Текст книги "Волшебная страна"

Автор книги: Джуд Деверо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 25 страниц)

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

Прошло немногим больше двух недель с того дня, как Сет появился на ранчо «Три короны». После встречи у пруда Морган его избегала. Он очень добросовестно относился к своим обязанностям управляющего и часто даже не обедал, когда дела задерживали его на ранчо.

Спускаясь к завтраку, она его уже не заставала, так как к тому времени он уже несколько часов работал на пастбище. Если же он ухитрялся урвать свободный часок, то проводил его с Адамом. Иногда Морган казалось, что он уделяет больше внимания Розелль, чем ей. И она этому радовалась.

Но однажды утром, когда они завтракали все втроем, что стало большой редкостью, Гордон объявил:

– Ну вот, я наконец получил долгожданное письмо. И уезжаю в Нью-Йорк.

– Что? – Она уронила ложку.

– Морган, я уже несколько месяцев твержу тебе об этой поездке, так что не понимаю твоего удивления.

– Мы с Адамом поедем с тобой.

– Сядь. Ты со мной не поедешь. Я должен буду торопиться, и Адам слишком мал, чтобы несколько дней ехать дилижансом, а потом поездом. Я даже и слышать об этом не хочу. Это слишком опасно.

Сет повернулся к Гордону:

– Вы едете в Нью-Йорк по делам ранчо?

– Да. Отец Морган как-то услышал об особой породе овец, выведенной в Шотландии. Он считал, что они смогут прижиться в Нью-Мехико. Полагаю, что, если я сам не встречу корабль, когда он прибудет в гавань, они продадут моих овец еще кому-нибудь.

– А когда ты уезжаешь? – тихо спросила Морган.

– Сразу после завтрака.

– Сегодня! Ты уезжаешь сегодня? Гордон с минуту пристально глядел на нее:

– Да. Письмо задержалось в пути, и теперь я только-только успеваю к прибытию корабля. Мартин уже упаковывает мои вещи.

После завтрака Морган опять пыталась уговорить его взять с собой Адама и ее.

– Не беспокойся. Я скоро вернусь. А пока Дэйв позаботится о вас с Адамом.

– Об Адаме – да, но не обо мне. Гордон устало вздохнул:

– Если бы я так не доверял Дэйву, я бы тебя одну с ним не оставил. Когда ты преодолеешь свою враждебность к нему, ты тоже будешь ему доверять. А теперь нужно ехать, иначе я опоздаю к дилижансу. Поцелуешь меня на прощание?

– С радостью. – Она охотно скользнула в его объятия и подставила губы. Она хотела бы полюбить Гордона.

С большим трудом он удержался от поцелуя в губы и целомудренно приложился к ее лбу.

– А теперь подними Адама, чтобы я мог с ним попрощаться.

Морган взяла сынишку на руки, и они долго махали ему вслед. Когда она вернулась в дом, он показался ей опустевшим. Адам вырвался из ее рук и помчался в кухню, а она за ним. Сегодня вечером она останется с Сетом наедине.

В отсутствие Гордона он сможет заговорить с ней о чем угодно. Она стала составлять меню обеда, безотчетно припоминая все его любимые блюда.

Весь день она готовила еду, довольная, что не надо думать ни о чем другом. Розелль уложила Адама спать после ленча. Морган тоже отдохнула, пока в доме было тихо. И опять хлопотала в кухне до тех пор, пока не пришло время мыться и переодеваться к обеду. Розелль нянчилась с Адамом.

Из дальнего угла шкафа она достала платье, которое очень редко надевала раньше. Оно было простого покроя, темно-желтое, с золотистым отливом, с бежевой вышивкой – крошечные розочки – у выреза платья. Именно из-за этого выреза она редко его надевала. Он открывал грудь чуть не до самых розовых сосков. Морган сказала себе, что соскучилась по этому платью. Потом она надушила запястья, за ушами и глубокую ложбинку на груди.

Пришла Кэрол, чтобы навести порядок в комнате.

– Ох, какая вы сегодня красивая, миссис Колтер, – робко сказала девушка. – Вы очень понравитесь мистеру Блейку.

– Мистер Блейк… – и Морган оборвала себя на полуслове.

– Какие-нибудь еще дела будут сегодня, мэм?

– Нет, Кэрол. Можешь идти домой. Передай привет от меня родителям и захвати им сдобного хлеба.

– Спасибо, мэм, – она уже повернулась, чтобы уйти, но в открытую дверь увидела Сета. Он заговорщицки приложил палец к губам. Кэрол очень нравился мистер Блейк, который всегда находил для нее шутку. Она вышла и прикрыла за собой дверь.

Стоя у зеркала, Морган услышала за спиной шаги.

– Да нет, мне больше ничего не нужно, – и осеклась, почувствовав на шее его губы. Она закрыла глаза, но снова их быстро открыла.

– Что здесь тебе надо?

Сет лениво улыбнулся и вытянулся на ее постели. Покрытая кружевным покрывалом, она казалась такой маленькой под его огромным, красивым телом.

– Я тоже живу в этом доме, ты забыла?

– Я надеюсь, ты понимаешь, что это не твоя комната. Хочу тебе напомнить, что и ранчо принадлежит мне.

– Mi querida, не спорь со мной. Я с нетерпением жду обеда. Розелль сказала, что ты целый день стряпала и приготовила что-то очень вкусное. – Глаза его смеялись.

– Вовсе нет! Я люблю готовить, поэтому кое-что и приготовила сегодня. – Она отвернулась, глубоко вздохнула и снова повернулась к нему. – И будь так добр, убирайся с моей постели и из моей комнаты.

Он слегка пошевелился, словно испытывал мягкость постели.

– Тебе здесь хорошо спится или кровать слишком широка для одного человека?

– Сет Колтер! Убирайся отсюда! – И она двинулась к нему, но Сет раскрыл объятия, и она отступила.

Он сел на кровати, перекинув ноги через спинку.

– А это платье тебе тоже Терон купил?

Морган увидела, что он слегка нахмурился, и сразу же возликовала.

– Да. Тебе нравится? – И она слегка наклонилась так, что грудь почти совсем выскользнула из выреза. – Как странно, что ты только сейчас заметил мое платье. Мужчины, как правило, обращают на него внимание сразу же.

«Бесенок пытается возбудить мою ревность», – подумал Сет. И улыбнулся. Его глаза впивались в ее тело.

– Дело в том, что, когда я на тебя смотрю, женушка, я тебя вижу обычно безо всего, только с лентой в волосах. Поэтому я и не сразу замечаю, что на тебе надето.

– Ах ты…

– Если ты чем-нибудь бросишь в меня, придется тебя приструнить. А сейчас пойдем обедать.

Сет сидел напротив Морган. Она не желала с ним разговаривать. Они уже съели суп, и Мартин вышел, чтобы подать второе блюдо.

– Мартин заподозрит что-нибудь неладное, если ты вот так будешь молчать. Он решит, что у нас любовная размолвка. – И громко проговорил: – Расскажите, миссис Колтер, о вашем путешествии в Сан-Франциско.

Она улыбнулась:

– По дороге я познакомилась с интересными людьми. Среди них были и джентльмены. – Она с нажимом произнесла последнее слово.

Сет остался серьезен:

– А вы помните Чарли Фаррела?

– Вот забавно! Как раз сегодня вечером я вспоминала о Чарли. Но мистер Фаррел не относится к числу мужчин, о которых вспоминаешь слишком часто. Мы с Тероном много потрудились для его жены. Приятная женщина, но с таким ужасным вкусом, что представить себе трудно.

– Ну а что сам Фаррел? Вы его знали?

– Больше, чем хотелось бы. Терону несколько раз приходилось спасать меня от его жадных объятий. Наконец он вынужден был ему заявить, что, если он не прекратит уделять мне такое внимание, мы больше не переступим порога его дома. По-моему, Терон также пригрозил обо всем рассказать ею жене. А Чарли ее смертельно боялся. – Морган отпила глоток вина. – А вы где с ним встречались?

Сет устремил взгляд в тарелку.

– Да за кружкой пива. Я, в сущности, с ним не знаком.

Морган не понимала, почему он вдруг стал так серьезен. Ведь если кого нельзя принимать всерьез, так это Чарли Фаррела.

Мартин унес тарелки после последней перемены.

– Это был настоящий пир, – сказал Сет. – Мне все казалось, что я никак не смогу наесться.

– Ну уж кто может, так это вы. В жизни не видела, чтобы столько ели. Он ухмыльнулся:

– Я ведь расту, и мне нужны силы.

– Мартин, мы будем пить кофе в саду, если вы не возражаете, мистер Блейк.

Они вышли в сад и стояли молча, слушая ночные голоса Нью-Мехико. Где-то неподалеку завывали койоты. Сет подошел к небольшому бассейну.

– Как приятно мне быть здесь с тобой, Морган. Можно подумать, что Гордон намеренно уехал и оставил нас вдвоем.

Морган, как ни странно, подумала о том же.

– А ты помнишь те дни, что мы провели в каньоне, среди развалин индейской деревни?

– Нет.

Он испуганно обернулся, но потом рассмеялся:

– Ну почему бы тебе не подойти ко мне и не позволить себя поцеловать?

– Прекрати это, Сет, или я уйду в дом. С прошлым покончено, и мы теперь только… знакомые.

– Хорошо. Но знакомые могут стать друзьями. А друзья – любовниками.

– Сет, ты невозможный человек!

– Полагаю, ты хочешь этим сказать, что нам невозможно не любить друг друга. Ты когда-нибудь задавала себе вопрос, почему попросила жениться на тебе именно меня, а не других молодых людей, приглашенных к Синтии Фергюсон?

– Я услышала, что у тебя есть ранчо в Нью-Мехико.

Не могла ведь она признаться, что ей сразу и очень понравился его мускулистый торс! Она даже засмеялась при этой мысли.

Сет наклонил голову набок и как-то странно на нее посмотрел.

– Ладно, малютка, – и подошел к ней. – Наверное, пора спать.

Он положил ей руки на плечи, но она отшатнулась. Он привлек ее к себе, затем слегка поцеловал в щеку.

– Покойной ночи, жена моя.

Он разжал объятия и ушел. А она стояла и смотрела на то место, где он только что был. Какие у него дурные манеры! Он должен был проводить ее до дверей спальни, а не бросать одну в темном саду. Она сердито поднялась по лестнице. Дверь в его комнату была закрыта, в большом доме стояла тишина.

Она вынула шпильки из волос, быстро сняла платье и небрежно бросила его на спинку стула. Затем вытащила из комода ночную рубашку из тонкого, почти прозрачного муслина. Она долго ворочалась в постели с боку на бок.

Сет улыбался, зная, что она не спит. О да, милая… Ты, конечно, помнишь и каньон, и все, что там было.

Морган заснула, и ей приснился сон. Она была с Жаком. Одной рукой он держал ее за волосы, другой приставил нож к горлу. А индейцы стояли вокруг и смотрели. Потом она увидела Сета и услышала, как он тихо и терпеливо ей говорит:

– Я здесь, любимая, не надо бояться.

Она проснулась в ужасе. Сет держал ее на коленях. Она обняла его за шею и крепко прижала к себе. Он говорил мягко, выбирая нежные слова и поглаживая ее по голове. Она тихо плакала.

– Ты не хочешь рассказать мне обо всем, что было, малютка?

Рассказ изливался бурным потоком. Она рассказала про Жака и про сон. Про то, как ее предал Джоакин, как тогда она искала Сета и… о записке. Она рассказала о мадам Николь, о том, как вечером перед аукционом увидела Сета в зеркале и слышала, как играет музыкальная шкатулка. Она не видела, как Сет побелел, потому что мгновенно вспомнил, как он раздавил маленькую шкатулку.

Морган, рыдая, рассказала о своем унижении в вечер аукциона, о том, как полюбила Терона за его доброту. Она вспомнила о той ночи, когда увидела Сета, и как молилась, чтобы он выжил, хотя совсем не надеялась на это. Слезы стояли в его глазах.

– Прости, любимая. Но теперь я с тобой и не покину тебя никогда.

Она была его ребенком, его дорогим дитя. Он ее качал на руках и баюкал. Ей так нужна была его нежность! Ей отчаянно надо было выплакаться. Постепенно ее дыхание выровнялось, и он понял, что она спит. Он бережно положил ее в постель и укрыл одеялом. Во сне она причмокивала губами, совсем как Адам. Он поцеловал ее в щеку, в мокрые от слез ресницы.

Неохотно он подошел к двери, разделявшей их комнаты, и обнаружил, что она заперта. Он вышел через дверь, ведущую в коридор. Из любопытства он попытался войти в ее комнату из своей: дверь открылась беспрепятственно.

«Гордон, подумал он. – Каким-то образом Гордон все узнал и устроил так, чтобы мы могли остаться одни в доме». Для Сета это был бальзам для души. И если он понимал положение правильно, Гордон не вернется до тех пор, пока не узнает, что Морган и Сет опять вместе.

Адам только-только поднял кулачок, чтобы забарабанить в дверь материнской спальни, когда большая рука повернула недостижимую для него ручку двери. Он поднял голову и увидел отца, приложившего палец к губам.

Сет подошел к Морган и тихо поцеловал ее в жилку, которая билась около уха. Во сне она улыбнулась. Адам тоже улыбнулся и решил последовать примеру отца. Но мальчик громко чмокнул мать, да и поцелуй его пришелся в самое ухо, так что Морган открыла глаза и схватила сына.

Адам и Сет засмеялись, как два заговорщика.

– Ах вы! Почему не даете мне выспаться? – Но тут же рассмеялась: до чего же они похожи. – А ты должен вести себя получше, чем твой сын, у тебя ведь нет смягчающего обстоятельства молодости.

Сет улыбнулся, и Морган могла поклясться, что от гордости его грудь увеличилась в объеме, по крайней мере, на пару дюймов.

– Что это ты напыжился?

– Но ведь ты в первый раз признала, что он мой сын.

Она нахмурилась:

– Конечно, твой. Достаточно на него взглянуть. Наверное, нет двух других людей, похожих так, как вы с ним.

Сет с обожанием взглянул на сына:

– Знаю, но мне нравится слышать это от тебя.

– Ты словно петух в курятнике у Люпиты: такой же важный. Ну чей он еще может быть! Ведь ты единственный, с кем я…

Сет тяжело опустился на постель рядом с ней.

– Ты хочешь сказать, что я единственный, кто обладал тобой?

Она отвернулась, рассеянно наблюдая, как Адам отрывает кружево от подушки.

– Да, – прошептала она.

Он схватил ее за плечи, прижал к себе и крепко, от всего сердца поцеловал в губы:

– Я знаю, это не должно иметь никакого значения, и я все равно бы тебя любил, что бы ни случилось, но я счастлив слышать это.

– Сынок, брось портить материнское постельное белье, давай лучше я тебя прокачу на закорках по лестнице вниз, а?

Адам вскарабкался ему на плечи, и Сет пошел к выходу, но в дверях остановился:

– Почему бы тебе еще не полежать? Я отдам Адама Розелль и вернусь к тебе? Морган потерла губы, потом ухо.

– Я уже получила два очень чувствительных поцелуя сегодня утром. И больше мне не требуется.

– Но, может быть, я просто выставлю Адама за дверь? Пусть вопит, если хочет, мы его даже не услышим, – и поспешно закрыл дверь, потому что в дверь полетела подушка.

Адам пришпорил отца и громко расхохотался. Ему нравился этот человек, с ним было очень весело, все время происходило что-то интересное. Вот, например, мама сейчас бросила в него подушку. Но она никогда не швыряла подушки в других взрослых.

– Лошадка! Лошадка! – крикнул он.

Во время завтрака Сет предложил, чтобы Морган привезла Адама к реке, захватив с собой корзинку с ленчем, а он пообещал к ним присоединиться.

«Уж очень он самонадеян».

– Боюсь, я не успею. Дома много дел.

– А что такого у тебя срочного? – Он говорил так, словно она целый день валяется в постели. В ее голосе зазвучали враждебные нотки:

– На дворе сентябрь, надо делать заготовки на зиму. И кроме того, надо проверить счета и… Сет умильно взглянул вниз.

– Я уверен, что Адаму полезно было бы сегодня прогуляться.

Морган отвернулась.

– Ну, если смогу урвать время, то, может быть, мы и приедем.

– Хорошо!

Она знала, как трудно ему притворяться. Он поцеловал ее в щеку.

– Желаю удачи, жена.

– Не называй меня так. Кто-нибудь услышит. Он улыбнулся:

– Надеюсь, что услышит, жена.

– Жена, – повторил Адам.

– Нет уж, пожалуйста! Когда Гордон вернется, у тебя будет очень странный запас слов.

– Горд? – спросил Адам.

И они дружно рассмеялись над своим сообразительным сыном.

Адам все утро играл со своим ранчо. Работники время от времени вырезали для него новые предметы: и животных, и загоны, и ковбоев. Ранчо стало слишком громоздким, чтобы каждый вечер вносить его в дом, так что Сет соорудил навес для защиты его от дождя.

Морган особенно тщательно убралась в комнате Сета и затем потратила два часа на кухне, помогая Розелль приготовить чудесный ленч.

Когда все было упаковано, они с Адамом поехали на свое любимое место к реке. Сета еще не было, так что она расстелила плед и стала читать Адаму наизусть детские стишки, иллюстрируя их рисунками на грифельной доске, которую часто брала для этой цели.

– Как поживают мои жена и сын? – безмятежно спросил незаметно появившийся Сет.

«Пожалуй, он становится чересчур большим собственником».

Морган быстро открыла корзинку.

– Бриоши! Морган, ты не представляешь, как часто я вспоминал об этих маленьких булочках. В Калифорнии мне пришлось есть самую скверную в жизни еду. Какое-то время мне готовила Джесси. Не знаю, как я выжил. Она брала сковородку, разбивала яйца, но почему-то туда попадало очень много скорлупы. – Он продемонстрировал кулинарный процесс жестами. – Когда она подавала завтрак, часть яиц была совсем сырая, а часть – жесткая, как сама сковородка. Но, пожалуйста, не пытайся узнать, как ей это удавалось – это тайна за семью печатями. И я, конечно, был достаточно умен, чтобы не спрашивать.

Морган от непрерывного смеха ослабела.

– Но я еще не рассказывал тебе о ее печенье. Оно было такое тягучее, что вязло в зубах, но его можно было тянуть на расстояние вытянутой руки. Вот, пожалуйста, объясни, как такое возможно. Никто не осмеливался ее спрашивать об этом. Ведь это восьмое чудо света.

Морган так хохотала, что у нее заболел живот. Да, она могла представить себе, как Джесси готовит свое печенье. Раз или два ей приходилось пробовать ее стряпню. Ах, хорошо бы послать Жан-Полю рецепт такого замечательного печенья.

Адам протянул грифельную доску отцу и сказал:

– Лошадку.

Но Сет написал: «Сет любит Морган всем сердцем». И подал ей доску. Она взглянула ему прямо в глаза и поняла, что это правда. Она вытерла слезы, навернувшиеся от смеха, стерла то, что он написал, и нарисовала для Адама лошадку.

– А теперь надо опять идти работать. Поцелуешь меня на прощание? В щеку.

Она засмеялась: он поступал так же, как и Адам, когда хотел чего-нибудь добиться от нее.

– Хорошо, я поцелую тебя в щеку. – Она встала и прижалась к нему, а он к ней. Когда их губы встретились, Морган их не отвела.

– Ты не забудешь меня? – И он улыбнулся, глядя в ее полузакрытые глаза. Потом он повернулся к Адаму: – Обнимешь папу, сынок?

Адам так и впрыгнул в раскрытые объятия. Сет подбросил мальчика в воздух и затем потерся щетинистыми усами о его шейку. Ребенок зашелся от восторга. И Сет ушел, приветственно махнув им рукой.

Когда они вернулись домой, Адама уложили спать. Морган тоже разделась и легла в постель. Когда же она поняла, что все еще любит Сета? Может быть, тогда, когда прочла слова, написанные на грифельной доске? Да, на этот раз ему можно верить, на него можно положиться.

А как насчет той ужасной ночи в Сан-Франциско, когда он ее оскорбил? Но воспоминание о той ночи уже не было таким ярким и болезненным. Теперь перед ее мысленным взором стояли другие картины: вот Сет играет с Адамом, вот он утешает ее после того кошмарного сна. Она не знала, изменился ли Сет, возможно, какая-нибудь ничтожная мелочь по-прежнему вызовет у него приступ необузданной ревности. Но ей теперь как-то все равно.

Пусть будет что будет. Он опять рядом с ней, и пусть с ней останется. Если он ее хочет, значит, она будет его.

Теперь в новой психологической обстановке, когда она призналась себе, что любит его и принимает его любовь, обед проходил очень приятно.

После обеда они пили в саду кофе с молоком. Сет сидел на каменной скамье, положив руку за спинку. Морган пристально за ним наблюдала и надеялась, что вот сейчас он позовет ее. Кажется, несколько недель она оборонялась против его атак, а сейчас он вроде бы отдал ей инициативу. Наконец он похлопал по сиденью рядом и вопросительно взглянул на Морган. Она попыталась, сохраняя спокойствие, солидно и неспешно подойти, укрощая желание кинуться ему на шею.

Они немного посидели вместе. Морган чувствовала себя с ним спокойно и надежно, словно наконец обрела дом. Такого чувства у нее никогда не было в Сан-Франциско, ни даже на колтеровском ранчо. Почему-то она вспомнила, как сердился на нее Джейк за то, что она так много ела во время беременности, и засмеялась.

– Не расскажешь ли и мне, почему смеешься?

– Что?

– Ну, почему ты сейчас рассмеялась?

– Я вспомнила, как Джейк злился на меня.

– Да за что же он мог на тебя злиться? Я, между прочим, написал им, когда приехал сюда, и они знают, что я жив-здоров. К сожалению, из Калифорнии я им знать о себе не давал; так за что на тебя злился Джейк? Может быть, за то, что ты снизошла до меня после моего глупого поведения на вечеринке у Монтойя? Думаю, он знает, что мы… так сказать… поговорили, – и он подмигнул ей.

– Нет, это еще не все. Дело в том, что когда я носила Адама, я много ела.

– Не понимаю. Почему же он расстраивался из-за этого?

– Но я ела непрестанно и постоянно, шесть месяцев подряд. Я съедала все, что готовила Люпита.

Сет негромко засмеялся:

– Но я все время так ел.

– Вот это я и имею в виду. Я ела столько же, сколько ты обычно, и стала такой же огромной, как ты.

Сет недоверчиво улыбнулся:

– Ты помнишь, как на мне всегда висели юбки и кофты Люпиты? Ко времени родов они на мне не сходились.

– Но Люпита в два раза толще тебя! Вот бы посмотреть! Клянусь, ты, наверное, была как бочонок. – И он улыбнулся, взглянув на нее. – Но где теперь все это?

Сердце Морган забилось сильнее, когда она встретила этот взгляд. «Теперь он меня поцелует», – подумала она и ждала этого поцелуя, очень ждала.

– Ну что ж, пора спать.

Она взяла его под руку, снова ощутив крепость его мышц. Сердце у нее стучало, в ушах стоял звон. Он остановился около двери в ее спальню и наклонился к ее губам. Она закрыла глаза и сразу же их открыла, потому что он поцеловал ее в щеку.

– Покойной ночи.

И ушел к себе, в свою собственную спальню, и закрыл за собой дверь.

Она разделась и немного походила по комнате, прежде чем наконец легла.

Сет явно ее не понял. И решил поспешать к ней медленно. Нет, ей еще нужно время, чтобы привыкнуть к нему окончательно.