Текст книги "Тихоокеанский шторм (ЛП)"

Автор книги: Джон Шеттлер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц)

ГЛАВА 6

Капитан 3-го ранга Кенносуке Торису взглянув в перископ и ощутил как волнение, так и страх. Будучи командиром И-63, он вел лодку на юг, к австралийскому побережью с целью разведки района перед запланированной операцией. Пока что Тиморское море и побережье Австралии находились в стороне от войны, бушующей на Тихом океане. В 1942 Япония оккупировала Папуа-Новую Гвинею и провела успешные операции против Порт-Морсби и Соломоновых островов. Союзники все еще цеплялись за временную базу в Милн-Бэй, но откатывались к Новой Каледонии и островам Фиджи, на которых медленно накапливали ресурсы для контрнаступления, которому вряд ли суждено было состояться в ближайшем будущем.

Американские адмиралы были необычайно осторожны и действовали уклончиво. Линейные эскадры, которые Япония планировала уничтожить в ходе отмененного удара по Перл-Харбору, были бесполезны, как утверждали современные стратеги. Несколько американских линкоров были переброшены в Сува-Бэй, где были замечены «Мэрилэнд» «Калифорния» и «Нью-Мексико», чтобы усилить действующие там силы и сдержать любые попытки японцев провести крупномасштабные обстрелы близлежащих островов с моря. Однако остальные четыре линкора, которые когда-то считались основой флота, остались в Перл-Харборе, будучи слишком тихоходными, чтобы действовать совместно с авианосными ударными группами, ставшими реальной ударной силой на Тихом океане.

На исходе лета 1942 года, обе стороны укрепляли свои позиции, определив Гуадалканал перед Соломоновыми островами как место, где, скорее всего, произойдет столкновение в ближайшем будущем. Японцы имели войска на Тассафаронге, Лунге и Тулаги, но не создали прочной обороны. Недавно захваченный Порт-Морсби планировался к использованию в качестве передовой базы бомбардировщиков, однако сам подвергался ежедневным налетам небольших соединений В-17 из Кэрнса и Таунсвилла.

На Тихом океане установился стратегический тупик, так как американцы, судя по всему, еще не были готовы к наступлению, а японцы думали о том, как лучше всего спровоцировать их на решительные действия. Армия и флот увлеченно собачились друг с другом долгие пустые месяцы, подумал Торису, глядя в перископ. Наконец, они решили действовать.

И-63 находилась на переднем крае намеченных действий – крупной операции против Порт-Дарвин, которая должна была стать конечной точкой наступления на одном из двух основных направлений – западном. В двухстах милях к северо-западу от лодки Торису находилось соединение адмирала Хары в составе двух новейших авианосцев «Сёкаку» и «Дзуйкаку», а также легкого авианосца «Дзуйхо». Их экипажи уже готовили самолеты к налету на Дарвин.

Еще в двухстах милях в Купанге уже были погружены на транспорты силы 21-го пехотного полка 5-й пехотной дивизии, а также 26-й специальной десантный батальнон и одна батарея горной артиллерии. Все эти части входили в состав 25-й пехотной дивизии генерала Ясамиты, действовавшей в Индонезии. Остальная часть сил, задействованных для удара по Дарвину входила с состав второй волны, грузившейся на транспорты в Амбоины и Кендари. Для их поддержки был выделен 2-й разведывательный батальон из состава 18-й армии генерал-лейтенанта Илатазо Адати, действовавшей в Новой Гвинее. Остальные силы, в том числе инженерные части и подразделения флота, высадятся уже после взятия порта. Остававшаяся в резерве 1-я десантная бригада должна была осуществить высадку на вспомогательных плацдармах в Уиндхеме и, возможно, в Бруме. Она должна была быть направлена на Маршалловы острова, но была передана для этой операции Имперским Генеральным штабом.

Задача И-63 была простой до крайности. Разведывать путь и докладывать о любых военно-морских силах противника. В первые три для они не видели ничего, однако теперь он, протирая глаза, щурился в перископ, глядя на крупный корабль угрожающего вида, который был слишком далеко, чтобы они сами могли что-то сделать, но слишком близко к району проведения операции. Он мог создать угрозу для запланированной высадки десанта, и поэтому о нем следовало немедленно доложить.

Он оторвался от перископа, чтобы свериться с картой и определить координаты корабля, но, взглянув затем снова, с удивлением отметил, что не видел никаких признаков его присутствия. Однако через мгновение на горизонте снова появился дрожащий мираж, который несколько секунд спустя снова оформился в темный силуэт корабля, резко выделяющийся на фоне голубого неба.

Должно быть, низкие облака мешали обзору, подумал он, глядя, как корабль снова исчез и снова появился. Он повернулся к старшему помощнику и приказал немедленно отправить радиограмму.

– Доложите: наблюдаем одиночный корабль, крейсер, возможно, нечто более крупное, и передайте наши нынешние координаты. Направляется, судя по всему, на север. Что-то не так сегодня или с перископом, или с моими глазами.

– Должно быть, еще не прошли даром все тосты за победу вчера. Пора действовать, капитан, и оправдать наши надежды. Можем ли мы атаковать его?

– Не с такой дальности, – сказал Торису. – Наши торпеды Тип-95 не имеют дальности своих старших братьев. – Он говорил о смертоносных торпедах Тип-93, которыми оснащалось большинство японских надводных кораблей. Дальность их хода составляла до 40 000 метров. Они были настолько эффективны на большой дальности, что после Второй Мировой войны историк Самуэль Элиот Морисон назвал их «дальнобойным копьем», хотя в 1942 американцы ничего, в сущности, не знали об этих торпедах – пока их корабли не начали взрываться далеко за пределами досягаемости любых торпед, которые кто-либо мог представить.

– Боюсь, что на сей раз нашим оружием станет наша рация, – сказал Торису. – Отправьте сообщение. Это наша задача – обнаружение вражеских кораблей. И глядя на этот корабль, я могу только надеяться, что он нас не обнаружит. Привидение какое-то! Появляется и исчезает, но выглядит мощным и очень быстрым.

Сообщение было получено авианосцами Хары почти сразу, но в этом не было необходимости. Острые глаза командира одной из японских эскадрилий уже заметили его, и он намеревался атаковать.

* * *

Капитан 3-го ранга[10]10
  В японских вооруженных силах того периода авиация входила в состав армии и флота соответственно. Реальное звание Эмы – Кайгун-сё: са (Кайгун – флот, сё: са – майор). Автор в оригинале, соответственно, называет его «лейтенант-коммандер», по неизвестной причине полагая допустимым сокращать это звание до «лейтенант» (допустимо до «коммандер»)


[Закрыть] Тамоцу Эма был рад снова оказаться в воздухе верхом на своем верном боевом коне. Он был командиром эскадрильи EII-2 с авианосца «Дзуйкаку» и пилотом самолета со счастливым номером 235. Его эскадрилья шла в строю на высоте 5 000 метров на крейсерской скорости 240 км/ч в составе формирования из двадцати семи самолетов трех полных эскадрилий по девять каждая. Слева от него шла 1-я эскадрилья капитана 3-го ранга Акиры Сакамото, а справа – 3-я капитана 3-го ранга Хаяси. Он сам вел 2-ю эскадрилью в центре строя, занимая почетное место бунтайте – старшего группы – которое Сакамото любезно уступил ему в знак признательности за то, что он первым нанес удар по американцам три месяца назад.

С момента того первого боя с американцами в Коралловом море прошло много времени, и он очень стремился в бой. 5-я авианосная дивизия адмирала Хары состояла из однотипных авианосцев «Сёкаку» («Белый журавль»[11]11
  Вообще-то «Парящий журавль»


[Закрыть]) и «Дзуйкаку» («Везучий журавль») и занимала видное место в Объединенном флоте. Они первыми обнаружили и атаковали вражескую авианосную ударную группу в Коралловом море, потопив авианосец «Лексингтон» два месяца назад в ходе Операции «Мо» и обеспечили успешную высадку десанта в Порт-Морсби. Пикирующие бомбардировщики «Айти» D3А1 Эмы тогда добились трех попаданий в авианосец, разбив его летную палубу и вызвав бушующий пожар, когда вспыхнуло авиационное топливо под палубой. Торпедоносцы капитана 3-го ранга Мацуо с «Дзуйхо» завершили дело.

Небо впереди было ясным и чистым, хотя позади виднелись грозовые облака, набухающие над горизонтом, где авианосцы выпустили свои самолеты навстречу ветру. Сегодня они станут Дзинра Бутай – Богами Грома, идущими на краю бури, и обрушат на врагов свой гнев, возвестив о неизбежном вторжении, которое последует за их появлением.

Эма взглянул вниз, заметив что-то за правым крылом, какую-то странную тень на поверхности моря, которая затем вспыхнула ярким светом солнца, отраженным от металла – корабль! Он включил радиостанцию ближней связи, вызывая командира соединения и докладывая о контакте.

– Сакамото! Корабль на три часа. Похож на большой крейсер! – Говоря это, он задался вопросом, могли ли австралийцы узнать об операции и выдвинуть вперед заслон из быстроходных крейсеров, чтобы обнаружить японские силы. Если это было так, то они вскоре получат больше, чем рассчитывали.

– Следует ли нам атаковать? – Спросил он старшего группы снова.

– Держать строй, – ответил Сакамото. – Я отправлю Хаяси. Его эскадрилья в лучшей позиции для атаки. Хаяси, вы меня слышите? Снижайтесь и устройте им ад!

Эма повернул голову и заметил, как эскадрилья Хаяси отделилась тремя аккуратными звеньями – сётай – из трех самолетов. Рокот их двигателей усилился и заставил кровь закипеть в жилах от желания, чтобы это он был направлен к цели, и чтобы это его самолеты обрушились на врага. Морские сражения были тем, к чему он готовились и чем жили. Да, они еще нанесут удар по Дарвину и ослабят вражескую оборону, но потопление крейсера было несравненно лучше.

Он улыбнулся, слыша крики девяти пилотов, зашедших в атаку с пикирования и вздохнул. Кто знает, что хорошо, а что плохо, подумал он. Он останется на большой высоте с Сакамото, и вместо этого будет стирать Дарвин в пыль. В конце концов, ни один из его самолетов не нес бронебойных бомб. Им не следовало пытаться атаковать корабль зажигательными бомбами, но этот крейсер не должен был просто пройти мимо без брошенного ему вызова.

Он видел в вышине истребители А6М2 «Рейсен», прикрывающие бомбардировщики и расчищающие им путь. Справа от себя он мог видеть еще двадцать семь бомбардировщиков «Айти» D3А1 с «Сёкаку» под прикрытием истребителей. Торпедоносцы были бесполезны в операции против наземных целей и потому остались на авианосцах. Он снова посмотрел на заходящих в пике товарищей и начал ждать, когда увидит белые клубы дыма от успешных ударов по вражескому кораблю. Вместо этого он увидел то, что потом преследовало его всю оставшуюся жизнь.

* * *

Этот гул исходил словно отовсюду, далекий и слабый, наполнявший собой неподвижный воздух над Тиморским морем. Они шли на север в течение получаса по совершенно спокойному морю, когда вахтенный на мостике заметил что-то по правому борту. Роденко также заметил что-то на радаре, но в следующий момент экран заволокло сплошным «снегом» помех.

Вольский сидел в командирском кресле, Федоров – на посту штурмана[12]12
  «Пост штурмана», то есть командира штурманской боевой части (БЧ-1) на крейсерах проекта 1144 находится в штурманской рубке, но автор представляет себе управление оным крейсером по сериалу «Звездный путь»


[Закрыть], изучая свои материалы по истории, когда весь корабль задрожал, а гул усилился, то появляясь, то исчезая.

– Что-то случилось, – сказал Федоров, напряженно глядя на море, но все было спокойно.

Лицо адмирала Вольского было мрачным. Он напряженно нахмурился, вслушиваясь в гул.

– Что это за звук?

Протяжный гул дрожал и усиливался, вдруг став в десять, если не в двадцать раз сильнее. Затем раздался низкий вой, более глубокий, отчетливый, и устойчивый.

– Федоров, вызовите инженерную часть и запросите о любых проблемах.

– Так точно, – ответил Федоров и вызвал Добрынина. – Добрынин докладывает, что слышал что-то, товарищ адмирал. Наблюдаются необычные показатели потока, но реактор стабилен. – Но еще не успев закончить, он отвлекся, заметив в небе странные тени в дрожащем воздухе. Затем он заметил отблеск солнечного света на металлической поверхности и быстро повернулся к Роденко. – Есть что-либо?

– На радаре ничего, – Роденко тоже слышал гул откуда-то сверху и выглядел смущенным. На его экранах было чисто.

– Смотрите! – Указал Федоров.

Все глаза устремились за его рукой, но Вольский заметил лишь какие-то теми высоко в небе, где грозовые облака ненормально быстро сменялись солнечным безветренным днем. Пронзительный звук стал ниже, более ровным, и был безошибочно узнаваем. Это был гул воздушных винтов множества самолетов, который становился все более сильным и опасным.

– Господи! – Сказал Федоров. – Мы снова переместились, и попали прямо под ударную группу! Смотрите!

Все заметили, как тени медленно рассеялись и превратились в серебристые кресты справа от корабля. Их силуэты внезапно обрели четкость, будто кто-то навел резкость, и превратились в серебристо-белые самолеты с ярко-красными кругами на крыльях и отчетливо заметными не убираемыми стойками шасси.

– Боевая тревога! Это японские пикировщики – прямо над нами!

* * *

Карпов услышал второй сигнал тревоги и бросился на мостик, пробираясь через длинные коридоры наверх к командной палубе и бронированной цитадели.

– Что случилось, товарищ капитан? – Спросил его кто-то, мимо кого он пробежал. – Опять бой?

– Spakoyna. Nye Boytyes, – сказал он. – Всем занять свои посты. Адмирал Вольский на мостике, и мы со всем справимся.

Он бросился вперед, но услышал краем уха бормотание одного из матросов, что на этот раз адмирал не был заперт в лазарете, и нахмурился. Он имел все основания слышать подобное. Однажды я верну себе их уважение, подумал он, но затем выбросил это из головы.

Выбравшись на верхнюю палубу, он услышал тот самый гул, который напряг экипаж. Что это было? Добравшись до мостика он понял, что это был звук множества пропеллеров, к которому затем добавился вой пикирующих на корабль самолетов. Он влетел на мостик, быстро захлопнул за собой люк и увидел, как Федоров и Вольский всматриваются во что-то в иллюминатора. Что случилось?

Столб морской воды, внезапно взлетевший по левому борту, сказал ему все, что ему было нужно знать. Внезапное появление самолетов ошеломило персонал мостика, но адмирал Вольский быстро пришел в себя, повернувшись к Самсонову.

– Атаковать все воздушные цели! – Грубо сказал он. – Стрелять по усмотрению!

Самсонов уставился на свою панель, широко раскрыв глаза от понимания, что параметров просто не было. Приказ адмирала не был ясным и четким. Системы не выдавали целей и он заколебался.

– Товарищ адмирал! Нет захвата целей.

– Никаких?

– Нет параметров, товарищ адмирал!

– Что за самолеты, Федоров? – Хладнокровно спросил Карпов с решительным взглядом и свирепым лицом.

– «Айти» D3A1, – начал Федоров, но понял, что Карпову это ничего не говорило. – Пикирующие бомбардировщики с высоким углом атаки. Подходят на высоте десять-пятнадцать тысяч метров[13]13
  Потолок D3A1 составлял восемь тысяч метров, а для винтовых самолетов того времени 10–15 километров – и вовсе недостижимая высота. Возможно, автор имел в виду футов?


[Закрыть]. Прямо над нами!

Вой пикирующих самолетов стал сильнее. Рядом ухнула вторая бомба, подняв столб морской воды не более чем в пятидесяти метрах от левого борта корабля.

Карпов отреагировал немедленно, бросившись к БИЦ с огнем в глазах. Он знал, что АК-760 не имели достаточного угла возвышения. Они были разработаны для перехвата низколетящих противокорабельных ракет[14]14
  Хорошо было бы узнать, какой умный человек это придумал. Согласно предыдущей книге, АК-760 представляет собой улучшенную версию АК-630М1-2, имеющую угол возвышения до 88 градусов. Кстати, по номенклатуре российского флота, такой индекс обозначает 7-ствольное 60-мм орудие. Ничего подобного на вооружении российского флота нет


[Закрыть]. Нужно было использовать более старую схему.

– Рулевой, полная боевая вперед! Самсонов, «Каштаны» к бою! Большой угол возвышения. Зона цели плюс-минус десять от зенита, все системы к бою. Ракетный залп по ИК-каналу!

– Так точно! – Крикнул Самсонов, и его руки заметались над пультом. Затем раздался свист стартующих ракет. До сих пор старые «Кортики-2» не применялись в многочисленных боестолкновениях. Изначально крейсера типа «Киров» оснащались шестью более ранними версиями «Кортик»[15]15
  Комплексы «Кортик» появились только в доработанном проекте 11442, а реально – только на двух последних крейсерах «Калинин» (он же «Адмирал Нахимов») и «Куйбышев» (он же в будущем «Петр Великий»). На самом «Кирове» изначально имелись 8 ЗУ АК-630. На втором крейсере «Фрунзе» также были установлены АК-630 из-за неготовности «Кортиков» к моменту ввода корабля в строй, что предполагалось исправить в ходе последующего ремонта


[Закрыть]. Когда на смену им пришли орудия АК-760, было решено оставить на «Кирове» по крайней мере два «Кортика», чтобы прикрыть секторы, не простреливаемые АК-760.

«Кортики» были похожи на два приземистых тяжелых робота, стоявших по каждому борту корабля. «Голова» каждого представляла собой вращающуюся антенну радара, действовавшую в тандеме с еще одной в форме большой тарелки на «груди» установки. Каждая из двух «рук» представляла собой счетверенную пусковую установку ракет ближнего радиуса действия, под которым находилась черная металлическая труба. Это был кожух 30-мм зенитной пушки с вращающимся блоком из шести стволов. Каждая установка была полностью автономна и независима от основных радиолокационных систем корабля, которые, похоже, полностью вышли из строя. Но эти установки имели также инфракрасный и телевизионный канал с камерами высокого разрешения.

Обе установки быстро развернулись и подняли в небо «руки» ракетных установок. Затем открылись предохранительные крышки ИК– и ТВ-систем. Несколькими секундами спустя Самсонов получил картинку в режиме реального времени и смог произвести целераспределение и открыть огонь[16]16
  Управление комплексом «Кортик» ведется в автоматическом режиме. Но опять-таки, автор полагает, что на крейсере проекта 1144 как в американской фантастике – один «тактический офицер» на мостике, управляющий всем вооружением корабля.


[Закрыть].

Полный залп составлял четыре ракеты из каждой пусковой установки – всего шестнадцать. Это была избыточная мера по сравнению с тем, что им в действительности было нужно, но в разгар чрезвычайной ситуации Карпов поступил наиболее целесообразно, выпустив все готовые к пуску ракеты.

Это спасло корабль.

«Айти» D3A1 был лучшим пикирующим бомбардировщиком в первые годы войны. Он имел хорошую скорость в пикировании и достаточную маневренности, несмотря на не убирающееся шасси, и мог нести 250-килограммовую бомбу под фюзеляжем и две 60-килограммовые под крыльями. Когда самолет заходил в глубокое пикирование, бомбосбрасыватель в форме трапеции отбрасывал бомбу, дабы избежать попадания в винт, и японцы добились хорошей точности. Войну они закончили как самые успешные морские пикирующие бомбардировщики стран Оси, потопив шестнадцать военные кораблей Союзников, включая авианосец «Гермес», три крейсера и двенадцать эсминцев. Даже самые быстрые корабли не могли уклониться от смертоносной атаки с пикирования, и поразить самолет в этот момент было чрезвычайно сложно – но не для ракет «Кортика», способных стартовать даже вертикально.

Ракеты устремились вверх на столбах белого дыма, к любым целям, попадавшимся у них на пути. Система могла сопровождать не более восьми целей одновременно, но этого было достаточно. Небо над кораблем наполнилось взрывами, когда ракеты настигли относительно медлительные самолеты, и их осколочные боевые части начали создавать зоны поражения радиусом пять метров. Во все стороны брызнули осколки. Два сбиты… Три… Пять… Затем еще одна бомба ухнула прямо перед кораблем, залив полубак диким гейзером морской воды. «Киров» качнулся от ударной волны и прорезал носом бурлящую воду.

Карпов лихорадочно соображал. Сбить самолеты было мало, понял он! Нужно было также уничтожать и бомбы.

– Самсонов! Зенитки в автоматический режим!

К какофонии присоединился рык шестиствольных зенитных пушек, выпускавших тысячи снарядов с огромными струями огня, вырывавшимися из «рук» «Кортиков». Карпов выставил над кораблем смертоносный заградительный барьер, и три бомбы были уничтожены достаточно высоко. Одна из них взорвалась опасно близко.

Шесть из девяти бомб самолетов эскадрильи Хаяси были сбиты или упали мимо. Еще два самолета были сбиты прежде, чем сбросили бомбы, так как их храбрые пилоты ждали слишком долго, надеясь добиться точного попадания в корабль внизу. Тем не менее, девятая бомба все же достигла цели. Сброшенная самим лейтенантом Хаяси, она вызвала ощутимый взрыв и окутала корабль столбом густого дыма и пламени.

«Киров» уже получал повреждения, но тогда это были 20-мм снаряды британского «Бофайтера», большинство из которых тогда без вреда прошли мимо.

На этот раз это была 250-килограммовая бомба.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ СТОЛКНОВЕНИЕ

«Хотя концепция обороны предполагает парирование ударов, ее характерной особенностью является, если мы говорим о реальной войне, готовность к нанесению ответного удара… Таким образом, оборонительную кампанию можно вести наступательными действиями. Оборона в войне не есть простой щит, а щит, образованный должным образом направленными ударами».

Клаузевиц, «О Войне»

ГЛАВА 7

Бомба ударила в край палубы на корме, примерно на пятнадцать метров позади 152-мм артиллерийской установки номер три и ниже башни номер два. Она пробила верхнюю палубу, убив пятерых членов экипажа, оказавшихся поблизости, а затем взорвалась, разбив палубу и отправив в небо дождь металлических осколков, сполох огня и столб дыма.

Это было опасное место, так как погреба двух из трех 152-мм артиллерийских установок корабля были отделены от него всего двумя переборками, и та, что была ближе к месту взрыва, была сильно повреждена. Конструкторы предусмотрели 100-мм бронирование вокруг погребов, и непосредственной угрозы детонации боекомплекта не было. К счастью, бомба двигалась с противоположной стороны корабля, и по сути в сторону борта, а не внутрь корпуса, поэтому большая часть энергии взрыва пришлась на вспомогательные помещения. Однако начавшийся пожар мог представлять реальную угрозу, если не будет оперативно ликвидирован.

Все на мостике ощутили, как корабль сотрясся от взрыва. Глаза адмирала потемнели от тревоги. Федоров быстро задействовал внутренние линии связи, чтобы получить доклад о повреждениях, а Карпов задействовал камеру кормового «Ротана»[17]17
  Стабилизированный пост ТВ-наблюдения за окружающей обстановкой


[Закрыть], чтобы получить обзор на место удара. Они могли видеть членов группы борьбы за живучесть в ярко-желтые жилетах, оранжевых шлемах и огнеупорном снаряжении, спешащих к месту взрыва. Бомба перебила две из трех пожарных трасс в этой части корпуса, и в первые минуты они смогли направить на огонь лишь один пожарный рукав, заливая белой струей воды пролом в палубе. Дым затруднял обзор, мешая понять, что на самом деле там происходит.

– Нам повезло, – сказал Карпов. – Она не задела обе кормовые артустановки, и ударила далеко впереди от пусковых «Кинжала».

Доклад Быко подтвердил, что угрозы затопления нет и пожар будет локализован через двадцать минут.

– Однако есть потери, – подытожил он. – Я не пока знаю, сколько именно.

Федоров доложил об этом Вольскому. Карпов тем временем оценивал ситуацию. Они все еще слышали шум самолетов, хотя он становился все слабее. Экраны радаров мерцали и выдавали неверные данные, но вскоре Роденко смог настроить системы ближнего обзора и начать отслеживать атаковавшие их самолеты.

– Атаковать их, товарищ адмирал? – Спросил Самсонов.

– Отставить, – быстро ответил Вольский. – Он удаляются от корабля и не представляют непосредственной угрозы. Нам нужно беречь боекомплект.

– Должно быть, они направляются к Дарвину, товарищ адмирал, – сказал Федоров. – Это единственная возможная цель на юго-восток от нас. Мы переместились прямо под них! Это может быть японский налет, о котором мы говорили, хотя это означает, что мы переместились во время до нашего появления на Средиземном море.

– В любом случае, нам чертовски не повезло, – горячо сказал Вольский, глядя на толстый столб дыма.

– Я бы не стал пока проклинать судьбу, товарищ адмирал, – сказал Федоров. Русский менталитет, давно привыкший к трудностям и неожиданным неудачам в жизни, был привычен к капризам судьбы и удачи в течение многих поколений. Человек не мог уйти от судьбы. Случайности и чистая удача часто играли свою роль.

– Если я прав, то эти самолеты были бы снаряжены фугасными бомбами, а не бронебойными, – пояснил Федоров. – Хороший удар бронебойной бомбы мог бы пройти до днища корпуса. Да, там пожар, но Быко докладывает, что все под контролем. Все могло быть намного хуже. Нас атаковали всего несколько самолетов, возможно, эскадрилья. Если бы и другие…

Вольский вздрогнул.

– По крайней мере, меня там не было, – пробормотал он, расстроенный дымом, огнем и мыслью о том, что «Киров» наконец получил тяжелый урон. – До настоящего момента большую часть полученных повреждений мы нанесли себе сами, – сказал он. – Мы потеряли два вертолета из-за неисправности с ракетами и действий Орлова. Но на этот раз они решительно заявили, что участвуют, верно? Они двинули нам в корпус и дали понять, что в этих водах нас не встретят с радушием. – Он пожал плечами и посмотрел на Карпова, переговаривавшегося с Самсоновым.

– Карпов, – четко сказал он.

– Товарищ адмирал?

– Прошу вас подойти, – сказал адмирал с серьезным выражением на лице, и остальные на мостике чуть повернули головы, полагая, что Вольский намеревался отчитать капитана за его действия. В конце концов, тот самовольно вмешался, словно Вольского здесь и не было. Карпов напрягся и подошел к адмиралу, направившемуся к командирскому креслу.

– Карпов, – продолжил Вольский. – Я дал Самсонову приказ атаковать эти самолеты и вести огонь по усмотрению.

– Так точно, товарищ адмирал, однако я счел…

– Не перебивайте меня, товарищ капитан-лейтенант. – Вольский встал и протянул руку, положив ее Карпову на плечо, и громко сказал: – Вы вмешались в критический момент, не выполнив мой устный приказ и тем самым спасли корабль. Мой приказ был неясен. Я не указал систему вооружения[18]18
  Для этого как бы есть командир БЧ-2, но это в нашей, серой и убогой реальности


[Закрыть], но вы немедленно оценили ситуацию и выбрали единственное оружие, способное атаковать противника при подобном заходе, и тем самым спасли корабль. Я давно знал, что вы один из лучших боевых офицеров флота. Вы доказали это на Средиземном море, и доказали это сейчас. Я воздаю вам должно и представляю к званию капитана третьего ранга. – Адмирал широко улыбнулся.

Несколько человек повернулись и поздравили Карпова, особенно Самсонов, одобрительно кивнувший с гордостью в глазах.

– Благодарю, товарищ адмирал, – с явным удовлетворением ответил Карпов. – Я выполнял свой служебный долг.

– Как и мы все, – ответил Вольский. – И что-то подсказывает мне, что у нас будет много трудностей впереди, так что берите пример, – сказал Вольский, обращаясь к личному составу. Действуйте решительно. Профессионально. Мыслите ясно и выполняйте свои обязанности наилучшим образом. С такими офицерами, как товарищ Карпов, мостик в надежных руках. – Он обернулся, ища Федорова. – Нам нужно прояснить ситуацию. Роденко, доложите состояние.

– Начинают приходить в норму, товарищ адмирал. Наблюдаю австралийское побережье у югу, остров по курсу… Наблюдаю удаляющееся формирование. Движутся в сторону Дарвина.

– Федоров, это были палубные самолеты?

– Так точно. Японские палубные пикирующие бомбардировщики «Айти» D3A1.

– Где могут находиться сами авианосцы?

– Вероятно, к северо-западу от нас, товарищ адмирал.

– Зная их курс, я мог бы определить район, если буду знать их боевой радиус, – вставил Роденко.

– Около 350 морских миль, – ответил Федоров. – По моей оценке, они действуют к юго-востоку от Купанга, прямо в центре Тиморского моря. Ввиду отсутствия необходимости в нанесении удара с максимальной дистанции, я бы расположил их вот здесь. – Он подошел к штурманскому посту и вывел на тактический планшет карту региона, очерченную неоновыми линиями. – Эта позиция позволила бы им нанести удар по Дарвину с большим запасом времени. И там определенно будут два авианосца, товарищ адмирал. Я насчитал более пятидесяти самолетов, и еще девять или десять атаковали нас. На одном авианосце не могло быть столько пикирующих бомбардировщиков.

– Два авианосца?

– Так точно. Полная авианосная дивизия. В оперативную группу также может входить легкий эскортный авианосец, и, должен сказать, товарищ адмирал, что они бы не стали использовать торпедоносцы для атаки надводных целей без крайней необходимости. Теперь же они знают о нас, и если бы я командовал ими, то уже бы готовил к вылету двадцать или тридцать торпедоносцев.

– Здорово, – сказал Вольский. – И все, что им нужно – это идти на этот красивый столб дыма, видимый за двести километров во всех направлениях.

– Быко доложил, что справится с огнем за десять минут, – сказал Карпов.

– Предлагаю как можно скорее обойти остров Мелвилл с севера, товарищ адмирал, – вмешался Федоров. – Здесь мы слишком заметны. Авианосную группу должны прикрывать корабли сопровождения. Быстроходные крейсера, эсминцы, возможно, линкор.

– Помяни черта! – Вмешался Роденко, пристально глядя на экран радара. – Надводная групповая цель, пеленг 295, дистанция семьдесят пять километров, меняет курс на восток.

– При нашем нынешнем курсе это означает выход на курс перехвата, – сказал Федоров.

Вольский посмотрел на карту. Они все еще могли уйти на север, так что он немедленно дал команду изменить курс.

– Рулевой, курс пятьдесят. Скорость тридцать.

– Есть курс пятьдесят, есть скорость тридцать.

– С другой стороны, я бы тоже ушел на восток, но пролив к югу от острова представляется мне слишком узким. Нам нужно обойти остров с севера, как предлагает Федоров. Так что, товарищи офицеры, это будет очередная гонка. Каковы наши перспективы?

– Это будет зависеть о состава надводной группы противника, – ответил Федоров.

– Системы приходят в норму, – сказал Роденко. – Как в прошлых случаях. Наблюдаю шесть целей, одна крупная, две совсем мелкие.

– Типичная группа прикрытия, – сказал Федоров. – Самая крупная цель, вероятно, линкор, а самые мелкие – эсминцы. Те, что между нами, должно быть, крейсера.

– Смогут ли они отрезать нас прежде, чем мы достигнем северной оконечности острова? – Спросил Вольский.

– Это зависит от скорости линкора. Если его командир не настроен атаковать нас любой ценой, то, вероятно, будет держать корабли вместе. Если же он выдвинет вперед крейсера, они способны развить тридцать три узла. Эсминцы еще быстрее.

– Карпов? – Вольский посмотрел на новоиспеченного капитана 3-го ранга, ища тактической оценки.

– Если они выдвинут более легкие корабли, наши орудия имеют большую дальность. Федоров, какова дальность огня этих крейсеров?

– Нужно точно установить их тип, но если это тяжелые крейсера, то они вооружены 203-мм орудиями с дальностью до 25 000 метров.

– Значит, наши орудия дальнобойнее, – быстро заключил Карпов. – Если они подойдут слишком близко, скажем, на 30 000 метров, мы сможем встретить их 152-мм снарядами.

– Хороший план, – сказал Вольский.

– Но не забывайте о линкоре. Дальность его стрельбы 35 000 метров, хотя на такой дальности о попадании говорить не приходится.

– Что-то в последние дни у нас много проблем с линкорами, – сказал Карпов. – Лучше бы дать им понять, с чем имеют дело путем хотя бы одного «Москита» в надстройку, и желательно до того, как он подойдет на дальность ведения эффективного огня.

– Согласен, – сказал Вольский. – Не хотелось бы выписывать кренделя среди гейзеров от 406-мм снарядов.

– Они, вероятно, будут калибром 356 мм, – сказал Федоров, хотя и понимал, что это будет не слишком значительная разница в случае попадания.

– Хорошо, – сказал адмирал. – Теперь предлагаю нам подготовиться к возможному отражению удара торпедоносцев, о которых говорил Федоров. И тогда посмотрим, позволит ли нам наша скорость обойти надводную ударную группу противника. – Он пожал плечами. – Боюсь, что остров с аборигенками опять откладывается. Оставаться в полной боевой готовности. Федоров, займитесь контролем борьбы за живучесть.

– Так точно. Внимание всем постам, полная боевая готовность, – объявил он по системе общекорабельной связи. – Они снова оказались в этом состоянии, снова столкнулись с невозможными тенями из далекого прошлого. И взрыв 250-килограммовой бомбы сделал тени до боли реальными.