Текст книги "Жена на время"

Автор книги: Джули Тител

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

Глава восемнадцатая

Ранним утром следующего дня из ворот Клерхолла выехала карета. К тому времени, когда она приблизилась к порту на побережье, леди Хэппендейл уже успела позавтракать и удобно устроилась в будуаре с книгой в руках, радуясь теплым солнечным лучам. Полчаса назад она отпустила Хелен, заметив, что ее новая компаньонка осунулась и побледнела. Прогулка на свежем воздухе в саду пойдет ей на пользу. Она углубилась в чтение, когда вдруг услышала, что дверь открылась.

Леди Хэппендейл отметила пальцем то место на странице, где остановилась, подняла глаза, ожидая увидеть Хелен, и уже собиралась поделиться с девушкой впечатлениями от прочитанного, но слова замерли у нее на губах. Дыхание перехватило, кровь отхлынула от лица, книга выскользнула из ее рук и упала на пол.

На пороге стоял Ричард Рэкселл. В несколько шагов он пересек комнату, не говоря ни слова, поднял сестру на руки и прижал к себе. Время словно остановилось.

– Ричард! – воскликнула леди Хэппендейл, уткнувшись лицом ему в грудь, и разрыдалась. – Ричард, Ричард, дорогой мой! Это ты?

– Я, Эмилия, – ласково сказал он и, позволив ей оросить слезами его элегантный плащ, бережно усадил в кресло. Потом присел рядом, взял ее руки в свои и крепко сжал. Она сделала несколько попыток заговорить, но ничего не получалось. Чувства настолько переполняли ее, что с губ слетали лишь бессвязные междометия. Ее брат, не нуждавшийся в словах, чтобы понять, что она переживает в эту минуту, отвечал столь же неразборчиво. Немного погодя ее светлость порылась в кармане в поисках носового платка, но не нашла и с благодарностью приняла тот, что протянул ей брат.

– С-спасибо, – с трудом вымолвила она. – Обычно я столько не плачу, уверяю тебя, Ричард!

– Знаю, дорогая, – ответил он. Леди Хэппендейл высморкалась.

– О нет, я вообще не плачу! Я не плакала после твоего исчезновения и даже на твоих… твоих… Боже мой!.. на твоих похоронах?.

– Что?! Ты не пролила ни единой слезинки? – поддразнил ее Ричард с притворной обидой.

Она улыбнулась сквозь слезы.

– Мое горе было слишком велико, любовь моя, слезы не могли его облегчить.

– Прости меня, – сказал он и притянул ее к себе.

Тут она снова разрыдалась и долго не могла успокоиться. Наконец она немного отстранилась от него и, судорожно вздыхая, проговорила:

– Не сердись, Ричард! Я знаю, вы, мужчины, не выносите женских слез, но ничего не могу с собой поделать. Боюсь, твой плащ безнадежно испорчен.

– Я предвидел нечто подобное и, одеваясь утром, мысленно распрощался с ним.

Она подняла на брата полные слез глаза и медленно покачала головой. Лицо ее озарила счастливая улыбка.

– Дай мне посмотреть на тебя! Глазам своим не верю! Нет, я вижу тебя, дотрагиваюсь и все равно не могу поверить!

– Ты нисколько не изменилась, дорогая, – улыбнулся он в ответ с не меньшей радостью. – Прелестный чепчик, но что-то я не помню, чтобы ты носила такие раньше.

Леди Хэппендейл безуспешно пыталась поправить сбившийся набок кружевной чепец.

– О да, ношу уже несколько лет…

– Чтобы отпугивать женихов?

– Ричард! – укоризненно воскликнула она и всхлипнула. – Ричард! Все думали, что… Ах, Боже мой, слух! Он подтвердился. Оливия Солташ!

Рэкселл без труда разобрался в этих несвязных восклицаниях.

– Значит, до тебя дошли слухи о моем появлении?

– Ну да! Вчера я услышала об этом от Оливии. Помнишь ее? Конечно, не сомневаюсь! Потом пришел Толби. Но я не поверила. Мне и сейчас трудно осознать… но скажи, кто же тебя видел?

– Ханикатт.

– Надо же, очень странно! А где и когда ты с ним встретился?

– На прошлой неделе. Я провел несколько дней в гостинице недалеко от Трэпстона.

– Ты почти неделю был в нескольких часах езды от меня? – воскликнула она. – У меня голова идет кругом!

– Обещаю все объяснить в свое время, но не сейчас! Сначала нам нужно многое обсудить.

– Это точно! Для начала признайся, где ты пропадал все эти годы и почему вообще уехал? Полагаю, Кейтли неотлучно был с тобой?

– Верно. За последние шесть лет я приобрел некоторую известность в игорных домах за границей.

– О чем ты?

– Возможно, ты слышала о некоем мистере Дарси?

– Да, слышала, но… – Она осеклась. – Нет, этого не может быть! – прошептала она. – Ты и есть мистер Дарси? Конечно, он весьма загадочная личность, никто о нем ничего не знает, но… Нет, это невероятно!

Но почему ты уехал, любовь моя? – Не успели эти слова слететь с ее губ, как ее осенила догадка. По лицу пробежала гримаса боли. – Толби?

– Да, он, – медленно произнес Рэкселл. Леди Хэппендейл опустила глаза.

– У меня были смутные подозрения, – с трудом выговорила она. – Нет, в глубине души я всегда знала, что он причастен к твоему… исчезновению, но не признавалась самой себе. И все же не могла представить, что он оказался таким подлецом. За последние годы он стал – возможно, мне это лишь померещилось, – он стал… более человечным. Что заставило его пойти на такой шаг, ума не приложу!

– Кто сказал, что самый очевидный мотив, в который меньше всего верят, – любовь?

Эмилия бросила на брата быстрый взгляд.

– Любовь?

Рэкселл улыбнулся, но не открыл сердечную тайну Толби.

– Я сказал бы, любовь к славе и богатству. Согласись, герцогский титул со всеми положенными привилегиями – сильное искушение для того, кто был к нему так близок. Для Толби оно оказалось непреодолимым.

– Слава Богу, что он не убил тебя из-за титула! – содрогнулась она. – Но как он умудрился украсть его у тебя?

– У него слишком утонченные вкусы, чтобы проливать кровь. Нет, он просто убедил меня в том, что я незаконнорожденный.

– Ричард!

– Как я выяснил, любая история при пересказе теряет правдоподобие, но не торопись называть меня сумасшедшим, сначала выслушай.

– Я жду, и с нетерпением!

Рэкселл был спокоен. Когда он заговорил, его голос звучал немного отстраненно, словно он рассказывал о злоключениях своего знакомого.

– Почти семь лет назад, в июле, под вечер, Толби явился ко мне и заявил, что я не сын своего отца. Якобы у мамы была любовная связь с Джайлзом Ормсби, который умер вскоре после моего рождения. Вряд ли ты его помнишь, в ту пору ты была совсем девчонкой. Ну да Бог с ним. То, что я почувствовал, услышав эту историю, не поддается описанию. Меня охватил невероятный гнев и бессильная ярость… Видя, в каком я состоянии, Толби проявил необыкновенную чуткость, он так старался пощадить мои чувства, смягчить удар! – иронически усмехнулся Рэкселл. – Он сознавал, что меня будет трудно убедить, и предъявил доказательства; два свидетельства о рождении и мамин дневник. Нечего и говорить, что мне было нелегко переварить эту новость, и он дал мне неделю на размышления, чтобы я решил, что делать дальше. Окончательно меня убедил дневник, в котором все подробно описывалось. Даже прочитав его, я испытывал сомнения, но он являл собой неопровержимое доказательство. Записи в нем безусловно были сделаны рукой матери. Я узнал ее почерк.

Леди Хэппендейл обдумала услышанное.

– Да, мамин дневник исчез вскоре после ее смерти. Она скончалась через год после того, как ты унаследовал титул.

Рэкселл кивнул.

– Уверен, Толби долго вынашивал свой злодейский план. Он все предусмотрел. Что мне оставалось? Увидев собственными глазами злополучный дневник и два свидетельства о моем рождении – одно “подлинное”, а другое “фальшивое”, которое мама якобы подделала, чтобы замести следы и спасти свою репутацию после смерти Ормсби, – я не мог больше сомневаться в справедливости обвинений Толби. Внешне я мало похож на отца и, признаюсь, почти поверил в то, что не являюсь его сыном.

– Ты пошел в маму, а я в отца, но все равно… – запротестовала Эмилия.

– … следовало свято верить в супружескую верность матери, что бы ни случилось? – закончил за нее Рэкселл. – Жена Цезаря вне подозрений? – иронически усмехнулся он. – Нет, моя дорогая. Мы с тобой хорошо знали, что брак наших родителей не был заключен на небесах, как говорится, кроме того, я ни секунды не сомневался, что Толби непременно обратится в суд и предъявит попавшие ему в руки документы. Видишь ли, я не имел никаких контрдоказательств и думал, что, даже если они и существовали, Толби позаботился об их уничтожении.

– Но уехать из страны!..

– Ты бы предпочла, чтобы я остался в Англии? В каком качестве?

– Все думали, что ты умер. Это уж слишком!

– Я действительно умер – как герцог Клерский. Что у меня оставалось?

– Я! Твои друзья! Они бы поддержали тебя, приняли как равного!

– Я не мог их об этом просить. И тебя тоже… Предпочел сохранить незапятнанной честь семьи. По-твоему, я поступил неправильно? Тебе было очень тяжело?

– Ужасно! – воскликнула она. Слезы душили ее.

– Прости меня, – ответил он ровным голосом. – Я не видел иного выхода.

– Ох уж эти мужчины – вспыхнула Эмилия и сердито скомкала носовой платок. – С одной стороны, я тебя понимаю, и все же… нет, не понимаю! Мужчины и их понятия о чести!.. Конечно, это благородно, что ты позаботился о репутации мамы, о добром имени отца… Рэкселл кивнул.

– И о тебе тоже, дорогая.

– Но мне было бы все равно! Я не придаю особого значения таким вещам. Мог хотя бы сообщить, что ты жив!

– Я не посмел осложнять твою жизнь. Тебе было бы легче узнать, что я жив, но лишен всего? – мягко спросил он. Эмилия затруднилась с ответом, и он продолжал: – Нет, тебя переполняла бы бессильная ярость от несправедливости происшедшего, а не скорбь из-за моей смерти. Неизвестно, что хуже. Мне, во всяком случае, такая альтернатива казалась неприемлемой.

– Господи, какая глупость! Я все понимаю, но от этого мне не легче! – От волнения ее пальцы то сжимались, то разжимались. – Слава Богу, теперь ты здесь, со мной. Означает ли это, что ты можешь восстановить свои права? А как же Толби?

– В данный момент он направляется на Ямайку, а я снова стал Рэкселлом, герцогом Клерским, – невозмутимо сообщил Ричард.

Леди Хэппендейл удержалась от восклицаний, которые помешали бы ему продолжить свой рассказ, и попросила объяснить, каким образом Толби удалось так ловко обмануть его.

Брат поведал ей историю искусного фальсификатора Джованни Камбони, который также был padrone тайного венецианского общества до своей смерти, наступившей прошлой осенью. За определенную сумму Джованни переписал дневник леди Рэкселл и подделал свидетельство о рождении ее сына. Возможно, он заверил Толби, что уничтожит подлинники, но не сдержал обещания. Вместо этого он сохранил их и завещал молодому человеку по имени Винченцо. Покидая Италию, Винченцо не взял с собой настоящий дневник леди Рэкселл. Он вез в Англию письма Джованни и Толби, в которых злоумышленники обсуждали планы последнего присвоить себе герцогский титул. Винченцо явно намеревался шантажировать Толби.

– Этот юноша сын Джованни Камбони? – предположила леди Хэппендейл.

– Сомневаюсь. Подозреваю, что между ними существовала… противоестественная связь, – ответил Рэкселл.

– Ах, вот как!.. – растерянно пролепетала его сестра, чувствуя, что не в состоянии развивать подобную тему.

– Полагаю, Джованни с самого начала хотел, чтобы столь ценные документы попали после его смерти в руки Винченцо. Тем самым он желал обеспечить ему безбедную жизнь, ибо они представляли собой отличный материал для шантажа. Я нахожу его поступок весьма трогательным проявлением любви.

– А почему Винченцо не явился с ними к тебе? Возможно, ты заплатил бы ему даже больше.

– Он не знал, кто я на самом деле. Этого никто не знал, как ты сама сказала. К счастью, я совершенно случайно выяснил, что у Винченцо имеется ценная информация о богатом и знатном англичанине, и, повинуясь инстинктивному порыву, начал следить за ним. Поначалу я подозревал, что к нему попал только дневник, но и этого было бы достаточно, чтобы шантажировать Толби до конца жизни.

Леди Хэппендейл на минуту задумалась.

– Понятно… – наконец сказала она. – Не все, но, по крайней мере, кое-что. Значит, ты отнял у Винченцо письма – не спрашиваю, каким образом! – а потом, вероятно, предъявил их Толби?

– Я этого не сделал. – Нет?

– Я, конечно, навестил его вчера вечером, но по другому поводу.

– Ты же сказал, что Толби уехал из Англии? Я решила, что это твоих рук дело.

– Верно, но документы я ему так и не показал. Он не знает, что именно мне удалось добыть, да и удалось ли вообще. Вместо этого я сыграл с ним в кости, поставив на кон то, чем якобы располагаю. Он проиграл.

– Ты рискнул своим именем, титулом и состоянием? – изумленно воскликнула его сестра.

Рэкселл улыбнулся.

– О нет! Я никогда не рискую!

Леди Хэппендейл была настолько ошарашена, что даже ущипнула себя за руку.

– Да, я совершенно уверена, что не сплю, но у меня такое чувство, что мне снится сон! Ты же сам признался, что ты мистер Дарси, знаменитый игрок!

– Так оно и есть, но в моем понимании идти на риск – значит ставить на то, в чем ты не уверен. Я же ставлю только на то, в чем не сомневаюсь, если ты улавливаешь разницу.

Она ее не улавливала, но начала осознавать другое: перемену, которая произошла в ее брате за годы разлуки. Невозможно было точно определить, в чем заключалась эта перемена, но она видела перед собой другого человека. Внезапно прежний образ ее дорогого брата, который она с любовью хранила в памяти, потускнел и заиграл новыми красками, в нем проступили неизвестные ей ранее черты. Внешне он оставался все тем же Ричардом, может, только чуть старше, с теми же утонченными манерами и неотразимой улыбкой, но теперь это был зрелый мужчина, который обрел внутреннюю гармонию. Она чувствовала, что его природная сдержанность превратилась в подлинную цельность, которая появилась не случайно, а была по-настоящему выстрадана. За внешним обаянием, всегда присущим ему, угадывалась непреклонная твердость, составлявшая стержень его существа. Становление характера далось ему нелегко. Ей было трудно представить себе, каково это – остаться без всякой поддержки, но, будучи инвалидом, она убедилась на собственном опыте, что умение владеть собой недостижимо без усилий. Судьба запросила у него высокую цену, но, похоже, он заплатил ее без сожалений. Леди Хэппендейл предстояло заново узнать своего брата.

– Если ты так считаешь, дорогой, я готова поверить тебе на слово! – сказала она, глядя ему в спину: он подошел к окну и смотрел в сад. Видимо, что-то привлекло его внимание, ибо он явно перестал слушать сестру и не сразу понял то, что она сказала в следующую минуту: – Да, Ричард, скажи, пожалуйста, правда ли то, что ты якобы путешествовал с какой-то женщиной?

Он повернулся и переспросил, удивленно приподняв брови:

– Что, дорогая?

– Я подумала: если часть слухов – то, что ты жив, – оказалась верной, то возможно, подтвердится и остальное. Говорят, тебя видели в обществе таинственной незнакомки!

– Черт бы побрал Ханикатта, – беззлобно чертыхнулся Рэкселл.

– Значит, это правда! – Леди Хэппендейл укоризненно покачала головой.

– Правда, и если мне удастся найти ее, я непременно познакомлю вас, чтобы ты могла лично поблагодарить эту девушку. Без нее у меня бы ничего не вышло.

– Удастся найти? Ты что, потерял ее по дороге?

– Именно так! – рассмеялся Рэкселл. – Она ускользнула от меня, прежде чем я успел… э-э… выяснить наши отношения.

– То есть она не знает, кто ты и чего добивался?

– Не знаю, насколько она осведомлена, – последовал ответ.

– Это действительно серьезно! И что ты намерен предпринять?

Вместо ответа он загадочно улыбнулся и спросил:

– Кстати, о таинственных незнакомках… Кто эта прелестная особа, что прогуливается в твоем саду?

Сердцем любящей сестры леди Хэппендейл почувствовала, что настаивать не время.

Она решительно обуздала свое любопытство и позволила брату сменить тему разговора.

– Хелен Денвилл, и она действительно очень привлекательная девушка. Я бы сказала, она отличается весьма своеобразной красотой. Всего за неделю я успела к ней привязаться и хочу оставить при себе в качестве компаньонки.

– Рад, что ты нашла кого-то, кто тебе понравился, – обронил Ричард с вежливым интересом. – Значит, ее фамилия Денвилл? Да, теперь припоминаю!

– Ты с ней знаком? – удивилась леди Хэппендейл.

– Да, если память мне не изменяет, – равнодушно пояснил он, – я встречал ее примерно за год до своего отъезда. Она тогда впервые появилась в свете.

– Странно, что ты ее заметил.

– Отчего же? По-твоему, я должен был забыть все, что связывало меня с прошлым? Или ты намекаешь, что я никогда не проявлял особого интереса к дебютанткам? Вообще-то я горжусь своей памятью на имена и лица. Надеюсь, мне не составит труда вновь занять подобающее место в обществе.

– Не сомневаюсь, милый, но я не об этом. У меня сложилось впечатление, что мисс Денвилл с тобой незнакома.

– Ничего удивительного! С чего бы ей меня помнить?

– Действительно, с чего? – пробормотала леди Хэппендейл, не в силах вообразить, что впечатлительная юная дебютантка, однажды увидев герцога Клерского, способна его забыть. – Иначе вчера, когда речь зашла о тебе, она бы упомянула о вашем знакомстве.

– Ты сказала, что эту новость принесла тебе Оливия Солташ – будь она неладна! Видишь, моя память в полном порядке, я не забыл, что эта особа завзятая сплетница! Мисс Денвилл присутствовала при вашем разговоре?

– Присутствовала, но никак не отреагировала, и ни вчера, ни позже, ни словом не обмолвилась о том, что встречала тебя в свете.

– Смею ли я надеяться, – улыбнулся Рэкселл, – что и другие, узнав о моем возвращении, проявят подобную сдержанность? Мисс Денвилл мне уже нравится.

– О да, она замечательная девушка, образованная и прекрасно воспитанная. Но не обольщайся, Ричард. Несмотря на спокойную реакцию мисс Денвилл, ты должен приготовиться к тому, что о тебе будут много говорить. Вчера новость была лишь сплетней, завтра она станет сенсацией! – Леди Хэппендейл подарила брату лукавую улыбку, очень похожую на его собственную. – Как ты думаешь, велика ли вероятность того, что уже сегодня Оливия Солташ удостоит нас своим посещением?

– Очень велика! – усмехнулся Рэкселл.

– Надеюсь, ты ошибаешься, – вздохнула Эмилия. – Не знаю, хорошо ли, если тебя увидят. Я имею в виду, посторонние.

– Почему нет? Я хочу без промедления объявить о своем “воскрешении”.

Помолчав немного, леди Хэппендейл небрежно произнесла:

– Ну, может, ты и прав. Кстати, у Оливии гостит племянница, мисс Дебора Солташ. Она настоящая красотка, Ричард. Думаю, ты назвал бы ее бриллиантом чистой воды.

– Ты правда так думаешь? – Он устремил на сестру испытующий взгляд. – В таком случае я буду начеку, ибо, как мне кажется, ты пытаешься предупредить меня, чтобы я не угодил в капкан.

– Ничего подобного! Просто…

– Я не был в свете несколько лет, – перебил он, – но, надеюсь, не утратил необходимых навыков! До вчерашнего дня я был богатым мистером Дарси и, хотя и не мог соблазнить дам титулом и положением, у меня хватало денег, чтобы обходить острые углы.

– Какие еще острые углы! Уверена, ты лучше других знаешь свет и не питаешь ненужных иллюзий, но думаю, что циником ты не стал. Наверняка найдется немало женщин, которых привлекут твои достоинства, а не то, чем ты владеешь.

– В самом деле? Непременно познакомь меня с ними. Я же вижу, ты не успокоишься, пока я не женюсь.

– Ты все шутишь! Когда ты, наконец, остепенишься? – ответила она с некоторой досадой. – Конечно, сейчас не время напоминать, что ты обязан жениться и произвести на свет наследника, пока еще кто-нибудь не вознамерился лишить тебя герцогского титула. Кловис Толби, к примеру. Вот уж кого я просто не выношу! Но не думай пока об этом. Наслаждайся свободой!

– Спасибо! – с чувством произнес Ричард. – Восхищен тем, что ты проявляешь сдержанность и не спешишь напомнить мне о моем долге! Однако, чтобы упрочить свое положение, я должен не только зачать наследника, но и сделать кое-что еще. Ты навела меня на мысль о некоторых более неотложных обязательствах. Оставлю тебя на минутку, пойду покажусь твоим домочадцам. Без сомнения, они уже слышали новость. Чувствую, что должен предстать перед ними, чтобы развеять все сомнения!

Глаза леди Хэппендейл снова увлажнились.

– Да, конечно! – улыбнулась она сквозь слезы. – Ты уже обосновался в Клерхолле?

– Да. На рассвете я снова стал лордом и хозяином поместья. Сейчас там Кейтли; не сомневаюсь, что он развлекает моих лакеев байками о наших приключениях за границей. Я колебался, оставлять ли его одного – он непременно припишет все лавры себе! – но больше ждать не мог, так хотел поскорее тебя увидеть! Но теперь, дорогая, мне действительно пора показаться людям.

– Но ты еще вернешься ко мне, не так ли, Ричард? – с беспокойством спросила леди Хэппендейл.

В ее голосе послышалось напряжение. Прежде чем уйти, Рэкселл обнял сестру и заверил, что остаток дня проведет с ней, а уж потом вернется в свое имение и приступит к исполнению обязанностей хозяина.