Текст книги "Прекрасный зверь (ЛП)"

Автор книги: Джорджия Ле Карр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

3.
Сноу

Лучше содержать себя в чистоте и великолепии, поскольку ты —окно, через которое можно увидеть мир.

Люсьен Бернард Шоу

– Ты готова? – спрашивает Ленни, как будто мое решение что-то значит – остаться или уйти.

Я поворачиваю голову в его сторону, ощущая себя оленем, вышедшим из укрытия, остановившемся, замершим, принюхивающимся к воздуху, готовым бежать от любого звука. Миллионы лет эволюции научили его чувствовать опасность.

Ленни смотрит на меня совершенно пустыми глазами. Этот взгляд меня всегда очень нервирует: его глаза в определенных ситуациях могут становиться совершенно мертвыми. Затем он улыбается и его лицо отражает хоть какие-то человеческие эмоции, и я забываю о своем беспокойстве.

– Да, я готова удти, – отвечаю я.

– Я поеду к тебе сейчас, – говорит он, наблюдая за моей реакцией.

У меня внутри образуется холод. Олень бы дернул на утек, но я же не олень, поэтому расплываюсь в улыбке.

– Конечно, – отвечаю я совершенно спокойно.

Он протягивает руку, я берусь за нее. Также встают мужчины рядом с двумя столиками – его охрана. Мы выходим из клуба, они идут следом.

Ошибкой было с моей стороны разговаривать с этим невероятно красивым мужчиной, флиртовать с ним и делать вид, что я могу пойти на свидание с таким, как он – Шейном. Красивое имя. Но я была настолько глупой и беспечной, вернувшись с теплом его руки на своем запястье и видя перед глазами его самоуверенную улыбку, которая светилась у меня перед глазами.

Ленни сразу же все понял, он все видит, у него глаза как у ястреба. Я его собственность. Он не слишком часто использует меня, как правило два раза в неделю, иногда три, но я принадлежу ему, так же, как гамак, который он использует только летом. Сегодня он предполагает заняться со мной сексом, потому что он хочет воспользоваться своим правом и показать мне, кто собственник моего тела.

На самом деле он в ярости.

Мы садимся на задние сидение роллс-ройса, он откидывается на спинку сиденья и проводит рукой по внутренней стороне моего бедра. Я резко вдыхаю. У меня случайно вырывается, но его рука застывает. Я нервно посматриваю ему в глаза. Он продолжает двигаться вверх с холодной, жесткой улыбкой на лице.

Я сама во всем виновата, на самом деле, если бы я не позволила другому мужчине засесть мне в голову. Если бы я не зациклилась на светлячках. Если бы я получше скрывала свои чувства то, он не делал бы сейчас этого.

– Раздвинь ноги, – приказывает он.

Я немного раздвигаю их в стороны. Он отодвигает пальцами в сторону мои трусики, открывая промежность и проводит по моей киске, я невольно вздрагиваю, но мое лицо по-прежнему ничего не выражает, поскольку я смотрю прямо перед собой, словно ничего не происходит.

– Сухая, – бормочет он. – Ты всегда бл*дь сухая.

Я с трудом сглатываю.

– У меня дома имеется смазка, – я даже слышу, как в моем голосе звучат панические нотки. Не знаю почему, но у меня срабатывает инстинктивный страх на Ленни, хотя он никогда не обижал меня, по крайней мере, пока. Возможно, мой ужас связан с пугающей пустотой у него в глазах или совершенно гладкой, без волос кожей на спине, как у рептилии.

– Хммм. – Он убирает руку, и я с облегчением соединяю ноги.

Машина останавливается у моего дома, мы выходим. В лифте я чувствую, что он не сводит с меня глаз, но я не могу встретиться с ним взглядом. Здесь слишком яркий свет и Бог его знает, что он увидит. Двери лифта открываются, мы выходим, двигаясь по ворсистому бордовому ковру. Он открывает дверь своим ключом в небольшую двухкомнатную квартиру. Здесь живу я, он оплачивает аренду и все счета.

Я кладу свою сумочку на сервант и направляюсь к тележке, служащей мне в качестве бара. Если мне предстоит заняться с ним сексом, мне необходимо выпить что-нибудь по крепче.

– Не хочешь что-нибудь выпить на ночь? – вежливо спрашиваю я.

– Да, налей мне, что и себе.

Мне нужно выпить что-то такое, где будет много алкоголя, это мудрое решение.

– Я выпью водку с апельсиновым соком, – бросаю через плечо.

– И я тоже, – говорит он, плюхаясь на диван.

Недавно я обратила внимание, что он стал меняться прямо у меня на глазах, все чаще пребывая в хмуром настроении. Стоя к нему спиной, я делаю нам коктейли. Себе наливаю три четверти водки и четверть апельсинового сока, иду к нему и протягиваю коктейль. Я сажусь рядом и делаю глоток. Мать твою, очень крепко.

– У меня имеется немного твоей любимой икры, пожалуй, принесу ее, – говорю я, пытаясь встать.

Его рука тут же дергается, обвивая мое запястья. Я в шоке поднимаю глаза на него.

Его губы в одну тонкую жесткую полоску дергаются.

– Я не голоден... для траха.

– Ох, ладно, – с тревогой шепчу я, делая еще один глоток, украдкой поглядываю на него, он смотрит на меня таким холодным взглядом, что меня озноб прошибает до костей.

– Тебе необходимо все выпить до конца, прежде чем ты можешь что-нибудь сделать? – спрашивает он, закуривая сигарету.

Я киваю и пододвигаю к нему пепельницу.

Он смотрит на меня сквозь кольца дыма.

– Давай. Бл*ть прикончи тогда свой стакан перед тем, как я трахну тебя, – говорит он, его слова жестокие, но тон при этом чрезвычайно вежливый.

Я так и делаю, выпиваю все до дна, алкоголь просачивается в мои конечности, омертвляя их. Моя чертовая голова пуста, меня больше ничего не волнует. Я ставлю стакан и пристально бесстрастно смотрю на него.

– Я готова, – говорю я ему.

Он поднимается и тянет меня вверх, направляя мое безвольное тело в сторону спальни. Спальня совершенно неприметная, всю мебель я перевезла с прошлой квартиры, ничего не добавляя к ней. Но она чистая, опрятная. Я не могу выносить грязи и не опрятности, я просто не смогла бы этого вынести.

Он помогает мне раздеться, голую укладывает на кровать. Сам он раздевается не полностью, снимает только брюки и трусы. Его ноги выглядят странно, словно вставленные палки, по сравнению с его верхней половиной туловища с развитой мускулатурой, как у быка. Его член стоит, готовый, темно-красного цвета. То, что я вижу вызывает у меня отвращение, но оно быстро проходит.

Я знаю, что он не хороший человек, но я обязана ему жизнью.

Я молча наблюдаю, как он открывает первый ящик и достает пачку презервативов. Он разрывает фольгу и раскатывает презерватив. Затем он достает тюбик с KY джели. Я наблюдаю за всеми его движениями, он откручивает пробку, небрежно кладет ее на тумбочку и выдавливает пару сантиметров геля на палец. Положив тюбик, подходит ко мне. Его палец нежно скользит в меня, желе холодное и мои мышцы невольно сжимаются.

– Шшш... расслабься, – призывает он, глубже засовывая палец.

Тем самым он говорит, чтобы я не волновалась, длинной сказки на ночь не будет, всего лишь маленькая история. Быстрый вход и выход. Я отворачиваюсь в сторону, он забирается на кровать и слюнявит своими губами у меня по шеи и по груди.

– Ты так чертовски красива. Так бл*дь красива. Если кто-то попытается отнять у меня тебя, я убью его, – бормочет он, загоняя свой член в меня.

Я не в состоянии издать даже звук, поскольку чувствую знакомое ощущение почти невесомости. Я понимаю, что это происходит со мной, но мне кажется, будто это фильм с кем-то другим, а я просто его смотрю со стороны.

Пока его тело шлепается о мое, я уплываю в воспоминания своего детства, когда мне было всего лишь шесть лет. Волосы, заплетены в две длинные косы, доходящие до талии, с цветами жасмина. Я даже чувствую их аромат. Моя няня, Читра, вместе со мной стоит босая перед входом в индийский храм.

Вместе мы звоним в большой колокол храма. Священник дал нам специальное разрешение на это. Колокол изготовлен из разного металла, и его звук разносится эхом далеко по округе, приветствуя Бога и Богиню.

Читра и я входим в храм вместе с другими верующими. Мы стоим, сцепив руки в молитве, наблюдая, как омывают нашу статую богини и украшают. Ее омывают пламенем, которое потом подносят к нам. Мы удерживаем наши ладони в нескольких дюймах над пламенем, касаясь теплыми ладонями лица.

Священник, рот, которого окрашен красным от сока, снисходительно улыбается мне, предлагая половину кокоса с половинкой банана и цветы.

Читра и я падаем на колени, прикасаясь лбами прохладной пола плитки. Пока она молится, я тайком поднимаю взгляд, наблюдая за ней и у меня возникает мысль, какая она красивая и как сильно я ее люблю. Я люблю ее больше, чем кого-либо в целом мире.

Мы поднимаемся с пола, и она наклоняется, чтобы поцеловать меня. Она никогда не позволяет своим губам прикоснуться к моей коже, просто прижимается носом к моей щеке и громко вздыхает. Отстранившись, ее теплое дыхание исчезает у меня с кожи, там она предпочитает меня целовать.

Ленни кончает также, как и всегда с пронзительным криком.

Его рот находится у моего уха, и этот ужасный возглас возвращает меня из воспоминаний. Я вдруг чувствую его тело на себе, его жесткие волосы на ногах, колющие мою кожу и движущееся брюхо. Он опирается на локти и смотрит на меня тяжелыми глазами из-под полу прикрытых век, его глаза до сих пор темные, я молча смотрю на него в ответ.

– Бедненькая Сноу, – говорит он. И по какой-то необъяснимой для меня причине, его жалость ко мне разрушает мой защитный механизм – заторможенность.

– Нет, – шепчу я, чувствуя, как мои глаза наполняются слезами, которые непослушно начинают катиться по щекам. – Пожалуйста, не говори так.

– О, Господи. Прости, хорошо? Не плачь. Просто, бл*ть, больше не плачь, ладно?

Но я не могу остановиться, он вытаскивает из меня член, снимает презерватив, завязывает, отбрасывая его в сторону от кровати, и обнимает, пока я рыдаю. Он не может ничего исправить, и он знает об этом, и он знает, что он единственный, кто об этом знает.

Он единственный знает, что случилось со мной той ночью в номере того отеля.

4.
Сноу

 Он поднимается с постели и сверху рассматривает мое обнаженное, дрожащее тело от рыданий. Он думает, я не вижу, но вздохнув он выходит из комнаты и возвращается с одеялом цвета топленых сливок. Укрывает меня, и перебравшись на другую сторону кровати, подкладывает три подушки под голову, закуривает сигарету.

Он молча курит, и я тоже молчу.

Под одеялом я постепенно начинаю согреваться, чувствуя себя в безопасности, успокаиваюсь. У нас странные отношения. Но, с другой стороны, я не знаю, что значит вообще нормальные отношения. У моих родителей тоже были слишком странные отношения – от любви до ненависти. Мой отец любил маму, а она его презирала. Я не презираю Ленни, наоборот, ... благодарна ему. Будущего у меня нет, Ленни сорок два. Когда он нашел меня, мне было девятнадцать, сейчас мне двадцать.

Он тушит сигарету и поворачивается ко мне.

– Ты в порядке?

– Да, – тихо говорю я.

– Хочешь, я останусь на ночь?

– Нет, – мямлю я.

– Я позвоню тебе завтра, ладно?

– Хорошо.

– Тебе нужны деньги?

– Нет.

Он тянется к брюкам, достает пачку денег и кладет их на тумбочку.

– Вот. Купи себе что-нибудь красивое завтра и надень.

Я молчу, даже не говорю «спасибо».

Он поднимается, быстро одеваясь, подходит ко мне, нагибается и целует меня в волосы.

– Я, наверное, пойду. Спокойной ночи, Сноу.

– Спокойной ночи, Ленни, – шепчу я.

Дверь за ним закрывается, я все еще лежу под одеялом, дольше, чем обычно. Я чувствую тяжесть и вялость в конечностях, мне не удастся заснуть, пока я буду чувствовать между ног себя липкой и грязной. Я заставляю себя подняться и пойти в ванную. Долго стою под теплой водой.

Вода – это хорошо, она смывает и очищает.

Я мою волосы шампунем, хотя мыла их перед тем, как пойти с Ленни в клуб, но все равно мою, также как и каждый дюйм своего тела. Сегодня мне намного грустно, чем обычно. Может из-за Сомюра? Или из-за потери Шейна? Я стою под душем и пусть вода смоет мою грусть. Этот ретуал я проделываю уже в течение целого года. Сегодня нужно просто продержаться, утром всю будет по-другому, по крайней мере я верю в это.

Я напоминаю себе ягель, о его силе складывают легенды, второго такого растения нет, способного выжить везде. Можно держать его в темноте, заморозить, высушить, но он не умрет и не сдастся. Он просто будет дремать, ожидая лучших времен. И для меня тоже придет такой день, с лучшими условиями, а пока я буду терпеливо ждать.

Я выключаю душ и выхожу, мои пальцы настолько распаренные, что похожи на маленькие сливы. Я быстро вытираюсь, завернув головы в еще одно полотенце, одеваю пижаму розовую в желтую полоску.

Я включаю фен и направляю на волосы, потом босиком иду по ковру по темной гостиной. Сумочка лежит там же, где я ее оставила. Я открываю и достаю телефон Ленни, который он вручил мне, по виду точно такой же, как у меня был, но просматривая контакты в нем имеется только один номер – Ленни.

Я ощущаю, как меня накрывает странное чувство безнадежности и тревоги. Но, чтобы окончательно не поддаться этому чувству, я включаю «Четыре сезона» Вивальди и возвращаюсь в спальню. Я завинчиваю крышку на тюбике смазки и прячу его в ящик. С помощью бумажных салфеток поднимаю использованный презерватив и смываю его в унитаз.

Возвращаюсь в спальню и сметаю пачку денег в ящик тумбочки. С щелчком закрываю ящик и оглядываюсь вокруг – теперь все чисто, только в воздухе чувствуется еле уловимый запах сигаретного дыма и секса. Я мою пепельницу и ставлю ее на место, где она была прежде, и открываю окна.

Прохладный ночной воздух наполняет комнату, пока я стою у окна и смотрю на ночную улицу. По дорожке между домами трусит лиса, неся что-то во рту, наверное, что-то нашла в мусорном баке. Женщина, которая живет на первом этаже, всегда жалуется на лис, оставляющие у нее под окнами всякую падаль, отчего появляется неприятный запах.

Словно чувствуя мой пристальный взгляд, лиса внезапно поворачивается и смотрит на меня в упор. Ее глаза ярко светятся в ночи, и я вдруг поражена их дикой красотой. Лиса живет и умирает в грязи, но она полна интеллекта и достоинства. Она не сравнивает свое существование с другими животными и не оплакивает свою лисью жизнь, а тем более не старается быть похожа на кого-то другого. Она есть то, что она есть – лиса. Свободная лиса.

Она свободна больше, чем я.

Я наблюдаю за ней, пока она не исчезает в ночи, потом отворачиваюсь и бросаю взгляд на будильник, уже почти четыре часа утра. Мне нужно поспать.

Я выключаю свет, залезаю в кровать и смотрю в потолок.

Хотя я пытаюсь ни о чем не думать, у меня перед глазами стоит его лицо. Такие красивые глаза, ярко-синие. Мне понравилось в нем что-то восхитительно нахальное и самоуверенное. Я представляю, как с ним весело, даже возбуждающе весело. Я обхватываю свое запястье, точно также, как сделал это он. У него такие сильные, мужские руки. Когда он держал меня за запястье, на самом деле, мне не хотелось, чтобы он отпустил. Я поглаживаю свою кожу нежно, как и он, словно таким образом занимался со мной любовью.

– Шейн, – шепчу я в темноту.

Он был великолепен, но я больше никогда не увижу его. Я чувствую, как сердце затягивается грустью, глубоко вздыхаю. Нет, я не позволю себе совершить глупость. Он был не просто шикарен, он был слишком великолепен. Слишком молод. Слишком беззаботен.

Нечего грустить из-за упущенной возможности, он всего лишь хотел хорошо провести время. Нельзя доверять мужчине, которого вы встречаете в стрип клубе. В любом случае, я слишком испорчена и подорвана. У него не хватит терпения мириться с моими драматическими последствиями. И в конце концов он разобьет мне сердце. Я пытаюсь убедить себя, что как раз хорошо, что у меня нет его номера телефона. И мне однозначно повезло, что я никогда больше не увижу его прекрасные голубые глаза.

Почти целый час я пытаюсь заснуть, но все безрезультатно.

Может, мне стоит принять таблетку. Я иду в ванную и запиваю водой одну маленькую таблетку. Через некоторое время чувствую себя расслабленной и словно в невесомости. Теперь уже все не важно. У меня прошла грусть из-за того, что я больше никогда не увижу Шейна или Сомюр, или мифических светлячков.

5.
Сноу

 Проснувшись, солнечные лучи проскальзывают через щель в шторах, я сажусь и обнимаю себя за колени. Чем мне заняться сегодня? В прошлом месяце, когда Ленни перевез меня в эту квартиру, я проснувшись в ней впервые, подумала, чем бы мне заняться. Мне нужна работа и стоит познакомиться с новыми людьми.

Но Ленни не нравится, когда я знакомлюсь с людьми. Он говорит, что я плохо разбираюсь в людях и совсем их не знаю.

– Посмотри, что с тобой случилось в тот последний раз, когда ты подружилась, – указывает он.

Но, все больше и больше, я чувствую, словно моя личность поглощается этими стенами.

Я чищу зубы и одеваюсь, сажусь на кухне есть хлопья. В квартире так тихо, что я слышу, как хрустят кукурузные хлопья у меня на зубах.

Раздается стук почтового ящика, принесли почту, я бегу к входной двери, поднимаю три конверта с пола. Счета, рекламный лифлет от местной китайской забегаловки и письмо от одного из бутиков, в котором Ленни открыл для меня счет.

Письмо, которое я так жду не пришло.

С тяжелым сердцем я откладываю счета в сторону для Ленни, которые он отдаст своему секретарю, и открываю письмо из бутика. В эти выходные будет распродажа, и они приглашают меня приехать на час раньше, чтобы присоединиться с шампанским к предстоящей предпродажной вечеринки. Я отбрасываю приглашение.

И сажусь доедать свой одинокий завтрак.

Вымыв миску и ложку, убираю их в шкаф, иду к прикроватной тумбочке в спальне, достаю пачку денег и пересчитываю. Двести фунтов. Вау! Должно быть на него так повлияли мои слезы.

Обычно он не так щедр. Он предпочитает открыть для меня счет в каком-нибудь магазине, который в конце месяца оплатит. Пока я не сталкивалась, есть ли у меня ограничения на покупки в этих магазинах, хотя однажды, находясь в состоянии глубокой депрессии, я бездумно купила платье за три тысячи, хотя моя кредитная карта имела лимит только двести пятьдесят фунтов.

Я откладываю сорок фунтов. Я сдвигаю подушки в сторону и приподнимаю матрас, аккуратно распарываю стежки и добавляю новые банкноты к увеличивающейся пачке денег. От этого чувствую себя счастливой, наблюдая как увеличивается пачка. У меня уже собрано больше половины. Быстро зашиваю шов, глядя на него невозможно сказать, что мой матрас является моей копилкой.

Потом я начинаю убираться, это я делаю каждый день.

Я тщательно убираю свою квартиру. Я пылесошу, чищу, вытираю, стираю, мою и, наконец, протираю кожаный диван и разглаживаю подушки, теперь нет ни одной морщинки.

Раздается звонок в дверь, я смотрю в глазок и вижу девушку с большим букетом алых роз на длинных стеблях из местного цветочного магазина. Я открываю дверь и благодарю ее за цветы, оставшись одна, утыкаю свой нос в них, ничем не пахнут. Я несу их на кухню и снимаю упаковку.

В букете нет карточки, но она и не нужна.

Каждый раз, когда Ленни трахает меня, я получаю букет.

Я ставлю его в воду и несу вазу на кофейный столик в гостиную. Я бы не выбрала такие цветы, но они все равно украшают эту комнату. Позднее я загляну в цветочный после ланча и куплю себе букет из ароматных гардений, жимолости и душистого горошка.

Я бросаю взгляд на часы – время ланча. Натягиваю джинсы и серую кофту с капюшоном, выхожу на улицу на яркое солнце. Обычно я покупаю себе сэндвич и иду в парк, сажусь на скамейку и съедаю его. Но сегодня я чувствую себя потерянной и тоскующей нежели, чем обычно, поэтому иду по улице, которая переходит в маленькую боковую улочку.

В конце этой улочки имеется небольшой индийский ресторан. Я открываю невзрачную дверь и вхожу внутрь. Это небольшое помещение сделано в стиле колониальной Индии. Плитка на полу черная и чернильно-синяя, как шахматная доска, вентиляторы свисают с темного лакированного дубового потолка, состаренный латунный бар в углу, хрустальные бра, охотничьи трофеи времен Махараджей и кожаные банкетки и кабинки цвета горького шоколада.

Слышится приглушенная классическая индийская музыка. В воздухе стоит запах кардамона, специй и карри, и я с радостью вздыхаю родной запах. Ресторан пуст, так всегда в обеденное время. Я как-то обеспокоилась, что этот ресторан может обанкротиться, но Раджа, одинокий официант, который работает в обеденное время, заверил меня, что вечерами у них очень много посетителей.

Раджа поднимает голову от стойки бара и широко улыбается.

– Привет, – бодро произносит он.

Я улыбаюсь ему в ответ и занимаю место в своем обычном углу.

– Как ты? – спрашивает Раджа, принося мне бутылку минеральной воды, корзину с лепешками и серебряный соусник с приправами, с солеными огурцами.

– Я в порядке, спасибо. Как твои дела? – спрашиваю я.

Он кивает.

– Очень хорошо. Занята сегодня вечером? У нас будет большая вечеринка в честь дня рождения.

– О! Это здорово.

– Да, босс очень доволен.

Я улыбаюсь.

Он держит меню в руке.

– Так же, как обычно? – спрашивает.

– Думаю, да.

– Хорошо. Две минуты и я принесу твой заказ, – говорит он и уходит.

Я направляюсь в женский туалет, чтобы вымыть руки. Вернувшись за стол, отламываю кусочек лепешки, зачерпываю хлебом немного сладкого чатни из манго и кладу на язык. И точно также, как происходит каждый раз, этот аромат и вкус вызывает во мне воспоминания.

Я вспоминаю нашего повара, ее сморщенные, коричневые свеже жареные лепешки. Дома мы называли их аплин. Они были горячими и жарились каждый раз на новом масле, поэтому не имели послевкусия. Я медленно пережевываю лепешку. Сегодня явно что-то изменилось, я отчетливо чувствую послевкусие от масла.

Прошлым вечером я встретила самого красивого мужчину.

Я все время думаю о нем, это он заразил меня чувством беспокойства и неудовлетворенности. Конечно, это и следовало ожидать, поскольку я веду такой однообразный и скучный образ жизни. Встреча с ним была прикосновением к проволоки под электричеством. Он встряхнул всю мою систему. А еще его голос – глубокий, сексуальный, дерзкий.

Я еще больше раздумываю о нем.

В клубе он отличался от всех. Высокий, широкоплечий, на нем одном была потертая футболка и потертые джинсы, и явно самодовольная улыбка самца, которую мне вообще довелось когда-либо видеть. Такому мужчине не нужны никакие украшения, словно в баре он был один. Странно, что вокруг него не крутились стриптизерши и не приставали к нему. Возможно, он беден. Да, но у него есть замок во Франции, поэтому не может быть, чтобы он был беден. А может он приврал, скорее всего лишь захудалый дом. Но даже в этом доме мне бы хотелось увидеть светлячков.

Я делаю глоток минеральной воды.

Мне следует перестать о нем думать. Он исчез, я никак не смогу с ним связаться, и он, следовательно, не имеет возможности связаться со мной. Я прислоняюсь к спинке диванчика, я ничего не могу с собой поделать, я не могу перестать о нем думать, хоть и пыталась несколько раз прошлой ночью. Меня не покидает чувство, словно я лишилась чего-то невосполнимого. Это настоящее безумие, скорее всего. Потому что на самом деле я ничего столь важного не потеряла, все самое ценное я потеряла год назад.

В этот момент входная дверь начинает открываться, я перевожу глаза. Сидя в пустом ресторане в обеденное время, мне всегда казалось, словно этот ресторан мой, предназначен для меня. Дверь открывается шире, и я застываю от шока.

Невозможно! Разе такое может быть? Какого черта он здесь делает?

Мое сердце пускается в какой-то дикий танец.

В ореоле дневного света стоит Шейн, и его глаза ярко блестят синим. У него полные и чувственные губы, подбородок классической формы, словно выточен и густые блестящие волосы. Я невольно скольжу взглядом по его телу. Он в руках держит мотоциклетный шлем, одет в синюю футболку, потертые черные джинсы низко сидящие на узких бедрах. Я могу сказать, что он явно тренирует свои мышцы, которые выпирают на торсе.

Это заняло у меня две секунды, он уже видит меня.