Текст книги " Люди в красном. Божественные двигатели (ЛП)"

Автор книги: Джон Скальци

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 10

Боевая готовность! – воскликнул капитан Абернати, как только корабль календрианских повстанцев дал залп торпедами по «Бесстрашному». – Маневр уклонения! Быстро!

Даль на своем научном посту на мостике сделал усилие, чтоб удержаться на ногах – корабль резко вильнул всей своей громадой, пытаясь избежать проворных снарядов.

«Ты заметишь, что гасители инерции на „Бесстрашном“ в кризисной ситуации работают гораздо хуже, – вспомнил Даль рассказанное Дженкинсом. – Все остальное время корабль может выписывать мертвые петли, и ты даже не почувствуешь. Но когда дело доходит до драматического события – прощай, пол».

– Они все еще летят прямо на нас! – крикнул энсин Якобс из-за пульта управления огнем, глядя на торпеды.

Абернати врезал по кнопке на своем кресле, открывающей канал общего вещания. – Экипаж! Приготовиться к столкновению!

Даль и все остальные на мостике вцепились в свои терминалы и приготовились. «Вот когда ремни безопасности пригодились бы», – подумал Даль.

Вдали раздался тяжелый удар – торпеды врезались в «Бесстрашный». От столкновения палуба качнулась.

– Донести о повреждениях! – рявкнул Абернати.

«Палубы с шестой по двенадцатую практически всегда страдают от повреждений во время атаки», – говорил Дженкинс. – «Потому что именно для этих палуб есть декорации. Они могут добавить врезку с кадрами взрывов и падающей командой».

– Палубы шесть, семь и девять получили тяжелые повреждения, – сказал К'инг. – Палубы восемь и десять – умеренные.

– Еще торпеды! – крикнул Якобс. – Четыре штуки!

– Контрмеры! – завопил Абернати. – Огонь!

«А что ж ты их сразу не применял-то?» – подумал Даль.

Дженкинс ответил внутри его головы: «Каждый бой разработан для максимальной драматичности. Вот что происходит, когда Сюжет захватывает власть. Происходящее теряет смысл. Законы физики удаляются попить кофе. Люди перестают мыслить логикой и начинают мыслить драмой».

«Сюжет» – термин Дженкинса для того, что происходит, когда телевизионный сериал прокрадывается в жизнь, сметает рациональность и законы и физики, и заставляет людей знать, то, чего они не знали, и говорить и делать то, что при других обстоятельствах они никогда бы не сделали. «С тобой уже такое случалось, – говорил Дженкинс. – Факт, которого ты не знал, прежде чем он не всплыл у тебя в голове. Решение или действие, которых иначе бы не было. Это похоже на неодолимый порыв – потому что это и есть неодолимый порыв. Твоя воля тебе не принадлежит, ты просто пешка, которую двигает сценарист».

На обзорном экране раскрылись три ярких цветка – «Бесстрашный» сбил три торпеды.

«Три, а не четыре, – подумал Даль. – Потому что оставить одну торпеду несбитой драматичней».

– Одна еще летит! – сказал Якобс. – Сейчас ударит!

Раздался ужасный грохот – торпеда врезалась в корпус корабля несколькими палубами ниже мостика. Якобс взвизгнул, когда его пульт взорвался, рассыпав искры, и швырнул его через весь мостик.

«Что-нибудь на мостике взорвется, – говорил Дженкинс. – Большую часть времени камера проводит именно там. Значит, должны быть повреждения, осмысленно это или нет».

– Переключить управление оружием! – гаркнул Абернати.

– Есть! – откликнулся Керенским. – Управление у меня.

– Огонь! – приказал Абернати. – Полный ход!

Керенский заколотил по клавишам пульта. Обзорный экран вспыхнул, когда импульсные лучи и нейтринные снаряды обрушились на календрианских повстанцев, и через мгновенье распались на созвездие искр.

– Прямое попадание! – сказал Керенский, глядя на информацию на терминале. – Похоже, мы повредили ядро двигателя, капитан. У нас примерно минута до взрыва.

– Керенский, уводи нас отсюда, – приказал Абернати и повернулся к К'ингу. – Прочие повреждения?

– Палуба двенадцать тяжело повреждена, – сказал К'инг.

Дверь на мостик распахнулась, и вошел главный инженер Уэст.

– Нашим двигателям тоже хорошенько досталось, – сообщил он, будто слышал разговор К'инга и Абернати сквозь дверь и завывания сирены, оповещающей о боевой тревоге. – Нам повезло, что мы сами не повредили ядро двигателя, капитан.

– Сколько времени нужно на починку? – спросил Абернати.

«Столько, сколько нужно, чтобы ввести новый поворот сюжета», – подумал Даль.

– Десять часов впритык, – сказал Уэст.

– Проклятье! – Абернати опять треснул по креслу. – Мы к этому времени должны сопровождать корабль календрианского понтифика на мирные переговоры.

– Очевидно, это повстанцы, настроенные против переговоров, – сказал К'инг, глядя на экран. На экране впечатляюще взорвался корабль повстанцев.

– Да, очевидно, – согласился Абернати. – Но ведь они сами инициировали начало переговоров. Зачем сейчас пытаться их сорвать? И зачем атаковать именно нас? – он мрачно отвернулся.

«Время от времени Абернати или кто-то из остальных офицеров будет произносить что-то пафосное, риторическое или вдохновляющее, а потом он и все остальные будут замолкать на пару секунд», – говорил Дженкинс. – «Это подводка к рекламной паузе. Когда начинается реклама, Сюжет прерывается. Обратите внимание, что происходит после этого».

Через несколько секунд Абернати моргнул, расслабился и посмотрел на Уэста:

– Ну, значит, тебе со своими надо, наверно, начать ремонтировать эти ваши двигатели. – Голос у него стал заметно менее напряженным и пафосным.

– Точно, – согласился Уэст и вышел. Выходя, он оглянулся, будто недоумевая, почему он вообще счел необходимым проделать весь путь до мостика, чтобы сообщить информацию, которую с таким же успехом можно было сообщить по телефону.

Абернати повернулся к К'ингу:

– И давай отправим ремонтников на поврежденные палубы.

– Ладно, – сказал К'инг.

– И пока ты этим занимаешься, пришли кого-нибудь отремонтировать пульты управления огнем, – добавил Абернати. – И посмотри, может, найдутся бесперебойники или что-нибудь в этом роде. Какого черта отовсюду искры сыплются каждый раз, когда у нас бой идет?

Даль хихикнул.

– Какие-то проблемы, энсин? – спросил Абернати, кажется, впервые заметив Даля Во всей этой суматохе.

– Никак нет, сэр, – ответил Даль. – Простите, сэр. Нервы после боя шалят немножко.

– Ты Диль, – сказал Абернати. – Из Ксенобиологической.

– Даль, сэр, – сказал Даль. – Это был мой предыдущий пост, да.

– Первый день на мостике, значит.

– Да.

– Ну, не волнуйся, тут так не всегда, – сказал Абернати. – Временами бывает хуже.

– Так точно, сэр, – сказал Даль.

– Ладно, – сказал Абернати и кивком указал на простертого ничком Якобса, который тихо стонал. – Сделай доброе дело, отведи Якобса в лазарет. Похоже, ему бы не помешало.

– Сейчас, сэр, – сказал Даль и склонился к Якобсу.

– Ну, как он? – спросил Абернати, когда Даль поднял его.

– Ранен, – ответил Даль. – Но, я думаю, жив.

– Вот и хорошо, – сказал Абернати. – О последнем стрелке этого не скажешь. Иногда, Диль, я спрашиваю себя – что за чертовщина происходит на этом корабле? Похоже на проклятье, черт побери.

– Это ничего не доказывает, – заявил Финн после того, как Даль описал все, происходившее во время атаки. Они впятером сгрудились со своей выпивкой вокруг стола в кают-компании.

– А какие еще доказательства тебе нужны? – спросил Даль. – Все по списку. Барахлящие гасители инерции? Есть. Взрывающийся пульт на мостике? Есть. Повреждения на палубах с шестой по двенадцатую? Есть. Многозначительная пауза перед рекламой? Есть.

– Никто не умер, – заметил Хансон.

– Никому и не нужно было умирать, – сказал Даль. – Я думаю, битва – просто вступление. То, что показывают перед первым рекламным роликом. Вводная для того, что случится позже.

– Например? – спросила Дюваль.

– Не знаю, – ответил Даль. – Не я же это все сочиняю.

– Дженкинс бы знал, – сказал Хестер. – У него есть коллекция серий.

Даль кивнул. Дженкинс разбил график полета «Бесстрашного» на практически равные промежутки мигающими метками. «Вот где вмешивается Сюжет», – сказал он, увеличивая масштаб и приближая одну из меток, которая превратилась в корневую структуру. «Видите? Он появляется и пропадает. Каждое из меньших событий – это сцена. Все вмести они составляют сюжетную арку» – Дженкинс уменьшил масштаб. – «Шесть лет. Двадцать четыре больших события в год в среднем. Плюс несколько событий поменьше. Думаю, это были композиционные связки».

– Вот только ты не начинай, а? – жалобно сказал Финн Хестеру, прерывая Далевы раздумья. – Хватит того, что Энди сдвинулся. А теперь и ты туда же.

– Слушай, Финн, я что вижу, то пою, – сказал Хестер. – В эти его выводы я не верю, но его знание деталей, черт подери, впечатляет. Последнее столкновение прошло именно так, как Дженкинс предсказал. Вплоть до взрыва пульта. Ну, может, никто не сочиняет про нас сценарий, а просто Дженкинс давно таблеток не принимал… но, спорим, он сможет предсказать, чем кончится вся эта заваруха с кораблем повстанцев.

– И что, ты каждый раз собираешься бегать к нему спрашивать, что дальше делать? – спросил Финн. – Если тебе прям так нужен гуру, то выбери какого-нибудь, который не питается сухпайками уже четыре года подряд и не ходит в переносной горшок.

– Ну, и как тогда ты это объясняешь? – спросил Финна Хестер.

– Никак, – ответил Финн. – Слушай. Это чертовски странный корабль. Тут мы все сходимся. Но ты пытаешься выдать случайности за закономерность, как и все остальные.

– Нарушение законов физики – это не случайность, Финн, – сказал Хестер.

– А ты у нас физик теперь? – парировал Финн и огляделся. – Народ, мы на космическом корабле, блин! Кто-нибудь из нас может реально объяснить, как эта штука работает? Мы сталкиваемся со всевозможными формами жизни на только что открытых планетах. Что такого, что мы их не понимаем? Мы – часть цивилизации, которая протянулась на световые годы. Это вообще в принципе странно, если подумать. Все это вообще в принципе маловероятно.

– До встречи с Дженкинсом ты такого не говорил, – сказал Даль.

– Я собирался! – воскликнул Финн. – Но ты начал эти все «давайте его выслушаем», и смысла уже не было.

Даль раздраженно наморщил лоб.

– Слушай, я не спорю, что тут что-то из рук вон, – сказал Финн. – Это так. Мы все в курсе. Но, может, это какой-то сумасшедший порочный круг на корабле? Который сам себя поддерживает годами. В такой ситуации, если ты будешь искать закономерность, чтобы найти связь между несвязанными событиями, ты их найдешь. И толку от такого Дженкинса, который съехал с катушек, но еще достаточно в своем уме, чтобы склепать объяснение, у которого задним числом найдется хоть какой-то смысл. А потом он дезертирует и начинает следить за старшими офицерами для остальной команды, которая просто подкармливает его психоз. И тут появляется Энди, который специально тренировался верить во всякое мумбо-юмбо.

Даль напрягся:

– Что ты хочешь этим сказать?

– Что ты годы провел в семинарии, по уши в мистике, – ответил Финн. – И не в какой-нибудь простой ширпотребной человеческой мистике, а в настоящей инопланетной. Ты там мозг растянул, друг мой, вот чокнутые дженкинсовы теории в него и входят, – он поднял ладони, чувствуя Далево раздражение. – Энди, не пойми меня неправильно, ты мне нравишься. Ты хороший парень. Но я думаю, что тут твоя биография работает против тебя. И, отдаешь ты себе в этом отчет или нет, но ты пытаешься втянуть своих приятелей в полный дурдом.

– Кстати, о биографиях – вот это-то меня в Дженкинсе больше всего и вымораживает, – сказала Дюваль.

– Что он про нас знает?

– Что он столькопро нас знает. И что он про это думает.

«Вы все статисты, но вы – особые статисты, – говорил Дженкинс. – Обычный статист существует только чтобы быть убитым, так что у него или нее отсутствует предыстория. Но у каждого из вас она есть. – Он указал на каждого по очереди. – Ты был послушником внеземной религии. Ты – прохвост, наживший себе врагов во флоте. Ты – сын одного из богатейших людей во вселенной. Ты оставила свой последний корабль из-за ссоры с вышестоящим офицером, а сейчас спишь с Керенским».

– Ты просто бесишься, что он нам рассказал, что ты трахаешься с Керенским, – сказал Хестер. – Особенно после того, как продинамила его при нас.

Дюваль закатила глаза:

– У меня есть потребности, – сказала она.

– А у него есть три недавно подхваченных венерических заболевания, – заметил Финн.

– Я его сводила на прививки, поверь мне, – сказала Дюваль и оглянулась на Даля. – И вообще, не наезжайте на меня. Никто из вас вообще не почесался.

– А я-то что? – возмутился Даль. – Я же в лазарете был, когда ты с Керенским начала.

Дюваль фыркнула:

– И вообще, меня не это беспокоило, а совсем другое.

«Вас не просто убьют, – сказал им Дженкинс. – Телезрителям мало случайной смерти какого-то несчастного раз в серию. Время от времени им хочется увидеть, как умирает кто-то, похожий на настоящего человека. Так что берется второстепенный персонаж, развивается достаточно долго, чтобы аудитория стала за него переживать, и затем приканчивается. Это вы, ребята. Вы, скорее всего, получите по целой серии, посвященной вашей смерти».

– И снова бред собачий, – сказал Финн.

– Легко тебе говорить, – возразил Хестер. – А у меня одного из вас нет интересной предыстории. У меня ничего нет. И в следующей высадке мне хана нафиг.

Финн показал Далю на Хестера:

– Видишь, вот о чем я тут разоряюсь. Ты завладел слабой неустойчивой душой.

Даль улыбнулся:

– А ты – одинокий голос разума.

– Да! – заявил Финн. – Ты только представь, что вообще значит, когда голос разума – это я. Я, блин, самый безответственный раздолбай из всех, кого знаю. Меня возмущает быть голосом разума. Причем сильно.

– Слабая и неустойчивая душа, – пробормотал Хестер.

– Что вижу, то пою, – сказал Финн.

Телефон Дюваль брякнул, и она на минутку отошла. Когда она вернулась, лицо у нее было бледное.

– Ладно, – сказала она. – Это уже, черт побери, для совпадений черЕсчур.

Даль нахмурился:

– Что такое?

– Это был Керенский, – ответила она. – Зовет меня на планерку для высшего состава.

– На кой? – спросил Хансон.

– Когда «Бесстрашный» был атакован кораблем повстанцев, наши двигатели вырубились, так что для эскорта календрианского понтифика на мирные переговоры был послан другой корабль, – сказала Дюваль. – И он только что напал на корабль понтифика и повредил его.

– А что за корабль? – спросил Даль.

– «Нант», – ответила Дюваль. – Последний корабль, на котором я служила.

Глава 11

– Поверь мне, Энди, – сказал Финн, направляясь вместе с Далем к казармам Дюваль, – она не хочет с тобой общаться.

– Ты этого не знаешь, – сказал Даль.

– Знаю.

– Нда? Откуда?

– Я поймал ее, как только она вышла со своей планерки, и она сказала: «Увижу Энди – Богом клянусь, нос ему сломаю!»

Даль улыбнулся.

Они добрались до казармы и вошли в комнату, в которой никого не было, кроме Дюваль, сидящей на своей койке.

– Майя, – произнес Даль.

– Энди, – сказала Дюваль, встала и врезала Далю по лицу. Даль свалился на палубу, держась за нос.

– Я же говорил, – сказал Финн лежащему на палубе Далю и поднял глаза на Дюваль. – Я ему говорил, правда!

– Я думал, ты прикалываешься! – просипел Даль с палубы.

– Сюрприз! – сказал Финн.

Даль отнял руку от лица, чтобы посмотреть, есть ли там кровь. Крови не было.

– За что это? – спросил он Дюваль.

– За твои теории заговора.

– Это не мои теории, – сказал Даль. – Это Дженкинса.

– Бога ради, да пофиг, кто эту хрень выдумал! – рявкнула Дюваль. – Я стою на этой чертовой планерке сегодня, рассказываю им, что знаю про «Нант», и все это время у меня в голове крутится только «Вот она, серия, в которой я умру». А потом я гляжу на Керенского, а он смотрит на меня такими телячьми глазами, будто мы женаты, а не просто трахаемся. И потом я понимаю, что мне конец, потому что если этот сукин сын в меня втюрился, выпилить меня будет идеальным вариантом, потому что тогда он сможет погрустить в конце серии.

– Ну, оно же не обязательно так работает, Майя, – сказал Даль и начал подниматься. Она столкнула его обратно.

– Заткнись, Энди, – заявила она. – Просто заткнись. До тебя не доходит. Неважно, работает оно так или не работает. Важно, что я купилась на вашу паранойю. И теперь какая-то часть моего мозга думает, что я погибну при высадке. Думает об этом постоянно. И это, черт побери, все из-за тебя. Спасибо, блин, невероятнейшее! – взбешенная Дюваль уселась на койку.

– Прости, – через минуту произнес Даль.

– «Прости»! – Дюваль издала смешок. – Боже, Энди.

– А что было на офицерской планерке? – спросил Финн.

– Я рассказала им про «Нант» и его экипаж, – сказала Дюваль. – У календрианских повстанцев был шпион или перебежчик в команде, кто-то, кто мог взломать оружейные системы и выстрелить в корабль понтифика, а потом обрубить связь. После атака с «Нанта» ничего не слышно.

– На кой им вообще было засылать шпиона на «Нант»? – спросил Финн. – Планировалось же, что «Бесстрашный» будет сопровождать понтифика.

– Должно быть, они знали, что «Нант» – запасной корабль для этого задания, – предположила Дюваль. – И легче заслать шпиона на «Нант», чем на флагман Вселенского Союза. Так что они послали корабль нас атаковать, выбили нас из строя, и потом «Нант» оказался в идеальной позиции для нападения на корабль понтифика. И вот это второе, – Дюваль указала на Даля, – Я ведь всю планерку думала: «Сколько нужно готовиться, чтобы заслать шпиона? Откуда они знали, что „Нант“ был назначен резервным кораблем для задания, про которое стало известно всего пару дней назад? Насколько это вообще вероятно?» И потом я такая думаю: «Этой серии нужен монтаж получше!» – Она посмотрела на Даля. – И вот тогда-то я и решила, что дам тебе в рожу, как только увижу.

– Дженкинс и правда говорил, что сериал так себе, – сказал Даль.

Дюваль завела руку:

– Не заставляй меня делать это еще раз, Энди.

– А отряд высадки есть? – спросил Финн.

– Да, – ответила Дюваль. – И я в него вхожу. «Нант» замер на месте и молчит, так что «Бесстрашному» было приказано расследовать ситуацию на «Нанте» и защитить корабль понтифика от любой новой атаки. Я служила на «Нанте» и я была в наземных войсках, так что это делает меня проводником для отряда высадки. И я, скорее всего, приведу к смерти их всех, потому что – спасибо, Энди! – я уверена, что мне будет очень драматично получить пулю между глаз.

– Когда мы прибываем? – спросил Финн.

– Примерно через два часа, – ответила Дюваль. – А что?

Финн выудил из кармана маленькую продолговатую синюю пилюлю:

– На-ка, возьми.

Дюваль уставилась на нее:

– Что это?

– Это успокоительное из оринского растения, – пояснил Финн. – Очень мягкое.

– Не нужно мне никакого успокоительного, – заявила Дюваль. – Мне нужно просто еще раз съездить Энди.

– Ты можешь сделать и то, и другое, – заверил ее Финн. – Поверь мне, Майя. Ты сейчас в раздрае, и это знаешь. И, как ты сама сказала, это может подвергнуть риску твой отряд.

– А наркотик, значит, не подвергнет? – подозрительно спросила Дюваль.

– Только не этот, – сказал Финн. – Как я сказал, он очень мягкий. Ты даже не заметишь действия. Ты просто почувствуешь, что тебя немного попустило. Достаточно, чтобы сконцентрироваться на работе, а не на своем настроении. Ни на что другое он не повлияет. Ты по-прежнему будешь сохранять внимание и быстро соображать.

Она опять уставилась на пилюлю.

– На ней ворс какой-то.

Финн стряхнул ворсинку рукавом:

– Вот, – сказал он.

– Ну ладно, – сказала Дюваль, принимая пилюлю. – Но если я начну видеть говорящих ящериц, я тебе врежу.

– Справедливо, – согласился Финн. – Водички тебе принести?

– Да не надо, – сказала Дюваль и проглотила пилюлю. Потом она наклонилась и дала Далю пощечину.

– А это-то за что? – спросил Даль.

– Финн сказал, что я могу и принять таблетку, и съездить тебе, – пояснила Дюваль и наморщила лоб. – Из чего ты, говоришь, она была?

– Из оринкских растений, – сказал Финн.

– И действие очень мягкое?

– Обычно да, – кивнул Финн.

– А то что-то я вдруг какое-то сильное действие чувствую, – выговорила Дюваль и свалилась с койки. Даль подхватил ее, прежде чем она упала на палубу.

– Ты что сделал?! – спросил Даль, сражаясь с бессознательным телом Дюваль.

– Разумеется, я ее вырубил, – ответил Финн, подходя, чтобы помочь ему.

– Ты, кажется, сказал, что эффект очень мягкий, – сказал Даль.

– Я соврал, – признался Финн и взял Дюваль за ноги. Вдвоем они уложили ее обратно на койку.

– И сколько она будет без сознания? – спросил Даль.

– Такая доза вырубает крупного мужика примерно на восемь часов, – ответил Финн. – Так что, она будет в отключке часов десять.

– Она пропустит высадку, – сказал Даль.

– Именно. В этом-то и суть, – ответил Финн и кивнул на Дюваль. – Энди, ты так задолбал этим своим телевиденьем Дюваль и остальных наших друзей, что у них крыши едут. Если ты хочешь съезжать с катушек – на здоровье. Я тебя останавливать не собираюсь. Но я хочу убедиться, что все остальные увидят контраргументы в действии.

– Траванув Майю? – спросил Даль.

– Это средство, – сказал Финн. – А цель – показать, что даже без Майи отряд высадится на «Нант» и сделает свое дело. Жизнь продолжается, даже когда вмешивается предполагаемый дженкинсовский «Сюжет». Когда Майя, Джимми и Хестер это увидят, может, они перестанут психовать. И кто знает, может, даже ты в чувство придешь.

Даль указал кивком на Дюваль:

– У нее все равно будут проблемы из-за отсутствия на задании, – сказал он. – Это подсудное дело. Не уверен, что она это оценит.

Финн улыбнулся:

– Какая прелесть. Думаешь, у меня нет плана на этот счет?

– И что же ты на этот счет планируешь? – спросил Даль.

– Сейчас узнаешь, – ответил Финн. – Ты входишь в план.

– А где Майя? – спросил Керенский.

– Кто? – невинно произнес Финн.

– Дюваль, – нетерпеливо ответил Керенский. – Она должна была быть в отряде.

– А, она, – сказал Финн. – Ее свалила Оринксианская Водянка. Пару дней проваляется. Мы с Далем ее заменяем. Проверьте ваш приказ, сэр.

Керенский смерил Финна взглядом, потом достал телефон и сверился с приказом. Через миг он крякнул и махнул им – мол, полезайте в шаттл. Финн с Далем повиновались. Даль не знал, как Финну удалось подделать приказ и, в общем, чувствовал, что лучше ему особо не вдаваться в подробности.

Внутри шаттла сидели капитан Абернати, коммандер К'инг и ужасно нервничающий энсин, которого Даль до этого ни разу не видел. Энсин, несомненно, заметил присутствие трех старших офицеров в отряде, подсчитал свои шансы на выживание, и результат ему не понравился. Даль, садясь, улыбнулся энсину. Энсин отвернулся.

Через несколько минут шаттл, с Керенским за штурвалом, покинул отсек и вылетел к «Нанту».

– Кое-кто из вас присоединился к отряду в последнюю минуту, – сказал капитан Абернати, кивая Финну и Далю, – так что давайте я обрисую ситуацию и план атаки. Связь с «Нантом» оборвалась сразу после атаки на корабль понтифика. Мы думаем, что шпион календрианских повстанцев каким-то образом сумел перехватить управление, оборвать связь и выстрелить в понтифика, но после этого, должно быть, экипаж сумел частично отбить корабль, иначе бы «Нант» уже стер понтифика в порошок. Наша задача – проникнуть на «Нант», выяснить обстановку и, при необходимости, помочь захватить повстанца.

– Есть ли какая-нибудь информация о том, кто это может быть, сэр? – Даль с удивлением услышал собственный голос. Ой ё, подумал он.

– Отличный вопрос, энсин Даль, – ответил К'инг. – Как раз перед тем, как мы покинули «Бесстрашный», я запросил список экипажа «Нанта». Команда на корабле не менялась месяцами, но недавно появился новый член экипажа, некий Джер Уэстон. Он наш главный подозреваемый.

– Погодите, – прервал коммандера Финн. – Вы сказали «Джер Уэстон»?

– Да, – произнес К'инг, раздраженный тем, что его перебили.

– Ранее служивший на «Спрингфилде»? – спросил Финн.

– Это было его назначение до «Нанта», да, – сказал К'инг. – А почему вы спрашиваете?

– Я его знаю, – сказал Финн. – Знавал его на «Спрингфилде».

– Боже, парень! – произнес Абернати, подаваясь вперед к Финну. – Расскажи нам про него.

– Да особо нечего рассказывать, – ответил Финн, глядя на капитана, а потом на К'инга. – Мы с ним вместе работали в грузовом отсеке.

– Он был вашим другом? – спросил К'инг.

– Ну, другом – это сильно сказано, сэр, – ответил Финн. – Джер – еще тот урод, слово «дружба» в его словарь не входит. Но я проработал с ним год. Проводил с ним время. Он не был похож на предателя.

– Если бы шпионы походили бы на предателей, они были бы плохими шпионами, – сказал К'инг.

– Финн, нам нужно знать все, что тебе известно про Уэстона, – с нажимом произнес Абернати. – Все, что может нам пригодиться. Все, что поможет нам отбить «Нант», пока новые корабли календрианских повстанцев не появились в этом секторе. Потому что если они прибудут раньше, чем «Нант» вернется в строй, «Бесстрашного» не хватит, чтобы спасти понтифика. И тогда дело не кончится календрианскими разборками. Вся галактика будет охвачена войной!

Возникла длинная, напряженная пауза.

– Э… ладно, сэр, – наконец, выдавил Финн.

– Отлично, спасибо, – ответил Абернати, резко расслабляясь. – Надо же, а? Тебя ставят в отряд в последнюю минуту – и выясняется, что ты, оказывается, знаешь нашего предполагаемого шпиона. Потрясающе. Какие, вообще, шансы у такого?

– Очень высокие, – сказал Финн.

– Да уж! – фыркнул Абернати.

– Капитан, прежде, чем младший специалист Финн изложит нам данные об Уэстоне, я хотел бы обсудить с вами диспозицию на «Нанте», – сказал К'инг. Они с Абернати погрузились в дискуссию.

Даль повернулся к Финну:

– Ты как?

– Нормально, – ответил Финн.

– Точно?

– Энди, хватит! Это просто совпадение, и все. Я с этим справлюсь. Ты с этим справишься. Мы вернемся на «Бесстрашный», мы выпьем, и потом я пойду в лазарет, где Майя придет в себя и надерет мне задницу. Вот мое предсказание. Хочешь, на деньги поспорим?

Даль улыбнулся:

– Ладно, – сказал он и откинулся на сиденье. Он покосился на Абернати и К'инга, все еще погруженных в разговор. Потом поглядел на другого энсина. Тот смотрел на Финна с выражением, которое Даль не мог разобрать.

Через миг до него дошло. Это было облегчение.

И чувство вины из-за него.