Текст книги "Наследство Куинн"

Автор книги: Джуди Линд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

– Приехали, мэм. Экипаж сейчас будет подан.

Он открыл багажник, вытащил оттуда инвалидную коляску и подкатил к дверце машины.

– Прошу вас, сеньорита!

Куинн чувствовала себя настолько разбитой, что даже не ответила на шутку. Она безропотно позволила Гейбриелу взять ее на руки, вынести из машины и посадить в коляску. Только с удивлением заметила, что уже стемнело. Хантер низко наклонился над ней, чтобы поудобнее устроить в коляске. Его колючая щека коснулась лба девушки. Куинн вздрогнула и отстранилась. А он, казалось, и не заметил этого протестующего жеста. Или, может быть, просто сделал вид. Куинн ощутила непонятную дрожь во всем теле. Что с ней? Она постаралась уверить себя, что просто очень устала. К тому же с гор тянуло прохладой. Конечно! Ничего другого просто не могло быть!

Гейбриел ни одним движением не выдал, что заметил переживания Куинн. Подкатив коляску к входу, он отпер дверь, снова поднял девушку на руки и внес в дом. Куинн трясло как в лихорадке. Ее сердце билось так, что она боялась, как бы он не услышал этот стук. А по коже побежали мурашки. Почему? Она не могла понять. Ведь этот Гейбриел ей даже не нравился. Не говоря уж о более глубоком чувстве…

Хантер мягко опустил девушку все на тот же диван. Она устало закрыла глаза и молча слушала, как он вышел в прихожую, вернулся и долго пристраивал коляску в углу. Куинн казалось, что никакая сила в мире не заставит ее раскрыть припухшие веки. Шаги Гейбриела доносились до ее слуха то из гостиной, то из кухни, то откуда-то сверху. Куинн совсем не думала, где он и что делает. Она постепенно погружалась в дремоту. И это было блаженством… Спать… Ничего не слышать… Никого не видеть…

– Примите-ка это, – раздался голос над самым ее ухом.

Куинн испуганно раскрыла глаза и увидела склонившегося над ней Гейбриела. В руках у него был стакан с водой и какие-то таблетки. Она послушно проглотила лекарство и запила большим глотком. Хантер продолжал испытующе смотреть на нее.

– Вы проголодались?

– Немного.

– Я тоже. Сейчас уже поздно, и ближайшие магазины закрыты. Пожалуй, я съезжу в китайский ресторан и привезу что-нибудь вкусное. Согласны?

– Зачем? На кухне полно всякой всячины для бутербродов. А в холодильнике стоит кастрюля с супом.

– Но я умираю с голода. Наверное, слишком много пришлось тащить на себе. Ваша фигура, возможно, и совершенна. Я нисколько не сомневаюсь в этом. Но, извините, носить такую тяжесть мне еще не приходилось. Честно говоря, я и не ожидал. И жалею, что не вызвал бригаду грузчиков по переноске роялей! Так что сейчас мне необходимо восполнить потерянные калории. Думаю, для этого потребуется увесистый цыпленок и хороший кусок мяса с кровью. Боже мой, я сейчас изойду слюной от одних мыслей об этом!

Куинн бросила на Гейбриела сердитый взгляд и обиженно проворчала:

– Я вовсе не так уж тяжела, как вы пытаетесь представить. Кроме того, вам, наверное, не привыкать к этому. Уверена, что чудовищный груз вашей самовлюбленности и легкомыслия, который вы таскаете с собой повсюду, куда тяжелее меня!

– Ну спасибо! Надо полагать, такова благодарность за мои сегодняшние услуги? Что ж, желаю здоровья! А я, пожалуй, пойду. Здесь во мне больше не нуждаются!

Гейбриел повернулся к двери с решительным видом, но Куинн крепко ухватилась за его руку:

– О, Гейбриел, извините меня! Я не нарочно. Просто я сегодня сущая ведьма!

– По правде говоря, не заметил. Кроме того, даже если допустить, что в этом есть доля истины, то ведь это я довел вас до такого состояния. Поэтому извиняться надо мне, а не вам…

Куинн подняла руку и прижала три пальца к его теплым губам, как бы заставляя молчать.

– Дайте мне договорить, Гейбриел! Я слишком разнервничалась из-за того, что произошло здесь сегодня днем. Но все эти испорченные и разодранные вещи не стоят таких переживаний. И поверьте, я очень благодарна вам за заботу обо мне!

– Ни слова больше, Куинн! Вы правы: вещи вовсе не так важны в жизни. Их можно починить или купить новые. Так что речь не о вещах, а о доме. Я всегда считал, что дом, домашний очаг священны. Вы поручили мне хранить свой очаг, а я не сумел, сплоховал. Значит, теперь я обязан расплачиваться за все, что здесь произошло в ваше отсутствие. Обещаю вам, что я приведу дом в образцовый порядок и постараюсь восстановить то, что этот мерзкий кот успел повредить или уничтожить!

– Спасибо, Гейбриел! Но не надо… Я сама…

Хантер остановил ее движением руки.

– Вы будете лежать, как предписал доктор. Все заботы по дому я беру на себя. И не оставлю вас в беде!

Зная, что Гейбриел все равно настоит на своем, Куинн решила принять его помощь. Возможно, рассудила она, ему нетрудно будет подыскать кого-нибудь для временной работы в магазине. Ну хотя бы на субботу и воскресенье. А привезти туда зверюшек раз в неделю, наверное, сможет и Мэри. Ей можно поручить и некоторые банковские операции. Это не займет много времени.

Улыбнувшись, она откинулась на спинку дивана и сказала:

– Вы, кажется, хотели отправиться в китайский ресторан? Было бы очень кстати. Я что-то проголодалась.

– Господи, что же я мешкаю? Сейчас!

Однако не успел он собраться, как раздался тихий стук, дверь приотворилась, и в комнату просунулась темноволосая головка Мэри.

– Можно?

– Ах так! Значит, нужен ужин на троих. Я мигом! А вы, Мэри, тем временем развлекайте подругу.

И Гейбриел исчез за дверью, успев перед этим потрепать Куинн по щеке. Не привыкшая к подобной фамильярности девушка покраснела, но не сказала ни слова…

8

Опустошив солидную тарелку риса с мясом, Куинн потянулась и удовлетворенно произнесла:

– А ведь вкусно! Кстати, и доктор советовал есть побольше риса.

Мэри кивнула, трудясь над своей тарелкой. Покончив с ней и вытерев салфеткой губы, она спросила подругу:

– Как твоя нога?

– Лучше… Немного болит при движении.

– Ничего, все пройдет. Ну, Куинн, я иду домой. Надо заниматься.

– Не стану тебя задерживать, дорогая. Спасибо, что пришла.

Мэри дружески улыбнулась Гейбриелу и вышла. Тот запер за ней дверь и вернулся в гостиную.

– Уже поздно, Куинн. Я еле держусь на ногах. Да и вы, наверное, устали не меньше. Позвольте, я провожу вас в спальню и помогу лечь.

Куинн вспыхнула от смущения. Вот и наступил момент, которого она так боялась. Он что, собирается помочь ей раздеться? Этого только не хватало! Да, но сама она не справится… Боже, зачем только она отпустила Мэри! Сейчас бы не было никаких проблем. А главное, столь щекотливой ситуации!

Она подняла голову и отчужденно сказала:

– Подвезите сюда коляску, а остальное я сумею сделать сама.

– Но коляска вряд ли поместится в ванной комнате. Давайте-ка я лучше перенесу вас туда.

– Вы намерены таскать меня на руках весь месяц?

– Не знаю. Во всяком случае, пока вы не встанете на ноги и не сможете ходить самостоятельно. А сейчас у вас просто нет другого выхода.

– Ну ладно. Принесите мне, пожалуйста, халат из спальни и выйдите на несколько минут. Я должна переодеться.

Гейбриел покорно выполнил все указания и удалился на кухню. Стиснув зубы от боли, Куинн стянула с себя верхнюю одежду, надела халат и тщательно проверила все пуговицы. Только после этого она позвала:

– Гейбриел, я готова!

– Сейчас.

Хантер появился в гостиной, толкая перед собой инвалидную коляску.

– Кабриолет подан. Прошу вас.

Куинн неловко поднялась с дивана и чуть не упала. Гейбриел подхватил ее и осторожно усадил в коляску. Сердце в ее груди снова бешено забилось. Да что со мной? – подумала она. Ей ведь уже не семнадцать лет, когда волнует один вид молодого красивого мужчины. В ее жизни уже были мужчины, да и вообще довелось хлебнуть всякого. Откуда же эти ощущения? Что происходит?

Гейбриел, стоя вплотную к спинке коляски, склонился над Куинн. И она неожиданно услышала, как неровно бьется его сердце. Неужели он чувствует то же, что и она?! Нет, это невозможно! Но почему же он так напряжен, так прерывисто дышит?

Коляска остановилась у двери ванной. Гейбриел вновь помог Куинн подняться и пересесть на стоявшую около раковины табуретку. Затем он закрыл дверь. Куинн немного успокоилась. Почистив зубы, умывшись и расчесав волосы, она постучала в стенку. Дверь тут же открылась, и процедура пересаживания в коляску повторилась.

Распахнув дверь спальни, Гейбриел замер на пороге.

– О Господи! – огорченно воскликнул он. – Я совсем забыл про этот разгром! Одну минуту, Куинн.

Он сдернул с кровати истерзанное Маклейшем одеяло, разложил его на полу и принялся методично собирать разбросанные по комнате, перепачканные краской вещи: белье, блузку и все прочее. Хантер делал все так быстро и ловко, что Куинн залюбовалась им. И еще она ощутила удивительную надежность, исходившую от него.

Собрав и завернув в одеяло все следы учиненного котом погрома, Гейбриел вытащил все это в прихожую.

– Ну, вот, все в порядке, – сказал он, удовлетворенно оглядывая комнату. – У вас найдется лишнее одеяло?

– Внизу в комоде, – ответила Куинн.

Хантер достал одеяло, вытащил стопку чистого белья, быстро и аккуратно приготовил постель.

– Все готово, мэм. Вам помочь?

– Нет, я сама. Спасибо!

– И все же…

Он помог ей перебраться на кровать, лечь и подложил маленькую подушечку под больную ногу. Потом заботливо, как ребенка, укрыл одеялом.

– Я побуду рядом, пока вы не заснете. Можно?

– Не надо.

– Тогда спокойной ночи.

– Спокойной ночи, Гейбриел!

Хантер взял руку девушки и нежно погладил ладонь своими крепкими пальцами…

Куинн открыла глаза. За окном было еще темно. Так темно, как бывает только перед рассветом. Почему она проснулась? Ведь еще очень рано!

В комнате стояла мертвая тишина. Только тикали настенные часы. Куинн всмотрелась в циферблат: было начало четвертого. Что же ее разбудило? Глаза постепенно привыкали к темноте. Она повернула голову. Взгляд ее задержался на полу около кровати, где темнело что-то большое и длинное. Куинн чуть пошевелила губами и непроизвольно произнесла имя:

– Гейбриел?

Это действительно был Гейбриел. Услышав ее шепот, он встал и, склонившись над девушкой, так же тихо спросил:

– Как вы себя чувствуете, прелестное создание? Время принять вторую таблетку. Готовы?

Куинн молча кивнула. Она уже не чувствовала боли в ноге. А проснулась, видимо, ощутив присутствие в комнате чужого человека. Сама не зная почему, она сразу догадалась, что Гейбриел бодрствовал у ее постели всю ночь. Лежал он не на полу, как Куинн подумала в первую минуту, а в разложенном кресле-кровати, которое притащил из прихожей. В ногах у него пристроился и Маклейш. Он совсем не напоминал вчерашнего бандита и мирно мурлыкал себе в лапу, которой прикрывал нос.

Куинн уже не казалось, что рядом с ней чужой человек. Она ощущала тепло и покой от присутствия Гейбриела. Ей стало как-то по-особому уютно. Исчезло чувство одиночества и неуверенности.

– Почему вы не спите, Гейб? – прошептала она, не отдавая себе отчета, почему называет его так, как он просил.

– Я думал…

Хантер низко наклонился над Куинн. Его лицо оказалось совсем близко. Он поправил выбившийся локон девушки и вдруг нежно поцеловал ее в щеку.

– Вы должны были принять таблетку час назад. Выпейте сейчас.

Куинн снова кивнула. Лицо Гейбриела исчезло. Она закрыла глаза. С ней происходило что-то такое, чего нельзя было допустить. Она должна была относиться к этому человеку беспристрастно. Она это обещала. Иначе не сможет судить о нем строго и объективно. Именно это завещала миссис Фидерстоун. А что получилось?

Скрипнула дверь. Гейбриел со стаканом воды в одной руке и таблеткой – в другой присел на край кровати.

– Пейте.

– Спасибо.

Куинн чуть приподнялась на локте и приняла таблетку. И сразу же снова опустила голову на подушку.

– Хотите еще чего-нибудь?

– Нет.

Это было правдой. Ей действительно больше ничего не хотелось. Достаточно было того, что он сидел рядом. И смотрел на нее. И гладил ее волосы. Куинн осторожно вытянула руку и мягко провела ладонью по лицу Хантера.

– У вас такие правильные черты, Гейб. Прямо как у античного героя.

Ей пришло в голову, что хорошо бы потом, когда она уже совсем выздоровеет, нарисовать его портрет. Куинн улыбнулась, представив, как он будет ей позировать. Гейбриел на мгновение задержал ее руку у своей щеки, прижал ее к горячим губам.

– О чем задумались? – услышала она его шепот над ухом.

– Я?

– Кто же еще?

– О том, что когда-нибудь и я кое-что для вас сделаю.

– Спасибо. Я буду ждать. Очень ждать… Ну а сейчас давайте еще поспим.

– Спокойной ночи! – ласково прошептала Куинн, повернулась на другой бок и мгновенно заснула.

Утром Куинн проснулась от соблазнительного запаха жарящегося бекона и ноющей боли в ноге. Она подумала об отце, который всегда предпочитал обильные завтраки и непременно с жареным беконом. Все блюда он от души посыпал перцем. Она старалась готовить его любимые кушанья как можно вкуснее, но не помнила, чтобы хоть раз Дэниел остался доволен ее кулинарными талантами.

Куинн села на постели и сладко потянулась. Вставать не хотелось. Она чувствовала себя вялой, разбитой, словно накануне злоупотребила наркотиками.

Впрочем, дело вовсе не в наркотиках. Дело в Хантере и во всей этой запутанной ситуации.

Все события предыдущего дня, как в замедленной съемке, прошли перед ее глазами. Куинн закрыла лицо руками. Боже, какой это был отвратительный день! Ни одного покупателя в магазине, ничего не продано. Перевернутый вверх дном дом. Сражение с Маклейшем и поврежденная нога. Наконец доктор Джонсон и его предписание сидеть дома целый месяц.

Все это было достаточно скверно. Но главное, что не давало ей покоя, это ее непонятное и совершенно недопустимое отношение к Хантеру. Она вспомнила, как он укладывал ее спать, как ухаживал за ней ночью, вспомнила свои ощущения и… громко застонала. В ту же секунду раздался тихий стук в дверь, и на пороге появился Хантер.

– Доброе утро! Как себя чувствует моя прелестная пациентка? Мне послышались стоны. Или я ошибся?

– Уйдите! – процедила сквозь зубы Куинн, натягивая на обнаженные плечи одеяло.

– Что случилось? У вас плохое настроение?

Гейбриел подошел к окну и отдернул штору. Комнату залил яркий солнечный свет.

– Так лучше?

– Ничуть.

Резким движением руки Хантер сдернул с Куинн одеяло.

– Поднимайтесь же, черт побери! На улице такая чудная погода. Солнце. Кругом зелень. Птицы поют. От одного этого можно выздороветь! А вы лежите в темноте, как крот! Стыдно!

– Я не хочу вставать! И, пожалуйста, не трогайте меня! Отдайте одеяло!

Куинн, забывшись, попыталась приподняться и тут же упала, застонав от острой боли в лодыжке.

Гейбриел бросил ей одеяло, положил на кровать ее халат.

– Вставайте, принцесса! Вот ваш халат. Одевайтесь. Потом я повезу вас в ванную чистить зубы и принимать душ… Что вы еще делаете по утрам? А затем я оттащу вас на кухню и накормлю завтраком!

Куинн состроила кислую гримасу и сердито проворчала:

– Что за развеселая муха вас сегодня укусила? Вы всегда по утрам такой жизнерадостный? Или это специально для меня?

Но тут ей вдруг стало стыдно. Почему она разрешает себе срывать отвратительное настроение на человеке, от которого пока не видела ничего, кроме добра? Ведь ничто не заставляет его заботиться о ней.

– Простите, Гейб, – виновато попросила она. – Я не всегда так раскисаю… Просто сегодня… – У нее вдруг перехватило горло, а на глаза навернулись слезы. – Извините меня, Гейбриел.

– Ну вот! Теперь вы плачете. Как не стыдно! Ведь все хорошо. А будет еще лучше. Поверьте мне! – Хантер протянул руку и ощупал ее ногу. – Болит?

– Не-е-т!

– О чем же вы слезы льете? Боитесь за магазин?

– Да-а… – еле выговорила Куинн, думая, как, должно быть, сейчас глупо выглядит. Но слезы сами собой продолжали катиться по щекам, а голос отказывался повиноваться.

– Куинн, послушайте, – уже серьезно сказал Гейбриел. – Я обещал, что помогу вам, а я всегда держу свое слово.

Куинн подняла на него все еще полные слез глаза и пролепетала срывающимся голосом:

– Что в-вы име-ете в ви-иду?

Гейбриел протянул руку и откинул со лба девушки упавшую прядь шелковистых волос. Что-то изменилось в его голосе, когда он заговорил. Тон его был серьезен, а голос звучал взволнованно и очень убедительно:

– Я имею в виду, что намерен взять на себя всю заботу о вас. Вам не стоит больше ни о чем беспокоиться.

Сердце Куинн учащенно забилось. На мгновение она предалась сладким, невыразимо прекрасным грезам. Еще никогда ей не было так хорошо. Какое счастье, что можно положиться на надежного, благородного человека, всегда готового прийти на помощь, выручить из беды в трудную минуту!

Но тут же ей в голову полезли дурные мысли. Гейбриел виноват в ее бедах и просто старается искупить свою вину. Но надолго ли его хватит? И насколько можно на него положиться? Да и вряд ли он сможет ей помочь с магазином, не разбираясь в тонкостях ее работы и в сложностях коммерции. Ну что ж, грустно подумала она, мечты придется оставить. Но тем не менее надо ему все объяснить.

– Спасибо, Гейб, – сказала она как можно мягче. – Я действительно очень благодарна вам за это предложение. Но принять его не могу!

– Куинн, стоит ли опять начинать этот разговор? Сегодня утром я сделал несколько телефонных звонков. Взял отпуск у себя на работе. При этом обещал боссу, что выполню все его задания, не появляясь в офисе. На этом условии он меня и отпустил. И я его не подведу. Ведь основная часть моей работы связана с телефонными переговорами. Звонить я могу и отсюда. Компьютер? Он у меня в машине. Значит, я ничем не рискую. В чем проблема? Кстати, мы же с вами вчера все уже решили.

– Решили? Что?!

– Что я беру на себя всю заботу о вас самой, вашем доме, вашем бизнесе и нашем общем коте, пока вы не выздоровеете. О чем еще нам говорить?!

– Поймите, Гейб, я не могу на это согласиться! Хотя бы потому, что вы совсем не знаете специфики моего магазина. И ничего не понимаете в моих зверюшках!

Неожиданно в глазах Хантера появился стальной блеск, а голос зазвучал почти сурово:

– Куинн, за кого вы меня принимаете? Да если хотите знать, я действительно специалист в области маркетинга! Я профессионал! Неужели я не смогу утром открыть ваш магазин, в течение дня продать некоторое количество ваших зверюшек и, зарегистрировав выручку, отвезти деньги в банк?

– Гейб, я не это имела в виду. Ведь на вас свалится столько дел! Надо и привезти все эти вещи в магазин, продать их, а потом еще рассчитать налоги, оплатить все счета. И не только по магазину. Есть масса других дел и проблем, которые придется решать!

Гейбриел подошел к столу, взял кошелек Куинн и вынул из него ключ от дверей магазина. Потом он присел на край кровати и произнес тоном, не допускающим каких-либо возражений:

– Я уже принял решение, Куинн! Если обнаружится что-либо, чего я не знаю или не смогу понять, то мы все обсудим по телефону. Вы, надеюсь, не откажете мне в консультации? Итак, я беру ключи от магазина. Все!

Куинн оставалось одно: сдаться, что она и сделала. В конце концов, рассудила она, кому-то все равно придется работать в магазине. Не она виновата в том, что так случилось. Наверное, Гейбриел Хантер все-таки виноват больше. И будет только справедливо, если он поработает вместо нее неделю-другую.

Но при этом Куинн даже самой себе не призналась, что заставило ее так быстро уступить Хантеру. Она была просто счастлива, представляя, что он все время будет рядом с ней.

9

– Мы начнем с того, Куинн, что сядем в мой автомобиль и спустимся с гор, – все так же решительно заявил Хантер.

– Зачем? – удивилась Куинн.

– Мне надо привезти сюда кое-какие свои вещи, а оставлять вас здесь одну нельзя. У вас есть возражения?

Куинн несколько мгновений колебалась. Значит, все решено, и он остается в ее доме?.. Права ли она, соглашаясь на это? Спорить ей не хотелось. Поэтому девушка резко встряхнула головой, как бы отбрасывая назойливую мысль, и твердо ответила:

– Нет, я не возражаю.

Гейбриел удовлетворенно улыбнулся. Потом, внимательно посмотрев на Куинн, спросил неожиданно:

– Вы себя нормально чувствуете? Мне кажется, у вас температура.

И он приложил к ее лбу прохладную ладонь. Куинн чуть прикусила нижнюю губу и отвела его руку.

– Глупости! Нет у меня никакой температуры. Мы решили ехать? Тогда едем!

– Хорошо. Только у меня есть одно предложение.

– Какое?

Куинн взглянула на Хантера с подозрением. Она уже успела убедиться, что его предложения следует принимать с опаской.

– Я предлагаю попросить Мэри понянчиться с котом, пока нас не будет. Боюсь, что иначе по возвращении мы найдем дом в весьма плачевном состоянии. Идет?

– Идет. Только согласится ли она?

– Сейчас узнаем.

– Ну ладно.

Спустя час Гейбриел и Куинн уже ехали к городу. Мэри, которой вручили со многими предосторожностями Маклейша, обещала держать кота в строгости и никакого хулиганства не позволять.

Прошло еще минут двадцать, и Гейбриел затормозил у входа в магазин «Зверюшки для вас».

– Останьтесь в машине, Куинн, а я зайду в магазин на несколько минут. Надо хотя бы мельком познакомиться с местом, где предстоит работать.

Он отпер дверь и скрылся в магазине. Куинн с беспокойством огляделась. Ей показалось, что к окнам ресторанчика напротив прильнули чьи-то любопытные лица. Если это не обман зрения, то можно ожидать, что уже не следующее утро в местной газетке появится полный многозначительных намеков фельетон. Что-нибудь вроде: «Живой зверь в магазине сеньориты Розетти». Сплетни здесь очень любили…

Но Гейбриел не заставил ее долго ждать. Он очень скоро вернулся, держа под мышкой кипу рекламных проспектов.

– Зачем вам они? – удивленно спросила Куинн.

– Хочу познакомиться с вашей продукцией. Всегда следует знать, чем торгуешь. На неделе мне надо будет также просмотреть счета. Иначе мне не удастся содержать магазин как следует.

– Хм, – с сомнением произнесла Куинн. В ее планы отнюдь не входило позволять Хантеру рыться в счетах. И как это он будет «содержать» магазин? Ей нужен был всего лишь продавец-кассир, да и то пока она не поправится. Гейбриел, как ей казалось, слишком много на себя брал.

– В чем дело? – с тревогой спросил Гейбриел, заметив ее колебания. – Что-нибудь не так?

– Нет, все так!

Куинн почувствовала укол совести. Он так старается помочь ей, а она не перестает подозревать его в каких-то нечестных замыслах. Хотя, если Хантер, как он утверждает, действительно опытный консультант по маркетингу, то отвергать его помощь просто глупо! Она решительно отбросила закравшееся сомнение и с улыбкой проговорила:

– Все правильно, Гейб. Так и надо.

Насупленные брови Хантера разошлись, и Куинн заметила, что он вздохнул с облегчением.

– Знаете, Куинн, – сказал он, садясь в машину, – мне кажется, у вас бесспорный талант. – И он кивнул в сторону рекламных проспектов, которые положил на заднее сиденье. – Как вам пришло в голову заняться этим делом?

– Мне подсказала такую мысль бабушка. Она была очень умной. И к тому же бережливой. Никогда не позволяла себе лишних трат. Когда какая-нибудь вещь изнашивалась, она перекраивала ее, перешивала. А из лоскутков изготовляла то покрывало, то накидку или одеяло. И она умела мастерить очень смешные пугала для огорода.

– Такой же была и тетушка Эльвира.

– Да это и неудивительно для тех, кому пришлось пережить годы великой депрессии. Они привыкли обходиться малым и были запасливы.

– В отличие от нашего поколения.

– Да, вы правы.

– Извините, я вас перебил. Продолжайте.

– Так вот. Как-то раз, когда бабушка уже была тяжело больна и почти не вставала с кровати, я собрала весь старый хлам в доме в корзинку, чтобы выбросить. Мне казалось, что все это никогда не пригодится. Бабушка догадалась о моем намерении и посоветовала мне не делать глупости. Она сказала, что, возможно, в этой корзине – мое будущее.

– Что она имела в виду? – поинтересовался Хантер.

– Она мне объяснила. Дело в том, что я с детских лет любила мастерить из всякого тряпья кошек, собак, зайцев, медведей. И это очень хорошо получалось. Бабушка говорила, что у меня золотые руки. Она посоветовала мне попробовать изготовлять куклы, на них всегда был большой спрос. Их можно было выгодно продавать.

Куинн замолчала. Она очень любила бабушку и часто вспоминала ее с грустью и нежностью. Хантер слушал рассказ, не проявляя нетерпения и не торопя. Вздохнув, Куинн продолжила:

– Я попробовала, изготовила несколько кукол и отнесла в магазин. Их похвалили и купили. Я смастерила еще и снова успешно. И тогда я подумала: в любом доме непременно есть либо изображения, либо фигурки каких-нибудь животных. Люди любят их и стараются окружить себя изображениями зверьков, птиц, рыб. И я решила заняться изготовлением и продажей таких фигурок. К тому времени ни бабушки, ни мамы уже не было в живых. Я решила поделиться своей затеей с Дэниелом.

– Дэниел? Кто это.

– Мой отец. В детстве у меня не было близких друзей, да и знакомых тоже. В наших местах очень мало молодежи. Мэри появилась здесь сравнительно недавно. Отец заменял мне всех. Поэтому я и привыкла звать его по имени, а папой называла редко. Хотя он всегда был прекрасным отцом…

Гейбриел протянул руку и сжал в ней ладонь Куинн. Она вздрогнула, но затем откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза. Гейбриел долго не отпускал ее руку, и теплая волна блаженства затопила Куинн. Постепенно мысли ее смешались, и она сама не заметила, как заснула…

– Куинн, просыпайтесь, приехали!

И Гейбриел мягко коснулся плеча девушки. Куинн открыла глаза. Дверца машины была открыта, а рядом уже стояла инвалидная коляска.

– Просыпайтесь, просыпайтесь, – торопил ее Гейбриел, ласково улыбаясь. Обняв девушку одной рукой за талию, он легко поднял ее и пересадил в коляску. Куинн огляделась. Машина стояла во дворе небольшой усадьбы в мексиканском стиле, столь распространенном на юге Калифорнии. Воздух был насыщен запахом цветов и моря. Издали доносился шум прибоя и плеск бьющихся о прибрежные скалы волн.

– Неужели я проспала всю дорогу? – потягиваясь, спросила Куинн.

– Боюсь, что да, – усмехнулся Хантер.

– Ох, ради Бога, простите, Гейб! Я не должна была оставлять вас в одиночестве, один на один с баранкой.

– Вы ни на минуту не оставляли меня. Храпели всю дорогу. Так что ваше присутствие было весьма ощутимо.

– Гейб, вы шутите! Я никогда не храплю!

– Вы это знаете наверняка?

– Никто никогда мне об этом не говорил!

– Интересно, многие ли имели возможность в этом убедиться?

– Ну уж это не ваше дело!

– Повторяю, вы испускали храп такой силы, что я уже начал опасаться за сохранность ветрового стекла.

– Гейб!.. Я убью вас!

– Ну ладно, успокойтесь. Шучу, шучу…

И Хантер поднял обе руки вверх. Потом он повернул коляску и покатил ее по вымощенной красным кирпичом дорожке. Было тепло. Небо сияло такой яркой голубизной, от которой Куинн давно отвыкла за годы жизни в Лос-Анджелесе. И даже в окрестных горах, где находился ее дом, небо не бывало таким ослепительно-голубым.

Гейбриел подкатил коляску к одноэтажной постройке. Дверь украшал причудливый орнамент. Открыв дверь, Гейбриел вкатил Куинн в дом. Она осмотрелась и, придя в восхищение, восторженно воскликнула:

– Как красиво и уютно! Вы здесь живете?

Действительно, небольшая, почти пустая комната была великолепно отделана. Из-за голубовато-серых стен она казалась просторной и наполненной воздухом. Горьковатый, нежный аромат дерева исходил от светлых досок потолка. А оконные рамы были покрыты затейливой резьбой.

– Вам нравится? – с сомнением спросил Гейбриел. – А вот мне – нет.

– Почему? Здесь замечательно.

– Потому, что здесь бывает очень холодно и тоскливо.

– Почему же вы не переедете туда, где тепло и весело? Простите, конечно, что я позволяю себе вмешиваться не в свои дела!

Гейбриел пожал плечами.

– После того как наша семейная жизнь с Тиффани окончательно дала трещину, я никогда не чувствовал себя здесь дома. Тиффани получила большой дом на берегу океана и забрала с собой всю мебель, которую я приобретал годами. А мне пришлось начинать все заново, но не было никакого желания. Поэтому я просто пригласил вполне приличного художника-декоратора, который и создал все это.

И Гейбриел небрежным широким жестом обвел стены, потолок и окна.

Куинн на мгновение задумалась. Потом нерешительно спросила:

– Простите, Гейбриел, а ваша бывшая супруга забрала только мебель? Или же личные вещи тоже? Ведь, наверное, у вас были книги, картины, фотографии.

– Она взяла все. Я собрал довольно большую библиотеку и немалую коллекцию всевозможных редкостей, привезенных из многих путешествий. Может быть, там и не было чего-то особенно ценного. Но я очень любил и книги, и эти вещи. К сожалению, со всем этим мне пришлось расстаться, хотя ей все это было ни к чему.

Только сейчас Куинн поняла, что имел в виду Хантер, когда упомянул о том, что дом, домашний очаг священны. Да, он любил свой дом, уют, мечтал о семье… Как могла его бывшая жена не понимать этого и не ценить? Что еще может пожелать женщина?

– О, как она могла! – воскликнула Куинн, забывая, что может причинить Хантеру боль. – Как она могла не ценить то, что имела, и лишить вас того, что вам было дорого, а ей – нет!

Лицо Хантера исказилось, он сжал зубы и долго молчал. Затем, глубоко вздохнув, ответил:

– Тиффани интересовали только деньги. И ничего больше. Поэтому все, что было мне дорого, полетело коту под хвост. Простите за грубость, Куинн! А как вы относитесь к деньгам, вещам, дому и всему такому? Или вы не считаете себя рабой всемогущего доллара?

– Если бы деньги и красивые вещи стали моей целью, то жизнь утратила бы свою прелесть. Представьте, как скучно и безрадостно существовать только для того, чтобы накапливать зеленые бумажки, позолоченные монетки и модные вещи! Нет, я никогда не смогла бы так жить! Мой отец любит повторять: «Вот чего никогда не хотел, так это с головой погрузиться в мерзость, именуемую деньгами. Пусть хотя бы кончики ушей торчат из этой грязи. Иначе не буду сам себя уважать!»

Стены и потолок задрожали от хохота Хантера, который, видимо, представив себе это зрелище, смеялся долго, от всей души и так заразительно, что Куинн, глядя на него, не могла сдержать улыбки. Отдышавшись, Гейбриел мягко похлопал указательным пальцем по кончику носа девушки.

– Знаете, Куинн, что мне в вас больше всего нравится? Вы постоянно заставляете меня смеяться! Хотя сами смеетесь редко, а иногда становитесь колючей как еж. Откуда это у вас?

Куинн не отозвалась. Она задумалась, какой, вероятно, одинокой и серой показалась Хантеру жизнь с момента его развода с женой. И сколько обиды, наверное, накопилось в его душе. Ведь Тиффани предала его. Ради нее, ради того, чтобы проводить с ней больше времени, он стал меньше работать. Он, видимо, очень любил ее, надеялся дать ей счастье. А ей нужны были деньги. Мысли Куинн причудливо изменили направление. Как хорошо, что она порвала с Дэвидом Симмонсом, не успев вступить с ним в брак…