Текст книги "Лишь пять дней"

Автор книги: Джули Лоусон Тиммер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

«Среда, шестое апреля, 7.54 утра.

Франни, я думаю, следовало проконсультироваться с тобой до того, как малыш попал к нам. Ты и МамаЛакс правы, я действительно отдал ему все свое сердце без остатка. Хотя не думаю, что ваши советы помогли бы мне. Этот ребенок сразу же завоевал мое сердце.

Хороший совет – сконцентрироваться на том, что лучше для мальчика. После наших вечерних общений ваша мудрость осталась со мной. Да, сейчас кажется, что меня просто кромсают на куски, но когда я думаю, что все это ради него, становится легче.

2мальчика, как тебе понравился разгромный матч «Янки» против «Иволг»? Я бы с тобой поспорил на очень большую сумму , что «Янки» выиграют, если бы знал, где тебя искать и как забрать выигрыш . Может, НеЗлодей разрешила бы в виде исключения пожертвовать анонимностью?»

Потом, подумав о прошлой бессонной ночи, добавил:

«НеЗлодей, а как насчет того, чтобы привлечь в наш форум еще и людей из Азии? У меня в последние дни бессонница, и было бы хорошо с кем-то общаться по ночам.

Я переиграл во все бесплатные игры на компьютере и близок к тому, чтобы смотреть «Магазин на диване»! А это опасно, я же могу поддаться искушению рекламы и заказать весь этот телевизионный бред! А мне нужно беречь каждый цент, чтобы купить все детские штучки, о которых так мечтает жена!»

Скотт закрыл ноутбук, сложил его в портфель и взглянул на часы. Две минуты. Он подумал о запоздалом совете Франни – не слишком привязываться. Но каким образом, даже если бы он вовремя получил совет, у него вышло бы не привязаться к малышу? В ту самую минуту, когда год назад он сказал Брэю «да», мужчина подписал свой приговор – страдать на этой неделе.

Практически год назад Брэй с Куртисом появились на крыльце дома Скотта и Лори. Братья проделали долгий путь: квартира, в которой они с матерью размещались, находилась недалеко от школы Куртиса, от нее жилище мальчиков отделяло несколько уродливых зданий. Это был многоквартирный дом из облупившегося бежевого шлакоблока, весьма известный в округе – за последние десять лет оттуда поступало наибольшее количество сообщений о насилии в семье и торговле наркотиками. У мальчиков были разные отцы, и их мать в одиночку не могла справиться с воспитанием сразу двух сыновей.

Скотт пытался разговаривать с ЛаДанией много раз, еще когда был баскетбольным тренером Брэя. После этих бесед Скотт всегда громко жаловался Лори на легкомыслие ЛаДании. У нее был вечно отстраненный взгляд, она была рассеяна, не могла сосредоточиться. Казалось, она вообще не понимает, что учитель толкует ей о таланте сына и о том, какое будущее может его ждать!

Поэтому, хотя Скотт и удивился появлению детей у себя на крыльце холодной апрельской ночью, он не был так уж шокирован. Мужчина пригласил гостей в дом. Брэй прошептал, что у их матери возникли неприятности с наркотиками и ему необходимо побеседовать с учителем и его супругой, то есть обязательно со всей семьей Коффман.

Куртиса усадили в одной из комнат, вручив бумагу и фломастеры, а Скотт, Лори и Брэй удалились в гостиную. Старший брат признался, что «неприятности» – не совсем то слово. ЛаДанию арестовали за хранение наркотиков и осудили на двенадцать месяцев, одиннадцать месяцев она должна провести в тюрьме и еще один в исправительном учреждении.

Общественный защитник сообщил Брэю, что снисхождения не будет, так как это уже ее третий срок, и необходимо позаботиться о ее вещах, почте и семилетнем сыне Куртисе.

Брэй взял машину у друга по команде и отправился к юристу, намереваясь понять, как же быть со сводным братом. Юноша не мог поселить его у себя в студенческом общежитии. Кроме того, что у него три соседа по комнате и там буквально нет места, общежитие – не совсем подходящая обстановка для первоклассника. Учитывая расписание его занятий, факультативов, матчей, у Брэя совсем нет времени играть роль отца на протяжении года.

Старший брат беседовал с учительницей Куртиса, и та сказала, что, несмотря на проблемы с дисциплиной, мальчик способный. И все эти способности могут сойти на нет, если его переведут в другую школу и он потеряет год на то, чтобы освоиться на новом месте. Это не очень мудро: переводить ребенка в другую школу, а после освобождения матери возвращать обратно.

Еще один вариант – прервать на год обучение в университете Мичигана и вернуться домой. А через год, после выхода матери из тюрьмы, вернувшись в университет, попытаться нагнать пропущенное.

Брэй любил брата очень сильно, но последний вариант просто убивал его. Он только начал жить так, как всегда мечтал, и хотел и впредь следовать своей мечте. Однако этот последний убийственный вариант казался наиболее разумным. Конечно, перспектива не радовала, но, так как другого выхода не было, юноша был готов вернуться и присмотреть за братом.

Юрист очень хотел помочь Брэю в поисках альтернативы. В его практике было так много случаев, когда попавшие в беду дети уже не могли отыскать правильный путь и теряли все возможные перспективы. Поэтому служитель закона настоятельно советовал Брэю обдумать все реальные варианты. Неужели нет никого, спрашивал юрист, кто может помочь? Кого-то, кому Брэй может доверить мальчика, пока ЛаДания отбывает срок? Кто-то, благодаря кому Брэю не придется рисковать своим будущим?

Брэй не знал ни своего отца, ни отца Куртиса, и в свои девятнадцать лет единственным родственником, с которым он встречался, была мать ЛаДании. Однако она умерла еще до рождения Куртиса. Чета Джонсонов, комендантов их дома, всегда была добра к мальчикам, но они уже пожилые, и миссис Джонсон постоянно болеет. Брэю не хотелось их обременять. А соседи и та шайка, с которой общалась мать, не стоили даже упоминания.

В отчаянии Брэй обратился к человеку, который и без того очень много сделал для него, который проявил к нему больше интереса, чем кто-либо, даже больше, чем его собственная мать. Единственный в мире, кто искренне желал, чтобы он продолжал учиться в университете так же сильно, как и сам Брэй, – Скотт Коффман.

Год – очень большой срок, признавал Брэй, нервно переводя взгляд со Скотта на Лори. И он просит слишком много, нервно повторял юноша. Но это гарантированно продлится не больше года. ЛаДания отсидит срок, выйдет, вернется в прежнюю квартиру и заберет к себе сына. Год – и все!

Для Скотта принять решение было просто. Когда учитель увидел Брэя восемь лет назад на поле, то сразу понял, что этот мальчик особенный. Через неделю после знакомства с ребенком, Скотт объявил Питу, а потом и Лори, что Брэй Джексон – самый лучший игрок из всех, кого он когда-либо тренировал.

В Брэе, еще очень юном, Скотт разглядел невероятный талант и желание работать! Кроме того, мальчуган был очень высок – больше метра восьмидесяти, что для одиннадцатилетнего было просто невероятно.

У Брэя и характер был особенный: лидер от природы, он и на спортивной площадке, и в классе был куда более взрослым и ответственным, чем все его одноклассники. Это было в какой-то мере следствием домашней ситуации, Скотт понимал это. Даже в лучшие времена мать мальчиков была не самой внимательной родительницей на свете. По словам старшего сына, она не была заядлой наркоманкой, особенно если сравнивать с теми, с кем она якшалась. И пьянчужкой ее тоже нельзя было назвать, она употребляла алкоголь не часто. Но она часто впадала в депрессию и тогда обращалась к самым доступным «антидепрессантам».

Судя по тому, что Брэй поведал Скотту, скорее он был родителем младшего брата, а не ЛаДания: он одевал, купал и кормил Куртиса, пока мать где-то бродила или была в отключке.

Юноша и в школе всегда был очень внимателен и заботлив по отношению к малышам.

Как-то под конец учебного года, шестого для Брэя, мальчик подошел к Скотту и попросил помочь в баскетболе. Скотт был счастлив содействовать в образовании такого отзывчивого ребенка.

Школьные занятия подошли к концу, наступило лето. И все каникулы учитель тренировал Брэя. Когда спортивная площадка в школе была занята, они играли возле дома Скотта. Брэй мечтал войти в местную баскетбольную команду и сделать ее чемпионом, он был уверен, если усердно тренироваться несколько лет, мечта станет реальностью. Скотт был убежден, что со способностями Брэя так много времени не понадобится, но, конечно, ему не говорил об этом – он предпочитал, чтобы Брэй проводил время на тренировках, а не шатался по улицам.

Как и у юриста, у Скотта было достаточно примеров детей, подающих надежды, но попавших в неправильную компанию и свернувших с пути истинного.

Поэтому он тренировал Брэя так много и долго, как тот хотел.

Два года спустя юношу приняли в команду, и очень скоро он стал восходящей звездой. Пит и Скотт ходили на все матчи Брэя, в классе Скотт вывешивал все газетные вырезки, где писали о Брэе. А таких было много! Когда первый сезон игр закончился, Скотта распирало от гордости за ученика, учитель был счастлив!

К счастью примешивалась и некоторая доля горечи. Мужчина понимал, что теперь, когда юноша стал игроком команды, время, которое они проводили вместе, подошло к концу. Этому потрясающе талантливому мальчику, которого так полюбил Скотт, учитель больше не нужен.

Но оказалось, Брэй не хотел останавливаться на достигнутом. Когда закончился его следующий сезон, он позвонил Скотту и спросил, могут ли они возобновить их тренировки по выходным. Конечно, у него, звезды команды, был отличный сезон, но он хотел большего.

Он хотел стать лучшим игроком, когда-либо игравшим в этой команде. И он хотел получать баскетбольную стипендию – бесплатно обучаться в университете.

Брэй мечтал позднее заняться бизнесом, чтобы обеспечить нормальную жизнь брату и матери. И все это было невозможно без образования. А за образование нужно платить, и единственный способ и единственная возможность – своим талантом, игрой в баскетбол.

Учитель и ученик продолжили тренировки в школе и возле дома еще целый год. Скотт и Пит, как и прежде, посещали все матчи, видели все забитые голы, местные газеты прозвали юношу не только лучшим игроком команды, но и лучшим игроком Детройта за всю историю существования города!

Скотт бережно вырезал свежие газетные статьи и развешивал в классе, а старые аккуратно снимал и складывал в папку, которую хранил в ящике стола.

Брэй побил все державшиеся годами рекорды, установленные для его возраста. Со временем к нему стали приходить приглашения из университетов на различные факультеты. На играх появлялись тренеры университетских команд, мечтавшие заполучить Брэя.

Но Брэй не прекращал тренировки, и еще через год газеты писали о Брэйдане Джексоне как об одном из лучших игроков страны среди юниоров!

Юноша, изучив все перспективы, сузил число университетов, желавших его принять, до одного – университета Мичигана, чтобы быть ближе к Куртису и матери.

Скотт и Пит за четыре года не пропустили ни одной игры! Газеты продолжали снабжать Скотта новыми вырезками, вещая, что окончание колледжа не будет означать для Брэя окончание баскетбольной карьеры. Все предсказывали его вступление в Национальную баскетбольную ассоциацию!

Преданность Скотта стоила сотен часов на протяжении нескольких лет, но он наслаждался каждой минутой! Он считал, что постоянная усердная работа – это малая цена за будущее Брэя!

А год назад, тем холодным апрельским вечером, Брэй вовсе не выглядел чемпионом, скорее нескладным подростком – высокий, с длинными конечностями и нервно дрожавшими коленями. Он заканчивал обучение на курсе, и если экзамены пройдут так, как он ожидает, то с учетом его хороших оценок он может претендовать на место в бизнес-школе.

Правда, Брэй этого не говорил, но Скотт и без того знал, что поступление в бизнес-школу – скорее, запасной план. Слухи ходили, что НБА уже посылала тренеров на матчи, чтобы оценить потенциал местного чемпиона.

Для Скотта, несмотря на внезапность просьбы об усыновлении Куртиса на год, ответ был прост: учитель сделает все, что угодно, чтобы Брэй не уезжал из Мичигана, играл в баскетбол, учился и получил диплом, а может быть, и что-то более значительное.

Для Лори все было не так просто, и она сказала об этом Скотту сквозь зубы после того, как супруги извинились и вышли, чтобы посовещаться в спальне.

Взаимоотношения Лори и Брэя были совершенно другими. И ее вклад в будущее этого мальчика был отнюдь не так существенен, как вклад ее мужа. Ее жизнь должна была кардинально измениться, и то, что это поможет кому-то реализовать свои мечты, было вовсе не таким очевидным аргументом для нее.

Женщине предстояло заботиться о чужом ребенке, у которого были большие проблемы с дисциплиной. С этим не так легко было смириться. И уж тем более, в отличие от Скотта, ее не утешала мысль, что благодаря их помощи Брэй сможет когда-то стать бизнесменом или игроком НБА.

Скотт и Лори видели Куртиса раньше на протяжении нескольких лет то на матчах Брэя, то возле их дома, пока Скотт и Брэй тренировались. Было заметно, что малыш совсем не подарок. Одно дело присмотреть за ребенком один вечер, другое – целый год.

Кроме того, Лори напомнила мужу, что у нее тоже есть свои мечты, и одна из них – иметь своих детей. В течение последних трех лет они пытались забеременеть.

Пока попытки не увенчались успехом, у обоих были моменты сильного раздражения и усталости. Порой отношения натягивались. Что говорить о постоянных визитах к врачу, анализах и ЭКО. Первое ЭКО не было успешным, и этой осенью у них снова появилась финансовая и эмоциональная возможность попробовать еще раз.

Все внимание и энергия Лори были направлены на ее будущую беременность. Она не понимала, как будет уделять внимание еще и какому-то чужому ребенку.

Зная об одержимости супруги иметь собственного ребенка, Скотт пытался все смягчить. Он сказал, что появление Куртиса ослабит их напряжение в ожидании следующего ЭКО. А потом супруги будут жать результатов. Может быть, это именно то, что нужно? Они будут заняты ребенком и не будут беспрерывно надеяться, волноваться, гадать. Да, у ребенка проблемы с дисциплиной, но это к лучшему, на него будет уходить много времени.

К тому же этот период самый подходящий, продолжал увещевать Скотт. Для них будет настоящим облегчением провести лето, развлекая семилетнего малыша, вместо того, чтобы трястись, не находя себе места от нетерпения, в ожидании «последнего» шанса на ЭКО. Если им повезет и Лори на этот раз забеременеет, к тому времени, как родится их малыш, временный подопечный вернется к ЛаДании.

Но Лори продолжала сомневаться. Работа нянькой не казалась ей действительно хорошей идеей. У нее был миллион вариантов того, как провести год, вероятно, последний без ребенка. Но женщина была согласна с супругом в том, что ожидание положительного результата прошлого ЭКО было омрачено сомнениями и беспокойством, и повторно пройти через это ей совсем не импонировало. Действительно, присутствие мальчика в доме имело свои преимущества.

И она знала, как важен Брэй для ее мужа. С неохотой она согласилась.

Она сказала Скотту, что Куртис может остаться на все двенадцать месяцев, пока ЛаДания находится в тюрьме. Но не дольше! Через год Лори собиралась заниматься приготовлениями для новорожденного.

На следующее утро Скотт, Лори и Брэй встретились с Дженис – социальным работником, занимающимся делом семьи Джексонов.

Дженис заявила, что наилучший вариант, если мальчик останется у Коффманов год и одну неделю. Это даст ЛаДании неделю после освобождения, чтобы подготовить квартиру для сына, прийти в себя и заняться поисками работы.

Скотт умоляюще посмотрел на жену, которая нахмурилась, но согласилась – слова Дженис имели смысл.

В тот же день, после согласия ЛаДании и с ее подписью в соответствующих документах, все четверо предстали перед судьей с прошением о назначении Коффманов опекунами ребенка на год и одну неделю. Несколько фраз от Дженис, полдюжины вопросов к Коффманам и Брэю, одна подпись в документах – и Скотт с Лори стали опекунами Куртиса.

И вот теперь у мужчины остается всего четыре дня, чтобы провести их с маленьким мальчиком, который заставил его почувствовать себя настоящим отцом, а не просто опекуном.

Уже в воскресенье вечером ЛаДания будет ожидать его. Она ищет работу, Дженис информировала об этом Скотта и Лори, она убрала квартиру и готовилась к приезду Куртиса в понедельник утром.

На утро понедельника назначено формальное слушание, где судья освободит их от обязанностей опекунов.

Тот факт, что ЛаДания за все время позвонила сыну считанное количество раз и ответила лишь на половину писем сына, для суда не важно. Как и то, что Скотт и мальчик теперь связаны, будто родные отец и сын.

ЛаДания – его мать, а Скотт – всего лишь временный опекун.

Глава 14
Скотт

Все складывалось хорошо. Куртис успешно справлялся с ролью маленького тирана, как и предсказывал Скотт. Ребенок занимал бóльшую часть мыслей Скотта и Лори. На самом деле Лори забеременела в какой-то степени благодаря заботе о мальчугане.

Ее врач постоянно советовал переключить мысли на что-то иное, помимо беременности, не быть столь одержимой. Чтобы перед следующим ЭКО ее организм не «думал» только о зачатии.

Куртис появился в их жизни в апреле, и уже к сентябрю Лори с головой погрузилась в его воспитание. Она разработала систему поощрений за хорошее поведение. Занялась обучением ребенка чтению, особое внимание обратила на поведение, чтобы сократить количество визитов к директору. Поэтому в течение дня ей некогда было думать о бесплодии, а к вечеру она была так измождена, что на ночные мысли о будущем событии тоже не оставалось времени, и она моментально проваливалась в сон.

Когда Скотт и Лори узнали, что ЭКО успешно, женщина воскликнула: «Это все благодаря Куртису!»

Безусловно, она была благодарна мальчику за то, что он отвлекал ее от собственной проблемы, но это не вылилось в желание оставить мальчика на более долгий срок. И Скотт не винил ее.

Он, конечно, действовал, так сказать, не по сценарию – позволил себе сродниться с ребенком и привязывался к нему все сильнее и сильнее с каждым месяцем. И когда пришло время прощаться, он едва выносил саму мысль о расставании!

В последнее время они поменялись ролями. Лори пыталась убедить мужа поискать нечто, что могло бы отвлечь его внимание от предстоящей разлуки, и начать с их общего ребенка, которого она носит.

«Нашего ребенка», она старалась как можно чаще это подчеркивать. Ей было непонятно, почему она вынуждена беспрерывно напоминать мужу о том, что он скоро станет отцом! И это отцовство, по ее мнению, гораздо важнее краткосрочной опеки над чьим-то ребенком!

Скотт постоянно сдерживался, чтобы не произнести вслух свою мысль: «Почему я должен радоваться встрече с ребенком, которого никогда не видел, когда я так расстроен потерей ребенка, который у меня уже есть?»

Но судя по взглядам жены, которые она бросала на него последние несколько недель, она и без слов уловила эту мысль мужа.

Как и Лори, Скотт мечтал иметь детей. Его воображение рисовало ему чарующие картины игр с сыном, именно таких, в которые играют только отец и сын, – прятки, хоккей, совместное приготовление пищи на гриле на заднем дворе.

Он с нетерпением ждал октября и красочных пеленок. Когда он услышал стук сердца своего ребенка, девочки, на ультразвуке и увидел ее неясную тень, то думал, его сердце разорвется от радости.

Конечно, он был в восторге и предвкушал скорейшее появление малышки! А кто бы чувствовал себя иначе? Но постоянно испытывать и поддерживать в себе такие чувства достаточно тяжело. Он не мог пребывать в бесконечной радости, как его жена. Но он пытался, боже, как же он пытался!

И, в конце концов, смирившись, удивлялся, почему такая простая вещь – постоянная радость – требует таких невероятных усилий?

Но их дочь должна была родиться только через месяц. А мальчик уже здесь! И сейчас он нуждается в отце! Мальчик, который скоро вернется в мир не всегда трезвой матери, обедов на вынос и одежды с чужого плеча.

И хотя Скотт уже практически убедил себя в том, что мальчику все-таки лучше с родной матерью, чем без нее, мысль о том, как малыш живет сейчас и какая жизнь предстоит вскоре, разрывала на части. Было невероятно сложно заставить себя думать о чем-либо еще!

Мысли Скотта прервал резкий звонок, оповещавший о начале первого урока. Несколько мгновений спустя приглушенный гул голосов в коридоре стал более громким, и через несколько секунд вошедшие восьмиклассники стали рассаживаться по местам. Скотт опустил руку, которой, как оказалось, схватился за живот при мысли о будущем Куртиса.

Следующий понедельник! Как скоро!

«Не думай об этом!» – приказал он себе. Еще есть время. Есть время создать новые воспоминания. Еще будет совместное поедание спагетти, приготовление печенья и тортов и вечерние киносеансы!

А еще есть машины-монстры! Совершенно нелепые на вид автомобили, обычные легковые или пикапы, поставленные на колеса величиной с дом! Эти бигфуты, способные выехать из любой грязи или перепрыгнуть через вереницу обычных машин, выделывали неимоверные трюки, пока зрители ревели от восторга.

Куртис посмотрел передачу о бигфутах по телевизору и потом заявил Скотту, что мечта «всей его жизни» – увидеть их вживую! Они, как обычно, играли во «что бы ты предпочел». И Скотт спросил у Куртиса, что бы выбрал мальчик: быть первым ребенком на Луне или первым семилетним президентом?

– Что ж, если мы говорим о самом лучшем на земле, тогда ни то ни другое! Я бы предпочел посмотреть на машины-монстры! – ответил Куртис.

– Машины-монстры? – засмеялся Скотт, – самое лучшее в мире – увидеть их? Лучше, чем побывать на Луне или управлять страной? Даже лучше, чем играть за штат Мичиган с Брэем?

– Да! Машины-монстры!

– А как насчет того, чтобы играть в НБА с Брэем? – не унимался Скотт. – Иметь вечный запас жвачки? Или мороженого? Или всю жизнь не делать домашние задания?

– Увидеть машины-монстры! – твердо сказал Куртис. – Это самое лучшее в мире и самое лучшее из всего, что ты упомянул. И ты можешь спрашивать меня целый день, но все равно нет ничего, что я бы предпочел им!

Два месяца назад, за ужином, Скотт, не произнеся ни единого слова, положил на стол билеты и подождал, пока Куртис вслух медленно прочел:

– Ма-ши-ны мон-стр, нет мон-стры. Машины-монстры. Монстры! МАШИНЫ-МОНСТРЫ!

Зажав билеты в высоко поднятой руке, мальчик вскочил со стула, и тот отлетел к стене, а Куртис принялся носиться по первому этажу, взвизгивая:

– Я иду смотреть шоу машин-монстров! Машины-монстры!

Скотт, смеясь, отобрал билеты у мальчика, пока тот от восторга не растерзал их, сжимая крепко в кулачке, и приколол их к самой высокой полке. Туда Куртис не мог добраться.

– Ты же не можешь их повсюду таскать с собой, они просто превратятся во влажные потертые бумажки.

Билеты на это воскресенье, их последний день вместе.

Лори понадобился целый день, пока она не поняла суть нетерпения мальчугана и не выделила Куртису собственный календарь, чтобы он мог отсчитывать дни до шоу и не сводил ее с ума, спрашивая каждые полчаса:

– Сколько еще осталось?

С тех пор последнее, что малыш делал перед сном, – вычеркивал день в календаре толстым красным маркером и сообщал, сколько дней осталось:

– Самый лучший день в моей жизни! Не важно, что произойдет в ближайшие сто лет!

С того вечера около полдюжины раз ребенок просил Скотта приподнять его, чтобы можно было дотянуться до билетов. Каждый раз он медленно водил пальцем по словам, произнося их вслух шепотом, который так любил слушать Скотт.

Несколько дней назад, после очередного изучения билетов и на этот раз проделанного дважды, мальчик, очутившись на полу, положил холодную ладошку на щеку Скотта и сказал:

– Это самое лучшее, что когда-либо делали для меня!

И вот теперь, ожидая, пока ученики рассядутся и гул утихнет, Скотт, глядя в сторону, кулаком вытер глаза. Он не хотел переходить границу и позволять себе слишком много, демонстрируя ребенку свою любовь и то, насколько сильно будет скучать и какой важной и неотъемлемой частицей жизни стал малыш.

Но машины-монстры уже скоро.