Текст книги "Замороженное сердце (ЛП)"

Переводчик Костина Светлана

Любое копирование текста без ссылки на группу ЗАПРЕЩЕНО! 

Перевод осуществлен исключительно в личных целях, не для коммерческого использования. Автор перевода не несет ответственности за распространение материалов третьими лицами.

Аннотация:

Кейд

Я приехал в Догвуд Маунтин сломленным человеком, пытаясь убежать от всего в своей жизни, от моего непристойного богатства, моей семьи, моих, так называемых, друзей и своих грехов. Мне нужна была отдаленность, свежий воздух и горечь выживания на негостеприимной земле.

Спустя два года мою изоляцию разрушили.

Почему из всех гор в добрых Штатах, ей пришлось разбить свою машину на моей. И почему из всех женщин мира, она – самое прекрасное создание, которое я видел.

Теперь я застрял в маленькой хижине с запахом ее кожи, ее ясными глазами, которые не отпускают меня, и мягкими изгибами ее тела, которые меня соблазняют.

Когда она смеется, ее смех напоминает мне о прошлом, которое я оставил позади.

До ее появления, мое сердце было глыбой льда, но теперь в моей крови течет огонь, и я испытываю желание в паху. Это невозможно отрицать. Я хочу попробовать ее на вкус и сделать своей.

Мне только этого еще не хватало.

Я уговариваю себя, говоря, что утром избавлюсь от ее искушения, отвезу ее в город и попрощаюсь, но радио обещает затянувшуюся метель.

Похоже, нам придется просидеть здесь несколько дней.

Боже помоги мне, но если я возьму ее сейчас... отпустить ее у меня не будет шансов.

Книга содержит реальные сексуальные сцены и нецензурные выражения,

предназначена для 18+

Пролог

Кейд

https://www.youtube.com/watch?v=MDM0yAJjlBo

Я не оторвал голову от электронной таблицы, которую изучал, когда жена вошла в комнату. Она со стуком закрыла дверь.

– Чего ты хочешь, Кристин?

– Я хочу, чтобы ты посмотрел на меня.

Я отметил пальцем графу, на которой остановился, и поднял на нее глаза. Она выпила. Щеки раскраснелись. Ее припухшие губы дрожали, а кулаки сжимались по бокам бедер от раздражения. Она была похожа именно на ту, кем и была – избалованная, богатенькая девочка, капризам которой не собирались потакать.

Мы уставились друг на друга. Сейчас она мало походила на ту женщину, на которой я женился пять лет назад. Тогда она часто смеялась, молодо выглядела, при этом была по уши влюблена в меня. Ее лицо было тогда совершенно другим. С тех пор она сделала массу пластических операций, накачала силиконом, что-то немного удалила, что-то чуть-чуть прибавила. Пока не стала выглядеть, как пародия на саму себя.

– Чего ты хочешь, Кристин? – Повторил я.

– Сегодня на улице меня пытался снять мужчина.

– Ты пошла с ним?

– Пошел ты, – закричала она. – Почему ты не можешь быть нормальным? Почему ты не можешь быть таким, как другие мужья. Им не нравится, что их жен хочет трахнуть другой. Хоть раз сделай вид, что ревнуешь. Покажи, что тебе не все равно. – Она сделала шаг вперед. – Я красивая?

– Ты прекрасна, – ответил я. Не для меня, без сомнения, но для многих других мужчин.

– Я хочу тебе нравится, хочу, чтобы ты думал, что я красивая. Мне всего-то нужно – немного внимания, Кейд. Когда-то ты хотел меня. Помнишь, как нам было хорошо. Тогда я была для тебя настолько хороша, ты женился на мне.

– Я женился на тебе, потому что ты была беременна, – холодно напомнил я.

– Разве ты не рад, что женился? Благодаря мне у тебя есть Ария и Арон? Или ты предпочел бы, чтобы я сделала аборт?

Я поднял палец от строчки на странице, выражение моего лица не изменилось. Иногда мне хотелось, чтобы жена больше никогда не разговаривала со мной, потому что во время подобных разговоров, моя нелюбовь к ней становилась только больше. Образ моих настолько чистых близнецов промелькнул у меня в голове.

– Какая мать в здравом уме будет говорить нечто подобное о своих собственных детях?

– Мать, отчаянно нуждающаяся в любви своего мужа, – воскликнула она.

– Я не люблю тебя, Кристин. Никогда не любил и не полюблю. Ты можешь притворяться всему миру, что являешься любимой женой Кейда Мотенсона и матерью его детей, но ты не можешь требовать от меня чего-то еще, кроме того, что я дал тебе свою фамилию. Ты заключила сделку с дьяволом, когда решила обмануть меня этим фиктивным браком.

– Ты же знаешь, я сделала это, потому что любила тебя. Я все еще люблю тебя, – со страстью заявила она.

– Не трать на меня свою любовь. На твоем месте я бы давно ее уничтожил.

– Ты бессердечный монстр, Кейд. У тебя нет сердца. Но я преподам тебе урок. Я покажу тебе, что такое испытывать боль. – Она резко развернулась и вылетела из моего кабинета.

Я отыскал строку в своей электронной таблице и продолжил анализировать статистику по сделке «Транскорп», стоимостью больше миллиарда долларов. Миллиард мне был не нужен, но мне нравился сам процесс приобретения. Я был убежденным трудоголиком. Единственно от чего в жизни я испытывал кайф, это заключение грандиозных крупных сделок, испытывая чистую победу.

Еще до того, как каблуки моей несчастной жены затихли в коридоре, я уже забыл об ее угрозах. Но она не забыла.

Она сдержала свое обещание, причем таким образом, что я даже не мог себе вообразить.

1.

Катрина

https://www.youtube.com/watch?v=yTCDVfMz15M

(Ты должна подняться и пытаться, пытаться, пытаться)

– Эй, девочка! – раздался мужской голос.

Я мгновенно развернулась, будучи начеку, и увидела мужчину, вставшего со своего стула у закусочной и направляющегося ко мне. Прежде чем начать восхождение по перевалу Догвуд, я остановилась у придорожного магазинчика в долине, чтобы купить бутылку воды и пакетик печенья.

Он хлопнул себя по бедру, словно не в силах был сдержаться от волнения.

– Блин, я не думал, что когда-нибудь увижу тебя снова.

Я почувствовала, что он только что выкурил косяк.

– Чак… Чак Пирсон, – выдал он с широкой улыбкой.

Я нахмурилась, тупо разглядывая его. Я так и не могла припомнить его лицо, имя мне тоже ничего не говорило, и я также не могла понять его энтузиазм и дружелюбие или... это могло означать только одно.

– О, эм…

– Ты очень далеко забралась от дома. Как поживаешь? Что ты делаешь в этих краях? Ты же здесь не живешь, не так ли? – Он выстреливал в меня вопросы быстрее, чем я была способна ответить.

Я сделала шаг назад.

– Нет, просто проезжаю мимо.

– На до же!

Я вежливо улыбнулась, он почесал подбородок.

– Чувиха, сколько же прошло? Почти два года с нашей встречи?

Он знал меня два года назад? Ух ты! Жизнь в долине Догвуд Пас должно быть по-настоящему спокойная, без происшествий. Я сделала еще один шаг назад.

– Да, хорошо, прости, но я не могу тебя вспомнить.

– Конечно, не можешь, – сказал он кивая, наклонился ближе и опустил глаза мне на грудь. – В конце концов, это была всего лишь одна ночь в Денвере. – Он подмигнул, как будто знал какие-то неприличные мои секретики. Я застегнула куртку, чтобы убрал подальше от моей груди свои развратные глазки.

– Должно быть, ты меня с кем-то путаешь, Чак. Я не была в Денвере уже несколько лет.

– Нет, это была ты. Я узнаю тебя где угодно, дорогая.

– Послушай, мне уже пора.

– Ой, да ладно. Подожди, съешь вишневый пирог со мной. У них здесь хороший кофе.

Я схватила свой коричневый бумажный пакет с прилавка.

– Мне действительно нужно идти. Нужно перебраться через перевал, пока снегопад не усилился.

– Хорошо, хочешь я надену цепи на твои шины? – прокричал он мне вслед.

– Спасибо, но я справлюсь. Со мной все будет в порядке.

– О, я уверен в этом, Катрина. Уверен. – Он рассмеялся так, что мне стало тошно. Он думает обо мне так же, когда встретил меня в Денвере.

2.

Катрина

Я злилась, кровь кипела, пока надевала цепи на шины. Чертовы мужчины. Всю жизнь от них одни неприятности. Единственный способ выбраться из-под обломков моей жизни – играть в их игру. Так или иначе, но я стала все же выплывать из чувства надломленности, но эй, такова жизнь, когда девушка на своих плечах тащит больную сестру.

Я села в свою раздолбанную машину и оглянулась в сторону магазина. Чак вышел на улицу и пялился на меня, потом поплелся к своему грузовику. Его улыбка исчезла.

У меня скрутило живот.

– Тебе лучше за мной не ехать, – пробормотала я себе под нос. Этот ублюдок, теперь сидя в машине, продолжал пялиться на меня. Решив не давать ему возможности запугать себя, я потерла замерзшие руки друг о друга и повернула ключ, но, конечно, мой древний двигатель выбрал самое удачное время, чтобы разогреться. Я чувствовала, что Чак наслаждался моим дискомфортом, но, наконец, моя машина взревела, и Чак запустил свой двигатель в ответ.

– Мудак, – выругалась я, облачком пара. Выезжая, я поехала окольным путем на автостраду, просто чтобы посмотреть, не планирует ли Чак двигаться прямо. Он ехал за мной. Я нажала на газ, когда на светофоре зажегся красный, а Чак был зажат двумя машинами позади меня.

– Ха-ха. Тупая свинья! Езжай своим путем.

Снег мягко падал, я выехала на шоссе, идущее к узкому горному перевалу. Перевал Догвуд был одним из самых живописных перевалов в Америке, но и одним из самых опасных. Прежде чем отправиться сюда, я ознакомилась с информацией о нем и узнала, что он был известен спиралевидными поворотами и проходами без ограждений. Ошибки могут стоить жизни.

– Снегопад только будет усиливаться сегодня вечером, люди! Поставьте будильники пораньше и подготовьте лопаты. Нас завалит снегом, – сказал ди-джей.

Оказывается, я слушала поп-канал. Какая-то группа безмозглых подростков запела о вечной любви. Я стала искать радио станцию классического рока, чтобы не слышать раздражающее вытье, но было бесполезно. Радио выдавало одни помехи, если учесть, что оно не было высокотехнологичным и новым в моей древней машине. Я его выключила.

Тук, тук, тук, тук

Черт, звук, который издавали цепи, мне совсем не нравился. Я остановилась на смотровой площадке в верхней части перевала. Натянув шапку и перчатки, я выскочила из машины, чтобы проверить колеса.

– Дерьмо.

Я мало что знала об автомобилях, но со стороны пассажирского сиденья цепь определенно держалась на честном слове. Если мне повезет, она выдержит преодоление перевала, но мне придется все равно заменить ее, как только я доберусь до долины. Не то, чтобы у меня были деньги на цепи, но я что-нибудь придумаю. Всегда так делала.

Несколько туристов фотографировали открывающийся вид. Я улыбнулась одной паре, которая быстро сфотографировалась, а потом бегом ринулась обратно к машине. Они не хотели отморозить себя задницы также, как и я.

– Вот и все, насладились красотой, – сказала я с сарказмом, но как только произнесла эти слова, поняла, что кроме своих шин даже не осмотрелась по сторонам. Что весьма прискорбно, потому что вокруг было совершенно потрясающий вид. Настолько прекрасный, было трудно поверить, что он реален. Я изумилась от величия гор.

Затем я втянула глубоко обжигающий холодный воздух в легкие и загадала, что это место станет серединой между моей старой и новой жизнью, о которой я мечтала. Мне оставалось только сделать одно единственное, и все, начнется новая жизнь. Все просто, и, если я доберусь до финиша, то смогу заплатить за операцию своей сестры.

А как только моя сестра встанет на ноги, я смогу начать все сначала. Изменить всю свою жизнь, потому что, честно говоря, я с каждым днем все больше и больше ненавидела свое существование. И у меня был только один шанс получить ту новую жизнь, которую я хотела.

А что, если ты потерпишь неудачу?

По крайней мере, я не буду вечно себя ненавидеть за то, что не попыталась и не застряла в тяжелой рутине, в которую превратилась моя жизнь.

Ветер поднял в воздух белый вихрь снега, а я подняла глаза ввысь.

Небо было серым от снега, который будет идти всю ночь. Мне пора двигаться. Вернувшись в машину, я взглянула на карту, пытаясь запомнить местонахождение подъездной дороги, на которую мне необходимо было свернуть. В пути я не смогу сверяться с картой, все мое внимание будет сосредоточено на дороге.

Уезжая, я обратила внимание на замершую пару в припаркованной машине. Они обнялись, согревая теплом друг друга. И насколько им было хорошо вместе, и как они не смотрели на окружающие их горы, у меня вызывало мимолетную грусть, мне даже стало холодно от этого.

Чаще всего мне нравилось быть одной. Я приняла решение, что мне лучше обходиться без любви. Люди были жадными, уродливыми, мелочными, эгоистичными, неверными существами. Мне такого не нужно, я не нуждалась в жалком подобие любви, чтобы скрыть страх одиночества. Я сталкивалась с худшими качествами в людях, и честно говоря, нет, спасибо.

Но иногда…

Замечая что-то по неосторожности, например, эту пару в машине, я тоже хотела того же. Черт, я испытывала грусть, глядя на них. И хотя хотелось иметь кого-то рядом не для секса, хотя это тоже никому не мешало, но… Мне хотелось с кем-нибудь посмеяться, чтобы кто-то заботился обо мне, оберегал. Я хотела друга, которого у меня никогда не было. И если бы он был слишком сексуальным... это стало бы глазурью и вишенкой на торте.

– О Боже, прекрати, Катрина. Ты говоришь, словно малолетка. Хватит распускать нюни. Отрасти яйца.

Я начала подниматься вверх в машине по серпантину, борясь со шквальным ветром. Ручей внизу был своеобразным указателем моего поворота. Я была уже близко. Я посмотрела вниз. Господи Иисусе.

– Лучше смотреть вперед или вверх, – пробубнила я себе под нос.

Низ живота сжался от негостеприимного ущелья внизу. Одно неосторожное движение и все будет кончено. Я устремила взгляд в лобовое стекло, но это не помогло, занервничала еще больше, увидев следующую картину.

Осиновые деревьев блокировали вид на нижней дороге, где я только что проезжала. Они рухнули, как подкошенные, и краем глаза я увидела грузовик.

– Дерьмо. – С сомнением произнесла я себе под нос. – Этого не может быть.

Еще один виток закручивающейся спирали. Я вытягивала шею, пытаясь разглядеть в окно сквозь ветки деревьев, не был ли этот грузовик бежевым Чака Пирсона. Поскольку наступали сумерки, я была не уверена, что это он. Но я все равно нажала на газ. Густая роща из деревьев обступала дорогу, создавая еще больший полумрак и скрывая своими ветками водителя позади меня. Я не снижала скорости. Дорога изогнулась в форме буквы «C», придавая горе форму чашки. Когда я выскользнула с нижней стороны, грузовик точно такой же, как у Чака вошел в верхнюю.

– Чертов стервятник.

– Давай, детка. Мы сможем это сделать, – сказала я, вдавив в педаль газа. Машина издала жалобный скрежещущий звук. – Черт, почему у меня такая дерьмовая машина?

Я увеличивала разрыв между нами. После въезда в следующий крутой вираж, я оказалась на дороге среди густых деревьев, день быстро клонился к ночи. Но фары грузовика Чака все еще парили позади меня. Я не хотела, чтобы он видел, как я сворачиваю на подъездную дорогу, поэтому до последней минуты ждала, а потом резко повернула.

Я держалась за руль двумя руками, чтобы вывернуть машину, но видно слишком быстро повернула. Цепь со стороны пассажирского места лопнула, шины стали скользить. Я пыталась выровнять управление, но это было так наивно с моей стороны. Я полностью потеряла контроль над машиной. Я билась фактически о каждое дерево на горе.

Забавно то, о чем ты начинаешь думать в такие моменты, когда не знаешь, умрешь или нет. Машина подпрыгивала, как спичечный коробок, издавая чудовищные звуки, но я даже не кричала от страха.

Время замедлилось.

И когда машина неслась прямиком к массивному дереву, для меня ничего больше не имело значения. Абсолютно ничего. Делала ли я когда-то что-то правильно или неправильно в прошлом, о чем я мечтала. Мои мечты, мои цели на жизнь пронеслись буквально за долю секунды в голове, которая показалась длинной в миллион лет.

Впервые за всю свою жизнь я не беспокоилась ни о чем и ни о ком. Ни о своей сестре. Ни как найти для нее деньги. Что я собиралась делать дальше. Я испытывала настоящее чувство облегчения. У меня с плеч упала гора ответственности. Я ничего не могла поделать, никак не могла изменить то, что происходило, или то, что происходило раньше.

Если все это сгинет в темноте, то меня это вполне устраивало.

Моя жизнь все равно была дерьмовой.

3.

Кейд

Для меня в этом мире сейчас не существовало ничего, кроме потрескивающего огня в дровяной печи, снега, тихо падающего за окном, и заточки топора. Пока чудовищный звук удара внезапно не нарушил эту тишину. Он проник в меня, как невидимая сущность. Голова дернулась вверх, я застыл на месте, прислушиваясь, пока слушал эхо, разносившееся по лесу от удара.

И тут же все вспомнил.

Вид покареженного металла, впившегося в еще теплое человеческое тело. Белая кость, сломанная и торчащая из человеческой плоти, алая кровь хлестала, капала, ее становилось все больше. Тело, которое я любил. Его вид навсегда запечатлелся в памяти, в моих клетках. Я не смог забыть, как бы ни старался.

Дрова продолжали трещать, а металл чудовищно скрежетал за дверью. Бессмысленно я вскочил на ноги. Топор с гулким ударом ударился об пол. Я распахнул дверь и побежал в сторону звука. Я уже делал это раньше. Бежал в сторону ужаса.

Может я сумасшедший?

Я специально скрылся здесь, чтобы убежать от кошмара, и вот сейчас бегу опять к нему. Мои ботинки со стуком неслись по ледяной земле, оказавшись на скользкой дорожке. Я пришел в равновесие, спрыгнул с замерзшей дорожки, и понесся по девственному чистому снегу. Мчась через заснеженные поваленные деревья и кустарники, я спешил спуститься вниз с горы в последних лучах уходящего дня.

Не перестаешь удивлять, насколько жизнь может измениться в одно мгновение. Минуту назад я расслаблено сидел перед огнем, звук заточки моего топора убаюкивал, я пребывал почти в волшебном состоянии, пока большие, мягкие снежинки падали в ручей.

Теперь легкие горели от бега, кровь застывала от страха того, что я мог там обнаружить. Я знал уже этот пронзительный звук. Сможет ли демон прошлого, от которого я убегал два года, вонзить свои зубы в мою плоть и снова затянуть меня к себе?

Я встал на валун и огляделся вокруг. Было трудно что-либо разглядеть, последние лучи солнца скрылись за горой, но я увидел машину, застрявшую между осинами в пятидесяти футах впереди, чуть ниже Догвуд Пас. Ой, бл*дь! Я заставил себя побежать к ней.

Пожалуйста, лишь бы там не было детей.

Через лобовое окно я увидел длинные золотистые волосы, раскинутые по надутой подушке безопасности. Женщина была одна и, очевидно, без сознания. Сердце сильно колотилось в груди, когда я рванул на себя дверь и осторожно освободил ее от подушки безопасности. У нее был небольшой порез над бровью, но даже при этих обстоятельствах, в сумерках, невозможно было не обратить внимания насколько она была прекрасна.

Я приложил пальцы к ее шее, чтобы проверить пульс. Устойчивый... ее кожа была теплой и шелковистой.

Становилось холоднее и снегопад усиливался. Она была ранена. Последнее, о чем я мечтал, это взять на себя ответственность за незнакомку, но у меня не было выбора, кроме как отнести ее в свою хижину и уложить у огня. Когда она придет в себя, я расскажу ей, что случилось, а завтра отвезу ее в город. И на этом все закончится. Моя жизнь не должна измениться ни в коем образе.

Я поступлю достойно.

По крайней мере, у меня не было выбора.

Я расстегнул ее ремень безопасности, одной рукой обхватил ее за спину, другой – под колени, и вытащил из машины. Она была стройной, но я почувствовал ее мягкие формы, прижимающиеся ко мне. Чертовски давно, я прижимал так близко женщину к себе.

4.

Кейд

Сердце заколотилось сильнее, когда я ногой открыл дверь своей хижины. Здесь не было удобств, даже ничего отдаленно напоминающего кушетку. Придется ей довольствоваться полом. Я положил ее на ковер перед дровяной печью и сунул под голову старую подушку. Затем нашел несколько одеял в деревянной коробке и обернул вокруг нее. Ее лицо закрывали волосы, как шелковые золотые пряди. На секунду я замер, затем убрал их, чтобы рассмотреть ее черты. В свете камина черты ее лица выглядели мягкими и нежными. Ее губы напоминали вишенку на взбитых сливках.

Я ощутил примешивающийся сексуальный голод.

Как у дикого волка.

Не удивительно, учитывая, что я был без женщины два года. Испытывая к себе отвращение, я вскочил и отошел от нее. Нервничая положил бревно в дровяную печь и огляделся, пытаясь найти чем бы себя занять. Я наполнил чайник со свистком пресной водой и поставил на газовую плиту. Задув спичку, повернулся взглянуть на нее. Она не двигалась. От вида этой женщины, такой красивой в моей однокомнатной хижине, я начинал задыхаться. Взволнованно потер затылок. Мне нужно было что-то сделать с руками. Я решил вернуться к заточке ножей на завтра.

Но я не мог сосредоточиться.

Я вспомнил старую горбатую подушку, которую засунул ей под голову. Наверное, она пропахла дымом. Нож упал на пол, поднявшись по лестнице к кровати над нами, я схватил свою подушку. Приподняв ей голову, положил подушку на пол. Ее волосы заструились по моим пальцам. Я с ужасом смотрел на них.

Черт, мне не хотелось от нее отходить.

Я все же заставил себя опустить ее голову и вернуться к заточке ножей.

Находясь сам с собой, я мог полностью погрузиться в этот процесс, слушая определенный звук ритма лезвия о точильный блок. По какой-то странной для меня причине скрежет лезвия о камень не казался мне раздражающим и зловещим звуком, наоборот – невероятно умиротворяющим.

Но сегодня дзена-покоя от заточки ножей я не испытывал.

Во мне усиливалось только переплетающаяся петля желание и беспокойства. Черт, мне хотелось, чтобы она пришла в себя, чтобы я мог снять с нее одежду и провести руками по внутренней стороне ее пышных бедер…

– Черт.

Я отвернулся от нее и стал затачивать сильнее. Прямые лезвия нужно затачивать восемь раз по камню. Назад и вперед, вперед, перевернуть и назад, я стал увеличивать свой темп. Мысль о ней промелькнула в голове, я потерял концентрацию. Нож соскользнул, и я порезался. И вид собственной крови вывел меня из беспокойного транса. Тут же засвистел чайник. И прежде чем я направился к нему, блондинка нервно поднялась и села с широко открытыми глазами. Ее огромные глаза смотрели прямо на меня. Они были изумительного цвета – изумрудно-зеленые.

Мы смотрели друг на друга довольно долго, нереально долго. Она была так чертовски красива, что лишила меня дара речи. Выглядела, как ангел, по крайней мере, я именно так представлял себя ангела. Длинные светлые волосы, огромные зеленые глаза, лицо в виде сердечка. Наконец я пришел в себя. Бросил нож на пол и направился к чайнику, чтобы снять его с плиты. У меня над головой на веревках висела футболку в дырках, я сорвал ее и оторвал полоску. Перемотал руку.

– Привет, – сказал я.

Она молча продолжала пялиться на меня.

– Ты разбила свою машину. У тебя... порез на лбу.

Она слегка приоткрыла губы, но ничего не сказала. Просто смотрела на меня своими огромными зелеными глазами. И на меня нахлынули старые чувства и эмоции еще до той ужасной аварии. Я не тогда, не сейчас так и не научился проявлять нежность. Я ощущал это чувство, но оно застряло у меня где-то в груди, а наружу так и не вышло. Я подошел к шкафу на кухне, достал аптечку и опустился рядом с ней на колени.

– Ты говоришь по-английски?

Она посмотрела на аптечку, затем опять на меня и, наконец, кивнула.

– Ты помнишь, кто ты и все такое? Откуда ты появилась здесь?

Она снова кивнула.

Я оторвал еще одну полоску от старой футболки.

– Хочешь, я сначала прокипячу ее, чтобы ты смогла продезинфицировать рану?

Она отрицательно покачала головой, и я протянул ей полоску ткани, она забрала и прижала ко лбу.

К счастью, у нее была всего лишь царапина, но она поморщилась от боли.

– Ах!

Я подошел к окну. Снегопад усилился. Сильный снегопад и сильный ветер означали, что завтра мы никуда не поедем, а если он не прекратится, то и послезавтра тоже. Что было для меня очень плохой новостью.

Хижина уже пропиталась моим желанием к ней. Я не знал, что мне следует сказать, с чего начать разговор. Да, у меня не было практики два года, но я и раньше особо не был хорош с женщинами. Я использовал их в очень ограниченном направлении. Все без исключения они ненавидели меня с такой же страстью, с какой ранее любили.

Даже моя жена.

Мне не нужно было поворачиваться к ней, потому что спиной я чувствовал ее взгляд на себе и запах ее тела. Я посильнее обернул повязку вокруг пореза на руке и завязал ее зубами. Подняв глаза, я увидел ореол вокруг ее волос, блестящих как золото в стекле. Наши глаза встретились. Она не должна находится в моей хижине. Я ощущал свою поднимающуюся похоть, даже грудь сдавило.

Она прикусила губу.

Я отвернулся и сел напротив на деревянный стул. Снова взялся за нож.

– Куда ты направлялась? У тебя есть кто-нибудь, кто бы смог позаботиться о тебе?

Она выглядела испуганной, словно задавалась вопросом не убийца ли я с топором или что-то типа того.

Я нахмурился.

– Послушай, я не причиню тебе никакого вреда. Твоя машина застряла между осинами. Ты не сможешь сегодня поехать на ней. Я хочу сказать, что с такой погодой за окном, нет никакой возможности заставить кого-то выйти из дома, чтобы отбуксировать твою машину, особенно на Догвуд. Дорога уже, наверное, закрыта. Тебе придется остаться здесь, как минимум до утра.

Похоже, она поняла, что я сказал, но все равно ничего не ответила. Я вернулся к своему точильному камню.

– Как тебя зовут?

Ее голос напугал меня. Я ожидал услышать тихий, нежный голос, как у ангела, которого я представлял, но он был совсем другой. Хриплым, соблазнительным, когда слетал с ее губ. Она застигла меня врасплох.

– Что?

– Я спросила, как тебя зовут?

– Кейд.

– О! – Она оттолкнула сапогом угол одеяла на пол.

– Что-то не так с моим именем Кейд?

– Нет, нет, все нормально. Мне нравится. Просто я ожидала услышать совсем другое для такого бородатого мужчины гор, живущего одиноко в хижине. – Вдруг она улыбнулась мне, и смех из глубины груди, кувыркаясь повалился из нее. Настолько ласкающий слух, упоительно-соблазнительный, без унции фальши. И он еще сильнее воздействовал на меня. Видно я слишком долго прожил на горе, если женский смех способен был завязать мои внутренности в жесткий узел. Я отвернулся от нее.

– А какое имя должно быть у мужчины гор?

– Не знаю, Гризли, Джедидая, что-то в этом роде, а?

– Не уверен. Я просто Кейд. – Я старался меньше находится рядом с ней, поэтому встал и вышел на крыльцо. Мне нужно было вздохнуть холодного, пощипывающего морозного воздуха. Пройдя пару шагов, я пнул ногой по поленнице дров. И пришла запоздалая мысль, что мне стоило оставить ее там, и тогда бы кто-то другой нашел ее, и этот кто-то другой оставил бы у себя ее на ночь. На этой горе живут и другие мужчины. Они, наверное, тоже слышали скрежет металла.

Для меня ее присутствие рядом было опасным. Мне необходимо жить одному, как можно подальше ото всех, чтобы больше не причинить никому боли. Сейчас мне совершенно не нужны эти осложнения. И самое странное было тем, что она мне нравилась, хотя я не хотел и не умел никого любить.

Все же у меня так было хорошо, даже можно сказать прекрасно, но теперь, когда она лежала на полу моей хижины, я был в настоящей опасности, что все может снова пойти не так. Я стал уговаривать себя, что она останется всего лишь на одну ночь. Завтра я точно найду способ доставить ее вниз. Каким-то образом.

– Меня зовут Катрина.

Я обернулся, она стояла позади меня, кутаясь в одеяла, ее волосы обмотались вокруг. Она выглядела сногсшибательно. К черту все. Я не мог больше этого выносить.

– Я отвезу тебя в город завтра утром.

Что-то промелькнуло в ее глазах, словно мой отказ ее расстроил.

– Разве ты не хочешь посмеяться над моим именем?

– Нет. – Я отвернулся, не в состоянии смотреть на нее. Мне хотелось съесть и напиться ею. Я хотел увидеть ее тело, исследуя каждый дюйм своими руками, губами, членом. – Я найду возможность доставить тебя в город завтра. Ты сможешь там позвонить. Позвать кого-нибудь, кто поможет тебе.

– Меня никто не ждет. Никто не скучает по мне уже давненько.

– В это трудно поверить, – пробормотал я себе под нос, надеясь, что она меня не услышит. Я вел себя как полный идиот. – Послушай, если ты голодна, у меня есть суп. Вяленое мясо. Больше ничего. Я не очень часто готовлю.

– Суп будет неплохо. Я могу помочь? Прости, что причинила тебе столько хлопот.

– Я не собираюсь варить его тебе. Хочешь суп, можешь сама его приготовить. Он находится в шкафу.

Она оглянулась на старый деревянный стол, где я обычно готовил еду, затем на шкаф.

– А ты? Разве тебе не хочется есть?

– Нет. – Знаю, я выглядел окончательным придурком.

Между нами установилась тишина, похожую на непроницаемую стену.

Она смотрела на меня широко раскрытыми глазами, она была расстроена. Затем моргнула, словно сдерживая слезы. Должно быть, она до конца не отошла от шока. Черт, какой же я черствый.

– Что случилось на дороге?

– У меня оборвалась цепь. Я потеряла контроль и съехала с дороги. Если бы это произошло на другой стороне, машина могла бы упасть в ущелье. Это было ужасно.

Она содрогнулась, одеяло соскользнуло с ее плеча. Мой взгляд тут же упал на изгиб ее шеи. Она повыше натянула на себя одеяло.

Прекрасно, нечего сказать. У меня горело все тело, а ей было холодно.

– У меня есть немного виски. Хочешь глоточек?

Она засмеялась, своим сладким, хрипловатым смехом.

– Теперь ты заговорил как настоящий горец. Да, думаю, глоточек как раз то, что мне сейчас нужно.

5.

Катрина

– Он согреет тебя. – Кейд передал мне стакан с виски, а сам сделал глоток прямо из бутылки. Несколько капель упали ему на бороду. Он стер их рукавом фланелевой рубашки в клетку. Если подумать, он выглядел как настоящий горец с головы до ног, и одежда на нем смотрелась отлично. Я даже не могла предположить, что буду сегодня вечером сидеть в хижине посреди леса с мужественным мужчиной-медведем, отшельником, который, очевидно же, это было очень заметно, совершенно не хотел моей компании. Факт, показавшийся мне неожиданно приятным.

Наши глаза встретились, и я опустила взгляд на его руки. Они были грубыми, обветренными, покрытые маленькими трещинами и порезами. Мне нравилось, как он время от времени проходился руками по своей бороде, поглаживая ее, или как его сильные руки расслабленно падали на колени или дотрагивались до мускулистой груди.

– Хочешь еще немного?

– Нет, спасибо. Я не хочу напиваться и глупеть. Немного вполне достаточно от головной боли и тело согреется.

Кейд хмыкнул, добавив еще одно бревно в печь. Я наблюдала за его уверенными, целенаправленными движениями, чувствуя легкое трепетание в животе. Это было безумие. Должно быть, я сильно ударилась головой. Последнее, что я помню, как в глуши пыталась обогнать Чака-извращенца-Пирсона, а сейчас находилась с этим великолепным, безумно сексуальным горцем, которому, похоже, не нравилась идея разделять свое пространство со мной.