Текст книги "Тихоокеанский шторм (ЛП)"

Автор книги: Джон Шеттлер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)

Ивабути посмотрел на него горящими от ярости глазами, но ничего не сказал. Выражение его лица сказало все за него.

* * *

– Цель поражена, – сказал Карпов. – Пожары явно затрудняют работу их артиллеристов.

Противник дал еще один залп, на этот раз четырьмя орудиями, но снаряды легли широкой дугой далеко от Уорриор-Рифс по их левому борту.

– Есть предложение, – сказал Федоров. – У нас есть на борту мины, товарищ капитан?

Глаза Карпова озарились.

– У нас должны быть МДМ-7. Хорошая идея. Сам я как-то об этом не подумал. Сейчас вызову Мартынова.

МДМ-7 представляли собой мины, предназначенные для сбрасывания с кормы корабля, активировавшиеся с двухминутной задержкой, чтобы дать кораблю время безопасно отойти. Они могли быть настроены на срабатывание от контактного или акустического взрывателя (который считался основным). Мощный 1 500-килограммовый заряд представлял серьезную угрозу для любого корабля в случае подрыва в непосредственной близости. В узком проливе они могли стать идеальным оружием против преследующих «Киров» кораблей.

Мартынов ответил через несколько минут. На борту было десять мин МДМ-7 и шесть более старых МДМ-3, предназначенных для постановки с вертолетов.

– Нужно установить их, – сказал Федоров. – Я считаю, что нужно выставить все шесть МДМ-3 с Ка-40 в проливе Принца Уэльского. Мы также выставим пять или шесть МДМ-7 около этих островов. – Это была замечательная оборонная стратегия, так как им не придется тратить ракеты, если противник решит идти этим же маршрутом.

– Как только мы достигнем Блай-Энтренс, мы повернем на юг, чтобы пройти Внешним каналом мимом рифов Портлок к проходу Пандоры. Там мы выставим оставшиеся МДМ-7. Это будет последний узкий пролив перед Коралловым морем.

– Проход Пандоры, – сказал Карпов. – В интересные места нас занесло. – Ему вспомнился ящик Пандоры, в котором находилось все зло мира.

– Этот ящик был открыт уже давно, – сказал Федоров. – Взять хотя бы войну, через которую мы продираемся последние недели. Мы прошли половину мира, а она все еще преследует нас. Но когда Пандора открыла его, на дне осталось кое-что, – усмехнулся он Карпову. – Элфис, дух надежды. Она нам понадобиться, когда мы выйдем в Коралловое море. Постановка мин на вас, Карпов. Я должен буду следить за навигацией от сорока минут до часа.

ГЛАВА 18

Но у Пандоры было припасено еще кое-что на дне ее ящика. Это была японская подводная лодка Ро-33 типа «Кайтю», известная также как тип «К-5», и она была вооружена опасными зубами в виде четырех торпедных аппаратов, снаряженных смертоносными торпедами Тип-95, модификацией страшных «длинных копий» для подводных лодок. Ро-33, имевшая водоизмещение 960 тонн, была задумана как прототип для большой серии, но по данному проекту были построены всего две лодки – Ро-33 и однотипная Ро-34. Тем не менее, всего в серии «К» были построены двадцать подводных лодок, большая часть из которых относилась к типу «К-6». Лодка могла развивать скорость 20 узлов за счет двух дизельных двигателей на поверхности и до 8 узлов под водой за счет двух электромоторов мощностью 1 200 лошадиных сил. Только одна из этих двадцати лодок пережила войну.

Ее номер совпадал с годом постройки в Куре – она была заложена 8 августа 1933 года. До войны ею командовали семь офицеров. В конце концов, она стала флагманом 21-дивизии подводных лодок 21 мая 1941.

До сих пор Ро-33 добилась небольших успехов в войне. Она совершала боевое патрулирование в ходе малайском кампании, а также в Яванском море в начале этого года. В Индийском океане она атаковала американский эсминец «Уиппл», занимавшийся спасением экипажа с поврежденного танкера «Пекос», но юркий эсминец уклонился от ее копий. Несколькими месяцами спустя лодка сыграла важную роль в разведке островов Рассел и Дебойни, ставших опорными пунктами для операции «Мо», завершившейся успешным захватом Порт-Морсби.

После этой операции командование лодкой принял капитан 3-го ранга Сигеюки Курияма, 6 августа выведший лодку в четвертый боевой поход. Вскоре он столкнулся с австралийским транспортником «Мамуту» у острова Мюррей. Неглубокие воды и рифы побудили его всплыть и начать лихую погоню в надводном положении, используя 76-мм палубное орудие против несчастного 300-тонного корабля, который немедленно получил два снаряда, один из которых разнес радиорубку, а второе убил капитана. Через полчаса «Мамуту» затонул, и многие из 108 человек, находившихся на борту, оказались в воде. Курияма был беспощаден. Он приказал пройти мимо горящего корабля и открыть пулеметный огонь по выжившим, убив многих. Это был единственный успех за четыре долгих боевых похода, и экипаж стремился найти достойную цель для своих торпед.

Случай представился им ранним вечером 26 августа 1942 года, когда лодка находилась у прохода Пандоры. Кодовое сообщение, содержавшее слово «Мидзути» было получено три часа назад и предписывало лодке покинуть район боевого патрулирования и спешно направляться к Торресову проливу. Туда направлялся крупный вражеский корабль, пытавшийся прорваться в Коралловое море, и лодка должна была занять блокирующую позицию и ждать зверя. Она заняла ее задолго до того, как командир лодки заметил смутные очертания «Кирова», и его глаза загорелись. Это был его первый за почти полгода шанс атаковать вражеский военный корабль.

В той версии истории, которую Федоров знал по «Хронологии войны на море», Ро-33 должна была через три дня обнаружить в заливе Папуа к западу от Порт-Морсби 3 300-тонное торговое судно «Малаита» в сопровождении австралийского эсминца «Арунта». Она успешно атаковала «Малаиту» торпедой, но затем была обнаружена в десять милях к юго-востоку от Порт-Морсби «Арунтой» и атакована глубинными бомбами Мк.7, в результате чего затонула вместе со всеми 70 членами экипажа. Однако судьба решила так, что этого не случиться 29-го августа. Австралийцы потеряли Порт-Морсби, и ни «Малаита», ни «Арунта» не направлялись туда. Вместо этого смерть ухмыльнулась Ро-33 на три дня раньше, придя в виде корабля, ничего подобного которому Курияма никогда не видел. Однако имея дальнобойные торпеды, он не намерен был уклоняться от боя.

Четыре торпеды Тип-95 уже были заряжены в аппараты, когда Тарасов обнаружил лодку, замершую примерно в 15 000 метрах от выхода из прохода Пандоры. Он как раз собирался выключить сонар, когда его хорошо натренированные уши поймали отраженный сигнал, сильно отличавшийся от эха, отраженного от камней и отмелей, которые он слышал в течение последнего часа. Нет… Этот сигнал звучал по-другом и очень зловеще. Он немедленно доложил о подводной цели и отметил ее как «Альфа-1», передав данные Самсонову.

Карпов немедленно насторожился, так как корабль все еще находился в проходе Пандоры, следуя на малой скорости в 10 узлов, не имея возможности маневрировать. Знал он и то, что Ка-40 только что закончил постановку мин, и находился над самым кораблем, готовясь к посадке.

– Приказ Ка-40, прекратить посадку, занять позицию перед кораблем, начать поиск подводных целей, полная боевая готовность. – Затем он повернулся к Федорову. – Нужно ли ей будет оказаться так же близко, как тем, с которыми мы уже имели дело?

Федоров в этот момент склонился над своим бывшим постом, работая с младшим офицером над построением курса на выходе из прохода. От словосочетания «подводная лодка» у него тоже что-то сжалось внутри от внезапного осознания опасности, в которой они находились.

– Нет! – Резко сказал он. – У них вполне могут быть торпеды Тип-95. Они имеют огромную дальность, и лодка может атаковать нас, как только увидит. Конечно, чем ближе, тем лучше, но были случаи, когда японские подлодки атаковали с 12 000 метров.

Он был слишком прав. Тарасов внезапно напрягся, вжав одной рукой гарнитуру, и объявил:

– Торпедная атака! Одна… Три… Четыре цели, скорость 40 узлов, курсом на корабль!

– Самсонов, «Удав-2» к бою! – Резко скомандовал Карпов. – Огонь на максимальную дистанцию! – Не имея возможности маневрировать, Карпов намеревался использовать реактивный бомбомет с мощными 300-килограммовыми зарядами, чтобы поставить перед кораблем заградительный барьер. Это было хорошее решение – это оружие они использовали для расчистки прохода через минные поля в проливе Бонифаччо, и во время торпедной атаки немецкой подводной лодки в заливе Формеллс на Менорке в Средиземном море, но дистанция была слишком большой. Бомбы взорвались до того, как торпеды достигли дистанции 3000 метров, и все четыре торпеды прошли через взбаламученную воду, направляясь на выход из прохода Пандоры, к которому на скорости 10 узлов плелся «Киров»[51]51
  Эм… Хм… А на «Кирове» за РБУ отвечал подготовленный офицер, или жаба парагвайская? Что мешало поставить заслон с приходом торпед в зону досягаемости, в смысле?


[Закрыть].

Если бы это были самонаводящиеся торпеды, корабль бы обречен[52]52
  Вероятность перехвата самонаводящейся торпеды комплексом «Удав» составляет 76 %, что достигается за счет комбинирования ложных целей и глубинных бомб, которые выставляются как в режиме мин-ловушек, так и выстреливаются непосредственно на поражение торпеды (а неуправляемой торпеды – 90 %). Но это в той серой и убогой вселенной, где за его применение отвечают квалифицированные командир поста и командир минно-торпедной боевой части


[Закрыть]. Но эти торпеды просто шли заданным в момент пуска курсом посредством уникального кислородно-керосинового двигателя, обеспечивавшего огромную надежность и дальность. Они могли отклониться от курса, но не более чем на 250 метров на максимальной дистанции. Курияма выпустил все четыре торпеды из носовых аппаратов с некоторым рассеянием в надежде, что хотя бы одна из них найдет цель для своей мощной 406-килограммовой боевой части.

Расчет его не подвел.

В то время, как две торпеды ушли к разным сторонам прохода, две, шедшие в центре, шли прямо на цель. Левая, к несчастью, зацепила подводную скалу и ушла далеко в сторону от цели, ударила в риф Ашмор и взорвалась. Последняя приблизилась к корпусу «Кирова» и, несмотря на быстрый разворот на пять градусов, оказалась достаточно близко и взорвалась у миделя. Корабль качнулся от мощного взрыва.

Освещение на мостике замерцало, а затем погасло, пока не заработали аварийные батареи и системы не перезапустились. Внезапная потеря питания привела к тому, что Самсонов не смог задействовать оружие, которое намеревался использовать Карпов – смертоносную суперкавитационную торпеду «Шквал», быстро расправившуюся с подводной лодкой «Талисман» на подходах к Гибралтару.

Но Ка-40 уже спустил в воду погружаемую антенну сонара, а также получил достаточно данных с корабля, быстро определив укрывшуюся подводную лодку и сбросив авиационную торпеду АПР-5. Она имела намного меньшую боевую часть, чем у Тип-95, всего 76 килограммов. Торпеда быстро направилась к цели посредством твердотопливного водометного двигателя, и через несколько секунд настигла Ро-33 в тот самый момент, когда члены экипажа спешно задраивали перезаряженные торпедные аппараты.

Курияма испытал краткий момент восторга, увидев высокий столб воды у борта вражеского корабля. Но затем он ощутил, как лодка сильно дернулась, когда АПР-5 ударила прямо в ее носовую часть, вызвав детонацию всех четырех торпед Тип-95. Вся носовая часть лодки была разорвана, и все на ее борту встретились с судьбой, которую им было суждено принять от рук эсминца «Арунта» всего через три дня.

Время начало подводить баланс.

* * *

«Киров» почти избежал попадания. В действительности, торпеда ударила в небольшой стабилизатор под названием УК-134-6, стоящий перпендикулярно корпусу и предназначенный для уменьшения качки и повышения устойчивости корабля как ракетной платформы. Усиление корпуса также сыграло свою роль, хотя стабилизатор по левому борту был полностью уничтожен. Торпеда не попала в сам корпус, но взорвалась у самой широкой ее части, где был установлен 100-мм противоторпедный фальшборт, предназначенный для обеспечения некоторой защиты путем поглощения силы взрыва торпеды. За фальшбортом находилась пустота, заполненная морской водой, за ней 50-мм слой брони, и, наконец, сам корпус. Боевая часть массой 406 килограммов была достаточно мощной, чтобы пробить их все, пробив 2,5-метровую брешь в корпусе и вызвав затопление в двух внутренних отсеках.

По всему кораблю зазвучали сигналы тревоги, все водонепроницаемые переборки были автоматически задраены, а члены экипажа начали задраивать все люки. Группы борьбы за живучесть пришли в хорошо отработанное движение, хотя никто никогда не думал, что это придется делать на самом деле. Тем не менее, реальность время от времени подкидывала те еще подарки, и этот удар был намного хуже бомбы, хуже даже, чем нанесшее невероятный урон падение самолета Хаяси. Подводные пробоины были кошмаром любого капитана корабля многие века. Быстрее всего корабль могли уничтожить две вещи. Одной из них был огонь, но вода была еще более страшным врагом.

Непосредственно над местом удара находился модуль «Коралл-БН2», интегрированный с системами боевого информационного центра и предназначенный для управления ракетами П-900*, которые Карпов только что использовал против «Кирисимы»[53]53
  «Коралл-БН» – комплекс приема спутникового целеуказания (не имеющий прямого отношения к управлению именно П-900, а обеспечивающий прием координат от спутниковой группировки для наведения любых ПКР), и как его можно было использовать в 1942 году – большая загадка


[Закрыть]. Он оказался пробит осколками и вышел из строя. Небольшой катер, установленный на верхней палубе, также был поврежден, но сильнее всего была угроза в глубине корабля, где вода начала подбираться к двум переборкам, непосредственно окружающим рабочую зону реактора. Члены экипажа спешно работали над включением насосов, Быко хладнокровно направлял их работу. Через какое-то время они смогли откачать большую часть воды, проникшую за пределы поврежденных отсеков, но сами они оставались полностью затоплены. Требовалось отправить водолазов снаружи корпуса, чтобы установить пластырь прежде, чем откачивать воду из затопленных отсеков.

Начиналась еще одна долгая ночь.

Когда новости достигли Федорова, тот счел, что им очень повезло.

– Если бы попадание пришлось в мидель, урон мог быть фатальным, – сказал он.

– Мы завалились на несколько градусов на левый борт, – сказал Карпов. – Это мало, но ощутимо. Мы не сможем дать ход, пока не будет заделана пробоина. А этот линкор и крейсера снова начали приближаться, и я опасаюсь, что нам придется взяться за них всерьез, несмотря на недостаток ракет.

Питание стабилизировалось, системы снова заработали, и их тихий шум подействовал успокаивающе. А затем они услышали в отдалении глубокий и мощный взрыв, за которым немедленно последовал еще один, словно какой-то бог грома грохнул в огромный барабан. Федоров немедленно посмотрел на экран «Ротана», где увидел на фоне заката темный силуэт японского линкора. Тот был словно окутан туманом. Затем он увидел, как у одного из его бортов взвился огромный столб воды и немедленно понял, что противник вошел в Пролив Принца Уэльского, шириной всего восемьсот метров, в котором Ка-40 выставил шесть противокорабельных мин МДМ-3.

– Похоже, что линкор подорвался на одной из мин! – Сказал он с некоторым облегчением. На самом деле, он был не прав. «Кирисима» подорвался на двух мощных минах МДМ-3, на обеих правым бортом, и общая сила взрыва составила 3 000 килограммов! Урон от двойного взрыва был колоссален. От самого удара корабль дернулся так, что турбины и котлы оказались сорваны со своих мест и брошены в сторону. Сотни членов экипажа были контужены, сломали конечности, шеи, получили черепно-мозговые травмы. Казалось, что рука самого бога рухнула с неба и ударила корабль в борт, сломав его, несмотря на тяжелую броню, и отправив внутрь потоки сине-зеленой воды.

«Кирисима» умирал мучительно, словно стремительная и мощная акула, выброшенная на твердые камни. Офицер снабжения Кобаяси был мертв, сломав спину, когда его швырнуло об открытый люк. Командир вспомогательной артиллерии Икеда так и не получил возможности проверить свои навыки, так как им так и не удалось сблизиться на 17 000 метров. Старший артиллерист Косино, находившийся в поврежденной передней башне, пытаясь снова ввести ее в строй, потерял сознание, но выжил. Старпом Коро Оно, находившийся на крыле мостика, был просто выброшен за борт.

Но, как не удивительно, один человек остался цел, невредим, несколько дезориентирован, но жив и полон ярости. Капитан Сандзи Ивабути, задыхаясь, изо всех сил пытался подняться на четвереньки. Он ощутил тяжелый удар и, придя в себя, немедленно окрикнул Ёсино, командира группы борьбы за живучесть. На этот раз он не видел ракет. Что же случилось? Его спутанное сознание не могло должным образом осознать происходящее, но чутье подсказывало ему, что корабль получил смертельный удар.

К счастью, не все на корабле оказались раненый или убиты, и небольшие группы младших офицеров пробились к мостику. Корабль явно тонул, но глубина в это месте была не более чем на семь метров больше осадки. Корпус быстро встал на дно, а затем тяжело накренился на правый борт, отчего высокая «пагода» надстройки безумно накренилась более чем на тридцать градусов. С жутким скрежетом металла о камень «Кирисима» осел на мелководные рифы к югу от входа в канал, и остался там надолго. Большая часть левого борта и надстройки оставались выше уровня воды. Ему так и не довелось встретиться 15 ноября 1942 года с американскими линкорами «Вашингтон» и «Северная Каролина»[54]54
  В действительности, «Южная Дакота»


[Закрыть] в не менее опасных водах у Гуадалканала. Не было ему суждено и опуститься в тот день на дно пролива Железное дно.

Осознав, наконец, что случилось, Ивабути неохотно отдал приказ покинуть корабль. Два крейсера ушли севернее, оставив фарватер «Кирисиме». Последний крейсер, «Тонэ», наконец догнал их и присоединился к оперативной группе. Он находился в двух километрах по корме от линкора, готовясь войти в пролив, но его капитан приказал застопорить ход, пораженный зрелищем того, что случилось с линкором.

– Я переношу флаг на «Тонэ», – гневно сказал Ивабути ближайшему офицеру. – Убедитесь, что портрет Императора будет должным образом перенесен на шлюпке. Я пойду следом.

Заслуженный линкор почти заблокировал собой канал, и он понимал, что противник, скорее всего, снова уйдет в сгущающуюся тьму на востоке. Но я пойду следом, Мидзути, сказал он сам себе в холодной ярости. Да, я пойду следом…

ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ ДОЛГАЯ НОЧЬ

«Не нужно снова пугать меня

Мой организм этого не выдерживает уже

Сколько оружия уже скопилось на земле

И не видно даже теней на стенах зданий

И повсюду ночь и день уже не тот

И равнодушие давит на грудь тяжело

И мир стал бесчувственным и не щадит никого»

– Роджер Уотерс

ГЛАВА 19

«Киров» медленно шел на юг в сгущающуюся темноту, окрашенную золотом за кормой. На севере темные грозовые облака хмуро надвигались через зеленый силуэт берегов Папуа-Новой Гвинеи. Он двигались на юг в течение часа, после чего замедлились до пяти узлов, чтобы Быко смог отправить водолазов с ацетиленовыми горелками и пластинами пластыря.

Это была инновационная технология, созданная русскими в 2018 году специально для заделки корпусов кораблей в подводной части, и представлявшее собой набор панелей, которые можно было расположить снаружи корпуса, чтобы заделать пробоину. У пластин имелись эластичные уплотнительные кромки и набор предварительно просверленных отверстий под заклепки, чтобы установить их поверх корпуса, а затем приварить. Панели имели метра двадцать в длину и два с половиной в ширину, и пробоина требовала установки трех, чтобы закрыть пробоину шириной два с половиной и длиной четыре метра. После установки пластыря Быко смог задействовать насосы, чтобы осушить затопленные отсеки, а инженерный персонал смог попасть внутрь, чтобы укрепить пластырь изнутри. Эта работа заняла много времени, но корабль, тем не менее, смог продолжить путь.

Водолазам потребовалось около часа, чтобы срезать зазубрины подводными горелками и подготовить место для установки пластыря, а затем еще полтора часа, чтобы установить сами панели. В это время Ка-40 держался за кормой корабля, ведя наблюдение за Торресовым проливом. Однако очевидное присутствие мин в каналах вынудило японцев ждать подхода эсминцев соединения Хары, дабы проверить их прежде, чем рисковать вводом капитальных кораблей в эти узкие проходы. Судьба «Кирисимы» служила им наглядным примером. Тем не менее, Ивабути переместился на крейсер «Тонэ», кипя от гнева из-за задержки. На «Кирисиме» остались еще тысяча человек, так как опасности дальнейшего затопления не было, однако севший на грунт линкор мог стать легкой добычей для В-17 Союзников из Кэрнса или Таунсвилла. Истребители А6М2 с авианосцев Хары держались над остовом линкора в предзакатных сумерках, пока наступившая темнота не отменила угрозу.

Пока что экипаж «Кирова» использовал задержку, чтобы завершить ремонт и восстановить ход. Они заканчивали последние сварные швы около 21.00, когда Роденко доложил о том, что наблюдает что-то большее, чем грозовые облака. С востока приближалась небольшая группа самолетов.

– Должно быть, они из Порт-Морсби, – сказал Федоров. – Вероятно, японские бомбардировщики или морские разведчики.

Это действительно была эскадрилья двухмоторных бомбардировщиков G3М2, известных как «Нелл», отправленная на поиски корабля противника в сумерках. Двенадцать машин двигались широким фронтом из Порт-Морсби на запад четырьмя звеньями по три самолета. Однако лишь один из каждой тройки был оснащен торпедами, так что угроза в действительно была не столь значительна, как представлялось на экране радара.

Звену номер три повезло – или не повезло, потому что их курс вывел их прямо на «Киров», и Федоров мог видеть, что остальные самолеты направлялись в районы к северу и к югу от них. Они обсудили, следовало ли им атаковать их дальнобойными ракетами, но в итоге они решили, что так только раскроют свою позицию. Поэтому они решили подождать, надеясь, что вражеские самолеты пройдут мимо, но вскоре были разочарованы. Три самолета снизились, явно заходя в торпедную атаку, и Карпов, помня о разрешении действовать по усмотрению, решил, что лучше всего будет сбить их комплексом «Кинжал». Кормовые пусковые установки были опустошены, но у них все еще оставались девятнадцать ракет в носовых. Он использовал три, сбив все три самолета на удалении шестнадцать километров.

Когда звено?3 пропало без вести, японцы поняли, что у них есть приблизительные координаты вражеского корабля, получившего кодовое обозначение «Мидзути». Однако командир аэродрома в Порт-Морсби не хотел привлекать больше своих драгоценных бомбардировщиков для удара. Его летчики не были должным образом подготовлены к действиям против кораблей, так как их основной задачей был ответ на непрекращающиеся налеты из Кэрнса и действий против последнего вражеского форпоста на Новой Гвинее в Милн-бэй. По этой причине он просто передал предполагаемые координаты противника адмиралу Харе и пустил дело своим чередом.

Темнота и дождь были кстати в ночь, когда на «Кирове» завершились ремонтные работы и корабль, наконец, возобновил движение в 21.40. Сначала они двигались медленно, на десяти узлах, чтобы проверить прочность пластыря. Удовлетворившись итогами, Федоров приказал дать двадцать, а затем направился вниз, чтобы найти адмирала и доложить. Карпов оставил за старшего на мостике Роденко, и корабль медленно двинулся на юг под теплым летним дождем, направляясь в ярко-синее Коралловое море.

В это же время авианосцы Хары достигли западных подходов к Торресову проливу, и эсминцы начали разведку каналов для их прохода. Главный Канал Принца Уэльского был перекрыт остовом «Кирисимы» и требовалось найти альтернативный проход. Каналы Дэймона и Симпсона севернее были слишком мелкими для авианосцев с осадкой 8,8 метров, так что было решено рискнуть и пройти к югу от Острова Принца Уэльского к каналу Эндевора около мыса Йорк. У японцев имелись хорошие карты региона, а глубина пролива Эндевор составляла от десяти до тринадцати метров, что было достаточно для прохода авианосцев, однако такой маршрут привел их в поле зрения небольшого австралийского командного аванпоста на острове Хорн.

Подразделение лейтенант-коммандера Фентона занималось поиском места для развертывания аэродрома под охраной небольшого ополченческого батальона лейтенант-коммандера Дэвиса. Они хорошо рассмотрели небольшую группу японских кораблей в составе пяти эсминцев, тяжелого крейсера «Тонэ», легкого авианосца «Дзуйхо», а затем появились изящные новые тяжелые авианосцы «Сёкаку» и «Дзуйкаку». Крейсера «Нати» и «Мёко», имевшие меньшую осадку в 6,3 метра, смогли пройти к северу от остова «Кирисимы». Далеко за авианосцами к проливу направлялись крупные линкоры «Муцу» и «Нагато» в сопровождении еще одной своры эсминцев.

Гарнизон острова Хорн получил нечто большее, чем несколько шальных снарядов в качестве платы за сидение в первых рядах. Они засели в окопах с биноклями, в грязи под дождем, наблюдая за японским флотом, медленно проходящим пролив. Очевидно, намечалось что-то крупное, раз все эти корабли следовали на восток, так что они отправили полный доклад по рации на мыс Йорк. Австралийское командование вскоре было проинформировано о том, что японцы всеми силами пытались настичь таинственный корабль, все еще остававшийся в Коралловом море – корабль, который смог потопить тяжелый крейсер «Хагуро», превратить линкор «Кирисима» в разбитый остров, загородивший собой канал, и отбить все воздушные атаки, предпринятые японцами.

* * *

В штаб-квартире FRUMEL в Монтерейских апартаментах вечер переставал быть томным. Осборн и Новак провели весь день за приемом телефонных звонков от британских офицеров связи из Перта, которые, похоже, всеми силами мутили воду. Между тем, расшифровки японских переговоров указывали на то, что противник очень озаботился таинственным кораблем, получившем кодовое обозначение «Мидзути». Осборн и Новак были не меньше обеспокоены, так как, похоже, не было никакого объяснения появлению этого корабля, пока в сумерках 26 августа не было получено очень странное сообщение из Британии.

Судя по всему, отправитель находился в Блэтчли-Парк. Оно было доставлено в Гибралтар, затем передано кодированной радиограммой в Александрию, а оттуда в Коломбо на Цейлоне. Оттуда оно было доставлено в Перт и передано по телефону в Мельбурн. Шок заключался в том, что англичане всерьез полагали, что корабль, который изучали аналитики FRUMEL, был тем самым кораблем, который они сопроводили к острову Святой Елены. Он прибыл туда три дня назад, а затем просто исчез.

– «Исчез»? – Новак посмотрел на Осборна в полной прострации. – Они употребили именно это слово?

– Именно.

– И британцы действительно полагают, что это тот самый рейдер со Средиземного моря? Господи, это же в тысячах миль отсюда!

– 7 800 морских миль, если быть точным, – сказал Осборн.

– За двадцать четыре часа? Этот чертов корабль был обнаружен разведчиками 24-го. Кому-то там надо завязывать с коньяком, Оззи. Это просто бред.

– Это поступило из Блэтчли-Парк. «Хижина-4».

Этого было достаточно, чтобы Новак оборвался, но все же покачал головой.

– Послушай, мы оба знаем, что…

– Сообщение было подписано очень крупными фигурами. Адмиралом Джоном Тови и Аланом Тьюрингом.

– Тьюрингом? Ну что, ошиблись. Не в первый раз. Они же настаивали, что японцы собираются атаковать Перл-Харбор, и что дальше?

– Да, вместо этого они атаковали Манилу и бьют нас до сих пор.

– Но это другое, – решительно сказал Новак. – Ни один корабль не мог пройти почти 8 000 миль за сутки. Я так понимаю, в сообщении не приводилось объяснения такой мелочи, верно?

– Нет, не приводилось. Но у них есть свое кодовое обозначение для этого японского морского дракона. «Джеронимо».

– Они могут называть его, как им больше нравится, но это не может быть тот самый корабль, который они сопроводили на остров Святой Елены, и они с ума сошли, если всерьез так думают.

Осборн сделал долгую затяжку, медленно выдохнул и серьезно посмотрел на Новака.

– Похоже, придется переступить черту, – начал он. – А ты сам когда-нибудь слышал такой код, Новак?

– «Джеронимо»? Не могу так сказать.

– А вот я слышал, и меня не удивляет, что почти никто другой ничего об этом не знает.

– И что в этом такого особенного, господин Волшебник? Где ты об этом пронюхал?

– Как-нибудь расскажу, – уклончиво ответил Осборн. – Давай я просто скажу, что британцы держали это в полной секретности в течение, как минимум, года. Ты же слышал об инциденте в Северной Атлантике в августе прошлого года?

– Конечно. Я знал людей с «Миссисипи». Нацисты совершили большую ошибку, атаковав его подводными лодками. Что они получили в итоге?

– Он был потоплен не подводной лодкой, – медленно сказал Осборн с ноткой опасности в голосе.

Новак обернулся к нему через плечо, внезапно замолчав. Затем повернулся, пододвинул стул, сел и тяжело оперся на локти.

– Я так понимаю, ты расскажешь, что случилось на самом деле.

– Не могу сказать, что сам знаю все, – сказал Осборн, – но я знаю, что это была не подводная лодка. Это был надводный рейдер, и британцы отправили на охоту за ним весь Флот Метрополии. И судя по всему, этот корабль был оснащен достаточно грозным оружием – ракетами, используемыми как против кораблей, так и против самолетов.

– Ракеты? Допустим, русские используют их уже много лет. Что здесь такого?

– Точность, – медленно сказал Осборн. – Они не были похожи ни на русские РС-82 или РС-132, ни на британские 3-дюймовые ракеты, ни даже на наш проект реактивных глубинных бомб. Это было что-то гораздо большее, обладающее смертоносной точностью, достаточной, чтобы поразить самолет за много миль до того, как с него увидят противника.

– Понятно… – Новак явно был заинтересован.

– Да, и там было кое-что еще более серьезное. Противокорабельные ракеты невероятной дальности и точности. Они дали британцам прикурить. Отправили пару авианосцев в сухой док и потопили «Рипалс».

Глаза Новака широко раскрылись.

– Ты хочешь сказать, что «Рипалс» был потоплен этим рейдером? Это тоже не была атака подводной лодки?

– Нет, это была не подводная лодка. Это был тот самый корабль, получивший код «Джеронимо», который американцы записали на свой счет после потопления «Миссисипи». Ты видел отчеты о том, что 7-я эскадра эсминцев смогла прикончить урода, но погибла при этом в полном составе?

– Да, такова официальная версия.

– Официальная версия – полная херня, – Осборн вытряхнул трубу в пепельницу. – Случившееся с 7-й эскадрой было лишь прикрытием. А дальше все уже очень секретно, Новак, – он понизил голос. В темных глазах явно читалось предупреждение. – Но тебе я могу рассказать. Пять эсминцев появились в Галифаксе через двенадцать дней после того, как якобы столкнулись с этим рейдером. Сказать названия? «Планкетт», «Хьюз», «Мэдисон», «Гливз» и «Лэндшир» – вся 7-я эскадра, или, по крайней мере, пять оставшихся от нее кораблей. Их экипажа рассказали довольно занятную историю. О том, что они вернулись на базу Арджентия и там не было ничего – ни кораблей, ни порта, ни аэродрома, совсем ничего. Они утверждали, что обыскали все, даже высадили партии на берег, но вся территория была заброшена, словно выжжена.

– Но там прямо в это время происходило подписание Атлантической Хартии. Бред какой-то!