Текст книги "Помнишь ли ты..."
Автор книги: Джудит Макнот
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
Глава 6
Кори была слишком возбуждена, чтобы есть, и потому лениво ковыряла вилкой в тарелке, а когда бабушка заметила это, беседа за большим кухонным столом вдруг оборвалась, и все, кроме Дианы, с беспокойством уставились на девушку.
– Ты почти не дотронулась до ужина. Кори. Что случилось, детка?
– Ничего. Просто я не голодна, – ответила она.
– Ты спешишь? – спросила мать.
– С чего ты взяла? – невинно отозвалась Кори.
– Ты то и дело поглядываешь на часы, – заметил дедушка.
– Просто мы с Дианой сегодня собрались в гости к Хэйуордам, – объяснила Кори, которой изрядно наскучил этот допрос. – У Дуга новый жеребец для поло, и мы хотим посмотреть, каков он в деле. Мистер Хэйуорд установил возле манежа большие фонари, чтобы можно было кататься поздно вечером.
– Новый жеребец для поло! – с понимающей улыбкой воскликнул отец, многозначительно поглядывая на идеально уложенные волосы Кори и тщательный макияж. – Полагаю, ты надеешься произвести на него хорошее впечатление с первой же встречи?
Чтобы доставить удовольствие родственникам и отвязаться от дальнейших расспросов. Кори съела кусочек цыпленка. Затем с недоуменной улыбкой взглянула на отца:
– Почему ты так решил?
– Потому, что ты выглядишь так, словно целый день провела в салоне красоты, а потом эта помада, розовая пудра, и еще… – Сдерживая смех, отец указал на ее глаза:
– Что это у тебя на ресницах? Неужто тушь?
– А если мне захотелось хорошо выглядеть во время семейного ужина?
– Само собой, – сразу согласился отец и обратился к Мэри:
– Сегодня я приезжал на ленч в клуб и случайно столкнулся там с бабушкой Спенса. Она играла в бридж в дамском игорном зале.
– Как самочувствие миссис Брэдли? – поспешно спросила Диана. Спенс сызмальства жил с бабушкой. Диана раскусила хитрость отца. Стараясь уберечь Кори от неизбежного поддразнивания, она добавила:
– Я не встречалась с ней уже несколько месяцев.
– С ней все в порядке. Сегодня она была в ударе – и вполне понятно, ведь…
– Она так энергична для своих лет – верно, мама? – перебила отца Диана, но тот не сдавался.
– ..ведь Спенс явился домой на уик-энд, чтобы отпраздновать с бабушкой ее день рождения.
– Он такой приятный юноша, – заметила Роза Бриттон, – обаятельный и внимательный.
– И при этом обожает поло, – вставил дедушка с многозначительной улыбкой, глядя прямо на Кори. – Но самое главное, он – близкий друг Хэйуордов, верно? – Родственники воззрились на Кори с понимающими усмешками. Только Диана воздержалась.
– Беда нашей семьи в том, что мы уделяем слишком много внимания тому, что делают или думают остальные.
– Ты права, дорогая. – Дедушка любовно обнял девушку за плечи, когда она приподнялась, чтобы помочь бабушке убрать со стола. – Есть, когда нервничаешь, вредно. Почему бы тебе не подняться наверх и заново не накрасить губы – чтобы выглядеть так же неотразимо, как до ужина?
Кори с облегчением соскользнула со стула и отнесла тарелки в раковину, а затем направилась наверх. Обернувшись через плечо, она бросила Диане:
– Выезжаем через пятнадцать минут. Диана кивнула, думая о Коуле.
– Бабуля, – начала она, – можно я возьму к Хэйуордам остатки цыпленка?
Бабушка немедленно разрешила, но сидящие за столом домочадцы обменялись недоуменными взглядами.
– Диана, – растерянно произнес отец, – зачем Хэйуордам понадобились остатки цыпленка?
– Это не для них, – пояснила Диана, открывая холодильник и вытаскивая несколько яблок и апельсинов, – а для Коула.
– Но при чем тут уголь ? – в замешательстве спросил Роберт.
Диана рассмеялась.
– Нет, это имя – как у твоего приятеля Коула Мартина, – поправила она отца. Открыв дверцы стенного шкафа, девушка принялась исследовать его содержимое, одновременно продолжая:
– Этот Коул работает на конюшне Хэйуордов и живет там. Он слишком худой – по-моему, ему жаль тратить на еду те небольшие деньги, которые у него есть.
– Несчастный старик, – пробормотал дедушка, словно исполнившись сочувствия к бедственному положению ровесника.
– Он не старик, – рассеянно возразила Диана, скользя взглядом по шеренгам банок с домашними консервами на полках. – Коул редко рассказывает о себе, но я знаю, что он учится в колледже и вынужден подрабатывать, чтобы закончить учебу. – Диана искоса посмотрела на бабушку, которая уже складывала жареные куриные грудки и тушеные овощи в большую пластиковую банку. – Бабушка, можно я возьму компот из персиков и немного варенья?
– Конечно, можно. – Миссис Бриттон вытерла руки и подошла к шкафу, чтобы помочь Диане. Расправив бумажный пакет, она положила туда три банки варенья.
– В прошлый раз, когда я угостила Коула твоим земляничным вареньем, – вспомнила Диана, – он сказал, что оно гораздо лучше конфет, а он без ума от сладостей.
Разрумянившаяся от этой похвалы изголодавшегося незнакомца, миссис Бриттон гордо присовокупила к угощению еще четыре банки земляничного варенья, а затем направилась к столу.
– Если он любит сладкое, пусть непременно попробует пирожки с черникой. Они очень полезные и питательные. – Бабушка взяла с блюда полдюжины пирожков. – Да, и обязательно угости его ореховым печеньем, которое я испекла вчера.
Когда бабушка разыскала второй бумажный пакет и снова шагнула к стенному шкафу, Диана остановила ее:
– Я бы не хотела, чтобы он считал это милостыней, бабуля. – Виновато улыбнувшись, она добавила:
– Я убедила его в том, что у тебя фанатичное пристрастие к кулинарии и что у нас после каждого обеда остаются горы еды.
Дедушка поднялся, чтобы налить себе еще кофе, и усмехнулся, слыша объяснения Дианы. Обняв ее за плечи, он заметил:
– Коул сочтет нас либо безумцами, либо транжирами.
– Несомненно, – призналась Диана, не замечая, что родители уставились на нее с плохо скрытым изумлением. – Впрочем, было бы гораздо хуже, если бы он считал, что я занимаюсь благотворительностью, – призналась она с улыбкой, поднимая тяжелый коричневый пакет.
– Прежде ты ни словом не упоминала об этом парне, – спокойно заметил ее отец. – Кто он такой?
– Он? Ну, пожалуй… он совсем не похож на моих знакомых.
– Чем не похож? – продолжал допытываться отец. – Может, он бунтарь? Или ренегат? А может, просто недовольный? Диана задумалась, остановившись в дверях.
– Наверное, он ренегат, но в хорошем смысле слова. Коул… – Она взглянула на родных и наконец закончила:
– Особенный. Так мне кажется, и все. Он выглядит рано повзрослевшим и опытным. Он… словом, он не такой, как остальные, – неловко договорила она. Жизнерадостно взмахнув рукой, девушка поспешила уйти.
Воцарилось неловкое молчание. Через несколько минут ее отец обвел взглядом лица родственников:
– Жаль, но я предпочитаю других ее знакомых.
– Этот совсем не похож на них, – подхватила бабушка.
– Вот почему я уверен, что он мне не понравится.
– Роберт, – поспешила успокоить его жена, – это первый молодой человек, который понравился Диане, и потому ты немного ревнуешь. Вспомни, точно так же ты вел себя в прошлом году, когда Кори без умолку твердила о Спенсе.
– Теперь я к этому уже привык, – раздраженно возразил отец. – Мне и в голову не приходило, что увлечение Кори Спенсом затянется больше чем на месяц. А оно длится уже год и становится все сильнее.
– Кори влюблена в Спенса, – сухо заметила Мэри Фостер.
– Она решила это еще в тот вечер, когда они познакомились. А теперь уверена, что хочет выйти за него замуж. Ты давно заглядывала в ее спальню? Кори облепила фотографиями все стены. Она превратила комнату в святилище. Полнейшая нелепость!
Генри Бриттон разделял досаду зятя по поводу того, что в жизни девочек их заменили другие мужчины:
– Она скоро охладеет, вот увидите. В четырнадцать лет девочки еще не влюбляются по-настоящему.
Его жена взяла карандаш, собираясь закончить простой, но элегантный эскиз трафарета, который она придумала, чтобы расписать стены в верхней ванной для гостей.
– Генри, я влюбилась в тебя, когда мне было четырнадцать. Роберт Фостер потерял нить разговора. Уставившись на дверной проем, где несколько минут назад стояла его дочь, он произнес:
– Скажите, мне показалось, что Диана покраснела, когда заговорила об этом конюхе?
– О студенте колледжа, – невозмутимо поправила Мэри и ободряюще сжала руку мужа.
Слегка расслабившись, Роберт смущенно взглянул на нее:
– Просто насчет девочек я строю такие грандиозные планы… Я не хочу, чтобы они увлекались мальчиками очень рано – иначе вскоре они поймут, чего лишились, выйдя замуж совсем молодыми.
– Насчет Кори строить планы незачем, – возразила бабушка. – С этой задачей она уже справилась сама. Она хочет выйти замуж за Спенса и стать знаменитым фотографом.
– Надеюсь, в обратном порядке, – хмыкнул Роберт. Бабушка оставила его слова без внимания.
– А что касается Дианы, по-моему, она станет дизайнером интерьеров, а может, архитектором или писательницей. У нее немало талантов, но пока она не стремится проявить их. Не могу смотреть, как пропадает одаренность.
– Ее настоящий талант не пропадет, – возразил Роберт и, когда все выжидательно повернулись к нему, гордо заявил:
– Хоть она и унаследовала артистическую натуру своей матери, но мозги ей достались мои. Со временем она найдет им достойное применение. Девочка всегда интересовалась бизнесом.
– Бизнес – это неплохо, – с улыбкой кивнула его жена.
– Очень неплохо, – подхватил дедушка. Женщины переглянулись и поднялись.
– Мама, через полчаса стемнеет. Давай подумаем, как расставить столы.
Миссис Бриттон в замешательстве взглянула на мужчин:
– А вы уверены, что не хотите на десерт свежую землянику со сливками?
– Больше не могу съесть ни крошки, – объявил мистер Фостер.
– И я тоже, – подтвердил Генри Бриттон, поглаживая себя по животу. – Ты совершенно права насчет всех этих натуральных продуктов с низким содержанием жиров, Рози. Они вкусные и сытные, надо только к ним привыкнуть. А цыпленок сегодня удался как нельзя лучше. Ладно, девочки, ступайте во двор, займитесь делом.
Мужчины застыли в молчании, прислушиваясь к скрипу открывающейся двери, выходящей на задний двор. Едва дверь за женщинами закрылась, они вскочили. Роберт Фостер направился прямиком к холодильнику и вытащил картонный барабан французского ванильного мороженого, а Генри Бриттон бросился к одному из шкафов и достал оттуда яблочный пирог, купленный Гленной в булочной и припрятанный для мужской половины обитателей дома.
Вонзив нож в пышный пирог, Генри вскинул глаза на второго заговорщика:
– Большой кусок или средний?
– Большой.
Генри отрезал два увесистых ломтя и осторожно переложил их на тарелки, а Роберт в это время погрузил ложку в мороженое и извлек обратно целый айсберг.
– Одну ложку или две, Хэнк?
– Две, – твердо потребовал Генри. Мужчины взглянули на Гленну, которая вытирала кухонные столы.
– Гленна, вы святая.
– Я предательница.
– Пока я жив, у вас не будет проблем с работой, – восторженно пообещал Роберт.
– Ваши жены уволят меня, едва узнают, на что вы меня толкаете.
– А мы снова наймем вас, – заверил ее Генри, смакуя запретное сочетание сахара и жиров. Вздохнув, он повернулся к зятю, на лице которого появилось выражение блаженства. – Я уж думал, Мэри с Розой нынче не уйдут отсюда. Боялся, что нам придется ждать, пока они не уснут, а затем совершить набег на кухню.
Мэри остановилась на лужайке, отвернувшись от кухонного окна, и продолжила обсуждать приготовления к завтрашнему приему.
– Так и сделаем, – наконец согласилась Роза. – Я позову Генри и Роберта помочь нам.
– Рано, – сухо возразила Мэри. – Они еще не справились с десертом.
Роза возмущенно подбоченилась:
– Что там у них сегодня?
– Яблочный пирог.
– Давно пора уволить эту Гленну. Помнится, Кончита и близко не подпускала ее к кухне.
Мэри покорно вздохнула и покачала головой:
– Гленна всего лишь выполняет приказы. И потом, они не дадут нам ее уволить. Не считая десертов, нам удается держать их обоих на низкокалорийной диете – мне известно, что Роберт придерживается ее и за завтраком, и за ленчем. – Она начала подталкивать тяжелый стол, понемногу переставляя его в нужное место, и Роза поспешила ей на помощь. – Вчера врач сказал Роберту, что холестерин у него наконец-то стал снижаться, – добавила Мэри.
– А как у него с давлением?
– Лучше не спрашивай.
Глава 7
Манеж был слегка наклонным, вытянутым на тридцать ярдов вправо от конюшни. Его окружала невысокая белая ограда; огромные ртутные фонари заливали его ярким, почти дневным светом, отбрасывая мрачные тени на все, что оставалось за его пределами.
Со своего наблюдательного поста у стены конюшни Диана видела, как Спенс выхаживал великолепного гнедого. Спенс что-то сказал Кори, та засмеялась и зашагала рядом с ним, и Диана улыбнулась, довольная за сестру.
Вместо того чтобы делить Спенса с Дутом, Барб Хэйуорд, отцом Дуга и какой-нибудь из многочисленных и неизбежных подруг Спенса, как предполагали Кори с Дианой, Кори заполучила его целиком. В последнюю минуту Хэйуорды вспомнили о дне рождения родственника и поспешили нанести ему визит, а на Спенса приглашение не распространялось.
И для Дианы вечер выдался удачным. Коул оказался в ее полном распоряжении. Частые встречи с ним по поводам, которые отнюдь не выглядели надуманными, требовали от девушки немалой изобретательности, но самым трудным было скрывать чувства к Коулу от самого Коула и от остальных.
Почти все подруги Барб сходили с ума от Коула – высокого, загорелого, широкоплечего и узкобедрого. Каждый дюйм его мускулистого тела дышал силой и сексапильностью. Полное отсутствие хоть какого-нибудь положения в обществе, нехватка денег и работа в конюшне пролегли между Коулом и его поклонницами подобно непреодолимой пропасти. И вместе с тем делали его бесконечно притягательным.
Он отказывался рассказывать о себе, и эта скрытность придавала ему таинственность и обаяние.
Он был недосягаем и потому еще более желанен. Он не поддавался чарам томных взглядов, денег, дерзких выходок. И представлял собой достойную мишень.
Поскольку ни приказами, ни подкупом нельзя было развязать Коулу язык, девочки часами строили догадки насчет его семьи и оставшихся дома друзей, изобретали способы, чтобы помочь ему забыть и похоронить прошлое.
Они шли на все, лишь бы завладеть вниманием Коула, – от невинного флирта до вызывающих нарядов, от просьб осмотреть якобы вывихнутые щиколотки и сломанные запястья до попыток упасть к нему в объятия, когда он помогал им спрыгнуть с седла.
Диана наблюдала за реакцией Коула на попытки девочек кокетничать с ним и вскоре поняла: чем смелее попытка, тем беспощаднее отпор. Робких поклонниц он доводил до слез своими насмешками, снисходительно беседуя с ними менторским тоном. Более дерзких преследовательниц подвергал неделям холодного и отчужденного обращения. К сожалению, эти приемы заставляли поклонниц вновь искать способы завоевать расположение юноши.
Почти все девочки, которые бывали у Хэйуордов за последние два года, заявляли: они небезразличны Коулу. В этом году, в апреле, девять девочек поставили по десять долларов каждая, споря, кто из них первой поцелуется с Коулом. Диана воздержалась, заявив, что Коул ей ничуть не нравится, но вызвалась быть казначеем – и втайне помолилась, чтобы ей никогда не пришлось выдавать злополучный выигрыш победительнице. Этой же весной, чуть раньше, когда подруги Барб остались у нее ночевать, Барб объявила, что выиграла пари. В течение получаса она убеждала подруг, приводя приятно возбуждающие, со вкусом подобранные и маловероятные подробности об этом поцелуе и последовавших за ним ласках.
Диана чуть не вскипела от очередного описания еще одной страстной позы, но в эту минуту Барб рухнула на постель и захохотала.
– С первым апреля! – воскликнула она и была тотчас обстреляна воздушной кукурузой.
Как бы несчастлива ни была Диана, прежде чем Барб призналась в своей шутке, она не выдала себя – ни словом, ни гримасой. Ни до признания Барб, ни после.
Оглянувшись через плечо, Диана увидела, что Коул наполняет кормушку в последнем деннике, и поняла, что вот-вот он выйдет из конюшни и присоединится к ней. Она знала о Коуле гораздо больше, чем другие девочки. – потому что она одна проводила с ним достаточно много времени.
Диана могла с закрытыми глазами сказать, как солнечные лучи превращают его волосы в полированное эбеновое дерево: как внезапная белозубая улыбка смягчает резкие черты его лица, а в глазах искрится расплавленное серебро; она знала прикосновение его рук к талии – как-то раз Коул подкрался к ней сзади и, дурачась, подбросил в воздух, желая убрать с дороги. Девушка слышала неудержимую ярость у него в голосе, когда Коул вытаскивал из конюшни приятеля Дуга, беспощадно распекая его за то, что он вздумал курить в конюшне.
Еще Диана видела, как Коул принимал выводок котят, ласковым бормотанием утешая их мать, а потом буквально воскресил родившегося мертвым котенка, осторожно массируя ему грудь большим пальцем.
Диана наяву испытала некоторые ощущения, о которых другие девочки могли только мечтать, но между ней и остальными имелось два существенных отличия. Диана не стремилась превратить свои фантазии в реальность, и, кроме того, ей было ясно: мимолетная дружба с Коулом – все, на что она может рассчитывать.
Диана знала, что никогда не почувствует прикосновение его губ, не ощутит, как его руки сомкнутся у нее за спиной. Девушка слишком хорошо понимала: если Коул захочет поцеловать ее, она вряд ли сохранит здравый рассудок.
Коул не удосуживался заводить с ней осторожные разговоры или прибегать к сложной тактике – он считал Диану равной и не очень-то заинтересованной собеседницей. Но Диана не обольщалась: невозможно найти двух людей, столь разительно отличавшихся друг от друга.
Коул был грубоватым, порывистым и приземленным, а Диана – сдержанной, осмотрительной и безнадежно благопристойной.
Он принадлежал к миру мотоциклов, вытертых джинсов и многострадальных рюкзаков – выбранных ввиду необходимости самому прокладывать себе дорогу.
Неотъемлемыми составляющими ее мира были «БМВ», вечерние туалеты и соответствующий багаж – благодаря возможности придерживаться гладко заасфальтированных дорог.
Невзирая на свое философское отношение к ситуации, Диана вздохнула, глядя, как Кори шагает бок о бок со Спенсом. Охота на Спенсера Эддисона сулила Кори многочисленные разочарования и беды, но она с готовностью шла на этот риск. А Диана этого не могла и не хотела.
Коул закончил задавать лошадям корм и молча подошел к Диане, встав у нее за спиной.
– Я искренне надеюсь, что вздыхали вы не из-за Эддисона, – сухо проговорил он.
Диана виновато вздрогнула, мгновенно придя в волнение от его близости. Его голос был мрачным и страстным, как ночь; от него пахло мылом и свежим сеном; казалось, он нависает над ней – такой же непреодолимый и суровый, как горы на западе Техаса.
– Что вы имели в виду?
Подойдя поближе, Коул поставил ногу на нижнюю перекладину ограды и кивнул в сторону медленно приближающейся парочки:
– Мне неприятно видеть то, что встает между вами и Кори. Я никогда не встречал родных сестер, которые были бы так близки, как вы. А теперь мне совершенно ясно: Кори желает заполучить своего спутника с потрохами.
– Неужели это так заметно? – спросила Диана, вглядываясь ему в лицо, старательно не замечая, что рукав его рубашки касается ее плеча.
– Посмотрите на нее, когда Эддисон рядом, и сразу поймете, что у нее на уме.
От этих слов Диане стало не по себе, но она не могла сменить тему и потому проследила за его взглядом.
– Спенс – отличный наездник, – заметила она. Коул пожал плечами:
– Да, он недурно ездит.
Диана знала Спенса с детства и потому пресекла попытку усомниться в его способностях:
– Он ездит не просто «недурно»! Все считают, что он способен стать профессиональным игроком в поло!
– Какое сокровище! – процедил Коул издевательским тоном, которого Диана прежде никогда не слышала от него. – Звезда футбольной команды колледжа, «профессиональный» игрок в поло и дамский угодник олимпийского масштаба!
– Зачем вы так? – спросила Диана, встревожившись за Кори. Коул метнул в нее сардонический взгляд:
– Я еще никогда не видел Спенса без хорошенькой девушки, расточающей ему томные улыбки и благоговеющей перед ним – так, как благоговеете нынче вы с Кори.
– Я? – выпалила Диана, еле сдерживая смех. – Я? Коул вгляделся в ее разрумянившееся лицо.
– Насчет вас я ошибся, – наконец признался он с усмешкой и повернулся к Кори и Спенсу, которые теперь не спеша двигались к конюшне. – Надеюсь, Кори легко отделается. Она чертовски крепко втюрилась в этого Эддисона. Сегодня она потратила на него целую пленку.
– Это еще ничего не значит, – покривила душой Диана. – Вы же знаете, как серьезно Кори занимается фотографией. Сейчас она работает над серией спортивных сюжетов, и поскольку Спенс ездит верхом…
– Он еще не садился в седло, Диана.
Закусив губу, Диана помедлила, а затем смущенно спросила:
– Вы думаете, Спенс заметил, как она к нему относится? У Коула вертелся на языке решительный ответ, но он не хотел тревожить Диану и теперь, когда понял, что она не принадлежит к армии обожательниц Эддисона, был готов проявить милосердие к ближнему.
– Если он и заметил что-нибудь, значит, внимание Кори его не раздражает – или же он слишком хорошо воспитан, чтобы ранить ее чувства.
Коул положил руки на ограду, и они с Дианой замолчали. Наконец Коул произнес:
– Если Эддисон тут ни при чем, тогда кто же тот счастливчик, при мысли о котором ваше сердце бьется сильнее?
– Джордж Сигурни, – пряча усмешку, ответила Диана.
– Этот Сигурни тоже наездник вроде Эддисона? Или же просто будущий студент колледжа?
– Мистер Сигурни – глава приемной комиссии Южного методистского университета. Он подписал мое заявление, чем заставил затрепетать мое сердце…
– Диана, это замечательно! – перебил ее Коул с ослепительной улыбкой. – Почему же вы не сказали мне об этом раньше?
«Потому что когда я рядом с тобой, все остальное не имеет значения», – мысленно отозвалась Диана.
– Просто ждала подходящего случая, – небрежно ответила она.
Коул удивленно взглянул на нее:
– Вы уже решили, в какой области будете специализироваться?
Диана покачала головой, и Коул продолжал покровительственным тоном мудрого взрослого:
– Не беспокойтесь об этом. У вас впереди уйма времени.
– Спасибо, – ответила Диана с улыбкой. – А как насчет вас? Вы уже решили, кем станете, когда подрастете? Коул усмехнулся, услышав ее дерзкий вопрос.
– Угу, – кивнул он. – И кем же вы станете?
– Богачом, – с непоколебимой убежденностью выпалил юноша.
Диана знала, что в колледже Коул изучал преимущественно финансовое дело, но подробности его замысла оставались для нее неизвестными.
– И у вас есть какой-нибудь план?
– Да, кое-какие идеи.
А в это время Спенс повернул лошадь к конюшне, и Кори поняла, что ее время истекло, прежде чем Спенс успел сказать:
– Мне пора.
Кори попыталась придумать какой-нибудь остроумный ответ, но рядом со Спенсом она теряла способность мыслить.
– Я пообещал Лайзе заехать за ней в девять, – добавил ее собеседник.
– Вот как? – упавшим голосом произнесла Кори. – Ты пообещал Лайзе?
– Разве она тебе не нравится? – удивленно осведомился Спенс.
Кори восхитила непроходимая мужская тупость. К Лайзе Мерфи она питала в лучшем случае отвращение, и та отвечала ей взаимностью, Месяц назад Кори с родными посетила состязания по верховой езде, проводившиеся в Сан-Антонио, и с удивлением и восторгом заметила среди зрителей Спенса. Поскольку она захватила с собой фотоаппарат, ей удалось сделать несколько превосходных снимков Спенса. Когда Лайза направила свою лошадь к конюшне, получив голубую ленту за выездку, Спенс двинулся за девушкой, и, естественно. Кори осторожно последовала за ними, надеясь еще несколько минут лицезреть предмет своего обожания.
В огромной конюшне было тесно от лошадей, конюхов, тренеров, владельцев и наездников, и Кори не сомневалась, что ее никто не заметит. Делая вид, что разглядывает лошадей, она медленно продвигалась вперед, останавливаясь, чтобы перемолвиться словечком с наездниками. Девушка почти достигла денника, отведенного для лошади Лайзы, когда Спенс двинулся наперерез ей на поиски кока-колы. Кори быстро отвернулась, и Спенс не заметил ее – но Лайза оказалась наблюдательнее. Большими шагами выйдя из денника, она остановилась лицом к лицу с Кори.
– Какого черта ты вертишься тут? – выпалила Лайза приглушенным, но исполненным негодования голосом. – Неужели ты не понимаешь, что выставляешь себя на посмешище, таскаясь за Спенсом по пятам? Немедленно убирайся отсюда и держись от него подальше!
Униженная, Кори вернулась на арену и присоединилась к родным на открытой трибуне, но держала фотоаппарат наготове – на случай, если Спенс появится снова. Ее предусмотрительность оказалась очень кстати: несмотря на то что Кори так и не увидела Спенса, она стала свидетельницей падения Лайзы в следующем заезде. Едва Лайза шлепнулась на мягкое место прямо в грязь – при этом у нее слетела шляпа и волосы закрыли лицо, – Кори успела снять несколько кадров. Один из снимков Кори полюбила особенно нежно и отвела ему постоянное место на стене своей спальни – несмотря на то что Спенса там не было.
Поскольку Спенс по-прежнему ждал ответа, она пожала плечами и безразлично произнесла:
– Я никогда не выделяла Лайзу среди твоих подруг.
– Почему это?
– Наверное, для тебя это не имеет значения…
– Нет, говори, – потребовал Спенс.
– Ну хорошо: она коварнее, чем двуглавая змея! Спенс расхохотался и редким для него жестом явного расположения приобнял Кори за плечи. Кори пришла в такой восторг, что чуть не пропустила еще более удивительное зрелище: Диана стояла у ограды рядом с Коулом, и их руки почти соприкасались. К тому же Диана и привлекательный, но необщительный конюх Хэйуордов, по-видимому, были поглощены беседой.
Прежде Кори считала увлечение сестры невероятным, но сейчас преисполнилась уверенности: Диана влюблена в Коула. Кори лихорадочно принялась искать способ продлить их разговор, думая при этом, как бы подольше побыть наедине со Спенсером.
– Спенс, – вдруг выпалила она, – а ты не мог бы подвезти меня домой?
Он перевел взгляд с пары, стоящей у ограды, на свою спутницу:
– Разве Диана не захватит тебя с собой, когда соберется уехать?
– Так было задумано, – призналась Кори, а затем заговорщицки улыбнулась и кивнула в сторону ничего не подозревающей сестры. – Просто мне не хочется портить им вечер.
Спенс непонимающе уставился на нее, затем на Диану с Коулом, и недоверие у него на лице сменилось насмешливой улыбкой.
– Ты и вправду хочешь сказать, что Диана увлечена Коулом Гаррисоном?
– А ты считаешь это невозможным?
– Разумеется.
– Потому что он работает в конюшне? – Кори затаила дыхание, надеясь, что ее кумир предпочтет скрыть свой снобизм.
– Нет.
– Тогда почему же?
Спенс снова взглянул на Диану и покачал головой усмехаясь:
– Неужели ты не понимаешь – из всех девушек на земле Диана в последнюю очередь способна заинтересоваться этим угрюмым, неотесанным типом. К тому же рядом с ним она робеет.
– Почему ты так уверен в этом? – спросила Кори, хотя в глубине души согласилась со Спенсом.
– Я превосходно разбираюсь в женщинах, – ответил ее собеседник снисходительно, – и к тому же не жалуюсь на свою проницательность.
– Проницательность! – насмешливо повторила Кори, вспомнив, как уверенно Лайза Мерфи держит Спенса в своих коготках. – Что это за проницательность, если ты считаешь Лайзу лакомым кусочком?
– Мы говорим не про Лайзу, а про Диану, – любезно, но твердо напомнил Спенс.
Поскольку он явно не собирался верить в романтическое увлечение Дианы Коулом, Кори принялась спешно подыскивать другое объяснение, благодаря которому Диана могла бы остаться у Хэйуордов, а Спенс отвез бы саму Кори домой. Девушка выпалила единственный правдоподобный довод, который пришел ей в голову:
– Ну ладно, придется открыть тебе тайну: пару лет назад Диана упала с лошади и с тех пор боится ездить верхом.
– Знаю.
Фостер ему нравилось демократичное отношение к нему, презренному конюху.
Она беседовала с дружеским интересом – неподдельным, но лишенным каких-либо заигрываний. За годы, пока Коул работал у Хэйуордов, почти все подруги Барбары пытались завязать с ним романтические отношения, которых он мудро и опасливо избегал.
Но Диана Фостер была приятным исключением. Она не переставала удивлять Коула с самой первой встречи, а теперь это удивление непомерно возросло – потому что девушка смутилась и оробела, услышав искренний комплимент. Пытаясь уклониться от продолжения разговора, она подозвала одного из котят, которым помогала появиться на свет, и тот принялся ластиться к ней.
– Подумать только, как ты выросла, Саманта! – воскликнула Диана, подхватывая серую кошку на руки и угощая ее кусочком печенья. Коротконогий песик с черно-белыми пятнами, длинной шерстью и без малейших признаков какой-либо породы слонялся за Дианой по пятам весь вечер и теперь тоже получил лакомство. – Сидеть, Льюк! – приказала Диана и, когда песик с радостью повиновался, вручила ему заслуженную награду.
– Сколько же у вас дома кошек и собак? – спросил Коул, глядя, как Диана любовно перебирает спутанную шерсть песика.
– Мы не держим ни кошки, ни собаки.
Коул остолбенел. Когда в конюшне появились котята, Диана ухаживала за ними, играла и даже умудрилась найти для них хозяев – для всех, кроме Саманты: взять этого котенка Диана убедила Коула. Прошлой зимой она появилась здесь с тощей бродячей собачонкой в руках и уговорила Коула поселить на конюшне и ее.
– Я помогу вам выбрать для нее кличку, – пообещала она, пока Коул отговаривался, не желая обременять себя еще и псом. – Может, назовем его Льюком?
– Он больше похож на Ровера, – возразил Коул. – Или Кабыздоха.
– Если его хорошенько вымыть, он будет похож на Льюка. Коул не устоял перед взглядом ее огромных зеленых глаз. Подхватив собачонку, он отправился на поиски металлической лохани и мыла от блох. Коул предположил, что дома у девушки уже и без того хватает животных.
Он ухватился за эту тему, чтобы помочь Диане избавиться от внезапного приступа робости.
– Котенок, разве вам никогда не говорили, что милосердие начинается дома? – строго осведомился он, вспомнив прозвище, которое придумал Диане.
Диана опустила Саманту на пол, усадила к себе на колени Льюка, а затем вопросительно взглянула на Коула:
– О чем вы?
– Почему это роль приемного родителя для беспризорного пса должен разыгрывать я, а не вы? Прежде я, разумеется, предполагал, что вы уже несете свое бремя, предоставив «приют для бездомных», и лишь потом обратились ко мне.
Поджав под себя загорелую ногу, Диана уселась боком, чтобы гладить одновременно и Льюка, и Саманту.