Текст книги "Владычица Хан-Гилена"

Автор книги: Джудит Тарр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)

Глава 21

Элиан открыла глаза, разбуженная утренним светом. Она купалась в нем, теплая, томная, расслабив каждый мускул тела.

Что-то теплое зашевелилось рядом, и тут она все вспомнила. Она перестала быть девушкой. Теперь она женщина и королева. На нее взглянули темные глаза. – Ты жалеешь? – тихо спросил Мирейн. Элиан коснулась пальцами его щеки, провела линию к подбородку и дальше вдоль шеи к широкой груди. Нежная улыбка расцвела на ее губах. Но она сказала:

– Да.

Глаза Мирейна расширились, и она рассмеялась. – Да, я жалею о том, что так долго не могла познать свой собственный разум. И, – добавила она, начиная краснеть, – твое тело. Он раскатисто захохотал и приподнялся над ней. – Не хочешь ли узнать его получше, моя госпожа?

Она вспыхнула от возбуждения, но, прижав ладони к его груди, отстранила его.

– А ты жалеешь, Мирейн? Ведь тебе была доступна любая женщина в этом мире. Есть женщины намного красивее и намного мудрее меня, некоторые более знатны, и по крайней мере одна из них оказалась бы намного покладистее меня. – Как невыносимо скучно, – сказал он. – Я волную тебя? – спросила она, в изумлении широко раскрыв глаза.

Он погрузился в нее. Ее смех захлебнулся, как от неожиданности, так и от острого наслаждения.

Когда все кончилось, Мирейн стал очень спокоен. Он не печалился, но его восторг померк, а разум спрятался обратно в свое собственное царство. Элиан попыталась проникнуть туда, но натолкнулась на стену. Не такую уж высокую и крепкую, но Элиан уважала его и заставила себя подавить внезапную и крайне удивительную для нее самой ревность.

Ее голова покоилась на груди Мирейна. Сильные руки обнимали ее, пальцы одной руки запутались в ее волосах. Их огненный цвет заворожил его.

– Они огненные даже… здесь, – изумился он прошлой ночью, смеясь над ее яростным румянцем и бурно овладевая ею.

Память ее метнулась в прошлое. Зиад-Илариос в храме, такой золотой и такой потерянный. С внезапным неистовством она прильнула к Мирейну, заставив его очнуться от мечтательности.

– Я не позволю им убить тебя! – закричала она. – Не позволю!

– Они не посмеют, – сказал Мирейн с уверенностью, достойной короля. Он сел, увлекая ее за собой, и улыбнулся, нежно отбрасывая волосы с ее лица. – Ну, моя возлюбленная, как мы будем встречать наших недремлющих гостей?

Общество нашло их благопристойно одетыми – он в белом килте, она в зеленом платье – и играющими в «королей и города» возле пылающей жаровни. Даже самые буйные молодые лорды угомонились при виде их спокойствия. Но женщины улыбались: девушки – в восхищении, смешанном с завистью, замужние дамы – с одобрением. А самые пожилые – отвернув покрывало на королевской кровати. Там были девичья цепь и пятна первой брачной ночи.

С криками восхищения юноши обрушились на молодых. Двое самых юных несли венки из зимней зелени; они короновали ими влюбленных, пока остальные закутывали их в меховые плащи, поднимая их и распевая утреннюю песню.

Ибо это была свадьба высокородной леди из южных краев: три вечера и три ночи она должна провести наедине со своим мужем, но три утра посвящались празднеству. В первый день они должны были участвовать в торжественной процессии через главную башню и позавтракать в компании ближайших родственников. На второй день дворец встречал их пиром. А на третий они должны были проехать по городу в носилках и появиться в храме, чтобы там подарить свое благословение и свое могущество преданному им народу.

Элиан отчаянно цеплялась за каждую секунду. Даже глубины разума Мирейна не выдавали ни малейшего нетерпения, но она знала: четвертое утро станет началом похода на Ашан. Сказав всего лишь пару слов Аджану, который выполнял обязанности командующего армиями в отсутствие Вадиня, и Халенану – начальнику южных легионов, он дал распоряжение все подготовить. И, решив таким образом проблему своей судьбы, полностью превратился в юного любовника.

Элиан старалась. Но она была женщиной и пророком. Она не могла заставить себя забыть.

Третий день пролетел словно голубь, за которым гонится ястреб. Элиан боялась тяжелого испытания в храме, длинного ритуала в такой близости от Алтаря Видения. Но алтарь молчал, вода не была затуманена видениями; и вскоре она отошла от него. Прозвучало благословение, едва слышимое ею, как и собственные слова. Пир, на котором она почти не притронулась к еде, из-за чего старые дамы и молодые самцы обменялись шаловливыми многозначительными взглядами. И наконец она снова осталась за запертыми дверями наедине с Мирейном, который со вздохом опустился на кровать.

Она ссутулилась рядом с ним, затянутая в свои драгоценные юбки, и долго смотрела на него, не говоря ни слова. Его быстрая рука нашла шнуровку се лифа, которая тотчас же распустилась, к некоторому его удивлению. Рука Мирейна сжала ее обнаженную грудь.

Элиан судорожно вздрогнула. Он нащупал застежки ее юбок и одну за другой снял их, бросая куда попало, а затем обернул ее в подбитый мехом ха Лат. Даже это не смогло согреть ее. Мирейн привлек ее к себе и обнял.

– Я знаю, – сказала она, стуча зубами. – Я знаю, что это такое. Это предвидение. Я знаю и пытаюсь не знать. Мирейн, я надеялась, что это будет твоим спасением. Я молилась об этом. Но… я… я не знаю. Так холодно. – И темно. Она прильнула к нему. – Ты знаешь. Ты тоже знаешь! – Да. – Он коснулся губами ее волос, пробежал пальцами по напряженным мускулам ее спины. – У нас есть враги, которые хотят отнять у нас всякую надежду. И теперь мишенью для них стали мы оба. – Нас уже трое, – прошептала Элиан. Его руки так крепко сжали ее, что она задохнулась. – Трое, – медленно повторил он. – Мы можем быть смертельно слабыми. Или стать сильнее, чем были по отдельности, ибо отец мой – бог. Мрак никогда не позволит нам этого. Но мы можем верить. Мы должны.

– Я хотела бы… – Голос ее окреп, она немного согрелась. Совсем немного. – Я буду верить. Если только… – Она чуть отстранилась, чтобы видеть его лицо. – Если только ты позволишь мне не оставаться в стороне. Брови Мирейна сдвинулись.

– Расстояние – ничто для силы. Ты отлично поможешь мне и отсюда. Даже, может быть, лучше без этих походных трудностей… В порыве гнева Элиан оттолкнула его. – Не будь болваном! Следуя твоим же собственным рассуждениям, меня так же легко убить здесь, как и в Ашане. Причем здесь даже легче, потому что я буду беспокоиться о тебе, меряя шагами свою клетку. – Но ребенок…

– Ребенок – это крошечная искорка жизни, которая не потухнет из-за маленькой прогулки по ветру. Даже наоборот. Мы оба прекрасно будем себя чувствовать.

Мирейн положил легкую руку на ее живот. – Вот почему я и хотел подождать. Теперь я буду встревожен вдвойне.

– И станешь вдвойне опасен для любого, кто попадется тебе на пути, – поспешно подхватила Элиан. – Мы сделаем тебя сильным, малыш и я. Мы поможем тебе победить. Потому что если ты не сделаешь этого, мой дражайший господин, мы победим вместе.

Он неожиданно рассмеялся.

– Что ж, ты уже победила! Теперь ты веришь. И ты снова теплая.

Элиан действительно вся пылала. Она толкнула Мирейна на спину и удержала в этом положении. – Ты любишь меня? – спросила она. – Отчаянно. Безумно. Вечно. Несмотря на его легкомысленное настроение, в его разуме не таилась насмешливость. Она искала ее, проникая в самую глубину через снятые преграды, зная, что Мирейн так же точно смотрит в ее собственную душу. Они еще никогда не заходили так далеко. Это было похоже на обнажение – и даже больше того, потому что ее телу нечего было скрывать. Даже его женское начало. Разве Мирейн не обладал им всецело?

В один и тот же момент они осторожно отстранились. Мирейн коснулся губ Элиан кончиком пальца.

– Жена, – сказал он, – ты удивительно прекрасна и внутри, и снаружи.

– А ты, – сказала она, – ты великолепен. И снаружи, и внутри. В первый раз он не пытался возражать ей.

* * *

Свет ламп освещал безмятежную картину: князь Хан-Гилена вытянулся на низком ложе, нежась в полудреме. Его княгиня сидела рядом с лютней, мягко перебирая струны и что-то напевая тихим нежным голосом. Его рука лениво двигалась среди распущенных волн ее волос.

Элиан замерла у занавешенного порога. Она видела эту сцену или подобные ей сцены так часто, что потеряла им счет. Это было такое же явление ее мира, как восход Аварьяна или поток Сувиена, постоянный и неизменный: она была дочерью двух любящих людей. Элиан знала редкость такого явления и его великую ценность.

Но ее собственная новая радость обогатила ее новым знанием, больше похожим на боль. У нее тоже есть это, и боже, что это за нежность! Но сохранит ли она ее, когда ребенок, которого она носит, начнет расти? И суждено ли ему дожить до своего рождения?

Князь пошевелился. Песня окончилась. Он слегка повернул голову, улыбаясь и протягивая руку.

Элиан устремилась к нему, как утопающий – к спасительному тросу. И в тепле, которое сохранялось между ее родителями, она на короткое время обрела покой. Они не убеждали ее пространными речами. Ее мать заиграла на лютне мелодию, похожую на звон дождевых капель. Один прозрачный звук сменялся другим.

Элиан пристально смотрела на пальцы отца, которые держали ее руку. Это были пальцы мага и воина, длинные и тонкие, но очень сильные. Через суставы проходил узкий шрам – память об одном из его первых боев. В ее семье жили долго и поздно старились. Но Орсан был уже не молод. Странно было так думать о человеке, по-прежнему столь сильном и уверенном в своей силе: его волосы еще не тронула седина, длинное стройное тело не знало усталости, а его дочь только что вышла замуж за мужчину, которого он сам сделал императором. Он один воздействовал своей волей на всех князей Ста Царств. Смертность охотилась за разумом Элиан. Она увидела Мирейна таким, каким оставила, – уснувшим и улыбающимся, больше чем когда-либо похожим на мальчишку. Да он и был молод, но еще до наступления следующего полнолуния мог умереть.

Элиан даже не понимала, почему ее глаза затуманились, пока отец не смахнул слезу с ее щеки.

– Я так сильно его люблю, – сказала она, – и так близка к тому, чтобы потерять его. Звуки лютни стихли.

– Иногда, – заговорила княгиня, – пророчества могут материализоваться.

– И этого избежать нельзя. – Князь прижал к себе дочь. – Элиан, если ты в отчаянии, все твои страхи могут претвориться в жизнь. Но если ты сильна… Ведь мы не боги, дочка, но мы можем противостоять судьбе. И иногда нам удается переделать ее. Элиан нахмурилась и вытерла слезы. – Я знаю. Ты учил меня этому с колыбели. Только… он тоже это знает. Знает слишком хорошо. И его вовсе не заботит, что он может умереть!

– Вот почему он тот, кем является. Это искусство королей и богов: решаться на все при малейшем проблеске надежды и не расходовать силы на терзания.

– Тогда искусство женщин-королев должно заключаться в том, чтобы испытывать терзания вместо них. Особенно если королеву сглазили.

Они не стали жалеть Элиан и проявили меньше сострадания, чем она ждала.

– Да, – сказала ее мать, – во всем существует равновесие. Король осмеливается, королева терпит. Она должна быть готова стать его опорой и его щитом.

– Плохая я опора, – пробормотала Элиан. – Он все еще зовет меня ребенком и сестренкой. И так оно и есть.

– Нет, не так, – сказал князь. Элиан взяла лютню из рук матери и издала странный аккорд. Ее пальцы были неловки из-за отсутствия практики.

– Каждый человек настолько силен и настолько уверен, насколько он считает себя вправе воздействовать на мир. Я была такой, когда заставила Мирейна взять меня в удобное для меня, а не для него время… Я никогда не забуду об этом. Но я больше… не знаю… – Голос ее дрогнул, и она замолчала, пытаясь справиться с собой. – Ничто не сможет удержать его здесь, потому что он крепко связан божественными узами. И даже если он знает об опасности, это не остановит его. Он безумен. Это безумие – часть его гордости. Ему бросили вызов, и он не может отступить. Даже ради меня.

Ее пальцы споткнулись и замерли. Она опустила голову к лютне, помня о предательской влаге в глазах, и старательно сосредоточилась на оборвавшейся мелодии. Она не пыталась вспомнить ее. Она вспоминала свое мастерство.

Прикосновение, подобное ветру, овеяло ее волосы. Это была рука ее отца, поцелуй матери.

И в неожиданном судорожном порыве Элиан отбросила лютню. Ее лицо застыло, в горле пересохло.

– Я буду сильной. Я стану силой Мирейна, когда его могущество иссякнет, и спасу его. Я дам ему жизнь. Пока я живу и защищаю его, он не умрет.

Глава 22

В дни свадебных торжеств началась оттепель, и на земле появились проталины с удивительно яркой зеленой травой. Весна остановилась на пороге зимы и сделала короткий и осторожный привал.

Воздух был мягким даже самым ранним утром; солнце, восходящее в тумане, бросало серебряный свет на доспехи и наконечники копий. Сотня самых лучших воинов Мирейна собралась на мощеной площади перед дворцом. Здесь были отборные люди самого Мирейна, великолепный Зеленый отряд из Хан-Гилена, почетный караул принца-наследника под его командованием и десять мужчин и женщин стражи королевы. В утреннем свете солнца они представляли собой воплощение красоты и отваги. Когда их король вышел к ним вместе со своим сводным братом и своей королевой, они издали приветственный крик.

Другие воины, стоявшие рядом, глядели на них с завистью. Те, кто еще не вернулся, чтобы защищать свои собственные государства, или кто не возвратится в назначенное время, будут стоять гарнизоном в Хан-Гилене и подчиняться князю. Это была почетная обязанность, но не такая почетная, как поход небольшого отряда в Ашан.

– Малая численность, – сказал Мирейн, – хороша для скорости и подходит для нашего дела. Я намерен передвигаться быстро. Я также собираюсь уладить спор и вернуться. Это дело не заслуживает того, чтобы в нем участвовали все силы моей империи. – К этим силам он добавил и потомков Халенанов. – Если сотня отборных воинов не сможет положить конец предательству, то и двадцати тысяч будет недостаточно. К тому же это лишние расходы.

Сейчас, облаченный в алое с золотым, он казался свежим и радостным. Его избранники смеялись и галдели. Кто-то выкрикнул:

– Эй, Солнцерожденный! Женитьба пошла тебе на пользу.

Элиан взлетела в седло на спине Илхари, сверкая доспехами и взметнув полы зеленого плаща.

– Да уж конечно, – бросила она. – Если учесть, что он женился на мне.

Ответом был всеобщий радостный рев, а Илхари встала на дыбы и заржала. «Да, – яростно подумала Элиан, – смейтесь. Смейтесь над смертью, скоро вы се увидите!» Она знала, что обречена, и это не приносило радости.

К ней подлетел Бешеный. Мирейн держал в руках бронзовый с золотом шлем с великолепным зеленым пером и золотым венчиком. Ее старый медный шлем он отбросил прочь, надел на ее голову новый, королевский, и ослепительно улыбнулся.

– Теперь мы похожи, – сказал он и поцеловал Элиан под громкие крики и аплодисменты, после чего его жеребец вновь отскочил в сторону, присоединяясь к отряду.

Они выехали из белого города по той же северной дороге, по которой Приехали сюда и по которой в свое время сбежала Элиан. Неужели это случилось всего полгода назад? Дорога была покрыта грязью, смешанной со снегом, воздух светился. Мужчины запели, сидя в своих седлах. Женщины Элиан подхватили песню. Одна из них, дородная, с черными густыми бровями, обладала звенящим серебристым голосом. Элиан присоединила свой голос к общему хору, и Илхари, пританцовывая, понеслась сквозь ряды, чтобы занять свое место рядом с Бешеным.

Погода не менялась, пока они шли через Ибан, Курион, Сариос, Байян и Шайяр. Солнце сияло, словно весной, по ночам в чистом небе светили обе луны и звезды. Отряд располагался на отдых лагерем столь же часто, сколько квартировал у очередного дворянина, находя первое гораздо более мудрым. Лорд, оказавшись лицом к лицу с самим Ан-Ш’Эндором, приходил в возбуждение и начинал суетиться; убедившись, что армия в состоянии позаботиться о себе сама, он все-таки продолжал настаивать, чтобы король и королева приняли его гостеприимство в полной мере. А когда наступало утро, он неизменно начинал умолять высоких гостей задержаться ненадолго, хотя бы на один час. Всегда находился повод – необходимость рассудить спор или погасить ссору, которую лишь мудрость Солнцерожденного могла уладить по справедливости. И проходило утро, и полдень, и целый день без продвижения к Ашану хотя бы на четверть мили, а потом наступала следующая ночь гостеприимства его светлости. К тому времени в зале собирались лучшие местные таланты и местная знать, чтобы устроить праздник проводов скудной и голодной зимы.

Лагеря были лучше. В королевской палатке, такой же по размерам, как палатки воинов, стояли койка, табурет и небольшой сундук, рассчитанный на двоих. Вид походной кухни, свет костров и музыка приносили Элиан большую радость, чем вид роскошных залов. Это чувство было присуще и Мирейну. Еще будучи мальчишкой, он задыхался в четырех стенах. Мужчина, который научился быть королем, продолжал стремиться к походно-лагерной жизни, как ястреб стремится к вольному небу. Элиан даже не подозревала, как скован он был, пока не увидела его на свободе.

Сначала она с ужасом ждала ночей и снов, которые они принесут ей. Но сила, управляющая ею, теперь отдыхала, как будто Изгнанница признала свое поражение или попросту из-за восприятия Элиан. Порой Элиан вообще забывала о цели их похода. И эта забывчивость превратила долгий военный поход в свадебное путешествие. Что же касается ночей…

– Итак, это правда, – сказала Элиан посреди одной такой ночи, прижимаясь к Мирейну на узкой кровати. – Самые лучшие любовники – маленькие мужчины.

– Маленькие? – вырвалось из самой глубины его груди.

– Ну, среднего роста, – ехидно признала она, сплетая свои ноги с его ногами. – Как замечательно мы здесь устроились. Если бы ты был такой же высокий, как Кутхан или даже Хал, нам никогда бы не уместиться на этой кровати. – А ты что, проверяла? Ее смех затерялся где-то в прядях его волос. Проворно и безо всяких усилий Мирейн спихнул ее с кровати. От удивления и чуточку от боли Элиан хрюкнула. Даже покрытая ковром, земля оказалась жесткой.

Мирейн навис над ней, упершись кулаками в бока и сдвинув брови над своим крючковатым носом. Ее радостный крик разнесся далеко за пределами палатки.

– О, да у тебя действительно отличная фигура для мужчины! – Маленького мужчины.

– Но с массой достоинств: достаточно высокий, безупречный, замечательный…

– Не напрягай свою изобретательность, – сухо сказал он.

Элиан обвила его ногами, повалила и уселась ему на грудь.

– …великолепный, красивый, царственный муж, – победно закончила она.

Мирейн поднял бровь. Мгновение спустя другая бровь сравнялась с первой. Он взвесил грудь Элиан в своей руке.

– Они растут, – сказал он, – и сама ты становишься полнее.

В искреннем замешательстве она оглядела себя и закричала:

– Неправда! Еще ничего не должно быть заметно… Да я вообще пока не уверена, действительно ли я…

В его глазах плясали насмешливые огоньки. Элиан потянула его за волосы, он вскрикнул, и они покатились по коврам, устроив потасовку, которая была не чем иным, как проявлением любви.

Докатившись до стены палатки, они вскочили. Элиан, тяжело дыша, откинула назад волосы. – Нас было слышно на весь лагерь, – сказала она. – А кто начал? – Его пальцы пробежали вдоль ее бедра. – В Яноне королевская семья живет рядом с придворными. Я доставлял моему народу не много беспокойства, ибо любовницы мои были немногочисленны и появлялись в моих покоях весьма редко. И ни одного незаконнорожденного ребенка для доказательства моей силы.

– Надеюсь, что ни одного! Мирейн тихо рассмеялся.

– Жена, твоего огня хватит на троих. На тебя, на меня и на него. – Его рука легла на ее живот. Он был по-прежнему плоским и крепким, но искорка новой жизни, зародившаяся внутри, пусть еще невидимая, разгоралась и становилась все ярче. – Когда он вырастет настолько, что это станет заметно, надо будет придумать ему имя.

– А вдруг это не мальчик, а девочка? – Не мальчик?

Элиан посмотрела на его руку, внезапно обнаружив, что эта картина завораживает ее. И немного пугает: любое чудо всегда вызывает страх, хотя бы из-за своей необычности. Она заставила себя встряхнуться. – Это… он. Наверное. Или она. Какая разница? – Он наш. Наш первенец. Мой наследник. – Даже если это дочь? Мирейн почти не колебался. – Пусть так.

Элиан подпрыгнула от радости, захохотала и поцеловала его в уголок рта. – Он будет темным, как ты. – И рыжим, как ты. – И с твоим японским носом. – Ой, бедный ребенок. И с твоим халенанским ростом, и с твоей красотой, и с Солнцем в его руке. Или в ее руке.

– Представляешь, – сказала она тихонько, – мы сделали это, ты и я. Сын или дочь, но это будет ребенок, которым гордился бы даже сам бог. – Так и будет. – Мирейн поцеловал то место, где лежала его рука. – Воистину и без сомнений, так и будет.

* * *

На границе Эброса погода переменилась в худшую сторону, и очень сильно. В Ашан они вошли, пробиваясь через потоки ледяного дождя и сопротивляясь порывам ветра, который, завывая, налетал на них с севера. Даже в доспехах, даже завернувшись в промасленные кожи, путешественники промокли до костей. Их кони плелись, повесив головы и прижав уши. Бешеный в отчаянии злился, и даже Илхари не рисковала подходить к нему близко, опасаясь его копыт.

Когда к дождю примешался снег, холмы превратились в горы, крутые опасные гребни Ашана. Северяне здесь еще могли бы разразиться песней, ибо этот край напоминал их собственную страну, но даже они уже тащились с трудом и сыпали проклятия, вынужденные ковылять пешком по обледеневшим тропам.

У южан давным-давно иссякли ругательства. Элиан, объезжая отряд, вытянувшийся в цепочку, слышала в основном лишь хриплое дыхание, цоканье и скрежет подков об лед да завывание ветра. Закутавшись в простой походный кожаный плащ, обернув голову шарфом, она выглядела совершенно неузнаваемо; мужчины, которые никогда не приняли бы помощь от женщины, а тем более от королевы, с радостью хватались за крепкую руку незнакомца. Некоторые из них, молодые щеголи гилени, жестоко страдали в своих красивых сапожках, узких и с высокими каблуками, совершенно непригодных для карабканья по горным тропам, покрытым снежной жижей.

Воины Мирейна насмехались над ними, не скрывая презрения.

– Модный мальчик поранил маленькие ножки? – припевали они нарочито тонкими голосами. – Ой, сладенький, осторожней, не порви свои красивые штанишки.

Один из северян, подкрепившись несколькими большими глотками из фляги, принялся передразнивать прихрамывающую походку южан, покачиваясь и притворно теряя равновесие.

Элиан вспыхнула и рванулась к нему. Стоило ему засмеяться, приняв ее за одного из этих страдальцев, как она ловкой подсечкой свалила его с ног. Он рухнул как подрубленное дерево. Поставив ногу ему на горло, Элиан едва заметно надавила на него.

– Еще одно движение, – сказала она хриплым от сырости голосом, – еще одно движение – и я сброшу тебя в ближайшую долину.

Он задохнулся и разинул рот. Элиан с отвращением помогла ему подняться.

– Вот так. Ты с легкостью скачешь по этим горам, так протяни же руку отставшим.

Из снежных вихрей возникла Илхари, намереваясь цапнуть его острыми зубами за лицо. Это окончательно добило насмешника: он упал на колени и уткнулся лбом в мокрые сапоги Элиан. Немного погодя она заметила, как он с явным энтузиазмом и не без изящества подставлял плечо спотыкающемуся гилени.

Впереди раздался крик. Элиан смахнула льдинки, налипшие на ресницы, и всмотрелась туда. Кобыла слегка подтолкнула се. Эта дорога оказалась не так уж трудна для дочери Бешеного, что бы там ни думали эти глупые двуногие.

Элиан сбросила с седла покрывало и уселась верхом. Илхари устремилась вперед, ловкая, словно кошка, и гордая этим. Хотя Элиан совсем замерзла, она нашла в себе силы улыбнуться.

Передовой отряд остановился на самом высоком участке тропы. Но их стало вдвое больше: рядом с промокшим стягом Солнца развевался потемневший от влаги желтый, на древке которого виднелись серые вымпелы посланца.

Мирейн стоял на земле, укрывшись под кожаным навесом, который держали над ним несколько его воинов. Это убежище делил с ним Халенан и какой-то незнакомец, человек средних лет, так сильно кашлявший, что в Элиан проснулся гнев. Какое право имеет кто-либо, будь то хоть сам князь, посылать больного человека в опасный путь, тем более в такую бурю?

Посланец встретился с ней взглядом, когда она проскользнула между королем и принцем, однако свою речь не прервал. Говорил он затрудненно и хрипло, но достаточно внятно.

– Да, ваше величество, мой господин князь оставил Хан-Ашан в надежде на то, что его присутствие поможет помирить противников. Перед отъездом он велел мне встретить вас, и если вы соблаговолите прийти к нему на помощь, я должен препроводить вас к нему. – А где он сейчас? – спросил Халенан. – Сначала он поехал к своим родственникам из Асан-Шейана, хотя я боюсь, что к этому времени его сын склонит молодежь к атаке Эридана. Мне велено сопровождать вас в Шейан, а затем, если там моего господина уже не окажется, в Эридан.

Глаза принца столкнулись со взглядом Элиан. «Он говорит правду, – мысленно произнесла она. – Или же ту правду, которую ему позволили знать». Она сама обратилась к посланцу, заговорив несколько охрипшим голосом:

– Как далеко отсюда Шейан? Она наблюдала за его осторожными попытками определить ее положение, при том что она вымокла, а ее голос от холода охрип и потерял всякие признаки пола. Но, несмотря на головокружение и лихорадку, он не был глупцом и сумел догадаться, кто именно может стоять здесь между этими двумя мужчинами и говорить так же свободно, как они.

– Два дня пути при хорошей погоде, моя госпожа, – ответил он. – В такую вьюгу, конечно, больше. Но в той долине есть замок, а его хозяин верен моему князю. Он умоляет вас воспользоваться его гостеприимством.

Элиан провела языком по потрескавшимся губам. У нее возникло какое-то тревожное чувство. И все же она ясно видела, что этот человек честен. Он так ослаб, что, несмотря на всю свою силу воли, едва держался на ногах.

Она быстро взглянула на Мирейна. Выглядел он как подобает королю: что-то взвешивал и обдумывал. Он мог бы поспешить вперед с теми из своих людей, кто сохранил силы, оставив остальных позади, и, если там была ловушка, убежать из нее, пока она не захлопнулась. А если ловушка заключалась в том, чтобы разделить короля с его людьми? А если вообще не было никакой ловушки или предательства? Посланец не лукавил. В самом сердце Ашана произошло столкновение: собирались отряды, возрастал страх. Мирейн знал вкус гражданской войны. Этот вкус появился и на языке у Элиан, горячий и отвратительный. Она постаралась подавить его.

Посланец покачнулся. К его удивлению, Элиан подхватила его, причем без особых усилий. Человек этот был высоким, но плоти в нем осталось не больше, чем в птице.

– Я думаю, – сказала она, – что мы могли бы по крайней мере выспаться сегодня в тепле и сухости. Люди нуждаются в отдыхе, а некоторым требуется лечение. Переход был жестоким.

Однако, говоря это, она не почувствовала себя лучше. Что-то здесь было не так. Но если Мирейн попытается идти дальше…

Король поднял голову и сдвинул брови. – Да, было нелегко, – согласился он, – а мне, как и любому другому, приятно, когда у меня сухие ноги. Лорд Касиен, тот замок сможет принять весь мой отряд?

Человек мучительно закашлялся, стараясь подавить приступ. Сила Элиан развернулась, и его голос зазвучал почти ясно.

– Боюсь, что нет, ваше величество. Но у подножия гор рядом с тропой простирается долина и есть большая пещера. Ваши люди смогут там свободно разместиться и спрятаться от дождя.

И оказаться пойманными, как крысы в ловушке. Хотя то же самое может произойти и в стенах замка.

Элиан сжала зубы. Нельзя позволять своим страхам овладеть ею.

Мирейн коротким жестом выразил согласие и отдал приказ.

– Очень хорошо. Тогда веди нас. И пошли вперед человека к лорду… – Асан-Гарина, ваше величество. – Я принимаю его услуги с благодарностью. У моих людей есть провизия, но они будут рады обогреться и получить ту помощь, которую он может нам предложить. – Она будет вам оказана, ваше величество.

* * *

Чем выше поднималась Элиан к вершине, тем слабее становился мокрый снег. Тучи клубились и разрывались, оголяя глубокое ущелье, пролегавшее среди отвесных горных стен. Дальше тропа разветвлялась, словно поток, который огибает каменную гряду. Один путь уходил далеко на восток, другой, более короткий и крутой, – отклонялся в бесплодные края крутых утесов и скал. Восточный путь как раз и оказался дорогой к Асан-Гарину, Крепости Волка: черные деревья и черные камни, а наверху, там, где смыкаются горы, люди выстроили стены, и замок вздымался над всей долиной, словно продолжение этих утесов. – Впечатляет, – пробормотал Хал, подъехав к Элиан, – но что за польза от замка в таком месте, где совершенно непонятно, как туда попасть?

Элиан пошевелила онемевшими пальцами в перчатках и поглубже уселась в седле.

– Может быть, люди и предусмотрели, как туда попасть. Ты когда-нибудь видел нору паука?

– Ну что за веселый ребенок, – улыбнулся он сквозь ледяную корку, покрывшую его бороду. – Поскакали наперегонки. – Здесь?

Он засмеялся и направил своего серого к краю обрыва таким галопом, что это граничило со смертельной опасностью. Илхари, помедлив немного, рванулась вслед за ним.