Текст книги "Рука мертвеца"

Автор книги: Джордж Р.Р. Мартин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

2.00 дня

Кент при виде его не выказал удовлетворения.

– А я считал, что мы от тебя еще вчера избавились, – сказал он.

– Питомник для рептилий закрылся, пришел сюда, – сказал Джэй. – Где твой партнер?

– Ушел обедать, – рявкнул на него Кент. – Как и ты. Только ты – насовсем. – Он показал зубы. Все еще острые.

– Это что, шутка? – спросил Джэй. Шутка, он почти уверен. Он обратился к проходящему существу в форме: – Кент только что пошутил, – сказал он. Коп не ответил. – Не думаю, чтобы он всерьез.

– Хватит играть со мной, не то пожалеешь, – пообещал Кент. Похоже, веселье его оставило.

– Какого черта тебе надо? – нетерпеливо вопросил он, расчесывая большой зеленый нарост под воротником. Эта деятельность, должно быть, успокаивала чешуйки.

– Хочу поговорить с Элмо, – сказал Джэй.

Кент настолько опешил, что прекратил чесать нарост.

– Убирайся к чертям отсюда, пока я тебя не выкинул.

– Опять ты? – сказал Мэйзрик, шествуя к столу. Он жевал зубочистку. Видимо, обед был хорош.

– Хочет видеть Элмо, – сказал Кент партнеру таким тоном, будто забавнее этого трудно и придумать.

Мэйзрик не засмеялся.

– Зачем?

Джэй пожал плечами:

– Чем черт не шутит.

– Элмо молчит, – сказал Мэйзрик. – Мы ему сказали, что он имеет право хранить молчание, и он, возьми меня черти, так и делает.

– А со мной заговорит, – сказал Джэй.

Кент и Мэйзрик обменялись взглядами.

– Сообщишь нам, что он скажет? – спросил Мэйзрик.

– Ну, это не спортивно, – сказал Джэй.

Кент прищурился, глядя боковым зрением.

– Уматывай отсюда, пока я не вышел из себя. Не хочу тебя калечить.

– Ух ты! – сказал Джэй. – Мэйзрик, ты слышал? Твой партнер угрожает полицейской расправой. Это что, все ящерицы такие противные или только эта?

Кент обогнул стол, подошел. Навис над Джэем, зубастый, чешуистый.

– Такие дела. Ну давай, жопа. Мне тоже приспичило.

Джэй не обращал на него внимания.

– Есть предложение, – сказал он Мэйзрику. – Попроси своего партнера погреться на камешке, пока мы кое-что обсудим.

Мэйзрик взглянул на Кента.

– Одну минутку, Харв.

– Хочешь купиться на это говно? – сказал Кент.

Мэйзрик пожал плечами.

– Может, у него что-то есть.

Они прошли в пустую комнату для допросов. Мэйзрик закрыл дверь, развернул стул задом наперед и уселся, скрестив руки на спинке и уставив на Джэя проницательный взгляд своих фиолетовых глаз.

– Так, пожалуй, лучше, – сказал он.

– Маленькая скромная сделка, условия тебя, думаю, позабавят, – сказал Джэй. – Ты мне даешь Элмо на десять минут, я тебе – имя убийцы с тузом пик.

Стони-Брук, он же, если верить записке, Стоуни-Брук – небольшой пригородный поселок в графстве Саффолк, Лонг-Айленд. Бреннан остановил взятую напрокат «Тойоту» на заправке, чтобы спросить, как проехать на Гленхоллоу-роуд (слава богу, неведомый информант умудрился написать это правильно). Шоссе это шло почти параллельно берегу пролива Лонг-Айленд и вскоре за тем, как Бреннан на него въехал, превратилось в деревенскую дорогу, петляющую по редко населенной лесистой местности. Некоторые дома стояли прямо вдоль дороги, другие скрывались в грязных закоулках позади.

Как Бреннан ни высматривал номер 8800, все же сначала проехал мимо. Остановился лишь, увидев номер 8880 на почтовом ящике рядом с грязным проездом, огляделся в поисках несуществующего движения, развернулся в два приема и поехал назад еще медленнее. Доехал до номера 8700, так и не найдя искомого адреса, но затем догадался, что ненумерованный проезд и есть тот, что ведет к пропущенному 8800.

Бреннан остановился там, где дорога была пошире. Запарковался, вышел из машины, подошел к багажнику, где был спрятан кейс с луком и стрелами. Оглядел дорогу в обе стороны – никакого движения. Открыл чемодан и легко, опытными движениями собрал композитный лук. Аккуратно наложил тетиву. Плечо горело, но он решил, что боль терпима. Он натянул на голову капюшон и скрылся в тени придорожных деревьев – охотник вступил в лес.

В узилище Форт-Фрика имелись особые камеры для особых клиентов. Элмо удостоился пенала без окон с усиленной стальной дверью. В металле ее различались оставленные кем-то из рвущихся наружу предыдущих постояльцев вмятины.

Когда они зашли, Элмо сидел на узкой койке, болтая ногами за фут от пола. На руках его были самые массивные наручники из всех, когда либо виденных Джэем.

– Спецдизайн, – сказал ему Мэйзрик. – Для зэков, у которых мышц больше, чем матерью-природой положено. – Он это произнес голосом злого копа, грубым и противным. Может, они с Кентом в самом деле меняются ролями, имея дело с джокером.

– Сними их, – сказал Джэй.

– Об этом не было уговора, – сказал Мэйзрик. – У тебя десять минут. – Он вышел, заперев камеру. Они услышали его удаляющиеся по коридору шаги.

Элмо впервые поднял на него взгляд.

– Джэй-попугай, – сказал карлик. Он был четырех футов ростом и почти столько же в ширину. Руки и ноги короткие, но мощные, все в веревках мускулов.

– Мне сказали, ты отказываешься говорить.

– А говорить нечего. У меня есть еще право сделать звонок. Есть знакомые юристы?

– Советую д-ра Преториуса, – сказал Джэй.

– А он хорош?

– Он как в жопе заноза, но хорош. И у него обширный опыт защиты козлов отпущения.

– Ты не думаешь, что я это сделал?

Джэй уселся на унитаз.

– Она была испугана. Элмо, без обид, но я могу себе представить, что напугал ее ты. Она меня наняла для пущей безопасности и сказала приступать завтра же. Имеет смысл предположить, что тот, кого она боится, живет этажом ниже?

Обычно спокойное лицо карлика исказила боль.

– Я же был ее телохранителем, – сказал он. – Многие годы хранил ее, от всего ограждал. Моя вина. Мне надо было быть там.

– Почему же тебя не было?

Элмо уставился на свои руки. Пальцы их, грубые и короткие, вспучивались мозолями.

– Она меня отослала с поручением.

– Значит, ты не виноват. Делал, что она приказала. Что за поручение?

Элмо помотал головой.

– Не могу сказать. Это ее дела.

– Она мертва, – указал Джэй, – и на тебя хотят повесить ее убийство. Думаешь, Джокертаун так уж плох? Тебе надо бы знать, как обходятся с джокерами в Аттике[24]24
  Аттика – тюрьма строгого режима в штате Нью-Йорк.


[Закрыть]. Скажи мне, Элмо. Дай мне за что-нибудь уцепиться.

Элмо оглядел камеру.

– В пакгаузе я передал человеку запечатанный конверт и авиабилет, – сказал он, помолчав. – Встреча прошла без сучка без задоринки, но вот когда я вернулся, перед входом стояли полицейские машины. Мне это не понравилось, и я решил не высовываться, пока не узнаю, в чем дело. Когда услышал по радио, что случилось, решил, что лучше убраться из города. Да и некуда мне возвращаться было.

– И кто был тот человек? – спросил Джэй.

Элмо сжал руку в кулак.

– Не знаю.

– Как выглядел?

Элмо вновь разжал пальцы.

– Было темно, и он был в маске. В маске медведя. Черного, с большими зубами.

Джэй нахмурился.

– Выглядел сильным?

Элмо рассмеялся.

– Мы с ним силой не мерились. Я отдал конверт, и все тут. – И он замолчал, уставившись на свои пальцы, которые он продолжал сгибать и разгибать.

– Еще что? – подтолкнул Джэй. Ответа не было. – Давай, Элмо. У нас десять минут всего. Помоги мне.

Какое-то время карлик сидел, уставясь на Джэя без всякого выражения. Затем медленно кивнул и отвел взгляд.

– Ага, – произнес он. – Ладно. Тяжело это. Она… – Элмо подыскивал слова. – Она не приказывала мне молчать, да этого никогда и не требовалось. Я и сам знал, когда надо держать рот на замке. Кто этого не понимал, во «Дворце» не задерживался. Но теперь уж все равно, не так ли? Ведь ее не стало.

– Расскажи про встречу.

– Конверт был набит деньгами. Много денег. Она кого-то заказала. Я это понял. И она поняла, что я понял. И мы оба сделали вид, что это не так. Это ее излюбленная манера. – Он взглянул на Джэя. – А тот, как я понимаю, ударил первым.

Джэй знал, что Хризалис никогда не была образцовой гражданкой. Играла по своим правилам. Но убийство… это не было на нее похоже.

– И чьей же смерти она хотела?

– В конверте кроме денег находился сложенный листок с именем, – сказал ему Элмо. – Я в него не заглядывал, но когда парень в медвежьей маске его прочел, то прищелкнул языком.

– Он сказал: «Черт. Маловато я запросил». И тут я понял. Денег в конверте больше, чем обычно платят за заказное убийство, и это лишь часть оплаты. И еще авиабилет этот, да? Туда и обратно до Атланты.

– До Атланты? – вымолвил Джэй. Какое-то мгновение он гадал, какие, к чертям, у Хризалис знакомства в Атланте. Тут до него дошло, и болезненное чувство овладело им. – Вот говно, – сказал он.

– До нынешнего года ее политика никогда не занимала, – подтвердил Элмо. – А тут она ею заинтересовалась. Точно не могу сказать, но думаю, она что-то такое увидела во время своего путешествия. Она не походила на старину Деса или на кого-то еще из джокерских политиканов, но она же была джокером.

– Лео Барнет? – сказал Джэй.

Элмо кивнул.

– Он, должно быть.

– Прекрасно, – сказал Джэй. – Ну чертовски прекрасно! – На время он потерял способность думать. – Расскажи про наемника, – попросил он.

– Высокий, тощий. Носит перчатки. Костюм дешевый, не по фигуре. На билете имя Джордж Керби, но это всего лишь изобретение Хризалис.

– Джордж Керби, – повторил Джэй. Имя звучало как-то смутно знакомо. – Когда вылет?

– Сегодня, – сказал Элмо.

– Вот черт, – произнес Джэй. – Черт, черт, черт. – Он взглянул на часы. Время почти кончилось. – Сейчас вернется Мэйзрик и выгонит меня, нам надо торопиться. Расскажи про Йомена.

– Про Йомена? Это в прошлом, – резко выпалил Элмо. – Уж год как тот ушел, да? И никто не знает куда, даже Хризалис. Уж как она его искала. Думаю, боялась, что Кулаки его замочили. Ведь между ними и Йоменом кровь пролилась. Но здесь он не может быть замешан. Ведь он натурал.

– А Чудо-Юдо? – спросил Джэй.

Элмо пожал плечами.

– Если и была с ним в сговоре, мне про то не говорила.

– Кто еще? – вопросил Джэй. – Враги, отвергнутые любовники, жадные наследники, кто еще мог желать ее смерти?

– Она была молчаливым партнером, – сказал ему Элмо. – Джокер по имени Чарльз Даттон. Он ей помог с покупкой «Дворца», когда она только начинала. Думаю, теперь предприятие отойдет ему.

– Поговорю с ним, – пообещал Джэй. – Что-то еще?

Элмо заколебался.

– Давай же, – потребовал Джэй. – Колись.

– Не знаю, что это могло бы значить, – вымолвил Элмо, – но прошлой весной мне пришлось избавиться от трупа.

– От трупа? – переспросил Джэй.

Элмо кивнул.

– Женщина. Молодая, темнокожая, наверное, была хорошенькой, но не тогда, когда я ее увидел. Вся изрезана, как мясником разделана. Груди отрезаны, лицо изрезано на ленты, с одной руки снята кожа, меня чуть не вырвало. Никогда не видел Хризалис в таком испуге, как той ночью. У меня был выходной, но она послала за мной на поиски. Когда я явился, Копатель Даунс блевал в мужском туалете, а Хризалис была у себя в офисе, просто сидела и курила, уставясь на труп. У нее рука дрожала, но она, казалось, не могла отвести взгляд, пока я не укрыл тело простыней. Она велела мне прибраться. Я так и сделал. Я ни о чем не спрашивал, и она ничего не говорила. И после никогда про то не заговаривала.

– А с трупом что сделал? – спросил Джэй.

– Уложил его в мусорный мешок и вынес в подвал. На следующее утро его уже там не было. Соседи.

Шаги они услышали одновременно.

– Что соседи? – подтолкнул Джэй.

– Те, что за соседней дверью, – начал говорить Элмо, пока ключ поворачивался в замке. – Все трупы мы им оставляли. Они с такими вещами хорошо управлялись. – Он замолчал и мрачно взглянул на дверь.

Дверь камеры отворилась. Рядом с Мэйзриком стояла капитан Эллис собственной персоной, пыхая сигаретой и переминаясь с ноги на ногу.

– Убирайся ко всем чертям отсюда!

– Уже убираюсь, – сказал Джэй. Уходя, он ободряюще похлопал Элмо по плечу. Карлик даже не поднял взгляд.

– Хочу, чтоб ты понял: Мэйзрик это свиданьице организовал, не спросив моего разрешения, – отрезала Эллис. – Но уж коли оно состоялось, так для тебя будет куда как лучше назвать имя, и смотри не гони порожняк, а не то окажешься в одной камере со своим приятелем Элмо.

У Джэя уже не осталось сил огрызнуться в ответ.

– Даниэль Бреннан, – сказал он.

Мэйзрик бегло послал ему такой взгляд, будто кто-то сунул ему в штаны кубик льда. Эллис лишь фыркнула и записала имя.

– Доброго вам дня, – пожелал им, выходя, Джэй.

Не было ни стены, ни изгороди, ни каких-либо других преград на пути Бреннана к территории 8800-го по Гленхоллоу-роуд. Попадались, правда, таблички на деревьях, в которых запрещалась охота, рыбная ловля или вообще проход под угрозой законного наказания, но они Бреннана не остановили. Он осторожно скользил между деревьями, тихо и сосредоточенно, будто он опять во Вьетнаме, где лес наполнен врагами.

Наконец он выбрался из зарослей и обнаружил, что стоит на краю поляны, подстриженной ровно, словно лужайка для гольфа. За прекрасно ухоженной поляной простирался обширный цветник. За цветником – высокая живая изгородь. А за изгородью – дом, двухэтажный. Нижний этаж скрывала изгородь, но четыре окна второго смотрели прямо на поляну.

Бреннан глубоко вдохнул и рывком пересек поляну, чувствуя себя совсем голым и уязвимым для каждого, кто может за ним следить из дома. Он вломился в край цветника, легко скорчившись, залег, задержал дыхание, прислушиваясь. Ничего. Огляделся. Ничего, кроме цветов.

Он преодолевал цветник, низко согнувшись, чтоб не быть замеченным из окон второго этажа, и опознавая многие из цветов на пути. Тут были розы, хризантемы, львиный зев, но рядом росли и маки, похожие на те, что ему доводилось видеть на плантациях во Вьетнаме и Таиланде, и дурман, знакомый по проведенному на юго-западе детству, и под тенистыми навесами грибы десятков форм и расцветок, не очень-то похожие на те, из которых готовят соусы к мясным блюдам.

Невинно выглядящий цветничок – на самом деле мечта наркохимика, – понял Бреннан, и сырья здесь хватит, чтобы приготовить почти что любой стимулятор, депрессант или галлюциноген. Но с точки зрения специалиста по ландшафтному дизайну, он смотрелся светло, в разбивке его ощущалось стремление к гармонии цветов, форм и текстур. Даже время от времени попадающиеся меж растениями украшения радовали глаз этой гармонией, хотя и были меж ними чуть эксцентричные.

Ну вот как этот четырехфутовый гриб из бетона, на котором свернулась гусеница и курит кальян. Не совсем обычное садовое украшение, но здесь в тему.

Бреннан улыбнулся, и тут гусеница обернулась и взглянула в его сторону. Надув щеки, она выдохнула облако белесого дыма, окружив им Бреннана, прежде чем тот успел захлопнуть рот. Он вдохнул полные легкие сладковатого дыма и успел сделать лишь три шага. Голова закружилась, глаза полезли на затылок, и он тяжело свалился в густую траву. Он почувствовал на щеке прохладное дыхание, когда гусеница, шевеля механическими губами, заговорила знакомым сварливым голосом.

– Добро пожаловать в волшебное царство, – произнесла она, и глаза Бреннана закрылись.

8.00 вечера

Копов, которые следили за похоронным бюро, было до черта. Одного Джэй опознал в продавце сосисок с тележкой, еще два сидели в припаркованной за полквартала машине, четвертый затаился на крыше дома напротив. Либо они не совсем уверены в Элмо, либо надеются, что Йомен придет отдать последнюю дань уважения.

Дом траура Косгроува представлял собой трехэтажное нелепое викторианское сооружение, напоминающее обломок ушедшего времени. На одном углу – круглая приземистая башня, на другом – высокая готическая; деревянная галерея целиком опоясывала здание, везде ажурная резьба по дереву. Хризалис бы здесь понравилось.

Он взбирался по ступенькам, когда дверь с шумом открылась, выпустив Лупо.

– Кровавый фарс, вот что это, – рявкнул он, завидев Джэя. Уши его в гневе распластались по черепу. – И кто его поставил, как он думает? – Он не дождался ответа. Джэй пожал плечами и зашел внутрь.

Декорированное темными обоями фойе было обставлено по-старинному. Висевшее на стене в застекленной раме расписание объявляло о трех прощаниях. Вайдмен в Восточной гостиной, Джори – в Западной, и Мур – в Круглом зале наверху. Джэй осознал, что настоящего имени Хризалис он не знает.

– Ох, – произнес мягкий голос рядом. – Г-н Экройд, как хорошо, что вы пришли.

Вальдо Косгроув был кругленьким человечком, возрастом за семьдесят, абсолютно лысым, с маленькими потными ручками. Одевался Вальдо безупречно даже для Хирама, пах, будто выкупался в духах, и вообще выглядел пересыпанным тальком. Джэю довелось на него работать, когда из покойницкой украли два трупа особо уродливых джокеров. Эта история немало обеспокоила Вальдо, а тот не привык к беспокойствам. Вальдо почти все время печалился. Это он умел делать лучше, чем кто бы то ни было из тех, кого Джэй знал.

– Здравствуйте, Вальдо, – сказал Джэй. – Кто из них Хризалис?

– Мисс Джори покоится в Западной гостиной. Наша лучшая зала, не говоря уже о том, что самая большая, ведь у нее было так много друзей. Я так опечалился, услышав эту ужасную историю.

Слова были как и положено, но Джэю доводилось слышать и куда более печальный тон. Что-то старого Косгроува беспокоило.

– Что случилось? – спросил он. – С чего это Лупо как ошпаренный?

Вальдо Косгроув зацокал.

– Мы не виноваты. Г-н Джори настоял, он же как-никак ее отец, а некоторые неправильно восприняли. Я не могу понять, чего они от нас хотят. Уверяю вас, мы ни на чем не сэкономили.

– Уверен, г-н Джори, получив счет, оценит это по достоинству, – сказал Джэй. – Мне никто не звонил?

– По телефону? Вам? Сюда?

– Пытаюсь связаться с Хирамом Уорчестером, который в Атланте, – объянил Джэй. – Продиктовал послание в его отель. Если позвонит, дайте мне знать.

– О, конечно, – произнес Вальдо Косгроув. Очередная группа скорбящих попалась навстречу. Среди них попалась на глаза официантка из «Хрустального дворца». И эта не выглядела умиротворенной. Он решил выяснить, что же происходит.

Западная гостиная представляла собой длинную мрачную залу с высокими потолками, сплошь заполненную цветами. Букетов нанесли столько, что часть их вытеснилась в фойе. У двери располагалась книга для соболезнований. Рядом с ней стоял Инь-Ян и выражал соболезнования крепкому мужчине шестидесяти с лишним лет, несомненно, отцу Хризалис. На Джори была белая рубашка и черный костюм, и вообще было в его облике нечто, заставляющее думать, что он, похоже, и сам из породы людей черно-белых. И чувствовал он себя не в своей тарелке. Может, из-за костюма. Может, просто так уж случилось. А может, из-за Инь-Яна, у которого обе головы говорили, как обычно, одновременно.

Когда джокер наконец прошел в гостиную, Джэй приблизился и протянул руку.

– Г-н Джори, меня очень опечалило то, что случилось с вашей дочерью, – сказал он. – Это была необыкновенная женщина.

– Это так, – ответил Джори. Рукопожатие его было крепким, а гнусавый выговор резко контрастировал со старательно культивируемым дочерью британским акцентом. – Дебра-Йо была милой девушкой. Вы ее хорошо знали, господин?..

Джэй проигнорировал вопрос. Джори, несомненно, слыхал его имя, и назови он его, пришлось бы снова рассказывать, как он нашел тело, а вот это ворошить у него не было ни малейшей охоты.

– Боюсь, не слишком, раз не знал настоящего ее имени.

– Дебра-Йо, – сказал Джори. – Ее так назвали в честь моей великой бабушки. Та была из настоящих пионеров, доподлинно вам говорю.

– Вы из Оклахомы?

Джори кивнул.

– Из Тулсы. В Нью-Йорке мне не по себе.

– Хризалис любила этот город, – тихо сказал Джэй. – Я ее знал достаточно, чтоб в этом убедится. Здесь она была дома.

– Домом ее была Тулса, – твердо сказал Джори, – и вы уж не обижайтесь, сэр, но я был бы вам очень признателен, если бы вы больше ее не называли тем именем. – Он обернулся на звук шагов, и Джэй поймал мелькнувшее у него в глазах отвращение, когда тот завидел Джуба Бенсона, вразвалку шествующего через дверь с пачкой газет под мышкой. Но тут же, сделав над собой усилие, Джори преодолел свои чувства, выдавил из себя улыбку и протянул руку.

Джэй прошел в гостиную.

Складных стульев, здесь расставленных, хватило бы на сотню людей. Лишь треть была занята, да еще около дюжины скорбящих разбрелись по зале, перешептываясь друг с другом по углам. Восемь десятых присутствующих принадлежали к джокерам. Инь-Ян преклонил колени перед гробом рядом с Кашеликой Моной. Летун стукался о потолок, тихо беседуя с Троллем, зеленые лапищи которого чуть касались люстры, когда он начинал жестикулировать, и в ответ ее подвески позванивали, словно колокольчики на ветру. Горячая Мамаша Миллер заливалась слезами, руки ее, комкающие кружевной платок, дымились. Рядом что-то утешительное бормотал отец Сквид. Еще один переодетый коп, выглядящий здесь словно виноградина в ящике с изюмом, расположился рядом с пепельницей и курил.

В последнем ряду сидело Чудо-Юдо.

Джэй подумал, что это и в самом деле интересно. Он пригляделся, поймал какое-то движение под черным одеянием. Выглядело так, будто оттуда рвется на свободу какое-то животное, но это было переоформляющееся тело джокера, все в постоянной метаморфозе. Лицо под капюшоном обернулось, и Джэй уперся взглядом в проволочную маску. Он ощутил на себе ответный взгляд из-под нее.

Джэй пересек залу, направляясь к тому месту, где покоилась Хризалис. Инь-Ян как раз встал. Джэй остановился, будто его ударили. Гроб был открыт.

Не может того быть, мелькнуло в его голове.

Тут он заприметил Космо, сидящего на складном стуле в тенистой глубине ниши, где стоял гроб, такого тихого и недвижимого, что и не сразу заметишь его за кипой погребальных венков, и Джэй внезапно понял, что произошло.

Похоронный бизнес унаследовали три брата Косгроув. Вальдо, всегда такой опечаленный, сделался его фасадом. Титус, который не показывался на глаза, сделался бальзамировщиком. Младший же, Космо, был в семье джокером. Это был болезненного вида тощий мужчина лет за пятьдесят, лысый, как и его брат, но у него по всему телу прорастал сероватый грибок, сплошь покрывавший и его кожу, и одежду, переходивший на все, к чему тот ни прикасался, и даже ежедневная чистка скребком не очень-то от него помогала. Но взамен получил Космо и некий дар, явно от дьявола, и от того дара похоронное бюро Косгроувов вышло на первое место в Джокертауне. Он мог сделать так, чтобы покойник хорошо выглядел. Рядом с ним мертвые делались красивее, чем были при жизни. Джэй приблизился к гробу и посмотрел на нее.

Спящая красавица, подумал он, и понял, что так огорчило Лупо и других.

На ней было простое темное платье, скромное, но стильное, застегнутое на горле старинной брошью. Сложенные на груди руки сжимали Библию. Она была прелестна. Длинные соломенные волосы раскиданы по шелковой подушке, очи мирно смежены во сне, румянец слегка выступал на гладких розовых ее щеках. Джэй знал, что Хризалис было за тридцать пять – тут же она выглядела лет на десять моложе. Кожа гляделась такой же нежной, как обивка ее гроба, такой живой, что хотелось потрогать ее кончиками пальцев, ощутить ее кажущуюся теплоту.

Но вот этого как раз делать не следует. Космо мог обмануть глаза, но не руку. Опусти в гроб руку, притронься к розовой щеке – и один бог знает, что ощутишь. Даже Косгроувы не в состоянии сотворить голову из кусков костей и мозга.

– Грустный день, – произнес отец Сквид, оказавшись рядом с Джэем. Настоятель церкви Пресвятой Девы Вечной Скорби при ходьбе издавал влажные хлюпающие звуки. – Без нее Джокертаун станет другим. Потемнеет, боюсь. А знаете, ведь уже год как ушел Ксавье Десмон?

– Почти день в день, – согласился Джэй. – Правда, когда здесь лежал Дес, очередь из прощающихся растянулась более чем на квартал.

– Хризалис у нас сильно уважали, – сказал отец Сквид. – Даже боялись. Деса любили. У него было сердце на рукаве. Она же свое ревниво хранила. – Он опустил руку Джэю на плечо. – Говорят, ты охотишься за убийцей.

– Чем черт не шутит, – сказал Джэй. – А скажите, отец, много ли вы знаете про нашего приятеля Чудо-Юдо?

– Три души терзаемы тут, спасения ищут, – ответил священник. – Но вы ведь не думаете…

– Я не знаю, что и думать, – сказал Джэй. В дверях возник Вальдо Косгроув и делал ему жесты. – Простите, отец. Меня зовут к телефону.

Вальдо пригласил Джэя воспользоваться своим офисом в задних помещениях бюро. Здесь было тихо и уединенно. Он подождал, пока Вальдо закроет за собой дверь и снял трубку.

– Привет, Хирам?

На другом конце линии было шумно, но Хирам – сильный мужчина с сильным голосом.

– Джэй-попугай? В отеле сказали, ты шесть раз звонил. Могу я узнать, что такое срочное случилось?

– Хирам, у нас большие проблемы. Ты где? Ты там на каком-то приеме, судя по звукам.

– Я звоню из трейлера, здесь передвижной штаб сенатора Хартмана, – сказал Хирам. – Тут стычка между платформами, раскручивается все сильнее. Мог бы хоть по телевизору взглянуть. Да чего там, ведь на карте всего лишь будущее страны.

– Не грузи меня, – сказал Джэй. – Я одет как следует, чего тебе еще? Слушай, я тут кручусь, стараюсь понять, кто убил Хризалис…

– Думаю, здесь все ясно, – прервал его Хирам. – Убийца туз пик. Психопат, что пытался той ночью украсть наши печати из «Хрустального дворца».

– Да нет. Не думаю, что это он, – сказал Джэй.

Хирам уклончиво прочистил горло, затем произнес:

– Да, ты – ищейка, но думаю, что попусту теряешь время.

– И это не впервые, – согласился Джэй. – Хирам, выслушай меня и отнесись серьезно. У нас, маленьких обывателей, большие уши. Хризалис перед смертью наняла человека убить Лео Барнета. И он, возможно, уже в Атланте.

Долгое время в трубке слышны были лишь голоса людей Барнета, отдающих по рациям указания. Затем раздался хриплый голос Хирама:

– Барнета? Ты уверен?

– Здесь важно одно, – сказал Джэй. – Барнет – кандидат, который хочет заключить джокеров в концлагеря. Хризалис была джокером. Пока еще, сколь я знаю, два плюс два равно четырем. – Да так ли? После покушения на Барнета триумф его идей гарантирован.

Может, Хризалис как-то более изощренно мыслила? Может, два плюс два равно… чему?

Хирам ответил:

– …Барнет сделал все, чтобы обессилить у джокеров правый фланг. Я отвергаю все, за что он борется, но покушение неприемлемо. Джэй, ты должен обратиться к властям.

– Просто замечательно, – сказал Джэй. – Приду и скажу, что два джокера составили заговор, чтобы подослать киллера, возможно, туза, который уберет Лео Барнета, потому что им не нравится его политика. Как только это попадет в прессу, можно будет просто провести инаугурацию этого ублюдка, избавив нас от расходов на выборы.

– О боже! – воскликнул Хирам и перешел на шепот: – Джэй, ты прав. Что же нам делать?

– Нужно как-то сохранить жизнь Барнету и при этом держать историю под замком. Детали – тебе на усмотрение.

– Ну, спасибо тебе, – сухо сказал Хирам. – Огромное.

– Попроси помощи, – сказал Джэй. – У того, кому можно верить. Может, у Тахиона. Будь умен, но осторожен. Посмотри, есть ли какой-то способ усилить охрану Барнета.

– Всех кандидатов, – предложил Хирам.

– Отлично, – сказал Джэй. – А я продолжу копать здесь.

– Джэй, послушай, ты нужнее здесь. Хризалис мертва, и это твое донкихотское расследование ее не вернет. Запускай свой движок, вылетай в Атланту ближайшим рейсом. Я тебя нанимаю. Хочу, чтоб ты был телохранителем сенатора Хартмана.

– Последнее тело, которое я взялся было охранять, потеряло голову, – сказал Джэй. – Кроме того, я думал, что каждому кандидату положена нянька-туз от правительства.

– Палач – некомпетентный хвастун, – сказал Хирам. – Он не более чем уличный забияка, да и то не из самых крутых. У меня больше доверия к секретной службе, но они всего лишь люди. По крайней мере к Барнету прикрепили Черную Леди, но Грег ужасно раним. Нужна твоя помощь, Джэй.

– Ага, хорошо, так и будет, – сказал Джэй. – Хирам, мне надо идти. Буду на связи. Осторожнее там. И сделай что можешь.

– Джэй-попугай, ты хоть раз прислушаешься к разумным доводам? – настаивал Хирам.

– Не-а, – сказал Джэй, – не то перейдет в привычку. – Не дожидаясь ответа, повесил трубку и направился к двери.

Как только он покинул офис, телефон снова зазвонил ему вслед. Прислонившись к двери офиса, он считал звонки. Хирам так легко не отстанет, надо дать ему понять. На девятом звонке он вздохнул, вошел в темный офис и сгреб телефон.

– Хирам, послушай, – сказал он. – Я не поеду в Атланту, черт возьми. Если сенатору Грегу нужна еще одна нянька, это твоя забота, не мог бы ты просто…

– Моему стрелку нужна помощь, – тихо сказал женский голос на другом конце линии.

Холодная дрожь прошла по позвоночнику Джэя. Он знал этот голос. Его тембр, модуляции, жесткий британский акцент.

– Хризалис? – ошеломленно прошептал он.

– Иди к нему, – сказала Хризалис. – Пока не поздно.

– Ты же мертва, – хрипло сказал он. Стоя в темноте и сжимая потной рукой телефонную трубку, Джэй вдруг почувствовал, как земля уходит из-под ног.

– Эскимос… – начала Хризалис.

– Эскимос? – прервал Джэй. Чем дальше, тем нелепее; такое ощущение, что он проваливается в кроличью нору. Хризалис лежит в гробу за неколько комнат отсюда, и она же толкует по телефону про каких-то эскимосов. Внезапно им овладела подозрительность.

– Кто ты, к чертям, такая? – спросил он.

Последовало долгое молчание.

– Хризалис, – наконец вымолвил голос.

Звучал он чертовски похоже на нее.

– Боже мой, – сказал Джэй, вложив в голос сколько мог благоговения. – Моя радость… моя любовь… так это ты, золотце?

И опять колебания.

– Да, – шепнул наконец голос. – Это я, милый. Послушай. Ты должен спасти моего стрелка, он…

– Ага, понимаю, похищен эскимосами, – сказал Джэй. – Может, ты считаешь, что все это забавно, но я нет. Ты чертовски искусна, но ты не Хризалис. Так что иди ты со своими эскимосами. Куда подальше, ладно? – И он бросил трубку с такой силой, что она звякнула.

Затем он долго сидел в темноте, курил, уставясь на телефон, надеясь, что тот снова зазвонит. Но телефон молчал.