Текст книги "Обманы"
Автор книги: Джудит Майкл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 37 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]
– Звучит куда более впечатляюще, чем мой титул.
– Зато свой ты носишь по закону. Дентон хочет, чтобы ты вернулась к нему?
– Не знаю. А какая разница?
– Я подумала, что, может быть, ты чувствуешь себя одиноко.
– О!
Сабрина подняла чертеж и сделала вид, что изучает его. Конечно, она была одинока. Одинока и напугана. Но так было уже целый год, с тех пор как она покинула Дентона. Она переехала в маленькую квартирку на первом этаже, ни с кем не встречалась, за исключением тех, кого видела в антикварном магазине Николса Блакфорда, где она работала до замужества. Шесть месяцев она жила одна, донимаемая телефонными звонками Дентона, его семьи, ее родителей, которые говорили, какая она глупая. Габриэль звонила из Парижа:
– Сабрина, теперь он успокоится, поскольку его отец умер и он унаследовал титул и поместье.
– Его отец умер год назад, – ответила Сабрина. – И ничего не изменилось.
Звонили другие друзья:
– Он обожает тебя, Сабрина. Его забавы – просто от избытка энергии. Ему надоест. Разве много мужчин так обожают своих жен? Ты даже не представляешь, какая ты счастливая.
«Я уже устала от его избытка энергии, – подумала она. – Я устала жить с таким ненадежным человеком. Я хочу иметь дом, детей, свое место в жизни». Но все, что она сказала, было:
– Мне нужно кое-что сделать в моей жизни, что никак не планируется Дентоном. Звонила Стефания:
– Хочешь, я приеду в Лондон?
– Не сейчас, – ответила Сабрина. – Я пугливая, но послушная. Я дам тебе знать. И мама сказала, что может приехать. Разве это не удивительно?
Лаура приехала, побыла немного и вернулась в Вашингтон. В ноябре Сабрина и Дентон пришли к соглашению, и она вернулась в дом на Кэдоган-сквер, который она когда-то отреставрировала. Теперь он принадлежал ей. А потом, с ноября по апрель, целый лондонский сезон, она никого не видела и не слышала телефонных звонков ни от кого из окружения Дентона. Она потратила долгие часы, работая в магазине Николса Блакфорда, и долгие вечера в своем изысканном, но пустом доме. Лондон стал холодным и чужим. Поговорить было не с кем. Кроме Стефании. Но телефонные разговоры со Стефанией были роскошью, потому что ей теперь приходилось считать свои деньги: на содержание дома, на магазин, который она планировала открыть. «Да, мама, – подумала она, – я решила вернуться к Дентону, чтобы получить защиту его семьи, его окружения. В те дни я не думала, что ждет меня впереди. По крайней мере, с Дентоном я всегда знала, чего он хочет. Я даже догадывалась в большинстве случаев, с кем он спит».
– Когда ты была здесь прошлой зимой, – сказала она вслух, – до соглашения об имуществе, я почувствовала себя так, как будто мне двенадцать лет, и хотела пойти с тобой и Стефанией по магазинам.
– Ты мне этого не говорила.
– Конечно, оставалось только устроится уютненько у тебя на коленях. Нелепо, да?
– Миледи, извините, – сказал плотник. – Все ли правильно в ваших планах? Эта стена не достигает потолка?
– Да, – ответила Сабрина, посмотрев на чертеж, который он держал в руках.
– Но вы будете слышать шум из магазина, даже если закроете дверь кабинета.
– Я надеюсь, что это будут голоса посетителей, и ничего не имею против.
– А, ну конечно, миледи.
– Почему ты так грустно говоришь о своем детстве? – спросила Лаура.
– Потому что ты никогда не позволяла сидеть на коленях, когда я была ребенком.
Воцарилось долгое молчание. Сабрина посмотрела на лицо матери и пожалела о том, что сказала. Зачем вспоминать прошлое, когда они научились быть подругами в настоящем? Лаура была горда и красива, а Сабрина была счастлива рядом с ней.
Она нарушила молчание:
– Что, по-твоему, мне следует сделать с новой стеной? Развесить полки или картины?
– А может быть, и то и другое? Картины здесь, а полки в углу? Или может быть, поставить мольберт?
– Мольберты? Замечательная мысль. На маленький ковер. Если бюджет позволит.
– Сабрина, почему ты не потребовала денег у Дентона? К тому времени, когда ты закончишь, у тебя немного останется?
– На шесть месяцев хватит, если я буду бережливой. Я не могла просить у него больше. Он так часто говорил мне, что я принадлежу ему, поэтому хотелось вырваться от него любой ценой. Конечно, драматично, но не практично. Я взяла только то, что мне необходимо для начала самостоятельной деятельности. Тебе не надо волноваться, мама, я давала бесплатные советы друзьям Дентона и родственникам несколько лет. Они знают, на что я способна. Почему я теперь не могу рассчитывать на успех?
«Если они придут», – подумала она. Она не сказала Лауре, что они избегали ее шесть месяцев. Ей было стыдно, как будто в этом была ее вина. И она не хотела, чтобы Лаура волновалась из-за нее.
– Конечно, тебя ждет успех, – согласилась Лаура. Она провела рукой по панельной стене. – Ты знаешь, я всегда мечтала об этом! О собственном магазине, вместо того, что бы перелетать с места на место и подбирать интересные вещи.
– Но ты можешь теперь завести магазин. Ты ведь постоянно живешь в Вашингтоне.
– О, теперь поздно. Я не могу начинать с самого начала, у меня нет твоей энергии. Я ее потеряла где-то при переездах из посольства в посольство. Я могу только помогать тебе с «Амбассадором». Я очень тронута тем, что ты выбрала такое название.
Сабрина обняла мать за плечи, и они смотрели, как плотники отделывают стену кабинета в будущем магазине. Выставочная комната – длинная и узкая с квадратным окном. Стены обшиты темными дубовыми панелями, потолок покрыт сделанными из штукатурки восьмиугольниками. Сабрина ощущала дрожь от удовольствия и удивления каждый раз, когда проходила в дверь… Это все принадлежит ей, она обратила мечты в реальность, наполнила свою жизнь новым содержанием и ритмами. Сабрина никогда не имела такого. От родителей она попала в пансион, оттуда – в университет, потом к Николсу, а затем к Дентону. Она никогда не жила по своим правилам и законам. Под влиянием чувств Сабрина раскинула руки.
– Разве все это не прекрасно?! – воскликнула она. Лаура улыбнулась, и Сабрина снова положила ей руку на плечи. Им обеим было хорошо. Им необходимо больше общаться, поскольку время шло неумолимо быстро. И им необходимо больше любви: давать и получать.
– Мама, спасибо, что ты приехала. Ты делаешь все на свете замечательным, и мне не так страшно, когда я рядом с тобой.
– Спасибо за то, что обращаешься ко мне за советами, – ответила Лаура. – За то, что даешь мне возможность, спустя столько лет, иметь магазин. Я думаю, что если мы ждем уже столько времени, то получим большинство вещей, которые хотим иметь. Сабрина, почему бы тебе не переехать в Америку? Мы были бы так рады. Нет ничего, что бы удерживало тебя в Лондоне.
– Нет, есть. Сейчас здесь мой дом. И я знаю Лондон лучше, чем любой другой город. Богатые люди, рынки, конкуренты. И старики. Особенно больные. Мерзкая правда заключается в том, что единственный путь забрать себе лучшие антикварные вещи и произведения искусства – это знать, кто умирает, чтобы иметь готовые наличные деньги, когда их имущество продают на аукционах. И у меня есть друзья в Лондоне.
– У тебя сестра и родители в Америке.
– Мама, пожалуйста, пойми меня. Я люблю всех вас, мне не хватает вас, но здесь я потерпела неудачу с Дентоном, и здесь я должна преуспеть самостоятельно. Я хочу выяснить, что же я могу сделать сама. Можешь ты понять это?
– Да, – сказала Лаура. Она сделала паузу. – Я думаю, что могу быть завистливой. – И впервые с тех пор, как Сабрине было пятнадцать, и она уехала из дома учиться в пансион, она обняла дочь и поцеловала ее.
– Я горжусь тобой, – добавила она. – И люблю тебя.
Глава 7
Леди Андреа Верной сделала Олдерли-хаус знаменитым своими балами, и когда Сабрина стояла в дверях рядом с Николсом и Амелией Блакфорд, она упивалась светом, цветами и музыкой, как будто этого ей никогда не хватало. Когда загорелый молодой человек с худым лицом пригласил ее на танец, и они заскользили по темно-красному с золотом залу, она впервые за эти месяцы почувствовала себя молодой и беззаботной. Ее платье из тафты кружилось янтарным облаком, когда она поворачивалась под музыку, оглядывая зал вокруг себя. С тех пор как она видела его год назад, в нем многое изменилось. Ей понравилась реставрация позолоченного потолка. Но она смотрела с недоверием на светильники на стенах. Они напоминали венозные носы алкоголиков. Где, ради Бога, раскопал их оформитель, нанятый Андреа? Она встряхнула головой, ей так хотелось очистить стены и украсить их просто и красиво, чтобы они гармонировали с потолком.
– Вам что-то не нравится? – спросил молодой человек.
– О, простите, я замечталась. Что вы сказали? – Она слушала, что он говорил, но ее мысли возвращались к стенам зала, принадлежавшего Андреа Верной, и другим стенам, другим залам и комнатам, которые, как она думала, будут декорировать с ее помощью.
– Я слышал, что вы открыли магазин, – спросил ее партнер. – Как вы его назвали?
– «Амбассадор», – сказала она.
– Хорошее название. Все идет успешно?
– Успешно? – Она старалась говорить уверенней. – Конечно.
– Хорошо, – кивнул он. Сабрина понимала, что на самом деле он ее не слушал или же решил не обращать внимания на дрожь в ее голосе, чтобы не спрашивать, какие она испытывает проблемы. Никому на балу не хотелось знать, что красивая, молодая женщина испытывает трудности.
Правда заключалась в том, что нигде никто не хотел этого слышать. Сабрина никому не говорила, что у нее просто нет покупателей. Вокруг нее была аристократия и богатые деловые люди, на которых она рассчитывала. Однажды они были ее друзьями. Она сделала ставку на эти дружественные отношения. Но прошло восемь месяцев, и она все больше убеждалась в том, как она ошиблась. Ни один из них не пришел.
Она разослала объявления всем, кого знала. Николс посоветовал обратить особое внимание на Оливию Шассон.
«Куда идет она, туда идут и другие. Если ты завоюешь ее расположение, тебе будет не о чем беспокоиться».
Каждый день Сабрина с надеждой отпирала дверь магазина и ждала в своем кабинете Оливию Шассон и ее друзей, чтобы пройти с ними в украшенный гобеленами зал, который Лаура оформила в духе салонов знаменитых домов и замков Англии восемнадцатого столетия. Надежды угасали. Первоначальные восторги прошли. Она ждала того самого шума, который, как сказал плотник, будет слышен в кабинете из выставочного зала. Она молилась каждый день, чтобы услышать хотя бы редкие звуки, вроде шороха. Но только несколько туристов зашли из любопытства и мало кто делал покупки.
Теперь деньги были на исходе. Сабрина взяла кредит в банке. И скоро она будет вынуждена продать дом. После этого… Но она не хотела даже думать об этом.
– Обед. – Ее партнер по танцу отвлек ее от грустных мыслей. – Пойдемте поедим. Они наполнили тарелки и сели на диванчик в алькове из занавесок. Ели молча. Сабрина мечтала о том, чтобы поговорить со Стефанией. Ей нужен был друг, с которым можно было забыть об этих тоскливых днях и вечерах, и поговорить, посмеяться, а может, и поплакать. Она теперь мечтала о тех приглашениях, которые обычно отклоняла, когда была женой Дентона.
– Но если она вышла замуж за Дентона ради его денег, – раздался женский голос из-за занавесок, – почему она не потребовала больше денег при разводе?
Сабрина сидела не шевелясь. Когда мужчина начал было говорить, она прижала палец к своим губам. Второй голос ответил высоко и негодующе:
– Откуда ты можешь знать, сколько она получила? Дентон – джентльмен, он не скажет правды, но я знаю, что она потребовала три миллиона фунтов плюс Тревестон и новую яхту. Ее поверенный был возмущен, но вы знаете, как Дентон обожает ее, он отдал ей все, чем владеет.
– Кроме Тревестона, – сказал сухо голос первой женщины, удивительно знакомый Сабрине.
– Ну, дорогая моя, не мог же он отдать национальное сокровище, каковым является Тревестон. Тебе известно, что она отобрала у него лондонский дом?
– Мои дорогие бальные сплетницы, – раздался мужской голос. – Можно ли мне догадаться, кто попался на ваш острый язычок? Может быть, красивая леди Лонгворт? Лучше человека ударить ножом в темноте, чем уничтожать так, как вы.
– Питер, как некрасиво! – сказал голос негодовавшей женщины. – Мы просто обсуждали соглашение, которого достиг бедный Дентон.
– Бедный Дентон? – холодно добавил голос первой женщины. – Дал ей так мало, что он, наверное, отнес это в графу «разные мелкие расходы». Сабрина получила мелочь по сравнению с тем, сколько он постоянно проматывает.
– Тогда откуда она взяла магазин на Бромптон-роуд? – требовательно спросила негодовавшая женщина. – Я проходила как-то мимо и увидела, что там, на окнах ставни ценой не меньше чем две тысячи фунтов.
– Роза! Ты проходила мимо и не зашла?
– Моя милая Роза не зайдет, – отрезал мужской голос, – до тех пор, пока этого не сделают остальные.
– Питер, не будь так груб. Ты только в лицо ей посмотри, сразу поймешь, почему она вышла замуж за Дентона. Она даже не пыталась ничего скрыть, разводясь с ним, меньше чем через год после смерти его отца, передавшего Дентону по наследству титул виконта. Американки очень откровенны, разве не так?
Сабрина сидела, выпрямившись и опустив глаза, как будто обдумывая, что она собирается делать завтра, послезавтра и в последующие дни.
Она услышала скрип стула и голос первой женщины, раздавшийся из другого места:
– Она никогда не играла по вашим правилам, и вы никогда не прощали ее. Думаю, я смогу сделать что-нибудь для нее.
Сабрина повернула голову. Наконец-то она узнала голос.
Он принадлежал той, которая очень давно говорила, что ей придется играть по «их» правилам. Ее партнер коснулся ее руки:
– Хотите, я отвезу вас домой? Сабрина взглянула на него. Глаза ее горели.
– Нет, спасибо. – Ее голос стал тверже. – Я предпочитаю еще потанцевать. «И решить, как бороться с ними, – подумала она, – теперь, когда я знаю, что происходит».
Его глаза смотрели на нее с обожанием.
– Храбрая леди. Они несколько вульгарны, эти Рэддисоны, особенно Роза, но…
– Какая приятная встреча, ну и загадочная штука жизнь… – сказал спокойный голос со стороны занавески, и Сабрина повернулась, чтобы увидеть ленивую улыбку княгини Александры Мартовой. – Твой друг извинит нас? – спросила княгиня. – Я собираюсь взять тебя под свое крылышко.
Александра Мартова была владелицей шикарного каменного четырехэтажного особняка. Она прибыла в Лондон одна, не имея ничего, кроме того, что получила при разводе: счет в швейцарском банке, дом на острове Майорка, квартиру в Париже, алименты в десять тысяч долларов ежемесячно и датского дога, которого она назвала Максом в честь друга. Она была высокой и стройной блондинкой со слегка раскосыми голубыми глазами и волосами, ниспадавшими ей на плечи. От нее исходил дух уверенности, решительности, которого не было, когда Сабрина впервые встретила ее на яхте Макса Стуйвезанта.
– Я решила устанавливать свои правила, – сказала она Сабрине. – Похоже, ты тоже. Я приехала в Лондон, потому что мне скучно. Никто не знает, как организовать хороший прием, вечеринку. Поэтому я решила показать, как это делается. Душенька, я намереваюсь стать самой знаменитой хозяйкой в Европе.
Но, прежде всего ей был нужен дом. Она нашла такой в Белгрейве: высокий и узкий, с высокими окнами, напоминавший викторианскую леди, удивленно поднявшую брови. Там была красная дверь с головой льва. Александре очень нравился внешний вид здания, но было совершенно неприятно его убогое и мрачное внутреннее оформление. Поэтому она выбросила внутренности, оставив скорлупу.
– Я хочу, чтобы ты переделала его для меня, – объяснила она Сабрине. – Сверху донизу. Выпей еще вина. – Она сдула пыль от штукатурки с бутылки и наполнила хрустальные бокалы, которые принесла в корзинке для пикников. Сабрина сидела на одном из тюков, попивая легкое винцо «Божоле» и осматривая то, что было вторым этажом дома Александры. Поскольку внутренние стены были удалены, она видела весь этаж. Остался невыброшенным только мраморный камин. Лучи солнца, танцуя с пылинками, освещали куски дерева и мрамора, что напоминало Сабрине те антикварные изделия, которые они покупали с мамой, зная, что они засияют, если их почистить и отполировать.
Сабрина ощутила то же самое желание, которое было у нее тогда, когда она с завистью смотрела на умелые руки матери. Сияя глазами, она повернулась к Александре:
– Спасибо тебе.
Александра подняла бокал:
– Я рассчитываю, что мы будем помогать друг другу. Тебе нужно, чтобы процветал твой магазин, мне нужно большее: дом и респектабельность, уважение других. Я знаю всех в Лондоне, но, грустно признаться, я для общества тоже загадка. После тех лет и всех кроватей в Монте-Карло и западнее быть княгиней еще не достаточно. Мне нужно достичь многого. Вот и все. Сабрина грустно покачала головой:
– Я, наверное, не тот человек…
– Душенька, ты многому научилась с тех пор, как вышла замуж за Дентона. Тебя просто потрясло то, что тебе удалось услышать, и ты рассуждаешь не вполне трезво. Так вот. Ты поможешь мне, а я тебе. Разве ты не слышала, когда я сказала, что беру тебя под свое крылышко? Ты сделаешь мой дом красивым. Мы покажем его всему свету, устроив грандиозный прием. А в результате через неделю люди будут говорить, что если леди Сабрина Лонгворт не снизошла до того, чтобы быть вашим консультантом по оформлению дома, значит, вы – никто, включая высокопоставленную и могущественную Оливию Шассон. – Александра взяла бокал и пошла по этажу, оставляя следы на пыльном полу. – А когда взлетит твоя ракета, взлетит и моя, и я прочно буду членом Респектабельного общества, которое окажется у моих ног.
– Потому что, скажу тебе, Сабрина, похоже, ты не понимаешь, что эти люди в неистовом восторге от тебя. Ты очаровательная женщина – гораздо больше, чем я, чего бы я не допустила больше ни в ком. Ты забавна, оригинальна, и никто не может заранее предугадать, что ты скажешь или как ты поступишь. С твоим именем не связан никакой скандал, и люди, ненавидящие друг друга, тем не менее, любят тебя. Знаешь ли ты, когда я впервые услышала о тебе? Сразу же после того, как ты вышла замуж. Где бы я ни была – в Рио, в Каннах, на Майорке – люди говорили о тебе. Целый год я ждала встречи с тобой. Потом на суденышке Макса ты была такой невинной и несчастной, что я просто не могла поверить, что ты это ты, а потом ты мне начала нравиться. Вот какая чепуха. – Она села на тюк, скрестив свои длинные стройные ноги. – Понимаешь, единственная причина, почему они сходят с ума, заключается в том, что никто не знает, из-за чего вы с Дентоном разошлись и что ты за это получила. Ты должна была рассказать им… И не качай так головой, я говорю только, что так считаю. Они уверены, что ты появилась ниоткуда, вышла замуж за одного из них, бросила его, получив Бог знает сколько денег, и открыла великолепный магазин. Такое, мол, у тебя хобби, финансируемое бедным Дентоном. А бедный Дентон рассказывает о своем разбитом сердце в каждой постели, в которую забредет. Я знаю, что ты получила. Так уж вышло, что у нас был один и тот же поверенный при разводе, и он просто стонал, как много ты упустила. Это твоя история, поэтому я ее никому не рассказывала, но большинство ждет, чтобы ты доказала их неправоту. Сабрина, слушай.
Александра разлила остатки вина в бокалы. Солнце светило в окна не так ярко, поскольку день шел к концу, и при бледном освещении она казалась похожей на мраморную статую.
– На мой взгляд, ты само совершенство. У тебя есть стиль и независимость. Я приглашаю тебя оформить мой дом. Ты будешь стоять рядом со мной, когда я дам первый прием. Что ты на это скажешь?
Сабрина смотрела куда-то вдаль. Она слышала все, что говорила Александра, но в то же время была далеко.
Мысленно она уже оформляла этот дом, прикидывая размеры комнат, стиль мебели и ее расположение, работу художников, занавески, ковры. Ей не терпелось начать. Но она хотела быть уверенной в одном.
– Полная свобода действий? – спросила она мягко.
Брови Александры поднялись вверх насмешливо-удивленно.
– Ха, ну а зачем же иначе ты мне нужна? Благодарной, приятной несколько минут назад Сабрины теперь не было. На ее месте была уже другая Сабрина, уверенная в себе, профессионал. Она осмотрела дом и спросила:
– Какую сумму ты бы хотела потратить на это?
– Сколько понадобится. Сабрина кивнула.
– Расскажи мне, какого эффекта ты хочешь добиться, и я все сделаю.
– Слушаюсь, мадам. – Александра улыбнулась восхищенно.
– К вашим услугам, мадам. – Они засмеялись и слегка чокнулись бокалами перед тем, как допить остатки вина.
– Когда начнешь? – спросила Александра. Сабрина надела пальто.
– Я уже начала.
Они встречались за ленчем и обедами и проводили так много часов вместе, что, в конце концов, Александра перебралась из своего номера в «Коннот-отеле» в одну из гостевых комнат дома Сабрины. Они говорили об Александре, а Сабрина тем временем набрасывала чертежи и эскизы интерьеров. Она наняла того же подрядчика, который переделывал «Амбассадор», чтобы он наблюдал за работой электриков, водопроводчиков и штукатуров. Специалисты выложили сложный паркет, который она задумала. Через несколько недель прибыла мебель: настолько оригинальное, нетрадиционное сочетание, какого Александра даже представить себе не могла.
Там были элементы стиля неорококо из 1850-х годов в плавных изгибах и завитках с перламутром. Этот стиль как бы означал стройную, гибкую, фривольную Александру и ее приемы. Сабрина противопоставила этому мебель Георга Джека 1890-х годов: обманчиво простую, украшенную сикомором и другими сортами дерева, вписывающимися одно в другое. Это была Александра, которая мечтательно говорила об «одном прекрасном дне», когда она сделает что-нибудь такое, что потрясет всех. И, наконец, Сабрина добавила несколько потрясающе современных «карет» Сорианы и оттоманок Скарпы: низких, почти у самого пола, сделанных из мягкой кожи с хромированной сталью. Это – Александра, мягкая и твердая одновременно. Расчетливая и любящая, земная, сексуальная, сдержанная, но такая удобная, когда она отдыхает с тобой.
Александра ходила по комнатам, залам, вверх и вниз по ступеням, трогая все руками, присаживаясь и вскакивая, чтобы бегать снова.
– Мне нравится это, мне нравится то. Я хочу, чтобы все это работало на меня. Я хочу устроить прием. Можем ли мы начать этим заниматься?
Церемонно Сабрина подала ей ключ, которым пользовалась четыре месяца, и список гостей, которых следовало бы пригласить. Она составила его предыдущим вечером. На следующий день они стали планировать взлет Александры.
Это был первомайский бал, начавшийся в десять вечера и окончившийся завтраком утром следующего дня. Он стал триумфом сезона 1976 года, единственным событием общественной жизни, одинаково освещенным как в отделах светской хроники, так и на страницах, посвященных архитектуре, мебели и домашнему уюту, как британских газет, так и международных журналов.
«Опытный глаз нашел бы обстановку в доме Мартовой возмутительной и хаотичной, – писал известнейший в Европе критик по дизайну и интерьеру. – Но только по – началу. Вскоре этот глаз обнаружил бы, что оформление освежает, поет и отражает сильную индивидуальность оформительницы, знающей себя и своего клиента».
«Что же касается самого бала, – писал репортер светской хроники, чей отчет был иллюстрирован фотографиями наиболее выдающихся из двухсот гостей, – то оркестр был приятнейший, так же как и любовные песни, исполнявшиеся одетыми в соответствующие костюмы певцами и танцорами в салоне. Наряды дам, были произведением величайших мастеров мира, а столы никогда не пустовали, заполняясь экзотической пищей. Княгиня Александра казалась статуей богини в белом платье с ожерельем из изумрудов. Звездой вечера была леди Сабрина Лонгворт в платье цвета золота, фаворитка лондонского светского общества с того времени, как она вступила в брак со своим бывшим мужем, лордом Дентоном Лонгвортом, виконтом Тревестоном (который не присутствовал на этом балу). Прекрасный дизайн дома княгини Александры в Белгрейве – дело рук леди Лонгворт. Среди гостей были Питер и Роза Рэддисон (компания „Автомобили рэддисон“), леди Оливия Шассон и Габриэль де Мартель, дочь министра финансов Франции, которая сказала, что будет подыскивать себе собственную квартирку в Лондоне».
Сабрина ходила по комнатам и залам дома, созданного ею. Она забыла о репортерах и едва замечала гостей, толпившихся, чтобы поздравить ее с прекрасным оформлением. Она слышала, как говорили о том, как бы «поскорее собраться вместе», и знала, что этот вечер был ее триумфом, но она двигалась, не желая разговаривать, только осматривая дом, оживленный светом, разговорами и смехом. Она уже оформляла другие места: дом, который Дентон купил для нее на Кэдоган-сквер, и «Амбассадор» – но она делала это только ради собственного удовольствия. Этот случай был первым, когда она сделала дом для кого-то еще как место для жизни, любви и возвышения.
Стефания гордилась бы ею, думала Сабрина в тот день, когда послала ей фотографии каждой комнаты. На одной из них было изображено нечто личное, против чего она не могла устоять. В темном углу салона на первом этаже она убрала пять секций паркета и заменила их дополнительным украшением, выразительной буквой "S" (с которой начинаются имена Сабрина и Стефания), единственной в этом доме. Никто даже не заметит. Но она оставила свою отметку.
Воскресенье было днем восстановления сил. А в понедельник утром, стирая пыль с мебели в выставочном зале, она услышала нежный звон восточного колокольчика, звякнувшего, когда открылась дверь магазина. Она вышла приветствовать улыбкой леди Оливию Шассон, пожелавшую посетить «Амбассадор».
