Текст книги "Обманы"
Автор книги: Джудит Майкл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 37 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]
– Мне все очень понравилось, – сказала она с улыбкой.
Ощущение власти, к которому уже давно привыкли Сабрина и ее окружающие, тяготило Стефанию. Выйдя за порог квартиры миссис Пимберли, Стефания вновь стала лицом неизвестным. Используя в качестве транспорта двухэтажные автобусы и подземку с ее чистыми вагонами и жестковатыми сиденьями, она исследовала местность от Кенсингтон Черч-стрит до Грейс Мьюз на Бонд-стрит. Дома были отнюдь не такими высокими и внушительными, как американские небоскребы, магазины не такие просторные, но в гораздо большем количестве. У Стефании создалось впечатление, будто она ходит по залам большого музея, в каждом из которых выставлены экспонаты какого-нибудь одного рода: старинная мебель, фарфор, канделябры, дутое стекло, часы, игрушки, драгоценности, картины… Стефания во все глаза смотрела на это великолепие. Она вновь почувствовала себя маленькой девочкой. Ей припомнились их былые походы за покупками с Сабриной и матерью по волшебному миру рынков под открытым небом и маленьких лавочек. Каким все казалось простым и легким, когда они были детьми! Никаких тебе раздумий по поводу приличной свадьбы, замужества, никаких тревог относительно денег, никаких мучительных поисков перемен в образе жизни.
«Мы убежали от шофера, – вспомнила она с улыбкой. – Хотели свободы».
Стефания миновала статую короля Георга Первого, что на Гросвенор-сквер. Монарх безучастно смотрел на молодую женщину, а она вспоминала Афины. «Я повторила тот детский трюк, – подумала она. – Побежала навстречу свободе».
На другом конце площади на целый квартал растянулось здание американского посольства. Сюда они когда-то заходили с отцом. Стефания направилась в ту сторону. «Сначала я убежала от отца, а теперь вот от Гарта». Не задерживаясь у посольства, она прошла мимо. «Но к Гарту я, разумеется, вернусь».
Стефания присоединилась к людскому потоку, пройдя по Парк-Лейн вдоль зеленого массива Гайд-парка. Няни толкали впереди себя коляски с малышами, важно вышагивали старомодно одетые вдовушки, девчонки в свободных юбках болтали о дискотеках, куда-то спешили бизнесмены в котелках, деловые женщины выглядели торжественно, но уныло в своих строгих костюмах и белых блузках. «Зайду в „Гарродс“ и потом домой», – твердо решила она и ускорила шаг, увидев впереди круглые тенты с фестонами и название магазина на медной дощечке. Крупнейший в Европе универсальный магазин. Один из самых роскошных во всем мире. В его дверях даже стоял швейцар.
Стефания неспешно прогуливалась по широким проходам между отделами в вялых поисках подарка для Сабрины. Она заглянула в комнату фарфора и фаянса фирмы Веджвуд, и в этот момент за ее спиной раздался восторженный вскрик:
– Сабрина! «Этого еще не хватало!»
– Сабрина, какое совпадение!
Стефанию обняла и стала осыпать поцелуями юная красавица, миниатюрная и изящная, с копной пепельно-белых волос и огромными серыми глазами.
– Мы думали увидеться с тобой вечером, а ты тут как тут! С днем рождения тебя, сердечко!
Стефания изумленно смотрела на молодую женщину и не могла поверить своим глазам.
– Габриэль! Ты совсем не изменилась!
– За две-то недели? Надеюсь, что нет. Впрочем, если ты имеешь в виду… Ты уже от кого-то слышала? От кого? Мы хотели первыми тебе сообщить. Господи, сколько болтунов вокруг!
– Сообщить? Что сообщить? – не поняла Стефания.
Она была страшно взволнована. Ее совсем не интересовало, что ей должны были сообщить. Она видела перед собой Габриэль де Мартель! Ведь это же соседка Сабрины по комнате в «Джульеттах»! Вот так встреча – в центре «Гарродса»! Сабрина писала ей, что Габриэль уже развелась с мужем, живет Лондоне, работает моделью в какой-то косметической фирме. Боже, Стефания не видела ее вот уже пятнадцать лет, а она совсем не изменилась!.. И голос тот же: легкий, невесомый, воркующий…
– Ага, так, значит, ты ничего еще не знаешь, ну так слушай!
Стефания увидела, как Габриэль взяла за руку и вытащила вперед мужчину, который стоял за ее спиной. Он был высок ростом, красив, широкоплеч, с густыми светлыми волосами и нетерпеливым взглядом карих глаз. Именно такой, каким его описывала в письмах Сабрина. Брукс Вестермарк, президент «Вестермарк косметике». Могущественный, зарабатывающий свой хлеб поистине титаническими усилиями, фаворит репортеров и фотографов социальных рубрик, появлявшийся всегда в окружении стайки прелестниц.
– Добро пожаловать домой, Сабрина, – с приятной улыбкой приветствовал он ее. – Надеюсь, ты не забыла привезти мне китайскую танцовщицу?
Танцовщицу? Какую танцовщицу? Стефании, однако, удалось скрыть свое смущение. Она стала лихорадочно соображать. Видимо, имелась в виду статуэтка. Она их привезла уйму, в Пекине Сабрина не жалела денег на резные жадеитовые игрушки. Но какая из фигурок – танцовщица Брукса? Стефания не знала.
– Конечно, – легко ответила она. «Ничего, подождет недельку свою танцовщицу, не развалится». – Но что вы хотели мне сообщить?
– Мы теперь вместе живем, – сказала с радостной улыбкой Габриэль. – Не было времени спрашивать совета, так что я приняла решение самостоятельно. Но теперь скажи мне: каков был бы твой совет?
– Жить вместе с Бруксом, – тут же ответила Стефания. Брукс расхохотался:
– Умная женщина, сразу видно. Поужинаешь завтра вечером с нами?
– Мы будем праздновать это событие, – добавила Габриэль. – В «Аннабель».
Брукс там слывет постоянным клиентом, а я еще ни разу не была. Пойдем?
– Ох, только не на этой неделе! Я планировала посидеть дома и вообще…
– Ага, и все из-за того, что Антонио нет в городе, так ведь? Он бы не возражал, уверяю тебя: мы очень надежное и приличное общество. Я специально откладывала наше празднование до твоего возвращения. Ну, прошу тебя!
– Разве можно в чем-нибудь отказать Габи, когда она просит? – в шутливом недоумении приподняв брови, спросил Брукс.
«Почему бы и нет, в конце концов? – подумала Стефания. – Если у Сабрины календарь забит до отказа, то я тоже имею право немного развлечься».
– Хорошо, спасибо вам. Но не ждите от меня никаких рассказов. Это ваш праздник, поэтому я буду сидеть молча и только слушать, договорились?
– Великолепно! Просто великолепно с вашей стороны, леди Лонгворт! – воскликнул Брукс. – Вы сделаете Габи самой счастливой посетительницей «Аннабели».
«Медовый месяц, – подумала Стефания и удивилась горечи своей мысли. – Самое начало». Она вспомнила, как было у них с Гартом. Тогда их лица точно так же сияли от счастья, будто они двое являлись избранными обладателями какого-то чудесного секрета. «Мы любили друг друга. Как давно это все было!.. Сейчас уж и не вспомнить, что я тогда чувствовала…»
Вернувшись, домой, Стефания прошла в кабинет и стала просматривать там почту и поступившие телефонные сообщения. Миссис Тиркелл принесла ей чай.
Потом леди Лонгворт стала готовиться к вечеру у графини Александры.
Она нежилась в ванной и следила за пузырьками, которые поднимались со дна к поверхности вокруг ее тела, когда раздался телефонный звонок. Затем она услышала, как к ней поднялась миссис Тиркелл и остановилась у двери в ванную.
– Это княгиня Александра, миледи. Ее машина прибудет к восьми. Какое платье вам вывесить?
– Я сама об этом позабочусь, миссис Тиркелл, – ответила Стефания, не будучи уверенной, в том, что поступает правильно. А может, все-таки следовало спросить ее совета? Она покачала головой. Нет, Сабрина наверняка никогда этого не делала. Во всяком случае, в вопросах одежды. Сабрина любила принимать самостоятельные решения, и что бы она ни выбрала – все было правильно и именно то, что нужно. И в самом деле, если ты леди Сабрина Лонгворт, кто посмеет сказать, что на тебе не то платье? Или что ты недостаточно обходительна в общении с людьми?
Войдя в салон Александры, Стефания сразу поняла, что была права в своих предположениях. Она остановилась в середине комнаты – прямая, величественная, и в то же время элегантная, как брошь, приколотая на ее юбку из тафты изумрудно-зеленого цвета, как хрустальные пуговицы на ее белой атласной блузке. Гости тут же окружили ее. Отовсюду ей улыбались, посыпались поцелуи и поздравления с днем рождения. Она сразу же заметила Габриэль и Брукса и лихорадочно стала сравнивать лица прочих гостей с описаниями, которые помнила по письмам сестры.
– Вы знаете, что они купили себе одинаковые китайские платья, и я не мог их различить! Вы не поверите, в каком дурацком положении я оказался! Ну а теперь скажи мне, – злорадно улыбаясь, обратился к ней Николс Блакфорд, – кого из сестер ты представляешь? Только без обмана! Я знаю! Ты Стефания! Пришла разыграть нас. Что, я не прав?
Стефания внутренне напряглась. Внимание всех присутствующих было обращено на нее. Ее словно парализовали слова Блакфорда. Он и не подозревал, что они прозвучали для нее будто удар грома. Ей стало дурно. Сабрина с легкостью дурит ее мужа и детей, а она не может обвести вокруг пальца ее друзей! А чем она хуже Сабрины? Стефания опустила взгляд вниз и увидела искорки, играющие на хрустальных пуговках ее блузки. Она тут же подняла голову и вздернула подбородок. Она знала, что внешне выглядит точно так же, как и сестра. Ни у кого на этот счет не могло возникнуть никаких подозрений. «Николе играет. Что ж, пошучу и я», – решила она про себя.
Замешательство длилось всего несколько секунд. Оглядев маленькую пухленькую фигуру Николса, который подпрыгивал от возбуждения на своих коротеньких ножках, Стефания озабоченно покачала головой:
– Николс, ты так смутил меня своим утверждением, что я не уверена в себе. Но я всегда доверяла твоим суждениям, поэтому без колебаний отдаю себя в твои руки. Если ты полагаешь, что я Стефания, значит, так оно и есть. Тут же последовал взрыв хохота и аплодисменты.
– Она подцепила тебя, Ники! – радостно воскликнула Александра. – Так кто же она? Николс взял руку Стефании и прикоснулся к ней губами.
– Кто, как не наша очаровательная Сабрина, неужели не ясно? У меня нет и не было никаких сомнений, дорогая. В Китае я действительно смутился, но все дело было в диете, которую я вынужден был соблюдать. Знаешь, я страдал от голода во время пребывания там! Стефания легко улыбнулась. Напряжение исчезло.
– Насколько я помню, о твоей диете были наслышаны все шанхайские кондитеры, особенно специалисты по печенью.
И снова гости рассмеялись. Александра отвела всех к буфету с закусками. Стефания окончательно успокоилась.
Все складывалось как нельзя лучше. «Расслабься, экзамен состоялся», – говорила она себе.
– Жаль, что мне не удалось в прошлом году встретиться с твоей сестрой, – сказала Александра. – Неужели сходство настолько поразительное?
– Нет, конечно. Просто мы поймали нашего худеющего Николса с целой коробкой печенья в руках. Он был так этим смущен, что выдумал первое извинение, которое пришло ему на ум.
Стефания с внутренним удивлением прислушивалась к собственному голосу. Как, оказывается, легко лгать! Впрочем, она знала, почему так происходит. Дело в том, что эти люди слышали только то, что хотели слышать. Что бы она ни сказала, они извлекут из ее слов только то, что ожидают. И вообще, смотрел ли на нее кто-нибудь внимательно? Только в той степени, в какой им хотелось ее слушать и на нее смотреть. Поэтому никто и не заметил подмены. Она заливисто смеялась вместе с Александрой и чувствовала, как первоначальное смущение постепенно оставляет ее. А что? Неделю, пожалуй, удастся провести как надо!
– Николе всегда в своем репертуаре, – сквозь смех проговорила Александра.
Стефания завидовала ее стройности и красоте. В самом деле, в своем огненно-красном цыганском платье Александра выглядела просто неотразимо. Поначалу Стефания боялась поднять на нее глаза, но теперь, ощущая прилив уверенности после эпизода с Николсом, она смело взглянула на нее.
– Ты очаровательна. Цыганская королева.
– Воплощаю твою идею, дорогая. И как всегда, ты оказалась права. Почему ты ничего не ешь, ведь это же твой праздник! Ну-ка наполняй свою тарелку. Пожалуйста, виноградный салат, шпинат с кедровыми орешками. Очень вкусно. А горящий саганаки? Кстати, куда это запропастился Арнольд со спичками. Ты его не видела сейчас?
– Арнольд?
– Поставщик провизии, леди Лонгворт. Или что, вы считаете ниже своего достоинства помнить такие имена?
– Просто мне не нравится, как он зачесывает свои волосы, – ответила Стефания первое, что пришло в голову. А сама подумала: «Это же надо! Иметь поставщика продуктов и повара в одном лице для вечера на шестнадцать персон! Да я устраивала обеды на двадцать пять человек и все делала сама, если не считать Гарта, помогающего потом прибирать».
Наконец из кухни появился, неся длинные спички, Арнольд. Он ловко запалил квадратики сыра саганаки, зажаренного в масле и окруженного коньячной подливой. Стефания вдруг заметила, что у него смешно зачесаны вперед волосы – он чем-то напоминал овчарку. А она минуту назад говорила… И как это так получилось? Совпадение или она уже знала об этом? Стефания напрягла память, но не смогла вспомнить, говорила ли ей когда-нибудь Сабрина о том, что у Арнольда зачесаны волосы, как у собаки шерсть.
– Сабрина, ты великолепна, – раздался вдруг за ее спиной низкий густой голос. – Надеюсь, в Китае тебя ничто не тревожило?
Она обернулась и увидела перед собой мужчину с выразительным взглядом и приятными чертами лица. Он был невысокого роста и ничем особенным не выделялся. Не удивительно, что она до сих пор не обратила на него внимания. Однако теперь Стефания сразу же узнала – его образ полностью соответствовал описанию, данному Сабриной. Это был Майкл Бернард.
– С чего это я должна была тревожиться в Китае? – удивленно спросила она.
– Да нет, ничего. Ты права. Но когда мы получили твое письмо, то подумали, что наша информация может испортить тебе поездку.
– А, понимаю… У меня просто не было времени на то, чтобы мучиться этим. Наш туристический гид расписал режим по минутам… – Стефания осторожно продвигалась вперед, не имея никакого понятия о том, что говорит Майкл. – Кстати… Что ты думаешь о моем письме?
– Оно было просто замечательным. Мы высоко оценили то, что у тебя хватило сил написать его. – Его голос понизился. – Не так уж много специалистов готовы признаться в том, что когда-либо покупались на фальшивки. Но я хочу, чтобы ты знала: оно нам очень помогло. Особенно имена, указанные в сертификате, который ты нам переслала. Представляешь, некоторые из них были вписаны по два раза! Она покачала головой, давая понять, что изумлена.
– Похоже, это было их первой серьезной ошибкой. Ты, конечно, полагала, что у них хватит ума изобрести разные имена для каждого фальшивого сертификата, так ведь?
Он сделал паузу, рассчитывая на то, что заговорит Стефания. Но та молчала, поэтому он продолжил:
– Но дело затянулось из-за новой информации. Мы сможем подготовить публикацию всей истории только к ноябрю. В середине или в конце месяца. Но ничего, это тебе даже на руку, так ведь?
– Да, я полагаю…
– Особенно если ты собираешься вернуть аиста назад. Ты уже решила? Или ты не уверена, что Оливия удержит в тайне твой секрет?
– Не знаю…
– Если мы можем чем-нибудь помочь… У Стефании уже кружилась голова от его слов.
– Расскажи, что вам удалось обнаружить, – в отчаянии попросила она.
– Со времени нашего последнего разговора? Немного. В основном подтверждение того, о чем я уже говорил тебе. Впрочем, "на мой взгляд, имеет смысл обсудить все еще раз. Как насчет понедельника? До этого времени нас не будет в городе.
– Только не в понедельник, – тут же возразила Стефания.
В этот день она будет находиться в пути, чтобы встретиться с Сабриной в Чикаго. А днем Сабрина уже будет лететь обратно в Лондон.
– Что, если нам поговорить в эти выходные? – предложила она осторожно.
– А что, возможно… Тогда нам уже, вероятно, будет ясен весь план. Это будет в четверг или пятницу. Мы позвоним тебе из Парижа. Что это?
Стефания тоже услышала этот странный звук, который становился все громче. Вскоре уже стало ясно, что кто-то исполняет на бузуки греческую мелодию. Гости утихомирились и стали прислушиваться. Александра отдернула в углу зала занавес, и гостям открылся небольшой оркестр. В центре, прямо на полу, сидел, скрестив ноги, исполнитель на бузуки. По его знаку оркестр подхватил нежную мелодию, а его пальцы быстрее задвигались по инструменту.
Огни ламп потускнели. Вокруг низкого стола, окруженного мягкими подушками, словно призраки, засуетились Молчаливые официанты. На столе появились золотые тарелки и кубки, корзинки с булочками, дымящиеся блюда с жареной бараниной с луком, креветки под белым соусом, треска, обложенная помидорами и смородиной, цыплята с лимонами, вазы со свежими фруктами, бутылки красного и белого вина с острова Родос. Все это освещалось мерцающими свечами, установленными в блюдцах с плавающими камелиями.
Александра взяла Стефанию за руку и подвела ее к подушке во главе стола:
– Почетное место для именинницы.
У Стефании округлились глаза. Она в эту минуту чувствовала себя жалкой деревенской девчонкой, попавшей в сказку. Как бы повела себя в подобной ситуации Сабрина? Высказала бы свое восхищение, но в обморок, определенно, не упала бы. Это был ее мир, ее образ жизни.
Стефания всплеснула руками и повернулась к Александре, которая стояла слева от нее:
– Чудесно! Сказочно! Ты стала настоящим знатоком Греции.
– Это все Арнольд и его жена. Она ведь гречанка. Я сделала все, как она рекомендовала. Ну и от себя, конечно, чуть-чуть придумала.
– Но, – проговорила Стефания, обводя взглядом стол, – где же легкие молодого барашка, зажаренные в масле?
– Подожди, скоро будут. А откуда тебе известны такие тонкости?
– Давным-давно мы жили в Афинах…
И Стефания принялась рассказывать свою историю, начиная с того самого дня, когда они с Сабриной убежали от шофера. Гости затихли, прислушиваясь. Постепенно Стефания увлеклась, и перед ее мысленным взором вставали поочередно образы щедро заставленного яствами стола с сидевшей за ним публикой, двух маленьких сестер, загнанных в подвал, прижавшихся друг к дружке и прислушивающихся к стуку каблуков наверху. В эту минуту она словно раздвоилась. С одной стороны, это была Стефания в облике Сабрины, с другой – Сабрина, описывающая то время, когда она и ее сестра Стефания были испуганными детьми, которые прижимались друг к другу, чтобы не было так страшно.
– Бедняжки, – тихо проговорила Амелия Блакфорд. – Представляю, каково вам было.
– Сабрина не давала мне пасть духом, – печально закончила свое повествование Стефания. – Она всегда…
– Кто?! – в один голос спросили удивленные Джоли и Майкл.
Стефания улыбнулась:
– Мы обе, каждая по-своему, утешали друг друга.
– Да… – потрясенно проговорила Амелия. – Со мной ничего подобного никогда не случалось.
Это был словно какой-то условный сигнал. Гости тут же зашумели, стали рассаживаться вокруг стола, греметь столовыми приборами и кубками. Когда же все было закончено и выпит черный, густо заваренный кофе, Александра объявила, что пришла пора дарить подарки.
Каждый из гостей что-то принес с собой. Николс и Амелия подарили ручное зеркальце девятнадцатого века с резной рукояткой из слоновой кости. Майкл и Джоли – книгу о греческом искусстве. Габриэль и Брукс – кашемировую шаль из Индии. Александра – набор хрустальных подсвечников. Другие гости подарили книги, дорогие заколки для волос, печатки, а кто-то даже миниатюрную фарфоровую статуэтку.
– А это, – торжественно проговорила Александра, вынимая изящную, в серебристой обертке коробочку, – передает тебе Антонио. Ты где хочешь открыть ее: здесь или дома?
– О, конечно здесь! – хлопнула в ладоши взволнованная Габриэль. – Открой сейчас! Стефания колебалась:
– Может быть, все-таки лучше подождать…
Но она понимала, что подарок от гостей уже не спрячешь. Решительно сорвав обертку, она медленно достала из коробочки сверкающую нить с великолепными сапфирами и бриллиантами. На дне коробочки лежала записка. Она не обратила на нее внимания. Ее покоробило то, что Антонио направил свой подарок именно в дом Александры. Он ведь знал, что ей придется раскрывать его, – ей, это Сабрине, разумеется, – при всех гостях. Тем самым он, очевидно, хотел показать всем, что имеет право дарить Сабрине такие дорогие подарки. Стефания отпустила ожерелье, и оно упало обратно в коробочку. Остальные почувствовали ее смущение и поэтому ничего не сказали.
Александра хлопнула в ладоши. Появились танцовщицы. Официанты забегали между гостями с подносами – на них стояли бокалы с легким вином, которое принято было подавать после еды. Гости отвлеклись, наконец, от Стефании, и она высказала Александре желание побыть немного одной, сказав, что хотела бы повнимательнее осмотреть дом.
– Я ненадолго.
– Распоряжайся своим временем как угодно, дорогая. Ты тут все знаешь.
Стефания ничего не знала, но она хорошо помнила фотографии Сабрины. Пока гости с интересом наблюдали за завораживающими движениями исполнительницы танца живота, она вышла из зала и поднялась по лестнице к ближайшей двери.
Она ходила из комнаты в комнату, испытывая восторг и гордость за сестру. Сабрине удалось создать в этом доме атмосферу игры и одновременно роскоши, чего не смогли достичь даже именитые, помпезные дизайнеры. Теперь Стефания поняла, почему и по сей день этот дом все еще привлекает внимание редакторов иллюстрированных журналов по дизайну из Америки и Европы.
«Какое счастье, – с хорошей завистью думала она, – иметь такую возможность! Получить в свое распоряжение пустую кирпичную коробку, и создать из нее сказочное чудо, совершенное место для вечеров, уединения и любви… Какое счастье!»
Она остановилась на минуту перед причудливой картиной Миро, всматриваясь в толстые, словно детские, мазки, уверенно и смело пересекающие полотно.
«Чего бы я только не отдала за это счастье!» – думала Стефания.
– Ты чем-то озабочена, милая? – раздался за ее спиной участливый голос.
Она обернулась:
– Нет. Я ушла от вас. С моей стороны это все-таки не вежливо.
– Что ты! Это твой вечер и почти что твой дом! Если тебе захотелось побыть одной, не стоит за это извиняться. Я хотела тебя спросить… Какой он, твой Антонио?
– Порой бывает несносен!
– Ты сердишься за тот способ вручения подарка, который он избрал? А еще?
– Временами очарователен.
– Я так и знала! Иначе как бы ему удалось поддерживать твой интерес к его персоне на протяжении целого года? Можешь не говорить о нем, если не хочешь. Показать тебе, что я недавно обнаружила? Ты сразу узнаешь! – Она провела Стефанию вниз по лестнице, в самый укромный угол салона, и показала на пол. – Не правда ли, изумительно? Кто бы мог подумать!
Стефания присмотрелась и, наконец, сумела различить в рисунке паркета красиво вырезанную букву "S".
– Ловко. – Она улыбнулась. Сабрина прислала ей фотографию с этой буквой и уверяла, что никто и никогда ее не найдет.
– В самом деле, ловко. Знаешь, сердечко, я так восхищена этим домом, что ты могла без всяких церемоний вырезать эту букву прямо над входной дверью. Зачем нужно было так прятать?
Все еще улыбаясь и чувствуя гордость за сестру, придумавшую такую хитрость при оформлении дома, Стефания коснулась вырезанной буквы носком своей туфельки.
– Слишком большая, – тихо проговорила она. – Надо было сделать чуть поменьше.
На следующее утро Стефания прямиком отправилась в «Амбассадор». У Брайана был выходной, и магазин был закрыт. Она достала свою связку ключей и стала пробовать все подряд, пока один из них не открыл дверь.
Она уже была здесь раньше. С Сабриной. Отдернув тяжелые занавеси на центральном окне, она пошла по длинному и узкому демонстрационному залу, обставленному в стиле салона восемнадцатого века. Комната была освещена рассеянным солнечным светом, поступавшим из окна, и казалась удивительно уютной и изящной. В дальнем ее конце находилась дверь, там был офис Сабрины с вишневым столом, который она использовала в качестве письменного.
Стефания села за стол и медленно обвела длинные и низкие, забитые книгами полки, окна, занавешенные старинным бархатом, восточные коврики и глубокие мягкие кресла для посетителей. Во всем чувствовались успех и завершенность, уверенность, деньги и даже могущество. Стефания показалась самой себе маленькой на фоне этой грандиозности, как ее отражение в чайном сервизе на столике. Ею вновь овладели все те чувства, которые она пережила накануне вечером: гордость, зависть, ощущение превосходства и страстное желание перемен.
– Надо что-то делать, – сказала она, обращаясь к своему отражению. – Пока что мне удалось в жизни только одно: стать домохозяйкой. В течение двенадцати лет у меня был только один дом, одно неудавшееся дело и один мужчина… – «Подожди-ка, – сказала она сама себе. – Подумай о том, как бы начать бизнес, который у тебя заглох. Этого пока достаточно. О других неудачах не думай. Не бери в голову. Пока речь может идти только об одном».
Из состояния задумчивости ее вывел звонок у входной двери. «Забыла запереть, – решила она. – Теперь придется еще объяснять, что магазин закрыт».
– Ага, значит, кто-то все-таки здесь есть! – проговорил грузноватый мужчина. Он сидел, ссутулившись, в кресле эпохи Регентства в демонстрационном зале. Стефания увидела, что он снял свои ботинки и массирует ноги.
– Позвольте…
– Я уже хотел уходить. Вы едва не потеряли покупателя, но вам повезло. Вы здесь работаете? Ну, конечно же, вы здесь работаете, что я спрашиваю. Вы красивая девушка и, уверен, захотите меня выслушать. Знаете, что я вам скажу? У вас, как сказала бы Бетти – это моя жена, – «английская наружность». У меня есть одна способность, которую признают все знакомые. Дело в том, что я могу опознать в человеке иностранца еще прежде, чем он откроет рот. Я говорю с полной определенностью: вы англичанка. Даже если бы я вас встретил у себя дома на улице, я бы сразу сказал: это идет англичанка! Вижу, вы обеспокоенно смотрите на этот красивый стульчик. Видите ли, мне необходимо было где-нибудь присесть и отдохнуть. Бетти весь день таскает меня за собой из одной антикварной лавочки в другую. Намаялся, знаете ли, я ведь уже не юноша. Хотел посмотреть на смену караула перед Букингемским дворцом, да теперь уж ничего не получится: ноги отваливаются. Бетти где-то поблизости. Я зашел к вам, потому что увидел незапертую дверь. Я не сломаю ваш стульчик, если вас это беспокоит.
– Что бы вы хотели посмотреть у нас? – спросила Стефания, не поднимая на незнакомца глаз, чтобы он не увидел в них смешинки. – Вы должны удивить вашу жену чем-нибудь замечательным. Например, – она отошла на минуту к полкам и вернулась с французской вечерней сумочкой, расшитой бисером, и увеличительной лупой, – вот это. Не правда ли, потрясающая вещица? Датирована тысяча шестьсот девяностым годом. Возьмите лупу и приглядитесь повнимательнее. Можете различить отдельные бисеринки? А шовчики? Мужчина перестал массировать ноги, взял увеличительное стекло и стал пристально рассматривать сумочку. Бисеринки были размером не больше песчинок, а швы вообще было невозможно разглядеть. Без лупы цветной рисунок выглядел как картина живописца, под увеличительным стеклом он смотрелся как необычайно тонко выполненная мозаика.
– Неплохо! – не скрывая восторга, пробормотал мужчина. – Неужели ручная работа? Как же это так получилось у мастера?
– Полагаю, такие сумочки шили дети. Не исключено, что за подобной работой они портили себе глаза, но ведь у первых леди королевского двора должны были быть вечерние сумочки.
– Неплохо, – повторил он. – Бетти не прочь была бы почувствовать себя в роли первой леди. Сколько просите?
– Шестьсот фунтов, – тут же ответила Стефания, вспомнив ценники к французским сумочкам в магазине на Бонд-стрит.
– Говорите цену в долларах, на кой черт мне сдались эти ваши фунты!
– Тысяча двести. Он присвистнул:
– Возьмите себя в руки, красавица! Две сотни и то было бы слишком много.
Потаенная улыбка тут же исчезла с лица Стефании, взамен пришла ярость. Как он смеет торговаться с ней?! Как будто «Амбассадор» – какая-нибудь жалкая палатка на блошином рынке! Ей очень хотелось продать что-нибудь из «Амбассадора»… Неожиданно это стало для нее очень важным. Но она твердо решила продать вещь на своих условиях, а не на условиях этого бесцеремонного торгаша.
Успокоившись, она мило улыбнулась и спросила:
– Откуда вы приехали, мистер?..
– Пуллем. Из Омахи. Я здесь на отдыхе. Стефания окинула его с головы до ног пристальным взглядом.
– Скажите, вам приходилось когда-нибудь бывать в Чикаго? В Нью-Йорке? А в Новом Орлеане? – Он кивал при упоминании каждого города. – И вы ездите всюду с Бетти?
– Разумеется. Ребята уже выросли, и ей нечего одной торчать дома.
– А вы знаете, мистер Пуллем, что во всех этих городах – и вообще на всей территории Америки – Бетти будет единственной женщиной с такой вечерней сумочкой, как эта? Люди будут умолять ее показать им эту вещь. Каждая женщина будет завидовать вашей жене. Это ведь не просто штучный товар. Такой сумочки вы больше не найдете в целом свете! Наступила пауза. Мужчина озадаченно вертел сумочку в руках.
– Шестьсот, – сказал он, наконец.
– Это в фунтах?
– В долларах! В долларах! На фунты говядину в лавке взвешивают, это не деньги! Стефания мягко забрала у него из рук сумочку.
– Прошу прощения, мистер Пуллем. Бог свидетель, я очень старалась, чтобы ваша Бетти походила на первую леди королевского двора. С этими словами она пошла, положить сумочку на место.
– Семьсот! – раздалось у нее за спиной. – Ну, хорошо, семьсот пятьдесят, черт с вами! Стефания обернулась.
– Мистер Пуллем! Очень сожалею, но в «Амбассадоре» не принято торговаться. Она положила сумочку обратно на полку и услышала, как он, кряхтя, поднимается с кресла.
– Послушайте! Ну, у вас и характер, должен вам заметить! Вам нужно было родиться американкой! – Он выложил на стол перед ней несколько банкнот, составлявших в сумме тысячу двести долларов. – Если Бетти не понравится, я могу вернуть товар и получить деньги назад?
Стефания завернула сумочку в тонкую оберточную бумагу и положила в небольшую коробочку, которую нашла в кабинете Брайана.
– Разумеется, мистер Пуллем. Но я уверена, что Бетти будет в восторге от сделанной вами покупки. Он надел ботинки и взял коробку. Стефания протянула ему квитанцию, и он взял ее за руку.
– Я отдал вам целое состояние, красавица. – У вас скверный характер, но мне это нравится. Если Господь поможет мне еще раз заработать такие деньги, я обязательно приду их тратить к вам. С Бетти. Подмигнув на прощанье, он ушел.
Как только за ним закрылась дверь, Стефания облегченно вздохнула и в ликовании хлопнула в ладоши. «Победа, – подумала она. – Я могу сделать все, что угодно, не хуже любого другого!»
