Текст книги "Суперфадж"

Автор книги: Джуди Блум

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

– Ага, – сказала Элейн и подняла два сжатых кулака к носу Дэниела. – Защищайся!

Дэниел заревел:

– Не бей меня… не бей, пожалуйста, мне всего шесть, – и закрыл лицо руками.

– Не собираюсь я тебя бить, рёва! Я колочу только больших мальчишек. Правда, Алекс? – с этими словами она двинула кулаком ему в живот.

– Прекрати! – выдохнул Алекс.

Дэниел стал подпрыгивать и петь:

– Он сказал плохое слово, он сказал плохое слово…

– Замолчи, – сказала Дэниелу Элейн. – А то и тебе достанется.

– Ты говорила, что маленьких не трогаешь, – заканючил Дэниел. – Мне всего шесть, помнишь?

– Давайте вы уже все помолчите, – предложила Шерон, глядя в землю.

Мы зашли в кинотеатр и купили попкорн и кока-колу. Потом нашли места малышни, усадили их и ушли в другую часть зрительного зала, где сели вшестером на свободный ряд. Сначала прошёл Алекс, за ним Джимми и я, следом Джоанна, Шерон и Элейн. Интересно, Джоанна специально подгадала так, чтобы сесть рядом? Потому что я специально подгадывал.

Когда начался фильм, Джоанна предложила мне попкорна, а когда я залез в её коробку, мы коснулись друг друга пальцами. Потом я угостил её своим попкорном, и наши пальцы повторили трюк с прикосновением. Мои, правда, уже были жирными от попкорна, но мне было всё равно. Я больше думал о сидящей рядом Джоанне, чем о фильме, но, может, это оттого, что второй раз смотрел.

Супермен как раз собрался целовать Лоис Лейн, и тут вдруг мне за шиворот проскользнуло что-то ледяное и мокрое, – от неожиданности я ойкнул, причём довольно громко.

Фадж висел на спинке моего кресла с пригоршней ледяных кубиков из стакана колы.

– Привет, Пита.

– Ах ты… – но пойди поймай его. Он уже нёсся по проходу к своему ряду.

– Держи, – Джоанна протягивала мне салфетку.

– Ты не поможешь? Я не дотянусь до спины.

Джоанна промокнула мне шею и спину. Покончив с этим, положила руку на подлокотник рядом с моей, и в следующий миг мы уже держались за руки! Ладонь у неё была мягкой, но холодной.

После кино девочки пошли домой в одну сторону, а мы все в другую.

– Ну и каково это – влюбиться? – спросил меня Алекс.

– Ты о чём? – спросил я.

– Ты о чём? – передразнил меня Алекс.

А Джимми деловито спросил:

– Когда свадьба?

– Замолчите вы оба! – сказал я.

Пока дошли до дому, Джимми с Алексом болтали как закадычные друзья, знакомые лет сто, не меньше, а я оказался в стороне.

Папа сварил здоровенную кастрюлю спагетти, и Дэниел заглянул в неё и смотрел, пока мама не сообщила ему, сколько именно лука пошло на подливку. Но это не всё. Ещё она приготовила горошек. Забавно. Обычно мы едим спагетти с салатом.

– Я не ем ничего с луком, – заявил Дэниел. – И горох не ем. А что у вас ещё есть?

– А ничего, – сказала мама.

– Тогда я, наверное, пойду ужинать домой.

Мне показалось или мама улыбнулась?

После ужина Алекс сгонял домой за спальным мешком, и они с Джимми ночевали у меня в комнате на полу. Интересно, почему я не радовался, что они подружились? Если они друг другу понравились, ещё не значит, что им разонравился я. Однако мне стоило больших трудов себя убедить.

Всю следующую неделю Фадж ходил и говорил сам с собой:

– Для большинства людей он был Фаджем Хэтчером, обыкновенным мальчиком. И только его верная майна и его друг Дэниел знали правду. «Быстрее летящей пули, сильнее локомотива…»

– Ты помнишь, как я родился? – спросил он меня как-то утром.

– Да.

– Я взаправду рос внутри мамы?

– Да.

– У-у, – разочарованно протянул он.

– Ты чего?

– Раз я вырос у мамы в животе, значит, я не могу быть родом с другой планеты.

– Поверь мне, ты с Земли. Определённо. Спустя несколько дней Дэниел сообщил Фаджу, что его усыновили в младенчестве.

– Значит, Дэниел может быть с другой планеты! – решил Фадж.

«Да, – подумал я, – это бы многое объяснило».

– Может, он даже умеет летать.

– Не рассчитывай на это, – огорчил его я.

– Дэниел мой лучший друг, – сказал Фадж. – Если выяснится, что он с другой планеты, он возьмёт меня туда погостить.

– Шикарно! И не спеши возвращаться.

– Ты просто завидуешь, потому что у тебя нет летучего друга.

– У меня даже просто друга-инопланетянина нет, – сказал я.

– Ну и зря, Пита! – Он вдруг взял с места в галоп, замахал руками и заорал: – Птица-птица-самолёт!..

Глава десятая
Санта Кто?

Папа записался на десять уроков китайской кухни. Купил большой котелок и четыре поваренных книги. Почти каждый вечер он сидел перед камином, с головой уйдя в чтение.

– Когда допишешь свою книгу, может, откроешь китайский ресторан, – подкинул я ему идею.

– Я не хочу открывать китайский ресторан, – сказал папа, не отрываясь от книги с названием «От А до Я китайской кухни».

– Я просто подумал: если отец Джимми Фарго был сначала актёром, потом стал художником, то и ты сможешь: сначала реклама, потом книга и готовка.

– Нет, – не согласился папа, – готовка будет для меня хобби, а не профессией.

– Угу. – Я помолчал, потом добавил: – Я хотел бы знать, что происходит у нас в семье, а то иногда вы забываете мне сообщить.

– А ничего не происходит, – сказал папа. Он пролистал пару страниц и обернулся к маме: – Может, приготовить завтра на ужин тушёного цыплёнка с зелёным луком, грибами, каштанами и имбирём?

– Звучит заманчиво, – сказала мама.

– А для меня заманчиво звучит какао и печенье в виде зверюшек, – сообщил Фадж. Он был какой-то подозрительно тихий – растянулся на полу с листом бумаги и толстым зелёным фломастером.

– Кому ещё какао и печенья? – спросила мама, поднимаясь с кресла и зевая.

– Мне! – крикнул я.

– Значит, единодушно, – сказал папа.

– Что такое единодушно? – спросил Фадж.

– Это когда все согласны, – объяснил я.

– Все согласны, – повторил Фадж. – Это хорошо. Я люблю, когда все согласны.

– А чего это ты там рисуешь? – спрашиваю.

– Я не рисую. Я пишу.

– Что ты пишешь?

– Письмо Санте.

– А не рановато? – спросил я. – Мы ещё не доели индейку со Дня благодарения.

– Чем раньше, тем надёжней, – изрёк он.

– Ты от кого это слышал?

– От бабушки, – сказал он.

– Так я и думал.

– Значит, одноподушно, – сказал Фадж.

– Слушай, пап, ты поаккуратней употребляй при нём длинные слова. Он опять всё напутал.

– Напутал… напутал… напутал… – забормотал Фадж.

– Наверное, нелегко писать письмо, когда не умеешь писать, – хмыкнул я.

– Я умею.

– С каких пор?

– С рождения.

– Очень смешно.

– Если ты не видел, как я пишу, это не значит, что я не умею. Правда, пап?

– Хорошая аргументация, Фадж, – похвалил его папа.

– Дай-ка мне посмотреть твоё письмо.

«А вдруг парень и впрямь научился писать? Вдруг он гений, а родичи не хотят, чтобы я об этом узнал, потому что я-то обыкновенный, – подумал я. – Может, они уже поняли, что он проскочит экстерном первый и второй класс. А то и всю начальную школу и на следующий год прямиком пойдёт в седьмой? Со мной на пару? А то, может, он один из тех ребят, которые в двенадцать поступают в колледж? Тогда про него напишут во всех газетах, и люди будут говорить: „Хэтчер? Хм-м-м… Знакомая фамилия. Ты, случайно, не родственник тому малышу-гению, Фаджу Хэтчеру?“ И я буду вынужден признаваться: „Да, это мой младший брат“. А они станут качать головой, приговаривая: „Да-а-а, жаль, тебе не перепало от его гениальности“. И посмеются, и пойдут прочь от меня…»

Я схватил письмо Фаджа и впился в него взглядом. И с облегчением засмеялся:

– Да это просто каракули.

– Ничего не просто! – сказал Фадж.

– Санта не сможет этого прочесть ни за что.

– Самое главное прочтёт.

– Да тут только один огрызок от слова разобрать можно: «вело».

– Это и есть самое главное, – заявил Фадж, выхватывая у меня бумажку.

– Давай помогу тебе написать настоящее письмо.

– Это и есть настоящее.

– Я помогу тебе написать ещё одно, оба пошлёшь, на случай, если Санте будет трудно понять, чего ты хочешь.

Я видел, как Фадж обмозговывает моё предложение. Когда он усиленно думает, он скручивает губы трубочкой и становится похожим на макаку.

– Ладно, – сказал он, протягивая мне зелёный фломастер и чистый лист бумаги. – Я тебе скажу, что писать.

Он навис надо мной и принялся диктовать.

– Дорогой Санта… Принеси мне, пожалуйста, двухколёсный велосипед. Красный, как у Питы.

– Да брось, – сказал я. – Зачем одинаковые? Проси синий или жёлтый.

– Красный, – повторил он твёрдо, – как у Питы. И без дополнительных колёс. Дополнительные колёса – для детей.

Он замолчал.

– Продолжай.

– Всё. Я закончил. Могу поставить свою подпись.

Он изобразил ФАДЖ внизу листа большими печатными буквами.

– А фамилию не напишешь? – спросил я.

– Нет.

– А вдруг Санта перепутает?

– Не перепутает.

– Откуда ты знаешь?

– Детей не так уж часто называют Фаджами. Но на всякий случай всё-таки добавлю букву X. Чтоб уж наверняка.

Мама вернулась с кухни с подносом, и все мы устроились на полу лопать печенье с какао.

– Завтра отправлю твоё письмо, – сказал папа Фаджу.

– А ты знаешь Сантин адрес? – спросил Фадж.

– Да.

– Ну скажи.

– Не вспомню навскидку, у меня где-то записан. – И мама с папой обменялись улыбками.

– Дэниел тоже заказал велосипед, – сообщил Фадж два дня спустя за завтраком. – Будем вместе в школу ездить.

– Если Санта подарит тебе велик, – напомнил я ему.

– Конечно, подарит, почему не подарить. Я хороший мальчик. Я же хороший мальчик, правда, мамочка?

Я не стал дожидаться маминого ответа.

– В мире полно детей, которые не получают того, что хотят, даже несмотря на то, что заслуживают. В мире полно детей, которые…

– Почему не получают?

– Потому что игрушки и велосипеды стоят денег!

– Но… Санта же не должен платить.

– Всё это устроено немного по-другому. – Я залпом допил молоко.

– Как – по-другому?

– Спроси маму или папу. Они расскажут. – Я побросал учебники в рюкзак и застегнул куртку.

– Как всё устроено? – спросил Фадж маму.

– Поживей, Фадж, – мама проигнорировала его вопрос. – А то в школу опоздаешь.

Вернувшись днём домой, я припёр маму к стенке.

– Хватит поддерживать его веру в Сайту. А то он считает, что может получить всё что угодно, стоит попросить. Не понимает, что есть люди, которые не в состоянии покупать подарки. Вы должны что-то с этим сделать. Вы же объяснили ему, откуда берутся дети. Как может ребёнок, узнавший, как заводят детей, продолжать верить в Санту?

– Не вижу связи, – сказала мама. – Соглашусь, что рано или поздно ему придётся узнать, что Санта – сказочный персонаж. – Она вздохнула. – Однако персонаж настолько симпатичный и он ещё так в него верит, что мы с папой решили не разубеждать его. Так что, Питер, прошу тебя, подыграй нам ещё немного.

– Вы небось и Тутси расскажете про Санту? – сумрачно поинтересовался я.

– Ну, наверное.

– Так вот, по-моему, это ошибка!

Я повернулся и вышел. Не помню, чтобы я верил в Санту. В трёхлетнем возрасте я застукал родичей, раскладывающих подарки под ёлкой. И к пяти точно знал, где искать тщательно спрятанные от меня новогодние свёртки. По моим сведениям, в этом году меня ждали деньги от бабушки и радиобудильник от родителей. Слышал на прошлой неделе, как мама с бабушкой обсуждали это по телефону. А жаль, что никакого сюрприза в рождественское утро не предвидится. Могли бы приложить больше усилий, чтобы сохранить тайну.

Вечером, после того как Тутси убаюкали, Фадж стал приставать ко всем, чтобы писали письмо Санте.

– Ранняя пташка червячка клюёт, – сообщил он.

– Это кто тебя научил? Дядя Перьев? – засмеялся я.

– Нет, миссис Малдор, – серьёзно ответил Фадж. Он вручил каждому карандаш и лист бумаги. – Осталось всего три недели. Тут он принялся танцевать, распевая:

 
По спискам прошёлся он с карандашом —
Кто вёл себя плохо, а кто хорошо.
К нам едет Санта Кто!
 

– Санта Кто? – спрашиваю.

– Санта-Клаус! – захохотал Фадж, хлопая в ладоши. – Понял? Это шутка. Я говорю: Санта Кто. Ты спрашиваешь: Санта Кто? И тогда я отвечаю: Санта-Клаус… Понял?

– Конечно… Понял.

– Правда хорошая шутка?

– Да, отличная.

– Это меня Дэниел научил.

– Кто бы сомневался.

Фадж упёр руки в боки и строго сказал:

– Ну-ка, поживей, пишите Санте письма.

Спорить было бесполезно, и мы написали.

Я знал, что последует:

– А теперь все читайте вслух. Ты первый, Пита.

Я глянул на маму с папой, они ободряюще кивали. Читая, я впервые за долгое время почувствовал себя сопливым детсадовцем.

Дорогой Санта,

Принеси мне один или несколько из перечисленных предметов: радиобудильник, управляемую модель самолёта, ноутбук, mp3-плеер и шесть CD.

Большое спасибо.

Искренне твой, Питер В. Хэтчер

– Откуда Санте знать, какие тебе нужны диски? – спросил Фадж.

– Он может просто оставить мне подарочный сертификат. И не тратить время на выяснение технических подробностей.

– A-а. Не знал, что Санта может оставлять подарочные сертификаты.

– Санта может оставлять всё что угодно, – говорю.

Фадж удовлетворённо кивнул и сказал:

– Теперь ты, мамочка.

Когда мама с папой дочитали списки, Фадж сказал:

– А как же бабушка?

– Она наверняка написала, – сказала мама.

– А Тутси?

– У Тутси нос не дорос писать Санте, – говорю.

– Тогда ты за неё напиши, – Фадж подвинул мне ещё листок бумаги.

– Это обязательно? – почти взмолился я.

– Это было бы очень хорошо, – сказала мама.

– Ладно. «Дорогой Санта, принеси мне, пожалуйста, плюшевого мишку, погремушку и… и…»

– И пачку памперсов, – подсказал Фадж. – И хватит с неё. Она ещё маленькая. Не понимает ничего. – Он помолчал. Потом вдруг подскочил: – А как же Черри?

– Ой, ну брось. Это уже смешно, – сказал я. – Мне ещё домашку делать.

Но он уже выдрал лист из альбома.

«Дорогой Санта, – написал я, – принеси мне, пожалуйста, резиновый мячик, собачье печенье и новый поводок. Искренне твой, Черри Хэтчер».

Я сложил письмо и отдал Фаджу.

– За Дядю Перьева писать не буду, не проси.

Фадж засмеялся:

– А Дядя Перьев сам может написать.

На следующий день зашёл Дэниел.

– Ты уже написал Санте? – спросил я.

– Я еврей. Я в это всё не верю.

– Хм. А Фадж говорил, ты на Рождество попросил велосипед.

– Я отмечаю Хануку. И попросил велосипед.

– А кого ты просил?

– Маму и папу, кого ж ещё, по-твоему, мне просить?

– Я думал, может, у вас есть какая-нибудь Фея Хануки или ещё кто.

– Ну и дурак, – сказал Дэниел и отправил в рот горсть солёных крендельков.

– Спасибо, Дэниел. Из твоих уст это звучит как комплимент.

– На здоровье. Фея Хануки, надо же, – пробормотал он, отвернувшись.

* * *

В последний день перед каникулами в нашем классе устроили праздничную вечеринку с рождественским печеньем и пуншем. На этот раз я ни стакана не выпил, хоть и умирал от жажды. Лучше не рисковать. Мы все должны были тянуть глупый подарок из подарочного мешка. Мне достались красные пластмассовые губы. Мистер Богнер принёс побег омелы и спросил, что мы знаем об этом растении. Алекс поднял руку и сказал:

– Кто встанет под омелой, того можно поцеловать.

– А ещё что? – спросил мистер Богнер.

Элейн ответила:

– Если хочешь, чтобы тебя поцеловали, попробуй встать под омелой.

Все засмеялись.

– А что-нибудь не связанное с поцелуями?

Все молчали.

– Тогда слушайте. Вы должны знать, что омела – растение-паразит, растёт она на деревьях. Птицы склёвывают её блестящие белые ягоды, но для человека эти ягоды ядовиты. Европейцы украшали омелой дома, в частности на Рождество.

Рассказывая, он подошёл к стене и повесил побег рядом с вешалкой для курток.

Когда прозвенел звонок, я побежал одеваться и оказался под омелой рядом с Джоанной. Мы поглядели друг на друга, и вдруг она наклонилась и поцеловала меня в лицо, рядом с ухом. И сразу же покраснела так, что я подумал – сейчас заплачет. Но она не заплакала. Тогда я её тоже поцеловал, в то же место, правда, в последний момент она чуть отвернула голову, и я ткнулся ей в волосы. Результат – полный рот волос.

В день Рождества Фадж разбудил нас раньше шести.

– Получил! Я получил! Получил! – вопил он. – Большой красный велосипед без дополнительных колёс! Спасибо! Спасибо! Спасибо тебе, Санта! Надеюсь, ты слышишь, хоть ты и далеко!

Мы все побежали вниз открывать подарки. Черри получил всё по списку, и Тутси тоже, хотя шуршащая подарочная бумага и ленточки произвели на неё больше впечатления, чем остальное. Кроме радиобудильника и чека от бабушки, меня тоже ждал сюрприз – подарочный сертификат на четыре CD-диска!

К половине восьмого мама уже напекла горку блинов. К десяти папа прикорнул в гостиной на диванчике, а мама заснула прямо на ковре. Вечером Фадж заявился ко мне в комнату. Я сидел в кровати, читал инструкцию к радиобудильнику.

– Научишь меня ездить на велосипеде? – спросил он.

– Конечно. Как только снег растает.

– Дэниел говорит, что будет учиться ездить на газоне.

– Глупость!

– На асфальт падать больно, – сказал Фадж.

– Ну и что, подумаешь, коленку обдерёшь.

– До крови?

– Бывает и до крови, – сказал я.

– Не люблю, когда кровь идёт.

– Ерунда, подумаешь.

– А ты обдирал коленки, когда учился кататься?

– Ну, бывало пару раз, – признался я. – Да не будешь ты часто падать, поверь мне.

– Я тебе верю. – Он забрался ко мне в кровать и улёгся на подушку. – Санта тебе не всё принёс, что ты просил, да?

– Я и не ждал, что всё исполнится.

– Я бы тебе подарил ноутбук, но у меня денег не хватает.

– Я и не ждал, что мне подарят комп, я просто шутил.

– Я тоже, – сказал Фадж.

– Ты о чём?

– Да я про всю эту чепуху с Сантой…

Я отложил инструкцию и внимательно посмотрел на брата.

– В каком смысле – «чепуху с Сантой»?

– Я знаю, что никакого Санты не существует, – сказал он.

– С каких пор ты знаешь?

– Всегда знал.

– Ты не веришь в Санту? – поразился я.

Он захохотал.

– Нет! Ты что!

– Тогда зачем же…

– Потому что мама с папой думают, что я верю… Вот я и притворялся.

– Притворялся? Ты хочешь сказать, все эти письма…

Он хитро улыбнулся.

– Правда я великий притворщик?

– Да, – я покачал головой. – Величайший.

Глава одиннадцатая
Катастрофы

Папа перестал говорить про свою книгу. У меня сложилось впечатление, что продвигается она не слишком успешно. Вместо работы он разглагольствовал о том, как выращивать овощи, или как их готовить по-китайски, или же о хоккейной команде Принстонского университета. Он водил меня на все игры. Когда в гости приехал Джимми Фарго, папа повёл нас обоих.

– Я за жёсткую игру, – сказал Джимми. – Нравится мне хоккей. Гораздо больше крови, чем в футболе, и дерутся чаще.

– Смысл хоккея совсем не в этом, – заспорил папа. – Здесь важно мастерство, расчёт, точность.

– Да, конечно, – сказал Джимми. – Это я всё знаю. Но так клёво смотреть, как кровь отскакивает от льда!

– Кровь отскакивает? – спросил я.

– Ага, – со смаком сказал Джимми. – И блевотина. Понимаешь, тут суть в разнице температуры льда и тела…

– Джимми, я бы тебя попросил! – взмолился позеленевший папа.

– Но это правда, мистер Хэтчер! И то и другое отскакивает!

– Может, и отскакивает, – сказал папа. – Но на игру мы ходим не за этим.

– Я знаю. Но это приятное дополнение.

Папа помотал головой и принялся вносить имена игроков в листок, вложенный в программку.

Джимми перегнулся через меня и потянул папу за рукав.

– Сам-то я не драчун, мистер Хэтчер. Не поймите меня превратно. Наоборот, это способ избавиться от агрессивной энергии.

– Слушай, Джимми, – сказал я.

– Да?

– Замолчи.

– Ладно. – И Джимми замолчал, и молчал до конца третьего периода, до тех пор, пока четверо игроков не затеяли потасовку. Тогда мой друг встал с места и начал орать: «Убей его! Прикончи!» Пришлось тянуть его за свитер, чтобы усадить.

Когда мы легли спать – я в кровати, а Джимми на полу в спальном мешке, – он сказал:

– Я дважды в неделю хожу к школьному психологу. Она говорит, во мне много злости из-за того, что родители разошлись. Учти, Питер: развод – это катастрофа! Следи за предками день и ночь, слушай каждое слово, чтобы они не устроили тебе сюрприз.

Следующие две недели я пристально следил за родителями, искал признаки намечающегося развода. Но ничего необычного не увидел и не услышал и скоро бросил слежку. К тому же всякий раз, когда мои предки спорят, кончается всё смехом.

В феврале отмечали первый день рождения Тутси. Она переняла семейную традицию лупить кулаком по деньрожденному торту. Бабушка считает, что в день рожденья дарить подарки нужно всем членам семьи, а не только виновнику торжества, так что мне досталась четырёхцветная шариковая ручка, а Фаджу – новая книжка Брайана Тамкина.

– Читай! – потребовал Фадж от бабушки.

Она посадила его на колени и прочла очередную историю про Юраю, это один из персонажей Брайана Тамкина.

– Мне очень нравились эти книжки, когда я был маленький, – сказал я.

– Я не маленький, – напомнил мне Фадж. – В следующем году иду в первый класс. А маленькая у нас – та девчонка, у которой день рождения!

Девчонка, у которой был день рождения, сидела на своём высоком детском стульчике и устраивала кавардак. Бабушка подарила ей детскую чашку-непроливайку, из которой ничего не выливается, даже если её уронить. Тутси крутила и вертела эту чашку и наконец, не выдержав, с воплем перевернула её над головой, окатив себя молоком.

– Первый Тутсин день рождения может обернуться полной катастрофой, – прокомментировал я.

– Что такое кастарофа?

– Это когда что-то идёт не так, – ответил я.

– Или когда всё идёт не так, – добавила мама.

Кстати, о катастрофах! Спустя шесть недель Тутси научилась ходить. Поначалу – несколько шажков за раз, от мамы к папе, от меня к Фаджу. Но скоро уже резво косолапила по всему дому, периодически совершая вынужденную аварийную посадку. Если зрителей не случалось, она смеялась, вставала и топала дальше. Если же замечала, что на неё смотрят, поднимала рёв и не умолкала, пока не получит печенье.

Тутси не единственная терпела аварии. Фадж учился кататься на велике. Основной проблемой было слезать. Вместо того чтобы тормозить, этот балбес всё время соскакивал на полном ходу. Я ошибся, пообещав ему только ободранные коленки. Локти, колени, голова и ладони – это уже ближе к правде. Причём каждый день. Но он не сдавался. Ездить в школу на велосипеде стало его идеей фикс. Наконец мама с папой решили, что он достаточно овладел искусством езды, чтобы отпустить его в школу с Дэниелом, который, как и обещал, учился на лужайке, и наука далась ему без единой царапины. Эх, если бы Фадж вспомнил о тормозах, встретившись со стойкой для велосипедов возле школы! Но он, увы, не вспомнил. Врезался в неё, повалил кучу чужих великов, содрал локти и коленки, да ко всему ещё и джинсы порвал.

– Не рассказывай маме, а то она больше не разрешит мне ездить в школу, – попросил он.

– Думаю, мама всё равно заметит, – покачал я головой. – Ты только погляди на себя!

Я отвёл его в медицинский кабинет. Мисс Элиот промыла царапины перекисью водорода, и Фадж завопил. Я его не виню. Я почти ощущал, как жжётся эта дрянь.

Однако одним воплем не обошлось. Он поднял такой вой, что его услышал директор, мистер Грин, и прибежал на шум.

– Что случилось? – спросил он.

– Содранные локти и коленки, – сказала мисс Элиот.

– Содранные локти и коленки, – повторил директор. – Когда я был мальчишкой, я постоянно сдирал локти и коленки. Катался на скейте. И так неделя за неделей.

Фадж хлюпнул носом.

– Жаль, что у вас не получалось.

– Кто сказал, что у меня не получалось? – поднял бровь мистер Грин.

– Вы же сами говорите, что всё время падали.

– Так это потому, что ездил. Как же не падать. А теперь беги в класс, скоро прибудет важный гость, но это пока секрет.

– А кто прибудет? – спросил Фадж.

– Очень известный человек. Он пишет и иллюстрирует детские книги. Его зовут Брайан Тамкин.

– Сам Брайан Тамкин, живой? – не поверил Фадж.

– Живой и здоровый, как раз в этот момент он спешит к нам в школу.

– Живой Брайан Тамкин! – выдохнул Фадж. – А я и не представлял, что он может прийти в гости! А ты представлял, Пита?

– Как-то не задумывался.

Мистер Грин, глядя на мисс Элиот, сказал:

– Большая удача, что он согласился выступить у нас.

– Боюсь, не знаю, кто он, – призналась мисс Элиот.

– Значит, вы ещё глупее, чем я думал, – брякнул Фадж. – Сперва льёте перекись на раны и притом не дуете, чтоб не было больно. А теперь оказывается, что вы не знаете, кто такой Брайан Тамкин.

– Я никогда не дую, – сообщила мисс Элиот. – Когда дуешь, можно инфекцию занести.

– Мама всегда дует.

– Н-да… Ну ладно, – сказал мистер Грин. – Расходитесь по классам. А то опоздаем к началу выступления.

В десять часов мы все собрались в актовом зале. Миссис Морган, библиотекарь, представила Брайана Тамкина: мол, миллионы детей читают и любят его книжки, и нам очень повезло, что он нашёл возможность заехать к нам в школу.

Брайан Тамкин – высокий, с седыми волосами и седой бородой – вышел на сцену и помахал нам рукой. Потом отвернулся и поманил кого-то, стоящего за кулисами.

– Я привёл с собой друга, – сказал он. – Выходи, Юрая… Ну давай же, ребята тебя ждут.

На сцену никто не вышел. Однако Брайан Тамкин вёл себя так, будто Юрая был с ним рядом: «держал» его за руку, то и дело обращался к нему. Я подумал: «Или этот бедолага совершенно чокнутый, или он великий актёр». Наконец он обратил внимание на аудиторию и спросил, видит ли кто-нибудь из нас Юраю. Кто-то из первого ряда крикнул:

– Я вижу!

Я даже не стал вглядываться. Я знал, кому принадлежит этот голос.

– Ну вот, – обратился к остальным Брайан Тамкин, – кое-кто из вас всё же видит Юраю. Поднимайтесь сюда, молодой человек.

В следующую минуту Фадж вылез на сцену. Я же сполз как можно ниже.

– Как вас зовут, юноша?

– Фадж.

– Необычное имя.

– Я знаю, – гордо сказал Фадж.

– Как ты смотришь на то, чтобы мне помочь, Фадж?

– Это настоящая привилегия, – выдал братец.

Я поверить не мог. До него всё-таки дошло, как употреблять это слово. Видно было, насколько впечатлён Брайан Тамкин.

– Для меня это тоже большая привилегия.

– Единодушно! – снова блеснул Фадж.

– Ух ты, впечатляющий словарный запас, – сказал Брайан Тамкин.

– Дома я выучил много слов.

– Прекрасно!

– Некоторые из них нельзя произносить в школе. Зато их говорит моя птица. Её зовут Дядя Перьев.

Я сполз ещё ниже на своём стуле.

– В каком ты классе, Фадж?

– В подготовительном.

– Кто твой учитель?

– Сначала я поступил в класс Крысьей Морды, но теперь учусь у мисс Зиф. Она гораздо лучше Крысьей Морды.

Я закрыл лицо руками.

– Так, ладно, может, вернёмся к нашей задаче?

– Какой задаче?

– Я сяду за мольберт, – проговорил Брайан Тамкин, отходя на другой край сцены, – а ты опишешь человека, которого загадал. И я по твоему описанию его нарисую. Справишься?

– Да, – уверенно сказал Фадж. – Это мужчина.

– Этой информации для портрета недостаточно, – усмехнулся Брайан Тамкин, беря в руку мелок. – Он высокий?

– Высокий, и у него толстый живот над ремнём, прямо свешивается вниз, и он почти лысый, только вокруг лысины ещё волос немножко осталось, и он носит очки, и нос у него такой острый-острый, а усы топорщатся.

Пока Фадж рассказывал, Брайан Тамкин быстро рисовал.

– …ещё у него передний зуб поломан, а ноги очень длинные, и он вот так ходит.

Фадж продемонстрировал походку.

– Как утка? – уточнил Брайан Тамкин.

– Да.

И в этот миг я понял, кого описывает Фадж, и мне захотелось исчезнуть из актового зала, испариться без следа. Но тут Фадж окинул взглядом аудиторию и заорал:

– Где ты, Пита? Я тебя не вижу!

Я понял, что слинять, не привлекая внимания, не удастся, поэтому сполз почти на пол и затаился.

– Пита… Ты меня видишь?

Я застонал. Джоанна, сидевшая рядом, хихикнула.

– Не могу найти брата, – пожаловался Фадж Брайану Тамкину.

– Потом найдёшь. А сейчас расскажи, во что этот человек одевается.

– Ага. На нём синяя рубашка, полосатый галстук, коричневые брюки, коричневые носки, коричневые туфли и коричневые шнурки.

– Коричневые шнурки… – повторил Брайан Тамкин. – Хорошо. Тогда вот. – Он отряхнул руки от мела и показал зрителям рисунок. – Похоже на твоего знакомого, Фадж?

– Да, – сказал Фадж.

– На кого?

– На мистера Грина.

Зрители засмеялись.

Брайан Тамкин улыбнулся.

– И кто у нас мистер Грин?

– Директор, – сказал Фадж.

Зал грохнул.

– Ох, батюшки, – сказал Брайан Тамкин. – Надо же. – Он прикрыл рот рукой, но всё равно было видно, как он изо всех сил сдерживается, чтобы не расхохотаться.

Тогда мистер Грин поднялся на сцену и представился Брайану Тамкину. Они обменялись рукопожатием. Мистер Грин сказал:

– Замечательный портрет. Можно его у вас выпросить? Повешу в кабинете. Поставите автограф?

– С удовольствием, – сказал Брайан Тамкин. – Очень рад, что вам понравилось. – Он расписался на портрете и вручил листок мистеру Грину.

Все зааплодировали.

Потом Фадж спросил:

– Мистер Грин, это была катастрофа?

Директор рассмеялся.

– Не совсем, Фадж, но уверен, в следующий раз ты в этом преуспеешь.

Я тоже был в этом уверен.