Текст книги "Жена на время"
Автор книги: Джули Тител
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 19 страниц)
Глава двадцатая
Взволнованная неожиданной встречей в парке с герцогом Клерским и последовавшим за ней ленчем, окончательно ее расстроившим, Хелен укрепилась в своей решимости уйти из дома леди Хэппендейл. От мистера Дарси она уже однажды сбежала. Крайне неоригинально поступать так вновь, но другого выхода она не видела. Уж если мистер Дарси не знал, как от нее избавиться, то герцогу Клерскому она нужна в тысячу раз меньше! Жаль только, что у нее опять нет времени тщательно подготовить свой отъезд. Действовать придется второпях и втайне от всех. Хелен мучилась угрызениями совести оттого, что вынуждена покинуть леди Хэппендейл, даже не попрощавшись, и от души надеялась, что эта добрая и благородная женщина простит ее.
Когда леди Солташ и ее племянница, наконец, отбыли восвояси, а герцог с сестрой уединились для беседы с глазу на глаз, Хелен направилась в свою комнату. Написав леди Хэппендейл письмо с объяснениями, она оставила его на туалетном столике, побросала кое-какие вещи все в тот же злополучный чемодан и, спустившись по боковой лестнице, выскользнула из дома через черный ход. На заднем дворе лакей леди Хэппендейл собирался куда-то ехать на двуколке. Хелен окликнула его и, узнав, что он отправляется в Биллингсхерст, довольно убедительно объяснила – похоже, ложь и обман становятся для нее образом жизни! – что ей надо срочно передать подруге чемодан ближайшим рейсом почтовой кареты. Слуга кивнул, и Хелен забралась в двуколку.
Когда она прибыла в Биллингсхерст, фортуна вновь ей улыбнулась. Во-первых, она обнаружила рядом с постоялым двором ломбард, а во-вторых, изучив расписание, выяснила, что вскоре отходит карета до Вулверхэмптона, делающая остановку в Кэлверт-Грине. Оставалось сделать последний, необходимый шаг, и через час Хелен была уже в пути.
Первые несколько миль один не в меру общительный джентльмен безуспешно пытался познакомиться с попутчиками: карету трясло и подбрасывало на многочисленных рытвинах и ухабах проселочной дороги. Когда она угрожающе кренилась то в одну, то в другую сторону, пассажиры цеплялись за сиденья и громко выражали на редкость единодушное мнение об умении кучера управляться с лошадьми и о плачевном состоянии дорог в королевстве. Отсюда было недалеко и до упадка нравственности в современном обществе, не говоря уже о распущенности молодого поколения. Все эти темы с жаром обсуждались в те редкие минуты, когда экипаж принимал относительно вертикальное положение. Спустя некоторое время дорога выровнялась, пассажиры настроились более оптимистично и начали высказывать надежду на успешное завершение путешествия.
Общительный джентльмен возобновил свои попытки и, добровольно возложив на себя роль распорядителя, назвался мистером Криксфиддом, а пухленькую улыбчивую женщину, сидевшую рядом, представил как свою жену. Слева от нее находился худой мужчина небольшого роста в кожаном жилете и хлопчатобумажных штанах, с живым умным лицом, на котором светились маленькие хитрые глазки. С такими типами чаще встречаются рассыльные с Бонд-стрит, чем люди, принадлежащие к кругу мисс Денвилл. Мужчина ухмыльнулся и с характерным для уроженца Тоттенхэм-Филдс-Маркета акцентом заявил, что его имя “Фут… Джимми Фут. Если бы моя мамаша родила тройню, все вместе мы составили бы ярд в длину! По мне, так лучше знать, с кем сидишь бок о бок! ”.
Это восклицание вывело Хелен из задумчивости: она в свою очередь назвала свое имя и сообщила, куда направляется.
Мистер Фут с интересом глянул на нее, явно затрудняясь определить, почему такая симпатичная барышня в элегантном платье путешествует почтовой каретой.
– Гувернантка? – предположил он.
– Да, – с грустной улыбкой ответила Хелен.
– Едете к месту службы? Наверно, только начинаете работать? – сочувственно спросила миссис Криксфилд.
Немного поколебавшись, Хелен ответила утвердительно и получила горячую поддержку со стороны мистера Криксфилда. Подбодрив девушку, он перевел взгляд на немолодую высохшую особу, втиснувшуюся в самый дальний угол.
– А вы кто будете, мэм? – поинтересовался он с широкой улыбкой.
Манеры женщины оказались под стать внешности.
– Фезерстоун, – угрюмо буркнула она, – хоть и не ваше это дело.
– Ха-ха! – рассмеялся мистер Фут. – Мисс Фезерстоун? – с нахальным видом уточнил он.
– Да, – последовал односложный ответ, из которого явствовало, что мисс Фезерстоун вполне удовлетворена своим матримониальным статусом. Следующей жертвой мистера Криксфилда стал красивый юноша лет семнадцати с начальными признаками модной болезни под названием “дендизм”. Его вьющиеся золотистые волосы были тщательно уложены, создавая продуманный художественный беспорядок, причем один завиток кокетливо выбивался на лоб. Острые концы стоячего воротничка торчали так высоко, что мешали ему поворачивать голову. Сюртук казался великоватым из-за подбитых ватой плеч.
– Ну-с, молодой человек, – произнес мистер Криксфилд, – а вы что скажете о себе?
– Это мой сын Чарльз, – ответила за него пожилая дама, сидевшая рядом с юношей. – А я миссис Гудвин, миссис Александр Гудвин. Из Бата. Мой муж служит поверенным в суде.
Она говорила приятным негромким голосом, с отличной дикцией, а ее манеры указывали на то, что путешествовать почтовой каретой ее с сыном вынудили непредвиденные обстоятельства.
Хелен удивилась, что юный Адонис и благовоспитанная дама не просто знакомы, но и состоят в близком родстве, – так усиленно старался Чарльз создать противоположное впечатление.
– Надо же, – заметил мистер Криксфилд, – какой у вас красивый сынок, миссис Гудвин.
– Совсем еще дитя, – вздохнула миссис Гудвин, испытывая материнскую гордость.
Объект всеобщего внимания не выказал ни малейшей радости по этому поводу. Стремясь подражать в одежде и манерах Байрону, известному своей мрачной задумчивостью, молодой человек с удвоенным усердием принялся изображать отрешенность от мирской суеты и сосредоточенность на бездонных глубинах собственной души. Однако это ему удалось не вполне – он больше походил на обиженного надувшегося ребенка.
– Чарльз выправится, – снисходительным тоном произнесла миссис Гудвин, – как только оставит причуды и капризы, частенько присущие юношам его возраста. Мистер Гудвин утверждает, что у него переходный возраст.
Сын побагровел до корней волос.
– Ради Бога, мама! – сердито прошипел он.
Миссис Гудвин с любовью посмотрела на своего отпрыска.
– У Чарльза, – заявила она, – печень пошаливает.
– Ах, бедняжка! – воскликнула миссис Криксфилд с беспомощным сочувствием, характерным для людей, не болевших ни одного дня в жизни.
Мисс Фезерстоун проворчала из своего угла, что у нее печень в полном порядке, ибо она следит за своим здоровьем и ведет правильный образ жизни.
– Не надо пить слишком много кофе, – наставительно сказала она.
– Чарльз вообще не пьет кофе, – сообщила миссис Гудвин. – Просто у него организм такой. Он с детства страдает разлитием желчи.
Испытывая вполне понятное отвращение к обсуждаемой теме, юноша впал в угрюмое молчание, предоставив матери и мисс Фезерстоун сравнивать достоинства “голубых пилюль” и ртути в лечении различных заболеваний печени.
– Знаете, что парню нужно? – вмешался мистер Фут. – Крепкое пиво! Это средство его живо вылечит, не сомневайтесь!
Его предложение было немедленно поддержано мистером Криксфиддом, который больше всего на свете обожал опрокинуть с приятелями кружку-другую в деревенской пивной. Он принялся развлекать попутчиков забавными историями, связанными с этой достойной привычкой.
Его грубоватые шутки окончательно растопили лед отчуждения.
Слушатели оживились и принялись с жаром обсуждать столь интересную тему.
Почтовая карета до Вулверхэмптона считалась экспрессом и должна была сделать остановку только в Ловике. Она находилась в пути уже около двух часов, когда на длинном перегоне вдалеке от населенных пунктов до ушей пассажиров внезапно донесся приближающийся стук лошадиных копыт. Вскоре снаружи послышались мужские голоса, громоздкий экипаж качнулся вперед и резко остановился.
– Разбойники! – в ужасе завопила мисс Фезерстоун, явно испугавшаяся и за свою честь, и за багаж.
Мистер Фут разразился междометиями, долженствующими показать его готовность вступить в схватку с одним или несколькими бандитами. Мистер Криксфилд жизнерадостно заявил, что оба кучера вооружены ружьями, что ничуть не успокоило мисс Фезерстоун, не помнившую себя от страха.
Через секунду дверца, у которой сидела сия нервическая особа, распахнулась, и взорам изумленных пассажиров предстал чрезвычайно импозантный джентльмен, нисколько не похожий на разбойника с большой дороги.
– Выходите, Нелл! – коротко приказал он.
Глаза всех присутствующих обратились на Хелен. Узнав Ричарда Рэкселла, она побледнела как полотно, но нашла в себе мужество воспротивиться подобному унизительному обращению.
– Ни за что! – выпалила она дрожащим голосом, в котором, однако, явственно слышался вызов.
Общественное мнение было на стороне мисс Денвилл. Никто из пассажиров не двинулся с места, чтобы не дать джентльмену возможности пройти внутрь, пожелай он силой вывести девушку из кареты.
Рэкселл мгновенно оценил ситуацию и приготовился к атаке. Обежав глазами присутствующих в поисках возможного союзника, он задержат взгляд на мистере Футе и остановил свой выбор на нем.
Герцог Клерский не ошибся в своих предположениях. Мистер Фут подмигнул ему с заговорщицким видом.
– Она от вас сбежала, приятель?
– В общем, да, – кивнул Рэкселл.
– Чтоб я пропал! – с чувством произнес тот. – В наше время мужчине надо иметь четыре руки и четыре глаза, чтобы удержать свою подружку!
Миссис Фезерстоун горячо встала на защиту Хелен. Она разразилась обличительной речью, в которой прозвучали выражения типа “свобода от оков тирании” и “спасение невинных агнцев, ведомых на заклание”, прежде чем Рэкселл успел перебить ее и рассеять всеобщее заблуждение.
– Она мне не подружка, – спокойно сказал он, – а жена.
Миссис Гудвин ахнула и заколебалась в своих симпатиях к непокорной жене. Вдобавок она с первого взгляда поняла, что привлекательный незнакомец, по меньшей мере, маркиз. Его уверенная и повелительная манера держаться расположила ее в его пользу. Юный Чарльз с благоговейным восторгом взирал на самого элегантного джентльмена из всех, кого ему доводилось видеть, и подозревал романтическую любовную интригу. Его симпатии были на стороне героини.
– Я ему не жена! – с жаром возразила Хелен.
– В самом деле? – невозмутимо осведомился самозваный муж. – Вы уверены!
– Совершенно уверена, – с достоинством ответила Хелен.
Слова “Браво, мисс Денвилл! ” уже готовы были сорваться с губ мисс Фезерстоун, но Рэкселл предвидел подобную реакцию высохшей старой девы и свирепым взглядом пригвоздил ее к месту.
– Ну, если вы мне не жена, – продолжал он с опасным блеском в глазах, – хотел бы я знать, почему вы в течение четырех дней путешествовали вместе со мной, пользуясь моим именем?
Хелен вспыхнула и чуть не задохнулась от возмущения. Она закашлялась, не в силах вымолвить ни слова.
Супруги Криксфидд, похоже, сочли, что заданный джентльменом вопрос требует ответа. Ища поддержки, Хелен беспомощно огляделась, прочла в устремленных на нее взглядах лишь недоумение, смешанное с неодобрением, и воскликнула:
– Все было не так! Произошло ужасное недоразумение!
Окружающие, казалось, согласились с этим и молча ожидали дальнейших объяснений.
– Итак, – неумолимо продолжал Рэкселл, – вы утверждаете, что мы не женаты?
– Да!
– А как же тогда обручальное кольцо, которое я вам подарил?
Все посмотрели на руки Хелен. Кольца не было.
– Мне пришлось его заложить в Биллингсхерсте, чтобы заплатить за ночлег и купить билет, – неблагоразумно призналась Хелен в порыве откровенности.
Один только Джимми Фут счел приемлемым подобный способ получения наличных. Ряды сторонников мисс Денвилл редели с катастрофической быстротой. Даже Чарльз решил, что так с джентльменами не поступают.
– Но вы не понимаете! – в отчаянии обратилась Хелен к невольным судьям в этой супружеской ссоре. – Он оказался герцогом!
Если своим заявлением она хотела перетянуть их на свою сторону, то это ей не удалось. Она жестоко просчиталась.
– В таком случае вы тем более должны уважать его светлость, – холодно заметила миссис Гудвин, выразив общее мнение, ибо даже мисс Фезерстоун втайне благоговела перед титулованными особами. – Особенно учитывая, что он ваш супруг. У вас есть перед ним определенные обязательства.
– Он мне не муж! – стояла на своем Хелен. Она с вызовом посмотрела в глаза так называемому “супругу” и прочла в них такую решимость добиться своего, что у нее сердце в груди перевернулось. Однако она и не подозревала, как далеко он намерен зайти.
– Ну что же, моя дорогая Нелл, – с расстановкой произнес Рэкселл и выложил козырного туза, – если мы и не женаты, то имейте в виду, что вскоре станут известны некоторые обстоятельства, которые вынудят вас выйти за меня.
Хелен растерялась.
– Я вас не понимаю, – забеспокоилась она. – О чем вы говорите?
Зато Джимми Фут все отлично понял. Богатый жизненный опыт подсказал ему, в чем тут дело.
– Держу пари, барышня попала в переделку, – хитро прищурившись, хмыкнул он, – а кто-то об этом пронюхал.
Рэкселл кивнул, подтверждая его догадку, но остальные пребывали в полном недоумении.
– Скоро она завопит благим матом! – охотно пояснил мистер Фут. Лица слушателей не изменили выражения. – Да залетела она, господа! – вскричал он, ни минуты не сомневаясь, что выразился достаточно ясно и уж теперь-то все сообразят, что к чему.
Его светлость, знакомый с этими вульгарными выражениями, подхватил:
– Именно так! В Иглсторпе-на-Инклфор-де ни для кого не секрет, что Нелл в интересном положении. Об этом уже все знают!
Смысл высказываний мистера Фута и покинутого мужа постепенно дошел до присутствующих, вызвав самые разнообразные чувства: изумление, радость, возмущение.
Хелен точно громом поразило. Вне себя от ужаса, она повернулась к Рэкселлу, дрожа от ярости и негодования.
– Ричард, вы бессовестный человек!
– Знаю, – невозмутимо ответил ее возлюбленный, весьма довольный собой. – Мисс Фезерстоун была близка к истерике. На долю сердобольной миссис Криксфилд выпало сомнительное удовольствие приводить в чувство слабонервную даму, готовую вот-вот упасть в обморок. Остальные пассажиры находились в состоянии растерянности и душевного смятения. Первой опомнилась миссис Гудвин. Она взяла себя в руки и, в упор глядя на Хелен, твердо заявила, что его светлость, напротив, чрезвычайно совестливый и благородный человек, если намерен воспрепятствовать ей закончить свою карьеру авантюристки в ближайшем приюте святой Магдалины для падших женщин.
Хелен не была лишена актерских способностей и могла бы сыграть множество самых разных ролей, что совсем недавно доказала, выступив перед Винченцо в образе добропорядочной супруги, но навязываемая ей сейчас роль Падшей Женщины совершенно ее обескуражила. Она не чувствовала в себе сил противостоять всеобщему презрению. Ричард Рэкселл одержал убедительную победу. Никто не сделал ни малейшей попытки помешать ему, когда он протиснулся внутрь, схватил свою заблудшую жену за руку и вывел из кареты.
Оказавшись снаружи, он взял ее за плечи и продолжал крепко держать, пока она не подняла на него глаза.
– Как вы узнали, Ричард, где меня искать?
– Из записки, которую вы оставили моей сестре.
– Но я не написала, куда поеду.
– Я догадался, что вы направитесь в Кэлверт-Грин, – терпеливо объяснил он. – Вы не раз говорили, что собирались туда.
– Да, но… – начала Хелен и умолкла: она вдруг вспомнила кое о чем гораздо более важном. Она залилась ярким румянцем, но не отступила. – Как вы посмели делать такие оскорбительные намеки, несносный вы человек? Заявить, что будто бы весь Иглсторп знает о том, что я в интересном положении! У меня просто слов нет! С чего вы это взяли? Может, вас кто-то надоумил?
– Миссис Коутс, – последовал краткий ответ.
– У вас нет ни стыда, ни совести! – вскипела Хелен. – Как вы смеете обвинять ни в чем не повинную женщину в такой… такой…
– Неделикатности? Поверьте, я говорю правду. Она действительно считает, что вы беременны. Ей показалось, что халат вам немного тесноват. Кстати, мистер Вест тоже просил передать вам свои поздравления и наилучшие пожелания.
– Возмутительно! – буркнула Хелен, но в ее тоне уже не было прежней резкости. Она изо всех сил пыталась сохранить серьезность, но природное чувство юмора не позволило ей не оценить комизм ситуации. – Полагаю, – заявила она как можно строже, – вы не стали разубеждать миссис Коутс?
– Не стал, ибо решил, что ее предположение не так уж невероятно и вполне может подтвердиться в не столь отдаленном будущем, – сказал он, забыв о полудюжине заинтересованных слушателей.
Потрясенная очередным нахальным заявлением, Хелен потеряла дар речи. Поскольку она молчала, до его светлости, к счастью, дошло, что карета продолжает стоять. Следовало как можно скорее избавиться от невольных свидетелей разговора, не предназначенного для чужих ушей. Он посоветовал кучеру заняться своим делом, напомнив, что ему платят приличное жалованье за то, чтобы доставлять людей по назначению. Ничуть не смутившись, тот натянул вожжи, и карета медленно тронулась с места. Пассажиры, висевшие на окнах, – все, за исключением мисс Фезерстоун, которая к тому моменту наконец упала в обморок, ко всеобщему облегчению, – получили ярчайшее доказательство возмутительного падения нравственности в современном обществе. Они своими глазами увидели мисс Денвилл – или как там она себя называла! – в объятиях мужчины, обладавшего не только герцогским титулом, но и весьма сомнительной репутацией. – Вот уж никогда не думал, что доживу до такого! – провозгласил мистер Криксфилд, вытягивая шею, чтобы получше разглядеть все подробности отвратительной сцены. – На глазах у всех! Какое бесстыдство! Просто слов не нахожу!
Выраженное им мнение снискало полную поддержку и вызвало горячую дискуссию, не затихавшую до самого Вулверхэмптона.
– Итак, Нелл, – сказал Рэкселл, когда экипаж, наконец, скрылся из виду, – вы выйдете за меня замуж?
– Похоже, у меня нет другого выхода, – признала Хелен, – моя репутация безнадежно испорчена.
– Медовый месяц мы, конечно, проведем в Италии, – продолжал герцог, целуя ее.
– Хотите доказать мне, что бывают светловолосые итальянцы? – не удержалась она от колкости, когда поцелуй прервался.
– Нет, любовь моя, – ответил он, – я выбрал Италию потому, что там самые вкусные пирожные!
После таких слов у Хелен пропало всякое желание отговаривать его от неразумной затеи: если он хочет иметь толстую жену, это его личное дело!
