Текст книги "Последний - на Арлингтонском кладбище"

Автор книги: Джозеф Димона

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

До сих пор так и не выяснено, что творилось во время "Си Лэб III" смелого эксперимента, проводимого в 1968 году, когда акванавты военно-морского флота должны были жить и работать на глубине трехсот футов в бурном океане у острова Сан-Клементе, штат Калифорния.

Впоследствии на слушании в конгрессе один из руководителей высказал мнение, что это был саботаж.

В одном случае, проходя мимо барокамеры, где в это время были акванавты, он обнаружил, что кислородный вентиль закрыт. Через несколько минут пятеро людей в барокамере погибли бы. Кто завернул вентиль?

Затем во время тренировок при подготовке к учебному спуску спасательная камера с акванавтами внутри была поднята над палубой на пятьдесят футов, потом внезапно сорвалась с креплений и полетела вниз. В пяти футах над палубой стальная конструкция погасила скорость, однако камера была повреждена и акванавты получили травмы.

А в первый день эксперимента, когда на борту плавбазы находились большие чины, телерепортеры и газетчики, освещавшие важные события, произошла трагедия. Три акванавта были спущены в так называемой спасательной камере на дно, на триста футов в ледяные глубины Тихого океана, где люди дрожали от холода даже в резиновых костюмах с электрическим обогревом. Камера мягко опустилась на дно, и три человека поплыли к домику, находившемуся в пятидесяти футах. Но вдруг двое плывущих сзади увидели, что передний схватился за горло. Они быстро подхватили его, втащили в камеру и дали сигнал подъема, но их старший был уже мертв.

Расследование показало, что с его скафандра был снят поглотитель углекислоты.

Кто его снял?

Странно. И теперь, в этом гораздо более скромном эксперименте, где акванавтам предстояло жить в чистой лагуне на глубине всего пятьдесят футов, агенты службы безопасности все же нервничали. И присутствие Эверетта Меллона было последней каплей.

Джон Ладлоу подплыл на моторке к яхте Меллона и спрыгнул на сходни. Меллон в белых брюках и спортивной рубашке смотрел, перегнувшись через борт, как он поднимается.

– Вам придется покинуть яхту, мистер Меллон, – сказал Ладлоу.

Вокруг них в прекрасной голубой лагуне были суда всевозможных типов, даже старый ТДК, перестроенный в грузовое судно. Военно-морской флот зафрахтовал множество небольших моторок, носившихся между ТДК и яхтой Меллона к лагерю в лесу у самого берега.

Слева, на другой стороне острова Сент-Джон, находился Рокфеллер-парк, соблазн для туристов. Но проход туда преграждали колючая проволока и охрана, сейчас эта территория принадлежала флоту. Пойти туда без пропуска никто не мог.

Меллон, не ответив Ладлоу, повел его в салон яхты с металлическими, обтянутыми кожей стульями, баром слева и большим камбузом за дверью сзади.

– В чем дело, мистер Ладлоу? – спросил он наконец. Ладлоу служил в военно-морской разведке и носил гражданскую одежду, состоявшую на острове Сент-Джон из зеленых шорт, джемпера и старых теннисных туфель.

– Я послал рапорт в военно-морское министерство, – сказал Ладлоу. Написал, что у нас достаточно хлопот и без гражданского дела об убийстве.

– Ну и что?

– Мы отправим вас отсюда на вертолете и закажем билет на самолет до Нассау.

Меллон стоял за стойкой бара.

– Хотите кока-колы?

– Спасибо. Я рад, что восприняли вы это нормально. Лично я охотно оставил бы вас. И мы признательны вам за яхту.

Меллон налил кока-колы в два высоких стакана, поглядел на пузырьки и пену, потом подошел к Ладлоу, сидевшему, выпрямясь, на обитом кожей табурете.

– Успокойтесь, мистер Ладлоу, – сказал он с улыбкой. – Вряд ли убийца находится на борту.

– Как знать, – сказал Ладлоу. – Тот, кто способен убивать по телефону, не человек.

– Тут вы правы. Но все же, где мне будет безопаснее: в этой лагуне, где повсюду морская пехота и разведка, или дома в Нассау? Если я погибну, мистер Ладлоу, моя смерть падет на вашу голову.

Ладлоу пристально посмотрел на него.

– Не обижайтесь, мистер Меллон. Но как вы можете шутить? Окажись я в этом списке, мне было бы не до шуток. Я служу в разведке восемь лет, знаю приемы самозащиты и каратэ, прекрасно стреляю, однако вскакивал бы с постели при каждом шорохе.

Меллон отпил кока-колы.

– Всем хочется, чтобы я валялся в шоке из-за этой истории. Вы говорите, я шучу.

Наоборот, я воспринимаю эту угрозу совершенно серьезно. В Нассау я мог бы сидеть на пляже с девушкой, а здесь созерцаю океанографический проект в пустынной лагуне. Не такое уж это удовольствие, мистер Ладлоу.

Ладлоу чуть не рассмеялся. Разумеется, он знал об эскападе Меллона с юной девицей. Рапорт охранников сотрудники разведки в Нассау прочли с восторгом. Но он промолчал.

– Должен признаться, я пошел на небольшой компромисс, – сказал Меллон. – У меня здесь... гостья. Иди сюда, Кэти.

Из камбуза появилась юная брюнетка, которую Меллон впервые увидел в оранжевом бикини. Рассерженный Ладлоу подскочил.

– У нее нет пропуска. Вы тайком переправили ее сюда!

– И вы вините меня? – спросил Меллон, указывая на девушку, теперь она была в красных брюках, готовых треснуть по всем швам. – Не делайте ошибочных выводов, мистер Ладлоу. Это совершенно невинное общение.

Ладлоу промолчал.

– Кстати, – сказал Меллон, – родители ее тоже находятся у меня на борту. Сейчас они сошли на берег.

– Кто они такие? – спросил Ладлоу. На девушку он старался не смотреть. – Рапорт.

Подробности.

– Ее отец Джексон Симмонс, – сказал Меллон. – Один из океанографов. Пропуск есть и у него, и у жены, поскольку он участник проекта, и он был рад остановиться на моей яхте.

– Ну что ж, – сказал Ладлоу. – Все они могут оставаться. А вам нельзя.

– Вы разве не знаете...

– О чем?

– Адмирал-океанограф прислал мне телеграмму. Вот она.

Смущенный Ладлоу прочел:

Вам необходимо оставаться на судне в течение двух недель до завершения океанографического эксперимента. Действую по просьбе министерства юстиции.

Ладлоу стал оправдываться:

– Известия вечно до кого-то не доходят, мистер Меллон. Я прошу прощения.

– Ничего. Сказать по правде, эта телеграмма была неожиданностью и для меня.

Наверно, вмешался Джордж Уильямс из министерства юстиции.

Ладлоу настроился по-деловому.

– В таком случае мы примем жесткие меры предосторожности. Я поставлю две лодки с правого и левого бортов на круглосуточное дежурство. На яхту никого не будут допускать. Ночью будем освещать борта прожекторами. Я помещу на борт пять вооруженных морских пехотинцев, и, если вы захотите сойти на берег или перебраться на другое судно, двое будут сопровождать вас. Идет?

– Согласен на все, – сказал Меллон. – Эта угроза не дает мне покоя.

Но Ладлоу, спускаясь в моторку, сомневался в этом. Судя по настроению Меллона, он вовсе не был испуган.

Ладлоу не мог тягаться с работниками министерства юстиции, но он подумал, что если бы возглавлял это дело, то как следует припугнул бы Меллона.

24

Накануне вечером Джордж Уильямс позвонил из Нью-Йорка Фреду Джарвису и сообщил о полученных из НИЦ сведениях, а утром вылетел в Вашингтон и вошел в кабинет Джарвиса перед самым полуднем. Джарвис сказал, что связался с комбинатом "Ю. С.

стил" в Ларго Фоллз и все выяснил. Болтон был киноредактором-внештатником, подвизавшимся в балтиморской кинокомпании "Леонард Колмен продакшнз".

Уильямсу сперва не поверилось. Внештатный киноредактор? Так вот кто такой Болтон!

Джарвис продолжал:

– Эта информация подлежала уничтожению, потому что начальник отдела охраны хотел спасти от увольнения того, кто допустил кражу взрывчатки. Он признался, что написал ложный рапорт, будто взрывчатка найдена.

Но Уильямс не слушал. Он сказал Джарвису:

– Мы имеем дело с убийцей, которому под тридцать, он был однажды на приеме у Кеннеди и там сфотографирован. Вопрос: как он попал на прием? Молодому человеку это не так просто. Мы имеем дело с убийцей, который был в "зеленых беретах", оказался среди олимпийцев, научился убивать, обращаться с электроникой и всевозможным грязным фокусам. И теперь мы имеем дело с убийцей – внештатным киноредактором. Судя по твоим сведениям, работавшим у Колмена и раньше.

Он умолк, и Джарвис сказал:

– Приверженец Кеннеди, садист из "зеленых беретов" и киноредактор. Неужели мы говорим об одном и том же человеке?

– Надеюсь, что да, – сказал Уильямс. Он поднял трубку и попросил секретаршу Джарвиса соединить его с компанией "Колмен продакшнз" в Балтиморе, хотя Джарвис сказал: "Мы звонили туда. До завтра его не будет". Когда секретарша Колмена ответила, Уильямс сказал ей, что приедет завтра в полдень, и попросил объяснить мистеру Колмену, что дело не терпит отлагательства.

– Как сказать ему, о чем пойдет речь? – спросила секретарша.

– О Джеффе Болтоне.

– Ах, о нем! Славный парень.

– Славный?

– Он мне нравился. Жаль его.

Уильямс спросил почему. Секретарша ответила:

– Джефф был всегда таким... нервным. И все же хорошим. Мистер Колмен вам все расскажет.

Уильямс поблагодарил ее и положил трубку. Колмен будет только завтра. Он сказал Джарвису:

– Теперь я в библиотеку конгресса.

Джарвис вытаращил глаза.

– Это еще зачем?

– Нужно прочесть, что говорил Маркони на этих слушаниях, Он знал Болтона.

Джарвис даже расстроился.

– Черт возьми, Джордж! В Балтиморе появился горячий след, а ты начинаешь копаться в десятилетнем прошлом.

– У меня свой метод, – сказал Уильямс.

Его тон заставил Джарвиса переменить тему.

– Кстати, об одном из списка можно не беспокоиться.

– О ком?

– О Меллоне. Он в сент-джонской лагуне, вокруг него там целая флотилия под усиленной охраной морских пехотинцев.

– Сент-Джон! – гневно сказал Уильямс. – Худшего места не придумаешь. Как узнать убийцу, если он будет в форме?

Джарвис встревожился.

– Коннорс решил, что это прекрасный план. И протолкнул его.

– Можно забрать Меллона оттуда?

– Наверно. Но Меллон хочет остаться. Там он чувствует себя в безопасности.

– В таком случае, – сказал Уильямс, – установи на его яхте радиотелефон, и пусть охранники докладывают тебе ежечасно. Чуть что... докладывай. Понял?

– Будет сделано, Джордж. Извини.

Уильямс поднялся, и Джарвис сказал:

– Джордж... У меня душа за тебя болит. Ты стал совсем дерганный.

– Я не справляюсь с этим делом, – сказал Уильямс. – Чем глубже я в него вникаю, тем он дальше оказывается. Такое чувство, будто он заманивает меня на ложный след.

– Взял бы ты отпуск, Джордж...

– Его расписанием отпуск не предусмотрен, – ответил Уильямс.

25

В половине первого Уильямс вошел в кабинет Клары, на ее столе лежали бланки пропусков и ключ. И листок с надписью "Джеймс Паттон". Секретарша в другом конце комнаты подняла взгляд.

– Могу я помочь вам?

– У меня назначена встреча с мисс Эббот.

– Она ушла на ленч, – сказала девушка. – Вернется, очевидно, в два.

– Спасибо. Передайте ей, что заходил мистер Уильямс и зайдет еще.

Выйдя, он спустился по мраморным ступеням в вестибюль и в главном читальном зале заполнил себе пропуск.

Потом спустился на лифте в цокольный этаж. Показал пропуск охраннику у двери. На пропуске была подпись "Джеймс Паттон". Охранник пропустил его и захлопнул за ним дверь.

Уильямс оказался среди протоколов заседаний комиссий конгресса за целое столетие. Полки, набитые толстыми книгами в переплетах, высились до самого потолка. Он нашел дату, которая была ему нужна: заседание комиссии по военным делам, 10 октября 1967 года.

Страницы он просматривал бегло, потому что все факты были ему известны. Он искал любое упоминание о Болтоне. От того, что он нашел, у него задрожали руки и забилось сердце. Только бы это было правдой! Только бы Маркони не лгал!

26

Из протокола заседания комиссии палаты представителей по военным делам 10 октября 1967 года:

Присутствуют достопочтенные конгрессмены Кессуэл, Бертон, Флейджер, Роджерс.

Флейджер. Были вы на похоронах Болтона?

Маркони. Конечно, мы же вместе росли.

Флейджер. Вместе росли и оказались в одном отряде? В армии, насколько мне известно, такое не допускается.

Маркони. Вот как это получилось, сэр. Майор Ричардсон приказал мне выбрать для нашей операции кого-нибудь из опытных пехотинцев, в одном из подразделений я нашел своего друга Болтона и выбрал его.

Флейджер. Что сказал Ричардсон по этому поводу?

Маркони. Мы ничего не говорили ему, сэр. В сущности, я еще никому не говорил об этом.

Флейджер. Почему?

Маркони. Ричардсону это не понравилось бы. В операциях подобного рода нельзя допускать ни малейшего риска. Офицерам не нравится, когда среди подчиненных есть старые друзья.

Флейджер. Вы говорите, что проводили какую-то... секретную операцию?

Маркони. Да, сэр. Хотя вы уже знаете, в чем она заключалась. Мы ловили бежавшего двойного агента.

Флейджер. Хорошо, вернемся к Болтону. Юрисконсульт, дело Болтона у вас?

Юрисконсульт. Да, сэр.

Флейджер. Итак, вы с Болтоном росли вместе. В Чикаго? У него указан чикагский адрес.

Маркони. Нет, сэр. Стойбенвилл, штат Огайо. Он переехал в Чикаго, когда его отец и мать погибли в автокатастрофе. Вместе со своим сводным братом Томми Шовайса...

Томми Шовайса! Несомненно, это тот самый! Уильямс закрыл глаза. Дальше читать он не мог. Джефф Болтон – сводный брат Томми Шовайса? Если так, то понятно, почему один человек оказался в списке смертников. Он сам, Джордж Уильямс.

27

В марте 1969 года начальник Уильямса Харли Коннорс вызвал его к себе.

– Послушай, я знаю, что в отделе гражданских прав ты загружен по горло, но у нас есть одна проблема, и ты можешь помочь.

– Мне хватает своих дел...

Но Коннорс замахал своей мясистой рукой.

– В Канаде находится двадцать тысяч наших дезертиров. Ладно. И мы ждем, когда армия что-то предпримет – это их забота. Ладно. Но армия ничего не делает.

– Ну и что?

– Мы должны прекратить это, черт возьми, хотя бы попытаться.

– Так попытайтесь.

Уильямс был уверен, что сумеет отвязаться от всех вздорных планов Коннорса, обратясь к его начальнику.

– Мы уже пытались, – сказал Коннорс. – Расшевелили ФБР в Сент-Поле, и оьи тут же сцапали гражданского, который переправлял дезертиров через границу – разумеется, не бесплатно.

– Я слышал об этом. Хорошая работа.

– Дерьмо работа, – ответил Коннорс, не блиставший деликатностью выражений. – Эти наши коротко стриженные друзья действовали, как всегда, блестяще. Оба арестанта бежали.

– Оба?

– У этого типа был подручный. Главного зовут Фред Колдуэлл. Помогал ему Том Шовайса – парню девятнадцать лет, он удрал из Чикаго от призывной комиссии и связался с этой организацией дезертиров.

Уильямс в изумлении поглядел на него.

– Шерлок Холмс мертв, Харли. Что мне делать – ехать в Сент-Пол, изучить какой-нибудь след на снегу и отыскать их?

– Ты точно определил характер своей работы, – сказал Коннорс.

Томми Шовайса был напуган. Они с Колдуэллом провели всю ночь в сарае, но Томми так и не смог заснуть, просто лежал. Во что он ввязался? Может, зря послушал Аллена?

Томми очень беспокоился об Аллене. Брат, которого, учась в школе, он обожал, вернулся больным, настороженным, подозрительным, молчаливым. Тетка терпела его три дня, потом велела убираться из ее дома. Томми перебрался к брату в меблирашки на южной окраине Чикаго.

– Что происходило во Вьетнаме? – спрашивал Томми Аллена снова и снова. Но Аллен не рассказывал ничего, лишь твердил:

– Пойдя в армию, я сделал ошибку. И ты этой ошибки не повторишь.

Потом Томми пришла повестка. Аллен взял ее и вместе с конвертом разорвал у него на глазах.

– Ты не пойдешь на эту мерзкую войну!

Томми забеспокоился, но Аллен велел ему сидеть дома и не высовывать носа, а сам через несколько дней вернулся с новостями и назначил встречу в баре.

– Я делал здесь кое-что для дезертиров в Торонто, до того ненавистна мне эта вьетнамская война, – сказал Аллен, когда они сели за столик. Теперь я написал туда главе группы, некоему Майку Горджо, и у него появилась мысль.

– Какая – застрелить ЛБДж[16]?

– Горджо пишет, что слышал о моей работе для СДО и что каждый, кто настроен так против войны, близок ему. Он намерен еще попользоваться моими услугами. И обещает, если я помогу ему и его ребятам в кое-каких особых делах, проявить к тебе особую заботу.

– А что это значит? – спросил Томми.

– Тебе не придется уезжать в Швецию, Канаду или куда-то еще. Горджо связан с одним человеком в Миннесоте. Зовут его Фред Колдуэлл, он переправляет дезертиров через границу.

Томми забеспокоился.

– Аллен, я только увязну еще глубже. Я буду помогать другим нарушать закон.

– Зато будешь в безопасности, – сказал Аллен. – Эти ребята изо дня в день живут в опасении, что канадское правительство передумает и отправит всех домой держать ответ. И там все находятся под надзором... ФБР известна каждая фамилия. С Колдуэллом ты будешь невидимкой. Если что случится, у тебя будет возможность убраться на север или на юг и даже тайком приезжать домой.

Вскоре к ним подсели две девицы из-за соседнего столика, они поболтали, но дело кончилось ничем, в ту ночь они легли на свои кровати в меблированной комнате, и Аллен сказал:

– Ты отстал от жизни, Томми.

– Почему?

– Я был четыре года в "беретах" во Вьетнаме, вернулся домой и что обнаружил...

ровесники смеются надо мной. Говорят, что "береты" – головорезы и садисты, ведущие бессмысленную войну против крестьян. Три года я думал, что сражаюсь во имя какого-то идеала. А дома мои друзья, одноклассники и приятели считали меня идиотом. И были правы.

Два дня спустя они отправились к Фреду Колдуэллу, кареглазому парню лет двадцати пяти.

– Береги Томми, – сказал Аллен. – Это мой единственный брат. Если с ним что случится, я убью тебя, где бы ты ни прятался.

– Как я всегда говорю, нет ничего лучше дружеского знакомства, ответил Колдуэлл. – Скажу тебе только, что он будет в такой же безопасности, как и я, а у меня пока не было никаких осложнений. Ты друг Майка Горджо?

– Я ни разу не встречался с ним, но между нами велись кое-какие дела по почте и системе сообщения.

– Толковый парень этот Горджо, – сказал Фред. – Приехал в Торонто год назад и взялся за дело как следует. Наконец-то наши дела организованы.

– Он поручал мне дел десять, – сказал Аллен, – и, по-моему, организация у него прекрасная. Даже жаль, что у меня не хватило ума отправиться вместо Вьетнама в Канаду.

Но вечером в одной из сент-полских пивных Томми сказал Аллену:

– Не хочу скрываться от призыва. Пойду в армию. Отслужу свой срок.

Аллен, побледнев, схватил его за плечи.

– Чтобы я больше этого не слышал. Никогда! – Потом немного успокоился. – Это не вторая мировая война, дружище, это небывалая мерзость.

На другой день Аллен вернулся в Чикаго искать работу, а на следующий Томми познакомился с красивой девушкой по имени Пегги Бартон. Пегги была активисткой в университете штата Миннесота, кроме того, увлекалась марихуаной и сексом. Томми еще никогда не встречал такой девушки; но Пегги он сразу понравился. Услышав, что он состоит в организации дезертиров, она не могла поверить.

– Ты? – изумилась она.

– Я, – ответил Томми. – Что тут странного?

– Ты не похож на дезертира. Если бы не сказал, я держала бы пари, что ты хочешь пойти в армию и тем более не станешь помогать другим уклоняться от призыва.

Томми улыбнулся.

– И была бы права, – сказал он. – Но мой брат только что вернулся из "беретов", он стал там сам не свой.

Пегги, стройная блондинка в армейской куртке с вызывающей надписью "Убийцы" на спине, отреагировала на это странно.

– Но тобой он распоряжаться не должен, – сказала она. – Раз тебе так хочется, иди в армию.

– Боюсь, что Аллену станет еще хуже, – простодушно ответил Томми.

– Ты влюблен в него, что ли?

– Аллен – замечательный человек. Всю жизнь он был мне больше, чем братом.

Конечно, мы любим друг друга. Почему бы нет? Пегги улыбнулась.

– Никогда не встречала такого старомодного парня, – сказала она. – Ты прелесть.

Томми познал с ней марихуану, свободный секс, а потом любовь, и однажды вечером, когда они ехали на велосипедах по холодной миннесотской дороге, Пегги сказала:

– Я бы хотела, чтобы ты вернулся домой, Томми.

– Почему?

– Я люблю тебя, и мне страшно, – сказала она. – Ты можешь попасть в тюрьму. А это нелепо, раз ты на самом деле хочешь служить.

В ту же ночь осведомитель позвонил в сент-полское отделение ФБР, Фред Колдуэлл и Томми Шовайса были схвачены и арестованы без права освобождения под залог. Самое странное, что осведомитель звонил не из Сент-Пола.

Аллен в Чикаго узнал об аресте брата и пришел в смятение. Денег у него не было.

После возвращения Аллен не мог удержаться ни на одной работе. Он был подавленным, неспособным сосредоточиться, постоянно ошибался, и даже наиболее патриотически настроенные наниматели, желавшие помочь бывшему "зеленому берету", бывали вынуждены отказываться от него.

И теперь он не знал, как быть. Брат попал в тюрьму по его вине. А у него ни ломаного гроша, ни влиятельных друзей, и он не мог вызволить брата, попавшего в тюрьму за то, чего не хотел делать.

Час спустя Аллен вышел на дорогу попроситься на попутную машину до Сент-Пола, его подобрал водитель такого же трейлера, какой сбил его отца и мать, довез до Де Мойна, там остановился на пустыре у окраины города и стал приставать. Аллен ударил его ребром ладони по голове и оглушил.

Потом на пустынных дорогах Миннесоты повалил снег, движение было редкое, да еще замедленное снегопадом, и Аллен мерз на обочине, веки его заиндевели, наконец остановилась легковая машина с четырьмя женщинами, и бывший "зеленый берет"

оказался на заднем сиденье между двумя симпатичными монахинями; очень милые, ярко выраженные ирландки довезли его до Сент-Пола, сделав крюк в десять миль, и предложили помолиться за него.

Аллен был в незнакомом заснеженном городе, где-то здесь сидел в тюрьме его брат.

Тюрьма находилась позади здания федерального суда. Аллен отправился в тюрьму, спросил о времени свиданий и узнал, что слушание дела назначено на завтра. Он отрекомендовался братом Томми и спросил, есть ли у него адвокат.

– Адвоката назначит ему судья, – сказал человек, сидевший за столом. Об этом не волнуйтесь. Его права будут защищены должным образом.

Оказалось, что защищены они были более должным образом, чем представлял тот человек, потому что ночью пятьдесят студентов Миннесотского университета совершили налет на тюрьму, в свалке кто-то похитил ключи и освободил Томми и Фреда Колдуэлла. На другой день трое возглавлявших налет были арестованы за пособничество побегу. Отцы через несколько часов вызволили сыновей, однако из университета их исключили.

Завладел ключами и открыл двери камер Аллен Лоуэлл. Студенты не предполагали, что заключенные действительно будут освобождены, и это была одна из причин, благодаря которой трое вожаков получили условный приговор.

Два дня спустя Джордж Уильямс явился в сент-полское отделение ФБР. Инспектор Джон Моли, тридцатипятилетний человек интеллигентной внешности, был, как положено, одет в строгий костюм с черным галстуком, но, казалось, предпочел бы куртку и мягкие кожаные башмаки. К тому же, как вскоре обнаружил Уильямс, он был совершенно некомпетентен.

– Полиция помогала вам? – спросил Уильямс.

– Полицейские выставили посты на дорогах и отправили людей с описанием бежавших на вокзал и в аэропорт. Но...

– Как долго смогут они не снимать постов?

– В этом-то вся проблема. Идет снег, мороз, на дорогах образуются пробки, а начальник полиции через двенадцать часов снял посты.

– Черт с ним, – сказал Уильямс. – Арестованные бежали и не станут сидеть в Сент-Поле, дожидаясь, пока вы снова их возьмете.

– Ну и что же нам делать?

Уильямс поглядел на него.

– Узнаем, куда они скрылись. Это нетрудно.

– Нетрудно? Как же это узнать?

– Вызвать осведомителей.

Осведомители явились поодиночке во второй половине дня – эти трусливые юнцы подрабатывали доносами на своих однокурсников и для очистки совести убеждали себя, что они за войну. Уильямс допросил всех. Отпустив последнего, он вошел в кабинет Джона Моли и грузно опустился на зеленую софу, над которой висел непременный портрет Гувера. Полистав с минуту свои записи, Уильямс сказал:

– Итак, все утверждают одно и то же: что беглецы подались в Торонто, за пределы юрисдикции США.

– Значит, нужно позвонить на границу.

– Значит, они отправились в другую сторону, – сказал Уильямс. – Будем исходить из того, что они умны. Торонто – это слишком явно.

Моли смотрел на него как зачарованный.

– Невозможно проверять каждую машину между Сент-Полом и Чикаго, верно? – сказал Уильямс.

– Верно. На всей дороге посты не выставишь. Начальникам полиции наплевать на двух дезертиров из Миннесоты.

– Но полиция штата могла бы искать автомобиль, в котором едут трое молодых людей.

Моли пришел в возбуждение.

– Верно! Им кто-то помог, по словам осведомителей, один парень. Значит, все трое, видимо, поедут вместе.

– Тогда позвоните в полицию штата и скажите, чтобы задерживали каждую машину с тремя молодыми людьми. Если хотите, и на дорогах в Торонто.

Моли поглядел на него.

– Господи, как легко у вас все получилось! За что мне только платят деньги?

Но Уильямс оборвал его:

– Лично я надеюсь, что вы их не найдете.

Моли не знал, как воспринимать это заявление от высокопоставленного служащего министерства юстиции, поэтому не произнес ни слова.

На двухрядном асфальтовом шоссе среди заснеженных лесов и равнин обнаружить их было проще простого. Ни потока автомобилей, в котором можно затеряться, ничего... Аллен беспокоился. Он гнал машину так быстро, как только мог, не сводя глаз с зеркала заднего обзора.

– Полегче, Аллен, – сказал Фред, – разобьемся. Они сочтут, что мы направились в Торонто. Половина осведомителей – мои люди, я знаю, что они скажут так.

Еще не опомнившийся Томми сидел на заднем сиденье и помалкивал. Но тут он заговорил:

– На процессе я скажу судье, что хочу служить в армии, может, он пойдет мне навстречу.

– Конечно, – сказал Колдуэлл, – а как насчет тех тридцати парней, что мы переправили через границу в прошлом месяце?

– Но фамилии брата никто не знает, – сказал Аллен. – Ты известен, а Томми нет.

– Большое спасибо.

– Я вытащил тебя из тюрьмы, разве не так? Ты гнил бы сейчас в той камере.

Вечером они наткнулись на проселок, приведший к заброшенной охотничьей хижине, влезли в нее, развели громадный ревущий огонь и стали жарить сосиски, купленные по пути в городке.

На другой день они остановились у аптеки, Колдуэлл позвонил одному из своих людей и узнал, что руководить поисками прибыл один из шишек министерства юстиции по имени Джордж Уильямс.

Видимо, это встревожило Аллена, потому что он сказал: "Нельзя оставаться на этой дороге", – развернулся и поехал обратно к хижине.

– Спрячемся там. Полиция не сможет обыскивать каждую развалюху в трех штатах.

И уже почти у цели, проезжая мимо рекламного щита, они слишком поздно заметили полицейского, тот метнулся к рации на мотоцикле, и Аллен понял, что дело плохо.

Он свернул на первый же проселок и ехал, пока было возможно, потом пришлось бросить машину.

Они были в заснеженном лесу, когда послышался лай собак. Чертов полицейский, должно быть, вызвал своих и обнаружил следы на снегу. Как их было не заметить?

И тут им повезло. Полицейский оказался смельчаком. Он пустился в погоню, не дожидаясь своих коллег с собаками. Рев его мотора разносился по лесу, потом возле брошенной машины полицейский затормозил, тяжелый мотоцикл заскользил по снегу, и Аллен кошкой бросился на полицейского, вцепился одной рукой ему в горло, другой вырвал у него пистолет и ударил рукояткой по голове.

Полицейский, раскинув руки, упал в снег, и Аллен сказал:

– Фред, мы с тобой едем на мотоцикле им навстречу. А ты, Томми, тем временем спрячься в лесу.

Он надеялся, что они вызовут суматоху и Томми успеет скрыться, вместе с тем он сознавал, что может погибнуть, и не хотел, чтобы брат попал под пули. Колдуэлл, видимо, тоже сознавал это.

– Нет, – сказал он. – Я остаюсь, можешь ехать сам. Аллен навел на него пистолет.

– Чтобы они не бросились за Томми, на мотоцикле должны быть двое.

Минуту спустя он гнал мотоцикл, держа пистолет в правой руке на руле. Колдуэлл сидел сзади, ухватясь за его талию. Мотоцикл скользил по укатанной дороге, но Аллен крепко держал руль. Они вынеслись из леса и увидели полицейских с собаками. Один потянулся к пистолету, но было поздно – мотоцикл пронесся и скрылся, прежде чем патрульная машина успела развернуться.

Томми продирался сквозь чащу, не сознавая, куда идет, обледенелые ветви хлестали его по лицу. А потом еще началась метель, Томми едва не валился с ног, почти ничего не видел и неожиданно выбрел на дорогу, откуда начал свой путь, где и наткнулся на полицейского, оглушенного Алленом. Полицейский уже сидел, он крикнул троим, пришедшим ему на помощь, двое обернулись и выхватили пистолеты, Томми закричал "Нет!", но первая же пуля вошла ему в мозг и отбросила на ствол дуба, потом он рухнул, как сломанная кукла, на снег тонкой струйкой потекла кровь.

28

Джордж Уильямс вернул протокол слушания на полку. Тайна была разгадана, по крайней мере в одном случае. В его собственном. Он теперь знал, почему брат Томми Шовайса хочет его убить.

И поскольку, узнав, что парень убит, Уильямс тогда взорвался, наорал на безмозглых полицейских, стрелявших без причины, и в глубине души понял, что он один повинен в смерти парня, потому что эти гении сами никогда бы его не нашли, теперь у него появилось какое-то странное чувство. Он больше не винил человека, решившего убить его. Ничуть не винил.

Уильямс вышел из библиотеки, отправился в ФБР, и через пять минут телетайп отстукал имя сводного брата Томми Шовайса: Аллен Лоуэлл.

29

"АП[17]... Вашингтон... 10 ноября... Информированный источник ФБР сообщил сегодня, что убийства Джеймса Карсона и Томаса Медуика совершил некто по имени Аллен Лоуэлл, служивший в "зеленых беретах". Последнее время Лоуэлл жил в Чикаго.

ФБР сегодня разослало фотографии Лоуэлла прессе. Описание его внешности уже публиковалось.

Представитель ФБР заявил, что в настоящее время не может сказать, как была установлена личность подозреваемого, но намекнул, что после убийства конгрессмена Медуика этим делом занимались многие служащие.

Джордж Уильямс, служащий министерства юстиции, впервые сообщивший о "списке Кеннеди", находится в отъезде, и связаться с ним для комментариев невозможно.

ФБР утверждает, что теперь арест подозреваемого – вопрос нескольких дней".

30

Человек, пришедший к Лауре Морган, был не таким, какими она представляла себе агентов ФБР. Волосы его были длинными, костюм неглаженным. Однако он показал худощавой старушке удостоверение, и она пригласила его в гостиную своего каркасного двухэтажного дома на северной стороне Чикаго.

– Вы Лаура Морган, тетя Аллена Лоуэлла? – спросил агент.

– Да, сэр, – ответила женщина, сидевшая, выпрямясь, на краю софы. – Я всегда говорила, что он скверный мальчишка.