Текст книги "Помнишь ли ты..."
Автор книги: Джудит Макнот
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
С согласия Кэла Коул воспользовался своей долей прибыли, полученной в буровой компании, чтобы купить три тщательно отобранных производственных предприятия. Он нанял новый управляющий персонал, приобрел современное оборудование, усовершенствовал службу работы с клиентами и укрепил отдел сбыта. Как только в балансе каждой фирмы был наведен порядок, он продал их. В свободное время Коул изучал рынок акций и анализировал стратегию преуспевающих брокеров и финансистов. Это привело его к выводу: удача и своевременность значат не меньше, чем опыт и знания, а может, и больше. Поскольку до сих пор фортуна была на его стороне, он попробовал себя в крупных инвестициях.
За три года Коул превратил свои пять миллионов в шестьдесят пять. За все это время Кэл поставил перед Коулом единственное условие – обеспечить еще одному племяннику Кэла, Тревису Джеррольду, участие в очередном начинании Коула. Тревис был на пять лет старше Коула, жил в небольшом городке на границе Техаса и работал на постепенно разоряющегося фабриканта садовых инструментов. Тревис имел диплом колледжа, хорошенькую жену Илейн, которая очень нравилась Коулу, и двух избалованных детей – Донну-Джин и Теда. Коул рассчитывал, что Тревис, как родственник, будет ему верным партнером, и потому с готовностью выполнил просьбу дядюшки.
Коул стал подыскивать прибыльную компанию, где смог бы основать корпоративную династию, создать предприятие, выпускающее продукцию или предоставляющее услуги, потребность в которых со временем могла только расти. Предсказать такое значило обрести ключ к успеху, и именно тогда Коул открыл в себе подлинный дар. Несмотря на всеобщее убеждение, что компании «Ай-Би-Эм»и «Эппл» вскоре целиком захватят компьютерный рынок, Коул твердо знал: недорогой, но высококачественной марке может достаться изрядная доля продаж персональных компьютеров.
Не слушая советов и уговоров, он приобрел небольшое предприятие под названием «Хенкок»и вложил деньги в разработку новой модели. Он утроил численность сотрудников отдела сбыта компании, повысил контроль качества и не стал жалеть средств на рекламную кампанию. Не прошло и двух лет, как компьютеры «Хенкок» стали пользоваться популярностью на розничных рынках всей страны и заслужили отличную репутацию благодаря своей надежности и гибкости конфигурации. Добившись такого успеха, Коул назначил Тревиса новым президентом компании «Хенкок», что вызвало у взволнованной жены Тревиса потоки благодарных слез, а самого Тревиса повергло в нервную дрожь.
Тревис оказался ценным вкладом в семейное дело. Он восполнял недостаток воображения преданностью, решительностью и способностью скрупулезно следовать распоряжениям Коула. Четыре года спустя, создавая новый отдел исследований и разработок «Объединенных предприятий», Коул назначил Тревиса его главой.
Глава 11
– Я – ваша ревностная поклонница, мисс Фостер, – уверяла визажистка студии Си-эн-эн, неторопливыми, осторожными взмахами расчесывая блестящие волосы Дианы, спускающиеся чуть ниже плеч. – Мы с мамой и сестрой прочитываем каждый номер вашего журнала от корки до корки.
Комната, где гостей гримировали и причесывали, прежде чем выпустить на съемочную площадку, ничем не отличалась от подобных помещений каждой телевизионной студии страны. Два длинных стала стояли вдоль противоположных стен, перед ними через каждые шесть футов располагались кресла, над столами тянулись ярко освещенные зеркала. На каждом рабочем месте визажистов баночки и флакончики вели ожесточенную борьбу за жизненное пространство с тюбиками губной помады, карандашами, тенями для век и наборами щеток и гребней.
Иногда все эти кресла занимали гости очередной передачи, но сегодня днем предполагалось единственное интервью с Дианой, и девушка, гримировавшая ее, воодушевленно щебетала:
– К дню рождения моей сестры мы приготовили ванильный пудинг по рецепту вашей бабушки. Украсили его свежей ежевикой, покрытой сахарной глазурью, – точно так же, как на фотографии в журнале. А затем поставили на стол букет пионов и подарок завернули в упаковку с изображением пионов – мы наносили их с помощью резиновых штампов. Мой подарок был завернут в бумагу с золотыми цветами, а мамин – с серебряными, и они выглядели великолепно!
– Мне очень приятно слышать об этом. – Диана рассеянно улыбнулась, не переставая читать неотложные сообщения, присланные по факсу в отель утром.
– Мама наконец-то уговорила папу испробовать способ вашего дедушки выращивать гигантскую сочную землянику, и она выросла громадной, а на вкус оказалась просто объедение! Когда папа впервые увидел такие ягоды на фотографии в журнале, он сказал, что это фототрюк, но и у него земляника выросла такой, что он был ошарашен! Затем он соорудил ящик для хранения компоста – так, как советовал в журнале ваш дедушка. Теперь он читает «Красивую жизнь» запоем, как и мы!
Почувствовав, что девушка ждет ответа, Диана еще раз улыбнулась и перевернула следующую страницу факса, присланного из офиса компании Фостеров, из Хьюстона. Кроме улыбки, взволнованной девушке не понадобилось никакого поощрения.
– Почти все мои знакомые читают ваш журнал. Мы в восторге от ваших идей; фотографии, сделанные вашей сестрой, просто изумительны! А ваша мама пишет обо всех вас так, что иногда у меня возникает чувство, будто мы знакомы всю жизнь. Когда у Кори родились близнецы, мы все взялись за работу и вышили для них чудесные башмачки. Может быть, вы видели их – они похожи на крошечные высокие сапожки. Надеюсь, Кори их получила?
Диана подняла голову и в третий раз улыбнулась:
– Я в этом уверена.
Девушка нанесла тонкий слой неярких румян на высокие скулы Дианы и отступила.
– Я закончила, – с сожалением произнесла она. – Оказывается, в жизни вы еще симпатичнее, чем на обложке журнала.
– Большое вам спасибо, – отозвалась Диана, откладывая в сторону факсы и глядя на девушку.
– Через десять минут вас проводят в студию. Когда визажистка ушла, Диана оглянулась на Синди Бертрилло, главу отдела по связям с общественностью журнала Фостеров «Красивая жизнь», – Синди сопровождала ее в Атланту и теперь сидела неподалеку, ожидая, когда Диану загримируют.
– Больше факсов нет? – спросила Диана, делая записи на двух сообщениях и передавая их Синди для отправки в офис.
– Нет, это все, – ответила Синди, запихивая бумаги в кейс. По мнению Дианы, эта неутомимая тридцатидвухлетняя женщина в огромных очках, с коротко подстриженными черными волосами и быстрыми, энергичными движениями пребывала в непрестанном поиске способов усовершенствовать журнал.
Взглянув на часы, Диана поморщилась:
– Ненавижу интервью. Они отнимают слишком много времени. Завтра у меня шесть встреч, бухгалтеры хотят ознакомить с предварительными результатами баланса, пора закончить переговоры насчет нового настольного альбома. Я выйду из графика по всем пунктам!
Синди прекрасно знала убийственный график работы Дианы. В свои тридцать с небольшим Диана считалась более чем преуспевающей деловой женщиной: сама того не желая, она стала знаменитостью, кумиром – чему была обязана поразительно фотогеничной внешности и способности сохранять выдержку и спокойствие, даже когда ситуация выходила из-под контроля, а нервы натягивались до предела. Несмотря на стремление Дианы к уединенной жизни и нежелание выделяться, ее классические черты, нежный цвет лица и врожденная элегантность постепенно снискали ей популярность среди журналистов, фоторепортеров и ведущих телевизионных ток-шоу.
Синди сочувственно улыбнулась, повторяя слова, которые всегда произносила в подобных обстоятельствах:
– Знаю, но ты очень телегенична, а после передачи журнал раскупается быстрее. – Она склонила голову набок, оценивая сочетание бледно-желтого крепового костюма Дианы с ее каштановыми волосами и ярко-зелеными глазами. – Ты выглядишь сногсшибательно, – заключила она.
Диана нетерпеливо закатила глаза:
– Пожалуйста, постарайся впредь организовывать интервью с бабушкой, или мамой, или же с дедушкой, но только не со мной. Бабушка и мама – это и есть идеал в стиле нашего журнала; они – его стержень и душа, без них журнал перестал бы существовать. Или же устрой встречу с Кори – только благодаря ее таланту журнал блестяще выглядит. А я всего-навсего подставное лицо, мое дело – бизнес, и я всегда чувствую себя самозванкой, участвуя в подобных шоу. И потом, я и вправду слишком занята.
Когда запас ее доводов был исчерпан, Синди ласково, но твердо произнесла:
– На телевидении хотят видеть тебя, Диана. И кроме того, – с грустной улыбкой добавила она, – мы больше не можем позволить бабушке участвовать в телевизионных шоу. С возрастом она стала чересчур словоохотлива и прямолинейна. Об этом я тебе не рассказывала, но месяц назад, когда она давала интервью далласскому каналу Си-би-эс, ведущий попросил ее объяснить, чем отличается «Красивая жизнь» Фостеров от его самого опасного конкурента, журнала «Новый стиль».
Синди помедлила, приподняв брови, и, сохранив на лице лукавое выражение, ожидала, когда Диана задаст естественный вопрос.
– И что же сказала бабушка? – спросила Диана осторожно, заметив ее красноречивую гримасу.
– Она заявила, что когда последовала рекомендациям «Нового стиля», изготавливая украшения для настольной лампы, то чуть не спалила весь дом.
Диана подавила взрыв смеха.
– А потом добавила, что даже штукатурка бывает повкуснее свадебного пирога, рецепт которого приведен в «Новом стиле».
– Боже милостивый! – залилась хохотом Диана.
– Если бы интервью шло в прямом эфире, а не в записи, непосредственность бабушки обернулась бы для нас затяжным судебным процессом, – уже серьезным тоном продолжала Синди. – Едва я поняла это, как упросила ведущего вырезать те куски интервью, которые он считал самыми удачными. – Подавшись вперед, Синди шутливо заключила:
– Он согласился, но теперь мне придется переспать с ним в следующий раз, когда я появлюсь в Далласе.
– Разумно, – заметила Диана невозмутимо, а затем обе женщины покатились со смеху. – Бабушка никогда не говорит подобных вещей, лишь бы кому-нибудь досадить, – принялась пояснять она. – В последние годы она вдруг решила, что незачем тратить оставшиеся силы на вежливую ложь.
– В Далласе она сообщила мне то же самое. Ты же знаешь, я при малейшей возможности стараюсь устраивать интервью с твоими родственниками. Для них можно создать серию передач с демонстрацией подготовки к следующим колоссальным проектам – такие программы всегда пользуются успехом, но когда дело доходит до ток-шоу и личных интервью, зрители хотят видеть именно тебя.
– Жаль, что ты не в силах повлиять на их мнение.
– Измени свой облик, и тогда я попробую что-нибудь сделать, – с усмешкой отозвалась Синди. – Стань безобразной, растолстей. Веди себя заносчиво, агрессивно, грубо. Публика мгновенно заметит это, и ты лишишься популярности.
– Благодарю за помощь, – подытожила Диана.
– Чем тут поможешь, если ты превратилась в икону? Разве я виновата, что зрители считают тебя идолом, «американской богиней домашнего очага»?
Услышав последнее выражение, Диана состроила комичную гримасу, которую переняла у комментатора Си-би-эс во время прошлогоднего интервью.
– Только никому не говори, что за последние два года у меня не нашлось времени приготовить настоящий домашний обед, ладно? Или о том, что мне приходится платить дизайнеру интерьеров, чтобы привести в порядок квартиру, потому что я слишком занята работой.
– Такое признание из меня не вырвут и клещами, – пошутила Синди, а затем погрустнела. Сдвинув в сторону косметику, Синди присела на край стола и вдруг произнесла твердо и серьезно:
– Диана, подобные шутки от тебя я слышала уже не раз, и это все сильнее тревожит меня. Когда ты только занялась журналом, перед тобой лежало необозримое поле деятельности, но в последние два года ситуация резко изменилась. Знаю, незачем снова напоминать тебе, сколько у нас конкурентов, кто за ними стоит или на что они готовы, лишь бы вытеснить «Красивую жизнь» вместе с тобой. Крупнейшие издательства выпускают журналы и книги и пытаются создать собственные «иконы».
Стоит им обнаружить у тебя хотя бы одно уязвимое место, и они в клочья разнесут и тебя, и весь фостеровский идеал женщины, раззвонив о твоем «пороке»в средствах массовой информации. Какими бы изобретательными и талантливыми ни были твоя мать, бабушка и все сотрудники журнала, именно тебя американки считают идеалом.
Понимаю, ты переутомилась и к тому же не любишь смешивать свою частную жизнь с бизнесом, но до тех пор, пока вы с Дэном Пенвортом не поженитесь и не обзаведетесь своим домом, отделанным согласно рекомендациям нашего журнала, ты не вправе даже позволить себе шутить о своем недостатке любви к семейному уюту.
Диана вскинула голову, с трудом сдерживая досаду:
– Я – глава большой корпорации, которая продолжает развиваться. У меня просто не может быть времени на собственноручную роспись обоев.
Ошеломленная рыданием, прорвавшимся в голосе Дианы, Синди впервые осознала: Диана, которая всегда казалась воплощением жизнерадостности, оптимизма и сдержанности, на самом деле доведена до крайности. И неудивительно, если вспомнить, какая ответственность лежит на ее плечах. Ее режим практически исключал всякую личную жизнь, жениху же приходилось вот уже два года терпеливо ждать свадьбы с олицетворением фостеровского идеала.
– Прости, – мягко произнесла Синди. – Напрасно я расстроила тебя. Может, что-нибудь принести? Как насчет кофе?
– Спасибо, – ответила Диана с грустной улыбкой. – С удовольствием выпью чашечку.
Синди вышла, закрыв за собой дверь, а Диана повернулась в кресле. Увидев себя в зеркале, она покачала головой, дивясь капризам судьбы.
– Скажи хоть что-нибудь, – тихо попросила она отражение. – Как же это случилось с такой милой девочкой?
Женщина в зеркале лишь печально улыбнулась. Скоропостижная смерть отца от инфаркта восемь лет назад заставила ее рискнуть и пойти на многочисленные жертвы, чтобы сохранить семью. Благодаря своевременному решению и удаче скромные надежды семьи сбылись. Вероятно, не обошлось и без помощи Роберта Фостера с небес.
После похорон поверенный отца представил отчет об истинном состоянии финансов, и только Диана смогла понять значение его слов: когда долги отца будут выплачены, у семьи останется лишь дом, в котором она живет, и обстановка.
В отчаянной попытке спасти от разорения близких Диана решила превратить своеобразный уклад семьи в доходное дело. Каким-то образом она ухитрилась получить ценные рекомендации, составить бизнес-план и занять необходимые для начала деньги. В конце концов она сумела преобразить уникальный образ жизни своих родных в многомиллионный бизнес.
Глава 12
Стоя перед темно-серой мраморной раковиной и глядя на себя в зеркало, Коул брился, прислушиваясь к телевизионной программе новостей. В кабинете, рядом со спальней, большой телеэкран в стене был прикрыт раздвижной панелью.
Открытый и собранный для поездки в Лос-Анджелес чемодан лежал на постели, Мишель смешивала коктейли в столовой. Комментатор Си-эн-эн представил гостью, у которой намеревался взять интервью:
– За годы, прошедшие с тех пор, как Диана Фостер задумала и превратила семейное хобби в бизнес, она стала т только издателем журнала «Красивая жизнь», но и президентом процветающей хьюстонской корпорации, которая под ее руководством охватила самые различные отрасли, в том числе телевидение, а также производство и сбыт «Фостеровских товаров для дома»– набора натуральных чистящих средств.
Коул как раз смывал с лица пену, когда услышал имя гостьи шоу, и решил, что произошло чистейшее совпадение, но когда комментатор упомянул про Хьюстон, Коул выпрямился и схватил полотенце. Смахнув остатки пены с лица, он широкими шагами вошел в кабинет и остановился перед телевизором.
Улыбка удовольствия и недоверия медленно возникла у него на лице, когда он увидел на экране прелестное лицо Дианы Фостер. Тем временем ведущий шоу продолжал излагать зрителям ее биографию:
– В последние два года Диана появлялась на обложках журналов «Люди»и «Деловая женщина». Статьи о ней публиковались в различных газетах – от «Нью-Йорк тайме» до «Стар». В «Деловой женщине» ее назвали «образцом того, какой может – и должна – быть женщина на руководящем посту». «Космополитен» упоминал о ней в пространной публикации, озаглавленной «Соблазнительные, сообразительные и смелые женщины». – Ведущий повернулся к гостье:
– Диана, один из комментаторов окрестил вас «верховной жрицей домашнего уюта и красоты». Как вы отнеслись к такому титулу?
Она рассмеялась – этот негромкий мелодичный смех Коул помнил еще с юности. Несмотря на долгие годы, минувшие с тех пор, ее искренний взгляд и сияющая улыбка словно согрели Коула.
– Конечно, мне льстят такие слова, – ответила Диана. – Но я незаслуженно ношу такой титул: фостеровский журнал «Красивая жизнь»– дело всей семьи, а я – лишь ее член.
– Вам было всего двадцать два года, когда вы решили открыть миру стиль жизни, прежде известный только друзьям вашей семьи из Хьюстона. Что побудило вас к этому – оптимизм молодости? Или вы все-таки подозревали, на какой риск идете, создавая этот журнал?
– Я опасалась только одного, – серьезно ответила она, но Коул усмехнулся, поскольку слишком хорошо знал Диану и уловил почти неприметную лукавую нотку у нее в голосе, – и из-за этого первые два года то и дело просыпалась по ночам.
Ведущий принял ее ответ за чистую монету:
– Чего же вы боялись? Она расхохоталась:
– Провала! – Ведущий еще давился смехом, когда она добавила:
– Я вынуждена признаться, что богатством и процветанием некоторые мои предки были обязаны ограблениям банков и угону скота. В сущности, это продолжалось вплоть до 1900 года, когда самый известный из этих предков, профессиональный игрок, был убит за мошенничество во время игры в салуне Форт-Уорта.
Стоя босиком посреди кабинета, подбоченившись, с улыбкой на губах, Коул восхищался ее непосредственностью и остроумием.
На пороге появилась Мишель с подносом напитков и закусок.
– По какому поводу веселье? – спросила она, поставила поднос на стол и выпрямилась, разглаживая складки на своих шелковых брюках и рубашке.
Коул кивнул на экран телевизора, не сводя глаз с Дианы.
– Это Диана Фостер, – сразу узнала Мишель. Она выросла в преуспевающей семье в Далласе, у нее имелись близкие родственники в Хьюстоне, и потому она знала обо всех вошедших в поговорку «скелетах в шкафу» семей своего круга. – Она воспользовалась хорошей репутацией своих родных, заняла кучу денег и начала дело, в котором принимала участие вся семья. Все считали, что у них ничего не выйдет, но теперь Фостеры процветают. Правда, Диана с тех пор успела нажить себе уйму врагов.
Коул немедленно встревожился за Диану:
– Почему?
– Мы ведь в Техасе, дорогой, неужели ты забыл? Здесь слишком крепко держатся за старые традиции, здесь процветает миф о мужском превосходстве, а слова «настоящий мужчина» произносят с благоговением. В Техасе богатым мужьям положено баловать своих жен и дочерей и покровительствовать им. Женам и дочерям не полагается открывать свое дело, а если они и решатся на такую дерзость, то им не пристало добиваться заметных успехов, не говоря уже о том, чтобы становиться популярнее мужчин.
Пока Коул переваривал ее слова, Мишель пробежала пальцами по коротким черным волосам у него на груди.
– И потом, Диана Фостер красива, одинока и элегантна. Просуммируй все это, и ты поймешь, почему женщины не любят ее, а скорее завидуют.
Коул перевел взгляд на ее длинные аристократические пальцы с золотистыми ногтями.
– И ты тоже ей завидуешь? – спросил он, уже зная, каким будет ответ. В свои тридцать два года Мишель была слишком опытна, мудра, по-женски сметлива, чтобы завидовать другой. Кроме того, она уже выбрала кандидата на роль своего третьего супруга, а Диана Фостер не представляла для нее угрозы.
– Нет, – ответила она, запрокидывая голову и глядя ему в глаза. – Но будь у меня возможность, я не задумываясь поменялась бы с ней местами. Я уже была жертвой подобного «баловства и покровительства» со стороны отца и двух мужей.
Эффектная и искренняя, она превращалась в постели в дикую кошку. Вдобавок к сексуальному и интеллектуальному влечению к Мишель Коул искренне любил ее. Соединив руки у нее за спиной, он привлек Мишель ближе, – Тогда почему бы нам не отправиться в постель – чтобы я сам мог побаловать тебя и побывать в роли покровителя? Она покачала головой и улыбнулась, не сводя с него глаз.
– В таком случае, – заявил он хрипловато и страстно, – мы непременно отправимся в постель, и я позволю тебе баловать меня и покровительствовать мне.
Мишель никогда не упускала возможности заняться с ним любовью, и потому он удивился, когда она вновь отклонила предложение.
– Почему бы нам не пожениться?
Выражение лица Коула не изменилось. Он беззвучно пошевелил губами, склонил голову и заглушил ее протесты единственным словом;
– Нет.
– Я родила бы тебе детей, – потрясенно выговорила Мишель, когда он поднял голову. – Я так мечтаю о детях…
Коул сжал кулаки и впился в ее губы со страстью, необычно контрастирующей с холодом его слов:
– Я не хочу иметь детей, Мишель.
