Текст книги "Обманы"
Автор книги: Джудит Майкл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 37 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]
Сабрина обернула пластину розовой ветчины вокруг кусочка бледно-зеленой медовой дыни.
– А ты действительно княгиня?
Александра от души рассмеялась:
– Еще один урок, душенька. Все, что происходит вокруг, реально лишь частично. Ты это вспомни, когда увидишь, что твой муж поглядывает на другую женщину.
Днем, когда «Лафит» плыла на восток, они катались на водных лыжах за мощным, скоростным катером, который обычно был подвешен к борту яхты вместо одной из спасательных шлюпок. Сабрина и Александра катались рядом в золотисто-голубом тумане водяных брызг. Сабрина ощущала себя молодой, сильной и красивой. «Я могу делать все, что угодно», – подумала она.
На яхте, завернувшись в купальную простыню и потягивая вино на палубе, Александра сказала:
– Ты, черт возьми, отличная лыжница. Где ты научилась этому?
– В школе, в Швейцарии.
– В пансионе?
– Да.
– Жизнь привилегированных людей. А я ходила в обычную среднюю школу в Буэнос-Айресе. – Она засмеялась, видя удивленный взгляд Сабрины. – Моя мама была актрисой. Она научила меня, как жить в этом мире. Она сделала меня еще лучшей актрисой, чем была сама.
– Разговаривая, ты немного задираешь нос. Это что, игра?
– Не знаю. Я только решила, что смогла бы сделать все, что хочу. Даже жить, как вы.
– Душенька, ты говоришь так, будто хочешь принять порцию мышьяка. Если считаешь нас ядовитыми, что ты делаешь здесь?
Сабрина вздрогнула от ветерка и плотнее укуталась в купальную простыню.
– Я не имела в виду тебя. Ты мне нравишься. Но мне не нравится смотреть на Дентона… Ожидать то, что я увижу… Проклятье, я говорю глупо, правда?
– Видно, что ты просто не готова к этому впечатлению. Разве Дентон не предупредил тебя? Все знают о круизах Макса.
– Я не знала. И Дентон никогда не рассказывал мне.
– А в Лондоне он другой? Уютненький у огонька, зевающий часам к десяти?
Сабрина заколебалась, посмотрела на итальянский берег, появившийся вдали.
– Нет. Но я всегда знаю, где он, когда он не рядом со мной.
– Да ну? Сабрина проигнорировала ее недоверие.
– Проблема в том, что для Дентона не имеет никакого значения, нравится ли мне что-то или нет.
– Это не имеет никакого значения для всех, лапочка.
– Это – первое правило. Теперь второе. Я не знаю, где можно выбирать, а где нет. Александра кивнула.
– Ты поняла. Что бы они ни делали, у тебя нет ни малейшего выбора. А теперь сделай себя красивой и шикарной. Обед в Генуе вечером. Прекрасная еда!
И, как будто слыша их беседу, Макс организовал вечер так чтобы продемонстрировать, на что способны он и Дентон. Лимузины повезли их по шоссе далеко от Генуи в ресторан с прекрасным видом на морской берег. После вкусного изысканного обеда, который подавали шеф-повар и метрдотель, с небольшим оркестром, они поехали на прием в дом из стекла и дерева над океаном, где пили мягкие рубиновые вина и играли до трех часов утра. А потом вернулись на яхту. Макс взял Сабрину за руку и проводил в ее каюту.
– Вы оказываете нам честь, будучи нашей гостьей. У нас будет много совместных круизов. Приятных снов, моя дорогая.
Дентон был уже в постели и сел, обрадовавшись, увидя жену.
– Ты произвела впечатление. Тебя все полюбили. Такого не было давно. Иди в постельку, радость моя, я жду. Он притянул ее к себе, гладил ее тело, возбужденный победой и блистательным успехом Сабрины.
– Они теперь несколько месяцев будут говорить о нас, – промурлыкал он, с удовольствием ложась на нее. – М-м-м… Приятно и тесно, – прошептал он с тем же удовольствием и закрыл глаза.
Сабрина лежала под ним, двигаясь так, как ему нравилось. Он спешил, поэтому она знала, в какое время все будет кончено. Она была частично возбуждена и частично удовлетворена, потертая и побитая до бесчувствия. Она пыталась поговорить с ним о занятиях любовью, но он имел много благодарных женщин до нее и был уверен, что его техника секса достойна аплодисментов, а не обсуждения. Сабрина подумывала сказать ему, что женщины были признательны ему, потому что он позволял им быть рядом, фактически под будущим виконтом Тревестоном. Но она промолчала, потому, как действительно верила в то, что он хотел сделать ее счастливой.
– Я никогда не наслаждаюсь сексом, пока моя женщина не насладится им тоже, – сказал ей Дентон в первый раз, когда они были в постели. И он действительно так думал. Точно так же, как он с уверенностью говорил, что ему никогда не доставляет удовольствие вечеринка или охота, если его компаньоны не радуются тому, что доставляет ему удовольствие.
И поскольку он был так благороден в своих намерениях и так сердито молчалив, если разочаровывался, то почти все лгали и говорили ему, что счастливы. Каждый, кто был с Дентоном, в чем-то фальшивил. Сабрина ускорила дыхание, на секунду напрягла ноги, а потом стала медленно двигаться.
– Вот и замечательно, девочка, – сказал Дентон удовлетворенно. И потом он вошел глубже и с силой, чтобы достичь последнего удовольствия этого дня.
Когда Дентон уснул, она вышла на палубу. Было полпятого утра. Яхта медленно шла на запад. Они возвращались в Монте-Карло. Сабрина услышала звуки моторной лодки и в свете, падавшем с яхты, увидела скоростной катер Макса, управляемый его секретарем Иваном Ласло. Она смотрела на него из темноты, как он и еще один матрос поднялись на яхту, потом ушли в сторону кают команды.
«Странно, – подумала она. – До берега далеко, где же они могли быть?»
Хотя какое ей дело до Ивана Ласло? И Макс ее не интересует. Она просто хочет, чтобы этот круиз закончился. Еще два дня. Сабрина постояла под прохладным бризом, пока ее не стало клонить в сон, а потом вернулась, легла рядом с Дентоном и заснула.
На следующий день они долго спали, проснулись поздно и завтракали в постели. Дентон поцеловал ее, и она улыбнулась ему уютно и тепло. Он улыбнулся в ответ.
– Радость моя, я хочу провести день с Бетси. Ты можешь делать все, что хочешь, но ты должна провести какое-то время вместе с Альдо Дероной. Он заинтересовался тобой, а он приятный парень…
Она отшатнулась от мужа:
– Я не готова к тому, чтобы меня одалживали.
– Послушай, радость моя, это несколько грубо. Ты не можешь быть удивлена, поскольку ты знала, что здесь происходит. Я ждал, но, раз ты не говорила мне ни слова, ты вела себя прекрасно. Я горжусь тобой. Сомневаюсь, что мне понадобятся грубые слова.
Сабрина остолбенела, почувствовав себя так, как будто они говорили на разных языках. Она посмотрела на Дентона; было видно, что он спешит уйти от нее к маленькой фигуре в отдалении.
– Сабрина? – неуверенно произнес Дентон. Его глаза с беспокойством смотрели на жену, которая сохраняла ледяное молчание. Он протянул руки. – Радость моя, ты так возбуждена, неужели ты думаешь, что я не люблю тебя? Я люблю тебя, всегда люблю. – Он подождал. – Все это ничего не значит. Игра, развлечение. Мы делаем так потому, что, черт возьми, это разнообразие. Это имеет не больше значения, чем водные лыжи. О, слава Богу! – добавил он, поскольку Сабрина начала смеяться.
– Водные лыжи, – повторила она его слова, положив руки себе на голову. Но поскольку он был Дентоном, то не услышал признаков отчаяния в ее смехе.
Оставшуюся часть круиза Сабрина избегала мужа. Она так и не знала, таскал он Бетси в постель или нет. Все проходило тихо и гладко, а в последний вечер Макс провозгласил тост в честь первой годовщины супружества Сабрины и Дентона, которую они будут отмечать в Америке, когда поедут к сестре Сабрины. Дентон наклонился и поцеловал жену, а Сабрина подумала, что им надо, в конце концов, наедине поговорить обо всем. Она положила ему руку на затылок, чтобы продлить поцелуй. Так было легче не обращать внимания на то, что они все еще играют по правилам Дентона.
Глава 6
Стефания подала Дентону длинную вилку с двумя зубцами и попросила проверить, готово ли мясо. Он взял ее, как будто это была клюшка для гольфа, и посмотрел с мольбой через головы других гостей на Сабрину, сидевшую в другом конце двора. Но она разговаривала с каким-то профессором, оставив Дентона с его проблемами. Как проверить, готово, ли мясо? Он ткнул кусок мяса, потом сильней, набравшись храбрости, и, наконец, по рукоятку вогнал вилку в мясо.
– By а ля! – сказала Стефания у его локтя. – Узнаю спортивную технику.
– Я испортил? Куплю на рынке, если…
Она засмеялась:
– Ты ничего не испортил, и тебе не надо убегать. Я хочу попросить тебя поработать еще.
– Это как раз то, в чем я не слишком силен, ты знаешь.
– Практически нет. Я позабочусь об этом, Дентон.
– Ладно. Потом. А сейчас мне нужно пообщаться с женой.
Сабрина, взглянув на него, подумала, что он похож на туриста, которому очень нужно найти туалет, и он ищет кого-нибудь, говорящего на его родном языке, чтобы спросить об этом.
Стефания тоже смотрела на него. Она встретилась взглядом с Сабриной, и они обе улыбнулись.
– Отличия бывают культурные, перцептуальные и ситуационные, – сказал профессор Мартин Талвия, держа в зубах трубку. – Сравнивая ваши черты, вы со Стефанией одинаковы. В целом индивидуумы отражают сингуральные среды. Вы вполне различны и, будучи близнецами, больше дразните, чем шокируете.
Сабрина кивнула:
– Вы хотите сказать, что мы выглядим различными, потому что живем разными жизнями?
Он наклонился вперед, как журавль, заглядывая в ее глаза, синие, светящиеся честностью и ласковой насмешливостью. Конечно, она шутит над ним. Но до чего же она приятна!
– Вы могли бы так говорить, если бы были профессором социологии. А вы не стесняетесь выражать свои мысли так просто…
Она смеялась, когда подошел Дентон. Он положил руку ей на плечи и прижал ее к себе.
– Над чем смеешься, радость моя? – Сабрина напряглась. Во дворе было полно народу, с кем Дентон мог бы поговорить. Зачем он подходит и хочет, чтобы она общалась с ним, когда ей так хорошо здесь? Потому что он несчастлив? В этот момент Мартин спросил что-то об Англии, и Дентон ответил очень обстоятельно. Она поняла, что ему ужасно скучно. Он был чужой и обычно не общался с людьми не своего круга. Но она была здесь тоже чужой. Начиная с двухлетнего возраста она жила в Европе. Потом она только на короткое время встречалась с друзьями Стефании и Гарта, когда приезжала, чтобы отпраздновать рождение их детей. Почему же ей так хорошо?
Потому что ей нравилось знакомиться с новыми людьми, а Дентону – нет.
– Тетя Сабрина? – Она посмотрела вниз на маленькое умненькое личико четырехлетнего Клиффорда Андерсена. – Меня просили сказать всем, что обед готов. Сабрина наклонилась к нему:
– Важное поручение. Он серьезно кивнул:
– Так и мамочка сказала, но она просила поторопиться поскольку очень много народу. Поэтому не могли бы вы взять меня на руки, чтобы я был достаточно большим и все слышали меня одновременно. Сабрина засмеялась и подняла его на руки.
– Такой же практичный, как твой отец. Готов?
Он сделал глубокий вдох и как можно громче прокричал:
– Обед готов! Во внутреннем дворике!
Обернувшись на крик сына, Гарт увидел живое улыбающееся лицо Сабрины рядом с маленьким личиком Клиффа, красным от натуги и очень важным. Эта картина напомнила ему Стефанию с Клиффом, когда он родился.
– Тетя Сабрина, а почему вы не дали мне сообщить новость гостям? – раздался плач во дворе, и к ним подбежала трехлетняя Пенни Андерсен, упав на землю у ног Сабрины.
– Неужели никто не может присмотреть за этими детьми? – спросил Дентон.
Сабрина быстро взглянула на мужа и встала на колени, обняв Клиффа и его сестренку.
– Ну а ты позовешь всех на десерт! – сказала Сабрина.
Девочка улыбнулась и кивнула.
– Вот и договорились. А теперь я хочу есть. Кто будет сидеть со мной за обедом?
– Я! – воскликнули оба, и повели свою тетку во внутренний дворик.
Во внутреннем дворике и на лужайке гости маленькими группами сидели на обтянутых нейлоном алюминиевых креслах, ели вырезку с маринадами, салат из помидоров, нарезанный толстыми ломтями французский хлеб. И пили красное вино. Они разговаривали о последних политических соглашениях, о Ричарде Никсоне и Герберте Хэмфри. О школах, о ценах на продукты питания, об университете, в котором большинство из них преподавали.
Стало темнеть, и Гарт зажег керосиновые лампы. Долорес Голднер склонилась к Дентону.
– Стефания рассказывала нам так много о вас, но она никогда не говорила, какую вы предпочитаете кухню и где вы делаете покупки. Мы так мало знаем о знати.
– О высшем свете, – твердо поправил Дентон.
– Да, конечно. Я боюсь, что мы, американцы, не принимаем так серьезно классовых различий, как вы.
– Дентон, – торопливо попросила Стефания, – расскажи нам о Тревестоне, немного об истории вашей семьи и замка.
– Тетя Сабрина прислала мне фотографию! – воскликнула Пенни.
– Мне тоже, сейчас принесу, – закричал Клифф и вскочил из-за стола, уронив тарелку себе на колени.
– Клифф! – крикнула Стефания, но он уже исчез в дверях дома.
– Так нечестно! – заплакала Пенни. – Я первая сказала. Она побежала за своим братом.
– Пенни! – резко проговорила Стефания и стиснула руки.
Сабрина встала:
– Может быть, мне пойти за ними?
– Ничего, все в порядке, – сказала Стефания. – Я обещала им, что они могут оставаться с нами до конца обеда. А поскольку сейчас обед близок к завершению, я пойду укладывать их спать. Она дрожала. Сабрина проследила, как она вошла в дом.
– Извините. – Она встала и последовала за сестрой через кухонную дверь.
Стефания уже поднялась наверх, и Сабрина подождала ее на кухне. Это была прекрасная комната в старом стиле с высоким потолком, шкафами и полками из клена, с дельфтским фаянсовым канделябром над стареньким диваном и низким кофейным столиком, за которым часто играли дети. Большая кладовка рядом с комнатой для завтраков, где стояли большой кленовый стол, стулья и кленовый шкаф с тарелками в углу. Мебель была уже старой и побитой, когда Стефания купила ее и отреставрировала до совершенства, до нынешнего прекрасного состояния.
– Я больше нигде не сяду есть, только здесь, – заявила Сабрина, когда впервые увидела комнату для завтраков.
– Я тоже люблю эту комнату, – сказала Стефания. – По крайней мере, это место, где я задерживаюсь, когда у меня есть время присесть.
Сабрина стояла возле круглого стола и смотрела, как Стефания спустилась вниз, остановилась в кухне, чтобы положить что-то в холодильник. Сабрина удивилась, что сестра не следит за собой. Она потяжелела, ее красота несколько потускнела. Сабрина, красивая и живая в своей красной итальянской юбочке и белой блузке, осознавала, что она затмевает красоту сестры, но, похоже, Стефанию это не беспокоило. Она в своем доме, со своей семьей и друзьями. Что может быть важней для Стефании?
– Можем ли мы посидеть вместе минуту? – спросила Сабрина. – Я могу спокойно пропустить очередное повторение истории рода Тревестонов. Лично тебе я могу повторить попозже.
Стефания улыбнулась:
– Мне ее рассказала мать Дентона на вашей свадьбе. Я думала, что Дентон будет рад возможности…
– Иметь слушателей?
– Ему это нравится, да?
– Ему это нравится. – Они улыбнулись вместе. Сабрина протянули руку, и Стефания пожала ее. – Прости, что я целый год не могла побывать здесь. Мне было ужасно трудно оторвать Дентона от его международных развлечений ради недели в американском захолустье.
– А теперь здесь ему скучно.
– Сам виноват, Стефания. Вы тут ни при чем.
– Гарт повел его в свою лабораторию, но…
– Нет, наука – не то, что интересует Дентона. Ему нравятся эксперименты другого рода. – Стефания взглянула вопросительно, обратив внимание на горькую нотку в голосе Сабрины, но та продолжала: – В любом случае, жить раздельно не так плохо, как кажется. Ты это почувствовала? Только зная, что мы можем писать или звонить, просто понимать друг друга после всех тех бед, когда казалось, мы не могли… – Она слегка вздрогнула. – Поговорим о тебе, может быть, ты мне что-нибудь недорассказала? О себе и Гарте? Или детях?
– Ничего важного. Я получила то, что хотела, дом и семью. Стабильность. Когда у нас был нормальный дом? – Они рассмеялись, вспоминая прошлое. – С тобой все в порядке? Всю неделю мне казалось, у тебя что-то не так.
– О да, кое-что было. Во время круиза. Но мы с Дентоном еще не говорили об этом. У тебя симпатичные дети.
– Извини их за назойливость. Но я и они так обрадовались обществу – ведь Гарт дни и ночи проводит в лаборатории. Я одна с детьми. Невозможно терпеть одиночество. Я не хотела, чтобы дети нам испортили вечер.
– Как они могли испортить! Прекрасно проведенное время. Я вытягивала из Мартина его академические выражения.
– Они ужасны, да?
– Да. Но забавны. Мне нравятся твои друзья.
– Я обменяла бы их на яхту, на которой ты была.
– Стефания, уверяю, тебе это не нужно.
– Нет, конечно, нет. Я бы не знала, что делать, если бы жила твоей жизнью. Она нереальна для меня. У меня есть все, что мне нужно. Кроме денег. Мне надоело скряжничать. Нет, – сказала она быстро, увидев лицо Сабрины. —
Ты не можешь помочь нам. Гарт был бы обижен. И в любом случае проблема в том, что он здесь не бывает и мне не помогает. Но я его не осуждаю, он работает много, и на самом деле все прекрасно. Я даже не знаю, что случилось со мной этим вечером.
«Моя красная юбка, – подумала Сабрина, – круизы, о которых ты не знаешь. Мои письма тебе из четырнадцати стран за прошедший год. Номер „Таун энд кантри“ на твоем прикроватном столике, где сказано, что Дентон тратит сто тысяч долларов в год на одежду для себя и меня. И то, что я потратила полмиллиона долларов на меблировку нашего лондонского дома…»
Но она ничего не сказала вслух, вместо этого дала знать Стефании, что она ее понимает.
– Довольно трудновато иметь Дентона в качестве гостя. Он просто не может запомнить, что у него нет слуг, которых можно было бы вызвать по любому поводу. Это у него в генах. Я думаю, для Гарта он хороший экземпляр для экспериментов. Я заставляю его вешать полотенца по утрам, а он называет меня революционеркой, которая хочет уничтожить светское общество.
Стефания улыбнулась.
– Он очарователен и заботится о тебе. Ты выглядишь замечательно.
– Средиземноморское солнце. И ты загорела бы так же.
– Я знаю. И надо сбросить вес. Может быть, попробую этим летом. Действительно ли солнце единственная причина твоего очарования и счастья?
Сабрина задумчиво посмотрела на стиснутие руки сестры.
– Ты знаешь, за год я познакомилась с девятью тысячами человек. Но ни с одним не говорила откровенно. – «За исключением, довольно странно, – подумала она, – Александры». Но она не могла говорить об Александре и круизе со Стефанией. Ей было стыдно даже перед родной сестрой. – Я не привыкла разговаривать о том, счастлива я или нет.
– А ты и не разговариваешь. Избегаешь этой темы.
– Я знаю. – Она вздохнула. – Вспомни, однажды я рассказала тебе, что не могу определить, любовь у меня к Дентону или тяга к приключениям. Я и сейчас не могу. – «Потому что ты любишь своего мужа, – добавила она мысленно. – И у тебя есть дом, которому ты принадлежишь. И я не могу допустить, чтобы завидовали тебе. Я замужем только год. Мне нужно постараться, может быть, следующий год будет другим». – Но ты знаешь, что для меня приятнее всего на свете знать, что ты здесь, что есть с кем поговорить.
Глаза Стефании заблестели.
– Прекрасно. – Она стояла и смотрела на свое отражение в потемневшем окне, потом поправила прическу пальцами. – Пора снова приступать к обязанностям хозяйки. – Она наклонилась, чтобы поцеловать сестру. – Хорошо, что мы снова вместе. Во внутреннем дворике раздавались голоса, керосиновые лампы освещали лица, красное вино и черный кофе, розовые кусты и клумбы львиного зева. Сабрина почувствовала себя как на островке спокойствия милой, спокойной, несложной жизни.
Проводив последних гостей, Стефания вернулась к куче посуды во внутренний двор и потрясла головой.
– Кто-нибудь знает магические слова для того, чтобы появились эльфы?
– Ты уже произнесла их, – сказала Сабрина. – Мы твои эльфы. Дентон и я вымоем посуду. Обратив внимание на выражение лица Дентона, Гарт ухмыльнулся:
– Я вижу испуганного человека. Не волнуйся, Дентон. Ты неквалифицированный работник. Мы управимся сами.
– Не ты один. – Сабрина начала складывать тарелки. – Я должна сделать что-нибудь полезное.
– Ты тоже не лучший помощник, – добавил Гарт. Стефания подавила зевок.
– Ну а я нет. Я, пожалуй, уберу все быстрее вас всех вместе взятых. В любом случае Сабрина – гость. Все. Марш в постель.
Сабрина поцеловала Стефанию в щеку и нежно подтолкнула ее к двери.
– Мы с Гартом все закончим. Тебе хватило сегодня дел. Иди. Завтра утром можешь критиковать нас, если хватит смелости.
Дентон наблюдал со спокойным интересом, как Сабрина и Гарт молча собирали тарелки и складывали их на подносы. Он мягко шагнул вперед и поцеловал Сабрину в лоб.
– Я буду ждать тебя наверху, радость моя. Она кивнула, собирая чашки.
Гарт посмотрел на нее и сказал:
– Осторожно.
Сабрина не обратила внимания на его замечание и подняла поднос. В дверях кухни она споткнулась, и чашки посыпались, разбиваясь о камень, которым был выложен внутренний дворик. Сабрина прикусила губу и пошла на кухню за метлой. Гарт прошел за ней с подносом, наполненным тарелками, и вернулся с веником. В молчании они подмели осколки. На кухне Сабрина наполнила раковину водой.
– Я подтвердила твою точку зрения, да? Неквалифицированный труд.
– Это было невежливо, прошу прощения.
– Почему? Ты действительно не был уверен в моих… или, скажем, наших способностях. Я видела твое лицо, когда рассказывала о наших путешествиях.
– Несчастная судьба – мое широкое и откровенное лицо. – Он взял чистое полотенце. – Сабрина, нельзя сказать, что я не одобряю вас. Не понимаю, это да. Ваш образ жизни, ваш взгляд на мир. Все это настолько отличается от моих взглядов, что до меня не доходит смысл. Такой уж у меня характер.
Сабрина двигала руками в теплой мыльной воде, вспоминая студенческие годы, проведенные в маленькой квартирке возле Сорбонны, и жизнь в Лондоне, прежде чем вышла замуж за Дентона. С тех пор она не мыла тарелок. За их спинами была кухня, окрашенная в цвет меда. В доме было тихо и спокойно. Она чувствовала себя очень хорошо и уверенно.
– Откуда ты так много знаешь о нашей жизни? – спросила Сабрина. Полные отчеты от Стефании, описывающей все в деталях. Ключевое слово – богатство. Можно мне спросить тебя кое о чем? – Он тщательно вытирал блюдо. – Чувствует ли себя Стефания несчастливой оттого, что я провожу так много времени в лаборатории, или оттого, что я не обеспечиваю ей того образа жизни, которого ей хотелось бы?
– Если думаешь, что она несчастна, ты ошибаешься…
– Я так не думаю. Послушай, я тебя прошу о помощи. Ты знаешь Стефанию лучше, чем кто-либо. Ты знаешь, что она чувствует на самом деле… – Он увидел, как она переменилась в лице. – Я не прошу тебя выдавать мне какие-либо секреты. Ты пойми, я ее муж. Я люблю ее. С этим все в порядке. Забудем пока о том, что ты ее сестра-близнец. Как? Представь себе, что ты ученый, который должен найти причины. Перед нами факт – Стефанию что-то беспокоит. Какое объяснение?
– Твоя работа. Он взял другое блюдо.
– Трое – это уже целый ряд. Ты, Нат Голднер и Мартин Талвия – они бранят меня постоянно. Я знаю, как тяжело Стефании. Каждый день я клянусь исправиться. Но потом всякие проблемы затягивают меня. Всякие загадки… – Он остановился. – Извини, ты не поймешь. Сабрина пропустила это мимо ушей.
– Ты счастливый человек.
– Потому что у меня есть Стефания? Тебе не нужно говорить мне…
– Нет. Ну, конечно, Стефания тоже, но я имею в виду другое: у тебя хорошие друзья, которые помогают тебе осознавать, кто ты есть.
Заинтересованный, Гарт перестал вытирать посуду. Сабрина смотрела невидящим взором в ночное окно.
– Дентон мотается по всему свету, чтобы открыть для себя, кто он есть, и не может ничего сделать. Люди заискивают перед ним, потому что он наследник Тревестонов, но большинство не любят его, а он не знает почему. Он все время скучает, однако не знает, с какой стати. Он только ищет развлечений. Он не будет слушать меня, потому что, когда мне что-то не нравится, он уверяет, что я ничего не понимаю. Но если у него были бы друзья, глазами которых он мог смотреть на самого себя и свои поступки, все было бы иначе. Твои друзья ценят тебя и заботятся о тебе. Они помогают тебе понять, чего ты стоишь.
Его лицо выражало изумление.
– Хорошо сказано. Она скребла сковородку:
– Как прекрасно, что я смогла произвести на тебя впечатление.
– Прости. Я не хотел тебя обидеть. Ты умный человек. Твой муж не такой. И ваш образ жизни…
– Почему ты все время говоришь о нашем образе жизни? Ты уже признал, что не можешь понять его. Кое-что в нем прекрасно…
– А остальное?
– Кое-что надо изменить. Это происходит в любом браке. Мы не будем мотаться по свету, когда у нас будут дети, мы будем жить в Лондоне в своем доме. Я хочу встречаться с различными людьми и работать с произведениями искусства и антиквариатом. Меня просили, что бы я помогла организовать новый музей примитивного искусства – так много дел я хочу сделать. Я хочу заняться предпринимательством. Ты подожди, мы пригласим тебя, Стефанию и ребят к себе в дом. Гарт рассеянно улыбнулся:
– Сабрина, не думаю, что тебе следует рассчитывать так серьезно на то, что Дентон перейдет на оседлый образ жизни.
Она прекратила мыть посуду:
– Почему?
– Мне кажется, у него не получится.
– О чем ты говоришь? Ты не знаешь Дентона.
– Я знаю его лучше, чем ты думаешь. Он был у меня в гостях неделю. И образ жизни, который он заставляет тебя вести…
– Не будь так строг! – Она стояла спиной к раковине и смотрела на Гарта. Какое он имеет право так судить о ней! Он такой скучный… Ни искры, ни огня. Он не знает, как смеяться. У него красивое лицо, строгое и уверенное, с теплыми и умными глазами. Но все равно он тоскливый. И самодовольный. Надменный, узкомыслящий профессор. Что заставило его думать, что я страдаю? Я веду самую прекрасную жизнь в мире. Похоже, он не может понять этого из своей стерильной лаборатории. Но Сабрине нравилась ее жизнь. Толпы людей, новые города, театры, вечера, банкеты, танцы, самые разные блюда, прекрасные магазины и рынки, новые наряды, книги со всего света…
– Стой! Ты убедила меня, Сабрина, я восхищаюсь тобой. Прости мое занудство и попытки разрушить твой замок.
Она бросила на него быстрый взгляд, потом отвернулась, чтобы вытереть пролитую воду.
– Но ты все равно не думаешь, что Дентон согласится на нормальную жизнь?
Гарт, скрестив руки, прислонился к холодильнику.
– Сабрина, Дентон когда-либо говорил тебе, что он считает, будто жить в свое удовольствие – тоже искусство?
– О, он говорил что-то в этом духе…
– Искусство, которое отнимает все силы, все внимание, требует планирования, как любая работа. Если ты нажмешь на него, он скажет, что у него такая работа. Мало кто из мужчин бросает свою работу ради семьи. Я не думаю, что Дентон к ним относится. Многие мужчины ставят интересы работы выше интересов семьи. Я думаю, Дентон – один из них.
В комнате стало тихо, слышен был только мягкий шорох тряпки, которой Сабрина вытирала раковину.
– Ты не прав.
– Хорошо, если я ошибаюсь.
Он повесил свои полотенца. Сабрина мрачно смотрела на него, ведь он высказал те самые мысли и сомнения, о которых она не могла рассказать Стефании. Эти мысли, как она думала, были надежно скрыты в ее душе. А теперь они были облечены в слова человеком, от которого она менее всего ожидала этого и который, казалось, никогда особенно не интересовался ею или Дентоном.
Гарт пошел в кладовку и выключил свет. Когда он вернулся, Сабрина спросила:
– Ты думаешь, он хотел бы измениться, но что-то ему мешает? Гарт кивнул.
– Ну, тогда что, по-твоему?
– Я бы назвал это страстью, привязанностью.
– О, ради Бога, Гарт. У Дентона нет привязанностей ни к чему.
Она затаила дыхание. Теперь она себя выдала.
– За исключением его удовольствий, – сказал Гарт. – Его образа жизни. Вот к чему у него тяга. И это его устраивает. Полагаю, он мог бы побороть это в себе, но он не будет. Дентон не показался мне человеком, который любит чего-либо добиваться.
– Это что, научная догадка?
– Более чем. – Голос Гарта стал жестче. – Я смотрел в его глаза. Существует много видов страстей и привязанностей, Сабрина, но в глазах Дентона то же самое выражение, которое я вижу каждый раз, когда смотрюсь в зеркало. Это я понял, как только увидел его. Странно, но я узнал родственную душу…
Сабрина услышала боль в его голосе, и она подумала о блеске в глазах Дентона, который старалась определить как энтузиазм. Она вертела обручальное колечко на пальце – кружочек бриллиантиков, ловящих свет и отбрасывающих его обратно вспышками разных цветов. – Спасибо тебе, – сказала она тихо и улыбнулась. – Я извиняюсь за то, что назвала тебя скучным и самодовольным. Ты не такой.
– Ты назвала меня строгим, что означает скучным и самодовольным?
Она снова улыбнулась:
– Я не могу вспомнить свои оскорбления. Я прошу прощения за мои недобрые слова. Ты не строгий, не скучный и не самодовольный…
– А ты не пустоголовая и не неквалифицированная. Они рассмеялись.
– Выключить свет?
– Я сам сделаю это, когда буду уходить. Спокойной ночи, Сабрина.
– Спокойной ночи, Гарт.
Она пошла из теплой кухни через темную столовую и гостиную на ощупь, обходя мебель. На лестнице Сабрина обернулась и посмотрела на освещенную кухню. Гарт стоял в дверном проеме, задумчиво наклонив голову. Затем он пошел к входной двери, положил руку на выключатель, и, когда свет погас, Сабрина медленно пошла по лестнице, чтобы лечь спать.
В магазине, пустом до голых стен, Сабрина оставила открытой дверь, чтобы плотники могли вносить свои грохочущие доски. Ее жизнь стала такой же пустой, как это помещение, которое она арендовала… «Я заполню и дом и свою жизнь одновременно», – подумала она, улыбнувшись этой мысли. Все будет новым и свежим, и в магазине и в ее жизни, раз она потерпела неудачу с Дентоном.
В задней части магазина, где плотники устанавливали помост, Лаура изучала чертежи. Сабрина стояла у входной двери, глядя, как дождь хлещет по крышам высоких черных такси, заполнивших собой Бромптон-роуд. «Три года. Все это у нас с ним осталось в прошлом. А потом мне понадобился еще год, чтобы понять, что больше ничего такого же не будет».
– Миледи. – Голос плотника эхом отразился от стен. Когда Сабрина подошла к нему, он начертил мелом линию на пыльном полу. – Здесь вы хотели бы иметь дверь?
– Прекрасно, – согласилась она и печально улыбнулась матери. – Я себя чувствую самозванкой, теперь у меня нет титула.
– Почему же, пользуйся им, – сказала Лаура. – Он поможет тебе. Я в прошлом месяце беседовала в средней школе, и кто-то меня назвал миссис супруга заместителя Госсекретаря США.
