Текст книги "Суперфадж"

Автор книги: Джуди Блум

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 6 страниц)

Глава двенадцатая
Тутси толкает речь

Одним прекрасным майским утром меня разбудил Фадж.

– Скорей, в школу опоздаешь!

– Отстань, – буркнул я.

Но он стянул с меня одеяло и принялся трясти.

– Ты правда опаздываешь.

Я прищурился на свой радиобудильник. Восемь тридцать. «Почему он не прозвонил?!» – пронеслось в голове. Я выскочил из кровати и помчался в ванную, поплескал на лицо холодной воды, впрыгнул в какую-то одежку и рванул вниз. В кухне было тихо.

– Где все? – спросил я.

– Ха-ха, – запел Фадж, прыгая вверх-вниз, как мячик. – Ха-ха-ха. Сегодня суббота! Здорово я тебя обдурил, а?

– Ах ты… – но я не дотянулся схватить паршивца: он выскочил из дому через дверь чёрного хода.

Я поплёлся наверх и снова залез в постель. «Убью, – думал я. – Порву на куски…» Я ворочался и ёрзал, но без толку, заснуть не получалось. Проснулась Тутси, забалаболила на своём языке. Я зашёл к ней в комнату. Она сидела в кроватке, по одной выкидывая на пол игрушки. Увидев меня, встала и потянула ко мне руки. Я вынул её из кровати.

– Фу! Ну и запах. – Я положил её на стол и поменял подгузник. – Ну и ну!

Самое гадкое в детях – это подгузники. Вытер ей попу, посыпал детским тальком.

– Фю! Ню-ню, – сказала Тутси.

– Точно, – говорю.

Я отнёс её в кухню, усадил на детский стул и насыпал ей в плошку хлопьев.

Фадж сунул нос в дверь чёрного хода, заметил меня и рванул назад. Но я его настиг, взвалил на плечо и понёс к дому.

– Я буду кричать! – предупредил он.

– Только попробуй – и ты покойник.

– Сделаешь мне больно – расскажу родителям, – сказал он.

– Ябеда. – Я толкнул ногой дверь кухни.

Увидев висящего вниз головой Фаджа, Тутси захлопала в ладоши и засмеялась. От этого висения лицо у него сильно покраснело.

– Поставь меня! Поставь! – заорал он.

– Разбежался!

– Это была шутка! Ты что, шуток не понимаешь?

– За такие шутки…

Фадж лягался и выл:

– Опусти-и-и!

– Скажи «пожалуйста».

– Пожалуйста.

– Что – пожалуйста?

– Опусти меня, пожалуйста!

– Скажи: я больше никогда не стану будить тебя по субботам.

– Я никогда больше не стану будить тебя по субботам.

– И воскресеньям.

– И воскресеньям, – повторил он.

– И в праздники.

– И в праздники.

– Теперь скажи, как ты раскаиваешься в том, что сделал.

– Раскаиваюсь.

– Как раскаиваешься?

– Очень.

– Очень-очень? – уточнил я.

– Да. Очень, очень, очень раскаиваюсь!

Я поставил его на пол и наблюдал, как меняется цвет его лица – с малинового на обычный.

– Ха-ха, – вдруг запел он, кривляясь. – А я всё время держал за спиной скрещённые пальцы. Так что всё, что я наобещал, – неправда! Ха-ха-ха! – И он снова выбежал за дверь.

Я помотал головой.

– Ню-ню! – сказала Тутси. И швырнула на пол плошку с хлопьями.

– Чего это ты подскочил в такую рань? – спросила мама спустя час. Она куталась в халат и зевала.

– Долгая история, – вздохнул я.

– Что ж, денёк чудесный. Жаль тратить время на сон. – Она налила Тутси молока. – А где Фадж?

– На улице, с Черри.

– Он ранняя пташка.

– Ранняя пташка червячка клюёт.

Мама кивнула и приготовила себе кофе.

Я пошёл к Алексу.

– Давай сегодня сделаем что-нибудь классное, – сказал я.

– Например?

– В том-то и беда, – говорю. – Не могу придумать.

– Можем накопать червяков для миссис Малдор, – предложил Алекс.

– Нет, для червяков ещё слишком рано. Я ей сказал, что самыми жирными они будут ближе к осени.

– Ну, тогда… что тогда?

– Надо подумать, – сказал я.

Следующий час мы провели перед телевизором, глядя тупые мультфильмы. В середине «Человека-паука» меня осенило.

– Как насчёт пикника? Отличный день для пикника.

– А где мы его устроим? – спросил Алекс.

– Не знаю.

Алекс вскинул голову.

– Может, на озере? Будем есть и смотреть, как тренируется университетская команда по гребле.

– Да, классная идея, – обрадовался я. – А что у тебя есть из еды?

– Скорее всего, ничего. Мама как раз в субботу ездит за покупками. – Мы пошли в кухню, Алекс открыл холодильник. – Так и есть, – сказал он, захлопывая дверцу. – Пусто.

– Папа закупается по пятницам, – сказал я. – Пошли поглядим, что есть у нас.

У нас дома нашлась холодная курица, помидоры, ржаной хлеб, свежие фрукты и замороженный лимонад.

Я принялся сооружать бутерброды, Алекс наполнил термос лимонадом.

– Не забудь соль, – сказал он.

– Точно. И майонез.

– Майонез нельзя класть в бутерброды, когда идёшь на пикник, – возразил Алекс.

– Почему это?

– Всё запачкает. К тому же от него может тошнить.

– Кто это сказал?

– Мама однажды отравилась в походе картофельным салатом.

– Но у нас не будет картофельного салата.

– Это из-за майонеза в салате, – пояснил Алекс.

– К тому же мы не в поход идём, а просто к озеру, – сказал я.

– Не хочу никакого майонеза, – твёрдо сказал Алекс. – Ни капли.

– Ладно. Хорошо, – сказал я и намазал майонезом свои два куска хлеба.

– И не забудь соль.

Я взял солонку с подставки, подержал в руке, а потом сыпанул немного Алексу на волосы, просто из вредности.

– Очень смешно, – оскалился он, тряся головой.

Хлопнула входная дверь: вернулся Фадж с Черри. Пёс ринулся к миске с водой и принялся жадно лакать.

Фадж огляделся.

– Что это вы делаете?

– А на что это, по-твоему, похоже? – спросил я.

– Готовите еду, – сказал Фадж.

– Угадал. Собираемся на пикник.

– Мы идём на пикник? – обрадовался Фадж.

– Не мы. А только я и Алекс.

– Где вы устраиваете пикник?

– На озере.

– Я тоже пойду.

– He-а, не пойдёшь, – сказал я.

– Почему это?

– Тебя не звали, вот почему.

– Но мне нравятся пикники. И озеро нравится.

– Да, жизнь – сплошные огорчения.

– Я же извинился, помнишь? – сказал Фадж.

– Ага, – говорю. – А ещё сказал, что держал за спиной скрещённые пальцы, значит, все твои обещания – ложь, от первого слова до последнего.

– Да я пошутил! – крикнул Фадж. – На самом деле я их не скрещивал!

– Знаешь, что бывает с детьми, которые врут? – спросил я.

– Нет. А что?

– Вот как раз и узнаешь.

Он побежал в комнату, вопя:

– Мамочка… Мамочка… Можно я поеду к озеру с Питой, пожалуйста!

– Нет, – отвечала мама.

– Почему?

– Потому что это слишком далеко. На дорогах полно машин.

Фадж топнул ногой и крикнул:

– Я хочу на озеро! Я тоже хочу на пикник!

Увидев, как вы выходим из кухни с коробками для ланча, он кинулся ко мне, вцепился в ногу и стал умолять:

– Возьми меня с собой! Возьми меня с собой! Возьми!

– Отстань! – я еле стряхнул его. – Позвони Дэниелу. Полови божьих коровок. Не знаю, займись чем-нибудь.

Фадж закрыл уши руками, открыл рот и закричал.

– У него горло заболит, и голос сорвёт, – сказал Алекс.

– Ладно, – говорю, – пошли отсюда.

Мы сели на велики и выкатили на дорогу. Фадж швырнул нам вслед пару камней, но промахнулся. В двух кварталах от дома мы ещё слышали его вопли.

Алексу надо было вернуться к половине четвёртого, у него сегодня был урок музыки. К тому времени мы насмотрелись на гребцов и устали от компании мух, слепней и комаров. Мама с папой копались на грядках, когда я подъехал к дому. Тутси спала в детском шезлонге.

– Пикник удался? – спросила мама.

– Было здорово. Муравьи слегка достали, но всё равно здорово.

– Не забудь помыть термос, – напомнил папа.

– Не забуду. Где Фадж?

– Не видел его с тех пор, как вы уехали, – сказал папа.

– Наверное, у Дэниела, – сказала мама. – Он очень разозлился.

– Я заметил.

В четыре зазвонил телефон. Это была мама Дэниела. Она попросила меня напомнить её сыну, что пора домой.

– Он не у нас, – сказал я.

– Тогда где же он?

– Не знаю. Подождите… – Я положил трубку на стол, вышел на заднее крыльцо и крикнул маме: – Это миссис Манхейм! Она ищет Дэниела!

Мама вбежала в дом, вытирая руки о джинсы, и схватила трубку.

– Миссис Манхейм… мы думали, Фадж у вас… Нет, с половины двенадцатого или около того… Что вы нашли? Нет? Вы же не думаете, что… Да. Конечно, бегу.

Она повесила трубку.

– Что случилось? – спросил папа. Он стоял у двери и слышал разговор.

– Она нашла копилку Дэниела – разбитую. Все деньги исчезли.

Мама бросилась наверх, в комнату Фаджа. Мы с папой – следом.

– Бонжур, – сказал Дядя Перьев.

– Где копилка Фаджа, которую бабушка подарила ему на день рожденья? – спросила мама, не ответив на приветствие Дяди Перьева.

– Вот она, на полке, – говорю. – Пустая!

– Бонжур, тупица! – сказал Дядя Перьев.

– Заткнись! – с досадой сказал я.

– Сам заткнись… Сам… Сам…

– Как думаешь, сколько у него там было? – спросила мама.

– Около двух с половиной долларов, – ответил я. – Он вчера вечером считал.

– Значит, вместе у них долларов семь.

– Семь, – повторил Дядя Перьев. – Семь… семь… семь…

– На семь долларов далеко не убежишь, – хмыкнул я.

– Питер, прошу тебя! – сказала мама.

Несколько минут спустя подъехала миссис Манхейм в красной спортивной машине. На ней были обрезанные джинсы, футболка с надписью «Где твои лыжи? Холмы заждались!» и дырявые кеды с торчащими большими пальцами. По спине спускалась длинная коса.

– Мы думаем, они могли пойти к озеру, – сказал папа.

– К озеру? – ужаснулась миссис Манхейм. – Бог мой! Дэниел не умеет плавать.

– Фадж тоже, – сказала мама.

– Нет, умеет, – возразил я. – По-собачьи.

– Питер, прошу тебя! – сказал папа.

– Что просишь? – наконец не выдержал я.

– Прошу тебя помолчать. Мы думаем.

– Не будем тратить время, – предложила миссис Манхейм. – Чем скорее начнём поиски, тем скорее найдём их.

– Уоррен, – сказала мама, – поезжай с миссис Манхейм. Мы с Питером останемся дома: вдруг они позвонят.

Когда они уехали, мама попросила меня занести Тутси в дом. Она так и спала в своём шезлонге. Я перенёс её в дом. Она открыла глаза, увидела меня, улыбнулась и сказала: «Ню-ню».

В пять зазвонил телефон.

«Вот и всё, – пронеслось вихрем у меня в голове. – Это конец, его нашли на обочине. Он лежит, сбитый машиной, велосипед искорёжен… А может, команда гребцов Принстонского университета вытащила его из воды с посиневшим, опухшим лицом. – В горле у меня застрял комок. – Если бы я взял его на пикник, ничего этого не случилось бы. Это я хотел убить его за то, что он поднял меня ни свет ни заря. А теперь слишком поздно».

– Питер, возьми трубку, – попросила мама.

– Алло, – с трудом выдавил я. Как я скажу об этом маме…

– Привет, Пита!

– Фадж! Где ты?

– Угадай.

– На железнодорожном вокзале?

– Не-а.

– На автостанции?

– Не-а.

– В полиции?

– Не-а. Сдаёшься?

– Да. Где ты?

– В «Кондитерской Сэнди».

– Что?

– В «Кондитерской Сэнди».

– Это возле шоссе?

– Да.

– Вы доехали до самого шоссе?

– Это было нетрудно.

– Дэниел с тобой?

– Да.

Мама выхватила у меня трубку.

– Фадж, ангел мой! Я так рада, что ты жив-здоров! Мы так волновались! Никуда не уходи. Не двигайся с места. Мы сейчас приедем.

Мы прыгнули в машину. Я устроил Тутси в детское сиденье, и мы поехали. Нашли папу и миссис Манхейм – они колесили вокруг озера. Мы рассказали новость, и они поехали следом за нами.

Фадж и Дэниел стояли перед кафетерием. Они казались очень маленькими. Фадж держал пакет с выпечкой, на нём была надпись «Сэнди». Мама остановилась, выпрыгнула из машины и обняла Фаджа.

– Я так рада тебя видеть!

Я снова почувствовал комок в горле.

– Осторожней, мамочка, – сказал Фадж, – кексы раздавишь.

Дома Фадж уселся на любимый мамин стул и сказал:

– Мы зашли в кафе рядом с кондитерской и купили один на двоих бутерброд с ветчиной.

– Ещё съели по три маринованных огурчика, – добавил Дэниел, устраиваясь поудобнее на папином стуле. – И пили крем-соду.

Мама, папа и миссис Манхейм сидели рядком на диване и смотрели на беглецов.

– Знаешь, сегодня ты поступил неправильно, – начала мама.

– Это было крайне неразумно, – сказал папа.

– Не говоря уж о том, что опасно, – добавила мама.

– И попросту глупо! – сказал я.

– Мы, конечно, очень рады вас видеть живыми и здоровыми, – сказала миссис Манхейм, – но всё же очень сердимся.

– Очень! – с нажимом произнесла мама.

– И вас придётся наказать, – сказал папа.

Фадж и Дэниел переглянулись.

– Какое наказание вы бы сами предложили? – спросил их папа.

– Уложить нас сегодня спать в восемь вечера, – сказал Фадж.

– Это не совсем соответствует случаю, – сказала мама.

– В семь? – зевнув, предложил Дэниел.

– Уложим, – сказала миссис Манхейм, – потому что вы устали. Но это не годится для наказания.

– Может, забрать у них велосипеды на месяц? – предложил я, думая, что все сейчас в один голос закричат: «Питер, прошу тебя». Но вдруг стало очень тихо.

– Нет! – крикнул Фадж.

– Нечестно! – взвыл Дэниел.

Мама, папа и миссис Манхейм смотрели друг на друга.

– По-моему, вполне адекватное наказание, – наконец высказался папа.

– Я тоже так думаю, – кивнула миссис Манхейм.

– Согласна, – сказала мама.

Я не мог поверить. В кои-то веки меня приняли всерьёз.

– Как же мы будем добираться до школы? – надул губы Фадж.

– Пешком, – сказала мама. – Так же, как добирались, пока у вас не было велосипедов.

– Мамочка, – завёл волынку Фадж, – если ты меня любишь…

– Это именно потому, что я тебя люблю. Именно потому, что мы все вас любим…

Фадж встал и топнул ногой.

– Зря я вам кексы купил!

Папа взял их велосипеды, скрепил цепью с замком и поставил на полку в гараже.

– Надеюсь, это вас научит, что нельзя убегать всякий раз, когда вам что-то не понравится.

– Побег ничего не решает, – сказала мама.

– А нам было весело, – сказал Дэниел. – Вот так-то, ха-ха!

– И вкусно, – сказал Фадж. – И мы доказали, что мы достаточно взрослые, чтобы ездить на озеро. Вот так-то!

– Ничего подобного, – усмехнулся папа. – Вы доказали, что не готовы пользоваться такой привилегией, как собственные велосипеды, только и всего.

Фадж с Дэниелом снова переглянулись. И хором заревели.

На ужин мы заказали пиццу. Дэниел ненадолго прервал плач, чтобы напомнить маме:

– Я не ем ничего с горохом и луком.

– Разве такое забудешь, – сказала мама.

Когда Дэниел с миссис Манхейм ушли к себе, мама поставила в музыкальный центр новый диск Моцарта, и мы все уселись за круглым столом в гостиной собирать семейный пазл – закат в горах. Пока мы собрали один угол.

– Пита однажды тоже убегал, – сказал Фадж, покусывая кусок пазла.

– Я только задумал побег, но не убежал, – уточнил я, отобрал у него кусочек и поставил на подходящее место в картине.

– И папа убежал, когда не хотел больше работать. – Фадж сгрёб в кучку оранжевые кусочки.

– Ты о чём это? – насторожился папа.

– Мы же поэтому переехали в Принстон, разве нет?

– Конечно, нет, – возмутился папа. – Кто тебе такое сказал?

– Сам додумался, – гордо сказал Фадж.

– Так знай: ты ошибся!

– Тогда зачем мы переехали?

– Для разнообразия, – объяснил папа. – Перемены ради.

– Вот поэтому я и хотел на озеро, – сказал Фадж. – Для разнобезобразия.

– Кстати, раз уж заикнулись о Принстоне и переменах, – вступила в разговор мама, отодвигая тарелку с третьим кексом. – Милли с Джорджем скоро возвращаются, и мы должны решить, что делать дальше.

– В каком смысле? – не понял я.

– Ну, искать здесь другой дом или готовиться к возвращению в город.

– В смысле, у нас есть выбор? – уточнил я. – Я всегда думал, что мы приехали на год. И всё.

Тутси подошла к столу, схватила несколько кусочков пазла и убежала.

– Эй, а ну верни, – я ринулся за ней. Догнав, протянул ей резиновую мышь, и Тутси бросила добычу.

– Я лично не любитель каждый день кататься на поезде в город и обратно, – пробурчал папа, – но если остальные жаждут остаться в Принстоне, я готов.

– Каждый день кататься в город? – переспросил я.

– Да. Я возвращаюсь на работу в агентство.

– Больше писать не будешь?

– Пока нет. Выяснил, что не слишком у меня это получается. Может, я никогда и не закончу свою книгу.

Я точно знал, что он не закончит. Но смолчал.

– Зато в рекламе я дока. И по работе соскучился. – Он взглянул на меня. – Но это не значит, что я хочу стать директором агентства, Питер.

– Я понял. Понял, – говорю. – А как же ты, мам? Кем ты будешь?

– Ну… Если папа снова пойдёт работать, я бы с удовольствием доучилась, получила степень по истории искусств. Может, в Нью-Йоркском университете.

– В смысле, в Нью-Йорке, да? – уточнил я.

– Да. В Гринвич-Виллидж.

– Значит, вы оба хотите вернуться?

Мама взяла папу за руку и сказала:

– Наверное, да.

– А ты, Питер? – спросил папа. – Чего бы ты хотел?

– Не знаю. Я уже как-то привык здесь, но по Нью-Йорку всё равно скучаю.

– Я не помню Нью-Йорка, – сказал Фадж.

– Да помнишь ты, – сказал я.

– Нет. Я смогу там ездить на велике?

– Кое-где – да, – сказал я. – В Центральном парке, например.

– Центральный парк я помню.

– И квартиру нашу ты помнишь, – говорю. – И лифт с Генри, лифтёром…

– Ой, точно. Генри и лифт помню.

Мама с папой засмеялись.

– А ты, Тутси? – сказал Фадж. – Где хочешь жить? В Принстоне или Нью-Йорке?

– Ню! – сказала Тутси.

– Вы слышали? – обрадовался Фадж.

– Ню-ню! – повторила Тутси.

Мама с папой обменялись недоумевающими взглядами.

– Это её первое слово, – сказал Фадж. – Она тоже хочет жить в Нью-Йорке!

– Ню-ню! – подтвердила Тутси.

Тут я сообразил, что кроме меня никто не слышал, как она целый день говорит «Ню-ню». И что ничего общего с городом Нью-Йорком это слово не имеет.

– Значит, единодушно! – заключил Фадж.

– Ого, какое длинное слово! – сказала мама.

– Я знаю много длинных слов, – похвастался Фадж. – Вы удивитесь, сколько я их знаю.

– Фадж, – улыбнулась мама, – ты полон сюрпризов.

«Значит, мы возвращаемся, – подумал я. – Назад, в наш большой город. Назад, в нашу квартиру. Назад – к Джимми Фарго, и Шейле Тубман, и к моему камню в парке. Снова выгуливать Черри с совком для какашек, фу. Но оно того стоит. Да, оно того стоит».

Я подхватил Тутси на руки и закружил. Я смеялся и не мог остановиться. И Тутси смеялась. Мы возвращаемся домой!