Текст книги "Угроза с Веги"

Автор книги: Джон Рэкхем

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

– Не будь дурой! Ты давно убедилась, что я – самый обыкновенный мужчина и меняться не собираюсь. Во мне нет ничего страшного, неужели ты до сих пор это не поняла?

– Ты мужчина! В Геклоне и других городах мужчин сотни. Они живут в больших куполообразных зданиях. Днем надзирают за труженицами, а ночью каждый ведет женщину в свой купол и там пытается посеять в ее чрево семя жизни. Некоторые женщины сопротивляются, и за это их убивают. Многие идут беспрекословно, смиряются с судьбой.

– А потом? – Торп с трудом узнал собственный голос.

– Всем ставят метки, чтобы легче было опознать. Отбирают только молодых и здоровых. Забеременевших отделяют под особый надзор. Когда появляется ребенок, его, если это мальчик, вместе с матерью переселяют в другое место, и там за младенцем ухаживают до трехлетнего возраста, после чего женщину отпускают. Если рождается девочка, мать получает свободу и может делать со своим ребенком, что пожелает. Нельзя рожать только больных или увечных. За это убивают и мать и грудничка.

Торп с дрожью перевел дух, стараясь, чтобы девушка этого не заметила. Его мутило. Какими же надо быть мерзавцами, садистами, нелюдями… Обращаться с людьми как со скотиной, подвергать безжалостной евгенике!

– Прости, – прошептал он. – Я не знал. Пожалуй, не стоит тебя строго судить за легкую неприязнь к нашему полу.

– Ты мне делаешь больно.

Он сдернул руку с ее колена и застонал, увидев красные следы пальцев.

– Прости. Я не хотел… Шенн, ты должна, ты просто должна поверить, что ни я, ни мои друзья не причинят зла тебе и твоему народу. Мы хотим лишь одного: найти слабое место в защите Сияющих и нанести им сокрушительный удар.

– Разве это в ваших силах? Ведь вас только трое, а их – многие сотни!

– Послушать тебя, так впору опустить руки и ждать конца. Но у землян есть поговорка: надежда умирает последней…

Его заставил умолкнуть нежный звон колокола.

– Вот и конец моему бдению, – сказала девушка. – Сейчас придет Варис. А тебе лучше спуститься, не надо, чтобы нас видели вместе.

– Да, понимаю, ни к чему тебе лишние неприятности. Ладно, спасибо за все, что ты рассказала, и прости за невольное вмешательство в медитацию.

– Из-за тебя я теперь о многом должна подумать, – прошептала Шенн.

Торп быстро спустился по лестнице и вернулся в свою комнату.

Когда он переступал порог, Шкода входил через противоположную дверь.

Глава 8

– Ребята, да что с вами? – спросил радист. – Не спится? А я – на последней искре. – Он тяжело уселся на ближайшую койку, глубоко вздохнул и запустил пятерню в жесткую черную шевелюру. – В голове такой кавардак, что я даже не в ту дверь вошел. – Шкода оставил волосы в покое, сощурился и посмотрел на дверь слева, а затем на ту, в которой стоял Торп. – А что там, в той стороне?

– Свежий воздух и ночь. Почему ты спрашиваешь?

– Значит, эта дверь должна вести в комнату, где полно девчонок, и все дрыхнут без задних ног. А дальше небось другие спальни, и тоже с девочками…

– Ну, не с мальчиками же, – пробормотал Торп. – Кажется, вы оба говорили, что с ног валитесь.

– Валюсь, что правда, то правда. Знаешь, приятель, мне отродясь не случалось иметь дела с такой радиотехникой. Просто свихнуться надо было, чтобы ее сконструировать. Кабы не увидел собственными глазами… Начать с того, что дамочки все сделали практически из одних биоматериалов.

– То есть? – Хэдли скатал в рулон свой скафандр, подложил под голову вместо подушки и теперь смотрел на товарищей. – Листочки, стебелечки и все такое прочее?

– Нет! Тут другое. Вместо кислот они применяют соки. Еще есть металлические пластины, серебряная проволока и так далее. Ну, это как раз понятно. Мы тоже шли этой дорожкой, когда начинали экспериментировать с электричеством. Но детекторы… Неудивительно, что они такие чуткие – ловят земные сигналы! А фильтрация! Представляете, дамочки нашли применение нервным волокнам гусениц и жуков! Факт! Я поверить не мог, пока Моллин не предложила самому взглянуть на усилитель. Да эта штуковина позволяет со ста шагов услышать комариный чих.

– Правда? – Торп подошел к своей койке, сел. – Стоит ли удивляться, что у них такие чувствительные приемники. Если они используют органы чувств насекомых…

– Все это, конечно, смешно, хотя по-своему логично… – Шкода со вздохом наслаждения, точь-в-точь как недавно Хэдли, разлегся на матрасе. – Потому что работать на передачу они ухитряются практически без тока. Наверное, у них просто не возникало надобности искать мощные источники энергии. С высоким напряжением здесь даже теоретически не знакомы. Вакуумной техники нет. Все заменяют растительные кислоты и химические батареи. Умно… И ведь работает! Но до чего же потешно все это выглядит, стоит подумать, что вот эта штучка из моего скафандра раз в десять мощнее самого большого здешнего передатчика.

– Ты в этом уверен?

– Еще как. Я ведь с ним только что игрался, или забыл? Он как раз под нами, в Зале Хатар. Удивлюсь, если его мощность хоть в четверть мощности наших малюток. Зато у них потрясающие приемники, а ионосфера тут спокойная, как вода в мельничной запруде. Так что дамочки справляются потихоньку. О черт, да они просто молодцы!

– Озадачили они тебя, да? – хихикнул Хэдли, и Шкода резко сел, веселого выражения на лице как не бывало.

– Ты все шутишь, понимаю. Но подумай вот над чем. Может, я в некоторых делах и невежда, зато с малолетства вожусь с катушками и конденсаторами. Таких, как я, зовут чокнутыми радиолюбителями. Что-что, а радиотехнику знаю «от и до». И эти девочки… они просто умницы. Теория у них хромает, зато практика на высоте. Оброни намек-другой, и любая очень скоро сделается первоклассным радиомехаником.

– Так и быть, поверю тебе на слово, – сказал Хэдли. – Ты нам лучше скажи, Землю слышал?

– Слышал. – В голос Шкоды закралась странная нотка, и Торп сразу навострил ухо. – И вот что понял. Мы ближе к нашей планете, чем прикидывали. От силы в десяти световых годах.

Торп – весь внимание – подался вперед.

– По последним новостям судишь?

– Ага. Точную дату назвать не возьмусь – если на то пошло, я не знаю, какое число нынче и есть ли тут вообще календарь, – но те новости, что довелось услышать – с начала войны. Я ту пору хорошо запомнил. Мы тогда верили, что шапками вегиан закидаем и через недельку-другую будем праздновать победу. И шумиха с дележом Проциона тогда еще не улеглась. Так что сам можешь подсчитать.

– Получится примерно то же, что и у тебя, – кивнул Торп. – Около десяти лет. Впрочем, это почти ничего не меняет. Для наст что один световой год, что сотня.

– Я про другое, – пробормотал Шкода. – Очень уж хорошо я запомнил то времечко. Примерно тогда и пошел на флот. А вскоре – приказ о радиомолчании. Работа в эфире прекратилась, только на длинных волнах передавали самые необходимые шифровки. И новости пошли плохие. И я думаю: что было с тутошним народом, когда они это услышали… а потом навсегда потеряли контакт! Мы, так сказать, вернули им утраченную надежду – последнее, что у них оставалось.

– Отсутствие новостей – уже хорошая новость, – проворчал Хэдли. – Лучше бы им вообще ничего не слышать, чем слышать горькую правду.

Они посидели молча, каждый размышлял о своем. Торп вытянулся на кровати, в голове бродила злость, природная воинственность не находила, куда выплеснуться.

– А знаете, – прошептал Шкода, – эта Моллин – просто лапушка. Ей всего-навсего девятнадцать, сама сказала. И умница – словами не передать. Как только перестала меня бояться, на лету схватывать начала. Ты, Пэдди, конечно, ей понравился, но все-таки не скоро она прекратила дрожать и мы смогли нормально потолковать. Правда, она даже близко ко мне подойти не решалась, не то что притронуться.

– И правильно делала, – осклабился Хэдли. – Толковая малышка. Стыдись, греховодник…

– Погодите! – Торп порывисто сел. – Это не смешно, и вам следует кое-что понять. Девчонка боится не с бухты-барахты. И если нашла в себе силы с вами говорить – это значит, что она не робкого десятка. – Джереми во всех горьких подробностях изложил услышанное от Шенн. – Ну, поняли? Для нее находиться рядом с мужчиной безоружной, беззащитной – все равно что для нас плавать в океане, где кишат акулы-людоеды.

Наступило неловкое молчание, а потом Шкода зарычал:

– Тысяча чертей вместе с преисподней! Что эти гады вегиане сделали с тутошними мужчинами? И я прошел сюда через комнату девчонок, подумать только! Их там было битком, и все крепко спали! Господи! Да если бы я кого-нибудь разбудил…

– Тебя бы прикончили в тот же миг. Ты заметил, они даже спят с ножами под рукой?

– Но это безумие! – прорычал Хэдли. – Мы ведь не допустим, чтобы с их голов хоть волосок упал. Эх, бедняжки!

– Весь этот кошмар длится уже три поколения, так что нелегко будет убедить женщин в нашем миролюбии. Черт, если бы от нас хоть что-нибудь зависело!

– Я тут прикинул, что мог бы их кое-чему научить, – прошептал Шкода. – Например, как увеличить мощность передатчика. Можно, к примеру, собрать конденсатор-другой. Да, пожалуй, это бы им пригодилось…

– Еще как! – Торп вскочил на ноги и заходил по комнате. – Не бросай пока эту идею. Пустим в ход все, что у нас есть за душой, до последнего пустяка, – лишь бы одолеть злодеев. Одно нам точно по силам: вести себя дружелюбно.

– А что проку? Нас только трое, и что мы сделаем голыми руками? Ну, допустим, обучим туземцев кое-чему, а как быть потом?

– А может, все не так уж и плохо? – хватался за соломинку Торп. – Ты говорил, наши рации гораздо мощнее любой здешней?

– Когда мы обратились к ним с борта, у них небось чуть барабанные перепонки не полопались. Наверное, нас поначалу приняли за десятифутовых великанов!

– Я, к сожалению, радиодело знаю только «по верхам». Говоришь, проблема в мощности? Ну, допустим, тогда почему они ее не увеличат? Они ведь знают, как это сделать. Они строят вегианам корабли, верно? Да, я в курсе, что у вегиан радио нет, но двигатели у них на реакции синтеза и принципе Паули, как и у нас. И ионная тяга. А ведь ее питают изотопные батареи, верно? – Торп постучал пальцем по рации, которую, как и его товарищи, носил теперь на поясе. – Почему они не преобразуют энергию изотопов в ток для раций? Почему не видят того, что лежит у них под носом?

– Э, не спеши! – попросил, усаживаясь, Шкода. – Понесло тебя… По сути, ты прав. Но нельзя же одним скачком перепрыгнуть от химических батареек к радиоактивным изотопам. Нам, между прочим, сто лет понадобилось, чтобы эту дорожку пройти.

– Ну, ладно. У тебя есть шанс сэкономить Лодору век. Была бы польза.

– Я гляжу, ты что-то задумал. – Хэдли тоже уселся. – Что?

– Понадобится кое-какое время, но мы все-таки можем собрать достаточно большой передатчик и достаточно мощный. И отправить весточку на Землю.

– Так, да? – Усмешка исказила лицо Шкоды. – Ну, я чего-то вроде и ожидал. Весточку на Землю? Зачем? Просто от нечего делать? Или на помощь позвать? Допустим, Земля ответит, скажет, что выслала помощь. Когда мы ее дождемся? Через двадцать лет! А ты уверен, что через двадцать лет Земле будет не начхать на нашу судьбу? Почему ты не предложишь, чтобы я собрал субэфирный «дирак»?

Торп почувствовал, что краснеет, но проглотил упрек – ему не терпелось уцепиться за последнюю фразу Шкоды.

– А ты знаешь, как собрать «дирак»?

– Конечно. Дай мне только материалы и источник питания. Это, конечно, совсем не то, что простая волновая рация, однако ненамного сложнее. Были бы детали. Но их нет.

– Вы, ребята, кое-что забыли, – хмуро проговорил Хэдли. И столь же хмуро посмотрел на товарищей, когда они обернулись. – Ну, добудете вы необходимые части, и Ник сотворит чудо, и вы через «дирак» оповестите штаб-квартиру на Земле. А дальше? Не откажите в любезности, расскажите, что будет дальше.

– Пэдди, ты к чему клонишь?

– Да вот к чему, дружище Ник. Ты – радист. Твоя задача проста: принимать и отправлять радиограммы. Но подумай о людях, с которыми ты хочешь связаться. Представим, штаб-квартира получает от нас донесение, что здесь – база вегиан. Одинокая планета, и обороны никакой, только женщины, горстка врагов и несколько недостроенных звездолетов. И до нее всего-навсего десять световых лет!

– То-то и оно! Ты совершенно прав. Здесь вегианская база. И надо сжечь осиное гнездо. Внезапный массированный налет, бомбы с антиматерией… Да наши этих гадов на клочки разнесут!

– И что будет с мирным населением? Неужели ты всерьез желаешь этим женщинам такой судьбы? Неужели они мало натерпелись?

– Не о чем тут говорить! – огрызнулся Торп, сопротивляясь отвратительной картине, которая сразу полезла в голову. -Я знаю, выбор нелегок, и есть риск, что нас размажут заодно с противником, но если мы хоть чем-то можем помочь своим, то должны это сделать. Мы – земляне. А здесь – база вегиан. Первая база вегиан, которую удалось найти за всю войну.

– Это все пустая болтовня, – пробормотал неуверенно Шкода, – только время зря теряем. Собрать «дирак» – никакой возможности. Ты вот говорил о женщинах, которые корабли строят… Хорошо, строят. Но как, по-твоему, мы проникнем на верфь и как вынесем добычу? Бьюсь об заклад, те мужички ворон не считают. Скажу я тебе еще кое-что. Пока Моллин показывала всякую всячину, ушла циркулярная радиограмма. Всем приверженцам Хатар сообщено о прибытии землян. О том, что мы здесь, известно на святом острове Шеллоне. Сейчас тут находится несколько сотен верующих, и я гроша не поставлю на то, что среди них нет хотя бы одной паршивой овцы. Так что вполне возможна утечка информации. Кто мне теперь пообещает, что вегиане не явятся по наши души задолго до того, как мы организуем налет на верфь? А если явятся, то наверняка прихватят свои огнеметики, а то и кое-что похуже.

– Это все увертки, – проворчал Торп. – О наших личных проблемах можно поговорить потом. Сейчас я задал вопрос и хочу получить на него ответ. Нет, на два вопроса. Во-первых, если мы добудем детали, ты попробуешь сделать «дирак»? Во-вторых, если этот номер пройдет, ты поможешь мне отправить радиограмму, которую, как мы все понимаем, не отправить нельзя?

– Нет у меня ответов на такие вопросы, командир. Но я подумаю. А сейчас я не прочь поспать, если, конечно, ты не в претензии. Спокойно поспать. Пока можно.

Судя по новой интонации в голосе, лучше было на Шкоду не давить.

Торп зло смотрел на него целую минуту, затем круто повернулся и упал ничком на собственную кровать. Двое против одного, и он – в меньшинстве. «Это все война. Видишь, что она с тобой делает?» Несколько минут назад он любовался упоительными движениями красивого женского тела, и в голове бродили мысли, свойственные любому теплокровному мужчине. А сейчас он ищет способ нанести сокрушительный удар по врагу, зная, что это неизбежно приведет и к гибели Шенн, и к безжалостному истреблению других ни в чем не повинных жителей планеты.

Джереми замутило. Мозг корчился в натужных и напрасных поисках выхода из тупика.

Но если есть возможность сообщить своим, это сделать необходимо. Иначе на его совесть ляжет доля вины за ежедневное истребление землян. В последний раз он видел Землю пять лет назад и сейчас не знал, что там происходит, но мог вообразить, что произойдет, если не остановить вегиан. За примером далеко ходить не надо. Вот планета, где замечательные женщины живут в вечном страхе перед тварями, которых они называют мужчинами. На этой планете слабый пол порабощен, низведен до уровня скотины, которую разводят в своих целях невидимые скотоводы. А мужчины здесь – бесчувственные, бесчеловечные куклы. Они даже не узнают родных матерей и жен. Такое может случиться и с Землей… Надо как-то убедить Ника Шкоду…

Наконец Торп уснул. Сонные видения кишели лицами врагов, прекрасными, но при этом чудовищно нечеловеческими.

Пробудился он с больной головой под веселый звон колокола и, раскрыв глаза, успел лишь мельком заметить юную девушку в знакомом кисейном фартуке – она метеором пронеслась по спальне. Плавные, стремительные ее движения пробудили в памяти события минувшей ночи.

– Вот еще один день, которого я не чаял увидеть, – сказал Хэдли, когда они встали и принялись убирать кровати.

Торп не ответил. Вчерашние дурные предчувствия все еще угнетали его. Заслышав посторонний звук, он резко обернулся – из дверей в комнату робко заглядывала девушка. Она дала знак другим, пришедшим следом за ней с тазами и большими кувшинами с горячей водой. Первой было лет двадцать пять, примерно как Шенн. Четыре других были помоложе – вчерашние подростки. Оставив свою ношу, они удалились. Старшая осталась.

– Я Эдда, – представилась она. – Имею удовольствие вам служить. Скоро сюда принесут пищу.

– Погоди! – вскинул Торп руку, и девушка остановилась на полпути к дверям. На лице, за напускной бесстрастностью, читалась настороженность. – Прошу тебя, передай мою благодарность Матери Хатар и скажи, что нам бы не хотелось доставлять лишние неудобства. То есть мы готовы есть с остальными – если, конечно, это не противоречит каким-нибудь правилам.

Понять по лицу Эдды, что она думает, было невозможно. Разве что в жесте – она самую чуточку наклонила голову – была вызывающая отчужденность. Или показалось?

– Я передам ваше пожелание Матери Хатар и вернусь. – Женщина вышла в полном молчании.

Хэдли почесал в затылке и состроил комичную гримасу:

– Подумать только, эта милашка пырнет меня ножиком, если я вздумаю хотя бы обнять ее!… Да, странный, странный мир, что ни говори. Но раз уж они так боятся нашего брата, им бы стоило крепко подумать, прежде чем одеваться в эти крошечные жакетки…

– Наверное, одежда для них особой роли не играет, – проговорил Шкода и склонился над тазиком с водой. – Где-то я читал, в каком-то журнале мод, что предназначение одежды – привлекать внимание к своему образу, который ты хочешь создать для окружающих. То есть нормальная женщина будет одеваться с таким расчетом, чтобы выглядеть в твоих глазах в лучшем виде. К здешним женщинам с общими мерками, конечно, подходить нельзя. Тут все с ног на голову перевернуто.

– Что грустнее всего: каждая из них – просто загляденье.

– Загляденье? – угрюмо переспросил Торп. – А знаешь, почему они все такие красивые? Потому что это – сливки. Кто не дотягивает до стандарта, того убивают при рождении. Загляденье!

– Ты, конечно, можешь горевать о прошлом, но жить приходится в настоящем и надо строить планы на будущее, – отбрил Хэдли. – Что бы ни случилось тут раньше, вокруг нас – шикарные девочки, и, если не все сладится, как мы хотим, я без особых огорчений проведу тут остаток своих дней.

– Тебе в любом случае придется это сделать, – сказал Шкода.

Из дверей к ним вежливо обратилась Эдда:

– Мать Хатар будет рада, если вы позавтракаете вместе со Старшими Сестрами. Идите за мной, пожалуйста.

Торп так углубился в раздумья, что не заметил ее прихода. Хотелось ясности; хотелось знать, способен ли он ладить с окружающими. А еще надо было срочно поговорить со старой жрицей.

Мать Хатар сидела во главе длинного узкого стола – возглавляла собрание женщин примерно одного возраста, от двадцати пяти до тридцати лет. При появлении землян они встали под шорох одеяний и охотно потеснились, уступив им место перед верховной жрицей. Потом так же дружно сели и безмолвно приступили к еде. Ни одна пара глаз не поднималась от тарелки. Села и Эдда. Торп увидел Варис и Шенн, а потом опустился на скамью по правую руку от старухи. Шкода расположился напротив.

Пришли девочки лет десяти-одиннадцати, поставили перед гостями тарелки, кубки и непривычной формы ножи и вилки. Даже эти малютки носили кинжалы по примеру Старших Сестер. Джереми скользнул взглядом по ряду лиц. Да, Хэдли прав, каждая девушка точно картинка. Картинка цветущей женственности, дерзко выставленной напоказ. Он не успел толком задуматься над этим. Заговорила старуха:

– Надеюсь, вы провели ночь спокойно. Мне сказали, – она взглянула на Шкоду, – что ты любезно похвалил наши достижения и аппаратуру, проявив особый интерес. Так ли это?

– Правда и то и другое. Методы ваши отличаются от наших, теория маленько отстает, но техника первоклассная. По части приемников не могу сказать вам ничего нового.

– Поистине это высокая похвала из уст того, кто умеет вмещать тайны в маленькие коробочки. Если согласишься передать нам эту науку, мы останемся в вечном долгу.

Шкода ухмыльнулся:

– Не так-то просто. Чтобы делать инструменты, нужны другие инструменты, а для других – третьи, и так далее. Но все в наших руках, дайте только время.

– Вот чем мы как раз не располагаем, так это временем, – подчеркнуто весомо произнес Торп.

Над столом сразу поднялся гомон, а затем повисла напряженная тишина.