам…
– Замолчи, Джон! Его зовут Лавей. Ты разве забыл, что случилось, когда мы недавно были у цыган?
– Зачем так кричать, сестричка?
Голос Джонатана стал снисходительным, и он улыбнулся леди Уортл… Леди Уортем, наконец-то!
Подлец! Джонатан решил покрасоваться перед дамой. Ему следовало бы получше знать Вайолет.
– Тебе вечно все надо повторять, Джон. Разве ты не помнишь? Цыганка крикнула мне «Лавей»? Та самая, что предсказала тебе десять детей.
Джонатан окаменел и встревожено посмотрел на сестру.
– Она помешанная, Вайолет, – быстро возразил он. – Это чистой воды безумие, и ты это знаешь.
– Возможно, у тебя будет десять детей.
– Прикуси язык.
– Возможно даже от леди Уортем, – злорадно добавила Вайолет.
Глаза леди Уортем стали похожи на блюдца, и в них появился мечтательный блеск.
Джонатан пришел в ярость.
– Никогда! Слышишь, никогда! Я не желаю залезать в петлю, а это лишь легкое развле… – Он зажмурил глаза, сообразив, что чуть не попал в ловушку сестры. – Черт бы тебя побрал, Вайолет! – прохрипел он.
Вайолет с сожалением покачала головой.
Джонатан оглянулся в тот самый миг, когда леди Уортем наконец закрыла рот и ее глаза зло сузились. Она с негодующим видом ринулась прочь, зацокав каблучками и даже не попрощалась с Редмондами.
Джонатан накинулся на сестру:
– Что ты наделала, негодница?
– Перестань. Ты сам только что сказал, что она лишь развлечение. Если сию же минуту ты сможешь вспомнить ее имя, я изображу досаду и помогу тебе снова добиться ее расположения.
Джонатан сердито смотрел на сестру, плотно сжав губы. Она улыбнулась ему.
Как обычно, Джонатан пытался выглядеть рассерженным, но не сумел совладать с собой и улыбнулся в ответ.
– Видишь ли, мне нужно упражняться во флирте, – пояснил он. – Иначе как я сумею превзойти самого Аргоси?
– Упражняться? Чтобы быть готовым встретиться с женщиной, которая подарит тебе десять детей?
– Довольно! – закричал Джонатан.
Вайолет успокаивающе коснулась его рукой.
– Джонатан, послушай меня. Клянусь, это очень важно. Французского джентльмена, явившегося с графом, зовут Лавей. Лорд Лавей. Цыганка Марта Эрон выкрикнула его имя! Неужели не помнишь? Тогда я ничего не поняла. Лавей – первый помощник на корабле графа Эрдмея. А цыганка сказала, мне предстоит долгое путешествие по воде.
Джонатан застонал.
– И это все? Ради Бога, Вайолет, если бы цыганки всегда говорили правду, население целой страны сейчас плавало бы в лодках по Темзе.
Потеряв интерес к разговору, Джонатан перехватил взгляд леди Перегрин и принялся изображать чувственную, по его мнению, улыбку.
– Только не она. Эта женщина ужасна, страшная сплетница. Хватит упражняться и послушай меня.
Джонатан раздраженно повернулся к сестре.
– Ты ведь совсем не глупая. Зачем тогда верить во всю эту чепуху о Лавее? Уверен, эта фамилия встречается у французов часто. С той цыганкой не все в порядке, и ты это знаешь.
– Мне кажется, ты просто надеешься, что с ней не все в порядке, – заметила Вайолет.
Взгляд Джонатана вновь стал сердитым.
«Десять детей», – прошептала Вайолет одними губами.
Она не отводила взгляда от брата.
Внезапно ей стало страшно.
– Дело не только в этом. Когда меня представили графу Эрдмею, он увидел тебя, и у него был вид как у пойнтера, заметившего кролика. Клянусь, Джон, у меня волосы встали дыбом от жуткого взгляда. Он сказал, ты очень похож на торговца, которого также считают пиратом Южных морей по прозвищу Le Chat.
– Я? – Глаза Джонатана расширились от удивления и тут же мечтательно затуманились. – Какое интересное прозвище. Но я же не пират, Вайолет.
– Знаю, Джон. И это слово означает Кот.
– Я понял, у меня тоже был учитель французского.
Джонатан перехватил взгляд Миллисент Харт.
– Не она: совершенная глупышка. Джонатан, лев[1]1
Игра слов: имя Lyon (Лайон) произносится так же, как lion (лев). – Здесь и далее примеч. пер.
[Закрыть] – это большая кошка. Неужели не понимаешь? Граф подумал, что ты похож на этого Кота.
Джонатан сердито нахмурился:
– Что за дурацкое имя. Пираты все время придумывают себе прозвища – что-нибудь нелепое, устрашающее…
– У его корабля тоже дурацкое имя. Он называется «Оливия».
Наконец-то на лице Джонатана мелькнуло понимание. Вайолет могла поклясться, что кровь на мгновение перестала бежать у него по жилам, – так он побледнел и застыл на месте. Упоминание семейства Эверси и беды, которую одна молодая особа с этим же именем навлекла на их семью, действовало на Джонатана именно так.
Их взгляды встретились. Глаза Джонатана потемнели, в них появилось какое-то непостижимое выражение, и снова Вайолет задала себе вопрос, каким человеком станет ее брат, когда повзрослеет. Солидным и серьезным, как Майлз? Человеком, чье имя стало олицетворением богатства, как у их отца? Вайолет молча умоляла его поверить. Лайон где-то рядом. Лайон может быть тем самым торговцем по имени Хардести и пиратом по прозвищу Кот, капитаном корабля «Оливия». Им нужно найти его, убедить вернуться домой, спасти от графа Эрдмея и от смерти на виселице.
Но ведь это может быть ошибкой? Если это и на самом деле Лайон, то все обстоит совсем не так?
Но тут чары развеялись, Джонатан нахмурился и энергично покачал головой.
– Так, значит, ты решила, будто Лайон стал пиратом по кличке Кот, потому что ему разбила сердце эта проклятая женщина из семейства Эверси, и он назвал свой корабль «Оливия» в память о своем несчастье или чтобы ей отомстить? Ничего более нелепого я не слышал. Подумай сама.
– Конечно, звучит неправдоподобно. Но «Оливия», Джон!
