Текст книги "Угроза с Веги"

Автор книги: Джон Рэкхем

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

Но что самое поразительное, он остался жив! Осторожно шевельнулся, приподнял и повернул голову. Шея скрипела, однако слушалась. Руки тоже двигались. И ноги. И было странное ощущение, словно он на все глядит со стороны. В темноте Джереми на что-то наткнулся, вспомнил про лампочки на рукавах, включил и увидел лицевую пластину скафандра, а под ней – без единой кровинки лицо. Глаза заморгали.

– Шкода, вы как?

– Будь я проклят, если знаю, сэр. Что случилось, черт возьми?

– Пока не могу сказать. Но мы вроде сели. Это я шатаюсь или наша чертова лоханка?

– Меня тоже качает. Эге! Да мы, похоже, в море. Все-таки приводнились.

– Так я и думал. Приборы полетели. И двигателю хана. Остается одно – открыть люк. Но сначала давайте глянем на Хэдли.

Шкода кое-как, со стонами, поднялся на ноги, подошел к неподвижно лежащему Хэдли, склонился. Торп присел рядом, повозился с фиксатором шлема, откинул его за спину. По лицу Хэдли медленно текла из носа кровь. Но это совершенно ни о чем не говорило. Кровь сворачивается медленно. А через перчатку скафандра пульс не прощупаешь, и дыхание по радио не услышишь. Лейтенант вернул шлем товарищу на плечи.

– Шкода, задержите дыхание и послушайте. Он дышит?

Напрасная трата времени. Слишком много посторонних звуков – от скафандров, да и от собственных отбитых легких. Ладонь случайно легла на накладной карман, где покоились трехмерные фотографии. Глянцевая поверхность! Лейтенант опять снял с Хэдли шлем, поднес к его рту фотографию, перевернул лицевой стороной к себе. Затуманена.

– Отлично! – Он со щелчком вернул шлем на место. – Жив. Будем надеяться, что это всего лишь нокаут.

– А знаете, сэр, почему мы его не слышим? У него рычаг передачи не включен. Мы все, похоже, обалдели от пережитого. Уж я-то точно. Еще бы! Получили от вегиан по соплям, рванули в «Паули» на раскаленном докрасна корабле, влепились в чужую планету – а тут, оказывается, по-английски говорят. Слушайте, сэр, а может, мы все-таки угробились и здесь что-то вроде преисподней?

– Если это и преисподняя, мы в нее угодили всей компанией. Вот что, Шкода. Кажется, мы плывем. Если, конечно, не тонем. То есть в лучшем случае мы примерно на полкорпуса в воде. А значит, если распахнем люк, «стручок» нахлебается и шустренько пойдет ко дну.

– О Господи! Вот тут-то и кончатся наши беды.

– Ну, все не так уж и плохо. Я почему об этом заговорил? Просто хочу вас предупредить. «Стручок» наберет воды и затонет, но нам-то беспокоиться не о чем, лишь бы скафандры выдержали да самим не запаниковать. Поняли? Нам повезло – люк открывается внутрь. И значит, в первую очередь надо вытолкать старину Хэдли, а мы выскочим следом. Подтащим его к этому борту, и вы, как только откроем люк, его выбросите. Потом выберетесь сами, я – последний. Ясно?

Он поплелся к люку, взялся за штурвал замка и выбрал опоры для ног. Энергичный рывок – и крышка люка откинулась и отшвырнула его, а затем по нему ударил мощный поток. Беспомощно барахтаясь, лейтенант все-таки ухитрился подсобить Шкоде, но невозможно было вытолкать через люк неподвижного Хэдли под таким напором воды. В считанные секунды они оказались в ней по грудь. Поток ослаб, но люка было уже не видать.

– И правда, обалдели мы! – прорычал Торп. – Идиоты. Пора выныривать, пока давление воздуха на борту сдерживает напор воды. Готовы? Дуйте вниз!

Шлем Шкоды исчез под водой. Радист потянул за собой Хэдли, а через несколько секунд раздался счастливый голос:

– Все отлично, сэр. Мы наверху. Кстати, тут солнышко! Красота!

Торп хмыкнул, согнул ноги в коленях и увидел ватерлинию – она поднялась до лицевой пластины его шлема. Выше – голубой свет, ниже – зеленый сумрак. Он ощупью нашел люк, проплыл через него и, вовсю работая ногами, выбрался в яркий, почти до рези в глазах, свет. На уровне носа колыхалась рябь, лицевая пластина была в крапинах воды, и сквозь них виднелись два покачивающихся на воде шара – шлемы товарищей. А дальше – тусклое пятно суши!

Джереми неуклюже развернулся, обнаружил цилиндрический нос «стручка» – спасательная шлюпка пьяно качалась на слабой волне. «Поиска» было не видать.

«Интересно, – спросил он себя, – как ты собираешься плавать в этой упаковке?»

И снова раздался веселый голос Шкоды:

– Я, наверно, смогу плыть, сэр. Знать бы только куда.

– Ну, это как раз проще всего. У вас за спиной земля.

Шлем Шкоды сильнее запрыгал на воде – радист разворачивался. Торп и сам заработал конечностями и до предела вытянул шею. И в тот же миг уловил краем глаза плеск – рядом с ним что-то вырвалось из воды на поверхность, а долей секундой позже он получил удар по спине и чужая рука обвила его шею, с силой вдавив в горло податливую ткань скафандра. Прямо перед его носом из воды появилась голова, и Джереми изумленно уставился в незнакомые глаза. В человеческое лицо. В лицо женщины с сине-зелеными вьющимися волосами, серебристо-зелеными глазами и кожей цвета слоновой кости. Она была бы привлекательна, если бы не такое агрессивное выражение лица. Оторопело и безмолвно взирал на нее лейтенант, а она вынырнула по грудь и застыла в воде, как тюлень. Торп увидел на ее шее полоску ремня. Изящная кисть описала дугу, исчезла за спиной и появилась вновь, и в ней был длинный блестящий клинок. Другая рука оставила в покое шею землянина, но пришел черед металла. Острие кинжала приблизилось к его горлу и застыло под подбородком. И было совершенно ясно, что это означает.

Глава 5

По барабанной перепонке ударил резкий звук – то Шкода ахнул от изумления. Лейтенант не шевелился, лишь покачивался, затаив дыхание, на слабых волнах.

– У нас компания, и похоже, не слишком дружелюбная.

– Сэр, у вашего гостя тоже волосы из водорослей и рыбьи глаза?

– Ага, и чертовски большой нож. Пожалуй, лучше не рыпаться, если мы не хотим, чтобы нас тут же и утопили. Надеюсь, с ними можно договориться, только вот шелохнуться страшно.

– Чтобы с ними говорить, сэр, надо поднять шлем, и тогда вы пойдете ко дну, как утюг. Как вы думаете, что им от нас нужно?

– Наверное, просто взять в плен. Моя приятельница, если бы захотела, давным-давно могла нарезать с меня филе.

Косясь, Торп заметил еще несколько качающихся на волнах голов.

– Тут их достаточно, чтобы нами закусить. Минимум два десятка.

И ни одного дружелюбного лица, отметил он, когда несколько пар серебристо-зеленых глаз уставились на него, а затем резко отвернулись. Русалки! И очень хорошенькие, если б только не эта непреклонная враждебность во взоре у каждой.

Джереми почувствовал, как его схватили и потянули за запястья, и уловил плеск своей кильватерной струи.

– Меня буксируют, – сообщил он Шкоде. – Наверное, к берегу. Надеюсь.

Лейтенант неистово вертел головой, однако водяная рябь перед лицевой пластиной мешала видеть. Наконец он убедился, что русалки захватили и Хэдли.

– Меня тоже взяли, сэр, – подал голос радист. – О черт! Надеюсь, это не людоеды.

Торп хохотнул и понял, что близок к истерике. Интересно, сколько еще ухмыляющихся ликов смерти возникнет перед ним и который окажется последним?

Приближалась береговая линия, уже можно было различить верхушки деревьев – больших, разлапистых, как пальмы. Вот и желтый песчаный пляж – полого взбирается к деревьям. А за ними, в тени, целая толпа ожидающих людей. Непрестанно бьющая в лицевую пластину вода мешала их толком разглядеть, но все же было ясно, что они похожи на «русалок».

Подошвы ботинок уперлись в дно, тяга заставила лейтенанта окунуться с головой. Он оступился, затем нашел опору, а буксирующая «русалка» властно влекла его за собой в пене прибоя.

По стеклу перед лицом сбежали последние капли, и Джереми ясно увидел слева Шкоду – радист неуклюже ступал по песку за своим беспощадным поводырем. Различил он и тех, кого вначале принял за русалок, – они оказались человекоподобны, обладали вполне нормальными и очень женственными ногами. Да, это были люди, только голые, если не считать прикрывающих бедра сплетений ремней и еще одного ремешка на шее, на котором висел длинный нож. Все, кого ему удалось разглядеть поблизости, были экипированы подобным образом: и вышедшие из моря, и выбежавшие из лесу встречать своих товарок. Да, все они без исключения принадлежали к женскому полу. Стройные, с длинными конечностями, атлетически сложенные… Настоящие красотки, решил Джереми, пока его бесцеремонно тащили вверх по склону, под сень деревьев. Он видел, как шевелятся губы туземок, но слышал лишь смутный шепот. Похоже, женщины были чем-то озабочены. Хэдли, еще не пришедшего, похоже, в себя, опутали веревками и тащили по песку аж шесть «русалок». И такой решимостью, такой энергией веяло от них, что лейтенант вспотел при мысли, до чего же он теперь беспомощен.

– Шкода! – сказал он как можно беспечнее. – Не знаю, каково тебе, но у меня такое ощущение, что нянчиться с нами не будут.

– Орда голых дикарок! Боюсь, нас приняли за рыб незнакомой разновидности.

– Погоди. Не суди о них слишком поспешно. Наверное, они видели, как мы снижались. Мы тут, похоже, наделали переполоха. Но паники не наблюдается, а значит, они не такие уж дикари. Вероятно, им и раньше случалось видеть астронавтов.

Пока он это говорил, его провели узкой звериной тропкой меж высоких деревьев. За концы веревки, которая опутывала его запястья, держались две отлично сложенные женщины. Короткие сине-зеленые волосы успели подсохнуть и подняться плотной копной завитков. Короче говоря, дамы эти не были лишены привлекательности. Как же выглядят здешние мужчины и почему туземки столь враждебно встретили незваных гостей? С трудом верится, что крушение звездолета возле их берега – совершенно рядовое событие.

В следующий миг тропа вывела землян на большую поляну. Даже не поляну, а целое поле. И там стояла деревня, тоже большая. И не хижины, как показалось Торпу с первого взгляда, а здания, сотни зданий. Четкими шеренгами. Бревенчатые, но непривычной архитектуры, незнакомой кладки. Из домов роями исторгались люди, вскоре пространство между лесом и поселением кишело ими. Похоже, гам стоял неимоверный, но шлем сбавлял его до неразличимого гула. Ни к кому из этих людей Торп не успевал толком приглядеться – шатающегося от усталости, его рывками увлекали к огромной яме. Лейтенант не задержался на ее краю – неуклюже запрыгал по высоким ступенькам квадратного в плане амфитеатра, пока не очутился на утрамбованной земляной площадке. Там конвоиры рванули за веревки в последний раз, и он шлепнулся ничком, а пока поднимался на колени, женщины сняли путы и отошли на безопасное расстояние.

На лицевую пластину налипли грязь и морская соль. Джереми протер шлем рукавом и обнаружил совсем рядом, не далее чем в футе, сидящего Шкоду. А чуть поодаль – неподвижно лежащего Хэдли. Поглядел вверх, вокруг. Амфитеатр в глубину достигал десяти, если не двенадцати, футов, сторона площадки была ярдов пятьдесят. Да, углубление здорово смахивало на амфитеатр – или на жертвенный колодец. Торп надеялся, что ошибается, но, когда снова запрокинул голову, увидел рядами стоящих наверху женщин. И выглядели они отнюдь не миролюбиво. Иные вооружились чем-то вроде копий, другие – самыми настоящими длинными луками.

– Ребята, похоже, мы здорово влипли, – проговорил лейтенант. – С этими дамочками шутки плохи.

– Сэр, как думаете, ничего, если я шлем сниму? У меня кислород на исходе. Собственную вонь уже чую.

– Ладно, попытаем счастья. Все равно рано или поздно пришлось бы. К тому же я хочу еще разок взглянуть на Хэдли. Вон как его волокли… От такого обращения здоровья не прибавится.

Торп поднял руки в перчатках, завозился с фиксатором шлема, при этом бдительно поглядывая на часовых. Они не совершали резких движений.

До чего же приятно было ощутить лицом, ноздрями чистый прохладный воздух, услышать гул и шепот жизни!… Откинув шлем, он в первую минуту мог только сидеть и дышать, снова и снова заполняя благодарные легкие свежим, ароматным воздухом, под чьим напором отступали миазмы долгого заключения в скафандре. Полегчало, каждый вздох прибавлял оптимизма. А безмолвные наблюдатели не шевелились, не выказывали удивления. И это говорило о многом. По крайней мере, о том, что чужеземцы в скафандрах им не в диковинку. То есть вряд ли можно назвать этих людей дикарями.

Лейтенант встал, освободился от верхней половины скафандра. Шкода тоже не терял времени – выпрастывал руки из рукавов. Выглядел он изнуреннее и мрачнее обычного, но был бодр и готов действовать. Они склонились над Хэдли.

– Что скажете, сэр? Во что мы, по-вашему, влипли?

– Понятия не имею, однако зла нам пока не причинили. Поживем – увидим.

Хэдли в себя еще не пришел, но дышал ровно. Его лицо, все в засохшей крови, смотрелось жутко; впрочем, товарищи выглядели не намного лучше. Торп расстегнул на Хэдли скафандр, ощупал тело, куда смог дотянуться.

– Вроде все в порядке. Наверное, просто вырубился. Ничего удивительного, вон как под конец взбесился корабль. Чудо, что мы вообще живы. Благодарение за это Господу, если больше не за что.

– Радоваться особо нечему, – сказал Шкода. – Жутко хочется снять чертов скафандр, да только боюсь, что без него будет не по себе.

– Понимаю. Но и проку от него больше нет. Прорезиненная ткань и пластмасса от ножей не спасут. И вообще, кроме раций, в скафандрах сейчас ничего полезного. Снимай.

Он подал пример – встал и расстегнул поясной ремень. И понял, что Шкода был прав. Когда скафандр бесформенной грудой улегся на земле, Торп, оставшийся только в хлопчатобумажном нательном комбинезоне, почувствовал себя совершенно беззащитным. Комбинезон был грязен, от него нехорошо пахло. Но чувство облегчения стоило этих неудобств. Через несколько минут и Хэдли избавили от скафандра.

– Что дальше? – поинтересовался Шкода. – По-вашему, они достаточно цивилизованные, чтобы кормить пленных? – Тощий, жилистый радист, казалось, подпитывался отчаянной злостью из какого-то невидимого источника. Он выпрямился, приложил ладони рупором ко рту и прокричал: – Эй, вы! Как насчет того, чтобы нас накормить? До чего же паршивый тут сервис!

Это возымело действие. Торп увидел, как две женщины обменялись знаками, услышал их скороговорку. Они что-то решили, затем одна повернулась и скрылась с глаз. Лейтенант отметил, что верхние края углубления поразительно ровны и столь же безупречны ступеньки. Или террасы. Значит, это и есть амфитеатр. Земля под ногами была тверда, как камень, но, сколько ни вглядывался, он не заметил кровавых пятен или чего-нибудь в том же роде. И подумал, что в любой деревне необходим центр, точка фокуса, где встречаются и обсуждают важные вопросы правители и старейшины, где происходят праздничные торжества. А может, здесь нет правителей и старейшин и не бывает праздников? Джереми порылся в памяти и запоздало пожалел, что так мало смыслит в социологии и антропологии.

Внезапно застонал Хэдли, и товарищи дружно опустились возле него на колени. Здоровяк пошевелился, открыл глаза.

– Полегче, полегче, – предупредил Торп. – Вам вроде не слишком крепко досталось, но лучше полежите спокойно. А я пока расскажу, что случилось.

Хэдли, слушая, не шевелился, двигались только глаза. Наконец он крякнул и осторожно попытался сесть. Удалось.

– Да я вроде цел. Но ощущение – как будто на мне сплясали килкенийские чечеточники в деревянных башмаках. Ничего, руки и ноги в порядке. А что это за рыбобабы с зелеными волосами?

– Сами поглядите. – Торп показал большим пальцем на стражниц, и ирландец, ужасно морщась, попробовал их рассмотреть в ярком солнечном свете.

Через минуту донеслись отголоски оживленного разговора, и люди на краю импровизированной тюрьмы пришли в движение. Появились новые лица, а потом по ступенькам осторожно сошла процессия женщин с подносами и корзинами. Их возглавляли две вооруженные «русалки» с суровыми лицами, каждая держала лук с длинной стрелой на тетиве; острые жала хищно смотрели на пришельцев. Под стать выражениям лиц были и жесты.

Трое землян попятились к противоположному краю нижнего яруса и там подождали, пока корзины и подносы опустят на землю. Напрашивалось предположение, что им принесли еду и напитки, но Торпу в тот миг было не до угощения. Куда интереснее были принесшие его женщины. Лицами и фигурами они мало отличались от своих воинственных соплеменниц, но, в отличие от них, носили одежду. Их было три, и они щеголяли юбками и жакетами из узорчатой, с шелковым отливом вязаной ткани. Юбки представляли собой квадраты материи, обернутые вокруг бедер и чуть-чуть не достающие до колен. Держались они при помощи ременной петельки и пряжки. Самой настоящей пряжки, судя по металлическому блеску. Жакеты были короткие, без рукавов, с глубоким вырезом спереди, полы стягивались под грудью и застегивались опять же на пряжку. А самое главное – из прорезных карманов на боках выглядывали рукоятки коротких ножей или кинжалов. Контраст между пристрастием к украшениям и дикарской готовностью к бою был разителен. Пряжки говорили об умении обрабатывать металлы. Текстура ткани и красители – об утонченной природе общества. А кинжалы – о постоянной бдительности. И где, интересно, здешние мужчины?

– А как мы узнаем, можно это есть или нет? – осведомился Шкода. – На вид вроде ничего, но мне что-то не хочется, чтобы у меня волосы позеленели.

– И все-таки придется попробовать. По крайней мере, посуда чистая.

Торп взял пузатую глиняную кружку и с любопытством ее рассмотрел. Она была легка, покрыта глазурью и вполне симметрична – очевидно, сошла с гончарного круга. Большой питьевой кувшин с двумя ручками смотрелся ей ровней и был до краев полон светло-янтарной жидкости. Торп наполнил себе и товарищам кружки. Питье! Во рту слюнки потекли от предвкушения. А вкус… Джереми подержал жидкость во рту, сосредоточился на ощущениях. Вкус определить трудно. Что-то сброженное, напоминает слабое пиво. Лучше не налегать, пока нет уверенности, что закуска годится в пищу.

– Ну, хоть горло можно промочить, – заявил Хэдли, безрассудно осушая кружку. – Господи Боже, да это же питье цивилизованных людей! Вот уж не чаял еще разок его отведать. Шкода, а что там за красные штуковины?

Пищу пробовали нетерпеливо, но осторожно. В одной корзине оказались куски жареного мяса. На вкус – как жилистый цыпленок, но с анатомией более чем странной: земляне не могли припомнить существа, у которого кости сочленялись бы под такими углами. Еще была сушеная рыба, мелкая и безвкусная. И фрукты всевозможных форм и цветов, в большинстве такие сочные, что едва не лопались. С каждым глотком к пленникам возвращались силы и надежда. Время от времени Торп поглядывал на молчаливых наблюдателей: в голове роились вопросы. Солнце стояло высоко, и было жарко: ступени амфитеатра не давали тени.

– Попробую с ними поговорить. – Он приложил ладони ко рту и прокричал: – Здравствуйте! Мы с Земли. Хотим с вами побеседовать. Мы пришли с миром. – Без последней фразы обойтись он не мог, хоть и звучала она смехотворно.

Наблюдатели зашевелились, затараторили, и лейтенант вопросительно посмотрел на Шкоду. Радист изумленно глядел на него.

– Да ведь это – та самая болтовня, которую мы по радио слышали!

– Вы тоже так считаете? Эх, было бы у нас радио…

– Есть! – Шкода порывисто наклонился к скафандру, схватил шлем. – Еще в «стручке» я заметил, что передают они широкополосно и почти на той же длине волны, что и мы. Потом слышать их мы не могли – экранировали скафандры и корпус «стручка». А сейчас… – Он вынул из шлема индивидуальную рацию и показал Торпу. Она была не шире его ладони, состояла из приемника, передатчика, динамика, микрофона и изотопных батареек, все – самой миниатюрной конфигурации. Кнопку приема заменял стерженек. Шкода поднял его большим пальцем, и динамик затараторил.

– То же самое. И близко!

Торп наклонился к своему скафандру и заодно взял рацию Хэдли. Выпрямился, осторожно наполнил легкие воздухом и включил передачу.

– Здравствуйте. Мы – земляне. Мы к вам уже обращались. Сейчас мы совершили посадку и попали в плен. Вы нас слышите?

– Вы с Земли? – раздался знакомый, с непривычным акцентом голос. – Говорите вы как земляне, но откуда нам знать, что это не уловка Сияющих?

Торп отпустил рычажок и посмотрел на товарищей.

– Должно быть, они так прозвали вегиан – из-за серебристых кораблей. Да, наверное. Тут следует быть поосторожнее, чтобы нас не приняли за других. – И снова щелкнул тумблером. – Подождите. Чуть позже мы опять выйдем на связь.

Лейтенант опустил руку и нахмурился. Слишком много на него навалилось нового, слишком внезапно.

– Вы не забыли прокладку курса? – обратился он к Шкоде. – Можете хоть приблизительно сказать, где мы?

Радист состроил задумчивую мину и дрожащей рукой почесал в черных волосах на затылке.

– Только очень приблизительно, сэр. Рандеву эскадры состоялось в четырнадцати световых годах от Лебедя, в четырех градусах от Второго Квадранта. И оттуда мы скакнули по меньшей мере на два световых. Это все, что я могу сказать вот так, навскидку.

– И то хорошо. Я просто хотел убедиться, что мы не могли залететь поближе к какой-нибудь нашей базе или поселению. С этим вы согласны?

– Тут, сэр, никаких сомнений. Я понимаю, к чему вы клоните. Откуда они знают наш язык?

– Да. Все это мне мало нравится. Тот радист говорил об уловке Сияющих. Сдается мне, другая сторона тоже способна на уловки. А от своих мы чертовски далеко.

Над амфитеатром вдруг раздался гомон. Пленники обернулись и увидели на ступеньках новую спускающуюся процессию. Впереди шествовали лучницы, однако на сей раз за ними следовал взвод воительниц в боевой сбруе и с бухтами веревки в руках. Земляне встали, инстинктивно подтянулись, расправили плечи.

– А ведь среди них ни одного мужика, – пробормотал Хэдли. – Тысяча чертей! Как же они размножаются? Партеногенезом?

– Сомнительно. Впрочем, нам сейчас не до того. Мне очень не нравятся эти веревки.

– Сэр, а может, пробьемся?

– Не скажу, что умная идея. Нас держат под прицелом два десятка лучниц. Нет уж, лучше пойдем спокойно.

Лучницы расступились, и их товарки – лица суровые, решительные, – приблизились к землянам.

Торп не сопротивлялся. Его схватили за руки, на глаза надели тугую повязку. Затем настал черед веревок, узлы вязали сноровисто и энергично. Тонкие подошвы тапочек позволили определить, что с утрамбованной площадки пленников увели на ступеньки. Повинуясь настойчивой тяге веревок, Джереми шел вверх и наконец вновь оказался на ровной земле. Точно прибой, нахлынул приглушенный многоголосый шепот. Его повели чуть ли не бегом. Нежданный холодок тени – значит, он вновь среди деревьев. А потом – монотонная ходьба, лишь изредка выбоина или бугорок попадается под ногу, вот и все разнообразие. Вскоре Джереми утратил представление об оставленном за спиной пути. Наверное, добрая миля. А может, куда больше. Ноги уже болели и подкашивались, но конвоиры безжалостно тянули за веревки, не давая ни секунды передышки. И молчали, словно набрали в рот воды.

Разум Торпа зафиксировал этот странный факт, присовокупил его к остальным и попытался составить из них осмысленную картину. На глазах – повязки, но обращение сносное. Ведут торопливо, даже грубо, но не пинают и не бичуют. И все это – в тишине. Как будто боятся, что пленник увидит или услышит то, чего ему ни видеть, ни слышать не положено.

Умопомрачительная смесь страха, подозрения и тревоги плюс еще и эти загадки… Одно ясно, как день, – его могут убить в любую минуту. Раз этого до сих пор не произошло, значит, остается надежда. Хоть и маленькая, но остается.

Он уже и не чаял, что шествию когда-нибудь наступит конец. Но вот конвоиры без предупреждения дернули за веревки. Торп, тяжело дыша, почувствовал, как их пальцы теребят узлы, потом смыкаются вокруг его запястий. Пленника повели дальше, однако медленнее и осторожнее. Он ушиб пальцы ноги о ступеньки и двинулся вверх. Ступеньки, похоже, из дерева – твердого, прочного. Затем – холодный пол. Каменный, наверное. И ощущение, будто ты в здании. Странный острый запах, что-то знакомое… Озон?

Торп услышал сопение и кряхтение товарищей, получил несильный пинок обутой в кожу ногой. Вдруг раздался голос, старческий, но твердый. С интонациями человека, привыкшего повелевать. И почтительный, многоголосый шепот тех, кто привык подчиняться. Торпу освободили руки. Он стоял неподвижно, точно каменное изваяние, и какое-то чувство говорило ему, что конвоиры отошли. Снова зазвучал властный старческий голос, зазвучал размеренно, и одно слово Торпу удалось разобрать, потому что оно повторялось снова и снова: «Хатар» – с ударением на втором слоге.

– Я – Мать Хатар! – прозвучало вдруг по-английски. – Говорите, вы с Земли? Почему я должна вам верить?

Не тот самый голос, что по радио, но с тем же неземным акцентом. И английский почти безупречен. Слева и справа от Торпа сдавленно охнули, значит, спутники ошарашены не меньше чем он.

К лейтенанту вернулся дар речи:

– Да, мы с Земли. И не понимаем, каких доказательств вы от нас требуете. И почему мы должны что-то доказывать? И вообще, сами вы кто? Где изучили наш язык?

– Ты, говорящий, у которого волосы цвета соломы и рана на голове. Как ты получил эту метину?

– В бою. – Торп нахмурился, стараясь отвечать как можно проще. – Наш корабль был подбит. Я ударился обо что-то головой.

– Рану осмотрят. Веди себя спокойно. Сопротивляться не пытайся, иначе – немедленная смерть.

К голове прикоснулись прохладные пальцы, неделикатно нажали, по коже и мышцам разбежалась жгучая боль. Наконец пальцы оставили его в покое, и снова полилась тихая чужеземная речь. Торп не понимал ни слова.

– Что они вам сделали? – прорычал стоящий справа Хэдли.

– Да ничего, просто ощупали. Грубовато, пожалуй, но могло быть и хуже. Надеюсь, теперь они довольны…

– Рана легкая, – заявил старческий голос, – и кость не задета. Скоро заживет. Твое счастье, что остальные двое не носят подобных отметин на головах. Сейчас я прикажу, чтобы с вас сняли одеяние. Не сопротивляться.

– Какого черта! – взбеленился Шкода. – Мы что, по-вашему, зачумленные?

Снова прикосновение холодных уверенных пальцев, прикосновение краткое, но без нужды грубое. И снова недолгая оживленная беседа на ничего не говорящем пленникам языке.

– Так вы утверждаете, что явились с Земли? В таком случае объясните, как вы сюда попали.

Торп держал себя в руках, силясь понять, что же кроется за этим вопросом. И вновь он попытался ответить как можно доступнее:

– Мы вели бой с Сияющими. Их было много, и нас было много. Наш корабль изувечило. К счастью, удалось добраться до вашей планеты, а потом корабль развалился.

– Упал в море. Вы бежали с него в меньшем летательном аппарате. Мы изучим оба, дабы убедиться, что вы говорите правду.

– Минуточку! – У Торпа голова пошла кругом – поди ж ты, до чего спокойно здесь относятся к инопланетным кораблям. Но сейчас важнее было другое. – Поосторожнее с обломками. Вы разбираетесь в космической технике?

– Нам известно о ней немало. Что можешь рассказать ты?

– Корабль насквозь пропитан радиацией. Двигатели сорок восемь часов работали без экранировки…

– Двое суток? – Старушечий голос утратил толику спокойствия. – Да этого не может быть! Вы бы погибли!

– Мы находились за его бортом. В спасательной шлюпке. В том самом втором летательном аппарате, о котором вы упомянули.

– И который уже отбуксирован к берегу. Его осмотрят. Твое предупреждение о радиации будет учтено. На каком расстоянии отсюда Земля?

Неожиданный вопрос на миг сбил лейтенанта с толку.

– Трудно сказать, – пробормотал он. – Вы ж поймите, мы вели бой. Но, наверное, за срок, что нужен световому лучу для преодоления этой дистанции, новорожденный младенец успел бы вырасти в мужчину. Двадцать световых лет или что-нибудь в этом роде.

– Так далеко? Хорошо, следующий вопрос. Вы обращались к нам с борта корабля. А потом снова, когда вас спасли шеллы. Как это было вначале, я понимаю, ведь у вас была аппаратура, такая же, как и у нас. Но во второй-то раз как вы сумели обратиться к нам по радио? Ведь вы говорили в пустые ладони?

Абсурд удваивался, утраивался, учетверялся. У Торпа в душе больше не осталось места для удивления. В правом кулаке Джереми все еще держал миниатюрную рацию. Он демонстративно медленно поднял кулак и передвинул рычажок на прием. И динамик не заставил себя ждать – исторг тихую, с металлическим тембром скороговорку.

Раздалось дружное, искреннее «ах!» по меньшей мере в десяток голосов. Лейтенант вернул тумблер в нейтральное положение, и восстановилась тишина.

– Я хочу посмотреть на это диво. – В старческом голосе появилась дрожь. – Ты позволишь?

«Что-то новенькое», – отметил Торп. Разжал кулак, почувствовал, как с ладони забрали рацию, выждал минуту и сказал:

– На обратной стороне – стерженек… чтобы слушать, наклоните.

Через секунду-другую снова зашумел динамик, и снова раздался дружный возглас удивления.

– Хватит, – изрекла старуха. – Снимите повязки с их глаз. Это земляне!