Текст книги "Помнишь ли ты..."
Автор книги: Джудит Макнот
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
Глава 5
Переполненная хорошими новостями, Диана схватила сумку с кожаного сиденья нового «БМВ», подаренного ей отцом месяц назад, в честь шестнадцатилетия, и взлетела по ступеням величественного георгианского особняка – своего первого и единственного дома. За два года, прошедших с тех пор, как ее мачеха, а затем и ее родители перебрались в Ривер-Оукс, и атмосфера, и внешний вид дома и окрестностей коренным образом изменились. Тишину вытеснили смех, веселые беседы и шутливые споры; из кухни плыли восхитительные запахи; цветы заливали безудержным буйством красок сад и расплескивались изысканными букетами в комнатах.
Все восхищались переменами, а также прибавлением в семье – все, кроме экономки Гленны, которая вырастила Диану после смерти ее матери. Именно с Гленной Диана столкнулась в вестибюле.
– Гленна, а Кори дома?
– Кажется, она на заднем дворе – обсуждает вместе с остальными завтрашнюю вечеринку. – Гленна закончила стирать пыль со стола орехового дерева и выпрямилась, внимательно оглядывая полированные поверхности. – Когда была жива твоя мама, она нанимала декораторов и поваров, желая устроить прием, – многозначительно подчеркнула Гленна. – Так развлекается большинство состоятельных людей – и развлекалось бы впредь, если бы не мы.
– Да, – с мимолетной улыбкой подтвердила Диана. – Теперь мы задаем тон. – Она направилась по коридору, уходящему в глубь дома, а Гленна шагала рядом, походя смахивая тряпкой с попадавшихся на пути столов и стульев несуществующие пылинки.
– Когда мы устраивали прием, – гнула свое Гленна, – главной задачей было украсить дом и подать вкусную еду. Но теперь этого мало. Теперь, видите ли, все должно быть свежим, натуральным, выращенным или сделанным собственноручно. Самодельное и домашнее годится только для деревенских жителей. Конечно, твои бабушка и дедушка и в самом деле из деревни, и им трудно понять, что…
Непрестанное брюзжание Гленны продолжалась с тех пор, как родители Мэри захватили в свои руки домашнее хозяйство.
Родители Мэри и Диана полюбили друг друга с самой первой встречи. Видя, как несколько месяцев подряд девочки разрываются между Лонг-Вэлли и Ривер-Оукс, Роберт поручил архитектору и подрядчику подновить и расширить пристройку к особняку, предназначенную для гостей. Следующим шагом стал парник для Розы и огород для Генри.
За свое великодушие Роберт был вознагражден свежими фруктами и овощами, выращенными на его собственной земле, и аппетитными кушаньями, подаваемыми в самых неожиданных местах.
Роберту никогда не нравилось есть в просторной кухне в задней части дома. Кухня предназначалась для небольшой армии поваров, необходимых для проведения пышных приемов. Помещение с белыми кафельными стенами, чересчур громоздким нержавеющим оборудованием и унылым видом из единственного окна казалось Роберту казенным, стерильным и неуютным.
Пока в жизни Роберта не появилась Мэри и ее родные, он довольствовался обжигающе-острой стряпней своей кухарки Кончиты – стряпней, которую поспешно съедал в официальной обстановке столовой. Ему и в голову не приходило, что можно обедать под деревом на симпатичной лужайке за домом или же возле прямоугольного бассейна олимпийских размеров.
Но теперь Роберт поглощал восхитительные блюда и наслаждался пребыванием дома. Кухня, которую он некогда избегал, стала его излюбленной комнатой. В одном ее конце Генри устроил подобие солярия, вмонтировав окна в потолок и наружную стену. В этом уютном, светлом уголке расставили диваны и кресла, где было приятно коротать время перед обедом. Мэри с Розой расписали каждую плитку узором из переплетенных лоз и цветов и выбрали для обивки мебели ткань с тем же мотивом. А затем они заполнили оставшееся место многочисленными растениями в белых горшках.
В противоположном конце заново отделанного помещения обычный белый кафель был облагорожен нанесенным через трафарет бордюром. Старые кирпичи, бывшие некогда кладкой дома, теперь составляли одну из стен, образовывая широкую арку, на которой висели медные кастрюли и сковородки.
Жена Роберта и ее родители придавали ошеломляюще естественную прелесть территории у дома и притягательный уют внутренним помещениям. Что бы они ни мастерили; удивительные плетеные коврики, причудливые рамы для картин, изящную, расписанную вручную мебель, украшения из позолоченных овощей или элегантную упаковку для подарков – во все они вкладывали усердие и любовь.
Спустя год после свадьбы с Робертом состоялся официальный дебют Мэри в роди хозяйки дома – предполагалось устроить роскошный прием в саду для утонченного, баснословно богатого хьюстонского общества, к которому принадлежали друзья и сверстники Роберта.
Но вместо того чтобы воспользоваться услугами профессиональных поваров и декораторов, Мэри с Розой сами следили за приготовлением и украшением блюд по домашним рецептам, с гарниром из зелени, собранной на огороде Генри. Эти яства подавали в мерцающем свете факелов на столы, застланные льняными скатертями с аппликациями, выполненными вручную, расставляли среди ваз с букетами цветов, выращенных Генри.
Мэри и ее мать собрали сотни орхидей в собственной теплице, а затем усадили Диану, Кори и их четырех подруг за изготовление элегантных украшений из цветов. Мэри с Розой решили, что каждая гостья должна получить маленькую лакированную шкатулку, расписанную орхидеями таких же цветов, как лежащие внутри безделушки. Свято веря, что даже пресыщенные хьюстонские миллионеры будут в восторге от их уникальных и изысканных украшений для стола, а также домашних кушаний и прочих нововведений, Мэри с Розой провели много счастливых, часов на кухне, строя планы и создавая шедевры.
За два часа до начала приема Мэри обследовала дом и сад и разразилась слезами в объятиях мужа.
– О, дорогой, зачем ты позволил мне сделать это! – стонала она. – Все скажут, что я испортила твой прекрасный дом самодельным барахлом. Твои друзья много путешествуют, они привыкли к роскошным ресторанам, пышным балам, бесценному антиквариату, а я… я приготовила для лих барбекю на заднем дворе. – Мэри уткнулась мокрым от слез лицом в грудь мужу. – Они подумают, что ты женился на чокнутой голодранке!
Поглаживая жену до спине, Роберт улыбался. Сегодня он тоже прошелся по дому и саду, разглядывая их глазами постороннего наблюдателя. Увиденное наполнило его гордостью и предвкушением. Он искренне считал, что Мэри и ее родители придали совершенно новый смысл выражению «самодельный». Они возвели его в творческий акт, который придает неповторимые Черты обезличенному и превращает самые заурядные вещи в прекрасные и исполненные значения предметы. Роберт не сомневался: его гости достаточно проницательны, чтобы заметить и оценить изысканность И красоту изделий Мэри. Он знал, что гости будут поражены – и творениями хозяйки дома, и ею самой.
– Ты ослепишь их, Мэри, – прошептал он, – вот увидишь.
Роберт оказался прав.
Гости были без ума от великолепной еды, украшений, цветов, сада, дома и особенно – от непосредственности и радушия хозяйки. Те самые знакомые, которые изображали потрясение, узнав, что Роберт отвел часть своей лужайки под огород, теперь попросили разрешения осмотреть это чудо. Генри несколько часов с гордостью возглавлял экскурсии по огороду, озаренному лунным светом. Пока он водил гостей между ровными грядками удобренных органикой овощей, его энтузиазм был настолько заразительным, что еще до завершения вечеринки несколько человек загорелись желанием устроить возле собственных домов огороды.
Мардж Крамбейкер, ведущая раздела светских новостей «Хьюстон пост», разразилась восторженной статьей:
«Миссис Роберт Фостер III (урожденная Мэри Бриттон из Лонг-Вэлли) по праву может считаться самой известной хозяйкой Хьюстона. На празднестве присутствовали родители миссис Фостер, мистер и миссис Генри Бриттон, которые любезно показывали очарованным гостям – будущим садоводам и ремесленникам (будь у них только время!) – новый сад, огород и парник, а также мастерскую, которую Боб Фостер построил на территории своего особняка Ривер-Оукс…»
Теперь, год спустя, Диана вспоминала об этом событии, вполуха слушая бесконечные сетования Гленны по поводу предстоящей вечеринки. Сдерживая недовольство, она напоминала себе: Гленна не питает ненависти к Мэри или ее родителям, она просто досадует, что у нее перехватили бразды правления. Но, как считала Диана, жизнь чудесна – она наполнена людьми и событиями, любовью и смехом…
– Я не из тех, кто тычет пальцем в недостатки чужого воспитания, – призналась Гленна, – но если бы миссис Фостер выросла в обеспеченной семье, она знала бы, как принято развлекаться у богатых. Когда твой отец объявил, что намерен перевезти сюда ее родителей, я думала, что хуже уже не будет. Но вдруг выяснилось, что Генри твердо решил устроить здесь огород и компостную кучу – прямо на заднем дворе; затем он превратил гараж в парник и склад инструментов! И не успела я опомниться, как твоя новоиспеченная бабушка перекопала всю лужайку под цветник и грядки для зелени и принялась лепить глиняные горшки. Хорошо еще, что эта леди из раздела светских новостей – кажется, Мардж – не обозвала нас деревенщинами.
– Гленна, это несправедливо, – возразила Диана, останавливаясь, чтобы выложить из сумки учебники. – Каждый, кто знакомится с мамой, бабушкой или дедушкой, считает их ни на кого не похожими, замечательными людьми! Кстати, в Хьюстоне мы прославились именно тем, что мама называет возвращением к истокам. Вот почему журнал «Жизнь на Юге» пришлет фотографа на наш завтрашний прием.
– Если на фотографиях мы не будем выглядеть смешными и нелепыми, это можно считать чудом!
– Нас никто не считает смешными, – возразила Диана, открывая дверь. – В редакции «Жизни на Юге» увидели фотографии в «Хьюстон кроникл», сделанные у нас дома на прошлогоднем приеме, и захотели опубликовать о нас статью.
Помня, что отец советовал ей быть терпеливой и снисходительной к Гленне, Диана улыбнулась. Девушка знала, что они с отцом – единственные близкие Гленны.
– Мы понимаем, что тебе трудно заботиться о семье из шести человек, особенно когда все заняты своими увлечениями. Ты слишком сильно устаешь – вот почему папа пожелал, чтобы ты наняла кого-нибудь себе в помощники.
Женщина тотчас же приободрилась:
– Мне не нужна помощь. Я отлично справляюсь сама. Диана ласково погладила ее по руке, выходя из дома с намерением отыскать Кори.
– Много лет ты заменяла мне мать, Гленна. Мы с папой никогда не справились бы с домашними делами без тебя и до сих пор нуждаемся в твоей заботе. – Последнее замечание было не совсем искренним, но Диана считала, что эта маленькая ложь простительна – хотя бы потому, что строгое лицо Гленны мгновенно просияло.
Диана остановилась под балконом, отыскивая взглядом Кори.
Первоначально задний двор был просторным, но ничем не примечательным: его середину занимал большой плавательный бассейн, дальнюю часть – пристройка для гостей, слева располагались теннисные корты, а справа – гараж на шесть автомобилей. Двор всегда казался Диане унылым и пустынным, как беспорядочно выстроенный дом. Но теперь он ничем не напоминал прежний.
Девушка немного забеспокоилась, обнаружив, в какой стадии находятся приготовления к вечеринке. До прибытия съемочной группы из «Жизни на Юге» осталось меньше суток, а ничего еще не было готово. Столы и стулья стояли вперемежку с тентами; дедушка балансировал на стремянке, пытаясь закончить бельведер; бабушка спорила с садовниками, как лучше срезать ветки магнолии, чтобы использовать их в букетах; а мать зачитывала список дел двум горничным.
Диана еще искала Кори, когда из гаража появился отец с дипломатом и пиджаком в руках.
– Привет, папа! – воскликнула Диана и поцеловала его. – Как ты рано вернулся!
Он обнял Диану за плечи и бросил взгляд на царившую вокруг суету:
– Я решил проверить, как продвигается работа. Как твои дела в школе?
– Все в порядке. Сегодня меня выбрали президентом класса.
Отец крепче сжал ее плечо.
– Великолепно! Теперь постарайся удержаться на этом посту. – Улыбнувшись дочери, он взглянул на жену и тещу, которые целеустремленно направлялись к ним, сохраняя радостные улыбки на лицах. – Ну, мадам президент, кажется, сейчас меня привлекут к работе, – усмехнулся он. – Странно, что вас с Кори еще не включили в число помощников.
– Наша задача не путаться под ногами, – процитировала Диана слова матери и бабушки. – Я заехала за Кори – Барб Хэйуорд пригласила нас покататься верхом.
– Кажется, Кори у себя в ванной, – заметила мать, – проявляет пленку.
– По-моему, она не откажется навестить Хэйуордов, – предположила Диана, направляясь к дому. Признаться, она была уверена, что сестра составит ей компанию – не столько из желания покататься верхом, сколько повидать Спенсера Эддисона, который днем наверняка будет у Хэйуордов.
Спальня Кори находилась как раз напротив комнаты Дианы. Помещения были одинаковыми по размеру и планировке, с отдельными ваннами, гардеробными и большими стенными шкафами. Но в остальном спальни отличались так же разительно, как характеры и увлечения их обитательниц.
В свои шестнадцать лет Диана была миниатюрной, уравновешенной и очаровательно-женственной. Она по-прежнему прекрасно училась и была заядлым книгочеем, отличалась аккуратностью, неплохими организационными способностями и держалась несколько скованно с малознакомыми людьми.
Ее спальня была выдержана в старинном французском стиле: муаровые панели на стенах, кровать с балдахином, застланная желтым покрывалом, письменный стол, где каждая ручка и клочок бумаги занимали свое место.
Диана вошла в комнату, сложила книги на столе и направилась к шкафу. Сняв красный хлопчатобумажный свитер, она аккуратно свернула его и положила на полку рядом с десятком других точно таких же свитеров, разложенных по цвету.
Темно-синие слаксы Диана повесила там, где висели другие синие брюки и шорты, а затем босиком прошлепала к шкафу и нашла белые шорты. Потом она достала темно-синюю тенниску с белой отделкой и натянула ее через голову. Сунув ноги в белые сандалии, стоящие в вытянутом по струнке ряду обуви на нижней полке, Диана остановилась у туалетного столика и принялась расчесывать волосы. Машинально взяв тюбик светло-розовой губной помады, она слегка провела ею по губам и отступила подальше, глядя в зеркало.
Глядевшая на Диану девушка казалась ей ничем не примечательной. Те же зеленые глаза и темные ресницы. Даже самые незаметные тени для век придавали лицу вульгарное выражение, а не подчеркивали красоту глаз – по крайней мере так решила Диана. Румяна на высоких скулах вызывали у девушки ощущение, словно она накрасилась для маскарада, тональный крем ничуть не менял впечатления, поэтому Диана им тоже не пользовалась. Крохотную ямочку в центре подбородка ей так и не удавалось замаскировать. Волосы были лучшим украшением Дианы – густые, блестящие от тщательного мытья и расчесывания, но она предпочитала простые прически, считая, что с их помощью выгодно преподносит себя. Вспомнив, как жарко и влажно на улице, она быстро собрала волосы в конский хвост, а затем отправилась к Кори.
Дверь в спальню Кори была открыта, но девушки нигде не было видно. Диана осторожно принялась пробираться к запертой двери ванной сквозь кучи одежды, обуви, шарфов, фотоальбомов и прочего мусора, раскиданного по полу.
– Кори! – позвала она. – Ты здесь?
– Сейчас, – отозвалась Кори. – Только повешу сушиться эту пленку… Похоже, мне посчастливилось сделать редкий кадр – когда Спенс играл в теннис в клубе, вечером на прошлой неделе. Пожалуй, я все-таки переключусь на ночные съемки.
– Выходи скорее. У меня важные новости, – с улыбкой произнесла Диана.
Увлечение Кори фотографией началось два года назад, когда мистер Фостер подарил ей фотоаппарат, и переросло в настоящую страсть. Увлечение Кори Спенсером Эддисоном началось год назад, когда Кори заметила его на вечеринке. И вылилось в одержимость. Фотографии, изображающие Спенсера дома, на спортивных площадках и даже у придорожного «Макдоналдса», за рулем машины, были прикреплены к зеркалу Кори, к ее доске для заметок и теснились на стенах комнаты.
Несмотря на то что Спенс был звездой футбольной команды Южного методистского университета, где встречался с хорошенькими студентками, Кори свято верила: удача, упорство и молитвы когда-нибудь сделают так, что Спенс будет принадлежать только ей.
– Я не ошиблась, – заявила Кори, появляясь из ванной с мокрой пленкой в руках. – Только взгляни на этот кадр, где Спенс подает мяч!
Диана усмехнулась;
– Почему бы нам не отправиться к Хэйуордам – чтобы ты могла повидать его живьем? Кори просияла от радости.
– Он вернулся домой? Ты уверена? – И прежде чем Диана успела ответить, девушка метнулась в ванную, чтобы повесить пленку, а затем бросилась к туалетному столику. – Что же мне надеть? Мне хватит времени вымыть голову? – Кори беспокойно переспросила:
– А ты уверена, что он там будет?
– Уверена. Дут Хэйуорд случайно обмолвился, что Спенс заедет к ним после ужина, чтобы посмотреть новую лошадь Дута. Услышав это, я сразу же разыскала Барб, и – разумеется, невзначай! – вытянула из нее приглашение для нас обеих.
Ну а теперь мы сможем отправиться в гости.
Кори знала, что Диана не любит кататься верхом, и понимала, как это скучно – бывать у Хэйуордов и смотреть, как гарцуют на манеже другие. Однако Диана никогда не отказывалась от приглашений – потому что Кори любила верховую езду. А теперь она приняла приглашение Барбары потому, что к Хэйуордам собирался заехать Спенс.
– Ты – чудесная сестра! – заявила Кори, порывисто обнимая Диану.
Диана ответила на ее объятие и отстранилась:
– Поторопись, чтобы мы успели перекусить и появиться у Хэйуордов раньше, чем там окажется Спенс. Тогда никто не скажет, что ты преследуешь его.
– Ты права! – воскликнула Кори, вновь поразившись дальновидности Дианы.
Что бы ни замышляла Кори, Диана всегда помогала ей осуществить замысел, обдумывая действия заранее, чтобы Кори не попала в неловкое положение или в беду. Диана преуспевала в тщательном планировании поступков и оценке риска, но из-за своей порывистости и настойчивости Кори то и дело попадала впросак, а Диана, как правило, разделяла участь сестры.
Некоторые из этих злополучных проказ неизбежно привлекали внимание родителей, и тогда мать Кори доказывала отцу, что выходка сестер никому не принесла вреда.
Но Роберту Фостеру с трудом удавалось философски относиться к шалостям своих дочерей – например, когда они всю ночь проплутали в Йеллоустоунском национальном парке, потому что Кори хотелось сфотографировать лося на фоне восходящего солнца. Роберт Фостер отнюдь не обрадовался, узнав из газеты, что его дочерей пришлось снимать с подъемника для строителей, застрявшего на тридцатом этаже недостроенного небоскреба, окруженного высокой оградой с многочисленными табличками «Вход строго воспрещен».
– А пока ты одеваешься, – продолжила Диана, поворачиваясь и направляясь к лестнице, ведущей на кухню, – я спущусь и посмотрю, чем сегодня смогу угостить Коула.
– Кого? – рассеянно переспросила Кори, с восторгом предвкушая встречу со Спенсом.
– Коула Гаррисона. Ты его знаешь, он работает в конюшне Хэйуордов. Дуг сказал, что Коул приехал на каникулы, – с улыбкой объяснила Диана, но у нее в голосе послышалась странная нотка. – Если ничто не изменилось, он, как обычно, не страдает плохим аппетитом.
Кори ошеломленно посмотрела ей вслед. Сестра не на шутку взволнована! Еще никогда Диана не заговаривала о своих чувствах к конюху Хэйуордов.
Как только мысль о Диане и Коуле закралась ей в голову, Кори уже не могла отогнать ее. Стоя под душем и взбивая шампунь в густую пену, она пыталась представить себе Диану и Коула вдвоем, но картина оказалось слишком смехотворной.
Диана мила и воспитанна, она пользуется таким успехом, что может выбирать среди юношей из самых богатых семей, вроде Спенсера Эддисона, которые никогда не попадают в глупое положение, отличаются утонченным вкусом и успевают повидать мир к семнадцати-восемнадцати годам. Они вырастают в клубах, играя в гольф и теннис, а появления на званых ужинах в сшитых на заказ смокингах становятся для них привычными уже к шестнадцатилетнему возрасту.
Завернувшись в полотенце. Кори водила щеткой по своим длинным светлым волосам, пытаясь понять, почему Диана предпочла такого парня, как Коул, – парня, который лишен и лоска, и обаяния Спенса. Спенс выглядел божественно в темно-синем клубном пиджаке и брюках цвета хаки, или в теннисном белом костюме, или в белом смокинге. Спенсер Эддисон, казалось, «родился с серебряной ложкой во рту», как часто говорила бабушка о богатой светской молодежи Хьюстона. Выгоревшие на солнце каштановые волосы, смеющиеся янтарные глаза и здоровый румянец делали Спенса привлекательным, холеным и добродушным.
Коул разительно отличался от Спенса: его волосы имели оттенок воронова крыла, лицо было загорелым до черноты, а холодные беспокойные серые глаза напоминали штормовое море. Кори не видела на нем другой одежды, кроме вытертых джинсов, трикотажных рубашек или мешковатых свитеров; неудивительно, что она не могла вообразить Коула, играющим с Дианой в теннис или же танцующим в смокинге.
Она слышала выражение «противоположности притягиваются», но в этом случае различия были слишком велики. Неужели практичную, утонченную Диану и впрямь привлекает явная сексапильность или мужская грубая сила? Коул даже не считал нужным проявлять дружелюбие по отношению хоть к кому-нибудь!
Диана никогда и ни в кого не влюблялась – даже в Мэтта Диллона или Ричарда Гира. А вот теперь увлеклась мужланом, которому наплевать на то, что он носит и где спит. Воистину любовь зла!
Девушка застыла с коричневыми брюками для верховой езды в руке, когда припомнила, что Барб Хэйуорд и остальные подруги не разделяют ее равнодушия и пренебрежения к Коулу. Напротив, он являлся предметом великого множества тайных грез и еще большего количества домыслов. Барб Хэйуорд считала, что по сравнению с Коулом все знакомые парни выглядят молокососами. Хейли Винсенс уверяла, что Коул «ужасно сексуален».
Эти воспоминания настолько ошарашили Кори, что она совсем забыла о предстоящей встрече со Спенсом. И лишь очнувшись, она почувствовала тот самый укол желания и восторга, от которого страдала с тех пор, как впервые увидела своего рыцаря.
