Текст книги "Волшебная страна"

Автор книги: Джуд Деверо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 25 страниц)

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Когда Морган проснулась, в доме было очень тихо. Она протянула руку поперек кровати и взглянула в тревоге на место рядом. Затем облегченно вздохнула: ну, конечно, Адам опять пошел в комнату к отцу. Она повернулась на спину, зевнула и роскошно потянулась. Хорошо, что она уже не скрывает от самой себя свою любовь к Сету. Впервые за долгое время в ее душе воцарился мир. Кто знает, как события станут развиваться дальше?

Она сбросила одеяло и выпрыгнула из постели. Критически взглянула на себя в зеркало. Слегка пригладила волосы, расправив локоны у лица. Еще раз всмотрелась в свое отражение и тихонько засмеялась:

– Да, Морган Колтер, ты явно становишься суетной.

Выйдя в коридор, она увидела, что двери и в комнату Сета и в комнату Адама закрыты. Она вздрогнула и сделала глубокий вздох, чтобы успокоить вдруг забившееся сердце. Что, если она ему больше не нужна? Теперь он мог решить, что она не стоила всех предпринятых им усилий. Она подняла руку, чтобы постучать в дверь, и вдруг вспомнила, как Сет всегда упрекал ее за недостаточную уверенность в себе.

Нет, она отправится верхом на прогулку, а потом что-нибудь приготовит поесть. Да, это она сделает хорошо.

Она постучала, но никто не ответил, так что она тихонько отворила дверь и подошла к постели Сета. Он спал, откинув до пояса простыню. Мощная широкая грудь обнажилась. Она легонько коснулась волос у него на виске. Он открыл глаза, она заглянула в них и погрузилась в их глубину. Он протянул к ней руки, и она пошла к нему.

С минуту они просто держали друг друга в объятиях. Морган достигла дома, она была в безопасности. Сет начал ее целовать – волосы, глаза, мочки ушей.

– Я люблю тебя.

От его дыхания по ногам и спине у нее побежали мурашки.

– Я пытался быть терпеливым, но это так трудно. Я хочу тебя. Ты мне нужна. А ты хоть что-нибудь чувствуешь ко мне? Да, я поступил с тобой ужасно, но, может быть, ты сумеешь меня простить?

Столько вопросов. Трудно ответить на все сразу. Рассудок ее отступал. Тело становилось все смелей и настойчивей. Она чувствовала губы Сета. Он прижимался к ней. Ей хотелось сорвать с себя платье. Ей хотелось, чтобы между ними не было никаких преград.

– Да, – пробормотала она.

– Да – что? – Он поцеловал ее в шею и не просто поцеловал, но ласкал так, словно это была самая любимая им часть ее тела.

– Да, я тебя прощаю.

Он отстранил ее от себя на расстояние вытянутой руки:

– Ты прощаешь меня?

– Да, прощаю. Может быть, я когда-нибудь пожалею об этом, но, наверное, я могу простить тебе все твои ужасные поступки.

– Ужасные! Вот сейчас я тебе покажу, кто из нас по-настоящему ужасен.

Он притянул ее к себе и стад щекотать и тереться небритой утренней щетиной о ее шею и щеку. Она радостно засмеялась, вновь наслаждаясь знакомой любовной игрой. Но ее почему-то не оставляло ощущение, что что-то не так. Инстинкт говорил ей, что есть причина для беспокойства. И этот предупреждающий голос звучал все громче и громче, заглушая ее звонкий смех и пересиливая радость от того, что Сет снова в ее объятиях. Адам! Где же Адам?

– Сет, – она сделала попытку вырваться у него из рук. – Сет! А где Адам?

– Ну, наверное, он еще спит, – прошептал он ей на ухо, нежно поглаживая ее бедро.

– Нет. Адам всегда встает рано, по крайней мере, у себя в комнате. Я должна пойти посмотреть. Что-то не так.

Сет отступил на шаг и заглянул ей в лицо. Он увидел тревогу и страх. Он начал убеждать ее, как это глупо так беспокоиться, и осекся. Он бы с наслаждением всю свою жизнь говорил бы об Адаме. Но сейчас надо успокоить ее.

– Ну пойди и посмотри. Но потом опять приходи сюда. Хотя нет, я пойду с тобой, чтобы ты уж наверняка вернулась.

И, тесно обнявшись, они пошли к Адаму в комнату.

– Я тебя не отпущу от себя целых две недели И пусть Адам целые дни барабанит в дверь, ты мне сейчас нужнее, чем ему. Ну посмотри! – Они вошли в детскую.

Морган нахмурилась. Адам лежал чересчур тихо. Что-то не в порядке. Каждое утро Кэрол заново перестилает всю его постель – так скомканы или разбросаны простыни и одеяла. А сегодня утром легкий укрывающий его плед все так же аккуратно подоткнут под матрас, а не сброшен, как обычно, на пол. Она быстро подошла к мальчику и откинула волосы со лба. Лоб и все лицо были горячие, очень горячие.

Она побелела как мел и повернулась к Сету. В одно мгновение он был уже около кроватки сына и положил большую ладонь ему на лоб. Шея мальчика распухла, кожа воспалилась, горела огнем. Когда Сет дотронулся до него, мальчик захныкал. Лицо Сета побледнело.

– Я еду за доктором. – Голос у него сразу охрип. Сет чувствовал такой страх, которого не испытывал еще никогда в жизни.

Через несколько минут Морган услышала стук копыт удаляющейся лошади. Она опустилась на колени и взяла в руки сухую и горячую ручку сына. Адам еще никогда не болел. Он не должен болеть. Он еще слишком мал, чтобы терпеть боль.

– Адам, миленький мой, – шептала она, приложив безучастную ручонку к своей щеке. Ресницы мальчика затрепетали.

– Мама, – хрипло и едва слышно сказал он. Адам сделал глоток, и его лицо исказила гримаса.

– Я здесь, дитя мое. Мама с тобой, а папа поехал за доктором. Приедет доктор, и тебе станет лучше. Доктор полечит, и ты перестанешь болеть.

– Миссис Колтер! – Ив комнату вошла Розелль. – Я слышала, как мистер Блейк сбежал по лестнице. Все в порядке? – и осеклась, увидев, какое лицо у Морган. Розелль взглянула на Адама, коснулась пылающего лба ребенка и закрыла глаза.

Такое прежде уже один раз случалось. И она вновь мысленно переживала то страшное время. У нее была маленькая дочка, в том же возрасте, что и Адам, и такая же веселая и живая. Однажды она подошла к ее постельке и увидела, что девочка лежит вот так же тихо и от нее пышет жаром. Не прошло и недели, как девочка умерла. Розелль так и не перестала грустить о девочке, она живо помнила ту муку, с какой в последний раз омывала и одевала дорогое маленькое тельце. О, пожалуйста, Господи, смилуйся и не позволь такому случиться еще раз!

– Что мне делать? – умоляюще спросила Морган.

Розелль изо всех сил сдерживалась, чтобы истерически не зарыдать.

– Мистер Блейк поехал за доктором?

– Его зовут Сет. Он не мистер Блейк, он Сет Колтер. Он отец Адама.

– Да, я так и думала. – Розелль попыталась успокоиться и успокоить хозяйку. Она вышла и вскоре вернулась с платьем и бельем. Она подняла Морган с колен и стала одевать ее, словно ребенка. И все время говорила и говорила, буквально не закрывая рта:

– Да это, наверное, какая-нибудь обычная детская болезнь, которыми дети так часто болеют. Я уверена, что он скоро-скоро выздоровеет.

– Но Адам никогда не болел. У него никогда не бывало даже простуды.

– Ну а вот теперь заболел. – Розелль старалась говорить беспечно и ничем не выдать своего страха.

– Но он лежит так тихо. Почему он не кричит, как обычно, «есть». Адам, – она снова упала на колени, – мама даст тебе сейчас цыпленка. Хочешь кусочек? Или печенье? Чего хочется маминому мальчику?

Адам с большим усилием открыл глаза. Морган охнула – такая боль отразилась в его взгляде. Розелль обняла ее за плечи и заставила встать.

– Пожалуйста, миссис Колтер, сядьте. – И она пододвинула к постели стул. – Подождите, вот приедет доктор. Он скажет, что делать. – И пошла к двери. – Я пришлю Кэрол с завтраком для вас.

Оставшись одна, Морган почувствовала неудержимо нарастающий ужас. В горле встал комок, который она никак не могла проглотить. Ее почему-то очень напугало то, что Адам не хочет есть. Это было даже страшнее, чем то, что он лежал так тихо и что тело его пылало в лихорадке. Адам всегда ел. Он родился голодным, и все в его маленькой жизни было подчинено еде. Его первое слово было «есть». И это была не попытка произнести незнакомое слово. Просто однажды оно сорвалось с его губ, как требование. И она вспомнила, как все – она, Джейк, Люпита и Пол – при этом рассмеялись. А Адам даже внимания не обратил на них. Он требовал еды, и ее немедленно следовало подать.

И вот Адам не хотел есть. Она думала и думала об этом. Лицо у него распухло, щеки стали пунцовыми.

Нет, это не Адам. Адам ни минуты не мог оставаться в покое, он настоящий волчок.

Она погладила его лобик. Какой сухой! Вообще-то кожа у него всегда влажная. Он все время потеет, совсем как отец, потому что постоянно двигается.

– Когда ты выздоровеешь, Адам, мамочка испечет тебе вкусное печенье и сделает кексы с глазурью, глазури будет много. Мы на ней напишем «Адам» и «лошадка» и «есть»… и нарисуем разные картинки.

Адам открыл глаза и уставился на мать ничего не понимающим взглядом. Он никак не мог уразуметь, что же с ним случилось. У него никогда ничего не болело, кроме ободранных коленок и локтей. Но когда это случалось, он шел к маме. Она целовала больное место, и все проходило. А теперь мама рядом, а боль не проходит. И он ничего не понимал, совсем ничего.

Морган не знала, сколько времени она так просидела. Она смутно помнила, что входили и выходили Розелль и Кэрол. Несколько раз кто-то говорил ей, что она должна поесть. Но у нее по-прежнему стоял комок в горле, и она знала, что ничего не сможет проглотить. Неужели они не понимают, что если ее ребенок не может есть, то и она тоже не может?

Но вот она услышала шум за дверью и различила голос Сета. «Он привез доктора», – она почувствовала огромное облегчение.

– Доктор приехал, дитя мое. Он тебе поможет. Он сделает так, что больно больше не будет, – и бросилась навстречу Сету.

– Где доктор?

– Сейчас идет. Ему лучше?

– Нет, Сет. Он такой горячий и такой маленький.

Сет взял жену за руку. Она была холодная. Они вместе подошли к кроватке мальчика. Сет испугался больше прежнего. За те несколько часов, что его не было, Адам, казалось, съежился. Его лицо стало ярко-красным и покрылось белыми пятнышками.

– Знакомься, это доктор Ларсон, Морган. Миссис Колтер.

– А это наш сын, доктор. Он такой маленький и так болен. Но он никогда прежде не болел.

Сет взял ее за руку, успокаивая. Он заметил, что она сказала «наш сын», и обрадовался, так как в спешке, представляясь доктору, назвал свое настоящее имя.

– Я сделаю все, что смогу, миссис Колтер.

Доктор, пожилой, полный человек, откинул одеяло и начал осматривать Адама. Когда он приподнял ночную рубашонку, Морган охнула при виде красного тельца. Сет крепче сжал ее руку.

– Думаю, что произошел несчастный случай. – И он поднял ножку Адама и показал им воспалившуюся опухоль на щиколотке. – Это похоже на укус насекомого.

– Укус? Какой укус? И какое насекомое могло его укусить?

– Этого, миссис Колтер, я не знаю. Мне в моей практике встречались такие случаи раза два. Многие считают, что это результат укуса клеща, но никто наверняка не знает.

Морган вздохнула. «Бог с ней, с причиной болезни. Важно теперь от нее избавиться».

– Что нам делать? Как его вылечить?

– Я мало что могу посоветовать в данном случае. Если мальчик здоров, он переборет болезнь. Но если не очень, тогда вы должны приготовиться.

Она улыбнулась доктору. Она совсем ничего не слышала от волнения. Как в тумане, прозвучал голос Сета:

– И что же, мы ничего не можем сделать?

– Попытайтесь заставить его пить. И молитесь. Это все, что можно посоветовать. Скоро у него, очевидно, начнется понос, и ему надо пить много воды, чтобы компенсировать потерю жидкости.

Туман начал рассеиваться. Что он хочет этим сказать: «Вы должны приготовиться»?

Доктор собрался уходить. Она вырвала руку у Сэта.

– Вы не можете так уехать! Мой ребенок болен. Он нуждается в вашей помощи! И вы обязаны ему помочь!

Глаза у доктора были печальные. Он поглядел на Сета, тот обнял жену за плечи и молча кивнул.

Доктор ушел.

«Господи! – подумал он. – Есть такие дни, когда я ненавижу свою профессию».

А за его спиной все громче и пронзительней кричала Морган:

– Он ничего не может сделать! Мой ребенок болен, а он ничем не может ему помочь! И он говорит, что мы должны приготовиться!

Сет вцепился ей в плечи:

– Послушай меня, Адам болен, очень болен. Он нуждается в тебе. И ты не можешь сейчас устраивать истерики. Ты слышишь? Ты нужна Адаму.

– Да. – И она подняла голову. – Я нужна Адаму.

– Вот доктор сказал, что ему надо все время давать пить. Это мы и будем делать. Адам привык к тебе больше, чем к другим. Он тебе верит. Ты будешь его поить и кормить.

– Да, кормить.

– Я иду на кухню и скажу об этом Розелль, а когда вернусь, ты должна сидеть вот здесь, на стуле, и успокоиться. Адаму нужна сейчас мать, а не сумасшедшая, которая рвет на себе волосы. Ты меня понимаешь?

– Да, Адаму нужна мать. Морган послушно опустилась на стул рядом с кроваткой. Вошла Кэрол:

– Уверена, что все наладится, миссис Колтер. У моего братишки все время лихорадки, но он всегда выздоравливает.

Морган попыталась улыбнуться девушке. Вернулся Сет с чашкой дымящегося мясного бульона.

– Я его подержу, а ты покорми.

Адам едва приоткрыл глаза, когда Сет его поднял с постели. Сет ужаснулся тому, какой жар пышет от мальчика. В его руках он казался таким маленьким, таким хрупким. Адам открыл глаза, когда теплая ложка коснулась его губ, глотнул, а затем личико у него исказила гримаса боли. Он застонал и отвернулся от ложки, которую протянула мать. А потом с удивлением опять посмотрел на нее. Зачем она хочет, чтобы ему было больно?

– Ему больно глотать, Сет. Он не может есть.

– Попытайся еще.

Но Адам сжал губы и ни за что больше не хотел глотать. Сет положил его.

– Ладно, попытаемся потом.

Вошла Кэрол с чистыми полотенцами и тазом теплой воды. Она несла также пеленки. Сет недоуменно посмотрел на них. Адам уже давно вырос из пеленок.

Мать и отец вымыли горящего в жару ребенка и сменили ему рубашку. Потом сели и стали ждать. Больше делать было нечего.

В доме стояла тишина. Все разговаривали шепотом. Морган часто обтирала водой лицо мальчика. Розелль принесла еду, но ни Сет, ни Морган есть не стали. Они смотрели на сына, объединенные общим страхом и целью.

– Я чувствую себя такой беспомощной, Сет. Я просто не знаю, что делать. Адам всегда был таким чудесным ребенком. Все всегда его так любили и любят. Он думает о себе только тогда, когда кто-то покушается на его еду. А теперь, – она смахнула слезу со щеки, – он не может есть.

– Морган! – В голосе Сета послышалось нетерпение. – Я тоже не знаю, что делать. Если бы что-то… или кто-то…

Он опустил голову на руки, упираясь локтями о колени.

– И никогда не знал. Когда Монтойя едва меня не убил и я умирал, Люпита говорила, что лихорадка меня трепала две недели. Она говорила… – Он осекся и поглядел на Морган. – Люпита, – прошептал он и встал. – Люпита! – крикнул он. – Я еду за ней. Люпита спасет моего мальчика. Я знаю, она сможет. Еду за ней.

Морган бросилась к мужу. Вот наконец проблеск надежды.

– Ты сделаешь это, Сэт? Ты ее скоро привезешь, да? Мы два дня ехали сюда с нашего ранчо.

– Да, еду. И ад меня не остановит. Люпита его спасет, я знаю. Она сумеет. – И он посмотрел на жену. А затем поцеловал, крепко и быстро. – Береги его. Пусть Розелль его держит, когда ты станешь его кормить. Я вернусь так скоро, насколько это возможно. И с Люпитой. – Он прижал ее к себе на несколько секунд. – Господь спасет нашего мальчика, он сбережет нашего малыша.

Сет разжал объятия и скрылся. Через несколько минут она услышала стук копыт.

– Миссис Колтер, вы просто обязаны поесть. Вам нужны силы.

– Ты можешь принести мне молока для Адама? Может быть, ему легче будет глотать молоко?

Но Адам проглотил очень немного и захныкал от боли. Наконец она сдалась на его жалобный плач и оставила стакан.

Всю ночь она просидела у его кроватки, глядя в тревоге, нет ли каких изменений. Их не было. Но утром он начал стонать и метаться. Он стал потеть, и у него начался понос.

– Розелль, ты должна мне помочь. Мы просто обязаны влить в него жидкость, иначе будет обезвоживание.

Они пытались заставить его пить, но безуспешно. Он почти все выплюнул.

Розелль смотрела на хозяйку, менявшую мальчику ночную рубашку. Волосы растрепались, платье в пятнах, под глазами синяки.

Но вот послышался стук копыт, и Морган выбежала посмотреть, кто это. Плечи у нее опустились. Увы, это был Мартин. Сет еще не мог вернуться.

– Мартин был в амбаре. Он рассказал работникам об Адаме и что Сет уехал на несколько дней.

Амбар? О да, у них ведь ранчо… но какое ей дело до всего этого?

– Мама, мама, – Адам повернул головку. Он спал или, казалось, что спит.

– Я здесь, дитя. Мама с тобой.

Его ладошка была влажной, хотя она только что вымыла и вытерла его насухо.

Через несколько часов Розелль принесла чай. Адам опять пылал в жару и делал слабые попытки сбросить одеяльце, но у него совсем не было сил. Морган опять и опять пыталась напоить его.

Розелль подала чашку с блюдцем, и она механически взяла их. Она с трудом отпила глоток чая. Дрожь сотрясала все ее тело.

– Нет, вам надо отдохнуть. Лягте здесь и немного поспите, а с Адамом побуду я.

– Да.

Она очень устала, но когда прилегла на кушетку, сна не было, и напряжение не проходило.

– Мама!

Она в мгновение ока оказалась у кроватки. Теперь у него даже зубы стучали от холода. Розелль побежала за одеялами, а Морган крепко обняла малыша и грела его теплом своего тела. С каждым моментом, казалось, он становится все худее и меньше. Она упрашивала его глотнуть хоть немножко горячего молока.

Перед вечером Розелль заставила Морган выпить горячего бульона и опять убеждала прилечь на кушетку и немного поспать. Она попросила Мартина принести снизу маленький диванчик «для влюбленных», предназначенный для двух сидящих рядом человек. Морган села и прижалась в уголке. Адам затих и, по-видимому, спокойно спал.

Морган не знала, когда она заснула, но когда проснулась, то была накрыта пледом, а Розелль, улыбаясь, смотрела на ее, сидя у кроватки. Морган поблагодарила кухарку. Сон освежил Морган, и она снова неусыпно стала следить за каждым движением ребенка, время от времени пытаясь уговорить его выпить немного яблочного сока.

Сет стремглав мчался в Албукерк. В городской конюшне он хрипло выкрикнул, почему спешит, и вскоре ему подвели свежую, уже оседланную лошадь. К полуночи он прискакал на небольшую ферму между Албукерком и Санта-Фе. Хозяин глинобитного дома понимал, почему иногда так спешат. Он одолжил Сету лошадь и отказался от денег:

– Ваша лошадь будет здесь ожидать, когда вы вернетесь с той женщиной, что должна вылечить вашего маленького сына. Я и для нее приготовлю лошадь. Нет, уберите ваши деньги. Хуану Рамону тоже может понадобиться друг, и тогда вы придете ему на помощь.

Сет гнал лошадь быстрее, чем когда-либо в жизни. Перед вечером он прискакал на свое ранчо.

Люпита стояла на дворе, окруженная цыплятами, когда увидела одинокого всадника. И прежде всего подумала о лошади. Никто не имеет права так обращаться с животными. И тут она узнала Сета. Что-то ужасное должно было случиться, если он так жестоко гнал лошадь.

Она уронила корзинку с кормом, подхватила юбки и побежала. Джейк, возившийся с сеном в амбаре, уронил охапку, увидя, как бежит что есть духу такая грузная женщина. Он позвал Пола и побежал за Люпитой. Он знал, что только Сет может вывести ее из равновесия.

Сет осадил во дворе лошадь и упал рядом с ней около Люпиты. Выглядел он страшно, его глаза горели лихорадочным огнем, как у сумасшедшего.

– Адам. Лихорадка. Наверное, клещ, – выдохнул он. Больше ей не надо было ничего объяснять.

– Сейчас возьму снадобье, – и она припустилась бегом обратно в свой маленький домик, стоявший позади большого, хозяйского.

– Что у мальчика? – спросил Джейк.

– У него жар, лихорадка и опухоль на ноге, вся красная. Доктор сказал, что это укус насекомого. Наверное, клеща.

– Адам! Я же знал, что не надо девчушке его увозить. И вот теперь он заболел. – Он посмотрел на Сета. На его лице застыло выражение ужаса. – Сет, приятно видеть тебя!

Сет напряженно пожал руку Пола. Он с нетерпение ожидал, когда Люпита покажется в дверях домика.

– Адам заболел, – прошептал Джейк. – И Сет прискакал за Люпитой.

Пол сразу же понял, что надо делать.

– Джейк, приготовь немного еды, – и в ответ на изумленный взгляд Джейка пояснил: – Намажь фасолевый соус на лепешки, которые испекла Люпита, и принеси. А я пойду оседлаю двух лошадей.

– Подойди-ка, – отозвал Джейк Сета в сторонку. – Ты и девчушка помирились?

– Да, наверное. Точно не знаю. У меня голова кругом идет. Я ни о чем думать не могу. Почему Люпита так долго собирается? – Потом он осознал присутствие Джейка и положил ему руку на плечо: – Я сейчас очень беспокоюсь. Я приеду обратно, когда… когда Адам выздоровеет. И тогда я приеду навестить тебя. Я скучал по тебе.

– Понимаю. Вот твои лепешки. Конечно, Люпита все сделала бы получше, но тебе будет чем подкрепиться. – Он завернул лепешки в тряпочку, и Сет сунул сверток в карман жилета.

Люпита вышла из дома. В руке у нее была большая холщовая сумка:

– Я готова.

Пол отдал им поводья. Сет помог Люпите сесть на лошадь. Она уже давно не ездила верхом, и мускулы ног у нее сразу же заболели.

– Ты позаботишься о наших мальчиках, слышишь, Люпита? А потом привезешь их всех сюда, – кивнул им вслед Джейк.

Люпита напрягала все силы, чтобы не свалиться с лошади, Сет попросил у нее прощения за то, что ей приходится так трудно. Но она отвергла его извинения.

– Я делаю это ради Адама. – И попыталась как-то смягчить его страшную тревогу: – Я видела раньше такие случаи, когда клещ кусал. Это не так уж страшно и опасно, как ты думаешь. И у меня с собой много лекарств, которые помогают.

Она стала молиться про себя, чтобы ее утешения и надежды оправдались.

Сет, однако, и так свято верил в нее и в ее умение лечить.

На маленькой ферме Хуана Рамона они поменяли лошадей. Сет пообещал сразу же вернуть третью лошадь, оставшуюся на его ранчо, и поклялся себе, что вознаградит бедного фермера, как только сын выздоровеет.

В небе уже высоко стояла луна, когда ночью второго дня они прибыли на ранчо «Три короны». Сет снял Люпиту с лошади и бросил поводья Доначьяно. Усталая женщина шла, спотыкаясь, за Сетом, а он вел ее в большой дом.

– Они приехали! – В голосе Морган звучало недоверие. Она бросилась в объятия пожилой женщины так стремительно, что едва не сбила толстуху с ног. – Я знала, что ты приедешь. Пожалуйста, Люпита, спаси мое дитя! Он такой маленький…

Люпита твердой рукой ее отстранила и подошла к кроватке Адама. Ребенок лежал в жару, его румяные полные щечки ввалились, глазки запали.

– Он долго вот так лежит?

– Не знаю, наверное, уже дня четыре. Я потеряла представление о времени. Что будем делать сначала?

Люпита зорко посмотрела на Морган:

– Принеси горячей воды. Мне надо заварить чай.

– Чай! Какой чай, когда ребенок так болен! – В голосе Морган послышались визгливые нотки.

– Сет! – Люпита повернулась к усталому мужчине, ссутулившемуся у кроватки сына. – Я могу позаботиться об Адаме, но не могу одновременно нянчиться и с ней. – И она кивнула на Морган, которая смотрела на Люпиту каким-то потусторонним взглядом. – Есть здесь кто-нибудь, кто сумел бы мне помочь?

– Я помогу. – И Морган выступила вперед. – Я сделаю все, что ты велишь, Люпита.

– Ты! Да ты взгляни на себя в зеркало. Еще несколько минут – и мне придется заботиться и о тебе.

– А я не смогу? – Это спросила Розелль, показавшаяся в дверях в ночном халате. Люпите она понравилась.

– Да, ты мне поможешь.

– Но я не могу оставить своего ребенка. Он во мне нуждается.

– Он даже не осознает, что ты здесь, в комнате. Сет, веди свою жену на кухню и как следует ее накорми. И поешь сам, конечно. А затем умой ее, вымой всю как следует и надень на нее чистую ночную рубашку. А затем уложи спать. И сам ложись, поспи.

– Нет, я не могу.

Но Люпита была тверда, как алмаз.

– Нет, ты все сделаешь, как я сказала, или я уеду.

И Морган позволила Сету увести себя из комнаты.

Розелль смотрела, как они уходят:

– Вы не уедете, нет?

– Ну конечно нет, – отрезала Люпита.

– Я пыталась заставить ее поесть, но она не хотела.

– Я ухаживаю за больными и помогаю родительницам с молодости, и я давно поняла, что усталых матерей ни о чем не надо просить, им надо приказывать. А если они не подчиняются, надо им пригрозить. А теперь за работу. Мне нужна вода, чтобы заварить чай.

– Но он отказывается пить.

Люпита вздернула бровь. Она не терпела возражений и от помощников. И Розелль пошла за водой.

Сет подвел Морган к большому кухонному столу и поставил перед ней хлеб, сыр, холодного цыпленка и молоко.

– Нет, Сет, я не могу есть, действительно не могу.

– Люпита права. Мы сейчас Адаму не нужны. Мы будем только мешать.

Вошла Розелль, чтобы взять горячей воды. Морган встала, желая следовать за ней. Сет бесцеремонно усадил ее на место.

– Ешь!

Морган начала есть, сначала едва прикасаясь к пище, а потом стала все больше входить во вкус. Она только сейчас поняла, как голодна.

– Да, я, наверное, проголодалась, – промямлила она с набитым ртом, жуя хлеб с сыром. – Он поправится, да?

Сет взял ее за руку и сжал пальцы.

– Теперь, когда здесь Люпита, я надеюсь. Поела?

– Да.

Она чувствовала себя тяжелее и неуклюжее, чем когда была беременна. Но она должна встать, ей немедленно нужно вернуться к Адаму. Она и так уже задержалась слишком долго. Морган поплелась к двери, глядя перед собой почти ничего не видящим от усталости взглядом.

Сет схватил ее за юбку.

– Но Адам, наверное, зовет меня.

Ее целью была кухонная дверь – до нее надо добраться, пустяк, конечно, но сейчас эта цель оказалась недостижимой.

Сет поднял ее на руки.

– Я очень тяжелая. Ты…

– Тяжелая! Ты пушинка! Ты почти такая ж легкая, как Адам. И теперь, когда я здесь, я о тебе позабочусь. Я прямо сейчас уложу тебя спать.

Она прислонилась головой к его плечу. Никому на свете она теперь не доверяла больше, чем своему Сету. И вздохнула: да, он снова ее Сет.

В спальне он поставил ее на ноги:

– Раздевайся и скажи, где у тебя ночные рубашки?

– В третьем ящике.

Дрожащими руками она стала расстегивать пуговицы. Сет отвел ее руки и сам справился с целым рядом крошечных пуговичек. Она видела, что он тоже очень устал. И погладила его по голове. Сейчас он кажется просто стариком.

Она переступила через платье, упавшее на пол, и Сет начал расшнуровывать корсет. Она с облегчением вздохнула, когда корсет тоже упал, и подумала, что, наверное, никогда не привыкнет к этой жесткой штуке, стискивающей талию и ребра, словно железными прутьями.

Сет снял ее нижнюю рубашку, и она стояла теперь совсем голая.

– Зачем ты носишь это? У тебя от него на теле красные пятна. – И большими ладонями стал растирать ей бока.

Она почувствовала какую-то неловкость:

– Дай мне ночную рубашку.

– Сначала помойся.

Он подтащил ее к тазу с водой и стал мыть ей руки и умывать. Она стояла тихо, ей было приятно его прикосновение.

Он вытер Морган и затем надел ей через голову чистую, мягкую ночную рубашку.

– Меня повесить надо, что я закрываю такую красоту. – Ласковым движением он легко коснулся ее груди и улыбнулся, посмотрев в донельзя утомленные глаза. – Прости, маленькая. – Он взял ее на руки, отнес в постель и направился было к двери.

– Куда ты уходишь? – пробормотала она.

– К себе в комнату. Люпита считает, что мне тоже надо немного поспать.

– Не уходи. Ты мне нужен.

И он возрадовался:

– Да, mi querida, я, конечно, буду с тобой… и так долго, как ты пожелаешь.

Морган сразу же перевернулась на живот и крепко уснула.

Сет не спеша вымылся, разделся и лег рядом с женой.

– Проклятая ночная рубашка, – прошептал он, привлекая Морган к себе. Их тела сразу же прижались одно к другому. Дыхание Сета стало равномерным, тихим, и он тоже заснул.

Адам не понимал, кто брал его на руки и заставлял глотать горький, невкусный чай, но он слушался, он не мог не слушаться этого странного голоса. Несмотря на его стоны и жалобы, чашку все время подносили к губам, и он глотал. У него болело все тело, и так хотелось, чтобы его оставили в покое, но кто-то все время брал его на руки, поворачивал и закутывал в горячие влажные простыни. Ему все это очень не нравилось. Ему очень хотелось уйти.

– Лошадка… – прошептал он беззвучно.

Люпита вливала в него травяные отвары один за другим. И в каждом плавали сухие лепестки роз. С помощью Розелль она закутывала его маленькое, горящее в лихорадке тело в горячие полотенца, от которых шел пар.

К рассвету жар стал ослабевать, лихорадка унялась, и Люпита рухнула на маленький диванчик. Она не спала уже почти две ночи, и теперь, когда надо было ждать, а делать уже было нечего, она мгновенно уснула.

– Есть, – он сказал это не так громко, как ему хотелось бы. Он опять попытался сказать это, но язык и губы ему не повиновались. Он посмотрел на большую толстую женщину, что спала рядом. Кто это? Он был весь в поту, ему хотелось есть и пить. Где мама? Он сейчас пойдет к ней в спальню, и она ему даст что-нибудь поесть.

Он хотел встать, но тело его не слушалось. Оно все болело, и голова тоже очень болела.

– Мама, – прошептал он, и у него потекли слезы из глаз.

Ему так плохо, а рядом только эта женщина, которую он совсем не знает.

Люпита открыла глаза и увидела искаженное плачем лицо Адама. И она заплакала тоже, потому что знала: опасность позади.

– Ах ты мой миленький! Теперь ты поправишься, – и она сразу же сменила ему белье и простыни, все время ласково с ним разговаривая.

Адам решил, что женщина ему нравится. И смутно вспомнил, что этот голос он уже когда-то слышал. Но он хотел есть и ему нужна была мать.

– Мама, – прошептал он снова.

– Да, сейчас приведу твою маму.

Люпита не сразу нашла спальню Морган. Она помедлила на пороге, глядя на Морган и Сета, свернувшихся рядышком в постели. Будить обоих не было необходимости.

– Морган, – тихонько позвала она. Сет пошевелился и перевернулся на бок. Морган спала.

Люпита коснулась ее плеча:

– Морган, тебя зовет Адам.

– Адам? – сонно пробормотала она еще с закрытыми глазами. И тут же широко распахнула их.

– Лихорадка унялась. Он выздоровеет. Я иду обратно. А ты приходи сразу как сможешь.

Морган спрыгнула с кровати и побежала к шкафу. Схватив халат, она сунула руки в рукава и поспешно завязала пояс.

Адам тихонько захныкал, увидев мать. Она крепко его обняла и стала утешать. Он выглядел очень усталым и похудевшим, но впервые за долгие часы взгляд у него был ясный и осмысленный.

В комнату быстро вошел Сет и сразу же устремил взгляд на сына. Он взял мальчика за руку и взъерошил ему волосы:

– Ну, сынок, я рад, что тебе лучше.

И Морган увидела, что на глазах у него навернулись слезы. Она могла сомневаться в его любви к ней, но его любовь к малышу была несомненна.

Сет подошел к Морган и обнял ее.