Текст книги "Вкус любви"

Автор книги: Джойс Дингуэлл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

Глава 9

Джина нервничала все утро. Она уже почти боялась, что на ее прямой вопрос Тони с теплой улыбкой ответит: «Назначай день, Джина, я готов». А она в замешательстве спросит себя: «А я готова? Раньше – да, а сейчас?»

– Вы рассеяны сегодня. – Ясмин Уинтер холодно оглядела девушку с ног до головы и несомненно заметила, как дрожат ее губы. – Может, вам не следует купаться с подопечными?

Джина и забыла, что сегодня день купанья! У ручья-то она и поговорит с Тони.

– Мы пойдем все, – ответила она Ясмин. – На ручье нужен глаз да глаз.

– Здесь просто необходим бассейн. Шеф, конечно, не успел ничего сделать, но вашему-то отцу следовало бы…

– Ручей замечательный. Дети в восторге от него.

– Но можно ли в нем научить плавать?

– Да, большинство детей уже умеет.

– А хорошо ли? Я разговаривала с нашим физкультурником. Сочувствую ему, разве в такой луже обучишь чемпионов!

– Бедняга Тони, без чемпионов никуда…

– А что в этом плохого? – Ясмин так увлеклась своей идеей, что даже не заметила, как Джина назвала физкультурника по имени.

Дети в купальниках и с полотенцами уже нетерпеливо поджидали взрослых. К удивлению Джины, Ясмин явилась в строгом черном купальнике. У нее была превосходная фигура, и черный цвет лишь подчеркивал ее.

Они пересекли японский мостик и подошли к той части ручья, где купались дети. Лишь редкие лучи солнца проникали сквозь густую листву деревьев. Кусты при желании могли служить «кабинками» для переодевания. Вода в ручье приобрела зеленоватую окраску от нависающих над ней деревьев. Из нее выступали песчаные отмели, на которых и резвились малыши, пока дети постарше предпочитали бултыхаться на глубине.

– Вот почему здесь нужен глаз да глаз, – пояснила Джина Ясмин. – Вода затемнена деревьями.

– В обложенном плиткой бассейне не было бы никаких проблем, – отозвалась Ясмин к радости Тони.

Думая, что она выбрала неподходящее место для разговора с Тони, Джина забормотала что-то о том, что в бассейнах не плавают листья, в них не растут камыши, не отражаются горы и небо…

– И нет ужасных комаров, – ответила Ясмин, прихлопнув одного.

Чуть ниже по ручью была самодельная запруда из камней, позволявшая накапливать достаточно воды.

Все случилось так быстро, что даже всевидящие взрослые не заметили бы, как вода потащила маленькую девочку к каменной запруде, если бы Невил не поднял тревогу и не бросился за ней. Из запруды вырвался один камень, и вода устремилась в образовавшееся отверстие. Легонькую Мириам понесло, как веточку. И сам не тяжелый, Невил все же ухитрился удержать ее на краю водопада те несколько секунд, которые понадобились Майлзу, чтобы добежать до них.

Держа Мириам в одной руке и поддерживая Невила другой, Майлз прокричал, чтобы все дети вышли из воды.

Он с любопытством глядел на Невила. Мальчик побелел, видимо, от страха. Но главное было в другом: на нем были сандалии. Значит, он не купался, когда кинулся спасать Мириам. Джина вспомнила их первую встречу, когда она пыталась увлечь его: «У нас есть ручей. Он тебе понравится». И он категорически бросил: «Нет». И только что спас девочку…

Не допускающим возражений голосом Майлз объявил: купания не будет, пока запруду не укрепят еще одним рядом камней и раствором. Детям ничего не оставалось, как вытереться и вернуться через поле в дом.

Их невезение было вознаграждено приглашением мистера Мэрчисона отведать апельсинов в его саду. Насладившись золотистыми ароматными плодами, они забыли обо всем на свете. Мириам полностью пришла в себя, но у Невила все еще кривилось лицо, и Джина с Майлзом обеспокоенно поглядывали на него.

Джина весь день следила за ним, и у нее так и не нашлось времени потолковать с Тони. Ее пристальное внимание к мальчику вызвало раздражение у Ясмин.

– Вы балуете Шелтона, Лейк, к тому же, без толку. Он явно терпеть вас не может.

– Все дело в том, что образ матери…

– Только не это! От такого подхода отказались уже сто лет назад!

– Невил пережил сегодня малоприятное приключение.

– И охотно поверит в это, если вы подскажете.

– Я ни слова ему не сказала.

– Это сделали ваши глаза, ваше повышенное внимание к нему.

Понимая, что это бесполезно, Джина все же вступила в спор:

– Не понимаю вас. Вы против старой доброй трепки, от которой нет никакого вреда, и вы же возражаете против ласкового слова.

– Вы сами себе ответили этим эпитетом «старый».

– Мне кажется, вы не в себе, – покачала головой Джина. – Вы выступаете против физического наказания, но находите удовольствие в душевной пытке.

– Вы недостаточно компетентны, чтобы делать подобные замечания, ибо умеете лишь вытирать слезы и посуду. Это вы запутались, Лейк, проповедуя, с одной стороны, физическое наказание, а с другой – слезливость.

К счастью, обе были достаточно разумны, чтобы прекратить спор, который могли услышать дети, но их отношения остались враждебными.

Проницательный Майлз заметил это и после чая вызвал Джину к себе:

– Послушайте, пора уже немного измениться.

– Почему это должна сделать я?

– Потому что я прошу вас.

– И вы просите, чтобы я была снисходительна с вами? – Она покраснела. – И терпелива?

– Да, Джина.

– Безо всяких объяснений?

– Я уже говорил, что не имею права объяснять…

– И я должна позволить этой… Ясмин третировать меня? – в гневе воскликнула она.

Ее не утешило даже то, что уголки губ шефа дрогнули в улыбке.

Она еще не ложилась в тот вечер, когда закричал Невил – негромко, но испуганно. Джина, оказавшись в спальне за несколько секунд до Ясмин, успела уже обнять его, напевала ему что-то, прижимала его к себе; еще во власти кошмара, малыш не протестовал, но тут появилась Ясмин.

– О Небо! Лейк, что это такое?

– Ему приснился плохой сон.

– Это он так думает. На самом деле у него реакция на случившееся на ручье. Ты слышишь меня, молодой человек? Всего лишь реакция на ручей.

– Не говорите о ручье, ему станет хуже.

– Хуже ему будет от вашей мягкотелости. Если ребенок поймет, что все это вздор, он сразу успокоится. Шелтон, ты просто плакса.

К огорчению Джины, ее слова дошли до мальчика, и он отстранился от нее.

– Отстаньте от меня, – пробормотал он.

– Видели? – победно усмехнулась Ясмин, а когда Джина выходила из спальни, издала свой негромкий серебристый смешок.

После полуночи, обуреваемая дурными предчувствиями, Джина поднялась с постели. Не было никакого крика, но она знала, что ребенок в отчаянии, едва сдерживает рыдания, быть может, зарывается лицом в мокрую подушку, глотая невыплаканные слезы. Она подкралась к спальне – ни звука. Джина на цыпочках приблизилась к его кроватке, опустилась на колени и присмотрелась к мальчику. Он не спал, а был в каком-то полузабытьи. Лицо его блестело от слез. Невил что-то бормотал, и Джина склонилась ниже, прислушиваясь.

– Маленькая девочка… Маленькая девочка…

Все тот же ручей, последствия происшествия. Она молча стояла рядом, и он, наконец, погрузился в тихий, спокойный сон. Джина ни на минуту не забывала увиденного в апельсиновом саду, и поняла, что просто обязана немедленно узнать, в чем дело, чтобы попытаться помочь Невилу.

Вернувшись к себе, она быстро оделась и неслышно прокралась по лестнице вниз. Полная желтая луна освещала все вокруг, и Джина поспешила к дорожке, ведущей в сад.

Вот и ветка, на которой повисла Луиза, а здесь они собирали падалицу для мармелада… Где же то дерево? Она повернулась и вскрикнула при виде огромной фигуры, высвеченной луной. Большая и сильная мужская рука закрыла ей рот.

– Возьмите себя в руки, Джина. Что с вами? Или Ясмин права, говоря, что вам не хватает сдержанности?

Если что и могло моментально привести Джину в чувство, то это упоминание Ясмин. Она поняла, что Майлз последовал за ней, а теперь ждет ее объяснений. Если бы он просто спросил ее, зачем она пришла сюда, Джина бы сказала, но Майлз начал со слов «Ясмин права». И если в тайничке Невила ничего нет, она станет в его глазах посмешищем. Но если там что-то есть, то это ей хотелось найти самой.

– Так почему вы здесь?

Джина только покачала головой. Она не знала, что сказать, и упрямо молчала.

– Ну же, маленькая Джина…

Против прозвучавшей в его голосе доброты устоять она не смогла.

– Ему снятся кошмары.

– Невилу?

– Да.

– Ясмин мне говорила, – кивнул Майлз.

– Могу поспорить, – возмутилась Джина, – что она назвала их вздором.

– Не имеет значения, как она их назвала. Я хочу знать, какая связь между ними и вашим появлением здесь.

– Он все повторял во сне: «Маленькая девочка, маленькая девочка…». Конечно, его тревожит опасность, которой подверглась Мириам, но тут я вспомнила Луизу и почувствовала, что должен быть ключ к поведению Невила, и надо его найти.

Майлз тихо, но властно спросил:

– Почему поиски ключа к Невилу привели вас сюда?

– Перед тем как он спас Луизу, я видела его под деревом, копающим ямку и что-то в нее прячущим. А теперь я даже не знаю, под каким деревом…

– Найдем. Показывайте дорогу.

Как она могла показать дорогу, если сама ее не помнила?

– Кажется, это, – неуверенно прошептала она.

Майлз опустился на колени и кивнул:

– Здесь копали.

Он начал разгребать землю руками и через мгновение протянул ей… кусочек ленты:

– Вот оно.

Луна зашла за облако, потом выглянула опять, а они все сидели, пытаясь понять, как эта лента вписывается в головоломку по имени Невил.

– Поздно уже, – устало проронил Майлз. – Пора спать.

По дороге домой они молчали, лишь коротко пожелали друг другу спокойной ночи.

Джина постояла немного у двери спальни Невила и прошла к себе, предчувствуя, что не сможет сомкнуть глаз. Чья это лента? Почему Невил спрятал ее? Зачем мальчику какая-то лента? Ему нравятся маленькие девочки? Он спас Луизу, прыгнул в ручей за Мириам, даже не успев снять сандалии…

Не ассоциировались ли в его маленькой голове эти две девочки с кем-то другим? С той, которую он любил?

В приюте такой не было. Но где? Дома? В другом приюте? Да это же его сестра!! Его маленькая сестренка!

– Майлз! – инстинктивно вскричала она, бросилась к двери, распахнула ее… и увидела шефа.

– Его сестра! – произнесли они одновременно. Майлз взял ее за руку и сказал: – Пойдемте, сварим кофе.

В кухне он усадил Джину и сам взялся за кофейник, бросив:

– Никаких разговоров, просто приведите свои мысли в порядок.

Но когда он принес кофе, ее словно прорвало:

– Почему он прятал ленту? Почему маленький пугливый кролик поступает, как лев? Почему…

– Из-за Эстер, своей сестры. Как я раньше не догадался? Он же просто изнывает от тоски по ней. Вот его история: мать Невила умерла, когда Эстер была совсем малюткой. Но Невил был уже достаточно большим, чтобы тосковать не столько по ней, сколько по роли матери в семье. Я понял это в первый же день – его тянуло к вам.

– Как к матери?

– Его тянет к полноценной семье. Даже малыш чувствует строй семьи и страдает, как от ампутации, при ее распаде.

– Но почему он и потянулся ко мне и оттолкнул меня?

– Мачеха. – Майлз пожал плечами. – Скорее всего, она оказалась недоброй, а отец был добрее, и поэтому мальчик терпимее отнесся ко мне, чем к вам.

– Добрее, но не слишком, раз бросил его.

– Оба они хороши, и прекрасно, что дети остались без них. Но…

– «Семья» Невила?

– Именно.

– Семья, состоящая из маленькой сестренки?

– Невилу хватило бы одной Эстер. Он инстинктивно чувствует, что семья самоценна и должна быть сохранена. Когда у него отняли Эстер, его мир рухнул. Если бы я знал… – Большой кулак Майлза с силой опустился на стол.

– Он полез на дерево за Луизой, потому что для него она была Эстер… – пробормотала Джина. – Он прыгнул в воду за Мириам, потому что и в ней видел Эстер…

– И спрятал ленточку, выброшенную какой-то девочкой, – подхватил Майлз, – ибо и она «принадлежала» Эстер. Каждый раз, вспоминая сестру, он будет возвращаться к своему тайничку.

– Мягкий подход… – прошептала Джина. Они долго смотрели друг на друга через стол.

– Что же нам делать? – спросила она.

– Все очень просто: мы воссоединим маленькую семью.

– Но у нас нет места.

– Нет места для «потерянного» мальчика, вроде Невила? Этого потерянного надо найти, Джина, найти в его сестренке. Завтра утром я займусь этим. – Майлз зевнул, потянулся и устало улыбнулся. – Сегодня утром, – поправился он.

Они поднялись по ступеням.

– Доброе утро, Джина.

– Доброе утро, Майлз.

Дверь комнаты Ясмин в другом конце коридора приоткрылась на дюйм и оставалась в таком положении, пока двери Джины и Майлза не затворились.

Глава 10

К завтраку Майлз и Джина спустились рано, не поспав и трех часов. Необычным было присутствие за столом Ясмин – впервые за все время пребывания в приюте она завтракала с детьми.

– Кто-то припозднился с ужином прошлой ночью, – кивнула она на чашки, оставленные Джиной в сушилке.

– Да, мы пили кофе с заведующим. – Ей нечего было скрывать, но голос ее дрогнул, а щеки запылали, и она стала кормить с ложечки сидящего рядом Пола.

– Этому ребенку пора уже есть самому, – заметила Ясмин.

– Он трудный мальчик.

– Вы его сделали таким. И сбиваете с толку Шелтона.

– Невила, – поправила ее Джина.

– Шелтона. Вам следовало бы ограничиться мойкой посуды, Лейк. Дилетантка с посудным полотенцем мало чем может навредить, но дилетантка, воспитывающая ребенка, может причинить непоправимый вред.

– Любовь никому еще не вредила, – возразила Джина.

– Да кто вы такая, чтобы говорить так? Вы не посещали лекций, не сдали ни одного экзамена!

– Мой отец…

– Тот же случай, – ехидно усмехнулась Ясмин.

Поскольку Рос не принес молоко, Майлз отправился за ним сам, и сейчас они услышали его шаги на кухне.

– Приятно видеть, что вы уже встали, – приветствовал он Ясмин.

– Сегодня такое чудесное утро, такое свежее… А вы кажетесь усталым.

– Ночью возникла одна проблема. – Майлзу ни к чему было скрывать ночной эпизод, но и он обратил внимание на издевку в серебристом голоске Ясмин.

– И вы решили ее?

– Да. – Майлз кивнул детям, уже поевшим и выходившим в сад, и объявил: – Я привезу сестру Невила.

– А кто тогда уедет?

– Никто.

– Но кто-то должен уехать. У нас нет свободных мест.

– Поставим кроватку в апрельскую комнату, – спальни в приюте носили названия месяцев, – или ноябрьскую, – предложила Джина.

– Ни одна из спален не в состоянии вместить нового питомца.

– Всегда найдется место для еще одного, – возразила Джина.

– Только не в правильно управляемом приюте, – проигнорировав Джину, Ясмин с вызовом посмотрела на Майлза.

– Вы, конечно, правы, Ясмин, – спокойно согласился он, – но в данном случае…

– Что особенного в этом случае?

– Мальчик волнуется.

– Все дети волнуются, пока не подчинятся.

– Не так все просто. Прошлой ночью…

– Ах да, ночью…

– Мальчик был расстроен, – только и сказал Майлз.

– Он уже спал, когда я подошла к нему. Увидите, он спокоен сегодня, – холодно усмехнулась Ясмин.

– Напротив, он в восторге. Я сообщил ему о приезде сестры.

– Что?

– Я сказал ему, что Фонд переводит Эстер сюда.

– Но Фонд не сделает этого.

– Ясмин, мне не хотелось бы напоминать вам о том, что здесь руковожу я, а я решил, что Эстер Шелтон приедет к нам.

– Тогда я подам докладную о перенаселении приюта.

– Вам не следует делать это.

– Вы знаете, я это сделаю.

– Головная контора не поддержит вас.

– Не поддержит выпускницу лучшего в Европе колледжа? Тогда я обращусь выше, в комитет по опеке.

– Лишить ребенка места, лишь бы не превысить общую цифру?

Ясмин выдержала едва заметную паузу, и Джина поняла, что она сделает это, хотя бы ради того, чтобы досадить ей, Джине Лейк. Ясмин до такой степени ненавидит ее, что будет настаивать на неуклонном выполнении правил. Нетрудно устроить скандал по поводу того, во что веришь, особенно когда одновременно причиняешь боль кому-то, кого не любишь. С другой стороны, предложение привезти Эстер в приют исходило от Майлза, а с ним не так легко справиться. Интересно, что предпримет Майлз?

– Я посылаю за Эстер, – решительно сказал Майлз.

– Вряд ли. – Ясмин победно улыбнулась. – Видите ли…

Она поднялась и небрежной походкой дошла до двери, ведущей в холл.

– Идемте со мной, – скорее приказала, чем пригласила она.

С любопытством взглянув на нее и чуть поколебавшись, он последовал за ней. В кухню вошла миссис Деггинз, и Джина занялась посудой.

– Ты только посмотри на этого парнишку, – сказала миссис Деггинз. – Он приехал с лицом мрачнее тучи, а сейчас сияет, как солнце в ясный день.

Она говорила о Невиле. Ему действительно повезло, но, как оказалось, не совсем. Сзади неслышно подошел Майлз.

– Сказать ему сегодня? – шепнул он Джине.

– Кому?

– Невилу. Жаль разочаровывать его.

Она недоверчиво посмотрела на него:

– О чем вы говорите?

– Да, Джина, все отменяется. Мне очень жаль.

– Жаль? – резко переспросила она. – Жаль, что собираетесь разбить ему сердце?

– Не преувеличивайте, или я поверю тому, что говорит Ясмин…

– Ясмин! Она вас переубедила?

– Определенным образом.

–  Определеннымобразом?

– Не тем, о котором вы подумали.

– Она вас ослепила своей ученостью или… собой?

– Есть и иной способ, который я не могу раскрыть вам. Хватит, Джина, у меня была достаточно веская причина изменить свое решение.

– Ушам своим не верю.

– Ладно, скажу ему. Пусть узнает сразу.

– Подождите!

Он остановился, и она спросила:

– Эстер не приедет только из-за отсутствия свободного места в приюте?

– Да.

– Из-за такой чепухи?

– Из-за правил Фонда, установленных свыше, и мы не можем нарушать их.

– Понятно, – устало кивнула Джина. – Я также понимаю, что вы позволяете ей задавать тут тон.

– Джина, но я обязан…

– Ваше положение…

– …Не может отменить установленные правила.

– Вы могли бы попробовать.

– Не могу, поскольку…

– Да?

– Не знаю, что и сказать.

– И не надо. Я догадываюсь. – Джина подумала о Ясмин. «Самая замечательная женщина, которую я когда-либо знал», – сказал тогда Майлз…

– А если место найдется и при этом не будут нарушены никакие правила, вы измените свое решение?

– Разумеется.

– Мне показалось, что у вас есть и иные мотивы.

– Есть, но если бы официально я был безгрешен, я бы принял здесь Эстер. Уж в этом вы можете не сомневаться. – Не дождавшись ее ответа, он продолжил: – Что касается действующих правил, Ясмин абсолютно права.

– Но не говорите об этом Невилу до вечера, – попросила Джина. – Не лишайте его хотя бы недолгого счастья.

– Ладно, до вечера, – поколебавшись, кивнул Майлз.

Сколько раз Джина мысленно обращалась к Тони: «Страшно неприятно заводить об этом разговор, Тони… но… понимаешь, дорогой…». А Тони краснел и отвечал с улыбкой: «Ты, разумеется, права, Джини», или просто неохотно соглашался, но никогда не говорил «нет».

Но она спросила прямо:

– Тони, не пора ли тебе найти уже на этой неделе место для нас с отцом?

– Какое еще место? – вытаращился он.

– Ну, примерно такое, как теперешнее.

– Ты говоришь о моем месте или о своем и профессора?

– Отец уже на пенсии.

– А ты?

– А я бы была твоей женой.

Он застыл, как громом пораженный, и она, заикаясь, вымолвила:

– Мы же, кажется, договорились?

– Да, но зачем приставлять дуло к виску? Не понимаю тебя, Джина. Что за спешка?

– Два года – отнюдь не спешка.

– Ты, вроде, не торопилась.

– Теперь тороплюсь. Нет места для сестры Невила, и я намерена уступить ей свое.

– Убрав трех человек?

– Иного не дано. К тому же, мы ведь собираемся…

Тони инстинктивно отстранился от нее:

– Да, собирались…

– Почему в прошедшем времени?

– Потому что это прошлое, Джина. В тебе нет прежних чувств ко мне.

– Но я же прошу тебя жениться на мне!

– Только из-за Невила. Ты всегда относилась к нему с нежностью. С излишней. Если ты думаешь, что твоя мягкость побудит меня жениться, то ошибаешься, дорогая.

– Тони, я прошу тебя жениться на мне. Мне встать на колени?

– Мужчина нуждается в большем, чем ты предлагаешь.

– У тебя не было сомнений на протяжении двух лет.

– Но лишь до появления Фаерлэнда.

– Это все не всерьез.

– Чтобы ускорить оформление наших отношений?

– Это не было ловушкой, в сравнении с той, в которой ты держал меня два года.

– Да ладно, Джина, на свободе ты чувствовала себя не хуже меня. Ты наслаждалась игрой с новым шефом. Не уверен, что это была просто игра.

– Тони!

– Но знаешь, тебя ждет разочарование. Он видит только Ясмин. Сожалею, Джина, но я не намерен быть вторым в очереди. Если подумать, то и ты для меня лишь вторая. Ясмин – вот это девушка!

Джина готова была ударить его, топнуть ногой или заплакать. Но ее остановило странное ощущение: ей было больно не от поведения Тони, а из-за того, что она не нашла места для Эстер.

– Прекрасно. – Она повернулась и пошла в дом. У парадной двери стоял профессор с чемоданом в руке.

– Сейчас подъедет машина. Джесопы – добрые люди, они позвонили и спросили, не нужна ли мне комната. Их Марк учится в университете, что влечет большие расходы, и им не помешает квартирант.

Джина поцеловала его.

– Ты, наверно, не слышал о девочке по имени Эстер, сестре Невила?

– Если бы и слышал, это только ускорило бы мой отъезд, и без того задержавшийся.

– В соответствии с теорией Ясмин, – съязвила Джина.

Профессор не отрицал, что Ясмин побудила его уехать, а лишь усмехнулся:

– Рано или поздно это должно было случиться.

– Лучше бы позднее.

– Все равно от неизбежного не уйдешь.

– Разве? – Джина вспомнила свои мечты о Тони и о доме для них троих.

– А разве нет? – Профессор с любовью смотрел на нее, а Джина следила за подъезжающей машиной Джесопов.

– А вот и они. Ты думаешь, тебе там будет хорошо?

– Конечно, а чтобы увидеть меня, тебе достаточно пересечь сад.

– Я буду приходить каждый вечер, – пообещала она.

– Приди рассказать о Невиле и Эстер.

– Ты мне напомнил! Я должна сообщить шефу, что теперь сестра Невила может приехать сюда.

– Он уже знает, – обронил профессор, поздоровался с Джесопами и сел в машину.

– Итак, мы выиграли, – проговорил Майлз Фаерлэнд, вышедший попрощаться с профессором.

Тот откинулся на спинку заднего сидения. У Джины сжалось сердце: никогда еще отец не выглядел таким уставшим и старым.

– Но пришлось уплатить определенную цену, – добавил Майлз.

Ясмин больше не протестовала по поводу Эстер. Ее лишили единственного довода. К тому же, приют освободился от незаконного, с точки зрения Ясмин, жильца. Если она и была расстроена поражением в случае с Эстер, то могла радоваться победе над профессором. Но что за власть она имеет над Майлзом?

Для Невила и Эстер это не имеет никакого значения, – сказала себе Джина. Завтра маленькая семья воссоединится.

Эстер приехала в пятницу. Совсем маленькая девочка прижимала к себе потрепанный чемоданчик, который бросила, увидев брата. Но что случилось с Невилом? Вместо того чтобы обнять ее, он четко проговорил: «Стой прямо, достань платок и не мочи меня своими слезами».

– В их семейной ячейке, – прошептал Майлз на ухо Джине, – Невил не только старший брат, но и играет роль родителей. И эта схема явно срабатывает.

Эстер не казалась смущенной или подавленной замечанием брата, лицо же Невила излучало самодовольство.

– Когда еще он полюбит нас? – вслух подумала Джина.

Майлз задумался:

– Трудно сказать, Джина. Но как только эти дети познают любовь, они уже не забудут ее сладкого вкуса.

Сладкий вкус любви… Джина думала об этом, занимаясь домашними делами. Да, домашними, ибо Ясмин все чаще отсылала Джину на кухню.

Сладкий вкус любви. Джина часто повторяла про себя эти слова, как бы примеряя их на себя и Тони. Но Тони отнюдь не баловал её своим вниманием, держался с ней холодно, отчужденно.

– Вы так поглощены «счастливой семейкой», – сказал ей Майлз через несколько дней после приезда Эстер, – что забыли о Кене.

– Операция? – Джине стало стыдно от того, что она не поинтересовалась судьбой мальчика.

– Не волнуйтесь, это была лишь диагностическая операция, и Кен перенес ее хорошо. Вот только…

– О, чудесно! – заулыбалась Джина.

– Дайте мне закончить, – он сделал строгое лицо, но она заметила намек на улыбку в его глазах. – Ему придется перенести еще одну операцию. Когда, не знаю. – Он помолчал. – А как там Шелтоны?

– Невил счастлив. Не то, чтобы он улыбался во весь рот, но он «доволен», как сказал бы отец. – Джина вспомнила об отце и погрустнела.

В тот месяц они потеряли самого молчаливого питомца – Джонатана. Джине было непросто расставаться со своим воспитанником, но она понимала, что так лучше и для него, и для прибывающего на его место еще одного «потерянного». Но ее не порадовала перспектива, открывшаяся перед Джонатаном. Даже несмотря на рекомендательные письма, Стэндли не показались ей достойными родителями. Современная пара, которая, увидев ребенка в церкви, просто поддались его очарованию…

– Счастливчик, – прокомментировала это событие Ясмин.

– Не знаю, – сдержанно ответила Джина. – Приятная наружность мальчика еще не повод, чтобы отдать его в чужие руки.

– Главное, что ребенок получит собственный дом. Нам не сомневаться, а радоваться надо.

– А темперамент? Джонни все еще боится громких звуков.

– Вы думаете, Стэндли замучают его барабанами?

– Нет, конечно, но они – пара молодая, современная, любящая шумные вечеринки…

– И состоятельная. Может, у нашего шефа есть возражения? – Ясмин взглянула на Майлза.

– Джонатану будет хорошо там, – заверил Майлз.

– И деньги тут ни при чем?

– Они, разумеется, имеют какое-то значение, – улыбнулся он.

Джина вспомнила письмо Бэб: «Тут есть бездетные, но детолюбивые Досоны. Джонатан словно создан для них – они еще молчаливее его. Предложи это „круглому столу“…».

Но и на следующем заседании Майлз выдвинул кандидатуру Стэндли. Джина тут же возразила:

– Подходят они или их шикарный дом и две машины?

– Шеф, я протестую, – возмутилась Ясмин.

– И я протестую, мисс Лейк. Вы должны знать, что на меня подобные вещи не действуют.

– На вас действует что-то или кто-то еще, – парировала Джина. – Вот вы и утверждаете, что Стэндли хороши для Джонни. – Майлз невольно насупился.

– Итак, мы выносим на суд правления Фонда кандидатуру Стэндли. Мисс Уинтер?

– Да, шеф.

– Мистер Молори?

– Не знаю, сэр, простите.

– Так да или нет?

– Это неплохой шанс для мальчика, и, поскольку других кандидатур нет…

– Еще как есть! – воскликнула Джина и зачитала письмо Барбары. – Видите, Джони нужно отдать не Стэндли, а …

– Мисс Лейк! С каких это пор вы принимаете здесь решения?

– Я уверена, что выпримите такое решение.

– Не думаю. Досоны могут быть превосходными людьми, но они живут далеко, а мы не можем отдать Джонатана за пределы страны. Там даже климат другой. Да мы ничего и не знаем о них… Стэндли подали заявку, они известны и предлагают мальчику неплохой шанс.

«Каково же влияние Ясмин на шефа?» – чуть ли не с ужасом подумала Джина. За всем стояла Ясмин…

Майлз объявил:

– Итак, согласовано – я посылаю докладную в контору. Мисс Уинтер?

– Разумеется.

– Мисс Лейк?

Молчание.

– Мистер Молори?

– Ну… да, сэр.

Они уже поднимались из-за стола заседаний, когда Ясмин отозвала Майлза в сторону. Тони неуверенно коснулся руки Джины:

– Сожалею, Джини. Мне хотелось бы поддержать тебя, но…

Она взглянула на когда-то любимого ею мужчину и прочитала в его глазах долгожданное согласие. И улыбки хватило бы, чтобы заставить Тони сделать то, к чему она стремилась. Легче легкого. Но… стоит ли?

– Спасибо.

Прежде чем Тони нашелся, что сказать, Джина ушла.

Контора послала своего представителя к Стэндли, а человек из службы по делам детей приехал в приют. Неделю спустя в приют явились сами Стэндли, чтобы забрать Джонатана. И Джонатан поехал с ними, как барашек. «На закланье», – прошептала Джина, но провожавший вместе с ней неразговорчивого парнишку Майлз расслышал.

– Вы глупенькая, упрямая, слепая дурочка, – заметил он.

– Благодарю! – поклонилась Джина.

На следующее утро пришла телеграмма от Бэб: «Ничего не предпринимайте, ждите письма». Письмо было коротким, но содержало причину отказа от усыновления: «Миссис Досон с удовольствием взяла бы Джонни, но внезапно сама ждет ребенка. Через семь-то лет! Я уже готовлю пеленки».