Текст книги "Рыжий ангел"
Автор книги: Джудит Айвори
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)
– Из всех твоих рекомендаций следует, что мне нельзя здесь оставаться. Вряд ли это укрепит мое положение в глазах отца, не говоря уж о респектабельном обществе.
– Не глупи. Адриан приезжает с толпой народа. И сказал, что не возражает против твоего присутствия. Кстати, если тебе нужен «респектабельный» мужчина, каковым, как я догадываюсь, ты считаешь скучного банкира или очередного будущего баронета – фи! – то с Адрианом сюда приедут самые избранные!
– Пожалуйста, – застонала Кристина. – Я больше не вынесу вежливой скуки ухаживаний. К тому же кто захочет взять в жены бесплодную женщину?
– А я и не имела в виду брак.
– Эванджелин, ты неисправима. – Кристина встала.
– Ричард просто позеленеет, когда узнает, что ты гостишь у графа.
Кристина подошла к окну.
– Я слышала, Маршаллы ищут гувернантку.
– Он щиплет их.
– Кто?! – изумленно посмотрела на кузину Кристина.
– Феликс Маршалл. Вот почему они постоянно ищут гувернанток.
Кристина скрестила на груди руки.
– Отец примет меня, благослови его Господь, но… – она покачала головой, – он просто невозможен. Думаю, мне придется жить на доходы от акций, которые оставила мне мама.
– Продай акции. Открой свое дело.
– Какое? – фыркнула через плечо Кристина. – Я умею только переодеваться шесть раз на дню. Мне нужно где-то обосноваться.
– Если ты хочешь пожить в детской, пока…
– И дальше стеснять тебя? Нет, милая, Чарлз прав. Места нет.
– Я могу дать тебе денег.
– Ты и так уже дала мне слишком много. – Кристина почувствовала, как загорелось ее лицо, и наклонила голову, чтобы обуздать жалость к себе.
– Ричард негодяй, – сказала Эванджелин.
– Допустим, но что это меняет? Я до сих пор не знаю, что мне делать. Где и как я буду жить. Я только знаю, что окажусь разведенной. И не могу отделаться от чувства, что стану… отверженной, не такой, как все. Не знаю, сумею ли я с этим справиться.
– Ни секунды не сомневаюсь, сумеешь. Причем отлично.
– Я сейчас заплачу, Эви.
– Милая, дорогая…
– Пожалуйста, только не это. – Кристина не сразу справилась с дрожью в голосе. – Дразни меня. Рассказывай о соседях или о своем негодном графе. Только не называй меня милой и дорогой.
Глава 2
Эванджелин приложила немалые усилия, чтобы уговорить Кристину погостить у графа Кьюичестера. Самым убедительным аргументом было то, что хозяин дома приедет не надолго. Когда парламент заканчивал работу – не случайно в тот день, когда в августе открывается сезон охоты на тетеревов, – высшее английское общество в массовом порядке покидало Лондон и кочевало по стране, нигде особо не задерживаясь. Знать была известна своим непостоянством.
Эванджелин уверяла, что Уинчелл Бауэр не станет возражать против общества, в котором регулярно бывает принц Уэльский.
Вероятно. Но Кристина согласилась остаться потому, что весьма заинтересовалась владениями графа. Сам граф, если она верно его помнила, был досадной помехой, но остальное… Его дом с французской мебелью и всей обстановкой был достоин восхищения, как парижский музей. А его обширное поместье… Кристина уже на третий день окончательно и бесповоротно влюбилась в эти земли.
Здесь было безопасно. Плотный лес защищал владения с тыла, по периметру шла высокая металлическая изгородь. В огромных владениях графа, как мало где в английской провинции, состоятельная женщина могла гулять в одиночестве, не опасаясь грабителей.
Больше всего Кристине нравилось бродить по опушке леса в тени деревьев. Она шла туда, размахивая руками, вдыхая первые влажные запахи леса. И что-то освобождалось в ней. Она чувствовала идущую от деревьев прохладу. Вокруг никого. Ни слуг, ни родственников. Даже утки, гуси и заблудившиеся овцы не тревожили укромное местечко, которое отыскала Кристина. Оно принадлежало только ей, и это было прекрасно.
Она садилась на холодную траву, откидывалась назад, упершись в землю руками, и порой часами смотрела вдаль.
Первые признаки того, что и в этом маленьком раю водятся свои змеи, появились на восьмой день. Пришло письмо из Лондона, от адвоката. Развод становился реальностью. Все будет закончено через пять недель. Но Кристину расстроил конец письма. Ей назначали «разумное месячное содержание от "Акционерного общества Бауэр-Пинн"».
Но такого общества не существует. Ричард собирается создать его? Он намерен увеличить доходы Кристины? Очень мило с его стороны, но на него не похоже. Доход у его семьи небольшой. Ожидалось, что именно через Кристину деньги подпитают баронетов. Ричард был очень чувствителен к доходам. Ему не нравилось, что семья жены более состоятельная, чем его собственная, он обижался, что мать Кристины оставила дочери личный доход.
Кристина так рассердилась, что тут же села и написала письмо отцу. «Мама полагала, что акции дадут мне небольшой доход, маленькую свободу от скупости мужа…»
Это второе письмо, которое Кристина написала Уинчеллу Бауэру. В первом, неделю назад, она объяснила, что произошло, где она находится и почему. До сих пор отец молчал.
В тот же день случилась еще одна неприятность. Приведя утро за письмами, Кристина захотела прогуляться. Она отошла от задней террасы всего на сотню ярдов и подвернула ногу, угодив в кроличью нору. Глупая, неуклюжая, невнимательная, бранила она себя, ковыляя к дому. Но никакие упреки беды не поправят. Из-за этого ей весь день придется просидеть дома.
На следующий день все пришло в движение. Поток новых лиц, слуг и посыльных буквально хлынул в дом. Полы не просыхали от постоянного мытья. Из кухни разливался жар. Ароматы жаркого смешивались с запахами чистоты: жареная утка, резкий запах щелока, аромат медового торта, запах пчелиного воска и лимонного масла. Неутомимые слуги занимались своим делом с деловитостью пчел. Король пчел прибудет вечером или на следующий день. С гостями, как и предсказывала Эванджелин. Из разговоров слуг Кристина поняла, что хозяин дома путешествует в компании восьмидесяти семи «друзей».
Подавленная перспективой шумного вторжения, Кристина попыталась укрыться в своих апартаментах. Но и тут ей не было покоя. В ее комнатах уже громоздились какие-то коробки и сундуки!
Кристина выглянула в окно. Лошади, вскинув головы и сверкая попонами, мчались к конюшне графского дома.
Прикусив кончик сигары, Адриан Хант прищурился от поднимающегося облачка дыма.
– Мы едем? – спросил Томас Лиллингз.
– Через полчаса.
– Хорошо, – ответил Томас. Остальные согласно кивнули.
Адриан стоял на опушке своего гемпширского леса, укрывшись в тени деревьев.
– Если она к тому времени не покажется… – Он пожал плечами.
Если она к тому времени не покажется, им придется либо прекратить свои поездки во Францию, либо продолжить их, сознавая, что кому-то известны их личности и сомнительная деятельность.
– …тогда действуем, как планировали, – продолжил граф, – но будем осмотрительны.
Снова кивки и одобрительные возгласы.
Адриан оглядел открытое пространство, потом перевел взгляд на столбик пепла на темной сигаре. Она была изрядно изжевана: день выдался не из лучших, и Адриан вымещал досаду на скрученных табачных листьях.
– Кто разговаривал с ней последним? – спросил он.
– С ней вообще никто не разговаривал, – ответил плотный широкоплечий Сэм. – Последняя записка с просьбой о сегодняшнем рандеву появилась вчера. – Он фыркнул. – «С надеждой, что англичанин поможет попавшему в беду собрату». Подписано мадемуазель Д'Амли. А в Ла Форс сидит некий Д'Амли, бывший герцог.
– Как записка попала к тебе?
– Она оказалась в твоей шляпе, когда мой жеребец толкнул какого-то бедолагу, а ты держал лошадь, пока я распутывал упряжь.
– Прекрасно, – опустил глаза Адриан. – Прости, я злюсь на себя, а не на тебя.
Они ждали женщину, которую никто из них ни разу не видел.
Две недели назад незнакомка начала умолять друзей доставить записку верному человеку. Она назвалась французской аристократкой, которая пыталась вытащить из Франции родственника. За последние два года Франция стала весьма опасным местом для «бывшей» аристократии. Все французские титулы и привилегии были отменены. Всякий не склонившийся перед новой властью оказывался в тюрьме, и заключение часто заканчивалось смертью. Политическую оппозицию заставили замолчать самым эффективным способом – гильотиной.
Незнакомка умоляла о помощи. Она не смогла вывезти из Франции брата, который оказался узником Ла Форс, тюрьмы на окраине Парижа. «Враг революции», он был приговорен к смерти. На себе испытав ярость Французской революции, Адриан таким очень сочувствовал.
К несчастью, выяснилось, что история незнакомки оказалась уловкой. Никакого брата не было, хотя тюрьма, разумеется, существовала. Тюремное начальство и подослало эту женщину. Все побеги из тюрьмы были успешны и отличались одним почерком: следы вели в Англию. Незнакомку послали найти неуловимого диверсанта.
Адриан курил сигару и нетерпеливо ворошил носком сапога мох и листья.
– Ненормальная, – пробурчал он.
Он поймал себя на том, что ему не очень хочется дожидаться ее появления. Но если она не появится, значит, уже выбрала, с кем встретиться. И в этом случае неприятности будут не только у французских аристократов, но и у английских властей. Английский министр иностранных дел, от которого Адриан случайно узнал информацию о шпионке, ясно дал понять, что не потерпит вмешательства в интриги с Францией. Министр считал это исключительно своей прерогативой.
Адриан медленно поднял голову, вглядываясь в линию деревьев. И вдруг его сердце споткнулось. Он замер и, вглядываясь в крошечную точку, прищурил глаза.
Приближался всадник. Вернее, всадница. Она не сразу оказалась в поле зрения, поскольку, против их ожидания, не поехала через поляну, а держалась прохладной тени.
– Томас! Сэм! Вот она! Быстро в седло и окружайте. Вы четверо преградите дорогу. Чарлз и Филипп – по бокам. Вытесняйте ее на открытое место.
Кристина не проехала верхом и десяти минут, как заметила в тени деревьев людей.
Она придержала лошадь, загипнотизированная их внезапным появлением. Беспечно бродившие под деревьями люди мгновенно оказались в седлах. Затем, что уж совсем удивительно, кавалькада направилась к ней.
На лошадях красовались сверкающие попоны, всадники были хорошо одеты, пышные кружева колыхались в такт галопу…
Всадники окружали ее! Кристина натянула поводья, заставив лошадь повернуть назад. Потом снова развернула вперед. Лошадь протестующе заржала.
Стук копыт походил на раскаты грома. Потом раздался треск. Блеснул поднятый пистолет. Кто-то выстрелил поверх ее головы. Этого было достаточно. Кристина кинулась в лес.
Кобыла без понуканий бросилась в галоп. Она знала дорогу. И мчалась с такой скоростью, что у Кристины сердце подкатило к горлу. Судя по возгласам преследователей, она удивила их своей быстротой.
Мужчины перекликались и сыпали проклятиями. «Сюда!» «Отрезай ее!» Снова Кристина возблагодарила судьбу за резвую лошадь. Она настоящее чудо: знает лес, перепрыгивает через поваленные деревья, огибает ветки, которые могли бы выбросить наездницу из седла.
Раздался резкий звук. Выстрел казался таким отдаленным, но земля словно расступилась, и все начало проваливаться в пропасть. Кристина вдруг почувствовала у своего колена кровь, много крови, горячей и густой. Кобыла оседала.
Опасаясь, что лошадь придавит ее, Кристина спрыгнула. Истекающая кровью кобыла билась на земле. Кристина в смертельном страхе бросилась бежать.
Бездумно продиралась она сквозь просветы между деревьями. Ветки царапали лицо и руки, на кустах оставались клочки одежды. Налетев на толстую ветку, Кристина на мгновение оцепенела. Но голоса преследователей – впереди, сзади, с флангов – доводили ее до истерики, гнали ее глубже в лес.
– Arretez! Ne boguez plus![2]2
Стойте! Не двигайтесь! (фр.)
[Закрыть]
Она не поняла сказанного. И начала замедлять бег, понимая тщетность усилий. Ее легкие горели. Бок словно пронзило ножом. Но подвела ее лодыжка. Кристина ударилась больной ногой о корявый корень, и это было окончательное поражение.
Полный рот земли… яростно сжатые зубы… тупой удар по лбу… прикушенный язык… искры из глаз… головокружение… Земля гудит от топота ног. Трещат кусты. Люди. Крики. Отдаленные стоны животного.
Потом металлический привкус крови во рту… кто-то перекатился через нее… голубое небо сквозь верхушки деревьев… белые облачка… Боль удавкой стиснула виски. Лицо похолодело. Только проблески сознания. Склонившиеся над ней лица, заслонившие все… Горячая рука треплет ее по холодной щеке… обрывки грубых фраз… Потом ничего.
Глава 3
Сознание возвращалось к ней медленно, словно оттаяла только поверхность мозга. Все стихло. Земля была немного холодной и влажной, но что-то окутывало ее, согревая. Довольно долго Кристина сознавала только медленный ритм собственного дыхания, лихорадочную воспаленность глаз. Все остальное поглотило глубокое забытье.
Через некоторое время тихий разговор заставил ее поднять голову. С трудом повернувшись, Кристина оглянулась. Ее преследователи собрались около стонущей лошади. Она лежала на противоположной стороне небольшой поляны.
Человек, осматривающий рану лошади, был удивительный. Его белая рубашка казалась ослепительной. Широкие рукава струились сквозь проймы облегающего торс жилета. Пышный белый галстук. А над высоким воротником блестящие, черные как антрацит волосы.
Незнакомец поднялся. Новое отличие. Он выше остальных. Очень стройный, но вместе с тем крепкий. Было в нем что-то чужое. Он носил скучные коричневые тона английских провинциалов, но пышные кружева и галстук, строго говоря, нельзя было назвать английскими. Кристина вспомнила, что к ней обращались на французском.
Незнакомец повернулся. Он, казалось, заметил новую позу Кристины и направился к ней. У нее возникло внезапное ощущение… дежа-вю.
Когда он остановился рядом, это чувство появилось снова. От него пахло пряной туалетной водой, хотя аромат приглушали запахи травы, кожи, лошадей, солнца и, кажется, табака.
Он улыбнулся:
– После такого приключения вы не в лучшей форме, правда? Можете встать?
Снова ощущение чего-то знакомого. Но Кристину больше всего настораживала его забота.
– Сомневаюсь. Моя лодыжка…
Деловитость, с которой незнакомец тут же осмотрел ее ногу, испугала.
– Если вы не возражаете, я разрежу ботинок, – сказал он. – Дайте мне нож, – бросил незнакомец через плечо и снова повернулся к ней: – Выпрямите ногу.
Кристина отпрянула, когда он потянулся помочь ей. Незнакомец мягко взглянул на нее.
– Вы снова собираетесь удариться в панику?
– Нет, если вы никого больше не застрелите.
– Да уж, – скривил он губы. – Как вы сумели удержаться на этой лошади?
Вдруг Кристину осенило. Она соображала медленно, но не ошиблась. Он изменился. Стал стройнее. Напряженнее. И… серьезнее. Да, граф Кьюичестер определенно выглядит серьезнее и печальнее, чем на том обеде, когда она видела его в первый раз.
– Ваш конюх дал ее мне.
Он опешил.
– О Господи! Вы та самая женщина, которую Эванджелин поселила в доме. Теперь я понимаю, откуда вы взялись, – пробормотал он, качая головой. – Никто из нас не мог до этого додуматься. Я совершенно забыл…
Казалось, он действительно забыл. Он не узнал женщину, которую едва не поцеловал три года назад.
Появился нож. Принесший его мужчина не поднимал глаз. Как осужденный, ждущий приговора. Или шанса сбежать.
– Томас, – обратился к нему граф. – Это она? Правда, со всеми этими шишками и синяками, думаю, трудно определить.
Кристина подняла глаза. Она не видела Томаса Лиллингза со дня своей свадьбы. Но было огромным облегчением увидеть его снова.
Томас не обращал на нее внимания.
– Да, – ответил он. – Я не мог ошибиться. – Потом с болезненным вздохом и горестным видом добавил: – Кристина, что, ради всего святого, ты тут делаешь?
– Мне следовало бы задать этот вопрос тебе.
– Ты едва не погибла.
– Из-за тебя?
– Из-за собственного безумия. Своим сумасшествием ты едва не превратила всех нас в убийц…
– Сумасшествием?! Ты настоящий болван! Вы гонитесь за женщиной, стреляете в лошадь и после этого имеете наглость заявлять…
– Довольно, – перебил Адриан. – За вами охотились грабители, и мы пришли вам на помощь.
– Что? – Кристина откинулась назад, опираясь на руки, чтобы взглянуть на него. – Что вы сделали?
Граф посмотрел ей прямо в лицо и повторил:
– Вас преследовали грабители, и мы пришли вам на помощь.
Ее страх и смущение превратились в гнев. Что это за игра? И Томас, ее друг, здесь. Кристина чувствовала, что он настроен против нее. Она оглянулась. Позади с лицами висельников стояли другие. Ощущение несправедливости происходящего крепло в ней. Судя по всему, граф их предводитель. Кристина обратилась к нему:
– Я прекрасно знаю, кто меня «преследовал». И не намерена участвовать в обмане, чтобы спасти чье-то доброе имя. Я хочу знать, что происходит.
Адриан наконец высвободил ее лодыжку из ботинка. Нога ужасно распухла. Волосы растрепаны, на юбках пятна крови. Она резко отпрянула, когда граф снова потянулся к ней.
– Спокойнее, дорогая. Я только поправлю сюртук…
Это на его сюртуке она лежала.
– Вот так. – Он словно успокаивал ребенка. – Возможно, это покажется вам нечестным, но мы по всей округе расскажем о грабителях. Если хотите состряпать другую историю, пожалуйста. Но никто вам не поверит. – На губах графа появилось усталое подобие его прежней улыбки. – Я прекрасный лжец, мадам. И знаю, какие детали делают историю правдоподобной. Так что откажитесь от своей затеи. Мы позаботимся о вас, проследим, чтобы вам было удобно, и, как можем, загладим этот инцидент. О большем не просите. – Он резко выпрямился. – Поговори с ней, Томас. Ты привезешь ее в дом. А я все приготовлю.
Затем граф снова повернулся к Кристине. И, следуя логике, которая стала характерной для этой стычки, пробормотал что-то по-французски, что-то о свидании – un rendezvous. Судя по выражению лица, он ждал ответа.
Кристина бросила в него камень, пригоршню листьев – то, что подвернулось под руку.
– Что? Вы вообразили себя принцем?! Напыщенный болван! Если вы думаете, что я собираюсь обелять ваши безрассудства… Жаль, что вас не прикончили во Франции!
– Вот как? – посмотрел на нее граф.
Снова он сказал что-то по-французски, словно они вели беседу на этом языке. Насколько поняла Кристина, он говорил о французах.
Иностранный язык только раздражал ее. Иногда Кристина понимала предложение, слово, а порой совсем ничего из этой тарабарщины.
– Изъясняйтесь на нормальном английском, s'il vous plait.[3]3
пожалуйста (фр.).
[Закрыть] Я не говорю на этом чертовом языке.
Адриан снова улыбнулся, наверное, ее произношению. Кристина знала, что оно ужасно. В любом случае ответ, кажется, удовлетворил графа.
Он повернулся и, вскочив в седло, сказал:
– Увидимся дома. – И насмешливо поклонился Кристине из седла. – И с вами, мадам. Je vous souhaite la bienvenue. Добро пожаловать.
Глава 4
Солнце мерцало сквозь кроны деревьев, бросая на траву причудливые тени. В лесу было тихо. Мужчины последовали за Адрианом Хантом к дому. Только Томас остался, прилаживая седло так, чтобы хватило места двоим.
Кристина сидела на земле. Голова у нее болела, распухшая лодыжка болезненно пульсировала. Но самое худшее, что Томас, ее испытанный и надежный старый друг, оказался не лучше остальных. Он не объяснил, почему или хотя бы что случилось с ней в лесу.
– Смирись, Кристина. Тебе повезло, – сказал Томас, подняв ее в седло. – Если бы я хоть на секунду почувствовал, что кому-нибудь будет польза от того, что я удовлетворю твое любопытство, я бы вывернул перед тобой душу. Но это не послужит ничьим интересам. – Он усадил Кристину в седло и сел позади нее.
– Особенно это не пойдет на пользу его сиятельству.
Томас раздраженно фыркнул.
– Ты не в первый раз намекаешь на него, Кристина… – Он замолчал. – Ты его знаешь?
– Нет. А что?
– Ничего. Это он вычислил тебя. – Кристина почувствовала, что Томас пожал плечами. Они медленным шагом поехали к дому. – Мне кажется, он очень над тобой суетился.
– Из чувства вины.
– Возможно. – Томас помолчал. – Или ему просто интересно возиться с твоими ногами и юбками.
Кристине не понравилось, как Томас это сказал.
– На самом деле я с ним однажды встречалась, – честно сказала она. – Но он, кажется, забыл. Все это чепуха.
Они молча ехали дальше. Томас нарушил молчание, только когда они подъехали к дому:
– Умоляю тебя сотрудничать с нами, Кристина. Я не могу ничего объяснить. Я только хочу, чтобы ты доверяла мне. – Он сделал паузу. – Адриан лучше, чем кажется. Он превосходный человек. Я хочу, чтобы ты дала нам второй шанс…
– Превосходный человек не станет стрелять в лошадь под седоком.
– Он в нее не стрелял.
– Он несет ответственность за это.
– Да, ну и что? – сказал Томас таким тоном, будто выиграл какой-то спор. Потом умоляющим голосом продолжил: – Кристина, если бы ты знала, чем он занимается, через что он прошел. Он руководит очень опасным, сложным делом и прекрасно с этим справляется. И не только мы, восемь человек, благодарны ему за это…
Они были около дома. Томас спрыгнул на землю и осторожно снял Кристину с лошади. Потом произошло нечто странное: наклонившись, он прошептал:
– Я забыл, какая ты красивая, Кристина. И даже немного растерялся. – Он мягко рассмеялся.
Она вздохнула и уткнулась лицом в его плечо. Да, она тоже забыла. И при встрече внезапно вспомнила утраченное: все давно миновало, но в руках Томаса она снова почувствовала себя женственной и достойной любви.
Как и предсказывал граф, все поверили в его историю о грабителях. К тому времени, когда Кристину внесли в дом, весть о ее приключении уже разнеслась. Она слишком устала, чтобы объясняться с сочувствующими гостями. «Мы уже все знаем, бедняжка», – то и дело слышала она.
Когда она объяснила Томасу, где ее комнаты, он тихо выругался. Держа ее на руках, он в безмолвной ярости мчался вверх по лестнице, словно Кристина – самый отвратительный предатель на свете.
Посреди ее гостиной теперь стоял и огромный резной письменный стол и масса чемоданов и коробок. Но удивительнее всего – в ее спальне был Адриан Хант. Когда Томас вошел с Кристиной на руках, граф обернулся. Его бриджи были расстегнуты, он заправлял за пояс свежую сорочку.
– В чем дело?
Никто не проронил ни слова. Казалось, никто не мог преодолеть замешательство. Кристина поежилась. В руках Томаса она чувствовала себя беспомощной.
– Отпусти меня! – раздраженно потребовала она. Томас столь же сердито подчинился. Травмированная нога тут же напомнила о себе. Граф подхватил ее и прижал к себе.
– Что с тобой, Томас? Подвинь хотя бы этот стул…
Руки Кристины вцепились в плечи Адриана. Она пыталась отвернуться. Томас раздраженно подвинул стул. Стул заскрежетал по полу. Плечи Адриана напряглись, рука сильнее обхватила талию Кристины. Она на мгновение уткнулась лицом в накрахмаленную, только что выглаженную рубашку. От рубашки исходил теплый мужской запах. Не такой, как у Томаса. Не такой, как у Ричарда. Почему? Его движения… фигура… даже его запах…
Отвернувшись, Адриан занялся пуговицами на бриджах. Казалось, он тоже немного смутился. В нем появилась неожиданная застенчивость, что сразу понравилось Кристине. Но застенчивость тут же пропала.
– Какие-то проблемы? – Адриан посмотрел на чемоданы, теперь стоявшие в углу. – Это ваши вещи? – взглянул он на Кристину.
Она не могла поднять на него глаза. Граф рассмеялся.
– Худшего начала не придумаешь, правда? – Он покачал головой. – Я ничего не мог понять, когда увидел чемоданы и прелестную ночную рубашку…
– Мне велели занять эти комнаты, – оправдывалась Кристина.
– Только не я. – Адриан все еще смеялся. Кристина помнила его смех на приеме в доме Бейсденов. – Хотя не стану возражать, если вы останетесь. Как вы понимаете, это мои апартаменты, и я не намерен освобождать их.
– Это не смешно, Адриан, – вмешался Томас.
– Действительно, – посмотрел на него граф.
Казалось, он снова расслабился. Как три года назад. Отвернувшись, Адриан стал выбирать часы, которые подали ему на подносе. Он выбрал одни, потом взял другие, третьи и разложил по карманам. Лакей продел цепочки сквозь петли жилета.
– Чапмен, – обратился он к слуге, – как только закончишь, пришли ко мне Лили. Мы найдем для миссис Пинн другую комнату. Потом я хочу поговорить с экономкой.
Граф просунул руки в рукава сюртука. Слуга взялся за щетки и принялся устранять малейшие намеки на несовершенство в облике графа Кьюичестера.
– Томас, кто-нибудь послал за доктором?
К удивлению Кристины, Томас быстро и гневно ответил по-французски.
Граф рассмеялся. Довольно приятный смех. Он сказал что-то в ответ. Прозвучало слово elle – она. Но Кристина не уловила главного.
Через минуту Томас, кажется, немного утихомирился.
– Я поищу доктора, – по-английски сказал он. Слуга вышел вслед за ним, наверное, пошел за Лили. Кристина осталась наедине с Адрианом Хантом. В его спальне.
– Вы можете пока побыть здесь, – обратился он к ней. – Понадобится несколько часов, чтобы приготовить другие апартаменты. Гости заняли все помещения. Меня здесь не будет. Я не возражаю, если вы приляжете на мою кровать. Вам помочь?
– Я в вашу постель не лягу, – резко сказала Кристина.
– До сих пор это вас не тревожило. Не вижу…
– Я не знала, – перебила она. – Я подожду в гостиной.
Адриан собрался возразить, но передумал и пожал плечами. Когда он наклонился, Кристина отпрянула, вжавшись плечами в спинку стула.
– Что вы делаете?
– Собираюсь отнести вас в гостиную. – Граф подсунул одну руку ей под спину, другую – под бедра. – А теперь, если вы еще раз обовьете вашими прелестными ручками мою шею…
Адриан поднял ее. Снова она была в его власти.
В гостиной стоял французский шезлонг. Адриан опустил на него Кристину, хмуро посмотрел на нее и исчез из поля зрения. Минутой позже он появился из спальни с одеялом в руках.
– Мне кажется, я должен помочь вам выпутаться из этой ситуации.
– Мне это не нравится. Ваша забота ничего не меняет.
– Начнем с того, что вам не слишком нравлюсь я. Поэтому не стану вас беспокоить. – Адриан улыбнулся.
В гостиную вошел маленький лысый человек с толстой тетрадью в кожаном переплете. Адриан кивнул ему и заговорил. Слуга, раскрыв тетрадь, начал записывать.
– Скажи Мансвиллу, что мне нужна карета завтра, в четверг и в пятницу. Потом составь записку принцу Георгу. Если он захочет поиграть на кортах, то в четверг мы составим ему партию. Да, принцесса Флавия снова откровенно напоминает о своем дне рождения. Он в этом месяце?
– Четырнадцатого, сэр.
– Подбери для нее что-нибудь милое. И скажи мне. – Подойдя к чемодану, Адриан открыл его и перевернул. На пол посыпались перчатки. Он выбрал серые лайковые.
– На какую сумму, сэр?
– Не знаю, сам решай. – Он натягивал перчатки. – Выясни, что подарит ей муж, и ориентируйся на это. Мы должны доставить удовольствие ей и не обидеть его. Что-нибудь еще, Доббз?
– Садовник просит отпуск на третью неделю августа. Его дочь выходит замуж.
– Прекрасно.
В дверях появилась экономка. Она остановилась на пороге, ожидая разрешения войти, и молча осмотрела комнату. Адриан Хант, выходя, чуть не задел ее.
– А вот и вы, миссис Джеймсон. Я вас увольняю. Завтра утром вы получите рекомендательные письма, но, боюсь, они будут сдержанными и краткими. Этот инцидент с комнатами очень огорчил миссис Пинн…
– Я думала… – открыла рот экономка.
– Я плачу вам не за то, что вы думаете, а за то, что знаете свое дело, миссис Джеймсон. А если не знаете, то спросите. Это ведь не первое недоразумение.
Экономка собиралась спорить с ним.
– Леди, которые поселялись в отведенных им комнатах…
Кристина не видела лица Адриана, но поняла, что он демонстративно не обращает внимания на миссис Джеймсон. Заносчивость мгновенно слетела с лица экономки.
– Доббз приготовит письма, я подпишу их утром. И позабочусь, чтобы вас отвезли к дочери или куда вы пожелаете. Можете получить плату за этот месяц. Доббз вам ее отдаст. Вы хотите еще что-то сказать?
Экономка склонила голову, демонстрируя невиданную кротость.
– Нет, ваше сиятельство, – покорно сказала она. – Спасибо.
– Хорошо. Доббз, – бросил через плечо Адриан, – поищи подходящую кандидатуру. А пока Лили справится. Да, миссис Пинн…
Кристина напряглась. У нее вдруг возникло ощущение, что ее тоже вызывают, чтобы рассчитать.
– Очень сожалею о ваших сегодняшних неприятностях, – сказал Адриан, – обо всех. Если я что-нибудь могу сделать…
Он помолчал секунды три. Пауза подразумевала, что Кристина может попросить его о чем-либо и он исполнит просьбу. Потом он ушел.
Пока Адриан спускался по лестнице, множество людей останавливали его вопросами, Кристина слышала его смех, шутливые ответы, низкий глубокий голос.
Она огляделась. Чапмен и Доббз сновали по гостиной, решая, что куда поставить, и обсуждая предпочтения графа с таким знанием и любовью, словно свои собственные.
Весь день Кристина наблюдала, как преображается комната. Что-то менялось во всем доме. Вещей не убыло, наоборот, только прибавилось, но воцарилась удивительная, почти мистическая согласованность во всем. Интерьер дома, комната за комнатой, становился уютным и обитаемым. Произошедшее казалось ловкостью рук фокусника или оптической иллюзией. Огромный дом раньше напоминал немного криво повешенную прекрасную картину. А теперь картину повесили под правильным углом, и она заиграла всеми роскошными красками. Теперь ее коснулась рука хозяина.
