Текст книги "Маркиз де Кюстин и его "Россия в 1839 году""
Автор книги: Джордж Кеннан
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)
ПРИМЕЧАНИЯ3
ПРЕДИСЛОВИЕ
В 1845 г. приехавший в Неаполь Николай I рассказывал кавалеру де Кюсси о де Кюстине: «Да, в Петербург он явился с незавидной репутацией, а рекомендательные письма были у него от довольно сомнительных особ. Тем не менее, я не мог выказать неуважения ни к рекомендациям, ни к тем, кому они были адресованы. Я принял его, хотя, признаться, и с некоторой неприязнью, но нимало сего не выказал а, напротив, был весьма хорош с ним. Вам известно, как он отблагодарил меня». (Chevalier de Cussy. Souvenirs. Paris, 1909. Т. 2. P. 239).
Николаевская эпоха. Воспоминания французского путешественника маркиза де Кюстина. М., 1910.
Николаевская Россия. М., 1930.
Ошибка автора. В журнале «Русская Старина» (1886. Т. LI, июль; 1890. Т. LXV, февраль; 1891. Т. LXIX, январь) был опубликован перевод Н.К.Шильдера «Россия и русский двор в 1839 году» – дневника полковника Гагерна, приезжавшего в Петербург в свите принца Александра, старшего сына принца Оранского.
Алексис Шарль Анри Клерель де Токвиль (1805—1859) – французский политолог, историк и политический деятель. Убеждение в том, что Франция будет развиваться не по пути конституционной монархии английского образца, а как демократическое общество американского типа, побудило его отправиться в США, где он провел девять месяцев (1831—1832). В результате наблюдений, дискуссий с многими выдающимися американцами и чтения появилась книга, принесшая ему всеевропейскую известность: De la йётоагаИе en Ame– rique («Демократия в Америке», 1835, русский перевод 1897). Его приветствовали как нового Монтескье, он был награжден орденом Почетного Легиона и избран во Французскую Академию (1841). Вторая, заключительная часть «Демократии в Америке» появилась лишь через пять лет, в ней Токвиль исследовал влияние равенства на общества. В 1839 г. он был избран в Палату депутатов, где занял независимое положение. Революцию 1848 г. он предсказал за несколько недель до ее начала. Несмотря на неприятие социалистических идей, Токвиль с июня по октябрь 1849 г. занимал пост министра иностранных дел, а в 1850 г. был избран вице-президентом Учредительного собрания. Арестованный на короткое время при государственном перевороте 1851 г., он лишился всех должностей из-за отказа присягнуть новому режиму, после чего вновь обратился к литературной деятельности. В 1856 г. появилась его книга L'Ancien R£gime et la Revolution («Старый режим и революция», русский перевод 1896). Теперь будущее Франции как заложницы своего прошлого, представлялось ему уже не столь демократическим. Эта книга вновь вывела его на арену общественной жизни, и он был с триумфом встречен в 1857 г. в Англии, однако уже через два года Токвиль скончался, не завершив свой труд о Французской революции.
«Репутация Токвиля достигла апогея в первое десятилетие после его смерти, когда Европа готовилась к всеобщему избирательному праву, а во Франции началось возрождение либерализма. Издание десятитомного собрания его сочинений (1860—1866) было встречено как наследие мученика свободы. В Англии Токвиля постоянно упоминали при обсуждении избирательной реформы, а в Германии – в спорах о федерализации. Но после 1870 г. его имя стало постепенно стушевываться, и к началу нового века он был почти забыт, а его труды рассматривались как устаревшая классика. Новому поколению, верившему только в позитивное знание, они казались слишком абстрактными
и умозрительными. Кроме того, предсказанная Токви– лем демократия, казалось, так и не достигнута – он не предвидел ни глубину нового неравенства, ни те конфликты, которые были вызваны индустриализацией, национализмом и империализмом. В Европе так и не появилось бесклассовое общество, а шовинизм и империализм проникли даже в Америку. /.../
Тоталитарные режимы XX в., бросившие вызов самому существованию свободных институтов, породили «токвилевский ренессанс». На первый план вышло его стремление защитить свободу общества, анализ скрытых тенденций его развития, а также плодотворные философские и социологические гипотезы. /.../ Снова, как и в 1850-х и 1860-х годах, Токвиль оказался на вершине популярности. /.../ Несомненно, что и в будущем он останется авторитетом для всех, кто отрицает статичные авторитарные порядки и разделяет его веру в неизбежное исчезновение классовых различий и его понимание свободы, как высшей политической ценности».
(The New Encyclopaedia Britannica. Macropaedia, 1980. Vol. 18. P. 470).
6 В 1956 г. в Монако издательством Editions du Rocher был издан небольшой том Marquis de Custine. Souvenirs et portraits. Textes choisis et presentes par Pierre de Lacre– telle с весьма интересным биографическим введением (62 стр.) составителя этого сборника. В следующем году к столетию смерти Кюстина тот же издатель выпустил в свет первую его биографию, написанную маркизом де Люппе, который не только собрал коллекцию кюстинианы, но и широко использовал переписку Кюстина и другие документальные свидетельства из архивов приятелей и знакомых маркиза. Автор уже давно интересовался Кюстином и лет за тридцать до того опубликовал его письма к маркизу де Лагранжу. Помимо всех обстоятельств путешествия в Россию (в связи с этим для меня была чрезвычайно ценной работа проф. Кадо), по отношению к чисто биографической стороне я прежде всего обязан своими сведениями именно книгам, опубликованным в Монако.
I. ЧЕЛОВЕК
1 Мать Кюстина упоминается во многих источниках, но особенного внимания заслуживает книга Bardoux B.J.A Madame de Custine, d'apres des documents inedits. Paris, 1888. О ее отношениях с Шатобрианом см.: Chedieu de Robethon Е. Chateaubriand et Madame de Custine. Paris, 1893.
Примеч. переводчика: Луиза Элеонора Мари Дельфина де Кюстин (1770—1826) по словам ее биографа прожила бурную жизнь и «была близкой приятельницей нескольких самых значительных людей своего времени. Хотя прямота ее характера и душевное благородство привлекали к ней многочисленные симпатии, однако живость чувств и пламенное воображение принесли ей больше страданий, чем радостей. Но все эти нравственные противостояния в душе г-жи де Кюстин суть ничто по сравнению с пережитым ею в молодые годы, когда на смену идиллии пришла трагедия. Именно в то время она ярчайшим образом выказала настоящий героизм». (Bardoux. Madame de Custine. P. I—II). О романтических наклонностях Дельфины де Кюстин свидетельствует имя ее сына: Ас– тольф (Астольфо) – сказочно-героический персонаж поэмы Лудовико Ариосто «Неистовый Роланд».
2* Имеется в виду первый роман г-жи де Сталь «Дельфина», в котором романтическая героиня восстает во имя чувств против общепринятых норм морали.
3* Карл Август Варнгаген фон Энзе (1785—1858) – немецкий писатель и дипломат, литературный критик, автор книг биографического жанра, «был одним из лучших стилистов своего времени и отличался тонким критическим чутьем»а. В чине капитана русской службы участвовал в кампании 1813 г. против Наполеона.
Рахель Антония Фридерика Варнгаген фон Энзе (урожд. Левин-Маркус, 1771—1833). «Кто же была эта Рахель, одна из самых оригинальных личностей прусского общества? Дочь обогатившегося ювелира, еврейка (что весьма угнетало ее), эта привлекательная дур-
а Энциклопедический словарь Брокгауз—Ефрон. СПб., 1892. Т. V. С. 537.
нушка с темными глазами, живая, подвижная, интеллигентная, мало надеявшаяся на замужество, да еще и бедная (после смерти отца она получала лишь небольшое пособие от братьев), которая, тем не менее, сумела завоевать для себя совершенно особое место в берлинском обществе /.../. Три молодые еврейки, Генриетта Демос, дочь врача португальского происхождения, Доротея Мендельсон и Pax ель Левин, ввели моду на совершенно новые салоны, успех которых заключался в том, что они не принадлежали ни к одному слою общества, и там могли происходить ни к чему не обязывающие встречи. /.../ Самая молодая из них, незамужняя Рахель, принимала у себя в мансарде за чашкой чая и с неслыханной свободой обращения. Она подружилась с братьями Гумбольдтами, Генцем (советником Меттерниха) и принцем Людвигом Фердинандом Прусским; частые визиты принца де Линя, появление мадам де Жанлис и мадам де Сталь и особенно дружеское расположение Гёте, все это задавало неповторимый тон ее приемам. Она умела создать интимную атмосферу, обладала искусством слушать и гордилась тем, что ее салон называли республикой духа. И все– таки, несмотря на все успехи, Рахель тяготилась недоступностью для нее традиционного общества из-за своего еврейского происхождения. Но именно такое положение сблизило ее впоследствии с Кюстином, которого она сумела понять как никто другой. /.../ Ей помогла влюбленность молодого Варнгагена фон Энзе, который, испытав в начале своей карьеры нужду, стал секретарем, а потом и доверенным лицом прусского премьер-министра фон Гарденберга, человека либерального, освободившего крестьян и эмансипировавшего евреев. Достигнув должности дипломатического советника, Варнгаген добился руки Рахель, бывшей старше него на четырнадцать лет. Ко времени знакомства с Кюстином уже крестившаяся Рахель стала женой дипломата и сделала свой салон менее богемным, придав ему большую политическую окраску. Гейне, издевавшийся над чопорностью берлинских салонов XX годов, часто бывал у Рахели и даже хотел надеть на себя собачий ошейник с надписью: «Я принадлежу г-же Варнгаген». (Muhlstein A. Astolphe de Custine. 1790—1857. Le dernier Marquis. Paris, 1996. P. 139—142).
4* Леонтина де Сен-Симон де Куртоме – «/.../ богатая, из прекрасной нормандской фамилии, совсем молодая, с мягким и легким характером, и, наконец, предел мечтаний – круглая сирота. (У нее) было все, чтобы привлекать к себе симпатии. Бракосочетание состоялось 15 мая 1821 г.» (Ibid. Р. 158—159).
Levis-Mirepoix Е. de. Correspondance de la Marquise de Montcalm. Paris, 1949. P. 70.
Loc. cit.
Софи Гэй. Дельфину (де Кюстин) и Софи Гэй связывала хоть и недавняя, но очень важная для Астольфа дружба. Софи, женщина весьма предприимчивая, воплощала в себе наступившие новые времена. Она завоевала Дельфину своей нежностью к ее сыну, сохранявшейся на протяжении пятидесяти лет. Софи родилась в 1776 г. в семье финансового служащего и в пятнадцать лет вышла замуж за биржевого маклера на двадцать лет ее старше и очень богатого. В эпоху директории она бросила его ради молодого любовника, Жана Сигизмона Гэя, сделавшего карьеру в императорских финансах, благодаря протекции маршала Дюрока. Софи изобрела для себя совершенно новую профессию – литературного агента. Она постоянно ездила в Англию и покупала там стихи, комедии и романы и весьма преуспела, а к тому же пользовалась еще и репутацией весьма галантной дамы. Тем не менее, Софи очень следила за воспитанием двух своих дочерей, а также невестки Элизы. Муж ее зарабатывал столько денег, что никто не сомневался в его близости к государственным деньгам. Когда в
г. он был отправлен в отставку, за дело принялась Софи – она сочиняла романы и песни и сумела даже пробиться со своей пьесой на сцену «Комеди Франсез», не оставляя при этом деятельности литературного агента.
8* Жюли Рекамье (1777—1849) – жена парижского банкира; ее салон был модным политическим и литературным центром оппозиции Наполеону I, который в
г. выслал ее из столицы. В 1819 г. она переселилась в монастырь Аббе-о-Буа, где у нее собирались политические деятели, литераторы и ученые.
9 La Russie en 1839. Т. 1. P. 162.
Memoires et voyages. Lettres icrites a diverses epoques, pendant des courses en Suisse, en Calabrie, en Angleterre et en Ecosse. Paris, 1830. 4 vol.
* Оссиановские легенды – цикл устных преданий, запи
санных не позднее XII в., о легендарном воине и барде ирландских кельтов Оссиане (III в. н.э.). В 1765 г. Дж.Макферсон издал «Сочинения Оссиана, сына Фингала», которыми увлекались особенно в Германии поэты «Бури и натиска» И.Гердер и И.В.Гёте. Однако впоследствии было доказано, что эти «Сочинения» являются талантливой подделкой.
II. ЗАЧЕМ ЕХАТЬ В РОССИЮ?
1* Объяснение самого Кюстина содержится в его письме от 7 августа 1855 г. (как сказано в публикации, к Machko (?):
«Я не намеревался как-то особенно изучать Россию; в эту страну меня случайно привела страсть к путешествиям; я приехал без каких-либо предубеждений, с единственной целью увидеть ее и был поражен тяготами и страданиями большинства тамошних жителей; несмотря на незнание языка, я уловил привлекательные черты народа, глубокое лицемерие в высших классах и распространенное повсюду двуличие. Два– три осведомленных человека сообщили мне кое-какие сведения, коими я не преминул воспользоваться; внимательные наблюдения и логические выводы окончательно поставили меня на истинный путь; благодаря отвращению ко лжи и любви к людям, мне удалось угадать все остальное. Вот и вся история сей книги, произведшей столь неожиданную для меня сенсацию. Независимость характера, смелость и чистосердечие всегда везде являют собой совершенное новшество, однако в России значительно более, нежели в какой– либо иной стране». (Marquis de Custine. La Russie en 1839. Paris, 1990. T. 2. P. 485).
2 L'Espagne sous Ferdinand VII. Paris, 1838. 4 vol.
3* «/.../ его прежние труды»-. «Алоис, или монах Сен-Бер– нара» (Aloys ои religieux de Mont S.-Bernard, 1829), психологический роман, продолжающий традиции «Адольфа» Б.Констана и «выдерживающий еще до сих пор испытание чтением»; «Воспоминания и путешествия, или письма разного времени, относящиеся к поездкам по Швейцарии, Калабрии, Англии и Шотландии» (Memoires et voyages, ои lettres icrites a diverses epoqu.es pendant des courses en Suisse, en Calabre, en An– gleterre et en Ecosse, 1830); «Беатриса Ченчи» (Beatrix Cenci), пьеса в стихах, поставленная в театре «Пор– Сен-Мартен» в 1833 г.
L'Espagne sous Ferdinand VII. Bruxelles, 1838. Vol. 2. P. 212.
Balzac H. de. Correspondance. Paris, 1964. Vol. 3. P. 424– 426.
6* При всем желании Бальзак не смог бы найти худшего времени для приезда в Петербург (июль—сентябрь 1843 г.) – всего полгода назад в свет вышла книга Кюстина. Нижеследующие сведения взяты из исследования ЛГроссмана «Бальзак в России» (Литературное наследство. М, 1937. Т. 31—32. С. 202, 204, 205, 220, 221).
Бальзак хотел проявить лояльность по отношению к русским властям и отрицательно отзывался о «России в 1839 году»: «/.../ для любопытных Петербург и Москва исчерпывают всю Россию. Они торопятся осмотреть обе столицы, соединенные превосходной дорогой в шестьсот верст, и воображают, что осмотрели Россию. А между тем они видели Россию как те, кто, побывав в Кантоне, видели весь Китай; по возвращению в их описаниях на одно правильное наблюдение приходится сотня вымыслов о государстве более обширном, чем римская империя эпохи Августа. Таково мое мнение о знаменитом произведении г-на де Кюстина». Тем не менее, и двор, и высшее общество отнеслись к нему демонстративно холодно. («Я получил пощечину, предназначавшуюся Кюстину»).
«Не подлежит сомнению, что Бальзак уезжал из Петербурга глубоко разочарованным. Письма к Ганской по пути в Париж совершенно недвусмысленно свидетельствуют о резкой перемене его воззрений на Россию. Даже сравнение с антипатичной Бальзаку Пруссией – не в пользу Петербурга. «Необходимо признать, что для приезжего из России Германия имеет особый, неопределимый вид, который не объясняется еще пока волшебным словом свобода, но который можно передать выражением свободные нравы или свобода в нравах. /.../ Бальзак не скрывал в берлинском обществе своего отрицательного впечатления от николаевского Петербурга. Герцогиня Дино, племянница Талейрана, с которой писатель встретился у французского посла Брессона, писала 16 октября 1843 г., что Бальзак отзывается о России «так же зло, как и Кюстин; /.../». Не пощадил он и самого императора: «В наши дни император Николай – единственный представитель власти, как ее изображает «Тысяча и одна ночь». Это калиф в мундире. Падишах Стамбула в сравнении с русским царем – простой супрефект».
Тем не менее, 14 ноября 1843 г. Бальзак писал Ганской: «Здесь ходят слухи, что я напишу опровержение Кюстина, и что я вернулся нагруженный серебряными рублями. Я отрицаю только рубли». (Balzac Н. de. Оеи– vres posthumes. Lettres a l'Etrangere. Paris, 1906. Т. 2. P. 225).
7* Эвелина Ганская (урожд. Ржевусская, 1800—1882) – жена Бальзака (с 1850 г.). Имеется в виду дело о наследстве ее покойного мужа Вацлава Ганского, рассматривавшееся в Государственном совете и благополучно для нее решенное 17 января 1844 г.
Alexis de Tocqueville. De la democratic en Amerique. Paris,
1835—1840.
Alexis de Tocqueville. De la dimocratie en Amerique, i3me id. Paris. 1850. Т. 1. P. 504—505.
Письмо от 22 февраля 1841 г. См.: Pierre de Lacretelle. Souvenirs et portraits. Monaco, 1956. P. 219.
La Russie en 1839. Т. 1. P. 120.
12* Адам Туровский (1805—1866) – польский публицист. Принимал активное участие в восстании 1830—1831 гг. и много писал против России, однако в эмиграции переменил свои взгляды. В книге La virite sur la Russie (Правда о России, 1835) он уже возлагал на Россию миссию панславизма. Император Николай I разрешил ему вернуться, но в 1848 г. он переселился в Северную Америку. Свои идеи Гуровский развивал в книгах La civilisation et la Russie (Цивилизация и Россия, 1840), Russia as it is (Россия как она есть, 1854) и др.
«Адам Гуровский считал, что польский язык устарел: он изо всех сил призывает русифицировать Польшу. В доказательство своей благонамеренности, по прибытии в Петербург представляет список лиц, подозреваемых во враждебном отношении к России. Но он так и не смог получить желаемую должность, поскольку его считали человеком ненадежным. В 1840 г. Гуровский издает книгу La Civilisation et la Russie – первый манифест официального панславизма. Ему удалось уехать из России, и в Италии он пишет труд le Panslavisme. В 1849 г. Гуровский переезжает в США, где сотрудничает в нью-йоркской газете «Tribune» и одновременно сближается с Уолтом Уитменом. Во время Крымской войны выступает на стороне России. /.../ До конца жизни он так и не изменил своего мнения о Польше: «Польша – это всего лишь кровавый призрак, преследующий правительства и народы; тень китайского фонаря, которой демагоги развлекают безумцев».
[Marquis de Custine. La Russie en 1839. Paris, 1990. Т. 1. P. 505). (Примеч. М.Парфенова).
13* Адам Юрий Чарторыйский (1770—1861) – польский и русский государственный и политический деятель, один из ближайших друзей Александра I, член Негласного комитета. В 1804—1806 гг. министр иностранных дел. С 1815 г. сенатор Королевства Польского. Во время Польского восстания 1830—1831 гг. глава национального правительства, затем в Париже, где объединил вокруг себя консервативно-монархическую эмиграцию, которая объявила его «королем де-факто».
14* Жозефина Радолинская – возможно, жена Владислава Радолинского (ум. в 1879 г.), получившего графский титул в Пруссии.
15 Lednicki W. Russia, Poland and the West. Essays in Literary and Cultural History. New York, 1953.
16* В 1838 г. по ходатайству друзей Мицкевича для него была образована в парижском Коллеж де Франс кафедра славянских литератур. Вступительную лекцию он прочел 22 декабря 1840 г. Мицкевич крайне идеализировал древнепольский государственный бьгг, противопоставляя его московско-российским порядкам, основанным, по его мнению, на расчетливом эгоизме. Утверждая, что поляки богоизбранный народ для обновления христианства, он порицал в то же время формализм Католической церкви. Лекции Мицкевича продолжались до 1852 г., когда после воцарения Наполеона III он вместе с ЖМишле и Э.Кине был уволен в отставку.
О французских переводах произведений Мицкевича см.: Lorentowicz J. La Pologne en France. Essay d'une bibliographic raisonee. Paris, 1935.
Приведем для сравнения два отрывка из текстов Мицкевича и Кюстина:
Мицкевич:
Но мчится кибитка и все перед ней Шарахнулось в сторону: пушки, лафеты, Пехота и полк кирасир-усачей, Начальство свои повернуло кареты.
Кибитка несется. Жандарм кулаком Дубасит возницу. Возница кнутом Стегает наотмашь солдат, свирепея. Беги, или кони собьют ротозея!
Кто едет в кибитке? – Не смеют спросить. Жандармы сидят в ней, и путь их – в столицу. То царь приказал им кого-то схватить. «Наверное, взят кто-нибудь за границей? /.../».
(Мицкевич Адам. Собр. соч. Т. 3.
М., 1952. С. 256. Перевод ВЛевика).
Кюстин:
«Немного далее увидел я, как курьер, может быть, фельдъегерь или какой-то из подлых слуг правительства вылез из своего экипажа, подбежал к одному вознице и принялся бить его кнутом, палкой и кулаками /.../». (La Russie en 1839. Зте id. Т. 2. P. 200).
«Фельдъегерь – это человек, обладающий властью; он везет приказ повелителя; он одушевленный телеграфный провод /.../. Те из них, кого мне пришлось видеть, олицетворяют собой пустыню, в которую они должны углубиться. В своем воображении я вижу места их назначения: Сибирь, Камчатка, солончаковые пустыни /.../». (Ibid. Р. 87—88).
