Текст книги "Очередной грех (ЛП)"

Автор книги: Джорджия Кейтс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

– Я хочу, чтобы мы прошли это с настроем, что независимо от того, что случится, я буду любить тебя.

– Я не могу поверить, что у меня есть такой невероятный человек в жизни, который властен изменить мою судьбу.

– Твоя судьба – моя судьба. Навсегда.

Глава 11

Блю Брекенридж

Сейчас за полночь, так что мы уже спим, когда кто-то начинает звонить в дверной звонок. Кто бы ни пришел так поздно, у него могла быть только одна причина для этого. Произошло что-то срочное и связанное с Братством. И теперь это – наша жизнь.

Мой муж срывается с кровати, как будто ожидал, что это случится. Но я не удивляюсь. Я знала, за кого выходила замуж. И я сделала бы это снова. Син поднимается и уходит открывать дверь незваному гостю. Когда он долго не возвращается, я встаю, чтобы узнать, что происходит. Мы вернулись в Эдинбург три недели назад. Мне удавалось избегать встреч с самим дьяволом, до сих пор.

Он ухмыляется, когда видит меня, стоящей в дверном проеме, как будто только этого и ждал.

– Ах! Вот и она. Моя прекрасная племянница, новая миссис Брекенридж. Ну же. Обними своего дядю.

Он может быть очаровательным психопатом, обладающим способностью одурачивать некоторых людей, но я ни с чем не перепутаю его презрительный тон. Если он хочет играть в игру «как я рад тебя видеть», я поддержу ее. Я с легкостью сыграю того, кем не являюсь. Но он уже знает это.

– Привет, Абрам, – обнимаю я его, – Надеюсь, все хорошо?

– Боюсь, что нет, милая. Поэтому я и приехал в столь поздний час.

Бог мой, он так фальшивит, что мне хочется его ударить за это. Надеюсь, Син не принимает это всерьез.

– Сожалею, что потревожил вас. Знаю, у вас медовый месяц, но я должен одолжить твоего мужа на некоторое время. Незваные гости были замечены в одном из наших складов. Мы должны проверить его.

– Дай мне минуту, чтобы одеться, и я буду готов,– говорит Син.

– Конечно.

Я остаюсь наедине с Абрамом. Не могу дождаться, чтобы увидеть, как он будет использовать это время.

– Поздравляю со свадьбой.

Чертов лгун.

– Я ни на йоту не поверю, что ты хоть сколечко доволен моим браком с Сином.

Он смеется.

– Ты – игривая штучка. Готов поспорить, что твоя игривая натура непосредственно отражается в спальне. Наверно, поэтому мой племянник был готов пойти на что угодно, чтобы сохранить тебе жизнь?

Он раздражает меня. Я вижу это по его глазам, а он лишь наслаждается этим.

– Только не говори, что приехал сюда, чтобы обсудить мою сексуальную жизнь с мужем.

– Ты права. Мне плевать, что ты там делаешь с ним в постели. Однако мне действительно интересно, что привело тебя в Эдинбург.

Син говорит, что мы не должны ничего объяснять Абраму. Он ничего не рассказал ему, и я тоже не собираюсь это делать.

– Не понимаю, о чем ты.

– Да ладно, миссис Брекенридж. Ты – агент ФБР, и попала в Братство исключительно через постель. Ты заставила моего племянника жениться на тебе. Это точно не совпадение.

Абрам напуган. Он был посвящен во все события и знал все и обо всех в Братстве. До меня. Животное, которому угрожают, опасно. Вероятно, мне не стоит пугать его еще больше. Но я буду.

– Разве тебе не плевать на мои побуждения?

– Послушай, девчушка. Я провел в этой семье пятьдесят три года. Ты же пять минут. Ты ошибаешься, если думаешь, что все будет по-твоему. Ты не победишь.

Я усмехаюсь, поскольку мне, на самом деле, смешно. Он пытается меня задеть.

– Я люблю Синклера, а он любит меня. Это – все, что ты должен знать.

– Твоя мать сделала ту же самую ошибку с Таном, что и ты с Сином сейчас.

Я качаю головой.

– Ты до сих пор полагаешь, что я – дочь Аманды Лоуренс.

– Моя дорогая Стелла Блю Лоуренс …, я мог бы рассказать тебе все подробности о смерти твоей матери. Я знаю все. Кто. Почему. Зачем.

Он блефует. Если бы он знал, он рассказал бы Тану еще несколько лет назад. Он не решил бы внезапно выложить всю правду женщине, которую он не знает. Это – ловушка, чтобы заставить меня признать, что я – дочь Аманды Лоуренс. Но это не сработает.

– Если бы ты что-то знал, то рассказал бы об этом Тану давным давно.

Я усмехаюсь, не позволяя себя обманывать.

Син возвращается, и мы замолкаем.

– Я готов.

Мой муж подходит ко мне и заключает в обьятия.

– Ты знаешь, что делать?

– Знаю. Не ждать тебя до утра.

Он быстро целует меня. Если бы Абрама не было здесь, я получила бы что-то более существенное.

– Будь осторожен.

– Всегда.

Он шепчет мне на ухо.

– Раздевайся и жди меня.

У Сина есть новая навязчивая идея. Он каждый раз возвращается чрезвычайно возбужденным из своих «командировок». Он такое животное. Но мне нравится это.

– Голой и влажной. Именно такой ты найдешь меня, когда вернешься.

– Идеально.

Я просыпаюсь от звука льющейся воды. Странно. Син всегда принимает душ после того, как приходит после улаживания дел Братства, но никогда прежде, чем сказать мне, что он вернулся живой и здоровый.

– Син?

Никакого ответа. Я встаю с кровати и иду в ванную.

– Ты не разбудил меня, когда пришел. Все хорошо?

– Ага.

Странно слышать от него такое. Я привыкла слышать “да”.

– Ты уверен?

Он не отвечает. Я всматриваюсь в запаренную кабинку душа. Руки Сина прижаты к плитке на стене. Каскад воды падает на его плечо и сбегает дальше по его спине. Мои глаза немедленно находят рану на левой стороне его поясницы. Совсем недавно она была зашита. Я никогда не смогу привыкнуть к тому, чтобы видеть моего возлюбленного раненым. Я ненавижу это.

– Вижу, Джейми зашивал тебя. Что произошло?

Он не двигается, уставившись в пол.

– Вернись в кровать, малышка. Я буду через минуту.

Он не отвечает на мой вопрос, и это довольно странно.

– Может быть, тебе нужно что-нибудь?

– Нет.

Я возвращаюсь в кровать и жду. Проходит, по крайней мере тридцать минут перед тем, как он ложится рядом со мной.

– Все хорошо?

– Зависит от того, кого ты спрашиваешь.

– Я спрашиваю своего мужа.

– Сегодня вечером я убил кое-кого.

Его тон лишен эмоций. Син убивал и прежде. Это для меня не новость.

– На сей раз это чем-то отличается?

– Он был совсем мальчиком, – бормочет он, – Орден не должен был допускать кого-то настолько молодого участвовать в набеге.

– Насколько молодой?

– Ему было восемнадцать. Возможно девятнадцать. Не знаю, но он был слишком молод, чтобы умирать.

Он должен выговориться.

– Как это произошло?

– Он напал на меня сзади с ножом. Я не мог видеть его. Я только почувствовал ожог лезвия на своей спине,– он бьет кулаком в матрас.

– Ты выстрелил в него, прежде чем понял, насколько молодым он был?

– Да. Я бы отослал его назад к маме, если бы понял это раньше.

– Ты не знал.

– Я знаю, но мне от этого не становится легче.

Это гложит. Я знаю по собственному опыту.

– Я понимаю каждую эмоцию, которую ты испытываешь прямо сейчас. Ослабевший семнадцатилетний ребенок взял меня на мушку во время задания. Он твердо решил убить меня, чтобы он смог украсть кое-что у меня. У меня не было выбора, или быть убитой или убить самой. Он умер на моих руках, прежде чем машина скорой помощи успела приехать.

– Скажите мне, как справиться с этим, потому что у меня нет ни одной чертовой подсказки.

– Тонна терапии. Именно это мне помогло. Папа помог мне, потому что знал, каково это. Он часто напоминал мне, что я не осознанно приняла решение убить того ребенка. Я была вынуждена. Точно так же, как ты сейчас.

Я пододвигаюсь к нему ближе и кладу голову Сину на плечо.

– И я собираюсь помочь тебе пройти через это. Готовься к тому, чтобы слушать, что это не было твоей ошибкой.

– Все намного хуже, малышка. Мальчика звали Джейсоном Гривом, он единственным сын Торренса Грива, лидера Ордена.

Мне и не надо вникать в дела Братства, чтобы понять, что Орден увидит в этом военные действия.

– Значит ли это, что они примут ответные меры?

– Точно. Кардинальные меры. Это только вопрос времени.

– Что говорят братья?

– Они взволнованы тем, что я убил единственного потенциального лидера Ордена. Они воспринимают меня, как чертового героя. Но я никоим образом не чувствую себя победителем.

Я слышу боль в его голосе. Это разрушает Сина. И это разбивает мое сердце. Изабелл как-то сказала, что нам придется переживать и такие времена. Она сказала, что наступит время, когда Син будет чувствовать себя потерянным. Он будет нуждаться во мне, чтобы подарить ему свет в темноте. Это я и сделаю. Я буду той, в ком нуждается мой муж.

– Я люблю тебя.

Накрыв Сина своим телом, я целую его в лоб. Я попытаюсь подарить ему хоть какое-то тепло сегодня вечером.

– Давай просто полежим рядом и попробуем забыть мир настолько, насколько он нам позволит это сделать.

И это – то, что мы делаем. Просто тихо лежим, пока сон не окутывает нас обоих.

Прошла неделя с тех пор, как Син убил сына Грива. Они еще не приняли ответные меры. Но мы знаем, что примут, и мы готовы к этому.

Син свыкся со своим положением. Первые дни было трудно, но сейчас он по-немногу возвращается к самому себе. И я пытаюсь помочь ему в этом. Иногда я ловлю его озабоченный взгляд. Должно быть он переигрывает события той ночи в своей голове. Но я стараюсь как можно быстрее отвлечь его каждый раз, когда его окутывают воспоминания. Сегодня все намного проще. Я рада, что у нас есть нечто настолько важное, что может занять все его мысли.

Мы едем в Центр Бесплодия в Лондоне, для нашей первой консультации. Мы собираемся встретиться с доктором Пэшаллом. Я нервничаю, но не о том, что мы услышим сегодня от врача. Я уже слышала все это прежде. Однако услышать доказательства моего неутешительного диагноза от ведущего специалиста по бесплодию будет кое-чем новым для Сина. Я боюсь его реакции. Боюсь, он еще не осознал этого, или может быть он думал, что если он заплатит правильному доктору достаточно денег, то все наладится. Но как только подтвердится, что есть очень реальная проблема, которая, вероятно, неисправима, это может разрушить наши отношения.

Я упаковываю вещи, когда Син входит в нашу спальню. Он становится позади меня и оборачивает руки вокруг моей талии, прижимая губы к шее.

– Здравствуй, миссис Брекенридж.

– Привет, мистер Брекенридж. Я как раз собиралась сложить твою одежду для нашей поездки, поскольку ты этого еще не сделал. Хочешь взять этот костюм, этот или… этот?

– Ахх. Моя жена – комик.

Я оборачиваюсь в его руках.

– Но ты постоянно носишь одни костюмы.

– У меня есть имидж, который нужно поддерживать. Как думаешь, я буду достаточно авторитетно выглядеть, если буду одеваться в поношеные джинсы и кроссовки?

Полагаю, его братьям будет трудно рассмотреть в нем лидера, если он будет носить повседневную одежду.

– Я понимаю твой пунктик, но странно, что ты не можешь позволить себе другую одежду. У тебя должно быть хоть какое-то разнообразие в шкафу.

– Ты забываешь, что я не сплю в костюме.

Верно. Я обожаю его низко сидящие штаны для сна, даже если они, как правило, не остаются на нем надолго.

– Не пойми меня неправильно. Я люблю видеть тебя в твоих костюмах с иголочки. Ты выглядишь сексуальным и влиятельным в них, но было бы хорошо, если бы ты иногда носил что-то другое. Вот например, ты бы наверняка устал видеть меня в платьях каждый день?

– Никогда, – Он просовывает руку между моими ногами.

– Платья дали бы мне легкий доступ сюда в любой момент. Думаю, мне бы это очень даже понравилось.

Я закатываю глаза и отпихиваю его руку.

– Боюсь, у нас нет для этого времени. Мы должны скоро выезжать в аэропорт, а мне все нужно упаковать наши вещи.

– Возьми с собой что-нибудь сексуальное, – он касается губами моего уха и рычит, – И приготовься к тому, что мы будем очень много времени проводить в постели.

Консультация с доктором Пэшаллом начинается, как и ожидалось – с обсуждения моей истории болезни, сопровождаемой ультразвуком для оценки всех моих частей матки.

Мы ждем в его офисе, чтобы услышать его мнение о том, что нам предстоит делать в такой ситуации. Я не могу перестать смотреть на фотографию на стене с правой стороны от меня. Красивый маленький мальчик с карими глазами в синем с кремовым свитере и в подходящей круглой шапочке.

– Независимо от того, какой вердикт мы услышим, я люблю тебя.

Син привлекает мое внимание, когда он поднимает мою руку к губам и целует костяшки.

– Мы пройдем через это, даже если новости будут плохими. Вместе.

Я была обеспокоена его реакцией, но сейчас я понимаю, что он справится. Мы справимся.

– Я верю тебе.

– Гарри не любил тебя меньше из-за того, что ты не была его биологическим ребенком. Я уверен, что если нам суждено будет пройти через такое же, мы станем хорошими родителями.

– Я знаю. Я могла бы легко полюбить и усыновленного ребенка. Это не было бы проблемой для меня.

В этот момент Доктор Пэшалл входит в офис. Он не тратит впустую время, и сразу же начинает работу, начиная с обследования моего оставшегося яичника. Он настраивает картинку ультразвука и показывает ручкой область на экране. Я уже знаю то, на что я смотрю; я сотни раз проходила через это.

– Ваша матка выглядит хорошо, так что, я не вижу проблем с оплодотворением, – он переходит к другому обьекту и перемещает ручку, показывая на область белого объекта с темными точками. Это напоминает зернистую, черно-белую фотографию рассыпанных по столу хлопьев, – Ваш яичник увеличен, а эти темные области – заполнены жидкостью кисты.

Даже я могу сказать, что они стали больше, чем при моем последнем осмотре. Это означает, что процесс болезни ухудшается. Не то, чтобы я удивилась.

– Вас беспокоит боль в правой нижней части живота?

Каждый день.

– Да, но это незначительно по сравнению с тем, какую боль я испытывала с левым яичником несколько лет назад.

Я никогда не смогу забыть о такой боли. Настолько ужасной, что я без всякого колебания просила своего доктора удалить его, даже не беспокоясь о том, что это приведет к бесплодию.

Син спрашивает меня, почему я не говорила ему о боли. Я предложила несколько неопределенных причин, но я не была полностью честной. Правда в том, что я не хотела признавать боль. Сделать так, означало бы признать рост этой кисты, и я бы на еще один шаг стала бы ближе к потере моего правого яичника. И на шаг ближе к полному бесплодию. Было легче притвориться, что этого просто не происходит.

– Кисты настолько тяжелые, что нужно будет удалить яичник?

– Еще нет, но это существенное изменение с Вашего последнего осмотра. Я не могу точно сказать, сколько времени займет, чтобы они стали настолько большими, чтобы нам нужно было их удалить, – облегчение и страх одновременно проходят через меня, – Вы не пытались активно забеременеть так что, давайте говорить о том, что мы знаем.

Он сплетает пальцы и кладет их на стол.

– Ваша беременность не произошла спонтанно несмотря на несколько месяцев сношения без противозачаточного средства. Поскольку мы знаем Вашу историю, я предположил бы, что это не происходило, потому что Вы не овулируете. Но я хочу это проверить, чтобы быть уверенным. Как только мы подтвердим это, вам нужно будет некоторое время попринимать Кломид, чтобы увидеть, сможем ли мы заставить Вас овулировать естественным путем. Но я полностью уверен, учитывая размеры ваших кист. Это – рисковый процесс – и потенциально дорогостоящий – так как мы не уверены, сколько времени этот яичник будет оставаться здоровым. Я не могу дать вам гарантию того, что история с левым яичником не повторится.

Этот оставшийся яичник похож на бомбу замедленного действия, которая может взорваться в любой момент. Я ненавижу это чувство.

– Я настоятельно рекомендую вызвать овуляцию как можно скорее. Мы должны совершить поиск другого яйца с оплодотворением и возобновить передачу нового эмбриона через ЭКО (прим.пер.: Экстракорпоральное оплодотворение, вспомогательная репродуктивная технология, используемая в случае бесплодия, то есть оплодотворение вне тела) Любые, неиспользуемые эмбрионы, должны быть замороженными.

Что?

– Почему Вы рекомендуете нам ЭКО? – спрашиваю я.

– Скажем так, мы получаем шесть качественных эмбрионов. Вы замораживаете и поддерживаете жизнедеятельность всех. Через три года Вы решаете, что готовы их пересадить, но состояние примерно двух из них заметно ухудшится в связи с замораживающим процессом. Это оставляет Вас с четырьмя возможностями – две попытки, если Вы используете два из четырех эмбрионов при каждом ЭКО. В худшем варианте вы не беременеете и теряете ваш яичник. Единственный вариант – Ваши замороженные яйца двух годичной давности, которые приведут к еще более низкому показателю успешности, чем эмбрионы. Если и они оказываются нежизнеспособными, Вы используете яица донора, оплодотворенные спермой Вашего мужа.

Я не хочу разбираться в эмоциях, шевелящихся во мне, поскольку я рассматриваю ту, последнюю возможность.

– Мы должны использовать эту возможность с ЭКО чтобы выяснить, каким путем мы будем следовать.

Доктор Пэшалл не говорит это, но он предполагает, что я скоро потеряю яичник. Это – единственная причина, почему он так стремится к этому.

– Если мы не продвигаемся этим путем, мы помещаем все мои яйца в одну корзину и просто надеемся, что не потеряем их.

– Да. Вполне точное описание.

Доктор Пэшалл всматривается в картину сонограммы и затем поворачивается назад ко мне.

– Если наличие собственных детей так важно для Вас, я бы не рекомендовал вам ждать.

– Если мы решаем сделать это, как скоро мы начнем действовать? – спрашивает Син.

– Вашей жене потребуется ЭКО. Это – двухнедельный цикл, когда Вы начнете принимать необходимые лекарства. Как только яйца окажутся оплодотворены, мы выберем лучшие два из них по прошествии трех дней и пересадим их.

Крошечный небольшой шар жизни будет помещен в меня спустя семнадцать дней после начала лечения. Нет. Это будет два микроскопических маленьких существа. Это невероятно. И абсолютно удивительно.

– Запишитесь на прием на следующей неделе и сообщите мне, что намерены делать, а пока вам нужно принять очень важное решение. Вы всегда можете позвонить и все отменить, если Вы решите, что не хотите доводить дело до конца.

Когда мы покидаем клинику, я нахожусь в полной растерянности. Я взволнована, тем что надежда не полностью потеряна, но я думала, что у нас будет больше времени. У меня есть вещи, которые я хотела сделать до этого, вещи, которым препятствует ребенок.

Син сжимает мою руку.

– Ау? Земля вызывает Блю.

– Извини. Ты говорил что-то?

– Я сказал, что мы должны поговорить. Об этом. Что если мы сделаем это за ланчем?

Я и думать не хочу сейчас о еде.

– Как насчет того, чтобы выпить кофе с печеньем вместо этого?

Я бы не отказалась от дате из Старбакса, но мы соглашаемся на первое кафе, на которое наталкиваемся. Мы выбираем одинокий столик в конце помещения в надежде на то, что нас не будут беспокоить.

Я потягиваю свой слишком горячий карамельный латте, который жжет мой язык, и я откладываю его, чтобы немного охладить.

– Не вкусный?

– Не уверена. Думаю, что только что ошпарила все свои вкусовые рецепторы. А как твой тыквенный пирог? – Я киваю на тарелку.

– Хороший. Почему ты не захотела взять себе что-нибудь?

Я не знаю. Я даже не могу вспомнить вкус пирожных, которые пробовала. Я слишком озабочена.

– У меня нет аппетита.

Он накрывает мою руку своей.

– Скажи мне, о чем ты думаешь.

Я не уверена в том, как выразить свои чувства словами, когда я сама неспособна разобраться, что происходит в моей голове. И в сердце.

– Консультация прошла совсем не так, как я ожидала.

– Я знаю, Блю

– Я взволнована тем, что нам сказали, что беременность не невозможна для меня, – сейчас я должна тщательно подбирать слова, – Я напугана, что это произойдет так скоро. Мы женаты всего шесть недель.

– Я чувствую то же самое. Я очень счастлив, что у нас есть шанс, но я не ожидал, что всё будет двигаться так быстро. Я думал, что это произойдет через год или два.

Он выглядит не таким уж уверенным, как я думала. Я вижу это по его нахмуренному лбу, по морщинкам в уголках губ.

– Мы не готовы сделать это, не так ли? – спрашиваю я.

– Нет.

Он выпускает мою руку и откидывается на спинку стула.

– Мы сможем? Сможем пропустить сквозь пальцы наш, возможно, единственный шанс иметь своего ребенка, только потому, что это случится немного раньше, чем мы этого хотели?

Выбор времени действительно ужасен.

– К сожалению, у нас вообще нет времени. Сейчас или никогда.

Так ужасно, когда ты не властен над обстоятельствами. Это приводит в уныние.

– Мне нужно время, чтобы подумать над этим. Сегодня я не могу это решить.

И вероятно не завтра, или даже послезавтра.

– Нам нужно просто свыкнуться с этой мыслью, потому что пока что для нас это шок. А потом мы поговорим и примем решение.

– Идет, – киваю я.