Текст книги "Украденный поцелуй (ЛП)"

Автор книги: Джорджия Ле Карр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

– Бренд, – кричу я. – Он ни в чем не виноват. Я попросила его взять с собой. Сегодня вечером открылась в городе кондитерская, в которой он работает. Мне необходимо было немного развеяться…

– Если ты не отойдешь, я пущу пулю в вас обоих, – говорит Бренд, прищурившись. Я не сомневаюсь, что он нажмет на курок, но все равно оборачиваюсь и обхватываю Пьера руками, закрывая, как щитом. Если я его буду прикрывать, то с ним ничего не случиться. Я слышу, как Бренд взводит курок, все мое тело дрожит еще сильнее, чем у Пьера. У него текут слезы.

– Уберите отсюда этого придурка, – слышу я холодный голос Бренда, мы оба чуть не падаем в обморок от его слов.

Двое его охранников подходят и грубо выталкивают Пьера из комнаты. Я смотрю ему вслед, а потом поворачиваюсь к Бренду. Все еще дрожа от шока. Я подхожу к нему и на глазах у охранников замахиваюсь, чтобы влепить ему пощечину с такой силой, как только могу.

Он молниеносно хватает меня за запястье и убирает мою руку.

– Ты только что пыталась ударить меня? – спрашивает он почти с недоверием.

– Да что с тобой такое? – Кричу я. – Да что с тобой такое, мать твою? Почему ты так обращаешься с людьми?

– Убирайтесь, – говорит он своим людям. Через несколько секунд мы остаемся одни.

– Из-за того, что я пошла в кондитерскую и съела несколько французских пирожных, – со смехом говорю я. – И что ты собираешься с этим делать, а? Ты собираешься убить меня? Да?! Тогда давай сделай это прямо сейчас, иначе я убью тебя, потому что ты, обезумел. Ты слышишь меня, Бренд? Ты, бл*ь, с ума сошел. Может ты уже и не человек?

Сильным рывком я вырываю свою руку из его хватки.

– Пошла ты, – говорит он, разворачиваясь и направляясь к лестнице.

Не задумываясь, я следую за ним, перепрыгивая через две ступеньки, пытаясь его догнать. Я не задумываюсь о том, что хочу ему сказать, только чувствую разочарование и гнев, потому что он угрожал мне пистолетом, поэтому, когда добираюсь до него на лестничной площадке, начинаю колотить его, как робот. Я колочу его по спине и пинаю со всех сил. Он оборачивается, хватает меня и притягивает к себе, я перестаю на него замахиваться.

– Черт возьми, Лилиана, ты еще больше пытаешься меня спровоцировать? – со злостью выплевывает он.

– Спровоцировать на что? – Спрашиваю я. – Ты уже много лет мечтаешь убить меня. Так давай. Сделай это, – говорю я.

Он хватает меня за шею и начинает чуть ли не душить.

– Держись от меня подальше, – предупреждает он, и слезы злости начинают катиться у меня по щекам, капая ему на руку. Он слегка отталкивает меня, я пошатнувшись двигаюсь назад, пытаясь найти баланс, но моя нога не чувствует опоры под собой, и мало что понимая, я падаю вниз по лестнице.

Я пытаюсь ухватиться за что-то, но руки хватаются за воздух. И я только вижу расширенные от ужаса глаза Бренда. Передо мной все проплывает, как в замедленной съемке. Бренд пытается меня удержать, но слишком поздно.

Я падаю вниз по лестнице, глядя на развевающееся у него за спиной пальто, пока он пытается меня поймать.

И я ударяюсь головой о пол и перед глазами начинают плясать звезды.

Глава тридцать седьмая

Бренд

Я чувствую такой безумный страх, когда она падает с лестницы, при этом не отрывая от меня глаз, что у меня начинают трястись все внутренности, словно желе. Но я даже не испытываю такого чувства, когда хоть что-то угрожает моей жизни. Возможно, потому что я осознал, что проживу недолго. При моей профессии, черт побери, это запечено в пироге. Живи с пистолетом, умрешь от пули.

Но от мысли, что Лилиана может умереть, весь мир передо мной становится тут же черным.

К счастью, она отключается всего на несколько минут. С сердцем, колотящемся в горле, я обнимаю ее, ее веки открываются. Она моргает, потом пытается сфокусировать свой взгляд. Я смотрю на своего огненного Ангела, находясь в полном смятении. Не знаю, почему она все время провоцирует меня и доводит до неконтролируемой ярости, но не могу перенести, когда причиняю ей боль.

– Прости, – с хрипом шепчу я. Слова вырываются сами собой, хотя я и не могу вспомнить, когда в последний раз извинялся перед кем-то.

Она хватает пальцами меня за рубашку, держась за нее из последних всех сил, хотя пребывает почти в забытье.

Подняв ее на руки, я поднимаюсь на ноги и бегу вверх по лестнице. Укладываю ее на кровать и, отцепляю ее руки от своей рубашки, исследуя ее тело. Кажется, переломов нет. Я чувствую такое облегчение, что не могу избавиться от чувства тошноты. Нам не следует продолжать в том же духе. Иначе в один прекрасный день я причиню ей настоящую боль.

Я поднимаюсь на ноги и с беспокойством начинаю расхаживать по комнате. Лилиана мое спасение и разрушение в одном лице.

Она окликает меня по имени, и опускаюсь рядом с ней. Чувствуя запах пирожных в ее дыхании, и что-то внутри меня трескается. Я, мать твою, разрушаю и уничтожаю ее своими действиями. Я убедил сам себя, что хотел именно этого, но сейчас-то знаю, что это не так. На самом деле, я не этого хочу. Нет, я не хочу ее прессинговать. А хочу оставить ее себе. Я хочу признаться ей в своей любви. Я с нежностью опускаю на нее руку и наблюдаю, как она погружается то ли в сон, то открывает глаза, сердце начинает стучать все сильнее и быстрее от ее вида. Я не могу оторвать от нее глаз, вдыхая ее запах, медленно опуская голове все ближе и ближе к ней. Она моя. Вся моя.

Ее волосы разметались по кровати, и я с осторожностью убираю их с ее прекрасного лица. Она что-то бормочет во сне... неразборчиво, но обрывки ее фраз причиняют мне боль. Я столько раз заставил ее сожалеть и печалиться, я столько раз причинил ей горе... столько боли. Мне пора остановиться. Я больше не хочу ей мстить. Я слишком долго держался и лелеял свою разрушительную цель, которая убьет не только ее, но и меня.

Конечно, она не виновата в смерти моей матери.

Я был тогда ребенком. И не мог справиться с появившимся чувством вины. Мне необходимо было найти объект, на которого я мог бы переложить всю вину. И который я мог бы ненавидеть. Но правда заключается в том, что я никогда не ненавидел ее по-настоящему. Всякий раз мне приходилось себе напоминать и уговаривать, что я должен ее ненавидеть. Как только она появлялась в поле моего виденья, тем больше ненависти я заставлял себя испытывать к ней. Я отчетливо помню тот день, когда неожиданно поцеловал ее, украл у нее поцелуй, словно это было всего лишь вчера. Уже тогда я знал, что она принадлежит только мне. И тогда я готов был заплатить любую цену, чтобы заполучить ее. Никто был не в состоянии убедить меня отказаться от нее. Ни мой отец, ни моя мать.

Просто вмешалась судьба.

И несмотря на то, что она легко отделалась при падении с лестницы в этот раз. Я клянусь себе, что следующего раза больше не будет. Я постараюсь сделать все, чтобы она не нажимала на мои чувствительные «быстро воспламеняющиеся» места. Никогда больше. Утром я планирую вызвать врача, чтобы он как следует осмотрел ее.

Но существует кое-что, о чем бы я хотел узнать больше всего на свете. Почему она не сбежала сегодня вечером? Она уехала с парнем и могла бы отправиться домой, позвонить отцу, который бы точно ее тут же забрал отсюда, оказалась бы далеко, вне моей досягаемости, но она вернулась ко мне. Она даже не догадывается об этом, но именно она только что остановила войну между Кристальным Джеком и мной. А наша война длилась бы не на жизнь, а насмерть.

Я вспоминаю ее слова, произнесенные на мой день рождения. Тогда они мне показались чепухой, но сейчас, закрыв глаза и глубоко вздохнув, я вдруг… Слишком рискованно надеяться с моей стороны... Нет, я не стану лелеять надежду.

Через несколько секунд я открываю глаза... и испытываю неподдельный шок.

Ее ярко-голубые глаза распахнуты, она пристально смотрит на меня. И тысяча мыслей пролетает у меня в этот момент, но отчетливо я понимаю, что нахожусь перед ней, словно голый, распахнутый наружу всем сердцем и душой. Все мои чувства – тоска, смятение, страх, убийственное чувство вины – все можно прочесть по моим глазам, и она читает меня, как открытую книгу. Я никогда не чувствовал себя таким уязвимым. И от этого чувствую себя очень странно… начиная медленно отодвигаться от нее, но она обеими руками хватает меня за рубашку.

Я перевожу взгляд на ее побелевшие костяшки пальцев.

Она приподнимает, пока ее лицо не оказывается напротив моего, и ее глаза заглядывают в самую глубину. Я готов вот-вот сломаться.

– Останься со мной, Бренд, – шепчет она. – Не уходи. Прошу тебя.

Эта женщина – настоящая колдунья. От ее слов мир и стены, которые с такой тщательностью я выстроил вокруг себя, моментально рушатся. Мне лучше уйти. Я и так слишком глубоко увяз в ней. Я должен уйти, мне необходимо уйти, но не могу заставить себя двигаться. Я падаю на спину на кровать в полной капитуляции, и она растягивается на моем теле.

Она кладет голову мне на грудь и морщится от боли.

– Где болит? – Спрашиваю я, приподнимаясь на согнутой руке и озабоченно глядя на нее.

Она улыбается.

– Голова, но я вроде как ее ударила.

Я провожу пальцами по ее шелковистым волосам. И чувствую шишку, она слегка вскрикивает от боли, как только я касаюсь ее.

– Завтра тебя осмотрит врач. Давай я принесу тебе таблетку обезболивающего…

Она внезапно хватает меня за руку.

– Мне не нужны обезболивающие, Бренд. Мне нужен ты.

Я снова погружаюсь в ее восхитительную магию, тепло ее тела и аромат, который медленно опьяняют меня, лишая всякой воли. Я с ужасом понимаю, что нахожусь в ее власти, отчего мне становится даже страшно.

– Почему ты вернулась сюда?

– А я никогда и не уходила. В доме, кроме французского телевидения ничего нет. Я скучала и мне хотелось привлечь твое внимание к себе.

– Ты можешь запросто привлечь мое внимание одним способом, – сухо замечаю я.

Ее руки начинают ласкать мою грудь, я чувствую спокойствие и расслабление. Но все же хватаю ее за запястье, заставляя остановиться. Я больше не в состоянии выдержать. Я и так слишком близок к тому, готовый умолять ее оседлать меня... любым способом, каким она захочет. Все должно быть не так. Никогда еще я не чувствовал себя настолько побежденным желаниями своего собственного тела. Я всегда отличался железным контролем. Нет ничего в этой жизни, от чего я не мог бы отказаться. Кроме нее…

Она наклоняется еще ближе и начинает слегка покусывать мой подбородок. Я поспешно выдыхаю. Боже, я так чертовски сильно хочу ее, что испытываю боль. Она начинает оставлять своими сладкими губами, пахнущими пирожными, легкие поцелуи, как бабочка, у меня на шеи и груди. Пока расстегивает пуговицы на моей рубашке.

Лилиана приподнимается надо мной и в следующее мгновение уже сидит верхом.

Я закрываю глаза, пытаясь остановить поток нахлынувших эмоций.

– Ты не должна этого делать, – говорю я не уверенно, обращаюсь то ли к ней, то ли к себе.

– Почему не должна?

Я открываю глаза, ее лицо оказывается всего в дюйме от моего. Она накрывает мои губы своими. Ее губы такие мягкие и сладкие. Мои губы сами собой открываются ей навстречу, она просовывает свой теплый язык. И Лилиана Иден с такой страстью целует меня, что я чувствую, как обмякло все внутри. Положив руки ей на талию под блузку, двигаю ими назад и вперед по ее теплой мягкой коже. Мне кажется я могу пребывать в этом состоянии вечно, когда она сидит верхом на мне и ее бедра медленно трутся о мой быстро набухающий член.

Я хочу сказать ей, чтобы она осталась со мной навсегда, но знаю, что слишком много причин против нас. Один могущественный Джек Иден чего стоит, он никогда не позволит необразованному преступнику получить его дочь. Хотя, поскольку я знаю историю его жизни, то все выглядит настолько иронично. Раньше я даже не задумывался, что выберу ту единственную женщину, которая станет моей, особенно после смерти матери, которая полностью разрушила моего отца, но в данный момент единственное, что я хочу – это Лилиану Иден. Навсегда.

Она расстегивает мою рубашку и начинает оставлять свои чудесные маленькие поцелуи у меня на груди. Я упиваюсь таинственной магией, таящей столько обещаний, которая присуща только ей.

– Сними с меня блузку, – приказывает она, прижимаясь к моему телу.

– У тебя ничего не болит? – Спрашиваю я, приподнимая за низ ее блузку.

– Ой, – вскрикивает она, моргнув, ее зрачки слегка расширяются от боли.

Я замираю.

– Что?

– Перестань суетиться вокруг меня и сними с меня блузку, – приказывает она со смешком.

Она командует мной. Это просто невероятно. Любая другая женщина уже была бы за дверью, если бы попыталась разговаривать со мной подобным тоном, но не она. Я стягиваю ее блузку через голову и отбрасываю в сторону. Она нагибается для еще одного поцелуя, и я забываю о своих мыслях, буквально погружаюсь в ее рот.

– Сними с меня лифчик, – шепчет мне в губы моя цыганская принцесса.

Я делаю то, что она мне просит, осторожно снимая кусочек кружева. Открывается ее грудь, на которую я смотрю с жадностью. И хотя пытаюсь себя контролировать, но я никогда не был так возбужден. Открываю рот, чтобы зубами взять ее сосок. Покусывая его, посасываю, обхватив ладонью ее другую грудь. Сжимаю, поклоняясь третьей моей любимой части ее тела. Я даже не слышу, когда произношу вслух эти слова.

Она хихикает.

– Третьей? И это все?

Боже, я произнес это вслух. Черт, видно, я совсем сбрендил, но, честно говоря, у меня такое чувство, будто она меня околдовала. Ее подбородок лежит сверху на моей голове, и я чувствую себя ребенком, которого баюкают, прижимая к самому сладкому телу. Я слегка отодвигаю ее от себя и заглядываю ей в глаза. Она слегка прикусывает меня за нос.

– Какая твоя любимая часть моего тела?

– Твои губы, – отвечаю я, прикусывая ее нижнюю губу, посасывая ее мягкую сочную плоть. Напряжение в паху становится просто невыносимым, и я двигаю ее бедрами, чтобы каким-то образом успокоить боль. Я просовываю язык ей в рот, устраивая танец с ее языком. Поцелуй дикий цыганский. Я напиваюсь каждой ее унцией. Ее вкус настолько сладок и настолько превосходит все, что я пробовал в этом мире.

– Мои губы, – тихо повторяет она, отстраняясь, сверкая глазами.

Когда я смотрю ей в глаза, мне кажется, что я вижу в них себя. Она – это я. Там, где заканчивается мое тело и начинается ее, определить невозможно. Я так в нее влюблен. Снова притягиваю ее к себе, не в силах вынести отстраниться от нее даже на секунду, хотя она восседает на мне. Я провожу носом по ее груди и шеи, наслаждаясь ее запахом. Хотя она не душилась, но ее естественный запах кожи лучше, чем любой аромат духов.

– А вторая любимая моя часть? – Спрашивает она игриво, поддразнивая. Мне нравится она такой. Если бы только все время были такими вместе с ней.

И я снова целую ее. Будто я слишком долго морил себя голодом, что не в состоянии насытиться ее вкусом, не в состоянии жить без него. Она отвечает на мой поцелуй, потом отстраняется.

– Скажи, – надувает она губы.

Я чувствую, как мое сердце готово разорваться на части.

– Как ты можешь быть такой чертовски красивой? – Слышу я издалека свои слова, то, что бормочу, и она замолкает. Поглаживая мои волосы, тихо шепчет на ухо: – Знаешь, ты и сам не так уж плох.

Крепко обняв ее за талию, прижимаю к себе, одним плавным движением перекатывая спиной на кровать. Я расстегиваю ее джинсы, быстро стягиваю их вниз по ногам. Ухватившись за низ штанин, срываю их с ног. Она прерывисто вздыхает, как только мои губы опускаются на ее сладкую киску.

– Это, – рычу я. – Это моя вторая самая любая часть тебя.

На ней надеты кружевные трусики такого же черного цвета, как и лифчик, я начинаю посасывать через ткань ее набухший клитор. Она мокрая и уже готова. Я сглатываю ее соки, она извивается подо мной, словно змея, готовая сменить кожу и вылезти из старой, затем отодвигаю ткань в сторону и просовываю язык в ее вход.

– Сними их, – говорит она, обхватив мою голову руками.

– Нет, я хочу увидеть твою маленькую мокрую киску с полоской от стрингов, зажатой складками плоти.

– Ты извращенец, а? – спрашивает она, надув губы.

– Точно, извращенец. – Не сводя с нее глаз, я прижимаю ее к себе, ее губы приоткрываются от сладкого прикосновения. Я просовываю пальцы, погружаясь в свою сладкую женщину. Она зажмурилась, энергично двигая бедрами в такт движениям моих пальцев. Затем опускаю свою голову к ее влагалищу, чтобы съесть ее.

– Бренд, – стонет она.

Ее стон – чистая музыка для моих ушей. Затем, когда я ставлю перед собой единственную задачу довести ее до оргазма своим языком, ее глаза чуть не вылезают, она начинает ругаться. Черт возьми, у нее оказывается имеется такой словарный запас, что от ее выражений покраснел бы и матрос. Она упирается локтями в кровать, сжав простынь в кулаки, пытаясь сдерживать себя, пока, наконец, не кончает. И пока все тело ее сотрясается от исхода, я разрешаю ей сжать мою голову своими бедрами.

Другого места нет на свете, где я предпочел бы оказаться, насыщаясь ее запахом и наслаждаясь дрожью от ее оргазма, очень, очень нежно посасывая ее чувствительный клитор, чтобы насытиться всеми ощущениями от ее оргазма. Приподняв голову, я вижу, что у нее в глазах стоят слезы.

– Видишь, – бормочу я, – почему мне так нравится эта часть.

Она с силой целует меня и тут же начинает расстегивать мои брюки, не в силах ждать.

Я бы помог ей, но она выглядит такой нетерпелива, отмахнувшись от моей руки. Я расстегиваю молнию, и мой член поглаживает ее мокрую киску.

– Ты хочешь, чтобы я надел презерватив? – Спрашиваю я.

Она отрицательно качает головой.

– Нет. – Ее сверкающие, как звезды, глаза смотрят на меня решительно. – Больше никогда.

Она уверенно тянется ко мне и ведет себя так, словно владеет мной, владеет полностью моим телом, не собираясь сдерживаться. Я не жалуюсь, особенно когда она поворачивается ко мне и медленно начинает опускаться на член. Это заводит меня еще больше, когда вижу, как ее хрупкое тело поглощает мой член. Она раздвигает ноги еще шире и слегка подпрыгивает, чтобы еще глубже вобрать его.

Она запрокидывает голову назад, ее волосы каскадом спадают на спину, у меня появляется шальная мысль, что она настоящая сирена, посланная заманить меня в свои сети. Положив руки мне на бедра, она начинает объезжать, смакуя каждое движение. Один раз она оглядывается на меня, и я поражаюсь выражению ее глаз. Она напоминает мне могущественную богиню, полную тайн. Я не в состоянии оторвать от нее глаз, будучи полностью очарованный ею, пока она гонится за удовольствием.

Трудно поверить, что всего несколько дней назад к ней никогда не прикасался мужчина. Я был ее первым, и собираюсь быть ее последним. Ни один никогда не прикоснется к моей женщине. У меня это даже не укладывается в голове.

Она скачет на мне, как опытная тигрица, в ней заложена природная сексуальность, ей дано от природы быть потрясающей любовницей, в своем жестком и быстром ритме, переходя на мучительно медленный. Мне все труднее становится сдерживаться, но я хочу, чтобы сначала кончила она. Сердце у меня начинает бешено колотиться, но она тоже тяжело дышит. Мне даже не стоит ни о чем задумываться, потому что танец, происходящий между нами, настолько прекрасный и настолько мучительный, сотворенный самими небесами.

Она снова и снова выкрикивает мое имя, при этом ее бедра двигаются в какой-то дикой пляске. Я зарываюсь ей в шею, рыча в ее кожу, когда она толкает меня через край, я изливаюсь, наполняя ее своим семенем. Губы сами собой тянутся к ее сладкой плоти, хотя я изо всех сил стараюсь быть осторожным, чтобы не слишком грубо пометить ее. И упав обратно на кровать, я отчетливо вижу засос, оставленный на ней.

Она падает на меня сверху. Наши скользкие от пота тела скользят по друг другу. Я тут же разворачиваю ее лицом к себе. Мне хочется ее убаюкать в своих руках. Она кладет мою голову себе на грудь, и я чувствую, как мое сердце почти разрывается от чувства обладания ею.

– Ты все еще ненавидишь меня? – шепотом спрашивает она.

– Нет, Лилиана, я не ненавижу тебя. Я никогда тебя ненавидел. Просто обманчиво уговаривал себя, что хочу, чтобы было так, потому что не мог вынести боли, что я тебе не нужен.

Она поднимает голову, ее взгляд пронзает меня насквозь.

– О, но я всегда хотела тебя, Бренд Воган. Меня так потряс твой поцелуй тогда. Ты всколыхнул во мне столько эмоций. Если бы ты тогда не был таким колючим по отношению ко мне, все могло бы быть совсем по-другому.

– Когда мы проснемся, ты расскажешь мне, что случилось с тобой после того, как ты с отцом уехал от нас, хорошо?

– Хорошо.

И прежде, чем погрузиться в глубокий сон, я крепко обнимаю ее. Что бы ни случилось, я никогда ее не отпущу.

Глава тридцать восьмая

Бренд

9 лет назад

https://www.youtube.com/watch?v=FywSzjRq0e4

Копы отвезли меня в хостел. Место, где дети содержатся до тех пор, пока их не возьмут приемные родители. Думаю, я был слишком потрясен, чтобы что-то замечать вокруг. Я не заметил блеска в глазах хозяина гостиницы, когда полицейский сказал: «Еще один для вас. У этого нет никаких документов. Цыган».

Мистер Хавант проводил меня в мою комнату. Она была в подвале.

Я не заметил ни затемненного окна, ни решетки на нем. А когда он запер дверь снаружи, мне и в голову не пришло протестовать. Я сидел на матрасе в темноте, не веря своим глазам.

И думал только о своей матери. Мне казалось тогда невозможным, что она умерла на самом деле. Все произошло так быстро. А что, если она не умерла? Если мы ошиблись? Было много историй, рассказанных с древних времен о людях, которые просыпались из мертвых. Вот почему мы, ирландцы, устраиваем поминки. Мы не спим всю ночь, надеясь, что это ужасная ошибка и мертвые оживут.

Кто будет проводить поминки по моей матери?

А мой отец? Он отдал себя в руки людей, которых ненавидел всю свою жизнь. Свиньям. Мы никогда им не доверяли.

И только, когда я решил сбежать и отправиться на поиски матери, я вдруг заметил металлические решетки на окнах, и запертую дверь снаружи. Теперь у меня была другая проблема, о которой нужно было побеспокоиться. Что-то было не так. Я должен был быть в доме с другими мальчиками. Вместо этого я оказался заперт один в сыром подвале.

Я огляделся с осторожностью. Здесь была только односпальная кровать с тонким матрасом, без простыней. Я понял, что был пленником. Я снова сел на кровать. Воняло несвежей мочой. Хавант сказал, что принесет мне позже поесть. Он был тщедушным человеком. Мне было всего пятнадцать, но я знал, что легко смогу одолеть его.

Я решил подождать, когда он придет с едой, но он не приходил. Выключатель не работал, и вскоре я уже сидел в полной темноте. Наконец, на лестнице послышались шаги. Я встал, готовый напасть на хозяина из засады и сбежать из своей тюрьмы. Дверь открылась, и прежде чем я успел опомниться, в комнату ворвался синий свет, и почувствовал, как все мое тело начало биться в конвульсиях от электричества. Я закричал от боли, падая на пол, пока все тело неудержимо дергалось.

Он только что покалечил меня.

Я все еще лежал на полу в агонии, когда в комнату вошли еще мужчины. Шокер забрал у меня силы, и я не мог им сопротивляться, когда они открыли мне рот и высыпали горький белый порошок. Я не знал, что это такое и попытался его выплюнуть, но они зажали мне нос и рот, заставив его проглотить. Потом они ушли.

Как только они ушли, я вытер рот концами рубашки. Сначала я ничего не чувствовал, но со временем со мной стало происходить что-то странное. Мне стало казаться, что я опьянел. Прошло еще немного времени, и я понял, что не могу пошевелить конечностями. Я совершенно не контролировал свое тело.

В комнату вошла грузная женщина с седыми волосами. Она принесла ведро с горячей водой, от которого шел пар. Под мышкой у нее была пара полотенец. Она раздела меня и вымыла с мылом. Все это время она не проронила ни слова и старалась не смотреть мне в глаза, обращалась со мной, как с куклой или неодушевленным предметом. Когда она мыла мои интимные места, я ненавидел ее, но ничего не мог с этим поделать. Потом она вытерла меня и одела в черный резиновый костюм. Костюм был странным, сшитый из единого материала, нормальный человек никогда не будет такой носить. Он был таким тугим, что пока натягивала его на меня, она вспотела.

Она расчесала мне волосы, потом накрасила губы помадой. Мне хотелось закричать на нее, но я совершенно оцепенел. Я не мог издать ни малейшего звука. Пришли мужчины и вынесли меня. Мы ехали в фургоне. Мужчины были ужасными. Они говорили разные непристойности обо мне, даже касались моего члена. Меня внесли в большой дом. Было ясно, что в этом доме живет очень важный человек. Меня посадили в лифт и отвезли в подвал дома. В комнате, куда меня привели, были красные стены и кровать, покрытая чистым белым мехом. Самое смешное в этом наркотике, который мне дали, заключалось в том, что я ничего не мог сделать со своими конечностями, даже веки не мог сомкнуть, но все очень хорошо чувствовал. Я почти чувствовал каждую ворсинку меха.

Мужчины ушли. Через некоторое время вошел седовласый мужчина, с такой белой кожей, что она походила цветом на брюхо ящерицы или лягушки. В руке он держал коктейль. Он смотрел на меня с кривой улыбкой на лице.

– Боже мой, какой у тебя огромный член, – сказал он, делая глоток своего напитка.

Он оставил свои цивилизованные манеры в тот момент, когда поставил пустой бокал для коктейля. И превратился в ненасытного животного. Разрывая мой костюм на части. Он обращался со мной как с секс-роботом. Совершая надо мной невероятное насилие. Он сильно укусил меня за член, что у меня потекли слезы. Глядя, как я беспомощно плачу, он рассмеялся от удовольствия. Он засунул свой бледный член мне в рот и трахал меня столько, что я подумал, что умру.

Это была адская ночь.

Потом приехали его друзья. Компания в костюмах. Они трахали меня по очереди. Я чувствовал их всех. Было такое чувство, словно меня бесконечно кололи ножом в задницу. Все это время я ничего не мог сделать. Каждый раз, когда один из них садился на меня, я думал о Лилиане. О ее распущенных темных волосах, ее прекрасных голубых глазах, нежной коже, музыкальном голосе, восхитительном вкусе ее губ. И я ненавидел ее все больше и больше.

Когда я начал истекать кровью, они засмеялись и сказали, что кровь – лучшая смазка. И тогда я пообещал себе, что однажды заставлю ее тоже истекать кровью, Лилиану Иден. Вот увидишь.

Однажды…

Глава тридцать девятая

Бренд

Еще до того, как я проснулся, понял, что нахожусь в кровати один.

Рядом со мной нет ее теплого тела, и когда открываю глаза в дневном свете, проникающим через окно, точно знаю, что Лилианы в кровати нет. Я сажусь, заставляя себя не паниковать. Она не сможет покинуть дом, но все равно... блаженство предыдущей ночи теперь кажется очень далеким сном. Она проснулась рано утром и заставила меня рассказать о матери и моей жизни. Я рассказал ей то, чего никогда не рассказывал никому. Я положил все свои грехи к ее ногам. Рассказал о людях, которых убил, как поднялся к власти и богатству, я ничего не скрыл от нее. В конце концов, она приложила руку к тому монстру, которым я стал. Так пусть танцует с дьяволом, которого сама же и создала.

Приняв вертикальное положение и отказываясь признавать боль в своем сердце от того, что может слишком много ей рассказал. Может на этот раз она действительно ушла от меня.

Страх не проходит, пока я не захожу в ванную и не слышу легкий звук, доносящийся из душевой кабины. Я делаю еще несколько шагов, и ее образ появляется в поле моего зрения. Блуждая взглядом по ее обнаженной спине до идеально округлой попки. И такое облегчение разливается у меня внутри, что я почти чувствую слезы на глазах. Как она выглядит! Боже, я хочу схватить ее и снова сделать своей. И тут я замечаю, что она несколько странно ведет себя в душевой кабине.

– Лилиана?

Она встревоженно вскидывает голову, резко оборачивается. Она так быстро двигается, что мне приходится моргнуть, чтобы сфокусироваться на ней.

– Что ты делаешь? – спрашивает она, защищаясь.

– Что ты делаешь в моей ванной? – Спрашиваю я.

Она держит руки за спиной, как будто что-то прячет.

– Ничего.

Я с удивлением смотрю на нее.

– Что ты прячешь?

Я замечаю, как ее глаза мечутся в поисках пути отступления, поэтому делаю несколько шагов назад, предоставляя ей больше возможностей для побега. И она поддается на мою уловку, поэтому пытаясь проскользнуть мимо меня, я тут же хватаю ее за талию и притягиваю к себе.

– Отпусти, – кричит она, опустив голову и царапая мне руку, пытаясь освободиться. Я опускаю взгляд вниз и вижу свою бритву у нее в руке. Внезапно я понимаю, что она задумала. Отпускаю ее. Она так смущена, что старается не встречаться со мной взглядом.

– Я буду у себя в ванной, если понадоблюсь, – беспечно говорит она.

– И куда ты направляешь с моей бритвой? – Интересуюсь я. – Мне она нужна, чтобы побриться.

Она потрясенная поворачивается ко мне лицом, широко раскрыв глаза. Наконец, я вижу, что она не успела окончательно побрить свой лобок. Мне так хочется, чтобы она попросила меня продолжить начатое. Это было бы идеально с утра.

– Ты не можешь ею воспользоваться, – с возмущением выпаливает ее.

– Почему нет?

Она выглядит немного испуганной.

– Я… эээ… использовала ее, понимаешь? Гиена… Бренд!

Мне кажется, что она это не серьезно.

– Лилиана, несколько часов назад я лизал твою киску, и сосал ее так, будто завтра никогда не наступит.

И как по волшебству Лилиана краснеет, становясь ярко-малиновой. Не знаю, смеяться или расцеловать ее.

Я хватаю ее в свои руки, пока она снова не убежала от меня. Подняв, усаживаю ее на столешницу в ванной.

– Отпусти, – мяукает она, но ее протест остается без внимания. Я широко раздвигаю ее ноги и провожу по маленьким волосам на ее лобке, потом щелкаю по ее бутону, засунув пальцы внутрь. У нее перехватывает дыхание, она уже мокрая и готова для меня. Мысленно, я подсчитываю сколько у меня осталось времени.

– Ты могла бы попросить меня помочь тебе, – шепчу я ей на ухо, пока она дрожит передо мной всем телом.

Мои пальцы двигаются, скользя внутрь и наружу.

– Прекращай болтать и просто займись со мной сексом, – с отчаянием воркует она.

– Я бы с удовольствием, но у меня через полчаса убийственно важная встреча. Ну, вот даже через двадцать минут. – Ее глаза распахиваются, и она внимательно смотрит в мои.

Она останавливает мою руку, схватив обеими руками.

– С тобой все будет хорошо?

– Когда я говорю убийственная, то имею в виду важная и серьезная, Лилиана, но со мной все будет хорошо.

– Вчера вечером ты обещал мне, что сделаешь то, что задумал.