Текст книги "Прекрасный зверь (ЛП)"

Автор книги: Джорджия Ле Карр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

6.
Шейн

 Я замечаю ее сразу. Она сидит в одной из тех темно-коричневых кабинок и смотрит на меня глазами, как блюдца. Ее волосы убраны в хвост, на лице нет макияжа. Она выглядит еще более уязвимой и доверчивой, как ребенок, нежели была вчера. И еще что-то в ее глазах, что-то скрывают, подпитывая ее.

Я знаю, что мне не следует быть здесь.

Она изломлена. Я вижу это за милю. Пострадавшие люди липнут, поскольку нуждаются. Я не тот парень, кто ей нужен. Не тот. Я беру то, что хочу и ухожу. Я никогда не оглядываюсь назад. Никогда никому ничего не обещаю. Иду своим путем и все. Но она бросает мне вызов – опасность и обещание. И я не могу уйти от нее просто так. Я должен получить ее.

Я подхожу к ее столику и сажусь напротив.

– Что ты здесь делаешь? – задыхается она.

Я улыбаюсь.

– Решил разделит с тобой ланч.

– Как ты узнал, что я здесь? – ее голос дрожит, он просачивается мне под кожу. Все, что касается этой женщины, просачивается мне под кожу.

– Я заплатил кое-кому, чтобы он проследил за тобой, Сноу.

Она резко выдыхает.

– Зачем?

– Затем, что я обещал тебе поездку в Сомюр, а по-другому связаться с тобой не мог.

Мои слова производят на нее удивительный эффект. Сомюр и светлячки мерцают, как волшебное обещание, на ее прекрасном лице.

– Если ты следил за мной, то ты должен знать, что я с кем-то…

Я кладу палец ей на губы, я не хочу слышать остальные слова. Она могла бы отвернуться, но она замирает. Ее губы такие теплые и мягкие, они заставляют твердеть мой член, упирающийся в молнию джинсов. Господи. Я так сильно на нее реагирую. Она закрывает глаза на пару секунд, чтобы моргнуть. Почему она смакует мое прикосновение? Я смотрю на нее, когда она открывает глаза. Они такие же зеленые, но на несколько оттенков темнее.

Она краснеет.

И вдруг я понимаю: она сексуально наивна.

Она должно быть самая сексуально неосведомленная женщина, которую я когда-либо встречал. Она с Ленни, и понятно, что в обмен на использование ее тела он предоставляет ей своего рода покровительство, или, возможно, полностью содержит ее в финансовом плане, но совершенно очевидно, что она никогда не касалась реального мужчины. Я представляю, как она выкрикивает мое имя, пока мой член находится глубоко внутри нее, и тут же мой член еще больше напрягается, начиная пульсировать от боли.

Я прочищаю горло.

– Ты все еще хочешь увидеть светлячков?

Она глубоко и прерывисто вздыхает.

Сноу

Мне не следует вовлекать его в свои проблемы. Я знаю, насколько злым и безжалостным может быть Ленни, но моя голова кивает сама собой, и Шейн убирает свой палец с моих губ.

– Не хочешь поехать в пятницу вечером? Я привезу тебе назад в воскресенье.

– Я... Я не могу поехать в выходные, – голос выдает мою грусть. – На самом деле, я не могу покинуть город в любое время. Он... эээ... ожидает, чтобы я все время была рядом.

Его подбородок напрягается, но глаза ничего не выражают.

– Ленни будет занят в эти выходные.

Я открываю рот.

– Ты знаешь, Ленни? – с трудом выдыхаю я, застигнутая врасплох.

– Это маленький мир, Сноу.

– Тогда ты должен знать, что он за человек.

– Да, я знаю, кем он является, – говорит он, но, похоже, его это не впечатляет.

Я наклоняюсь вперед.

– Он гангстер. Он убивал людей, – с отчаяньем говорю я.

– Я знаю, – отвечает Шейн без изменений в голосе.

Я падаю обратно на спинку диванчика цвета шоколада.

– Ты не боишься его?

Он медленно отрицательно качает головой, не отрывая похотливого, нахального, наглого взгляда от меня.

Я смотрю в глубину его глаз, у него на радужной оболочке почти фиолетовые вкрапления. Я завороженно смотрю на них, как будто он имеет странную власть надо мной.

– Кто ты? – шепчу я.

– Добрый вечер, сэр. Могу я вам что-нибудь принести? – спрашивает Раджа.

От неожиданности я подпрыгиваю.

Шейн даже не смотрит в сторону Раджи.

– Что здесь можно поесть? – спрашивает он.

– Неер досаи с курицей карри, – отвечаю я смущенно.

– Ты это ешь?

Я положительно киваю.

Он ненадолго поднимает глаза на Раджу.

– Я возьму две порции и бутылку пива.

Раджа шаркая уходит, его глаза полны любопытства. Отныне Раджа теперь всегда будет поглядывать на меня с любопытством.

– Я не гангстер, если ты это имеешь ввиду, – говорит Шейн.

– А кто ты?

Он небрежно пожимает плечами.

– Я всего лишь обычный парень и владею кое-каким бизнесом.

– А откуда ты знаешь, Ленни?

– Мой брат пересекается с ним по делам.

– А твой брат бандит?

– Был.

– А ты? Ты тоже был? – спрашиваю я.

– Нет.

– Что ты здесь делаешь?

Он открыто улыбается.

– Я делаю тоже самое, что делают светлячки, когда появляются ночью, светясь. Я веду милые беседы с тобой.

Раджа приносит пиво и стакан, Шейн игнорирует стакан и отпивает прямо из бутылки.

– Итак, ты готова поехать в пятницу?

– Мне кажется, ты не понимаешь. Ленни убьет тебя, если узнает.

– Мне кажется, это ты не понимаешь. Ленни будет не до того, поскольку будет занят.

– Чем? – требую я.

– Давай просто скажем, что у него будет предложение, от которого он не сможет отказаться.

– Что за предложение? Мне казалось, ты сказал, что не гангстер.

– Я нет. Но я знаю людей, с которыми Ленни хочет контактировать. А что ему предложат, тебе лучше не знать о бизнесе Ленни.

Я хмурюсь.

– Ты же не собираешься навлечь на него проблемы, не так ли?

Его подбородок напрягается.

– Ленни достаточно взрослый и достаточно суров, он сам накликает на себя проблемы без моей помощи.

– Но ты же не заманиваешь его ни в какую ловушку? – продолжаю настаивать я.

Его лицо смягчается.

– Это не ловушка. Это всего лишь бизнес.

И я совершенно четко понимаю, что он говорит правду. Я не знаю Шейна, но почему-то доверяю ему.

– Ладно, я тебе верю.

– Хорошо.

– Во сколько в пятницу? – интересуюсь я.

Он запрокидывает голову и смеется, торжествующем, довольным смехом, и мой взгляд невольно скользит по его сильной, загорелой шеи. В нем есть что-то особенное. И я вдруг понимаю, что мы не собираемся быть просто друзьями, и давно моя мама предупреждала о таких мужчинах, сторониться их всеми силами. «Мужчины, которые слишком красивы, имеют слишком большой выбор. А мужчины, слишком легко обольщающие женщин, как свиньи валяются в грязи, причем валяються будут весь день».

Нам приносят еду, и Шейн наблюдает за мной, я не беру ни вилку, ни нож, разрывая тонкий правой рукой нер досаи, затем окунаю его в карри с курицей и подношу к своему рту.

– Если есть руками, то лучше будет на вкус? – спрашивает он с кривой ухмылкой.

На самом деле, да, именно так и будет.

– Ты можешь помыть руки в мужском туалете.

– Нет необходимости, – говорит он, разводя пальцы перед собой. У него красивые руки, большие и мужские, с квадратными ногтями. – Я ел с пола и выжил.

Я наблюдаю, как он отрывает нежный белый досаи, макает его в карри и кладет в рот. Он задумчиво жует, потом приподнимает одну бровь, явно под впечатлением.

– Хорошо, – произносит он.

Я улыбаюсь.

– Я так и думала. Это блюдо из Мангалора.

– Ты часто сюда приходишь?

– Да, часто, насколько могу.

Он смотрит по сторонам опустевшего ресторана.

– Это место всегда такое мертвое?

– Да, каждый раз, когда я бываю здесь. Много посетителей приходят вечером. Но, честно говоря, оно мне нравится таким, своего рода vellichor.

Он потягивает пиво.

– Vellichor?!

– Место, которое обычно занято, теперь оказывается свободным. Знаешь, похоже на странную тоску, когда ты попадаешь в книжный магазин. Пыльные корешки книг, оставленные на полках, как бы кричат, ожидая новых хозяев.

Его губы расплываются в улыбке.

– И тебе это нравится?

Я пожимаю плечами.

– Это подходит мне… это мой образ мыслей.

– Ты очень странная девушка, Сноу Дилшау. Но ты мне нравишься.

Бог знает, почему, но я вспыхиваю, чуть ли не всем телом.

– Расскажи мне о себе, – просит он, прикончив первую тарелку и потянувшись за второй.

– Что ты хочешь узнать?

– Все. Начнем с того, где ты родилась.

– Я выросла в Индии. Моя мать англичанка, отец – индус.

Он крутит левой рукой, чтобы я продолжала.

– Должно быть, у тебя было удивительное детство.

Я пожимаю плечами.

– Просто другое.

– Расскажи мне, на что оно было похоже, – спрашивает он.

– Мой отец был очень успешным промышленником. Он много путешествовал, и моя мама настаивала, что ей необходимо везде его сопровождать, поэтому двух старших детей и меня оставляли на попечение многочисленных слуг. Пока мне не исполнилось почти пять лет, я думала, что моя няня Читра была моей мамой. Она готова была сделать все для меня. Я даже прокрадывалась к ней в комнату и спала в ее кровати, когда уезжали мои родители.

Он поднимает брови в немом недоумении.

– Вау, ты думала, что твоя няня была твоей мамой?

– Да, думала. Я очень сильно любила ее.

Шейн смотрит на меня с каким-то шоком и недоверием, очевидно, он вырос в очень дружной семье, в которой явно не возникало таких сомнений, кто их мать.

– Печально, – говорит он.

– Да, узнав, что красивая, надушенная блондинка с холодными глазами и белой ниткой жемчуга, которая терлась о ее шелковую блузку, была моей настоящей матерью, я очень испугалась. Конечно, я была в восторге от нее. Все были в восторге. В стране, где все население черноволосое, с темной кожей, она казалась особенной. Независимо от того, куда мы шли все обращали на нее внимание.

– Я помню, как однажды мы вдвоем ожидали, когда нас заберет водитель у магазина, а мимо проходило уличное шествие. Оно было разным – там шли школьники, учителя, солдаты... одна из групп пела и это были слепые попрошайки, поддерживающие друг друга. Но когда они проходили мимо нас, один из этих слепых, вдруг поднял свои очки и просто в открытую пялился на мою мать.

Шейн хмурится.

– Поэтому, несмотря на то, что она была особенной, я никогда не гордилась, что я ее дочь. Мне даже кажется, еще будучи маленькой, я уже ощущала отсутствие ее любви. Иногда мне даже казалось, что она с трудом находилась в одной комнате со мной.

– Прости. Это должно быть было ужасно, – тихо говорит Шейн.

– Не знаю с чем это было связано. Но, когда растешь в фаталистическом обществе спокойно воспринимаешь совершенно неприемлемое более легко. Однажды я спросила Читру, почему моя мать не любит меня. Она посмотрела на меня своими большими грустными глазами и сказала: «Возможно она была твоим врагом в прошлой жизни».

Глаза Шейна распахиваются.

– Вау! Это полное дерьмо.

– Не скажи. Читра индуска, и она верит в реинкарнацию. По ее словам, даже если у тебя нет никаких воспоминаний о своих прошлых жизнях, твой дух распознает врагов и людей, которые тебя любили, из других жизней и реагирует соответствующим образом.

– Что насчет твоих братьев или сестер? Их это тоже касалось?

– Если я была врагом моей матери в прошлой жизни, то мой брат Джош был ее великой любовью. Когда мне было шесть, я услышала, как она сказала ему: «Я мечтала о тебе каждую ночь, когда ты был у меня в животе». Джош все делал правильно, не правильно к нему просто не относилось. Однажды он залез на обеденный стол и стал писать по всему залу, специально распыляя струю. Он даже попал на нашего повара и ей пришлось бежать к себе в комнату, мыться и переодеваться. Но когда моей матери сказали об этом, она просто сделала вид, что как бы ругает его. Он убежал к себе в комнату, обидевшись и надувшись. Я до сих пор помню, как мама ушла наверх и сидела у него целую вечность, уговаривая его спуститься вниз на ужин.

– Дай угадаю, он превратился в капризного маленького мальчишку, который таскал тебя за волосы и заставляя плакать?

Я улыбнулась.

– Таскал меня за волосы? Он пошел немного дальше. Он поджог их. Это был единственный раз, когда я видела, как мой отец потерял контроль. Он потушил огонь голыми руками, а затем оторвал ветку от дерева и выпорол моего брата, мама выбежала с криком в истерике из дома и бросилась к Джошу. Я все еще помню, как мой отец стоял над ним, тяжело дыша с дикими глазами. Но хватит обо мне, что насчет тебя? Расскажите мне о себе, – прошу я.

– Мы – цыгане. Моя мама из цыганской семьи, отец – ирландец-путешественник.

– Ух ты! Это очень интересно. У тебя должно быть тоже было удивительное детство.

– Было. У меня было замечательное детство. По крайней мере, пока не умер отец. Потом все развалилось на некоторое время.

– Прости, – говорю я.

– Это было давно, – отвечает он и быстро меняет тему, возвращаясь ко мне. – Итак, как же ты оказалась в Англии?

– Я сбежала из дома, когда мне было девятнадцать, – коротко говорю я.

Его глаза наполняются любопытством.

– Сколько же тебе сейчас?

– Двадцать.

Он хмурится.

– Ты в этой стране только год.

Я киваю.

– Как ты связалась с Ленни?

Я отрицательно качаю головой.

– Я не могу сказать.

Он смотрит на меня, в его глазах видится лед, и я отвожу свой взгляд.

– Но ты с ним по собственной воле.

Я киваю.

– Я хочу, чтобы ты запомнила мой номер телефона и адрес.

Он говорит его и заставляет несколько раз повторить.

– Если ты будешь нуждаться во мне, просто позвони или приезжай прямо ко мне домой. Запасной ключ лежит под ковриком. Позвонишь, скажешь консьержу свое имя, и он впустит тебя. Хорошо?

– Хорошо.

7.
Сноу

 На следующее утро, как только я слышу, как письма проскальзывает в створку, бегу к двери, и вижу два письма на полу. Одно – счет за коммунальные услуги. Другое я беру обеими руками, у меня сжимается желудок от волнения. Трясущимися руками я открываю его и мои глаза тут же выхватывают первый пункт.

О Боже мой! Они приняли меня!

Я прижимаю письмо к груди и чувствую крошечный фонтан радости внутри себя. Ягель увидел воду и понял, что все улучшится.

Если бы только я могла кому-то рассказать, поделиться своей счастливой новостью, но нет. У меня нет друзей в Англии, и я оборвала все связи в Индии. Конечно, я не могу сказать Ленни, потому что он не одобрит это.

Проходя мимо зеркала, я смотрю на свое отражение и почти не узнаю женщину, стоящую передо мной. Почему я выгляжу такой живой? И во мне вдруг взыграл дух неповиновения. Почему я не могу с кем-то отпраздновать свою благую вестью?

Я натягиваю легкое летнее пальто и выбегаю из квартиры. Я спускаюсь вниз по лестнице и останавливаюсь на тротуаре. Может стоит взять такси, но я решаю, что отныне буду экономить каждый пенс. Я никогда не была так близка к своей цели.

Я иду к станции метро в счастливом оцепенении. В вагоне я улыбаюсь про себя. Женщина бросает на меня взгляд и улыбается в ответ. Я улыбаюсь ей. Она снова улыбается, потом отводит взгляд в сторону.

Шейн оказывается живет всего в девяти остановках от меня.

Продавец журналов у станции метро объясняет, как мне лучше пройти к нему, и я радостно двигаюсь в ту сторону. Дом Шейна не такой уж особенный, как у Ленни, но я не ожидала, что он будет особенным.

Я знаю, что у Шейна не много денег.

Он ездит на мотоцикле, и когда я прямо спросила его откуда он знает Ленни, он как-то расплывчато упомянул о каком-то бизнесе. На самом деле, я представляю его замок, скорее всего будет напоминать фермерский дом, небольшой и запущенный, но мне плевать. Он – мой друг.

Я стою снаружи его дома, поднеся палец к звонку домофона и сомневаюсь. Он сказал мне, что я могу прийти, когда почувствую, что он мне нужен и что почти всегда до обеда он дома. А что если он не один или у него там подруга, другая женщина? От этой мысли мне становится немного тошно. Я чувствую напряжение у себя в животе, и нажимаю на звонок.

Голос Шейна слышится через динамик, звук агрессивный и удивленный.

– Что ты здесь делаешь, Сноу? – спрашивает он.

– Ты сказал, что я могу прийти, если... если... захочу, – запинаюсь я.

Раздается звук зуммера, и я открываю дверь. Я пересекаю холл, иду к лифту, но все мои прежние восторги испаряются. Он не рад меня слышать. Я вхожу в лифт и нажимаю кнопку его этажа. Когда индикатор загорается на первом этаже, я ударяю себя кулаком по лбу.

Идиотка!

Это не Индия, где люди приходят в гости друг к другу без звонка. Я вспоминаю, как это бесило мою мать, когда всякий раз индийские родственники отца просто звонили у ворот, потому что хотели с ним повидаться. Таков обычай той страны, но не ее.

И Шейн англичанин, как моя мать. Я должна была сначала позвонить ему.

Вдруг, я чувствую слезы. Маленький фонтан внутри меня затих, и ягель опять замкнулся в себе. О Боже! Я сама все испортила. Двери лифта открываются на его этаже, и я поспешно нажимаю кнопку, чтобы двери закрылись. Чтобы они быстрее закрылись я несколько раз нажимаю кнопку G. «Побыстрее закрывайтесь», – молюсь я про себя, но как только они начинают закрываться, огромная мужская рука, проскальзывает между ними, останавливая.

– Эй, – говорит Шейн полностью появляясь у дверей лифта. – Какого черта? Ты сейчас начнешь спускаться вниз.

Я отшатываюсь.

– Прости. Я должна была сначала позвонить. Это было грубо с моей стороны. Я забыла. Все эти английские обычаи, я не привыкла к ним. У тебя могут быть гости или ты можешь быть занят.

Он секунду смотрит на меня недоверчиво.

– Ты пришла навестить меня? – спрашивает он.

Я киваю.

Он держит дверь лифта открытой и вытягивает меня за запястье. Я прикусываю губу, чтобы не заплакать, но слезы уже жгут глаза. Я не могу поверить, что я сейчас заплачу, еще только этого не хватало для моего полного унижения. Сглотнув, я начинаю усиленно мигать. О Боже, он подумает, что я самая большая плакса во всем мире.

На мгновение он, кажется, застывает от изумления. Затем внезапно тянет меня к себе, к своему крепкому телу.

– У меня нет гостей, и я не занят, – говорит он мне в волосы.

Как полная дура, я начинаю плакать всерьез.

– Я не знаю, почему я плачу. У меня совершенно нет ни одной причины, чтобы плакать. Я такая наглая идиотка, – лепечу я.

– Я рад, что ты решила зайти, – тихо говорит он.

– Правда? – шмыгаю я носом.

– Абсо-бл*ть-лютно.

Маленький фонтан в моем сердце снова начинает жить.

– Извини, если я показался неприветливым, – говорит он тихо. – Я не знал, что думать. Ты застала меня врасплох. Я не ждал тебя, и я автоматически подумал, что случилось что-то плохое.

Я вытираю глаза руками.

– Нет, прости. Я не знаю, что со мной случилось. Плакала, как дурочка без причины.

– Забудь, – говорит он.

– Ладно, – соглашаюсь я с благодарной улыбкой.

– Пойдем, – предлагает он и ведет меня в свою квартиру.

Первое, на чем останавливается мой взгляд – это игрушки, разбросанные по полу.

Он насмешливо поглядывает на меня.

– На тот случай, если тебе интересно, они не мои. Игрушки моей племянницы и племянника. Я няня в течение следующих двух часов.

Я прислушиваюсь, но в квартире довольно тихо.

– Где же дети?

– Спят, слава Богу.

Я хихикаю.

– Сколько им?

– Лилиане четыре, хотя мне кажется все тридцать четыре, а Томми три, но он однозначно из породы обезьян. Он вскарабкался вверх по шкафу, чтобы дотянуться до кулька конфет.

– О, – говорю я со смехом.

– Они проснутся через час, и ты сможешь с ними познакомиться.

Он хочет, чтобы я осталась и встретилась с детьми.

– Я бы хотела, – застенчиво говорю я. – Так значит их зовут Лилиана и Томми.

– Ну, он по крайней мере до сих пор Томми, – сухо отвечает Шейн, – но она решила на прошлой неделе, что больше не хочет быть Лилианой, а будет Маргаритой Лоо Хум.

Я смеюсь.

– Маргаритой Лоо Хум?

– Да, и ты не сможешь никак сократить это имя и сказать просто Маргарита. Называть ее нужно только полным именем или никак.

Я улыбаюсь.

– Почему?

– Понятия не имею. Ты можешь сама ее спросить, когда она проснется.

– Спрошу, – говорю я посмеиваясь.

– Я как раз собирался сделать себе ланч. Присоединишься ко мне?

– Спасибо, но я не голодна.

– Ты пожалеешь, если не согласишься.

Смеясь, я следую за ним на кухню, выполненную в теплых тонах меда и желтого.

– Что ты будешь пить? Молоко? Сок? Воду?

– Сок будет хорошо.

– Апельсин, яблоко, или… любимый Лилианы... выжитый манговый сок.

– Я попробую манго.

Он достает стакан из шкафа и наливает густую оранжево-красную жидкостью.

Появляется кошка и трется мордой о мои ноги.

– У тебя есть кошка! – восклицаю я.

– Хм. Это Суки, – отвечает он, зачерпывая рис непрозрачным пластиковым стаканчиком, высыпая его в дуршлаг.

– Тебе помочь? – спрашиваю я.

– Давай установим четкие правила с самого начала. Эта кухня – моя территория, – заявляет он.

– Хорошо, потому что я готовлю так, что это опасно для моей жизни, – говорю я.

Потягивая сок, я наблюдаю, как он промывает рис под проточной водой, сливает ее, и наливает из бутылки в кастрюлю нужное количество воды, солит, закрывает крышкой и оставляет на огне.

– Ты была такая счастливая, когда звонила мне, – говорит он, доставая живого лобстера в ведре с водой и кубиками льда.

– Да, была, – растерянно отвечаю я, смотря на лобстера. У него связаны клешни, но все его маленькие щупальцы отчаянно двигаются. – Я хочу сказать, что да, на самом деле была радостной. Сегодня утром я получила отличные новости.

Он хватает большой нож и кладет лобстера на разделочную доску.

– Да?!

Мои глаза расширяются от ужаса.

– Ты же не собираешься убивать лобстера, чтобы съесть его, не так ли?

Он по-прежнему держит нож над лобстером, но при этом посматривает на меня.

– А почему я не должен?

Я выпускаю воздух из губ.

– Он же живой. Разве ты не чувствуешь себя плохо, когда убиваешь своими руками?

Он потирает подбородок ребром кулака, держа нож.

– Ты не ешь лобстера?

– Ем, – неловко признаюсь я, – но я не смогу съесть его, если видела живым до приготовления.

Он смеется.

– Мы все когда-нибудь умрем, Сноу. У этого парня была неплохая жизнь на дне океана, и я сделаю ему быструю смерть. Я хочу, чтобы моя смерть была тоже такой же быстрой.

– Я не могу на это спокойной смотреть, а потом есть его.

Он ухмыляется.

– Ты лицемерка, Сноу. Ты ешь лобстера, когда кто-то другой убьет его для твоего блюда, положит в коробочку из пенопласта, затянув пищевой пленкой, и выложит на полку супермаркета.

– Именно так.

– Ясно. Отвернись тогда. Я собираюсь совершиться над ним последний обряд.

Я отворачиваю голову и слышу треск с хлюпаньем, нож ударяется о разделочную доску. Я поворачиваюсь к нему, лобстер аккуратно разделен пополам, но его щупальцы все еще двигаются. Потом они останавливаются. И глядя на его неподвижное тело я вспоминаю, как очень сильно хотела отомстить, мне хотелось убивать и не только лобстера или осьминога, а людей. Тогда я действительно могла убить с поющим сердцем.

– Шейн?

Он поворачивает ко мне голову.

– Что?

– Ты мог бы убить человека?

Его глаза сужаются, в них чувствуется опасность.

– Если он причинит тебе боль… я имею в виду настоящую, реальную боль, или тем, кого-то ты любила...

Он отвечает без колебаний, его голос звучит сильно и уверено на кухне, где кипит рис и лежит мертвый лобстер на деревянной доске.

– И да. Я бы убил за тех, кого люблю.

Я медленно киваю и несколько секунд мы смотрим друг на друга. Его глаза горят яростью. Он больше не говорит ни слова, но я вдруг чувствую себя в безопасности, я никогда так не чувствовала себя с Ленни. Мои мышцы наполняются силой, и я ощущаю, словно могу совершить все, что угодно и быть кем угодно.