Текст книги "Салон "Забвение""

Автор книги: Джон Стиц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

Джон Стиц
САЛОН «ЗАБВЕНИЕ»

Моим родителям – Вирджинии Франклин Кенвэй Стиц

и Джорджу Аллену Стицу

А также брату – Ричарду Уоррену Стицу

ПРОЛОГ

Об этих двоих он знал еще до того, как вошел в комнату: следящая камера сказала о них достаточно красноречиво.

Он выключил сигнал тревоги и склонился над тем, что лежал ближе к двери. Грудная клетка раздавлена в лепешку, в черепе – дыра. Смерть наступила мгновенно.

Ну что ж, жертва по крайней мере не мучилась. Мир и без того уже переполнен страданиями.

Удовлетворенно вздохнув, он осмотрел второго и досадливо крякнул: дыхание слабое и неровное, пульс едва прощупывается, но, без сомнения, человек еще жив.

Рука сама собой потянулась к шее лежащего. Легкое нажатие у основания челюсти – самое простое решение проблемы. Собственно, это вообще значительно упростило бы ситуацию – а он во всем любил простоту и ясность.

Но вместо этого он убрал руку и покачал головой. Он решил действовать иначе, и, проигрывая в простоте, выигрывал в уверенности.

Глава 1. НА СКЛОНЕ ХОЛМА

Пыль. Вялый привкус пыли на губах.

Сознание возвращалось мелкими шажками, словно произвольно сменяющиеся кадры в диаскопе. Он лежал ничком, и почему-то под ним была пыль – и камни.

Человек открыл глаза и попытался приподняться, но острая боль в пояснице швырнула его обратно. Он зажмурился и, борясь с нарастающей паникой, решил действовать осторожнее.

Обливаясь холодным потом, он приоткрыл один глаз. Вдали маячили какие-то темные контуры – вероятно, полоска кустарника. В лицо впивались упругие стебельки; пахнуло земляной затхлостью. Несильный, но устойчивый ветерок ерошил волосы.

Он вновь приподнял голову – на этот раз не так резко. Боль вернулась, но теперь он уже был готов к ней.

Затем он медленно перевернулся на спину и сразу же обнаружил еще одно больное место – чуть повыше колена. Дыхание его участилось.

Итак, он неизвестно где, да к тому же еще ранен и одинок. Человек попытался вспомнить, что было накануне, но не смог, и в душу его вновь начал закрадываться панический страх.

В темноте вырисовывалось нечто, напоминающее школьный летний лагерь – впрочем, на таком расстоянии утверждать что-либо с уверенностью было нелегко. Чем больше он вглядывался, тем сильнее болела голова – впечатление было такое, словно под черепом трудится некий невидимый татуировщик.

Глаза слезились; пейзаж расплывался. Какое-то внутреннее чувство подсказывало человеку, что нужно спешить – но куда? И зачем?

На угольно-черном небе проступили звезды. До этого он их не замечал, зато теперь поразился их яркости – в окрестностях Атланты такого никогда не увидишь… Атланта? Это название было первым, что всплыло в памяти. Или он где-нибудь в районе горной гряды Блю-Ридж?

Собственная память казалась незнакомой и опасной, словно заброшенный склад. Вдалеке невидимые руки зажгли тусклый огонек, и человек вновь подумал об Атланте. Теперь, когда в его распоряжении оказался небольшой фрагмент собственного прошлого, страх постепенно начал отступать.

Так что же все-таки с ним произошло? Память погружена в густой туман и воспользоваться ею, похоже, невозможно. Он посмотрел на самые яркие звезды, надеясь, что на ум придет еще что-нибудь – бесполезно. Он слегка пошевелился, стараясь отодвинуться от острых камней, и в этот момент осознал одну странность в расположении звезд.

Они тянулись широкой ровной полосой – градусов примерно сорок от края до края, – словно он лежал где-нибудь посреди Улицы Персиковых Деревьев, а по обеим сторонам сплошными рядами высились небоскребы.

Человек слегка повернул голову, чтобы удостовериться в своей догадке, – и похолодел. Оказывается, провал в памяти гораздо обширнее, чем он предполагал. Светящиеся точки в небесах не имели к звездам ни малейшего отношения, а это означало, что славные школьные дни и долина реки Чаттахучи остались далеко позади.

В панике он скользнул глазами в противоположную сторону. Так и есть: второй коридор «звезд» начинался прямо над головой и шел параллельно первому. Между этими двумя полосками в беспорядке мерцали и другие огоньки, но более тусклые.

Дедал. Сомнений нет – это Дедал, орбитальная колония Земли.

В висках застучало. Сбылась его сокровенная мечта еще со школьной скамьи! Только вот как он здесь очутился? Человек ничего не помнил ни о подготовке, ни о самом перелете – прошлое перестало существовать, исчезли последние несколько месяцев, а то и больше.

Впрочем, радостное возбуждение одержало верх над остатками страха, и человек, вновь обретя способность рассуждать, попытался сориентироваться.

Итак, то, что он принял за звезды, – это всего лишь отражения городских огней в огромных «окнах», разделяющих «материки», из которых, собственно, и состоит Дедал. При мысли о том, как это выглядит при солнечном свете, человека едва не стошнило. Хорошо еще, что сейчас ночь, подумал он, а то бы меня точно вывернуло наизнанку.

Он медленно сел и огляделся. Внизу, буквально в нескольких сотнях метров, начинались окраины города – россыпь разноцветных огоньков, переливающихся во тьме. За спиной уклон становился круче: холм стремительно уходил вверх, чтобы там, у оси вращения сомкнуться с двумя такими же подъемами, ограничивающими другие материки.

Оправившись от первоначального потрясения, человек решил выяснить хотя бы сегодняшнюю дату. Поднеся часы к глазам, он с изумлением осознал, что видит их впервые в жизни; впрочем, это лишь подогрело его любопытство.

05:51 12 апреля 2156 г.

Не может быть! Значит, прошло уже… Он внезапно обнаружил, что не в силах определить момент, с которого все это началось. Последние события, которые он мог вспомнить, относились к 2143-му – на худой конец, к 2144 году.

Двенадцать лет.

Может, это чья-то неумная шутка? Перевели часы… Впрочем, и эта гипотеза ничего не объясняет. Например, тело. Даже со скидкой на ранение оно было уже не таким упругим, как у двадцатилетнего юноши. И тяжелое дыхание… Можно, конечно, предположить, что он свалился замертво после многокилометрового забега, но это уж полнейшая ерунда.

А главное – память. Из глубин подсознания всплывали разрозненные фрагменты – не воспоминания даже, а лишь бледные тени воспоминаний, – и одно это уже служило веским доказательством в пользу амнезии. В принципе можно было бы, руководствуясь логикой и дедуктивным методом, постараться дополнить их кое-какими догадками, но кто поручится, что эти догадки окажутся верными? И как быть, если выяснится, что утеряна отправная точка?

Внезапно человек осознал, что не помнит даже собственного имени – как же он не догадался начать с этого раньше? Вновь нахлынула паника, и пока он отчаянно рылся в памяти в тщетной надежде установить свою личность, на Дедале начался рассвет. Высоко над головой сверкнул ослепительный солнечный зайчик, и сразу потеплело. Лучи коснулись верхушек сосен, пробежали по траве, обрушились на город у подножия холма – и вскоре весь Дедал оказался залит светом. Наступил новый день.

Человек надеялся, что приступа головокружения удастся избежать, но ошибся. Зажмурившись, он рухнул на землю, с наслаждением ощущая под руками надежную, крепкую почву. Не сразу он решился вновь приоткрыть глаза – но лишь затем, чтобы опять ощутить себя подвешенным вверх тормашками на высоте нескольких километров.

Наконец, ему удалось преодолеть издержки восприятия – не глядя на два других «материка», висящих над головой, это оказалось довольно просто – и произвести беглую рекогносцировку. «Солнце» стояло в зените; два другие окна были закрыты. Маленький голубоватый диск Земли скользнул за край окна и примерно через минуту вынырнул с противоположной стороны. Вслед за ним в поле зрения выплыл крошечный ярко освещенный цилиндр: по всей видимости, это был Икар – сельскохозяйственный и промышленный двойник Дедала.

По-прежнему стараясь не заглядывать в небеса, человек сел. Перед ним расстилался город – беспорядочное скопище коричневых и зеленоватых зданий, – но человек решил в первую очередь заняться собственной персоной.

Осмотрев левое колено, он убедился, что оно не повреждено. Темно-синие кроссовки и рыжеватые брюки были испачканы в земле. У пятен был странный красноватый оттенок. Поморщившись, человек потянулся закатать штанину, и в этот момент взгляд его упал на руки. К горлу вновь подкатила тошнота.

Кровь.

Почему-то ее не было только на ладонях – словно кто-то специально счистил ее оттуда. Кровь, безусловно, моя, подумал человек, но где же рана? Он закатал штанину, но ничего особенного не обнаружил; больше всего засохшей крови было на манжетах его светло-голубой рубахи с длинными рукавами. И вновь он почувствовал необходимость спешить – сам не зная почему.

Человек машинально ощупал карманы и обнаружил там три красноватые капсулы неизвестного назначения. Никаких опознавательных знаков на капсулах не было, поэтому открыть их он не решился. Помимо капсул в заднем кармане брюк оказался короткий металлический стержень с плоским концом. Этот предмет, как ни странно, был ему хорошо известен: персональный банковский ключ, утеря которого моментально сделала бы его владельца нищим. На плоской части ключа человек различил три буквы: СТД, и с удивлением воззрился на них. Что это – его инициалы? Вполне возможно, только какой от них теперь прок?

С ближайшей сосны пронзительно крикнула какая-то птица.

Человек снял наручный компьютер и поискал на обратной стороне имя владельца – то есть свое, – но, если не считать засохшей крови, литой корпус из золота и серебра был девственно чист. Опять неудача. Судя по внешнему виду, прибор был вполне исправен, и человек, снова надев компьютер на запястье, нажал кнопку «ON». Никакого эффекта.

Он с трудом поднялся на ноги. Пышные заросли плодовых деревьев, кустарника и травы сплошной полосой тянулись вплоть до противоположного конца Дедала – лишь кое-где среди зелени маячили крыши небольших деревушек и сверкала ровная поверхность двух больших озер.

– Как же меня угораздило сюда попасть? – задал он самому себе риторический вопрос.

– Да, неплохо было бы сойти на берег в другом месте, капитан.

Человек вздрогнул и быстро обернулся, но тут же сообразил, что голос исходит из компьютера у него на запястье.

– Кто ты? – машинально спросил человек.

– Винсент, – как ни в чем не бывало пояснил компьютер и озабоченно добавил: – Вы в порядке?

– Винсент, мой наручный компьютер? – потрясенно переспросил человек. Неужели эта штуковина умеет говорить?

– Вам лучше присесть. Судя по голосу, чувствуете вы себя неважно.

Но мысли человека уже вернулись к буквам СТД.

– Ты назвал меня «капитаном», – полувопросительно заметил он.

– Просто ради красного словца. Однако я вижу, сегодня у вас серьезные проблемы?

– И прежде всего – мое имя. Как меня зовут?

– Кэл Донли. – Ошарашенный компьютер не нашелся, что еще добавить.

Кэл. Не исключено, что когда-то его дразнили «Калькулятор». Человек знал, что обладает даром жонглировать цифрами. И, кажется, совсем недавно кто-то называл его «Колючим»… А может, наоборот? Обрывки воспоминаний всплывали и тонули, и расположить их хотя бы приблизительно в хронологической последовательности не представлялось возможным. Только сейчас человек осознал всю глубину потери, и от чувства безысходности у него подкосились ноги.

– Еще что-нибудь, босс? – голос у Винсента был, несомненно, мужской, но лишенный всяких возрастных особенностей.

– Пытаюсь сообразить, с чего начать. Это ведь Дедал, верно?

– Да. Но к чему все эти вопросы?

– Похоже, я потерял часть памяти.

– Всегда говорил, что память – это вторая жизнь. И сколько же именно?

– Не знаю точно, но лет десять—двенадцать – наверняка.

Неожиданно для человека, компьютер присвистнул – удивленно и протяжно.

– Я понимаю, – кивнул Кэл. – Трудно поверить.

– Так что, освежить ее слегка? Общий курс или какие-то специальные разделы?

– Самое основное. Об остальном я позабочусь позднее.

– О'кей, коллега. Начнем с меня или с Дедала?

– С тебя. Мне нужно за что-нибудь зацепиться.

– С меня. Отлично. Серия сорок два, Халетт. Отзываюсь на собственное имя «Винсент» или «Вин». Команда «Спокойной ночи, Вин», переводит меня в режим ожидания, фраза «Привет, Вин» – наоборот. Впрочем, можно воспользоваться и простым переключателем. Я имею доступ к базе данных вашего домашнего компьютера. Я – ваша мобильная линия связи, калькулятор, будильник и ежедневник, одним словом – электронный Пятница.

– А как насчет моих поступков? Ты их запоминаешь?

– Нет. Разумеется, если меня не предупредить заранее. Кроме того, при длительном отсутствии обращений я перехожу в пассивный режим. Конечно, моя оперативная память хранит последние события, но эта информация недолговечна и быстро сбрасывается, чтобы память могла быть использована снова. А когда я сплю, то прислушиваюсь к одной единственной фразе «Привет, Вин».

– Произнесенной только моим голосом?

– Совершенно верно, коллега. Вы включили меня еще несколько минут назад, но ничего не сказали, и я решил не высовываться.

Под крышами блеснул солнечный зайчик – кто-то распахнул окно. Жители начали просыпаться.

– А про Дедал? Сориентируй меня.

– Город внизу называется Мачу Пикчу. Всего здесь шесть крупных городов – по одному на каждом конце трех континентов. Между ними располагаются деревни – по три на материк, значит, всего девять. Численность населения Дедала на настоящий момент – миллион двести тысяч.

– А я как тут очутился? Здесь что, есть канатная дорога?

– Нет, но можно подняться пешком. Из города.

– Кстати, о городе. Я могу спокойно туда вернуться или лучше все-таки его обойти?

– Как вам будет угодно, сэр.

Кэл сделал несколько осторожных шагов. Особой боли не было, и он начал потихоньку спускаться в долину.

Уже через пару минут он поймал себя на том, что окружающее стало восприниматься более естественно: то ли пробудились какие-то глубокие пласты памяти, то ли это была заслуга дизайнеров, – но человек сразу почувствовал себя свободнее.

– Я что, так быстро устал? – спросил он еще через несколько минут. – Или сила тяжести возросла слишком сильно?

– По сравнению с исходной точкой сила тяжести увеличилась на одну целую двести двадцать шесть тысячных процента, так что все изменения, скорее всего – лишь плод вашего воображения.

– Наверное, самовнушение, – пробормотал Кэл, и эта мысль неожиданным образом напомнила ему о его внешнем виде. – Винсент, а из тебя можно соорудить зеркало?

– То есть вывести на экран сигнал с объектива?

– Конечно.

После нескольких неудачных попыток – все же компьютер не зеркало – на дисплее появилась хорошо знакомая Кэлу физиономия. Он коснулся щеки – изображение повторило этот жест, но как бы другой рукой. На собственном лице Кэл обнаружил несколько незнакомых морщин и шрамов. Интересно, как он провел эти забытые годы? Не исключено, что они были такими же отвратительными, как и последние полчаса.

В мозгу Кэла всплыл извечный вопрос: «Кем ты станешь, когда вырастешь?» Итак, он, несомненно, вырос, – но кем же стал? В колледже, помнится, он занимался компьютерами, причем преимущественно на органической основе. Интересно, сохранилось ли у него это увлечение? Впрочем, сейчас не до того, лучше сосредоточиться на ходьбе. Настойчивость – половина успеха. Черт, наверняка он уже не первый раз произносит эту максиму…

Любопытно, удалось ли ему в прошлой жизни постичь разницу между настойчивостью и упрямством?

– Винсент, а кем я тут работаю?

– Ваша должность называется «Главный менеджер компьютерных систем».

Кэл хмыкнул. Вот оно, значит, как…

Метрах в пятидесяти впереди тропинку пересекал ручей. Кэл поискал глазами его начало и, конечно, споткнулся. Прежде чем падение задержала кстати подвернувшаяся осина, он успел сделать два полных оборота.

На этот раз боль в пояснице была просто убийственной; сознание он не потерял, но страстно пожелал, чтобы это случилось. Боясь пошевелиться, он лежал, пока не почувствовал озноб: это стал испаряться пот. Мучительно ныл ушибленный затылок – не исключено, что там уже была рана, но теперь узнать это было невозможно.

– Ты цел, Вин? – прохрипел он. В горле саднило, распухшие губы слушались плохо.

– Естественно – а вы? Я могу вызвать врача.

Заманчивое предложение. Кэл открыл рот, чтобы согласиться, но вовремя вспомнил про свои окровавленные руки. Возникнет чересчур много лишних вопросов, а он даже не знает, как на них ответить.

– Нет, – пробурчал он. – Оклемаюсь.

– Вы начальник, – произнес Винсент будничным тоном. – Воля ваша, делайте что хотите. В случае чего я постараюсь помочь.

– А как у тебя насчет свободы воли? Я имею в виду, ты способен делать что-то без моей непосредственной команды? – Интересно, что предпринял бы этот электронный Пятница, сломай он сейчас шею?

– До известной степени. Для этого я должен быть абсолютно уверен, что мои действия будут одобрены вами. Но мне можно давать указания общего характера – например, проследить, чтобы вы не уснули или вызвать врача, если вы потеряете сознание больше, чем на десять минут.

– А ты когда-нибудь получал от меня такого рода приказы?

– Однажды вы попросили дать знать, если кто-нибудь будет к вам подкрадываться.

– Вот как? – озабоченно спросил Кэл. – А я объяснил почему?

– Ответ отрицательный.

Кэл присел и с опаской взглянул вверх и, почувствовав очередной приступ головокружения, поспешно опустил глаза. Кумулятивная рефракция одела горизонт в голубоватую дымку, которая, впрочем, даже отдаленно не напоминала голубое небо Земли. Преодолевая боль, он с трудом поднялся на ноги и немного постоял, набираясь мужества возобновить ходьбу.

– Так, стало быть, ты можешь служить телефоном? – уточнил он у Винсента.

– Конечно.

– А с кем, по-твоему, мне стоило бы пообщаться – за исключением доктора?

– Вы могли бы позвонить жене.

Кэл на мгновение потерял дар речи.

– Жене?

– Ну да. Или вы и ее не помните? Она пыталась дозвониться до вас прошлой ночью. Может, волнуется?

Значит, он еще и женат… К естественному чувству удивления примешивалось легкое беспокойство. Он помнил десяток другой свиданий, но не больше: у него вечно не хватало времени. Или они познакомились уже здесь, на Дедале?

– И что я ей скажу? – опрометчиво поинтересовался Кэл у Винсента.

– А вот это уж вне моей компетенции.

Сложная смесь страха и любопытства моментально вытеснила из головы все остальные мысли. Соблазн позвонить ей прямо сейчас был велик, но Кэл сдержался: с таким же успехом можно просить о помощи первого встречного. Сначала неплохо бы узнать побольше о себе самом. И потом неизвестно еще, что лежало в основе этого брака: любовь, взаимное удобство или, как говорится, «сопутствующие обстоятельства»? Последние два варианта совершенно не укладывались в голове – однако когда-то он точно так же не мог вообразить, что однажды очнется на Дедале, будучи даже не в состоянии вспомнить, что происходило с ним в последние десять лет.

– И как же осуществить такой звонок? – вслух спросил он.

– Назовите имя абонента, а также вид соединения: видео или только аудио.

– И ты сообщишь, если кто-то позвонит мне?

– Если вы предварительно не превратите меня в табличку «Не беспокоить».

Кэл осторожно потрогал ушибленный затылок.

– А как ее зовут?

– Кого, вашу жену?

– Да.

– Никки.

Никки… Это имя не вызывало у него никаких ассоциаций – а он уж было подумал о девушке, которой назначал свидания в юности. В свое время с ней у него были связаны его самые яркие воспоминания – а теперь Кэл мог только смутно вспомнить ее замешательство, когда обнаружилось, что помощь в решении задачек, о которой она просила, ей вовсе не требуется; а может, это он был так напорист, что ей пришлось переусердствовать в скромности?

А Никки? Действительно ли она беспокоится за него, или ей абсолютно безразлично где он и что с ним? И вообще, кто она для него – хороший друг, страстная любовница или крест, который он вынужден нести? Кэл опять едва удержался, чтобы не попросить Вина позвонить ей.

Ручей, который Кэл заметил еще с холма, здесь делал поворот и дальше струился параллельно тропинке.

– Воду сюда что, насосами закачивают? – спросил Кэл.

– А как же? – отозвался Винсент. – Качают из озера. Постоянный кругооборот не дает ей застояться, и к тому же вид бегущего ручья радует глаз.

Сквозь кристально чистую воду отлично просматривалось русло ручья, выложенное чем-то вроде гальки, а может, камни и в самом деле были настоящие. Кэл вдруг осознал, что его мучит жажда, и, неуклюже опустившись на колени, склонился над ручьем. Тут же дала о себе знать боль в спине, и пришлось лечь на живот. Вода была прохладной, но не ледяной, а вкус у нее был просто изумительный.

– Винсент, а ты не боишься сырости? Корпус у тебя водозащитный?

– Способен выдержать давление на глубине до сотни метров – разумеется, при одном «g».

Напившись, Кэл подумал, что неплохо бы попробовать смыть кровь и выяснить наконец, в каком состоянии находится его тело. Двадцатью метрами ниже парочка сосен образовывала достаточно укромное местечко, и Кэл направился туда.

Когда он погрузил в ручей обе руки, вода показалась ему гораздо холоднее. Кэл торопливо смыл с ладоней рыжевато-коричневые пятна, потом разделся и, прополоскав рубашку и брюки, отжал их и повернул к свету.

Пятна крови по-прежнему чересчур бросались в глаза: холодная вода не лучшее средство для их удаления. Кэл зачерпнул глины и размазал ее по брюкам. Уж лучше грязь, чем кровь. Потом он отложил одежду и быстро осмотрел самого себя.

Несколько небольших синяков и никаких серьезных повреждений Тогда откуда же кровь?

– Вин?

– Я здесь.

– Ты знаешь что-нибудь о том, откуда у меня кровь на руках?

– Почти ничего. Прошлой ночью в двадцать три пятнадцать вы попросили меня стереть все записи, касающиеся ваших последних поступков. Перед этим вы волокли по полу что-то тяжелое. Рукава соскользнули и закрыли меня, так что я ничего не видел, но это вполне могло быть человеческое тело.

– А я объяснил почему? И вообще – говорил ли при этом что-нибудь еще?

– Объяснить – нет. Но вы несколько раз повтори ли одну и ту же фразу. Вот как она звучала: «Что же я натворил!»