Текст книги "Граф-пират"
Автор книги: Джулия Энн Лонг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Так вот где он держит свои дротики.
– Поскольку вы уверяете меня, что способны совершить кругосветное путешествие, мисс Редмонд, у меня вам предложение. Закройте глаза и бросьте дротик в карту. Я был почти везде. Если вы сможете назвать мне хотя бы пару фактов о том месте, куда вонзится дротик, будь то море или суша, то я позволю вам снова спать в капитанской каюте; в следующем порту вы выйдете с нами на берег, чтобы встретиться с нашими знакомыми, и я не брошу вас там с десятью фунтами в кармане.
– Десять фунтов! Но ведь вчера было пять!
– По крайней мере, считать вы умеете. Я решил увеличить плату, мисс Редмонд, поскольку нам придется кормить вас… – граф бросил ироничный взгляд на кусок черствого хлеба, – и предоставлять вам каюту еще несколько дней, а также заботиться о вашем комфорте, к тому же мое терпение подошло к концу. Под фактами я подразумеваю нечто свойственное лишь этому месту. «Жители сами строят себе дома» или «солнце встает утром» не годится. Мне нужны детали. И если вы проиграете, то будете спать в «мышиной норе» и я высажу вас в ближайшем порту, как и обещал, без сопровождения. У меня много дел, и мне надоели игры.
Вайолет посмотрела на висящую на стене карту – огромные континенты и острова в безграничном пространстве морей.
Она поняла, что у нее больше нет надежды.
Глава 8
Вайолет была далеко не глупа. Она могла превзойти в сообразительности многих своих знакомых, мужчин и женщин. Просто в свете подобная необходимость появлялась крайне редко. Она предпочитала копить знания, вместо того чтобы делиться ими со всеми при появлении малейшего повода, как ее брат Майлз. Ей казалось, что жизнь становится интереснее, если узнавание нового будет происходить спонтанно.
Вайолет до сих пор помнит, как ее гувернантка закатила глаза, когда она отказалась учить уроки именно на этом основании.
Она пристально смотрела на карту, пока та не начала расплываться у нее перед глазами, и прекрасно понимала, что затеял Флинт: он был хозяином и капитаном корабля, и вся карта была ему знакома. Он с самого начала догадался, хотя Вайолет и не собиралась в этом признаваться, что знает лишь про изолированный блистающий мирок высшего света в Пенниройял-Грин.
Средиземное море, Тунис, Шотландия, Марокко, где жила его любовница… Странно, но Вайолет вдруг захотелось запустить дротиком в эту точку на карте просто из прихоти.
Внезапно посреди множества чужих слов она увидела одно.
«Лакао».
Вайолет замерла. Это проклятое слово было впечатано в ее память. Ее брат Майлз, ученый, совершенно случайно приобрел бешеную известность в свете после возвращения из экспедиции на Лакао, где с деревьев на путника слетали бабочки размером с шелковый веер и падали змеи толщиной с бицепсы графа, а любвеобильные женщины, на которых были только набедренные повязки, восторженно встречали мужчин.
Так… Похороненная было надежда вновь зашевелилась.
Вайолет пристально смотрела на карту, пока названия на пергаменте не стали расплываться. У нее есть факты. Остается только попасть в цель.
Мужчинам из семейства Редмонд это с легкостью давалось от рождения. Джонатан выиграл соревнование по метанию дротиков в «Свинье и чертополохе» и гордился своим трофеем, словно принес домой оленя стремя рогами. Майлз мог разнести маленькое яблочко из мушкета с расстояния в пятьдесят шагов. Лайон прекрасно стрелял и фехтовал, год за годом выигрывая состязания. Отец Вайолет стал победителем стрелковых соревнований Суссекса. Видимо, тогда Эверси проиграли.
Не стоило давать Айзайе Редмонду и Джейкобу Эверси ружья, когда они стояли в двадцати футах друг от друга.
Вайолет смотрела на карту, а граф тем временем продолжал:
– Похоже, попутный ветер продержится весь день. Полагаю, завтра утром мы будем уже в порту.
Он долго возился с часами: открыл крышку, проверил время, засунул часы обратно в карман, с тоской посмотрел на дверь, потом на Вайолет. «У меня есть более важные дела, чем беседовать с вами, мисс Редмонд», – говорили его насмешливо расширенные глаза.
Вайолет перевела взгляд в южную часть карты, где, по ее представлениям, должна была находиться Англия, и подумала о долгом, полном опасностей путешествии домой, если ей придется совершить его в одиночестве. Ее переполняла ярость от того, что граф оказался прав. Она будет раздавлена и унижена, если, конечно, вернется живой. Майлз объехал весь свет и стал знаменитым, а она из-за своей выходки станет изгоем, потому что путь домой займет явно больше двух недель.
Тут она подумала о Лайоне. Скорее всего, он в плавании, а этот опасный человек его преследует.
Пусть эта попытка кажется безумной, но ей надо постараться. Вайолет протянула руку за дротиком, приподняла брови, разыгрывая беспечность.
Граф пожал могучим плечом и передал ей дротик. Острый металлический наконечник, казалось, заговорщически подмигнул Вайолет, когда на него упал свет. Другой конец украшало нечто похожее на пушистые фазаньи перья.
Вайолет понятия не имела, как метать дротики. Она повертела его между пальцами, словно он мог поведать ей свой секрет. Она метко стреляла из лука, но для поражения больших мишеней глаза не закрывали, если вы, конечно, не собирались попасть в павлина или в проходящего мимо человека.
Граф подбородком указал на карту:
– Приступайте и помните: вы должны закрыть глаза.
У негодяя был такой довольный вид.
Вспотевшими пальцами Вайолет обхватила дротик. Молча пообещала всем известным ей богам, включая римских и греческих, которых помнила по своим урокам, впредь вести себя хорошо и на всякий случай попросила прощения у божеств, которых забыла упомянуть.
Лакао. Вайолет пристально смотрела на название на карте.
Она закрыла глаза, шумно втянула воздух, подняла руку, выдохнула, сделала большой вдох, взмахнула рукой… и со всей силой метнула дротик, словно Лакао был добычей, которую необходимо поразить.
Щелк!
Наступила звенящая тишина. На какой-то миг Вайолет испугалась, что стрела попала графу прямо в сердце.
Она медленно подняла веки. Стук сердца отдавался у нее в ушах, кровь пульсировала в жилах.
Дротик дрожал в самом центре буквы «О».
Как хорошо, что на ней пышная юбка. Колени Вайолет задрожали и начали подгибаться. Она заставила себя встать прямо.
Вайолет с восхищением оценивала свой точный бросок, хотя и пыталась казаться погруженной в раздумья и скрыть безумную радость.
– Лакайо?
Вайолет нарочно исказила слово и в притворном страхе наморщила брови, но тут же провела пальцами по лбу. Она и так пойдет на множество жертв для осуществления своего замысла, и лишние морщины ей ни к чему.
– Лакао, – мрачно поправил граф. – Маленький остров в Южной Америке.
– Вижу, – с довольно убедительным раздражением в голосе ответила Вайолет и задумчиво постучала пальцами по подбородку. – Вы там были?
– Да. Я тогда был мальчишкой и совершал мое первое путешествие на «Стойком». Никогда его не забуду. Не уклоняйтесь от ответа, мисс Редмонд.
В его голосе послышалось нетерпение.
Но слово «мальчишка» неожиданно поразило Вайолет словно укол дротика. Настолько странным оно казалось применительно к графу. Хотя и нет ничего удивительного: не мог же он появиться на свет уже взрослым и непоколебимым, как скала Гибралтар. И тут Вайолет представила его в отрочестве: долговязый, светло-каштановые волосы, мягкие черты лица, широко распахнутые от вида полуобнаженных женщин, бабочек и змей глаза, выполняет приказы других матросов, а ведь так не хочется подчиняться чужой команде. Как здорово было увидеть все это мальчишкой.
Почему он оказался в море? Было ли ему страшно? Беспокоился ли он, что не хватит еды? Кто знает.
– Мисс Редмонд, вижу, вы предаетесь воспоминаниям, но не могли бы вы поделиться со мной своими знаниями о Лакао или же признаться наконец, что не знаете ничего?
– Ах да… Возможно… – Вайолет принялась разглядывать потолок – на Лакао есть бабочки.
Она прикусила нижнюю губу, словно испугавшись своего предположения.
Потом опустила глаза и глянула на графа из-под ресниц.
Повисло молчание. Казалось, даже воздух в комнате движется, как будто они зрители у боксерского ринга, спешно делающие новые ставки, когда победа одного из спортсменов уже кажется неизбежной.
Синие глаза графа сузились.
– Возможно.
– Голубые бабочки?
Вайолет принялась застенчиво покусывать кончик мизинца.
Граф стоял совершенно прямо, а его взгляд стал вызывающим.
– Да, – коротко произнес он. – На Лакао есть голубые бабочки. Расскажите что-нибудь еще.
– М-м-м! – Вайолет кивнула с удивленным и обрадованным видом.
Его глаза еще больше сузились, и он подозрительно взглянул на неё.
– Голубые бабочки размером с шелковый веер? – Вайолет показала размер бабочек руками. – Переливающиеся на солнце оттенки голубого, фиолетового и зеленого, но в основном голубого?
Она с надеждой взглянула на графа. Ее глаза были чистыми, как весеннее небо.
Граф посмотрел на руки Вайолет, потом перевел взгляд на ее полные надежды глаза.
– Да, – помедлив, произнес он.
Его голос звучал сдавленно. Неужели он сдерживал смех? Или это уязвленная гордость? В глазах графа был странный блеск – радость вперемешку с чем-то еще.
– Хотите, я скажу вам их латинское название? – живо предложила Вайолет. – Морфо ге…
– В этом нет необходимости, мисс Редмонд. Благодарю вас. Почему бы вам не поделиться со мной еще одним фактом о Лакао? И побыстрее.
Он сложил руки на груди.
Они смотрели друг на друга также, как сидя за шахматной доской.
Перебирая в уме другие многочисленные факты, Вайолет, естественно, руководствовалась стратегией. Она смотрела на этого могучего, надменного, непоколебимого человека, ощущая привкус знакомого безрассудства, детское желание покорить то, что покорить невозможно. Она хотела сорвать с него маску отчужденности и высокомерия, чтобы граф наконец увидел ее.
– Что ж, – начала она с выражением нежной невинности на лице, но ее голос звучал тихо и приглушенно, отчего лицо графа тут же приняло настороженное и заинтересованное выражение, – я слышала, женщины на острове ходят обнаженными выше пояса. Они не закрывают грудь.
Вайолет почти заметила, как граф затаил дыхание, заметила его удивление, словно теперь пришла его очередь метать дротик; увидела мгновенную вспышку в зрачках, словно зажглась звезда.
И тут он расслабился. Это было очевидно. В его взгляде появилось какое-то опасно-задумчивое выражение. Вайолет вспомнила такой же его взгляд во время бала. Она была уверена: он представлял ее в своей постели за определенным занятием. Вайолет не знала, зачем стремится вызывать в графе подобные мысли. Все это было так не похоже на наивное обожание молодых людей, которым она упивалась в Лондоне. Это было нечто более сложное и опасное, какой-то проснувшийся, но тут же задавленный животный инстинкт, тем не менее, продолжавший бушевать в крови.
Граф действительно был дикарем. Он не любил, когда его дразнили.
И все же он не смог не отозваться на слова и голос Вайолет. Он был мужчина, а она женщина, и упоминание об обнаженной груди вызвало в его воображении образ самой Вайолет, разгуливающей в одной набедренной повязке. «Я могу воспользоваться вами когда пожелаю».
Граф шагнул к ней и остановился. Вайолет снова ощутила его запах. Внезапно она вспомнила, как он брился, намыливая щеки душистой пеной.
И когда они смотрели друг другу в глаза, все снова изменилось. Воздух в комнате сгустился словно опиумный дым, каждый вдох стал мучением и наслаждением, ее дыхание участилось от предвкушения событий, которые могли бы оказаться роковыми или изменили ее жизнь. И вновь она словно погрузилась в глубокую воду, не в силах спастись, и оставалось бороться за выживание, хитростью добиваться своего.
Новое ощущение пришлось Вайолет по душе больше, чем следовало бы. И в то же время ее охватил страх.
– Верно, – спокойным, ровным голосом ответил граф. – Женщины на Лакао не носят ничего, кроме набедренных повязок, мисс Редмонд.
Он улыбнулся слабой, понимающей улыбкой, и Вайолет показалось, что эта улыбка коснулась ее, будто граф легко провел пальцем по ее спине, и от этого по коже пробежали мурашки. И еще показалось, словно одна из тех голубых бабочек, что сейчас порхали в ее животе, легко прикоснулась к ее напряженным соскам.
Он понял ее.
Граф видел ее насквозь.
Проклятие!
Все это сводило Вайолет с ума. Ну почему, почему она искала его восхищения? Возможно, потому что прежде ей никогда не приходилось его завоевывать. Она никогда не мечтала о нем, поскольку с самого дня рождения оно окружало ее со всех сторон, и только презрительный взгляд брата или испепеляющий взгляд холодных ярко-зеленых глаз отца помешали ей превратиться в совершенно несносную особу. Вайолет подозревала, что, кроме фантазий, которые у любого мужчины вызывало упоминание о полуобнаженных женщинах, граф восхищался ее стратегий, хотя и не желал в этом признаться. Именно стратегию оценивал он выше всего, а не темные ресницы, женственные изгибы тела и другую подобную чепуху, о которой без умолку говорили ей молодые люди, страстно сжимая ее пальцы во время вальса. Все это граф Эрдмей мог легко найти на всех континентах, и Вайолет была тому свидетельницей.
Она тяжело вздохнула от расстройства, хотя и выиграла.
Граф подарил ей одну из своих обворожительных улыбок. Странно, но теперь он казался восхищенным.
– Отлично, я попался на вашу удочку, мисс Редмонд, – произнес он, ни словом не упомянув обнаженных женщин.
Казалось, он необычайно развеселился – правда, его могли взбодрить мысли об этих самых дамах.
– Откуда вам столько известно об этом Богом забытом южноамериканском островке?
– Мой брат, Майлз Редмонд…
– …исследователь? Мистер Майлз Редмонд?
Граф с удивленным видом откинул голову и громко рассмеялся.
Красивый смех, такой теплый, что мог бы пробудить к жизни семена в иссушенной земле.
– Ну конечно же! Прекрасный ход! – Он покачал головой. – Озорница.
Последнее слово прозвучало почти нежно.
Граф подошел к книжной полке, достал книгу в красном кожаном переплёте с золотыми буквами и, улыбаясь, подал ее Вайолет.
«Мое путешествие на Лакао», том I, Майлз Редмонд.
Вайолет не могла скрыть изумления. Труд Майлза обошел весь мир и даже попал в руки графа-дикаря!
С нежностью улыбаясь, Вайолет обвела пальцем имя автора. Внезапно ее охватила острая тоска по нему. Она пожалела о своем отъезде: что будет с ее семьей, если они узнают, что она не в Нортумберленде?
Вайолет быстро отогнала неприятные мысли.
– Мне следовало бы догадаться, что вы родственники, – мягко заметил граф. Он пристально посмотрел на Вайолет. – Он ведь, кажется, чуть не расстался там с жизнью?
Она вздрогнула и вскинула голову, наткнувшись на пристальный, испытующий взгляд графа.
Никогда она не слышала подобных слов: «Он ведь, кажется, чуть не расстался там с жизнью?»
Ей это не понравилось.
Вайолет настороженно смотрела на графа и медлила с ответом, словно надеясь, что молчание что-то изменит.
– Да. Сначала он чуть не умер от лихорадки, а потом его чуть не съели каннибалы.
Майлз любил об этом вспоминать, рассказывал о своих злоключениях во время лекций, и хотя именно это способствовало его громкой славе, он мог и вовсе не вернуться домой. Его возвращение Вайолет приняла как должное, поскольку, после того как Майлз чуть не потерял голову от любви, но в конце концов счастливо женился, он снова стал непоколебимым, как Дуврские скалы.
– Возможно, поэтому вы помните так много о Лакао, хотя Майлз путешествовал по всему миру?
И снова граф ошарашил Вайолет своей проницательностью.
Она с шумом выдохнула. Внезапно ее охватил гнев. Она прикусила губу, чтобы успокоиться.
– Возможно.
Вайолет опустила руку, сжимавшую книгу; пальцы теребили складки платья. Никогда прежде она так не нервничала, никогда не теребила одежду, ведь она могла помяться. Вайолет усилием воли сжала руку.
Взгляд графа устремился на ее пальцы, потом на лицо. От него ничто не ускользало. Он словно всю жизнь был начеку, все замечал, собирал сведения, откладывал их в памяти, как солдаты складывают пушечные ядра для атаки или кирпичи для строительства крепости.
– Он вам очень дорог, – уверен но произнес граф. – Ваш брат и ваша семья.
Вайолет была слишком предсказуемой. Граф знал, что семья для нее источник силы и в то же время ее ахиллесова пята. Ради Лайона ей надо научиться быть более осмотрительной.
– Как вы попали на Лакао мальчиком? Вы видели голубых бабочек?
Граф чуть заметно улыбнулся, и только тут Вайолет заметила, с какой жадностью она задала вопрос: ей тоже хотелось увидеть бабочек.
– Я их видел: прекрасные существа, как будто из другого мира, из сна. Я служил на корабле под названием «Стойкий», когда мы бросили якорь у острова. Это был корабль капитана Морхарта.
– Служили? Но вы ведь были ребенком?
Граф изумленно посмотрел на нее, подумал, потом сжал губы, словно размышляя, с чего начать.
– Верно, – наконец ответил он.
У него был такой тон, словно он делал Вайолет одолжение. Слова сопровождались чуть заметной снисходительной улыбкой, которая будто бы говорила, что душевный разговор между ними практически невозможен. И чем дольше они будут говорить, тем шире будет разделяющая их пропасть, и они превратятся в людей, которые протягивают друг другу веревки над бездной. Они их протягивают, но схватить всякий раз не могут.
Другими словами, их сближение невозможно.
Вайолет никогда не боялась попасть в неловкое положение. Она считала, что высокие стены предполагают попытки проникнуть за них.
– Но ваша мать…
Она не договорила. Если граф пожелает, то выйдет в эту дверь.
Должно быть, он заметил на её лице какое-то беспокойство. Вайолет была уверена, что в противном случае он бы не ответил.
– Моя мать заболела от долгого пьянства и больше не могла заботиться обо мне. Поэтому я начал работать. – Последнее слово он произнес с иронией, словно учитель, напоминающий ученику о только что пройденной теме. – Как можно было устоять перед возможностью служить на корабле?
Голос графа стал серьезным. Вайолет вспомнила своего брата Майлза и его страсть ко всякого рода невиданным ползающим и летающим созданиям, и вновь ее охватило чувство вины, тоски по дому, и она с теплотой подумала об интересах, объединяющих всех мужчин. Стоявший перед ней граф уже не казался таким далеким, он почти располагал к себе.
– Непостижимо, – серьезно согласилась Вайолет.
Морская шутка. Граф снова с удивлением улыбнулся.
Когда-нибудь она привыкнет к его улыбке, но сейчас она всякий раз словно открывала новое созвездие. Вайолет чувствовала, что граф намного сильнее ее.
И тут атмосфера в комнате вдруг перестала быть такой напряженной. Вайолет улыбнулась в ответ, и так они радостно улыбались друг другу, пока она будто не опьянела.
– Но выросли вы в Америке?
– Я родился в Англии. Так что по законам этой страны я англичанин. Но мы с матерью переплыли через океан и на какое-то время поселились в штате Нью-Йорк, пока она могла заботиться обо мне. Мне повезло, что меня воспитал капитан Джеремайя Морхарт: взял юнгой на корабль и научил всем основам мореплавания. Он очень много значил для меня.
Граф чуть заметно улыбнулся. К удивлению Вайолет, она уловила в его голосе теплые нотки: он словно пытался смягчить ее беспокойство, которое она пыталась скрыть, он хотел уверить ее, что однажды в его жизни были люди, которых он любил и которые любили его.
Признание графа было похоже на подарок, и Вайолет стало немного неловко. Она не могла припомнить, когда последний раз испытывала неловкость или терялась. В его присутствии она часто чувствовала подобное.
– Но разве вы не должны жить в Англии, раз теперь вы граф? Нам нужны наши аристократы.
Удивительно, но они на самом деле спокойно и непринужденно беседовали. Но ей нельзя об этом думать. Тут как в игре на фортепиано: стоит, исполняя мелодию, взглянуть на свои руки, как тут же собьешься.
Впервые Вайолет так страстно хотелось узнать о жизни мужчины.
– Ваша мать была англичанкой?
– В ней текла ирландская кровь, кровь индейцев чироки и, возможно, других народов – это все, что я знаю. Я слышал, мой отец был англичанином, – сухо добавил он.
Вайолет пыталась скрыть восхищение, но это ей плохо удавалось. В его жилах текла индейская кровь. Граф так небрежно отзывался о своих предках, в то время как для нее они были всем: они дали ей привилегии, обеспечили безопасность, возможность жить беззаботно.
– А когда вы впервые вышли в море?
– Мне было около десяти, а после этого я жил…
Граф неожиданно прервался. Его брови чуть нахмурились. Глаза блестели от изумления – возможно, ему было странно, что он получал такое удовольствие от беседы с Вайолет. Он совершенно забылся.
И тут, точно его благодушное настроение было подобно песку в часах и теперь время истекло, он смутно махнул рукой в сторону карты.
– А жил повсюду, но в основном в Америке или в море, а впервые командовал кораблем в восемнадцать лет.
Как легко он произнес эти слова. Словно это было его законное право, несмотря на то что он вырос без родителей.
Натянутая улыбка графа положила конец их беседе. Он прикрыл глаза. Наверное, он намеренно сказал последнюю фразу, чтобы вновь возвести вокруг себя стену, подчеркнуть их несхожесть и поставить Вайолет на место.
– Капитан Морхарт был капитаном «Стойкого», мисс Редмонд.
А Кот потопил этот корабль и убил капитана.
Граф чуть насмешливо улыбнулся.
– Теперь я должен вернуться к своим обязанностям. Можете плыть с нами до ближайшего порта, мисс Редмонд. Потом я решу, что с вами делать. Вы останетесь внизу, в своей каюте, пока я не приглашу вас на палубу. Вас проводит Лавей. Кстати, вы прекрасно попадаете в цель. Я поражен.
По крайней мере, хоть что-то его поразило.
Граф вышел из каюты, тихо притворив за собой дверь.
