Текст книги "Тихоокеанский шторм (ЛП)"

Автор книги: Джон Шеттлер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)

ГЛАВА 2

23 августа, год не установлен

Роденко понял, что что-то пошло не так спустя считанные минут после того, как они прибыли на отдаленный форпост на острове Святой Елены. Их сопровождали три самолета и два британских крейсера, «Норфолк» и «Шеффилд». Самолеты обходили их с определенными интервалами, контролируя обстановку вокруг, а два крейсера держались по оба борта «Кирова». Один прошел мимо небольшой гавани в Джеймстауне, а второй – вдоль северо-восточного берега. Они должны были встретиться в Сэнди-Бэй и проконтролировать, что «Киров» бросит якорь, но несколькими минутами спустя после того как атомный ракетный крейсер вошел в густой туман к северу от острова, Роденко взглянул на экран и увидел, что все цели исчезли. Вся драма, участниками которой они стали, закончилась. Какое-то время спустя стало понятно, что они снова затерялись в пустом море в забытом мире.

Адмирал Вольский приказал обойти северный мыс, и, увидев полное разрушение Джеймстауна, они поняли, что снова попали в мир кошмаров, которой мог быть их собственным порождением, в котором каждый берег был почерневшим от огня войны, которую они едва ли могли себе представить.

Они провели в море многие дни прежде, чем снова увидели землю. Остров Святой Елены был столь же изолирован, как и любой другой остров в мире, находясь в тысяче миль от побережья Анголы в южной Атлантике. Их путь на юг был настолько бесплодным, насколько было возможно описать этим словом. Море было пустым. Не было никаких следов жизни, никаких признаков человеческой деятельности. Пройдя мимо Кейптауна, они обнаружили его уничтоженным зарядом смерти в несколько мегатонн. Они не могли сказать, что творилось в глубине суши, но никто не хотел выходить на берег, чтобы это узнать.

Вскоре они вышли в Индийский океан, пройдя намного южнее Мадагаскара и направились на восток. Многие дни не было видно ничего, но спустя какое-то время они достигли отдаленных берегов Австралии и направились вдоль северо-западного побережья континента, мимо острова Барроу к огромным архипелагам, простирающимся от Дампира вдоль так называемых северных территорий. Море было спокойным и синим, как кобальт, над ним стояло лазурно-голубое безоблачное небо, а климат, к восторгу экипажа, стал теплым и мягким. Достигнув острова Малус, они увидели белые пляжи и нетронутые рифы, от чего у всех отлегло на сердце. В море появились скаты и косяки рыб, а каменные утесы были засижены крачками, скопами и орланами. Дальше в Индийском океане появились стаи дельфинов, выпрыгивающих из воды в фонтане брызг. Это место представляло собой цепь небольших островов, соединенных песчаными отмелями, по которым во время отливов можно было переходить с острова на остров. По сравнению с обугленными берегами, встречавшимися им ранее, это был настоящий рай.

Адмирал Вольский принял решение совершить короткую остановку в месте, которое Федоров назвал бухтой Уэйлера, и отправить группу на берег, чтобы проверить остров и взять образцы воды и почвы. Главный остров на северо-востоке был пуст, но в своей радости они обнаружили восемь неповрежденных жилых домой на южном берегу западного острова Розмари. Здесь также были руины старой китобойной станции и жемчужного промысла, действовавших на острове Малус в конце 1800-х годов. Не было видно никаких признаков присутствия людей, хотя дома были в хорошем состоянии и явно пережили эту войну.

– По крайней мере, эти места вселяют надежду, – сказал адмирал Федорову и молодой старший помощник согласно кивнул.

– Здесь нет ничего, на что стоило бы тратить ракету.

– Слава Богу. Если нам повезет, мы, быть может, сможем найти кого-то на побережье. Если не в крупных городах и портах, то в отдельных поселениях вроде этого.

– Эти места были в значительной мере необитаемы, – сказал Федоров. – Даже в наше время. Мы могли бы найти кого-то в Порт-Хендленде, примерно в ста пятидесяти километрах от побережья. Это бы крупный промышленный порт, один из крупнейших в Австралии, хотя город был сравнительно небольшой. Возможно, нам следовало бы направиться туда. Кроме того, есть Брум, затем Дерби на Кингс-Бей, Уиндхэм, а затем и Порт Дарвин. Однако от Дарвина нас отделяет полторы тысячи километров. Австралия очень большая.

Они провели у острова шесть часов, главным образом потому, что нашли чистую воду и хотел доставить ее на корабль, чтобы пополнить запасы. Некоторые расположились к бортов с самодельными удочками. Настроение экипажа было лучше, чем когда-либо за последние долгие недели. Это место казалось раем для рыбалки – многие вытаскивали на борт сети с коралловой форелью, красными императорами, алыми морскими окунями и другими рыбами, которых они не знали.

На мостике появился Карпов, направившись к креслу адмирала с улыбкой на напряженном лице.

– Мы наконец нашли ваш остров, товарищ адмирал?

– Не вполне уверен, – усмехнулся Вольский. – Он выглядит достаточно небольшим для всего экипажа, и я не вижу пальм и красивых девушек. Возможно, мы продолжим искать, хотя мне представляется, мы достигли края рая. Север погрузился в безумие войны, но здесь нет ничего подобного. Если нам повезет, со временем мы найдем этот остров. Федоров, на карте есть что-либо многообещающее? – Он вытянул голову, выискивая старпома – бывшего штурмана, оказавшегося бесценным во время последнего испытания в Средиземном море. Он заметил, что тот смотрит на корабельный хронометр с тревогой во взгляде.

– Что такое, Федоров? Куранты бить не будут.

– Может, и будут, – ответил Федоров. – С момента нашего ухода с острова Святой Елены прошло одиннадцать суток и восемнадцать часов.

– Да, и это были пустые часы в пустом море. Зачем вы их считали?

Федоров не ответил, но выглядел явно озабоченным.

– Группы еще на берегу?

– Береговые партии? Да, я думаю, они вернуться через несколько часов. А что, хотите на берег сами?

– Я? Никак нет, товарищ адмирал, я считаю, что нужно оставаться на корабле. И я считаю, что было бы разумно вернуть всех наших людей на борт как можно скорее.

Адмирал нахмурился.

– Что такое, Федоров? Что вас беспокоит?

– Время товарищ адмирал. Прошло почти двенадцать суток… И каждые двенадцать суток мы перемещались во времени. И это может случиться еще раз. Возможно, мы не сможем остаться здесь. Если это действительно так, я бы хотел, чтобы все члены экипажа были на борту до полуночи. И лучше поручить Добрынину вслушиваться в работу реактора. Он слышал это каждый раз, когда мы перемещались в прошлое.

Лицо Вольского помрачнело.

– Добрынин проводит технического обслуживание. За реакторы не беспокойтесь. Что же касается экипажа, я думаю очень многие предпочли бы остаться здесь. Если бы пришлось выбирать между этим островом и еще одним походом, я бы сильно подумал. Но давайте предположим, что вы правы. – Он повернулся к посту связи.

– Николин?

– Слушаю, товарищ адмирал.

– Свяжитесь со старшиной Трояком и прикажите возвращаться как можно скорее. Я бы хотел, чтобы все члены экипажа находились на корабле к 20.00. В любом случае, будет слишком темно для безопасной работы на берегу.

– Кроме того, – сказал Карпов, – мы должны учитывать, что кто-то может захотеть остаться здесь. Не будем забывать про Орлова.

– Согласен, – ответил Вольский. – Карпов, не могли бы вы поговорить с этими рыбаками на носу насчет того, умеет ли кто-либо из них нырять?

– Товарищ адмирал?

– Да, я хочу знать, смогут ли они достать несколько хороших омаров или даже крабов. Я сам уже устал от корабельной еды и думаю, что что-то новое будет очень кстати для нас всех. Кто-нибудь желает присоединиться ко мне за ужином?

Роденко, Тарасов и Самсонов быстро «забили места», и хотя в этот вечер им понравились морепродукты, у времени были на них иные планы.

* * *

Прошло много долгих часов прежде, чем они поняли, что произошло. Люди Трояка обыскали остров в поисках чего-либо, представляющего интерес. Они обошли скалистые берега, видели изображения странных существ, вырезанных на красных камнях. Они осматривали каждое здание и сооружение и, наконец, нашли несколько газет на английском языке, которые доставили на мостик. Федоров нашел их не безынтересными.

– Наконец-то! – С энтузиазмом сказал он, когда матрос морской пехоты принес их. – Теперь мы поймем, что случилось! – Это был экземпляр «NT News» из Дарвина. Его взгляд сразу же зацепился за дату – 15 сентября 2021 года. Заголовок бы зловещим. Федоров достаточно знал английский, чтобы понять это.

«ВОЕННАЯ ЭСКАЛАЦИЯ!»

«ПОЛНОМАСШТАБНЫЕ БОЕВЫЕ ДЕЙСТВИЯ В ЮЖНО-КИТАЙСКОМ МОРЕ!»

«ФРЕГАТ КВМФ АВСТРАЛИИ ПОТОПЛЕН!»

– Николин, – сказал Федоров. – Можете перевести?

Николин взял газету и начал читать. Его взгляд был мрачен и серьезен.

«Сегодня в южно-китайском море обострились боевые действия в связи с применением баллистических ракет с ядерными боевыми частями против ударной группы авианосца «Эйзенхауэр». Сообщается, что в ударе были использованы не менее десяти ракет, по меньшей мере две из них с ядерными боеголовками, в результате чего были потоплены пять кораблей: авианосец «Эйзенхауэр» и четыре корабля сопровождения, включая фрегат флота Австралии «Дарвин», входивший в состав Объединенного флота сил безопасности. Совет безопасности ООН немедленно осудил случившееся как вопиющую эскалацию конфликта, однако резолюция была заблокирована вето Китая и России».

Лицо Федорова выдало неподдельное удивление, и Карпов и Вольский придвинулись ближе, глядя на газету с явным недоумением.

– Люди продолжают применять ядерное оружие против боевых кораблей, – сказал Вольский. – Не принимайте на свой счет, Карпов.

Карпов кивнул.

– Не стану, товарищ адмирал. Однако теперь мне странно понять, что я был первым человеком, сделавшим это, всего семь недель назад. Но мне кажется, что тогда я был другим.

– Вы и были другим, – сказал Вольский. – Теперь вы другой человек, и лучше.

– Так точно, товарищ адмирал.

– Это еще не все, товарищ адмирал, – продолжил Николин. – «Представители «СиноПак» заявили, что американская ударная группа вторглась в их территориальные воды, что представители США немедленно опровергли. Посол Стивенсон категорически заявил, что флот находился в международных водах и в ответ будут приняты самые решительне меры. Эта атака последовал за потоплением единственного китайского авианосца «Ляонин» 7 сентября, предположительно, американской подводной лодкой после выхода из Даляня к югу от 38-й параллели. Аналитики полагают, что эта атака могла стать ответом на потопление российским крейсером американской подводной лодки «Ки-Уэст» 28 августа, а также стать предупреждением китайцам не настаивать на своем требовании полной интеграции Тайваня в состав Китайской Народной республики». Напряженность в отношениях между СиноПак и Западом возросла после исчезновения российского корабля в Арктике в июле и нескольких инцидентов с участием российских и британских самолетов в районе Исландии.

– Ничего не меняется, – сказал адмирал. – Наши летчики десятилетиями показывают носы американцам, а они нам. Что там еще?

Молодой лейтенант продолжил:

– «Стало также известно, что военно-морской флот США вышел в море в полной боевой готовности с баз на западном и восточном побережье США, и что теперь США находятся на военном положении. Между тем, продолжаются ракетные удары по блокированному Тайваню, начавшиеся на прошлой неделе, что усиливает военную напряженность. О применении ядерного оружия не сообщается. Представители НАТО в Европе отмечают крупное наращивание российских сил у немецкой границы[3]3
  Россия как бы не имеет границы с Германией


[Закрыть] и усиление активности на базах в Польше.

– Итак, все началось в Азии, – сказал Карпов. – У китайцев лопнуло терпение по поводу Тайваня, и американцы потопили этот реликт после того, как потеряли подлодку. – «Ляонин» был построен в Советском Союзе, будучи заложен под названием «Рига» 6 декабря 1985 года и спущен на воду как «Варяг». Корабль так и не был закончен – не были установлены электроника, вооружение и ряд ключевых компонентов. После распада Советского Союза он отошел Украине и ржавел, постепенно лишаясь всего полезного, пока не был выставлен на аукцион. Предприимчивый китайский бизнесмен купил корпус якобы для создания плавучего тематического парка в Макао. Затем он был передан китайским властям, прошел переоборудование и был введен в строй в 2012 году.

– Этот корабль был построен в Николаеве, – сказал Федоров. – На 444 верфи. Очень нехорошее число для китайцев. Видимо, все действительно закончилось плохо. Интересно, почему США решили отыграться на этом корабле?

– Я должен был служить на нем, – сказал Вольский. – Лучше погибнуть в бою, чем превратиться в парк развлечений, как «Минск» и «Киев».

Китайцы приобрели эти стареющие советские авианосцы. «Минск», когда-то бывший ядром советского Тихоокеанского флота, теперь стоял в Шэньчжэне в качестве тематического аттракциона под названием «Мир «Минска» для китайских туристов, а «Киев» стал центральным элементом тематического парка Бинхай в Тяньцзине. Российский флот стал посмешищем – их некогда гордые корабли теперь развлекали китайский туристов… Так было до ввода в строй нового «Кирова».

– Это мог быть один из ряда инцидентов, предшествовавших полномасштабной войне, – сказал Федоров. – Но такого не случалось во время Первой Холодной войны. Будущее, которое мы увидели, стало результатом войны, случившейся в наше время сразу после того, как мы провалились в прошлое. Похоже, что Россия и Китай выступили против Запада, и в Совете Безопасности звучали все более резкие заявления.

– И ничего не изменилось, – сказал Карпов. – Было все то же старое незаконченное дело, в которое были вовлечены Запад и Россия. Что же касается Китая, то их нападение на Тайвань было неизбежным. Я не сомневаюсь, что американцы направили туда свою авианосную группу в качестве демонстрации силы. Китайцы преподали им урок. Хорошо для них. Есть еще что-нибудь?

– Это последняя статья. Видимо, хозяин этих домиков на острове отправился на материк сразу после этой даты. Полагаю, осмотрев другие города на севере мы сможем найти больше сведений вроде этих.

– Я полагаю, это мы и должны сделать, – сказал Вольский. – Насколько бы мне не было отвратительно видеть разрушенные города, я полагаю, мы должны понять, что действительно произошло – и чем все закончилось.

– Чем все закончилось, мы уже видели, – сказал Карпов. – И довольно нелегко знать, что я был тем, кто все это начал.

– Не думайте о себе слишком много, капитан, – сказал Вольский. – На этот раз решение использовать ядерное оружие было принято не вами. Меня тошнит от мысли, что мы никогда не увидим старой жизни. Но теперь это наш мир. Это наш дом, товарищи офицеры, все, что осталось после войны, начавшейся в 2021 году. Мы выскочили через черный ход перед тем, как это случилось, словно вор в ночи, но теперь нам придется жить с тем, что здесь осталось. Если что-то осталось.

– Дорогая цена за визит в рай, – сказал Карпов.

ГЛАВА 3

«Киров» шел на север, пройдя Порт-Хедленд незадолго до рассвета, так и не обнаружив никаких следов жизни. Они снова ушли дальше в море, примерно на пятьдесят миль от австралийского побережья, и направились на север, к небольшом городу Брум. Примерно в 18.00 Федоров отметил, что корабельный хронометр показал, что закончился двенадцатый день. Для него это был напряженный момент, хотя другие офицеры ничего не знали о его догадках. Многие из них в это время отдыхали под палубой. Он же хотел быть на мостике, когда секундная стрелка пронеслась над отметкой двенадцатидневного интервала, и внимательно смотрел на море, ища любые признаки изменения цвета воды или беспокойства. Тем не менее, он ничего не увидел, а связавшись с инженерной частью, он узнал, что никаких изменений в работе реакторов или странных показаний не было зафиксировано. Все было как обычно, и, наблюдая рассвет 24 августа, никто не понимал, что корабль проходит через совершенно невидимый барьер, следуя через рифы и отмели навстречу восходящему солнцу и чему-то совершенно неожиданному.

Они шли на северо-восток, пройдя Дерби, скрытый за мысом Кинг Соунд, и вскоре вошли в спокойные воды Тиморского моря, обойдя рельефные красные скали и террасы Кимберлийского побережья, мимо знаменитого Рифа Монтгомери у Доубтфул-бэй, который, казалось, выходил из моря во время отлива, обнажая жемчужно-белые и аквамариновые края приливных заводей, окаймляющих зеленые острова. Ночь прошла, и на рассвете 25 августа они находились у Архипелага Бонапарт, направляясь к мысам Бугенвиль и Лондондерри к северу от Уиндема. Когда встало солнце, Роденко обнаружил какой-то странный объект на северо-западе, примерно в ста пятидесяти километрах от побережья острова Тимор.

– Появляется и исчезает, – пояснил Роденко. – Похоже, есть что-то на удалении примерно 250–300 километров, у края диапазона системы «Фрегат-МАЭ-7»[4]4
  Риторический вопрос: что на российском корабле делает экспортная модификация? Кстати, «Фрегат-МАЭ» имеет дальность не более 150 километров, 300 – только у версии МА для ВМФ России


[Закрыть]. Я теряю его и не мог произвести точную обработку в блоке «Пойма».

– Цель на таком удалении должна быть воздушной, верно? – Адмирал Вольский вернулся на мостик и сидел в командирском кресле, наблюдая за далеким австралийским побережьем. Доклад Роденко прервал его размышления об острове.

– Так точно. Надводная цель может быть обнаружена на удалении до 120 километров.

Вольский на мгновение задумался, оценил обстановку и взвесил все факторы. Что бы они не думали об их нынешнем положении, они все еще блуждали по пустынному морю в столь же пустынном мире.

– Возможно, нам нужно задействовать Ка-40. Что скажет старпом?

– Не согласен, товарищ адмирал. Сигнал прерывистый – появляется и исчезает. Это заставляет меня полагать, что всем следует оставаться на борту и ждать развития событий.

– Я понял… – Вольский долго смотрел на своего старшего офицера, а затем одобрительно кивнул. – Хорошо. Мы будем держать все наши яйца в одной корзине. Но несколько недель назад я очень грубо проснулся. Так что давайте объявим боевую готовность третьего уровня, и, я полагаю, нам следует оповестить экипаж. Они получили достаточно долгий отдых после ухода с острова Святой Елены. Окажите нам честь, Федоров.

– Так точно, товарищ адмирал.

Федоров сделал короткое объявление по общекорабельной трансляции, объявив об обнаружении неопознанной цели и приказав занять места согласно боевому расписанию. Они почти что услышали общий стон со стороны экипажа, и его реакция сначала была довольно вялой, но через какое-то время мичманы и прапорщики[5]5
  Так в оригинале


[Закрыть] начали докладывать на мостик о готовности, и корабль перешел в боеготовность три. Федоров заметил, как Самсонов запускает системы боевого информационного центра.

– Самсонов, что вы делаете? Цель не определена как враждебная.

– Так точно, товарищ капитан второго ранга, однако боевая готовность три требует запустить системы и доложить об общей готовности корабля к бою. – Крупный командир БИЦ ответил, продолжая работать. Его руки двигались, словно в унисон с системами корабля, словно он был его частью, переключая тумблеры и запуская системы своего поста. Он закончил за несколько секунд и повернулся к Федорову для доклада.

– Товарищ капитан второго ранга, все системы работают нормально. Состояние боекомплекта: ракеты «Москит-2» остаток девять, ракеты MOS-III[6]6
  После вымышленной автором модернизации в 2017–2020 годах «Киров» получил основное вооружение в составе 20 ПКР «Москит-2», 10 ракет П-900 «Бирюза» (комплекса «Калибр-НК») и 10 ракет MOS-III «Старфайер» (все ракеты имеют запасной боекомплект, который может быть установлен силами экипажа в море). Последняя представляет собой вымышленную гиперзвуковую ракету, чем-то похожую на новейший «Циркон», но им не являющуюся (основное отличие – дальность всего 170 км). Употребить «российское» название не представляется возможным ввиду отсутствия такового


[Закрыть], остаток девять, ракеты П-900, остаток восемь, ЗРК С-300, остаток тридцать пять[7]7
  По мнению автор, боекомплект комплекса С-300 крейсера проекта 1144 составляет 64 ракеты, а не 96, как в реальности. То есть должно быть 67


[Закрыть], ЗРК «Кинжал», остаток тридцать семь, ЗРК «Кортик», полный боекомплект. Торпеды «Шквал» остаток шесть, комплекс «Водопад» с торпедами УГСТ[8]8
  «Водопад» – противолодочные ракеты для запуска из торпедных аппаратов, они не могут быть снаряжены торпедами УГСТ. Кроме того, не ясно, что используется для запуска «Шквалов»


[Закрыть] остаток пятнадцать, 152 артиллерийские установки, остаток восемьдесят шесть процентов, 100-мм орудие, остаток девяносто семь процентов. Зенитные установки, остаток девяносто четыре процента.

– Благодарю, Самсонов.

Вольский посмотрел на старпома и нахмурился.

– Маловато ПКР.

– Нам повезло, что у нас есть даже те, что есть, товарищ адмирал. Но меня больше беспокоят зенитные ракеты. Семьдесят две – довольно мало для прочной противовоздушной обороны.

– У нас есть также системы самообороны, – сказал Вольский. – Зенитные орудия и комплексы «Кортик-2» готовы к бою.

Адмирал посмотрел в иллюминаторы переднего обзора, на замечательный морской пейзаж и отдаленное австралийское побережье, перемежаемое зелеными пятнами песчаных островов, окруженных рифами, поднимающимися из голубых вод Тиморского моря.

– Должен вам сказать, что меня очень искушала мысль бросить здесь якорь, особенно у острова Монтгомери. Не считая туземок, это самое близкое к понятию «рай» место, я полагаю, для любого на этом корабле. А теперь мы снова вглядываемся в экраны радаров, щелкаем тумблерами и проверяем боезапас. – Он мельком указал Федорову подойти ближе, и, когда молодой офицер оказался рядом, спросил, понизив голос. – Итак, Федоров… Вас что-то беспокоит. Выкладывайте, только помедленнее, пожалуйста.

Федоров моргнул, сложил руки за спиной и сказал чуть громче шепота.

– Интервал, товарищ адмирал. Сейчас тринадцатый день, и все пока хорошо… Но это не слишком хорошо, если в этом есть какой-то смысл. Мне не нравиться, что это сигнал появляется и исчезает. Потому я не удивлюсь, если окажется, что корабль еще нестабилен во времени, или что мы уже не находимся в пределах одного года от 2021.

– Поясните еще раз, что вы подразумеваете под интервалами.

– Товарищ адмирал, катастрофа, забросившая нас назад во времени, случилась 28 июля, и 9 августа нас отправило обратно, как мы решили, в результате применения Карповым ядерной боевой части. Спустя двенадцать дней мы оказались в Средиземном море и снова переместились в прошлое, только на год меньше. Спустя еще 12 дней мы снова переместились обратно вблизи острова Святой Елены.

– И при этом ядерного взрыва не было, – сказал Вольский.

– Это меня и беспокоит, товарищ адмирал. Смещение не сопровождалось странными явлениями, как раньше. Оно прошло почти незаметно, и единственное, на что мы обратили внимание – это сбои радаров. Интервал вышел, когда мы покидали остров Малус, и, похоже, что мы уже некоторое время сдвига не происходит. Все выглядит обычно – море не меняет цвет, нет никаких странных шумовых эффектов, но что-то не так. Я не могу объяснить этого, товарищ адмирал. Но оно не дает мне покоя.

– Но на радарах не было ничего – пока Роденко не доложил о цели.

– Так точно, но эти воды никогда не были особенно освоены, даже в тысяча девятьсот… – Он прервался, но Вольский понял направление его мысли.

– Вы полагаете, что корабль пытается закрепиться в определенном времени, и это прошлое?

– Так точно. Мы словно камушек, скачущий по поверхности воды. Нас отбросило в 1941, затем мы попали обратно, в это мрачное будущее, а затем снова упали, только на этот раз в 1942. Вместе с тем, мы способны свободно перемещаться в пространстве, и поэтому, войдя в Средиземное море, оказались в достаточно сложном положении, так как оказались в самом разгаре войны.

– Я понял… Но эти воды были достаточно спокойны даже в 1942, и даже в 1943, если ваша теория верна, и нас забросило еще на год позже.

– Если история осталась прежней, – сказал Федоров.

– Что вы хотите этим сказать?

– В ходе последнего случая были моменты, когда некоторые корабли вступали в бой раньше, чем должны были, или же оказывались там, где их было не должно быть, товарищ адмирал. Все было не так. Наше появление в прошлом определенно повлияло на ход событий. И кроме того… Как насчет Орлова?

– Да, что насчет Орлова, – повторил Вольский. – Одному богу ведомо, что может случиться, если он выжил, как мы подозреваем.

– Это настоящая проблема, товарищ адмирал. Раньше у нас была хронология и некоторые знания о любом враге, с которым мы могли столкнуться, вплоть до названий кораблей и количества самолетов в каждой оперативной группе. Теперь я не уверен, что эти воды останутся столь же безмятежны. Возможно, здесь могло развернуться титаническое морское сражение.

– Верно, но пока изменения, которые в отметили на Средиземном море, были достаточно незначительны, верно?

– Так точно, но они привели нас в зону стрельбы 380-мм орудий… – Он позволил этим словам повиснуть в воздухе на мгновение, и Вольский понимающе кивнул.

– Хорошо, предположим, мы вернулись в 1940-е. Предположим, что останемся там на какое-то время. В конце концов, камушек все еще скачет по воде, Федоров. Он должен где-то упасть.

– Так точно. Если интервалы верны, мы можем оказаться в 1943 или даже 1944. Боевые действия в этом регионе были, в основном, прекращены после битвы в Коралловом море в мае 1942. Японцы предприняли попытку захватить Порт-Морсби на Новой Гвинее, и в результате случилось первое в истории сражение авианосцев. Американцы понесли тяжелые потери, потеряв «Лексингтон», но потопили японский легкий авианосец и повредили «Сёкаку», один из крупнейших японских авианосцев и вынудили японцев прервать операцию. Тем не менее, товарищ адмирал, я не могу быть уверен, что это сражение вообще произошло.

– Что вы хотите этим сказать?

– Соединенные Штаты вступили в войну на три месяца раньше. По крайней мере, я так полагаю. Причиной стало уничтожение нами 16-й оперативной группы и авианосца «Уосп», что, скорее всего, повлекло объявление войны Германии. Если Япония осталась на стороне держав Оси, у них не было оснований атаковать Пёрл-Харбор, так как война на Тихом океане началась одновременно.

– Да, я помню нашу дискуссию.

– Вы понимаете, что это означает, товарищ адмирал? Если не было атаки на Пёрл-Харбор, весь ход войны на Тихом океане мог измениться. Возможно, не случилось таких крупных событий как сражение в Коралловом море и битва за Мидуэй! Это гораздо более значимо, чем преждевременное развертывание нескольких итальянских крейсеров или даже переброска двух линкоров в Ла-Специя. Если не было Пёрл-Харбора или Битвы за Мидуэй, все могло измениться. Возможно, именно это стало причиной тех изменений истории, что привели к войне, о которой мы читали в тех газетах.

– Хорошо. Предположим, что интервалы верны, и мы оказались в 1943. Что нас ждет впереди?

– Если мы сохраним нынешний курс, у нас могут возникнуть серьезные проблемы, товарищ адмирал. Американцы и японцы должны вести жестокий бой за Соломоновы острова, по крайне мере, должны были в той версии истории, которую я знал.

– Вы говорите о Гуадалканале?

– К февралю 1943 этот остров уже должен был быть взят, но события переместились на северо-восток в Новую Джоджию. В августе велись бои за Велла Лавелла, а также в Новой Гвинее, корда Макартур захватил жизненно важный аэродром в Лаэ, а затем переместились на Архипелаг Бисмарка.

– Ах, да, – сказал Вольский. – Макартур, Хэлси, Нимиц и Ямамото. Обхаживают друг друга, как банда сумоистов.

– Ямамото был убит в апреле 1943, товарищ адмирал, хотя я не могу быть в этом уверен. Знания истории уже не являются надежными. Если не случилось какого-либо из крупных сражений в этом регионе, будет нелегко даже точно определить наше положение во времени.

– Я понял, почему вы столько об этом размышляли. История изменилась, и вы потеряли свой набор координат – все мы его потеряли. Я опасаюсь, что нам придется лишиться богоподобной возможности знать о каждом действии противника. Теперь все по-другому, верно? Но что-то подсказывает мне, что и японцы и американцы все равно останутся решительным и опасным противником, так что для нас будет разумным избегать их, и поискать наш остров где-то в другом месте. Вероятно, мы должны изменить курс и уйти в более безопасные воды.

– Это разумно, товарищ адмирал. Вперед Торресов пролив, Коралловое море и Соломоновы острова. В 1942 и 1943 это была зона полномасштабных военных действий.

– Возможно, нам следовал бы пройти к югу от австралийского континента.

– Возможно, товарищ адмирал. Но кто может знать наверняка? Мы все еще не знаем, где мы находимся – я имею в виду, во времени.

– Верно, но у меня есть предчувствие, Федоров. Это как тот мой зуб, начавший болеть в Арктике. Я убедился, что нужно обращать на это внимание, так что я согласен с вами. Мы изменим курс.

Они оба понимали, что это было разумное и мудрое решение, но ему не суждено было сбыться. Роденко внезапно насторожился, глядя на экран общего обзора.

– Наблюдаю объект, – быстро доложил он.

И Вольский и Федоров быстро подошли к нему, всматриваясь в экран.

– Где? – Спросил Вольский, глядя на бело-зеленые отметки на экране.

– Вот, – указал Роденко. – Примерно в 175 милях к северо-западу. Похоже на грозовой фронт, но затем я теряю его и все становиться чисто – ни объекта, ни фронта.

Вольский медленно подошел к правой стороне мостика и посмотрел в иллюминатор. Небо было ясным, погода теплой, солнечный свет сверкал на поверхности девственно-чистых вод Тиморского моря, простиравшихся до горизонта. Вдали вроде бы виднелось белое облако, но в остальном все было чисто.

– Товарищ адмирал, – сказал Федоров. – Еще один контакт.

Адмирал поспешил обратно, увидев на экране нечто, напоминающее грозовой фронт на северо-западном краю экрана. Он снова вытянул шею и повернул голову, ища признаки непогоды за иллюминаторами.

– Вот, товарищ адмирал, – указал Роденко. – Это воздушная групповая цель. Структура не предполагает ничего другого. – Отметка замерцала, потемнела, а затем исчезла.

– Мы не стабильны, – тихо сказал Федоров. – Словно пульсируем между двумя точками во времени.

– Если бы у нас было что-то в поле зрения, мы могли бы заметить изменения, – сказал Вольский. – Но мы слишком далеко от берега. Море одно и тоже, а берег слишком далеко и теряется во мгле.

– По курсу остров Мелвилл, товарищ адмирал, – сказал Федоров. – Мы находимся к западу от залива Бигль, откуда можем направиться к Дарвину.

– А что насчет грозового фронта? – Сказал Роденко. – Так было, когда это случилось в первый раз. Погода резко изменилась.

– Вы уверены, что аппаратура исправна?

– Все системы исправны и функционируют нормально, товарищ адмирал. В последние восемь дней мы тщательно проверили все, и даже заменили узлы, поврежденные в результате внезапного обстрела в Средиземном море. Замечаний нет.

– Мне беспокоит не шторм, – сказал Федоров. – Хотя это, конечно, повод для беспокойства. Над нами безоблачное небо и на горизонте тоже ничего, но по вашей оценке это групповая цель – то есть формирование самолетов? Нетипично для мирного времени.

– Согласен, – быстро сказал Вольский. – Я считаю обоснованным объявить боевую готовность второго уровня, и, если нет возражений, нужно разворачиваться и уходить их района. Курс на запад.

Федоров на мгновение задумался.

– Я предлагаю подождать, товарищ адмирал…

– Боевая готовность два, товарищ капитан, – резко сказал Вольский. – Старший помощник должен немедленно выполнять приказы, особенно те, что касаются обороны корабля.