Текст книги "Суперфадж"

Автор книги: Джуди Блум

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

Глава шестая
Фарли Дрэксел и Крысья Морда

В августе пришла пора вести Черри к врачу для ежегодной проверки и уколов. Родители навели справки у соседей и остановили выбор на «Ковчеге», ветеринарной клинике возле скоростного шоссе. Надо проехать по мосту через озеро, где мы с Алексом копаем червей, одолеть длинный подъём на холм и перекрёсток с круговым движением. По-моему, можно было найти место поближе.

Черри всегда трясётся, когда его везут делать уколы. Не представляю, как он узнаёт, куда мы едем. Уж как я его нежно уговаривал, объяснял, что больно будет всего секунду, – нет, всё равно он скулил и жался в угол.

На обратном пути заехали в «Кондитерскую Сэнди». Я не пробовал шоколадных кексов вкуснее, к тому же они без орехов. У мамы аллергия на три вида орехов, но на арахис – нет. Повезло, что она может есть арахисовое масло: не знаю, как она, но я бы без него с голоду умер.

Началась последняя неделя перед школой, и меня одолела бессонница. В Принстоне слишком тихо, мне недоставало звуков большого города. Я старался не думать о хрустальном шаре. Вместо этого считал овец и проговаривал алфавит в обратном порядке. Но это не срабатывало, и мне ничего не оставалось делать, кроме как обратиться к помощи шара. Пока он качался, я представлял, что в ногах моей кровати стоит гипнотизёр и поёт: «Спи-и-и… спи-и-и…»

На следующее утро я проснулся, лёжа на хрустальном шаре. Болела спина и мучило чувство вины за то, что не смог без него обойтись. Мы ведь с Джимми Фарго договорились, а я нарушил обещание. Какой же я друг после этого! Я хотел позвонить, сказать, что если он захочет поиграть на моём камне, то я не возражаю. Но Джимми отдыхал в Вермонте с матерью, а тамошнего телефона у меня не было.

Я не единственный в нашей семье испытывал трудности с засыпанием.

– Я не могу спать, – сказал Фадж за завтраком.

– Почему? – спросил папа.

– Боюсь.

– Чего?

– Монстров!

– Монстров не бывает, – сказал папа.

– Откуда ты знаешь?

– Знаю, и всё, – сказал папа, намазывая на тост малиновый джем.

– Ты в колледже про это узнал? – спросил Фадж.

Папа отхлебнул кофе. Потом сказал:

– Я… гхм… узнал про это в старших классах.

– Брось, пап, – сказал я, смеясь.

Папа глянул на меня: мол, молчи. Интересно, когда я был маленький, они с мамой тоже говорили мне такую ерунду? И я им верил?

– Всё равно боюсь, – сказал Фадж. – Хочу спать в комнате Пита.

– Ни за что! ^:– говорю. – Он у меня спать не будет. Он болтает во сне.

– Тогда буду спать с мамочкой, – заявил Фадж.

Мама, читавшая утреннюю газету, подняла глаза:

– Что?

– С сегодняшнего дня я сплю с тобой, – сказал Фадж.

– У тебя есть твоя собственная комната, Фадж, – напомнила мама. – И в ней твоя собственная кровать для больших мальчиков.

– Не хочу свою комнату! – крикнул он. – Я хочу с кем-нибудь жить. Нужно делиться. Ты сама так говоришь.

Мама вздохнула.

– Делиться нужно игрушками или печеньем. А тут другое дело.

– Может, если Черри будет спать с Фаджем… – начал папа.

Но я не дал ему закончить мысль.

– Эй! Черри – мой пёс, помнишь?

– Но разве ты не хочешь им поделиться, Питер? – спросил папа.

– Только не на ночь. Спит он со мной!

Фадж заревел.

– Никто не любит Фаджа. Ага, пусть его монстры съедят, всем плевать.

– Никто тебя не съест, – сказала мама.

– Откуда ты знаешь? – спросил Фадж.

– Оттуда. Знаю, и всё, – отрезала она.

– Тебя этому в старших классах научили?

– Вы меня, конечно, извините, – сказал я, вставая, – но с меня хватит.

Фадж сам нашёл решение проблемы. Каждую ночь после того, как все улягутся, он перетаскивал свой спальный мешок на первый этаж и устраивался под дверью родителей, где и спал до утра.

И папа с мамой ничего по этому поводу не предпринимали. Просыпались утром, перешагивали через него и шли по своим делам. Говорили друг другу: это у него такая фаза, перерастёт. У Фаджа если не одна фаза, так другая. Я не мог отделаться от мысли, что и Тутси в один прекрасный момент начнёт проходить эти фазы. И конца этому не предвидится.

В один из последних дней каникул мы с Алексом ехали на велосипедах в магазин за канцтоварами. Я вспомнил Джимми Фарго: мы всегда вместе закупали школьные принадлежности. Я почувствовал, что очень скучаю по Джимми. Что будет со мной в новой школе? А вдруг ребята меня возненавидят? Или я их. Может, мы возненавидим друг друга. Или попадётся мне тупая училка. Тупые училки хуже всего. Уж я-то знаю. Была у меня такая в третьем классе.

В эту ночь я даже не стал пытаться уснуть без хрустального шара. Но даже с ним просыпался среди ночи, наверное, миллион раз.

Наутро я спросил маму, как, по её мнению, я буду водить Фаджа в школу и при этом ехать на велике с Алексом. Потому что Алекс говорит, в Принстоне все ездят в школу на великах.

– Может, поедешь медленно, а он рядом пойдёт? – предложила она.

– Ну ты что, мам!

– Может, поводишь его пешком, пока он дорогу не выучит?

– Да на это весь год уйдёт, – сказал я. – К тому же я хочу ходить в школу с Алексом.

– Слушай, Питер. Может, поводишь его одну неделю, а дальше посмотрим?

– Ты, кажется, не совсем поняла, мама. Шестиклассники вообще не водят в школу подготовишек, в принципе.

– А мне кажется, это ты не совсем понимаешь, как огорчится Фадж, – сказала мама, хлопая дверцей холодильника. – Но если ты к этому так относишься, я сама его буду водить.

– Хорошая мысль, – сказал я.

Но Фадж, который нагло подслушивал под дверью, заорал:

– Нет! Я хочу ходить в школу с Питом. Ты обещала, – сказал он маме. – Обещала!

Мама одарила меня взглядом из серии «Вот видишь!».

– Ну ладно, – говорю. – Тогда я поеду, а ты пойдёшь рядом.

– Я тоже поеду.

– У тебя нет велика.

– Зато есть машинка с педалями – «Тодл-байк».

– На «Тодл-байке» в школу не ездят.

– Почему?

– Потому что. А теперь шевелись. Я не хочу опаздывать в первый день.

Алекс ждал на улице. Мы направились к школе. Фадж бежал рядом с велосипедами, весь запыхался и, хоть мы и крутили педали очень медленно, начал отставать. Мне стало его жалко. Он не виноват, что ещё малявка. Так что я сгрёб его и посадил на раму, хотя родичи миллион раз предупреждали, чтобы я не смел этого делать. Кажется, кто-то из их знакомых свалился с рамы и разбил голову. Но кто им расскажет, родителям-то? Да и школа близко. Кстати, Фаджу очень понравилось ездить на раме. Он махал прохожим и распевал:

– А я иду в школу!

Алекс, у которого не было ни сестёр, ни братьев, смеялся.

Когда мы приехали, я вручил Фаджа и его документы миссис Хилдебранд, учительнице подготовительного класса, после чего поднялся за Алексом в наш шестой, к мистеру Богнеру. Класс пел:

 
И чья же это школа?
Чья же это школа?
Ну чья же это школа? —
Такой вопрос простой.
 
 
А это наша школа
От потолка до пола,
Мы в ней теперь хозяева:
Мы перешли в шестой!
 

Я сел за парту рядом с Алексом. С другой стороны сидела девочка головы на три выше меня, с тёмными вьющимися волосами.

Тупым мистер Богнер не был. Это было сразу видно. Я всегда вижу сразу. Сперва он рассказал, как провёл лето. Он работал инструктором в Колорадо – учил студентов лазать по горам. Потом мы рассказывали, чем занимались летом. Хорошо бы мой отчёт звучал более экзотично. Например: «Этим летом я переплыл под парусом Атлантический океан. Со мной был мой пёс Черри и мой друг Джимми Фарго. Конечно, порой приходилось трудновато, но мы справились». Беда только, что Алекс сидел рядом, и он знал правду.

В классе оказалось трое новеньких. Но я был единственный из Нью-Йорка. Другой мальчик, Харви, приехал из Пенсильвании, а девочка Марта – из Миннесоты.

Мистер Богнер рассказал нам о нескольких проектах, предстоящих нам в этом году: постройка корабля викингов и изучение нашего родного штата Нью-Джерси. Я хотел сказать, что Нью-Джерси мне не родной штат и родным никогда не станет, но не успел, Марта меня опередила:

– Простите, мистер Богнер, но мой родной штат – Миннесота. Я что же, буду его изучать вместо Нью-Джерси?

– Нет, Марта, – сказал мистер Богнер. – Пока здесь живёшь, можешь считать Нью-Джерси своим штатом.

– Но, мистер Богнер… – начала Марта.

– Давай поговорим об этом после урока? – сказал мистер Богнер. Причём сказал ни капельки не сердито.

Позже я выяснил, что девочку, сидевшую рядом – ту высокую, с вьющимися волосами, – зовут Джоанна Макфадден. Я как раз собирался спросить, где она живёт, как вдруг по школьному радио объявили:

– Доброе утро, мистер Богнер. Будьте добры, пришлите Питера Хэтчера в кабинет мистера Грина.

– Сейчас, – ответил мистер Богнер.

– Спасибо! – сказало радио.

Мистер Грин – это директор школы. Чего он от меня хочет?

Джоанна Макфадден шепнула:

– Что ты натворил?

– Не знаю, – ответил я, чувствуя, как загорелось лицо.

– Знаешь, где кабинет мистера Грина? – спросил мистер Богнер.

– Найду, – отвечаю.

– Да не волнуйся ты так, Питер, – сказал он. – Ты же ещё ничего не успел натворить, ты в школе всего первый день.

Класс засмеялся, не засмеялась только Джоанна Макфадден. Она мне смущённо улыбнулась!

«Наверное, это что-нибудь по поводу документов, – думал я по пути к директору. – Наверняка мама опять не заполнила графу, кому звонить в случае необходимости, если не дозвонились до родителей. Она это почти каждый год забывает. А может, директор хочет лично познакомиться с каждым новым учеником. Но в таком случае почему не пригласили и Харви? И Марту из Миннесоты? Потому что он вызывает новеньких в алфавитном порядке, – объяснил я себе, не представляя, какая фамилия у Харви и Марты. – И если он с утра начал с А, то, вероятно, как раз добрался до X. Да, наверняка так и есть».

– Я Питер Хэтчер, – сказал я секретарше, отыскав кабинет директора.

– Проходи. Он тебя ждёт.

– Вы хотели со мной познакомиться? – спросил я мистера Грина. – В смысле… меня видеть?

– Здравствуй, Питер. – Мистер Грин напоминал моего дядю, но дядя бреется, а мистер Грин носил усы. Теперь, когда папа начал отращивать бороду, я такие вещи подмечаю. – У нас вышло небольшое недоразумение с твоим братом.

«Ах, вот оно что. Как я не догадался».

– Мы пытались дозвониться до твоих родителей, но они не отвечают, вот и решили – вдруг ты захочешь нам помочь.

– Что он натворил на этот раз? – спрашиваю.

– Всего и не перечислишь. Идём к нему в класс, сам увидишь.

Подготовишки все были чем-то заняты. Кто играл в кубики, кто рисовал, несколько человек в уголке строили дом. Таким я и помнил свой подготовительный класс. Но что-то нигде не видно Фаджа.

– Ох, мистер Грин, – прихрамывая, подошла к нам миссис Хилдебранд. – Как хорошо, что вы появились. Я ничего не могу с ним поделать. Он отказывается спускаться.

Я глянул вверх. Фадж растянулся на шкафу с выдвижными ящиками, всего в паре дюймов от потолка.

– Привет, Пита, – помахал он мне сверху.

– Ты что там делаешь?

– Отдыхаю.

– Спускайся!

– Нет. Мне не нравится эта школа. Я ухожу!

– Ты не можешь уйти, – сказал мистер Грин.

– Это почему? – спросил Фадж.

– Потому что ходить в школу – это твоя работа, – сказал мистер Грин. – А иначе кем ты станешь, когда вырастешь?

– Птичкой, – объяснил Фадж.

Мистер Грин засмеялся.

– Какой фантазёр!

– Я бы это назвала несколько иначе, – сказала миссис Хилдебранд.

– А почему он вообще туда полез? – спросил я.

– Ну, – вздохнула миссис Хилдебранд, – это долгая история.

– Потому что она злая! – крикнул Фадж. – З-Л-А-Я!

– Мистер Грин, – сказала миссис Хилдебранд, – вы знаете меня много лет, и я вас спрашиваю: хоть раз я обижала ребёнка? Вот так осознанно, намеренно обижала? Тем более в первый школьный день?

– Она не называла меня Фаджем! – сказал Фадж. – Вот почему мне пришлось её лягнуть!

– Он вас лягнул? – спросил я миссис Хилдебранд.

Она приподняла юбку и показала синяк на голени.

– И надо вам сказать, мне было очень и очень больно. Я чуть сознание не потеряла от боли – прямо на глазах у детей.

– Тогда он и залез на шкаф? – продолжал я спрашивать.

– Верно.

– Потому что она не называла меня Фаджем! – снова сказал Фадж.

– Это не имя, – сказала миссис Хилдебранд. – И не то чтобы у него имени не было. Есть – Фарли Дрэксел Хэтчер. Я сказала, что буду называть его Фарли… или Дрэксел, если угодно…

– Но она не называла меня Фаджем!

Все дети повернулись к нам, и в классе вдруг стало очень тихо.

– Правильно, – сказала миссис Хилдебранд. – Фадж – хорошее название для конфеты. Но мальчиков так не называют.

– Я же говорил, что я птичка! – заорал Фадж.

– Что-то с этим ребёнком не то, – сказала миссис Хилдебранд.

– Да всё с ним то! – сказал я. – Мама называет его Фаджем. Папа называет его Фаджем. Бабушка называет его Фаджем. Его друзья называют его Фаджем. Мои друзья называют его Фаджем. Я называю его Фаджем. Он называет себя Фаджем…

– Мы получили развёрнутую картину, спасибо, – остановил меня мистер Грин.

– Не представляю родителей, которые решили бы назвать дитя Фаджем, – сказала миссис Хилдебранд.

– Вы просто не знаете моих родителей, – сказал я.

– Это правда, но…

– По-моему, мы имеем дело с базовым личностным конфликтом, – сказал мистер Грин. – Так что предлагаю перевести Фаджа в класс мисс Зиф.

– Прекрасная мысль, – сказала миссис Хилдебранд. – И чем скорее, тем лучше.

– Теперь можешь спускаться, – сказал я Фаджу. – Ты переходишь в другой класс.

– А учительница будет называть меня Фаджем?

– Да, если ты этого хочешь, – заверил его мистер Грин.

– А она разрешит строить из круглых кубиков?

Мистер Грин посмотрел на миссис Хилдебранд.

– Я им не позволяю брать круглые кубики в первый день. Это одно из моих правил.

– Без круглых ничего хорошего не построишь, – сказал Фадж.

– Мы спросим мисс Зиф, – пообещал Фаджу мистер Грин. – Но у нас тут есть правила. И тебе придётся им подчиняться.

– Буду подчиняться, если разрешат строить из круглых кубиков, – сказал Фадж.

Мистер Грин ослабил воротничок и утёр лоб платком.

– Давай быстрей, – сказал я Фаджу. – Я важное пропускаю.

– Что важное?

– Ничего. Спускайся.

Фадж начал слезать по ящикам, в середине пути мистер Грин снял его и поставил на пол.

– До свиданья, Фарли Дрэксел, – сказала миссис Хилдебранд.

– До свиданья, Крысья Морда, – попрощался с ней Фадж.

Я ткнул его локтем и прошептал:

– Учителей не называют Крысьей Мордой.

– Даже если имя им подходит? – спросил он.

– Да.

Мы с мистером Грином отвели Фаджа в соседний класс к мисс Зиф. Она читала детям книгу «Муравьед по имени Артур». Фаджу это явно понравилось.

– Я знаю эту сказку, – сказал он. – Артур не любит есть рыжих муравьев.

– Это Фарли Дрэксел, – сказал мистер Грин. – Но все называют его Фаджем.

Мисс Зиф улыбнулась Фаджу.

– Ты наверняка такой же сладкий малыш, как твоё имя.

– Да, – согласился Фадж.

– Спросите миссис Хилдебранд, – пробормотал я себе под нос.

Вот так у Фаджа началась учёба в школе.

Глава седьмая
Очень культурная птица

Каждый день Фадж приносил с учёбы новый рисунок. Мама вешала их на стену в кухне. Однажды вечером она сказала:

– Фаджи, ты очень хорошо учишься в школе. И за это я собираюсь сделать тебе подарок. Чего бы ты хотел?

– Птичку, – мгновенно сказал Фадж, как будто уже давно обдумывал ответ.

– Птичку? – переспросила мама.

– Да. Собственную птицу.

– Птицу… – почесал бороду папа.

– Я думала, ты попросишь что-нибудь вроде йо-йо, – сказала мама.

– Йо-йо у меня и так есть, – ответил Фадж. – А птички нет.

– Ну а почему бы и не подарить Фаджу птицу, – сказал папа. – Ему будет полезно иметь собственного питомца.

– Уоррен, – сказала мама, – ты в самом деле думаешь, что Фадж к этому готов?

– Да, – сказал папа, – в самом деле.

– Что ж… – сказала мама, и прямо было видно, как она напряжённо размышляет. – Если папа не против, то и я не против.

– И ей можно будет спать в моей комнате, так? – уточнил Фадж.

– Да, – сказал папа.

– На моей кровати?

– Нет. Птицы спят в клетках, а не на кровати.

– А я осторожно, – сказал Фадж. – Укрою её одеялом.

– Птицам нельзя спать на кровати, – сказала мама.

– Почему?

– Потому что они любят спать, сидя на жёрдочке.

– Правда? – не поверил Фадж.

– Да.

– Сегодня попробую, – сказал Фадж.

– Люди спят лёжа, – объяснил папа. – А птицы сидя. Это как раз одно из отличий между человеком и птицей.

– А ещё одно – это что птицы умеют летать, правильно?

– Правильно, – сказал папа.

– Когда-нибудь и я полечу. Как птичка!

– Я бы на это не рассчитывал, – буркнул я.

Но он не слушал. Он танцевал вокруг высокого стульчика Тутси:

– Моя собственная птичка, моя собственная…

– Да-да, – сказала Тутси, швыряя погремушку на пол. В последнее время это её любимое развлечение. Бросает игрушки, потом орёт, пока кто-то не поднимет. И тут же снова бросает. Классная игра, ага.

Ещё у неё режутся зубы, поэтому болят дёсны, поэтому она часто кричит. У неё есть такое пластиковое кольцо для жевания, мы его держим в холодильнике. Когда грызёшь, холод успокаивает боль.

Вообще-то она всё в рот тянет, до чего дотянется, и пальцы ног не исключение. Я всё время говорю маме, что это не очень хорошая идея – позволять Тутси держать ноги во рту. Но мама отвечает, что это у неё просто такая фаза, пройдёт, мол. Она даже достала семейный альбом с фотографиями и показала снимок, где я сам сижу с ногой во рту.

Я попросил маму выбросить эту фотографию и ещё ту, где я голый держу метлу. Если их увидит кто-нибудь из школы, меня никогда не оставят в покое, задразнят до смерти.

Фадж спросил маму, можно ли ему взять Тутси на урок «Покажи и расскажи». Он хотел повторить для своего подготовительного класса лекцию о том, как делаются дети. Мама позвонила мисс Зиф, которая решила, что это прекрасная мысль, но прежде она должна спросить директора. Мистер Грин сказал: «Категорически нет», этим всё и кончилось. Фадж огорчился, но мама с папой убедили его, что птица гораздо лучше подойдёт для «Покажи и расскажи».

В гости на несколько дней приехала бабушка.

– Мне купят птицу, – доложил ей Фадж.

– Правда? Какую же? – спросила бабушка.

– Не знаю. Какую мне купят птицу? – спросил он нас.

Мы все ответили одновременно.

– Канарейку, – сказала мама.

– Попугая, – сказал папа.

– Майну, – сказал я.

Фадж хлопал глазами.

Бабушка сказала:

– Вижу, вы ещё не решили.

– Майны зато говорить умеют, – сказал я.

– Говорящая птичка? – обрадовался Фадж.

– Да. Майну можно обучить любым словам.

– Любым? – переспросил Фадж, и сразу стало ясно, что он что-то замышляет.

– Ну, почти, – ответил я.

– Говорящая птичка, – по его лицу расплылась улыбка. – У Фаджи будет говорящая птичка.

– Постойте, – опомнился папа, – мы ещё не решили, какую покупать. Я лично думал о волнистом голубом попугайчике. Попугая можно выдрессировать, чтобы летал кругами по комнате и садился на жёрдочку.

– А я думала о красивой жёлтой канареечке, – сказала мама. – Канарейки замечательно поют. Всех делают счастливыми.

– Хорошо, – сказал Фадж. – Маме купим канарейку, а папе попугая, потому что у Фаджи будет майна. Пита говорит, они умеют разговаривать, а Пита всё знает.

Папа с мамой посмотрели на меня.

– Откуда мне было знать, что ты хочешь канарейку? – спросил я маму. – А ты попугая? – спросил я папу. – Вы бы хоть намекнули заранее.

– Фаджу будет очень полезно завести майну с образовательной точки зрения, – заявила бабушка.

– Если я научу её разговаривать, она научит меня летать, – сказал Фадж и замахал руками-крыльями.

Тутси икнула и заплакала.

– Кто хочет домашнего печенья? – спросила бабушка, вытаскивая Тутси из детского кресла и похлопывая по спине.

Бабушка великий мастер менять тему.

На следующий день, когда я вернулся из школы, машины не было, и в доме стояла тишина. Поднимаюсь наверх и слышу странные звуки из комнаты Тутси. Дверь была приоткрыта, и я заглянул. Бабушка танцевала босиком с Тутси на руках. И пела:

 
Ту-ту, Тутси, прощай!
Но смотри не рыдай.
Поезд – чух-чух – везёт меня прочь,
Тра-ля-ля, ту-ду-ду, лай-лай.
Поцелуй меня, Тутси, давай…
 

– Привет, бабушка, – сказал я, открывая дверь.

– Ой, Питер! – Она остановилась и покраснела от смущения.

– Ты что делаешь?

– Нет, не знал.

Тутси ухватила бабушку за волосы и с удовольствием потянула.

– А что это за песню ты пела? – спрашиваю.

– «Ту-ту, Тутси, прощай!» – сказала бабушка.

– В смысле, такая песня в самом деле есть? Ты её не придумала?

– Нет, конечно! Очень популярная песня… была. Когда же это было? Дай подумать… Нет, год не вспомню. Но очень популярная.

Тутси прыгала на руках бабушки: хотела ещё танцевать. Бабушка отдала её мне.

– Теперь ты.

– Я? Хочешь, чтобы я танцевал с ней?

– А почему бы и нет?

– Бабушка! Я в шестом классе. Я не стану танцевать с младенцем.

– Да отчего же?

– Ну, оттого что…

– Брось, – сказала бабушка. – Я спою, ты пляши. – И она запела свою песенку:

 
Ту-ту, Тутси, прощай!
Ту-ту, Тутси, рыдай.
 

Я кружился с Тутси на руках. Бабушка оказалась права: ей нравилось. Она взвизгивала от удовольствия, смеялась, закидывала голову, и очень скоро я уже тоже смеялся, и мы все трое здорово веселились, пока в дверях не появился Фадж.

– Что ты делаешь, Пита?

Я оглянулся: папа с мамой тоже стояли в дверях и смотрели.

– Ну, я… это… я тут…

– Танцевал, – сказала бабушка. – Тутси нравится танцевать, и мы устроили ей танцы.

Она нащупала тапочки под кроваткой Тутси и сунула в них ноги.

Я посадил Тутси в детское креслице и пригладил волосы, готовясь объяснить, что это всё бабушка придумала, а я тут случайно. Но объяснять ничего не пришлось. Поскольку никто не посчитал странным ни мои танцы, ни бабушкину песню «Ту-ту, Тутси, прощай!».

– Знаешь что? – сказал Фадж.

– Что? – спросила бабушка.

– Я видел её. Видел мою майну!

– Где? – не понял я.

– В зоомагазине. Завтра принесём её домой. Ей должны заказать клетку. Она вся чёрная, с жёлтыми ногами и жёлтым носом.

– С жёлтым клювом, – поправил я.

– Нос, клюв – какая разница? – сказал Фадж. – Это самец. И он умеет говорить!

– Что он говорит?

– «Здравствуйте» по-французски.

– По-французски? – спросил я.

– Да, по-французски, – сказала мама. – Он очень культурный.

– Мы ему уже имя придумали, – сказал Фадж.

– Как же вы его назвали? – полюбопытствовала бабушка.

Я думал услышать Пьер или Жак, раз уж он француз.

– Дядя Перьев, – сказал Фадж.

– Дядя Перьев? – не поверил я.

– Да, Дядя Перьев, – повторил Фадж. – Хорошее имя для птицы?

– Э-э… необычное, – говорю.

– И интересное, правда? – Фадж был горд.

– О, да. Интересней не придумаешь.

– Это привилегия? – спросил Фадж. – Да ведь?

– Нет, это не привилегия. Ничего общего с привилегией.

Не надо было употреблять при нём такое сложное слово. Он так и не понял его смысла. И, вероятно, никогда не поймёт.

– Привилегия, не привилегия… Какая разница! – И Фадж запел:

 
Дядя Перьев прилетел,
Прилетел и в клетку сел.
Я принёс его домой,
И теперь он только мой.
 

– Давай, бабушка, теперь со мной танцуй, быстро! – И Фадж с бабулей, взявшись за руки, закружились по комнате под свежесочинённую Фаджем песню.

Музыкальные номера в хоровом исполнении моей семейки – это уже слишком, и я сбежал к Алексу, где царили тишина и покой.

На следующий день мама, папа и Фадж съездили в зоомагазин и вернулись с Дядей Перьевым. К нему прилагались клетка, покрывало, коробка с кормом и книга «Узнай всё о твоей майне».

– Бонжур… бонжур… – без конца повторял Дядя Перьев.

– Это значит «здравствуйте» на французском, – объяснил мне Фадж. Как будто я не знал.

Папа оттащил клетку в комнату Фаджа, которая на беду находилась рядом с моей, и весь день я только и слышал что «бонжур, бонжур» птичьим голосом. Я постучал в стенку, разделяющую наши комнаты.

– Ты не можешь обучить его ещё чему-нибудь?

– Я стараюсь! Я стараюсь! – проорал в ответ Фадж.

– Я стараюсь. Я стараюсь, – повторил Дядя Перьев.

«Жуть, – подумал я. – Мы как раз отучили Фаджа от привычки повторять всё, что я сказал, и тут получили птицу, которая делает то же самое. Ну почему я тогда не промолчал за столом? Почему не убедил Фаджа послушать маму и купить канарейку, или папу – и купить попугая?»

Когда на следующее утро я пошёл проведать Дядю Перьева, он приветствовал меня звонким:

– Бонжур, тупица.

– Умный, правда? – гордо сказал Фадж. – Быстро учится.

– Да… восторг! – говорю.

Когда я выходил, Дядя Перьев крикнул мне вслед:

– Пока, тупица… пока…

– Сам ты… пока.

– Сам ты… сам ты… – повторил он.

– Он ест червей, и насекомых, и травку, – объявил Фадж за завтраком. – Так что я пойду за червяками.

– Ну уж нет! – сказала мама. – Он с удовольствием будет есть корм, который мы купили в зоомагазине.

– Но, мамочка, ты же Тутси не кормишь одним и тем же, правда?

– Это другое дело, – сказала мама. – Тутси ребёнок. А Дядя Перьев – птица.

– Я знаю! – сказал Фадж. – Но для счастья Дяде Перьеву необходимы черви. Ты же хочешь, чтобы он был счастлив, правда?

– Уверена, он может быть счастливым и без червей! – мама отодвинула от себя тарелку.

– Давайте поговорим об этом позже, – предложил папа. – Не лучшая тема за столом.

– Черви, черви, черви, черви, – запел Фадж.

– Довольно, Фадж! – велел папа, но мама уже убежала в ванную и за стол не вернулась.

На следующие выходные в гости заехала бабушка и с удивлением обнаружила, что Фадж уже не спит по ночам перед дверью родительской спальни.

– Приходится спать в своей комнате, – объяснил Фадж. – Я нужен Дяде Перьеву.

– Я его понимаю, – сказала бабушка, стоя перед клеткой. – А ты чудесная птичка, правда?

– Чудесная птичка… чудесная птичка… – сказал Дядя Перьев.

Бабушка засмеялась.

– Надо же, какой умничка!

– Умничка… умничка… надо же… умничка… – сказал Дядя Перьев.

Вечером мама с папой ушли в гости, а бабушка осталась с нами. Мы все сидели перед телевизором, Тутси у бабушки на коленях сосала из бутылочки свой ужин.

– Ну, как у тебя дела в подготовительном классе? – спросила бабушка Фаджа.

– У меня хорошая учительница. Она сказала, что я такой же сладкий, как моё имя.

– Ну, так ведь и есть, правда?

Я фыркнул.

– Ты правда считаешь, что я сладкий? – спросил Фадж бабушку.

– Конечно, – сказала бабушка.

Я снова фыркнул.

– Всегда? – уточнил Фадж.

– Может, не постоянно, но большую часть времени.

– Тогда почему же ты приезжаешь играть с Тутси, а не со мной?

– Я к вам всем в гости приезжаю, – сказала бабушка, хлопая Тутси по спине, чтобы она срыгнула.

– Но держишь на руках всегда только её. И песни дурацкие поёшь для неё.

– Они не дурацкие, – встрял я. – Они из тех времён, когда бабушка была девочкой.

– Ты была девочкой? – Фадж пытался усесться к ней на колени.

– Конечно. – Бабушка переложила Тутси на плечо, чтобы Фадж поместился.

– Маленькой была? Как я?

– Да. И в школу, как ты, ходила.

Фадж отпихивал Тутси, и бабушка отдала её мне.

– Что ты там делала? – спросил он.

– Ну… пела песни, рисовала картинки, играла и училась читать.

– Ты училась читать в подготовительном классе?

– Может, и в первом. – Бабушка потрепала Фаджа по голове. – Слишком давно это было. Теперь и не вспомнить.

– Знаешь что, бабушка, – сказал Фадж.

– Нет, не знаю. Что?

– У меня сейчас разгар детства. Поэтому мне нужно много внимания.

– Кто это тебя надоумил? – спросила бабушка.

– Слышал, как мама по телефону говорит. Тебе важнее со мной играть, чем с Тутси. И уж это ты постарайся запомнить.

– А как же я? – спросил я. – Кто мне будет уделять внимание?

– А тебе не нужно, – заявил Фадж. – Ты в шестом классе.

Тут я почувствовал, что закипаю.

– Это не значит, что мне не нужно внимания.

– Внимание нужно всем, – сказала бабушка.

– Даже тебе? – спросил Фадж.

– Да, даже мне.

– А кто тебе уделяет внимание? – спросил он бабушку.

– Мои родные и друзья.

– Надо тебе птичку завести, – сказал Фадж. – Птица будет уделять тебе кучу внимания. Птице всё равно, детство у тебя или не детство.

– Как и собаке, – добавил я. – Тебе нужно собаку завести, вроде Черри.

Услышав своё имя, Черри поднял голову и гавкнул.

Тутси открыла глаза и произнесла:

– Га-га-гу-га.

– Точно, – сказал я ей. – А теперь спи дальше.

Бабушка пошла наверх уложить Фаджа, а я понёс Тутси в кроватку.

– Спокойной ночи, сладких снов, – сказала бабушка Фаджу.

– Спокойной ночи, сладких снов… сладких снов, спокойной ночи! – крикнул Дядя Перьев.

Бабушка накинула покрывало на клетку. Это единственный способ его утихомирить. И всё равно он ещё долго выкрикивал: «Спокойной ночи, спокойной ночи», пока я не стукнул по дну клетки.

Дядя Перьев жил у нас уже две недели, и вот настал день выступления Фаджа «Покажи и расскажи». Мисс Зиф пригласила класс мисс Хилдебранд, а я получил особое разрешение мистера Грина пропустить ради этого половину урока английского.

Одноклассники Фаджа сидели на полу вокруг Фаджа и клетки Дяди Перьева. Потом пришли ученики миссис Хилдебранд и сели вторым рядом. Когда все устроились, Фадж стянул покрывало с клетки и сказал:

– Представляю… Дядю Перьева!

– Ух ты-ы! – выдохнула малышня.

– Какая у тебя красивая птичка, – сказала миссис Хилдебранд. – Правда, красивая птичка, класс?

– Да! – как роботы, повторили ученики миссис Хилдебранд.

– Да – и что дальше? – грозно спросила миссис Хилдебранд.

– Да, у Фарли красивая птичка, – хором вывел её класс.

– Он говорит по-французски.

– В самом деле? – спросила миссис Хилдебранд.

– Да.

– Какое совпадение! – сказала миссис Хилдебранд. – Я тоже! – Она подошла к клетке, нагнулась над ней и сказала: – Ты говоришь по-французски? Парлевуфрансэ?

Дядя Перьев наклонил голову и, глядя прямо ей в глаза, ответил:

– Бонжур, тупица!