Текст книги " Люди в красном. Божественные двигатели (ЛП)"
Автор книги: Джон Скальци
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Джон Скальци
КРАСНОРУБАШЕЧНИКИ
роман с тремя эпилогами
«Краснорубашечники» посвящаются:
Уиллу Уитону, которого я обожательно обожаю всем обожанием, которым только можно обожать,
Микалу Бернсу, моему другу со времен ТРС-80 в Глендорской Библиотеке,
и Джо Малоцци и Брэду Райту, взявшим меня с собой в космос.
Пролог
Сидя на вершине валуна, энсин Том Дэвис смотрел через простирающуюся перед ним ширь пещеры на капитана Луция Абернати, научного офицера К'инга и главного инженера Пола Уэста, пристроившихся на втором валуне, побольше, и думал: «Вот отстой».
– Борговианские Земляные Черви! – воскликнул капитан Абернати и рубанул свой валун ладонью. – Я должен был знать.
«Должен был знать?! Черт подери, как ты вообще мог не знать?!» – подумал энсин Дэвис и посмотрел на грязный, просторный пол пещеры, чья присыпанная пылью поверхность там и сям ходила темными буграми, отмечавшими передвижение огромных плотоядных червей.
– Что-то не думаю, что мы тут так просто проскользнем, – сказал при входе в пещеру Дэвис Чену, второму из команды высадки. Абернати, К'инг и Уэст уже вошли, несмотря на тот факт, что вообще-то Дэвис и Чен были группой их личной охраны.
Чен, который был новичком, презрительно фыркнул:
– Да ладно. Это просто пещера. Что там может быть?
– Медведи? – предположил Дэвис. – Волки? Неизвестное количество крупных хищников, считающих пещеру убежищем от стихий? Ты что, никогда в поход не ходил?
– На этой планете нет медведей, – сказал Чен, делая вид, что не понял. – И потом, у нас есть импульсники. Ну тебя на фиг, это моя первая высадка. Я не хочу, чтоб капитану стало интересно, куда это я делся. – Он побежал за офицерами.
Дэвис глянул вниз со своего валуна на грязное пятно на полу пещеры, которое было всем, что осталось от Чена. Земляные черви, привлеченные шагами людей, входящих в пещеру, выросли перед ним из-под земли и утащили его вниз, не оставив ничего, кроме отдающихся эхом криков и грязного пятна.
«Ну, это не совсем правда», – подумал Дэвис, вглядываясь в пещеру получше и видя валяющуюся в ней руку, все еще сжимающую импульсник, который был у Чена и от которого, как оказалось, ему не было никакого толку.
Земля дрогнула, и рука внезапно исчезла.
«Ладно, вот теперь совсем», – подумал Дэвис.
– Дэвис! – позвал капитан Абернати. – Оставайтесь, где вы есть! Любое движение по этой земле привлечет червей! Вас немедленно съедят!
«Спасибо за бесполезные и очевидные новости, ты, осел», – подумал Дэвис, но не сказал, поскольку он был энсином, а Абернати – капитаном. Вместо этого он произнес:
– Есть, капитан.
– Хорошо, – сказал Абернати. – Я не хочу, чтобы вы сделали попытку и попались этим червям. Ваш отец никогда не простил бы меня.
«Чего?» – подумал Дэвис, и внезапно вспомнил, что капитан Абернати служил с его отцом на «Бенджамине Франклине». Злополучном «Бенджамине Франклине». И, собственно, отец Дэвиса спас еще-тогда-энсина Абернати, впихнув его бесчувственное тело в спасательную капсулу, прежде чем нырнуть туда самому, и запустив капсулу как раз перед тем, как «Франклин» эффектно взорвался прямо вокруг них. Они дрейфовали в космосе три дня, и у них в капсуле почти закончился воздух, когда их спасли.
Дэвис покачал головой. Было очень странно, что все эти мелочи про Абернати всплыли у него в голове, особенно учитывая обстоятельства.
Как по сигналу, Абернати произнес:
– Ваш отец однажды спас мне жизнь, знаете ли.
– Знаю… – начал было Дэвис и чуть не свалился со своего валуна – земляные черви внезапно стали таранить камень, заставив его зашататься.
– Дэвис! – воскликнул Абернати.
Дэвис втянул голову в плечи, распластываясь по валуну, чтобы перенести свой центр тяжести пониже. Он бросил взгляд на Абернати, который теперь спорил с К'ингом и Уэстом. Даже не слыша их, Дэвис знал, что они обсуждают известное о Борговианских Земляных Червях и пытаются разработать план их нейтрализации, чтобы безопасно пересечь пещеру и достичь зала с древним Борговианским Центральным Компьютером, который мог бы подсказать причину исчезновения этой древней и таинственной расы.
«Тебе действительно надо начать концентрироваться на твоей текущей ситуации», – сказала Дэвису какая-то часть его мозга, и он опять потряс головой. Дэвис не мог не согласиться с этой оценкой. Его мозг выбрал странное время, чтобы начать изливать на него целый поток ненужной информации, которая сейчас была совершенно бесполезна.
Черви опять заставили валун содрогнуться. Дэвис вцепился в него изо всех сил и увидел, как Абернати, К'инг и Уэст с новой силой взялись за обсуждение решения проблемы.
Внезапно Дэвиса посетила мысль. «Ты – часть отряда охраны, – гласила она. – У тебя есть импульсник. Ты можешь просто распылить этих тварей».
Дэвис заехал бы себе по голове, если бы черви уже не занимались именно этим с помощью валуна. Конечно же! Импульсник! Он потянулся к ремню, чтобы вытащить оружие из кобуры. В процессе другая часть его мозга задалась вопросом, почему, если решение действительно состояло просто-напросто в распылении червей, капитан Абернати или кто-то из его офицеров все еще не приказали ему это сделать.
«Что-то у меня сегодня многовато голосов в голове», – сказала третья часть Дэвисова мозга. Он проигнорировал этот конкретный голос в мозгу и прицелился в шевелящийся холмик грязи, подползающий к его валуну.
Крик Абернати «Дэвис, нет!» раздался в тот же самый миг, когда Дэвис выстрелил, посылая импульсный луч взаимосвязанных, разрушительных частиц в кучу грязи. Из грязи раздался хриплый визг, а потом все страшно затряслось, а потом зловеще загрохотало, а потом поверхность пещеры заполнилась дюжинами червей, внезапно вырвавшимися наружу.
– Импульсник неэффективен против Борговианских Земляных Червей! – услышал Дэвис голос научного офицера К'инга поверх непередаваемого шума кишащих червей. – Частота импульсов приводит их в бешенство. Энсин Дэвис только что подал сигнал всем червям в округе!
«А нельзя было мне этого сказать, пока я не выстрелил? – Дэвису захотелось заорать. – Нельзя было сказать на планерке перед вылетом – о, кстати, не стреляй из импульсника в Борговианского Земляного Червя? Сказать на корабле? На котором мы обсуждали высадку на Борговию? На которой водятся гребаные земляные черви?»
Дэвис не заорал на К'инга, потому что знал, что К'инг его в любом случае не услышит, и вообще слишком поздно. Он выстрелил. Черви пришли в бешенство. Кому-то, похоже, предстояло умереть.
Похоже, энсину Дэвису.
Сквозь пыль и грохот Дэвис обернулся на Абернати, который посмотрел на него в ответ с выражением заботы на челе. А потом Дэвис задался вопросом, когда это Абернати с ним разговаривал до задания, если вообще такое когда-то было.
Нет, ну, конечно, разговаривал – он и отец Дэвиса всегда держались вместе с самой гибели «Бенджамина Франклина». Они были друзьями. Очень, очень хорошими друзьями. Даже, похоже, Абернати знал самого Дэвиса с детства, и даже, возможно, потянул за пару веревочек, чтобы сын его друга смог заполучить койку на «Бесстрашном», флагмане Вселенского Союза. У капитана не было возможности проводить с Дэвисом времени, это само собой – не подобает капитану иметь любимчиков среди подчиненных – но, конечно, они разговаривали. Обменивались парой слов то там, то сям. Абернати, наверно, спрашивал об отце Дэвиса. Или о других высадках на планеты.
Дэвису ничего не шло в голову.
Внезапно грохот прекратился. Кажется, черви так же быстро, как пришли в бешенство, скрылись обратно в грязи. Пыль осела.
– Они ушли! – услышал Дэвис собственный голос.
– Нет, – сказал Абернати. – Они слишком умны для этого.
– Я могу добраться до входа в пещеру! – услышал Дэвис собственный голос.
– Оставайтесь на месте, энсин! – заявил Абернати. – Это приказ!
Но Дэвис уже спрыгнул с валуна и бежал ко входу в пещеру. Какая-то часть дэвисова мозга вопила об иррациональности этого действия, но всему остальному Дэвису было плевать Он знал, что ДОЛЖЕН двигаться. Это было практически неодолимый импульс. Как будто у него не было выбора.
Как в замедленной съемке, очень близко раздался крик Абернати «Нет!», Дэвис одолел половину расстояния, которое ему нужно было одолеть. Затем земля разверзлась – земляные черви, выстроившись полукольцом, бросились спереди на Дэвиса.
И вот тогда, пока он тормозил и подавался назад, пока на его лице появлялось удивление, на энсина Дэвиса, собственно, снизошло озарение.
Именно это был самый главный момент его жизни. Причина, по которой он существовал. Все, что он делал раньше, все чем он когда-либо был, все, что говорил, все, к чему стремился – все привело его именно к этому мгновению, когда он отползает назад от Борговианских Земляных Червей, рвущихся к нему сквозь грязь и воздух. Это была его судьба. Его предназначение.
В мгновенной вспышке, пока он глядел на игольно-острые зубы земляного червя, подергивающиеся в весьма подозрительной с точки зрения эволюции челюсти, энсин Том Дэвис увидел будущее. Дело было совершенно не в таинственно исчезнувших борговианцах. С этого момента о борговианцах никто и не вспомнит.
Дело было в нем – или, скорее, в том, что его надвигающаяся смерть сделает с его отцом, ныне адмиралом. Или даже в том, как его смерть повлияет на отношения между адмиралом Дэвисом и капитаном Абернати. Дэвис видел сцену, в которой Абернати говорит отцу о смерти его сына. Видел, как потрясение сменяется гневом, как постепенно разрушается дружба между двумя людьми. Он видел сцену, в которой военная полиция Вселенского Союза помещает капитана Абернати под арест по сфабрикованному адмиралом делу о преступной халатности.
Он видел трибунал и видел, как научный офицер К'инг, выступающий защитником Абернати, драматично вызывал адмирала на место свидетеля и заставлял его признать, что дело было в потере сына. Дэвис видел, как его отец драматично бросается вперед и просит прощения у человека, которого он ложно обвинил и поместил под арест, и видел, как капитан Абернати дает прощение во время душераздирающей сцены примирения прямо посреди зала суда.
Это была великолепная история. Это была великолепная драма.
И вся она базировалась на нем. На этом моменте. На этой участи. Этой самой участи энсина Дэвиса.
Энсин Дэвис подумал: «Нахрен, я жить хочу!», и дернулся, чтобы уклониться от земляных червей.
Но тут он споткнулся, и один из земляных червей съел его лицо, и он все равно умер.
С выгодной точки рядом с К'ингом и Уэстом капитан Абернати беспомощно наблюдал, как Том Дэвис пал жертвой земляных червей. Он ощутил руку на своем плече. Это был главный инженер Уэст.
– Мне очень жаль, Луций, – сказал он. – Я знаю, он был твоим другом.
– Больше, чем другом, – произнес Абернати срывающимся от горя голосом. – Вдобавок и сыном друга. Я видел, как он вырос, Пол. Потянул за пару веревочек, чтобы он попал на «Бесстрашный». Я обещал его отцу, что пригляжу за ним. Я так и делал. Время от времени проверял, как там у него дела. Не записывал в любимчики, конечно. Но приглядывал за ним.
– Сердце адмирала будет разбито, – сказал научный офицер К'инг. – Энсин Дэвис был единственным сыном адмирала и усопшей жены.
– Да, – ответил Абернати. – Это будет тяжело.
– Ты не виноват, Луций, – сказал Уэст. – Ты не приказывал ему стрелять из импульсника. Ты не приказывал ему бежать.
– Я не виноват, – согласился Абернати. – Но ответственность на мне.
Он отодвинулся на самый край валуна, чтобы побыть одному.
– Боже, – вполголоса шепнул Уэст К'ингу, после того, как капитан отодвинулся, они остались одни и получили возможность говорить свободно. – Каким болваном надо быть, чтоб стрелять из импульсника в пол пещеры, кишащей земляными червями? А потом пытается ее перебежать? Он, может, и был адмиральским сыном, но не слишком-то умным.
– Действительно, весьма прискорбно, – сказал К'инг. – Опасности, которыми грозит встреча с Борговианскими Земляными Червями, общеизвестны. Чену и Дэвису следовало бы быть осмотрительней.
– Падают стандарты, – заметил Уэст.
– Возможно, – ответил К'инг. – Но, даже если и так, эта и прочие последние высадки были ознаменованы печальными и значительными потерями жизней. Будут они соответствовать нашим стандартам или нет, но факт остается фактом: нам нужно пополнить экипаж.
Глава 1
Энсин Эндрю Даль выглянул из иллюминатора Земного Дока, космической станции Вселенского Союза над планетой Земля, и бросил взгляд на свой следующий корабль.
На «Бесстрашный».
– Красавец, правда? – сказал голос.
Даль обернулся и увидел молодую женщину в форме энсина, тоже рассматривающую корабль.
– Это да, – согласился Даль.
– Крейсер Вселенского Союза «Бесстрашный», – произнесла молодая женщина. – Построен в 2453 в Марсианском Доке. Флагман Вселенского Союза с 2456 года. Первый капитан – Женевьева Шан. Капитан с 2462 года – Луций Абернати.
– Ты что, экскурсовод по «Бесстрашному»? – с улыбкой спросил Даль.
– А ты что, турист? – спросила молодая женщина, улыбаясь в ответ.
– Нет, – сказал Даль и протянул руку. – Эндрю Даль. Назначен на «Бесстрашный». Просто жду шаттла в 15–00.
Молодая женщина ответила на рукопожатие.
– Майя Дюваль, – сказала она. – Тоже назначена на «Бесстрашный». Тоже жду шаттла в 15–00.
– Какое совпадение.
– Если ты хочешь называть совпадением, что два члена Звездного Флота Вэ-Эс ждут на космической станции Вэ-Эс шаттла до космического корабля Вэ-Эс, пришвартованного прямо напротив иллюминатора – то да, конечно.
– Можно и так сказать, – согласился Даль.
– А что ты так рано? – спросила Дюваль. – Сейчас только полдень. Я думала, что буду самой первой.
– Я волнуюсь, – сказал Даль. – Это мое первое назначение. – Дюваль вопросительно смерила его взглядом. – Я на пару лет припоздал с поступлением в Академию.
– Это почему? – поинтересовалась она.
– Долгая история.
– У нас есть время, – заявила Дюваль. – Давай так – мы пойдем возьмем ланч, и ты мне все расскажешь.
– Мм, – ответил Даль. – Я тут типа жду кое-кого. Своего друга. Которого тоже назначили на «Бесстрашный».
– Закусочные – прямо тут, – Дюваль указала на ряды лотков через пешеходную галерею. – Просто пошли сообщение. А если он его пропустит, мы сможем оттуда его увидеть. Ну же, давай. Я плачу за выпивку.
– О, ну в этомслучае… – протянул Даль. – Если б я отказывался от дармовой выпивки, меня бы вышибли из Звездного Флота.
– Мне была обещана долгая история, – заявила Дюваль после того, как они взяли еду и выпивку.
– Я ничего не обещал, – ответил Даль.
– Обещание подразумевалось, – запротестовала Дюваль. – И вообще, я купила тебе выпить. Теперь ты мой! Развлекайте меня, энсин Даль.
– Ну ладно, хорошо, – сказал он. – Я поступил в Академию так поздно, потому что три года был семинаристом.
– Окей, это не слишком-то интересно.
– На Форшане.
– Окей, это оченьинтересно, – сказала Дюваль. – Так ты священник форшанской религии? А какой схизмы?
– Левой схизмы. И нет, не священник.
– Не выдержал целибата?
– Священнослужителям левой схизмы не требуется соблюдать целибат, – сказал Даль, – но, если угодно, учитывая, что я был там единственным человеком, я был на него обречен.
– Некоторых людей это бы не остановило.
– Ты не видела вблизи форшанского семинариста. И, кроме того, я за другими формами жизни не бегаю.
– Может, тебе просто нужных форм жизни не попадалось, – сказала Дюваль.
– Предпочитаю людей. Скажи, что я зануда.
– Занууууда! – кокетливо протянула Дюваль.
– И ты только что с рекордной скоростью залезла мне в душу, – сказал Даль. – Если ты такая быстрая с теми, кого только встретила, представляю, как ты себя ведешь со старыми знакомыми.
– Ой, ну нет, я не со всеми так. Но я могу сказать, что ты мне уже нравишься. Ну да ладно… Итак, ты не священник.
– Нет. Мой технический статус был «Чужеземный Кающийся Грешник», – сказал Даль. – Мне было позволено пройти полный курс обучения и некоторые обряды, но были некоторые физические требования, которые я не мог выполнить, чтобы вступить в сан.
– Это какие?
– Самооплодотворение, например.
– Маленькая, но весьма важная деталь, – сказала Дюваль.
– А ты тут беспокоишься по поводу целибата, – сказал Даль и отхлебнул спиртного.
– А если ты никогда не собирался быть священником, зачем ты пошел в семинарию?
– Я обнаружил, что форшанская религия приносит мне умиротворение, – сказал Даль. – Когда я был моложе, меня это очень привлекало. Мои родители умерли, когда я был совсем юным, мне досталось небольшое наследство, так что я использовал его, чтобы заплатить репетиторам за обучение языку, отправиться на Форшан и найти семинарию, которая согласилась бы меня принять. Я планировал остаться навсегда.
– Но не остался, – сказала Дюваль. – В смысле, это очевидно.
Даль улыбнулся:
– Ну… Я обнаружил, что форшанская религия приносит мне умиротворение. А форшанские религиозные войны – как-то не очень.
– А, – сказала Дюваль. – Но как можно превратиться из форшанского семинариста в выпускника Академии?
– Когда Вэ-Эс стала посредничать в переговорах между религиозными фракциями на Форшане, им нужен был переводчик, а я был на планете, – сказал Даль. – Не так-то много людей, которые говорят больше, чем на одном диалекте форшанского. Я знаю все четыре основных.
– Впечатляет.
– Да я вообще хорошо языком работаю.
– И кто теперь торопится? – спросила Дюваль.
– После того, как миссия Вэ-Эс на Форшане провалилась, всем чужеземцам посоветовали покинуть планету, – сказал Даль. – Глава переговорщиков Вэ-Эс сказал, что Звездный Флот нуждается в лингвистах и ученых, и рекомендовал меня в Академию. К тому времени мою семинарию сравняли с землей, и мне некуда было идти или денег на дорогу, даже если бы было, куда. Академия казалась наилучшим выходом. Я провел в ней четыре года, изучая ксенобиологию и лингвистику. И вот я тут.
– Хорошая история, – сказала Дюваль и отсалютовала своей бутылкой Далю.
Они чокнулись.
– Спасибо, – сказал он. – А что насчет тебя?
– Все гораздо скучнее.
– Сомневаюсь.
– Никакой Академии, – сказала Дюваль. – Я записалась морским пехотинцем в миротворческие части Вэ-Эс. Отслужила там пару лет, а потом перевелась в Звездный Флот три года назад. Ходила на «Нанте», пока меня не перевели.
– Повышение? – предположил Даль.
Дюваль ухмыльнулась:
– Не совсем. Лучше назвать это переводом в связи с конфликтами с персоналом.
Даль не успел выяснить всю подноготную – зажужжал телефон. Он взял его и прочитал сообщение. «Балда», – сказал он, улыбаясь.
– Что там? – спросила Дюваль.
– Подожди секунду, – сказал Даль и развернул сиденье так, чтоб помахать молодому человеку, стоящему посреди пешеходной галереи станции. – Мы тут, Джимми!
Молодой человек широко улыбнулся, помахал ему в ответ и направился к ним.
– Друг, которого ты ждал, я полагаю, – сказала Дюваль.
– Это он, – ответил Даль. – Джимми Хансон.
– Джимми Хансон? – спросила Дюваль. – Разумеется, не имеющий никакого отношения к Джеймсу Хансону, главе и управляющему «Хансон Индастриз».
– Джеймс Альберт Хансон Четвертый, – сказал Даль. – Его сын.
– Должно быть, мило, – сказала Дюваль.
– Он мог бы купить эту космическую станцию на свои карманные деньги, – сказал Даль. – Но он не такой.
– То есть? – спросила Дюваль.
– Привет, ребята, – сказал Хансон, наконец, добравшись до их столика. Он посмотрел на Дюваль и протянул ей руку. – Привет, я Джимми.
– Майя, – сказала Дюваль, протягивая руку в ответ. Они обменялись рукопожатием.
– Итак, ты подружка Энди, да? – сказал Хансон.
– Ага, – сказала Дюваль. – Мы старые приятели. Уже полчаса как.
– Отлично, – улыбнулся Хансон. – Мы с ним знакомы немножко дольше.
– Уж надеюсь, – сказала Дюваль.
– Я пойду возьму себе что-нибудь выпить, – сказал Хансон. – Вам, ребята, что-нибудь взять? Мне проставиться?
– Мне не надо, – ответил Даль.
– А мне можно, – сказала Дюваль, помахивая почти пустой бутылкой.
– Еще одну такую же? – спросил Хансон.
– Точно, – сказала Дюваль.
– Отлично, – сказал Хансон и хлопнул в ладоши. – Итак, я сейчас вернусь. Займите мне место, ага?
– Заметано, – сказал Даль, и Хансон отправился на поиски еды и питья.
– Он кажется милым, – сказала Дюваль.
– Он такой, – ответил Даль.
– Не то, чтоб особо яркая личность.
– У него полно других достоинств.
– Например, он платит за выпивку.
– Ну, да, но я не об этом, – сказал Даль.
– Ничего, если я задам личный вопрос?
– Поскольку мы уже успели обсудить вопросы моих сексуальных предпочтений – ничего.
– Ты подружился с Джимми до того, как узнал, что его папаня может запросто купить планету-другую? – спросила Дюваль.
Даль помолчал секунду, прежде чем ответить.
– Ты знаешь, чем богачи отличаются от таких, как мы с тобой? – спросил он Дюваль.
– В смысле, кроме того, что у них много денег?
– Именно.
– Нет, – сказала Дюваль.
– Их – ну, во всяком случае, самых умных из них – отличает то, что они отлично чувствуют, почему люди хотят находиться рядом с ними. Потому что хотят быть друзьями, что не имеет ничего общего со стремлением быть ближе к деньгам, власти и возможностям. Или потому что хотят быть частью окружения. Что совсем наоборот. Разумно?
– Вполне.
– Окей, – сказал Даль. – Итак, есть такая вещь. Когда Джимми был совсем юн, он выяснил, что его отец – один из самых богатых людей в Вэ-Эс. Потом он выяснил, что он тоже однажды таким будет. Потом он выяснил, что существует множество людей, которые попытаются извлечь для себя выгоду из первых двух фактов. Потом он выяснил, как их избегать.
– Дошло, – сказала Дюваль. – Джимми понял бы, если бы ты с ним любезничал из-за его папочки.
– Было действительно интересно наблюдать за ним в первые две недели в Академии, – сказал Даль. – Кое-кто из кадетов – и кое-кто из наших инструкторов – пытался с ним задружиться. Думаю, они были удивлены, как быстро этот богатенький мальчик их раскусил. У него было много времени, чтоб научиться превосходно разбираться в людях. Ему просто пришлось.
– А ты как к нему подобрался? – спросила Дюваль.
– Никак, – ответил Даль. – Он подошел и заговорил со мной. Я думаю, он понял, что мне без разницы, кто его отец.
– И все-то тебя любят, – сказала Дюваль.
– Ну, да. И еще у меня была пятерка по биологии, с которой у Джимми были проблемы, – ответил Даль. – То, что он разборчив в знакомствах, не значит, что он бескорыстен.
– Мне кажется, он был бы не против со мной подружиться.
– Это потому, что он думает, что мы друзья, и доверяет моим суждениям.
– А мы друзья?
– Ты немножко гиперактивней, чем я обычно предпочитаю, – сказал Даль.
– Ну да, я прям чувствую эти твои предпочитающие умиротворение флюиды, – заявила Дюваль.
– Я так понимаю, что ты умиротворяющими вещами не занимаешься.
– Время от времени я сплю. А так нет.
– Полагаю, мне придется приспосабливаться.
– Полагаю, приспособишься.
– У меня есть выпивка, – сказал Хансон, возникая перед Дюваль.
– Ну что, Джимми, – заявила она. – Ты теперь мой новый любимчик.
– Отлично, – сказал Хансон, протягивая Дюваль ее выпивку и усаживаясь за стол. – Итак, о чем это мы говорили?
Прямо перед прибытием шаттла в зоне ожидания появились еще двое. Или, точнее, пятеро – два члена экипажа в сопровождении троих из военной полиции. Дюваль ткнула локтем Даля и Хансона. Один из членов экипажа это заметил и изогнул бровь.
– Да, я со свитой, – заявил он.
Дюваль проигнорировала его и спросила безопасников:
– Что с ним такое?
Одна из безопасников показала на того, который был со вздернутой бровью:
– У этого несколько обвинений, включая контрабанду, торговлю незаконно ввезенными товарами и нападение на старшего по званию. – Потом она указала на другого члена экипажа, который мрачно стоял, избегая встречаться с кем-нибудь глазами. – А это угребище – его приятель. Покатился по кривой дорожке за компанию.
– Обвинение в нападении шито белыми нитками, – сказал первый энсин. – Старпом упоролся до розовых слонов.
– Наркотиками, которые ты сам ему дал, – сказал второй, все еще ни на кого не глядя.
– Никто не может доказать, что я ему что-то давал. И вообще, это были не наркотики, – сказал первый. – Это был инопланетные грибы. И так не должно было быть. Грибы расслабляют людей, а не заставляют бросаться на всех в комнате, вынуждая их к самозащите.
– Ты дал ему ксенопсевдоагариус, не так ли? – сказал Даль.
Первый энсин бросил взгляд на Даля:
– Как я уже сказал, никто не может доказать, что я давал что-нибудь старпому, – заявил он. – Но вполне может быть.
– Ксенопсевдоагариус естественным путем вырабатывает химические вещества, которые производят на большинство людей расслабляющий эффект, – сказал Даль. – Но примерно на одну десятую процента он действует прямо противоположным образом. Рецепторы в их мозгу устроены слегка по-другому. И из всех этих людей примерно одна десятая процента впадает в берсерк. Похоже, твой старпом именно из них.
– А ты кто такой, что так здорово сечешь в инопланетных грибах? – спросил энсин.
– Кое-кто, кто в курсе, что в любом случае такие дела не делаются с вышестоящими офицерами, – сказал Даль. Энсин ухмыльнулся.
– Так почему ты не на гаупвахте? – спросила Дюваль.
Энсин показал на Даля:
– Спроси своего дружка, он у тебя умник.
Дюваль посмотрела на Даля. Даль пожал плечами.
– Ксенопсевдоагариус вполне легален, – сказал он. – Просто не популярен. Чтобы им пользоваться, надо или изучать ксенобиологию, или интересоваться немодными формально-не-находящимися-вне-закона инопланетными стимуляторами. Возможно, в переводческих целях.
– А, – сказала Дюваль.
– Если бы мне пришлось делать предположение, – сказал Даль, – то, полагаю, наш друг…
– Финн, – сказал энсин и кивнул в сторону другого, – а это Хестер.
– …наш друг Финн имел на своем предыдущем посту репутацию человека, способного достать вещества, которые позволили бы без проблем пройти анализ мочи.
Хестер фыркнул.
– Также, я полагаю, его старпому не хотелось, чтоб все знали, что он употребляет наркотики…
– Грибы, – сказал Финн.
– … и что, когда ксенопсевдоагариус заставил его поехать крышей, он атаковал и, с юридической точки зрения, Финн защищался, когда дал ему сдачи. Так что, вместо того чтоб поместить Финна на гауптвахту и нажить себе кучу неприятностей, он предпочел потихоньку его перевести.
– Не могу ни подтвердить, ни опровергнуть данную интерпретацию событий, – сказал Финн.
– А зачем безопасники тогда? – спросил Хансон.
– Они должны убедиться, что мы отправились прямиком на «Бесстрашный», – сказал Хестер. – Они не хотят, чтоб он обновил запас.
Финн сделал круглые глаза.
Дюваль посмотрела на Хестера:
– Чувствую, кто-то тут не рад.
Хестер, наконец, встретился с ней глазами.
– Этот урод устроил тайник в моих вещах, – сказал он Дюваль.
– И ты не знал? – спросила она.
– Он сказал, что это конфеты, и что если остальные узнают, что они у него есть, то заберутся к нему и все съедят.
– Это они бы обязательно, – сказал Финн. – И в свою защиту могу сказать, что все было покрыто сахаром.
– А еще ты сказал, что это для твоей мамы, – добавил Хестер.
– Ладно, – согласился Финн. – Тут я и правда соврал.
– Я пытался сказать капитану и старпому, но им было наплевать, – сказал Хестер. – Они были уверены, что я его сообщник. А он мне даже не нравится!
– И поэтому ты согласился спрятать его конфеты? – уточнила Дюваль.
Хестер пробормотал что-то неразборчивое и спрятал глаза.
– Он это сделал, потому что я с ним по-доброму держался, а у него нет друзей, – сказал Финн.
– Так что ты им воспользовался, – сказал Хансон.
– Я не могу сказать, что он мне не нравится, – сказал Финн. – И я не собирался втягивать его в неприятности. Он не должен был попасть в неприятности вообще никак! В заначке не было ничего противозаконного. Но потом старпом съехал с катушек и попытался реконструировать мою костную структуру.
– Тебе следовало бы получше разбираться в своем ассортименте, – сказал Даль.
– В следующий раз как что-нибудь добуду, на тебе попробую, – язвительно ответил Финн, и затем махнул рукой в сторону иллюминатора, за которым шаттл стыковался к причалу. – Но это подождет. Похоже, наша попутка прибыла.
