Текст книги "Непокорная"
Автор книги: Джорджина Девон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)
Мэри Маргарет удивилась – в его голосе прозвучала искренняя заинтересованность. На мгновение – но не дольше – ей захотелось излить ему душу. Ведь он влиятельный человек и мог бы помочь ей, сестре и племяннице. Это длилось всего лишь мгновение. Она многое слышала о мужчине, стоящем рядом. Молоденькие служанки говорили, что он неотразим и что у него много любовниц. Мужчины восхищались его спортивными достижениями. Она даже слышала, что он защищает обездоленных. Но сейчас девушка думала только о том, что он – сын графини, а той безразличны все, кто не занимает такого же положения, как она.
Нет, как бы заманчиво ни звучал голос графа, она не станет ему доверяться, поскольку, ничего не приобретя, может все потерять.
– Благодарю вас за внимание, милорд, но я ничем не расстроена. Просто люблю уединение.
Он внимательно посмотрел ей в глаза, и она… не смогла отвести взгляд. Да он опаснее Томаса!
– В таком случае я вас покидаю. – Граф кивнул и неторопливо вышел из беседки.
Мэри Маргарет опустилась в одно из кресел, так как ноги ее не держали, и судорожно ухватилась за подлокотники. От напряжения у нее побелели косточки пальцев и онемели ладони. Если он вызывает у нее такие сильные чувства, то как же она перенесет совместное путешествие в Лондон? Это просто безумие.
Но… наверное с Эмили произошло то же самое, когда та впервые увидела Томаса. Мэри Маргарет никак не могла понять, чем он мгновенно привлек Эмили, и была потрясена их женитьбой спустя всего месяц после знакомства. Вот теперь она понимает.
Правда, подобные мысли не облегчают ее положения. Даже сознавая угрозу, нависшую над Эмили и Энни, девушка не была уверена, что способна обокрасть графиню. В глубине души она надеялась что-нибудь придумать и перехитрить Томаса. Пока что в голову ничего не приходило. Она задумалась, покусывая губу.
Путешествие в Лондон может оказаться не таким уж плохим. По дороге ей, возможно, удастся найти выход. Главное – чтобы Томас не требовал от нее немедленных действий, постоянно угрожая избить сестру. Неужели он не умерит свое нетерпение? Должен же он понять, что теперь ей будет намного труднее добраться до драгоценностей графини.
Мэри Маргарет вздохнула. Хотя она и устала, но надо уложить свой скудный багаж. Близилась ночь, и времени у нее оставалось мало.
Она вернулась в дом и поднялась по задней лестнице на четвертый этаж. Открыв дверь в свою комнату, девушка застыла на пороге.
– Что вы здесь делаете?
Джейн, личная горничная графини, бросила на нее взгляд через плечо. Пухлая, краснолицая, толстощекая, с носом пуговкой и с гладко причесанными седыми волосами, она походила на мягкую пышную булку. Однако характер у нее был совсем не мягкий.
– Что ты уставилась? – сердито произнесла Джейн.
Мэри Маргарет подавила негодование, охватившее ее из-за непрошеного вторжения.
– Кто вас впустил?
– Никто. Я сама вошла. – Джейн выпрямилась и повернулась к ней.
– Я же сказала графу, что мне не нужна помощь.
Джейн фыркнула.
– Его светлость поступает так, как считает нужным. Он мне приказал, хотя прислуживать тебе я вовсе не обязана. – Она смерила Мэри Маргарет недобрым взглядом. – Не воображай. – И, повернувшись к девушке спиной, прошествовала к шкафу.
Вытащив оттуда аккуратно сложенное белье, она внимательно все оглядела.
– По крайней мере вещи чистые.
Это было уже слишком. Мэри Маргарет подошла к Джейн и выхватила одежду из ее толстых пальцев.
– Они не только чистые – они честно заработанные, а этим не каждый может похвастаться. Я не нуждаюсь ни в ваших унизительных замечаниях, ни в вашей помощи. Прошу вас уйти.
Джейн сощурила карие глазки и поджала губы.
– Не зазнавайся, мисс.
Мэри Маргарет поняла, что так она ничего не добьется. Придется попробовать по-иному.
– Я прекрасно знаю свое место. Вашего внимания я не заслуживаю. Вы очень заняты и у вас много других дел, так что не стоит тратить время на складывание моих вещей.
– Правильно, – высокомерно ответила Джейн. – Но если я этого не сделаю, его светлость будет недоволен.
– Ничего страшного. Я не единственный человек в его жизни, который не послушался его приказаний.
– Может быть, но я никогда так не поступала. Разве что ее светлость приказывала мне совсем другое.
– Не сомневаюсь в этом, – устало пробормотала Мэри Маргарет, чувствуя, что толку из разговора не будет. – Хорошо. Взгляните на мои вещи – их немного.
Она выложила на кровать свою одежду: уличное платье, два домашних, ботинки, одну пару комнатных туфель, ночную рубашку, простой халат и белье.
– А драгоценности?
Мэри Маргарет вынула незамысловатый золотой медальон, скрывавшийся в вырезе платья. Внутри медальона она хранила крошечные портреты родителей.
– У меня есть только это.
Джейн подозрительно посмотрела на дешевое украшение.
– А еще что есть?
Мэри Маргарет зажала медальон в кулаке. Это все, что осталось ей от родителей. Ферма отца после его смерти к кому-то перешла. Мебель и личные вещи продали, чтобы возместить долги, а также чтобы оплатить их с Эмили обучение у приходского священника, в доме которого сестра и познакомилась с Томасом. Девушка отбросила мучительные воспоминания.
– Нет, больше ничего нет, – сказала она. – За исключением чемодана. Хотите его тоже посмотреть? Или побудете здесь, пока я буду укладываться?
Джейн уселась на единственный стул. Ее грузное тело едва уместилось на нем.
– Побуду.
Мэри Маргарет удержалась от колкого ответа и стала торопливо запихивать в чемодан вещи. Чем скорее она закончит, тем скорее останется одна. Спустя несколько минут все было уложено.
Джейн хмыкнула и встала.
– Тебе не удастся их отгладить, – заметила она.
– Возможно. Но я всего лишь служанка, и к тому же не самая важная.
– Вот именно.
С этими словами Джейн вышла, с трудом протиснувшись в дверь. Мэри Маргарет вздохнула с облегчением.
Какое дело графу до того, как она будет укладывать свои вещи? Казалось бы, столь незначительное событие не стоит его внимания.
Он приводил ее в замешательство. Если он прикажет ей что-то сделать, то будет трудно не подчиниться. Она надеялась, что ей не придется постоянно видеть его во время путешествия, поскольку джентльмены не любят ездить в карете. Возможно, большую часть пути он проведет в седле. А в Лондоне он будет настолько занят, что забудет про нее.
Мэри Маргарет встала, подошла к окну и, вынув носовой платок, протерла стекло. Она глядела на ухоженный сад с самыми разными оттенками зелени. По бледно-голубому небу неслись тучи. Наверное, пойдет дождь, а это обычное явление для Ирландии. Весна – ее любимое время года, когда все возрождается.
Как же она хотела, чтобы Эмили уехала с ней и начала новую жизнь! Но сестра отказалась, и поэтому ей, Мэри Маргарет, придется сделать то, что потребовал Томас. Когда вначале она отказалась повиноваться, он пригрозил не ограничиться тем, что поставит синяк под глазом Эмили или даст пощечину Энни. Ей пришлось согласиться, хотя она не оставляла мысли расстроить его планы и забрать Эмили с дочерью. И ей неважно, что по закону жена является собственностью мужа. И дочь тоже.
Мимо окна пролетела красногрудая малиновка и уселась на ближайшем дереве. Глядя на ее яркие перышки, Мэри Маргарет снова вспомнила о графе Рейвенсфорде.
Он красив, хотя черты его лица не назовешь классическими. Глаза у него просто неотразимы, а рот… такой чувственный. Можно только догадываться о том, какой он страстный человек. Когда граф заговорил с ней, она изо всех сил старалась не думать о том, что будет, если он ее по-целует. Глупая мысль, так как это абсолютно невозможно.
Она вздохнула, признавая собственную слабость, а пальцы сами собой рисовали на стекле… мужской профиль с аристократическим носом. Профиль Рейвенсфорда, сильного, властного человека, который представляет для нее опасность.
Мэри Маргарет быстро стерла ладонью изображение. Если бы можно было так же легко выбросить его из головы! Кажется, о чем бы она ни подумала, все сводится к нему.
Она снова вздохнула и отвернулась от окна. Печаль ей не поможет, а завтра начнется долгое путешествие в Лондон вместе с графом, вызвавшимся оберегать ее в пути.
По спине пробежала дрожь. То ли от страха, то ли от предвкушения неизведанного, но такого интереса к жизни она никогда не испытывала.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Было раннее утро, темно-серые облака неслись по небу, холодный ветер свистел в ветвях деревьев, и полы плаща хлестали по ногам Мэри Маргарет, спускавшейся по мраморным ступеням. Интересно, если сейчас появится графиня, то не прикажет ли она ей вернуться в дом и выйти через заднюю дверь, как это случилось в первый же день ее появления в Дерри-хаусе? Тогда дворецкий и лакеи бесстрастно наблюдали за этой сценой, а одна юная служанка захихикала. Мэри Маргарет до сегодняшнего дня ни разу не повторила своей оплошности.
Перед парадной дверью на дорожке, посыпанной гравием, стояла карета. Лошади грызли удила и били копытами. На холодном воздухе из их ноздрей струился пар. Собиралась гроза, так что путешествие будет трудным. Мэри Маргарет заторопилась и поскользнулась на гладких ступенях. Она наступила на подол плаща, почувствовала, что падает, и, пытаясь устоять, выронила чемодан.
Чья-та рука словно железным обручем обхватила ее за талию и помогла удержаться на ногах. В следующее мгновение она оказалась прижатой к крепкой мужской груди.
Чтобы успокоиться, Мэри Маргарет сделала глубокий вдох, но, когда она захотела отодвинуться от своего спасителя, ей это не удалось – он сжал ее еще крепче. Она не аристократка, но, тем не менее, леди, и ни один мужчина, если он не отец, брат или муж, не имеет права так с ней обращаться.
Ее глаза встретились с глазами цвета свежескошенной травы. Чувственные губы графа сложились в озорную улыбку, и на левой щеке появилась ямочка. У Мэри Маргарет от волнения задрожали колени. А граф и не думал ее отпускать. Наоборот – продолжал все крепче прижимать ее к себе. Взгляд его сделался задумчивым и внимательным. Теперь дрожь пробежала по всему телу девушки.
Казалось, прошла вечность, прежде чем он убрал руки, не преминув дотронуться до ее талии и бедра. Даже сквозь платье, мантилью и плащ она почувствовала это ласковое прикосновение, и ее бросило в жар.
– Благодарю вас, милорд, – прошептала Мэри Маргарет, заставив себя отвести глаза и сделать реверанс. Она сама не знала, за что благодарит его: за то, что спас ее от ужасного падения, или за то, что в ней пробудились спящие дотоле чувства. – Благодарю вас за то, что не дали мне упасть, – наконец добавила она.
– Рад быть полезным, – откликнулся граф таким хриплым голосом, словно был сильно простужен. Вчера его голос звучал по-другому.
– Вы нездоровы, милорд? – вырвалось у нее.
Он печально улыбнулся.
– Я болен не телом. Позвольте вам помочь. При такой погоде, как сейчас, по этим ступенькам опасно спускаться, а матушке не понравится, если вы поранитесь, – ведь тогда вам придется остаться здесь.
Это действительно было так, но в его словах девушка уловила скрытый смысл и тут же побранила себя. Граф все еще поддерживал ее под локоть, и поэтому девушка соображала с трудом. Мэри Маргарет испугалась того, как он на нее действует. Очень испугалась.
– Благодарю вас, милорд, – снова прошептала она. – Но теперь я буду осторожна и не упаду.
Она нагнулась, чтобы поднять чемодан, но Рейвенсфорд ее опередил.
– Я в состоянии его нести.
– Не сомневаюсь, но чемодан понесу я.
Он отвесил ей шутливый поклон, отчего она смущенно покраснела. Что скажут слуги? А его мать, когда ей это передадут? Графиня будет недовольна. Наверное, хорошо, что она уезжает.
Мэри Маргарет украдкой наблюдала за тем, как Рейвенсфорд передал ее чемодан лакею. Пелерины его пальто подчеркивали ширину плеч, а волосы в неярком утреннем свете блестели подобно меди. Она поспешила отогнать подобные мысли. Что за наваждение?!
Он повернулся к ней.
– Вы замерзли. Садитесь в карету – там есть одеяла, грелки, кувшины с горячей водой и шоколадом.
– Вы поедете в карете, милорд? – спросила Мэри Маргарет, понимая, что все перечисленные удобства – не для таких, как она.
– Возможно, позже.
Он подсадил ее в карету, задержав свою руку на ее локте. Она взглянула на него – загадочный взгляд графа не сулил ничего хорошего.
– Выпейте весь шоколад. Это вас подбодрит, пока мы не остановимся, чтобы позавтракать.
– Но это приготовлено для вас.
– Не думаю. – Он усмехнулся. – Я не любитель сладкого. Предпочитаю спиртное, которое обжигает и согревает.
И опять Мэри Маргарет показалось, что он имеет в виду что-то другое. Ее это насторожило, и она, как полагается служанке, ответила:
– Благодарю вас, милорд.
Он лукаво на нее посмотрел и отвернулся. Девушка облегченно вздохнула, так как внимание графа ее очень смущало.
Рейвенсфорд направился к лошади. Может ли женщина с таким голосом и наружностью на самом деле быть столь наивной? Или подобное поведение обусловлено намерением обокрасть его мать? Пока что он не в состоянии ответить на эти вопросы, но в конце концов найдет ответ, и неважно, что для этого придется предпринять.
Рейвенсфорд сел в седло и сделал знак конюху, державшему коня под уздцы, отойти. Долгое путешествие началось. Он оглянулся на дом, чтобы проверить, не видно ли матери, но в окно никто не смотрел. Она наверняка еще спит, как он и ожидал.
Погода ухудшалась на глазах, и Рейвенсфорд стал подумывать, не сесть ли ему в карету, этот большой неуклюжий экипаж, предназначенный для перевозки багажа, а не спешащих людей. Он же спешил, так как в городском доме масса дел, которые необходимо выполнить, чтобы мать ни к чему не придралась. Времени у него было очень мало.
Если ехать верхом, он промокнет до нитки, а если в карете – он сможет расспросить мисс О’Брайен о ней и ее жизненных планах. Не говоря уже о том, что он вдоволь насладится ее необычным лицом. Но об этом лучше не думать. Он должен ее перехитрить, а не угодить к ней в ловушку.
Он велел кучеру и слугам, тоже ехавшим верхом, остановиться. Его коня привязали к задку экипажа и спустили ступеньки. Рейвенсфорд забрался в карету, и как раз в этот момент Мэри Маргарет торопливо спрятала что-то в вырез платья. Не украденная ли это драгоценность? – подумал он.
Девушка заметила, что граф внимательно смотрит на ее шею. А она, уже тоскуя по дому, решила поглядеть на портреты родителей. Ей не хотелось пускаться в объяснения, и поэтому она, услышав, что открылась дверца кареты, поспешила спрятать медальон.
Мэри Маргарет с опаской наблюдала за усевшимся напротив графом. Она не предполагала, что он поедет вместе с ней, какой бы ужасной ни была погода.
– Я думала, что джентльмены предпочитают путешествовать верхом, – сказала она. – И вам к тому же неудобно сидеть спиной к лошадям.
Он приподнял бровь.
– Джентльмены поступают так, как им нравится, а мне заблагорассудилось укрыться от ветра и дождя и сесть там, где я сижу. Очень плохо, что остальные не могут сделать то же самое. Я распорядился бы об остановке, если бы был уверен, что дождь скоро кончится. Но, судя по всему, он будет сопровождать нас до побережья.
Мэри Маргарет приоткрыла от удивления рот.
– Вас беспокоит то, что другие испытывают неудобства?
Рейвенсфорд нахмурился.
– Они тоже люди.
Она кивнула и сжала губы, сообразив, что переступила черту, разделяющую графа и дочь арендатора. Не стоит отягощать свою ошибку глупыми замечаниями.
Наступило молчание, но Мэри Маргарет почти болезненно ощущала его присутствие. Она вслушивалась в его дыхание и украдкой из-под опущенных ресниц бросала на него взгляды. Рейвенсфорд сидел, непринужденно развалясь, насколько это было возможно в трясущейся и подпрыгивающей на дорожных ухабах карете. Для устойчивости он ухватился рукой за кожаную петлю. Его длинные пальцы туго обтягивала перчатка.
Мэри Маргарет видела, как под складками пальто напрягаются его мускулы, и вспомнила сильную руку, обхватившую ее, когда она падала. Ни разу ни один мужчина не прижимал ее к себе, но… это прикосновение было приятным и возбуждающим.
Она отвернулась. Надо забыть волнение, охватившее ее, и смотреть куда угодно, но только не на него. Он нарушает ее душевный покой. Возможно, это происходит от сознания того, что она должна совершить… если ей не удастся обмануть зятя.
– Что интересного, помимо дождя, вы разглядели в окне?
Его глубокий голос с изысканной аристократической интонацией нарушил тишину. Но в нем прозвучала и столь приятная для слуха теплота. Необходимо положить этому конец. Граф неизмеримо выше ее по положению и недосягаем, как солнце. Она же не настолько влюбчива и глупа, чтобы этого не понимать и позволить своему воображению завести ее слишком далеко.
Возможно, он вообще плохо относится к женщинам, а на такой, как она, разумеется, никогда не женится. Она же ни за что не станет чьей-либо любовницей… правда, он ничего подобного ей не предлагал, да и не собирается этого делать. Выходит, что она чрезвычайно глупо себя ведет – и все из-за его красоты и бархатного голоса, при звуках которого внутри у нее растекается тепло. Мэри Маргарет сказала первое, что пришло в голову:
– Если дождь не кончится, нам придется остановиться, так как дорога превратится в месиво.
– Да. – Он наклонился вперед и оказался так близко, что она замерла и подумала, не нарочно ли он это сделал. Может, он догадывается, каково ей от его близости?
Девушка отодвинулась подальше, а Рейвенсфорд бросил на нее выразительный взгляд, говоривший, как ей показалось, о том, что он обо всем догадался.
– Думаю, мы скоро доедем до ближайшего города. Там в трактире мы сможем поставить лошадей в конюшню, а сами пообедаем и переночуем.
Он остался сидеть у окна. Даже в слабом освещении отчетливо выделялся его надменный профиль с плотно сжатыми челюстями. Она разглядела у него на щеках золотистые несбритые волоски и удивилась – судя по темно-рыжей ше-велюре, волосы на лице тоже должны быть рыжими.
Сердце у нее билось так сильно, что готово было выскочить. Наконец граф отодвинулся от окна и искоса посмотрел на нее. Мэри Маргарет постаралась не выдать своего волнения. Присутствие мужчин никогда ее не смущало, а вот Рейвенсфорд смущал настолько, что кожу покалывало и мысли путались.
– Надеюсь, что отсутствие удобств в трактире не очень вас удручит, мисс О’Брайен.
Неужели его это беспокоит?
– Меня? – удивилась она. – Мне кажется, что большие неудобства можете испытывать вы, ваша светлость, а не я.
Он усмехнулся.
– Мне приходилось стоять биваком на Пиренеях во время войны с Бонапартом, и я привык к спартанским условиям. Я беспокоюсь о вас.
Не пытается же он ее завлечь? Если так, то почему он думает, что ему это удастся?
– Я не сомневаюсь в этом, милорд. Однако я не привыкла к тому, чтобы обо мне беспокоились.
– Да? Где вы жили до того, как переехали к матушке?
В его голосе она не услышала особого любопытства, но все равно насторожилась. Почему такой знатный человек интересуется ее прошлым? Но вопрос задан, и нет смысла лгать. Она ответит, правда, умолчит о том, как Томас обращается с Эмили.
– Я – старшая дочь одного из арендаторов вашей матери. Мои родители умерли, а сестра вышла замуж.
Он взял в руки глиняный кувшин с горячим шоколадом.
– Не хотите ли выпить, мисс О’Брайен?
Неожиданный поворот в разговоре привел ее в замешательство.
– Спасибо, – ответила она.
Ему удалось налить шоколад, не расплескав. Мэри Маргарет взяла чашку и случайно дотронулась до его пальцев. Ощущение было такое, словно она обожглась.
– Для дочери фермера у вас очень культурная речь, – заметил граф.
Его манера внезапно переводить разговор на другую тему сбивала с толку.
– Отец моей матери был викарием. Она… вступила в неравный брак. Это она обучила нас, как правильно говорить и вообще всему, что знала сама. А когда поняла, что больше ничего не может нам дать, пошла работать к преподобному Хопкинсу, который за это преподавал нам греческий и латынь.
– Кому это “нам”?
– Моей сестре Эмили и мне.
– Вы получили очень хорошее образование. Большинство моих знакомых дам лишь знают о существовании этих языков, а многие даже по-французски с трудом изъясняются.
Она смутилась от его похвалы, так как не привыкла к комплиментам, да еще от человека, занимающего столь высокое положение. Вот его матушка не считалась с ее образованностью.
Тех денег, что она получит после трех месяцев службы у графини, едва хватит им с Эмили на год, и это в том случае, если они будут жить также скромно, как привыкли с детства, и к тому же будут где-то работать. Но для них и это благо.
Карета накренилась, резко остановилась, и жидкость из чашки выплеснулась ей на колени. Мэри Маргарет, не удержавшись на сиденье, второй раз за день упала в объятия графа. Если бы не смущение, она сочла бы ситуацию смешной. Но его лицо было слишком близко, руки сжимали ее слишком крепко, а губы соблазняли. Она с трудом справилась с дыханием.
– Сегодня моя обязанность – ловить вас, – пробормотал граф, не отпуская ее.
Она смотрела на него, чувствуя, как по телу пробежала дрожь.
Его взгляд переместился с ее глаз на рот, а на щеках обозначились складки. Неужели он ее поцелует?
Он опустил лицо, и его теплое дыхание овеяло ее кожу. Девушка уловила запах лимона и мускуса. Ей следует оттолкнуть его. Она не принадлежит к тем женщинам, которых целуют мужчины… если только их помыслы далеки от благородных. Она ничего из себя не представляет, и у нее нет семьи, которая могла бы ее защитить.
Граф прикоснулся губами к ее рту, и она, понимая, что совершает ужасную ошибку, не отстранилась.
– Милорд, – раздался мужской голос.
Рейвенсфорд быстро вскочил, едва не отбросив Мэри Маргарет в сторону.
– Милорд, мы застряли в грязи.
– Проклятье! Я этого боялся, – воскликнул граф, открывая дверцу кареты и спрыгивая вниз. На Мэри Маргарет он даже не взглянул.
Дрожащими пальцами она дотронулась до рта. Он чуть было ее не поцеловал. Его губы лишь коснулись ее губ, а она уже почувствовала слабость во всем теле. Как же велика его власть над ней!
Девушка сделала глубокий вдох и взяла себя в руки. Вытащив из сумочки носовой платок, она вытерла пятно от пролитого шоколада.
С дороги сквозь раскрытую дверцу доносилась ругань мужчин. Мэри Маргарет выглянула наружу и увидела, что заднее колесо кареты с ее стороны по самую ось погрузилось в жидкую грязь. Двое слуг, а также конюх и кучер пытались вытащить колесо из рытвины. Она решила, что ее вес может осложнить им работу, поплотнее запахнула плащ и выпрыгнула из кареты, сразу же по щиколотку погрузившись в грязное месиво. Шел дождь, но, к счастью, ветер утих. Она, в конце концов, деревенская девушка и не размокнет от дождя.
– Интересно, что вы задумали? – сердито осведомился граф и подошел к ней. На его лице было написано раздражение. Она удивилась.
– Я вышла из кареты, чтобы ее легче было вытащить.
– Залезайте обратно.
– Когда карету вытащат, – спокойно ответила Мэри Маргарет, поборов страх.
– Сейчас же залезайте обратно, или я закину вас туда.
Она отступила назад, чувствуя, как ступни засасывает жижа.
– Я привыкла к такой погоде, а мой вес может замедлить работу. Так лучше для всех. Мне было неловко сидеть в карете.
– Какое благородство, – насмешливо сказал Рейвенсфорд, – но я знаю, что говорю. Вам ни к чему здесь мучиться.
Он снял пальто, затем сюртук и остался в рубашке. Струи дождя мгновенно промочили тонкую ткань, и она прилипла к телу.
Мэри Маргарет не могла оторвать глаз от его груди. Под мокрой тканью выпирали мускулы, а плечи были настолько широки, что казалось, поднимут экипаж без посторонней помощи.
– Мисс О’Брайен, – угрожающе произнес Рейвенсфорд и шагнул к ней.
Она перевела взгляд с его груди на лицо. Глаза графа блестели в сумрачном свете. Заметил ли он, на что она уставилась? Хорошо, если нет, и как унизительно, если заметил.
Он буквально нависал над Мэри Маргарет, а остальные наблюдали за ними, ожидая, что произойдет дальше. Волосы девушки намокли и висели неопрятными прядями. По лицу графа струилась вода. Глупо, что они оба проявляют нелепое упрямство. От этого никому не легче.
Мэри Маргарет поняла, что должна уступить, и, повернувшись, забралась обратно в карету, стараясь не замазать пол грязью, прилипшей к ботинкам.
Дождь ритмично стучал по крыше, и карета раскачивалась в такт дождю от усилий мужчин. Мэри Маргарет сидела, стиснув зубы, сцепив руки и надеясь, что скоро все закончится.
Внезапно карета подпрыгнула и раздался громкий чавкающий звук. Она поняла, что труды не пропали даром, и с облегчением откинулась на мягкую спинку, но вдруг сообразила, что ее мокрая одежда испортит бархатную обивку.
Сняв плащ, она разложила его рядом с собой на сиденье.
Скоро к ней присоединится граф, и они продолжат путь. Но он не появлялся. Мэри Маргарет выглянула в окно и увидела, что он, уже в пальто, едет верхом. Плотная касторовая шляпа почти не защищала его от ливня.
Она вздохнула. Ее беспокоило то, что он едет под дождем в такую ужасную погоду, но одновременно она испытывала облегчение – ведь он не сидит рядом с ней. Наконец карета с грохотом остановилась. Они подъехали к трактиру, о котором говорил граф. Рейвенсфорд открыл дверцу и протянул руку, чтобы помочь ей выйти. Она неохотно положила свою ладонь на его, и их взгляды встретились. Глаза Рейвенсфорда гневно блестели, и Мэри Маргарет поняла, что ее ждет неприятная беседа. И все из-за того, что она хотела помочь.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Дождь бил в лицо. Мэри Маргарет с вызовом посмотрела на Рейвенсфорда, с полей шляпы которого стекала вода. Она заметила у него морщинки вокруг глаз. Для большинства мужчин его положения это – результат долгих ночей, проведенных в распутстве, за игрой в карты и выпивкой. Он наверняка тоже такой. Мысль была неутешительная.
Мэри Маргарет замешкалась, и тогда он дернул ее за руку. Она споткнулась и, чтобы не упасть, уперлась другой рукой ему в грудь.
– Когда я приказываю что-то сделать, мисс О’Брайен, то не шучу.
– Да, милорд, – пробормотала она, безуспеш-но пытаясь отнять свою руку.
– Наденьте это, – сказал граф, отпуская ее и одновременно расстегивая пальто. Он скинул его и набросил ей на плечи.
– Не нужно.
Она хотела снять пальто, но он сжал ей руки. Глаза его гневно сверкали.
– Что я только что сказал?
– Я забыла, – дерзко ответила девушка.
– Нет, вы не забыли.
Он застегнул пальто на верхнюю пуговицу, подхватил Мэри Маргарет под руку и повел к двери трактира. Подол платья и ботинки еще больше запачкались. Ботфорты графа тоже были покрыты грязью.
Дверь трактира распахнулась, и перед ними появился толстый коротышка.
– Милорд, я вас не ждал, – сказал хозяин, вытирая руки о белоснежный фартук.
– Извини, что доставляю тебе беспокойство, Литтлтон. Я рассчитывал добраться к вечеру до побережья, и тогда твои услуги не понадобились бы. Во всем виноват дождь.
Трактирщик закивал головой и повел их по тесному коридору.
– Моя гостиная не занята, милорд.
В сопровождении графа Мэри Маргарет прошла за хозяином в небольшую комнату, где ярко горел камин. Сразу же запахло мокрой шерстью.
– Располагайтесь, милорд. Я пришлю служанку – она заберет пальто и почистит его. А скоро…
– Виски для меня и чай для дамы, – прервал его Рейвенсфорд. – И что-нибудь поесть. Позаботься о моих слугах.
– Хорошо, милорд. На ужин баранина с картошкой. И эль для слуг.
– Побольше эля, Литтлтон.
– Хорошо, милорд.
Едва хозяин вышел, Рейвенсфорд повернулся к девушке.
– Снимите пальто, Мэри Маргарет. Мне совершенно не хочется, чтобы вы простудились.
– Я не такая уж слабая… милорд.
– И перестаньте величать меня милордом. Называйте Рейвенсфордом. – Он холодно улыбнулся. – Так ко мне обращаются все мои знакомые.
Вместо ответа она осторожно сняла его пальто. На полу образовалась грязная лужа.
Раздался стук в дверь, и вошла служанка.
– Хозяин прислал меня забрать ваше пальто, милорд.
– Спасибо. И, пожалуйста, пусть кто-нибудь возьмет плащ мисс О’Брайен из кареты и вычистит его.
– Хорошо, милорд, – ответила женщина, забирая пальто из рук Мэри Маргарет. – Я сейчас же вернусь и вытру пол.
– Если вы принесете швабру, то я сама это сделаю, – предложила Мэри Маргарет.
Служанка уставилась на нее, открыв от изумления рот, а Рейвенсфорд нахмурился.
– Я… я привыкла убирать. – Она понимала, что не надо упоминать об этом, но слова вылетели сами.
– Проводите мисс О’Брайен в отведенную ей комнату. Ее багаж уже должны были принести, и она сможет переодеться.
Служанка с благодарностью посмотрела на графа. Огорченная тем, что поставила женщину в неловкое положение, Мэри Маргарет удержалась от дальнейших слов и молча последовала за служанкой по узкой лестнице в маленькую угловую комнату. Там было чисто, стояли аккуратно застеленная кровать и умывальник. На кровати лежал ее чемодан.
Мэри Маргарет не успела поблагодарить служанку – та убежала. Что ж, это к лучшему, так как она просто не знала, что сказать.
Она помылась и переоделась в сухую одежду. Чуть теплая вода в тазу потемнела от грязи, но Мэри Маргарет стала лучше себя чувствовать, правда, от голода бурчало в животе. Она не знала, как ей поступить. Само собой разумеется, что она не присоединится к графу за ужином. И в общую гостиную она тоже не может спуститься, так как боится очутиться среди незнакомых мужчин. Но еще больше ее пугала мысль о том, что придется потратить накопленные деньги, которых у нее было совсем немного и которые приберегались исключительно на крайний случай, поскольку через три месяца она собиралась забрать Эмили к себе.
Она вздохнула. Ей приходилось голодать и раньше, но она выжила. Мэри Маргарет подошла к кровати и села, чувствуя усталость во всем теле.
Раздался стук в дверь, и в комнату просунула голову служанка со словами:
– Его светлость ждет вас.
В душе девушки боролись голод и осмотрительность. Голод победил, и спустя несколько минут Мэри Маргарет входила в хозяйскую гостиную. Ее встретил запах баранины и подливки.
– Вы не очень торопитесь, – с усмешкой сказал Рейвенсфорд. – Садитесь, мисс О’Брайен. Сначала мы поедим, а потом поговорим о вашей привычке не слушаться меня.
Она повернулась, собираясь уйти. Ясно, что ужин не доставит ей удовольствия.
– Я ведь велел вам сесть, – подчеркнуто спокойно произнес Рейвенсфорд.
Мэри Маргарет оглянулась. Он перестал разрезать баранью ногу и недовольно поджал губы. Положение становилось опасным.
– Благодарю вас, милорд, но я не настолько голодна, как мне сначала казалось. – В этот момент у нее в животе раздалось урчание.
– Я не привык к тому, чтобы игнорировали мои указания, мисс О’Брайен.
Она гордо расправила плечи, а граф положил на свободную тарелку, видно предназначенную ей, кусок баранины и добавил подливки с овощами. У нее потекли слюнки.
