Текст книги "Британские коммандос "

Автор книги: Джон Паркер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 23 страниц)

Им не позволили это сделать, и в конце концов враг узнал об их появлении и подготовился. По пути на позиции коммандос пришлось провести несколько боев. Прибрежная дорога на подступах к Бейруту была хорошо укреплена, особенно на реке Литани. Согласно приказу, батальон «С» должен был захватить и удержать все переправы через реки для наступающих войск союзников. Однако еще до их появления самый важный мост был взорван. Батальон «С» провел пару ночей, окруженный во много раз превосходящими силами врага, казалось, перекрывшими все дороги.

К исходу первой ночи батальон потерял четверть своего состава. Их спасло то, что на следующий день австралийские саперы смогли навести понтонный мост, и с новым наступлением захваченная накануне в плен часть батальона «С» обнаружила, что ситуация кардинально изменилась: теперь те, кто захватил их в плен, сдавались в плен им. Изрядно потрепанный батальон отозвали на Кипр в гарнизон, что никому не доставило удовольствия.

Еще большее потрясение вызвали новости о том, что в начале августа «Лейфорс» подлежит окончательному расформированию, так как Уэйвелл считает его слишком дорогостоящим, а военно-морской флот, теряя корабли, все неохотнее соглашается на десантные операции. После нанесения коммандос смертельного удара Уэйвелл был переведен в Индию, а на его место был назначен генерал сэр Клод Окинлек, оказавшийся спасителем, по меньшей мере, некоторых безработных коммандос.

В это время Дэвид Стерлинг, повредивший спину при первом прыжке с парашютом (неправильно раскрылся купол), лежал в госпитале. Там он размышлял над тяжелым положением «Лейфорс», лейтенантом которого он еще оставался, и рассматривал возможности объединения коммандос с Пустынной группой дальнего действия и СБС Роджера Кортни, в данный момент проводившей диверсии и разведку за линией фронта. Добавить сюда прыжки с парашютом – новое дело в британской армии, и вот вам задатки новых десантно-диверсионных частей. Стерлинг задумывал нечто еще более грандиозное и, неподвижно лежа на спине, записывал свои предложения, которые, как только выздоровел, отослал Окинлеку. Идея понравилась не только командующему, но и Уинстону Черчиллю. Премьер-министра не пришлось долго убеждать. Во время визита в Северную Африку Черчилль вызвал Стерлинга к себе.

В результате появилась команда единомышленников, куда вошли тактический гений капитан Пэдди Мейн, ирландский регбист с международной известностью, и лейтенант Джок Льюис, который по чистой случайности оказался на дороге в тот момент, когда с грузовика свалилась куча парашютов, предназначенных для Индии. Новое подразделение прыгало с самолетов, быстро передвигалось на грузовиках, танках и любом имевшемся в наличии транспорте, бросалось в бой впереди основных частей и наводило ужас на противника. Это были все те же коммандос, однако под другим названием и более универсальные. Так родился САС, в июле 1941 года получивший базу в Кабрите около Суэцкого канала. Первоначально они претенциозно назывались «Отряд «L» бригады Специальной авиадесантной службы», явно надеясь заставить немцев поверить в то, что у Британии появилась новая воздушно-десантная бригада.

Однако «Лейфорс», не имевший должного снаряжения и покровительства командования, хотя и был разрушен, еще не умер. Черчилль этого не допустил бы. Лейкок в июле вернулся в Англию, чтобы пожаловаться на то, как обращаются с его подразделением. Он пытался убедить Военное министерство не расформировывать, а возродить «Лейфорс». Рандолф Черчилль, несомненно, держал отца в курсе событий, так как Уинстон Черчилль, казалось, не прочь был согласиться. 13 июля 1941 года он написал генералу Исмею: «Я хочу, чтобы коммандос на Ближнем Востоке были воссозданы как можно скорее… с ближневосточными коммандос действительно дурно обращались и недооценивали столь важное подразделение».

Когда Лейкок вернулся, ему практически нечем было командовать. Его люди погибли, попали в плен, вернулись в свои части либо вступили добровольцами в такие подразделения, как Пустынная группа дальнего действия. Кроме отряда «Ь» (САС под командованием Стерлинга), остались лишь: штаб-квартира и учебно-запасная рота в Генейфе, 3-я рота, собранная из остатков «Лейфорс» – 53 человека из полутора тысяч полных энтузиазма и надежд десантников, отплывших из Глазго десятью месяцами ранее, а также 51 человек из 4-й и 5-й рот плюс 6-я рота, она же СБС Роджера Кортни.

Все эти изменения происходили, когда Окинлек планировал так долго откладываемую операцию «Крестоносец», новое наступление 8-й армии с целью вернуть территории, захваченные корпусом Роммеля. Эта операция, на которой Черчилль настаивал с августа, должна была начаться в ночь с 17 на 18 ноября 1941 года. В ходе операции предполагалось вернуть Тобрук и Киренаику. Коммандос предстояло провести отвлекающий рейд: дерзкий, а по мнению некоторых, безумный маневр. Они должны были проникнуть глубоко в тыл противника и устроить хаос накануне операции «Крестоносец»:

1) убить самого Роммеля на его вилле, предположительно в Беда Лит-тория в 190 милях за линией фронта; 2) напасть на немецкий штаб, находившийся там же, взорвать телеграфные и телефонные объекты в том же районе; 3) взорвать итальянский штаб в Кирене и итальянский разведывательный центр в Аполлонии; 4) в ту же ночь провести вспомогательную отвлекающую операцию, атаковав силами отряда «L» Дэвида Стерлинга пять вражеских взлетно-посадочных полос между Газалой и Тмими – историческое событие – первый рейд в истории неоперившегося САС. Боб.

Лейкок должен был координировать эти операции, хотя его больше всего волновал рейд коммандос, как наиболее опасный. Этим рейдом командовал подполковник Джефри Кейс, сын адмирала сэра Роджера Кейса, командующего Объединенными операциями в Лондоне.

Коммандос должны были высадиться с подводных лодок в районе, уже обследованном командой СБС, включавшей лейтенанта Инглза и капрала Северна. За пару ночей до рейда подлодка «Торбей» доставила разведчиков в указанный район, затем они добрались до берега в байдарке и провели детальную разведку побережья. Там они также встретились с офицером британской разведки капитаном Джоком Хазелденом, загримированным под араба, который должен был подать сигнал к высадке десанта коммандос ночью 15 ноября. После полуночи десантники вышли в море на подводных лодках «Талисман» и «Торбей». Погода испортилась, но, несмотря на бурное море, приказ не был отменен. Пересадкой тяжело вооруженных десантников с корпуса подлодки в крохотные десантно-высадочные байдарки и шлюпки руководили люди из СБС и, как они и предсказывали, в подобных условиях процесс грозил затянуться навечно. Основная часть десанта, 36 человек, находилась на «Торбее». Вместо намеченных девяноста минут их пересадка заняла семь часов, и уже казалось невозможным десантировать оставшихся восемнадцать человек с «Талисмана», хотя Лейкок с шестью подчиненными все же в конце концов добрался до берега. Он решил остаться на месте сбора с резервом боеприпасов, назначив командиром боевой группы Кейса.

Существовала еще одна проблема: сомнения в местонахождении Роммеля. Теперь предполагалось, что он находится в Сиди-Рафа, а не в Беда Литтория. Прибывшие с Хазелденом два араба подтвердили это, и Лейкок изменил направление атаки. Сократившаяся группа начала 18-мильный марш по вражеской территории в проливной дождь и грозу. Во время высадки все промокли до нитки, так что грязь и скользкие камни лишь усугубляли их мучения. На рассвете Кейс приказал своим людям укрыться в пещере. Там они провели весь день и снова отправились в путь с наступлением темноты, добравшись до цели в ночь с 16 на 17 ноября.

Итак, в 23.30 десантники прибыли к дому, где, как они предполагали, находился Роммель. Кейс расставил своих людей на ключевые позиции: трое должны были вывести из строя электрическую силовую установку, пятеро, рассредоточившись вокруг дома, – прикрыть все выходы, двое остались у соседнего отеля, чтобы никого оттуда не выпустить, а остальные прикрывали дорогу по обе стороны от дома Роммеля. К полуночи, проведя разведку, все заняли свои места. Не сумев войти в дом с заднего входа, как планировалось, Джефри Кейс и его отряд нагло подошли к тяжелой парадной двери и постучались. Капитан Кемпбелл, бегло говоривший по-немецки, потребовал впустить их, и в конце концов часовой открыл дверь. Кейс тут же набросился на него, но часовой, схватившись за дуло пистолета-пулемета Кейса, отступил к стене, так что Кейс не мог выхватить нож. Ни Кемпбелл, ни сержант Терри не могли подобраться достаточно близко, чтобы, как их учили, перерезать немцу горло. Понимая, что бесшумно избавиться от часового не удастся, Кемпбелл пристрелил его из револьвера.

Шум выстрела встревожил остальных немцев. Двоих, выскочивших на лестницу, Терри расстрелял из пистолета-пулемета. Из холла вело несколько дверей. Кейс осторожно приоткрыл первую: комната оказалась пустой. Открыв вторую дверь, из-за которой не раздавалось ни звука, Кейс увидел с десяток немецких солдат в стальных касках и, несколько раз выстрелив из револьвера, захлопнул дверь. Кемпбелл сказал, что бросит гранату, и выдернул чеку. Когда Кейс вторично открывал дверь, в него впились полдюжины пуль, и он упал, смертельно раненный, как раз в тот момент, когда Кемпбелл швырнул гранату. Взрывом гранаты убило всех немцев, остававшихся в живых после выстрелов Кейса. Терри и Кемпбелл вынесли Кейса на улицу, и через несколько минут он умер.

Кемпбелл вернулся собрать своих людей и получил пулю в ногу, в кость, от нервного десантника, принявшего его за немца. Кемпбелла отнесли в безопасное место. Страдая от сильной боли, он приказал своим людям забросать оставшимися гранатами окна здания и немедленно отойти. Кемпбелл понимал, какую обузу он представляет, и велел бросить его.

Всего 18 человек вернулись на место сбора, где полковник Лейкок, коротая утомительные часы ожидания, читал найденный на подлодке и промокший при высадке экземпляр детской книжки «Ветер в ивах». Все направились к тому месту, где спрятали лодки, предварительно посигналив в море. Словно в сказке, «Талисман» поднялся из воды и подошел поближе к берегу, однако отряд Лейкока обнаружил, что лодки исчезли – все до единой. Правда, даже если бы они и нашли лодки, море было слишком бурным, чтобы ими воспользоваться. Лейтенант (впоследствии майор) Томми Лангтон, воевавший затем в СБС, так описывает последовательность событий:

«Мы с облегчением увидели на берегу условленный сигнал, однако из-за высоких волн не смогли спустить байдарку (folboat). Капитан (подводной лодки) решил послать лейтенанта Инглза и капрала Северна с едой и водой в запасной резиновой лодке, однако лодку смыло до того, как экипаж успел погрузиться в нее. Впоследствии десантники на берегу просигналили, что нашли эту лодку. Они не знали, что произошло с их собственными лодками. Капитан подводной лодки сигналами предложил десантникам попытаться на рассвете вплавь добраться до подлодки, находившейся в восьмистах метрах от берега. Однако среди них было достаточно людей, которые не смогли бы преодолеть такое расстояние, и тех, кто вообще не умел плавать».

Предложение было отклонено: десантники решили спасаться всем вместе или никому. Даже в темноте подводная лодка находилась в опасности и, не видя никаких возможностей спасти людей, капитан решил отойти в море и просигналил, что вернется на следующий день после наступления темноты. Лангтон продолжает:

«Мы снова ушли в море… и приблизились к берегу на следующую ночь вскоре после наступления темноты. Море было гораздо спокойнее… но на этот раз мы с разочарованием не дождались никакого сигнала с берега. Подождав немного, капитан решил послать меня и капрала Фриберри на разведку. Берег был пустынным… затем на склоне горы появился огонек оговоренного цвета, но опознавательный сигнал был неправильным, что вызвало у нас подозрение. Мы прошли немного дальше и заметили какое-то движение. Вскоре послышался крик, однако мы ничего не обнаружили, а, поскольку довольно далеко отошли от нашей лодки и нас могли от нее отрезать, я решил немедленно вернуться и ждать».

Лангтон и Фриберри прождали несколько минут, но больше ничего не увидели и решили грести на своей folboat вдоль берега в направлении огонька. Лангтон включил фонарик, услышал крик, но не увидел ответного сигнала. Они снова высадились и в смятении обнаружили, что потеряли весло. Затем Лангтон заметил в кустах огонек сигареты и понял, что там враги. Британцы забрались обратно в лодку и повернули к субмарине, непростая задача с одним веслом и выполненная лишь благодаря необыкновенной силе стокилограммового капрала Фриберри.

Только позже прояснились все обстоятельства. На уцелевших десантников напали немцы; некоторых убили, других, пытавшихся добраться до британских оборонительных рубежей, взяли в плен, и как минимум пятеро были убиты арабами. Только двоим удалось добраться до базы в Александрии: подполковнику Лейкоку и сержанту Терри. Они добрались до своих в Рождество после поразительного пешего похода по вражеской территории и пустыне. Наверное, первое, что сказал Терри: «Слава богу, я больше ни слова не услышу о мистере Жабе». Лейкок явно развеивал скуку, читая вслух отрывки из «Ветра в ивах».

Джефри Кейс был посмертно награжден высшим военным орденом «Крест Виктории» за личную храбрость и командование отрядом. Десант понес большие потери, правда, не по своей вине. Катастрофическая разведка и весь рейд продемонстрировали, что еще многое предстоит сделать, дабы довести подготовку десантников до необходимого уровня, хотя даже самые яростные критики признали, что исход этой важной миссии был предрешен трагическим стечением обстоятельств. Людей бросили на произвол судьбы. Впоследствии стало ясно, что ценность намеченных целей была сильно преувеличена. Намеченные здания были всего лишь складами, а атакованный дом никогда не использовался Роммелем. Он всего лишь раз появлялся на вилле в Беда Литтория, первоначальной цели рейда. По иронии судьбы, Роммеля вообще не было в то время в Северной Африке. Он проводил уикенд в Риме.

Второй отвлекающий маневр, назначенный на ночь начала операции «Крестоносец», был не более успешным, хотя больше десантников осталось в живых. Плохая погода, сильные ветры и песчаные бури едва ли способствовали успешному парашютному десанту, однако, посовещавшись со своими людьми, Стерлинг решил начать операцию. Десантникам, разделившимся на пять групп, предстояло спрыгнуть с бомбардировщика как можно ближе к намеченным взлетно-посадочным полосам и взорвать их, затем отступить туда, где их должен был ждать транспорт Пустынной группы дальнего действия. Каждая группа имела 60 зажигательных и разрывных бомб. Приближаясь к намеченному району, самолету пришлось лавировать, чтобы избежать огня вражеских зениток, поэтому при ветре скоростью 45 миль в час парашютисты приземлились в пустыне далеко в стороне от цели. Только дней через десять уцелевшие десантники начали возвращаться, 22 из 60 добрались до патрулей, выполнив задачу наполовину. Стерлинг злился на самого себя и клялся, что подобная глупость никогда больше не повторится. В следующий раз, обещал он, не будет упущено ни одной детали. САС развивались, однако «Лейфорс», как и всем ближневосточным коммандос, явно пришел конец. Они выстрадали всю тяжесть ухудшения ситуации в Северной Африке и Средиземноморье. Их швыряли из одной операции в другую, в высшем командовании у них было мало друзей, которые могли бы заступиться за них и использовать по назначению; боевые возможности коммандос недооценивались их командирами.

После катастрофы рейда, целью которого был Роммель, энтузиазм пошел на убыль. Хотя, ради умиротворения Черчилля, название «ближневосточные коммандос» сохранилось, люди растворились в войсках, отражавших наступление Африканского корпуса Роммеля. Дэвид Стерлинг тем временем расширял САС, используя многих уцелевших коммандос из «Лейфорс». Когда Черчилль посетил Ближний Восток с кратким визитом, Стерлинг обратился с просьбой передать ему руководство всеми десантными операциями в регионе, кроме операций Пустынной группы дальнего действия. Черчиллю понравился замысел, и он согласился.

План предполагал объединение с СБС, все еще находившейся, к огорчению некоторых ее людей, на Ближнем Востоке. Стерлинг переименовал СБС в Специальную лодочную роту (Спешиэл Боут Сквадрон) (Special Boat Squadron) САС и назначил командиром лейтенанта (лорда) Джорджа Джеллико из бывшего 8-го отряда коммандос. Новое подразделение провело несколько важных и дерзких операций на Ближнем Востоке и Средиземноморье, а его основатель, Роджер Кортни, вернулся в Англию, чтобы успеть сформировать СБС Mk II к началу операции «Торч» («Факел»), десанту в Северную Африку, уже запланированному на осень 1942 года. Тем временем САС, как целое, отправился в собственное путешествие в историю, продолжавшееся еще долго после того, как на следующий год Стерлинг был предан, схвачен и провел остаток войны в плену.

Боб Лейкок был повышен в звании до бригадира и возглавил Бригаду специального назначения (Десантно-диверсионной бригадой) Ближневосточного командования, сменив отозванного в Лондон Чарльза Хейдена. Перемены происходили стремительно. Шестидесятисемилетний Роджер Кейс явно устал и скорбел о смерти своего сына Джефри. Он взрастил «Объединенные операции», но теперь ему нашли замену, и Хейдена назначили заместителем нового командующего.

Глава 5. ВЗРЫВ ТРОЯНСКОГО КОНЯ

Лорд Луис Маунтбеттен в развевающейся полушинели вихрем ворвался в Ричмонд Террас, штаб-квартиру Объединенных операций. Тщеславие, переполнявшее Маунтбеттена, подхлестывалось тем фактом, что его подвигам в Средиземноморье вскоре предстояло увековечиться в кинофильме «Там, где мы служим». Фильм был поставлен его другом Ноэлом Коуардом в 1942 году. Маунтбеттен стал героем дня, несмотря на то, что его корабль «Келли» уже трижды с серьезными повреждениями побывал в ремонтных доках. В двух из этих случаев причинами послужили ошибки, которые, по неохотному признанию Филипа Зиглера, личного биографа Маунтбеттена, сделали несчастливый корабль «посмешищем военно-морского флота».

Осенью 1941 года честолюбивый Маунтбеттен с удовольствием сменил Роджера Кейса на посту руководителя Объединенных операций. В рукаве он припрятал множество планов, хороших, плохих и откровенно безрассудных. Коммандос с надеждой восприняли это назначение, так как знали, что Маунтбеттен прекрасно понимает, чего хочет Черчилль. Действительно, Маунтбеттену предстояло стать вдохновителем и создателем целого ряда новых отрядов по принципу коммандос. Безусловно, многим десантникам предстояло погибнуть, но Маунтбеттен объяснил и это словами, самолично написанными для сценария Ноэла Кауарда о вымышленном корабле «Торрин» (под которым подразумевался его собственный «Келли», затонувший у Крита в мае, когда коммандос помогали эвакуации британских войск):

««Торрин» постоянно участвовал в военных действиях, но, даже когда мы теряли людей, большинство оставалось в живых и приводило старый корабль домой. Теперь «Торрин» лежит на глубине 1500 морских саженей с более чем половиной наших товарищей. Если им суждено было умереть, то какая величественная смерть! И теперь они лежат в хорошей компании, вместе с кораблем, который мы все любили. Мы потеряли «Торрин», но они остались с ним, и мы продолжим сражаться с еще большим мужеством. Каждый из нас теперь знает вдвое больше о войне, и у каждого из нас появилась еще более веская причина для хорошей драки. Все вы замените людей, погибших на разных кораблях, и, когда вступите в бой, помните «Торрин»».

Фильм, полный патетики и непревзойденной пропаганды, имел огромный успех, правда, многочисленные вдовы и сироты придерживались другого мнения. Коуард получил «Оскара», а «Геральд Трибюн» отметила: «Никому еще не удавалось воссоздать человеческую трагедию с таким жестоким величием и сочувствием». Ну, человечество еще не столкнулось с более поздними драмами той войны.

Сам Черчилль выбрал Маунтбеттена на замену Кейсу, несмотря на достаточное число противников, особенно в среде высшего командования. Однако, не остановившись на полпути, весной 1942 года Черчилль объявил, что Маунтбеттену присваивается чин исполняющего обязанности вицеадмирала, его пост отныне называется «Начальник штаба Объединенных операций» (Chief of Combined Operations), и в этом качестве он получает «полное и равное членство в Комитете начальников штабов». Хорошая оплеуха всем оппозиционерам. Первый лорд Адмиралтейства (начальник главного морского штаба) сэр Дадли Паунд очень сильно сомневался в разумности подобного назначения и в письме к Черчиллю отметил, что могут подумать, будто: а) это было сделано по его совету, что противоречит действительности и он не может «взять на себя ответственность»; б) это было сделано вопреки его совету, что может создать впечатление, будто премьер-министр пренебрег его мнением; в) назначение состоялось потому, что Маунтбеттен – член королевской семьи, а это, несомненно, повредит его службе. В любом случае, заявил Паунд, королевский военный флот не поймет, почему «младший капитан перескочил через три звания и получил береговое назначение».

Черчилль, ни в коей мере не смущенный этими возражениями, объяснил: «Я хочу, чтобы он повлиял на ход войны в целом, на планирование в самом широком смысле, на сотрудничество всех трех родов войск… Объединенные операции в более широком смысле не только те специфические операции, которые будет выполнять его собственная организация». Затем Черчилль добавил, что готов вводить изменения постепенно, следить за результатами, и, зная склонность Маунтбеттена к саморекламе, запретил всякие связи с общественностью.

Маунтбеттен пытался объединить десантно-диверсионные операции с некоторыми из своих собственных теорий. Ему нравилась идея СБС и диверсантов-байдарочников Кортни. Он предусматривал соединение рейдов в стиле коммандос со всевозможными формами десантных операций, от двухместных байдарок до крупных десантов людей и техники.

Напомним, что к тому времени силы коммандос в Соединенном Королевстве состояли из отрядов № 1, 3, 4, 5, 9 и 12. Другие должны были вскоре пополниться наряду с подразделениями коммандос Королевской морской пехоты и военного флота, наконец-то преодолевающими первоначальную нехватку финансирования, снаряжения и личного состава. Маунтбеттен обычно выслушивал замыслы, от которых отмахнулся бы любой другой на его месте, и, по свидетельству Зиглера, «чем безумнее был план, тем больше удовольствия он получал».

Маунтбеттен оказался именно таким человеком, в каком нуждались коммандос, человеком непоколебимого честолюбия и влияния, достаточного для того, чтобы возродить их и дать возможность выполнять самые сложные задачи. Коммандос влачили жалкое существование; в этом не было никакого сомнения: многие операции отменялись в самом начале, учения все еще были непродуманными и отданными на откуп отдельным отрядам. Хотя коммандос и были более подготовленными, чем солдаты регулярной армии, тренировки не соответствовали стоящим перед ними задачам. Из-за уныния, царившего среди коммандос, они готовы были простить Маунтбеттену даже то, что многие считали безответственностью: он посылал своих людей в рейды, в которых шансы на выживание были невелики с самого начала. На подобную критику Маунтбеттен отвечал, что «все они добровольцы», и это полностью соответствовало истине. Маунтбеттен задумывал более разностороннее применение коммандос, чем его предшественник, который, необходимо отметить, не имел поддержки командующих других родов войск, слишком занятых собственными проблемами, чтобы беспокоиться о чужих.

Маунтбеттен понимал, как трудно будет изменить мнение тех, кто не чувствовал необходимости партизанской тактики, а его самого считал нежеланным выскочкой. Однако он располагал достаточной поддержкой сверху, то есть Черчилля, чтобы получить все необходимое для возрождения коммандос. Во вновь созданном Исследовательском центре Объединенных операций (Combined Operations Development Centre) Маунтбеттен собрал команду из известных ученых и инженеров и молодых энергичных офицеров всех трех родов войск. Их задачей была разработка самых фантастических схем, устройств, приспособлений, которые могли бы пригодиться в боевых условиях. Из личных бесед с Черчиллем Маунтбеттен знал, что премьер-министру необходимы штурмы и диверсии по всему европейскому побережью, а недостатка в замыслах он не испытывал. Он также имел в своем распоряжении очень большое количество добровольцев, жаждущих претворять в жизнь его планы и нетерпеливо ожидающих своего часа. Коммандос застоялись, им до смерти надоела отмена операций в последнюю минуту. Как объяснил Роналд Суэйн:

«Это было похоже на подготовку спортсменов к соревнованиям. Ты абсолютно готов, ты находишься на пике спортивной формы, а в момент соревнования оно вдруг отменяется, и ты все начинаешь заново. Так было и с нами. Мы усердно готовились к рейдам, а их отменяли. Мы рвались в бой. Не думаю, что мы жаждали убивать немцев, просто мы хотели делать то, к чему готовились. Я прошел через две отмены рейдов; некоторые пережили по полдюжины».

Описанный ранее рейд на Ваагзе был первым после того, как Маунтбеттен прибыл в штаб-квартиру Объединенных операций, правда, план рейда он унаследовал от Кейса. Командиры десантников, включая его нового заместителя Чарльза Хейдена, честно сказали ему, что, если коммандос собираются посылать в партизанские рейды на вражескую территорию, они должны проходить более серьезное обучение. Это увеличит не только шансы на успех, но и шансы на выживание, которых, как хорошо знал Хейден, практически не было у ближневосточных коммандос.

С этой целью в феврале 1942 года в замке Ахнакэрри был открыт учебный лагерь коммандос (Commando Depot), впоследствии названный Центром базовой подготовки коммандос (Commando Basic Training Centre). Руководил центром подполковник Чарльз Вогэн, командир 4-го отряда коммандос (вместо него командование этим принял лорд Ловат). Лагерь разместился в сгоревшем баронском замке в 14 милях от Форт-Вильяма в Инвернессе. Здесь должны были проходить подготовку коммандос из всех подразделений, где бы они ни базировались. Северо-западная Шотландия предоставляла все возможности для приведения войск в боевую готовность: горы для тренировки альпинистских навыков, множество озер для обучения плаванию, без одежды и с полной выкладкой в ледяной воде. Теперь ни один командир не услышит возгласы: «Но я не умею плавать!» или «Неужели мы действительно должны залезть туда?»

Курсы, разработанные закаленными наставниками Ахнакэрри, обеспечивали все необходимое для того, чтобы люди осознали: если они не выдержат курс, у них вряд ли будет шанс выжить в боевых условиях. Начинали с элементарного: боев без оружия, дзюдо за три несложных урока и 15-мильных форсированных маршей в полном боевом снаряжении по пересеченной местности. Среди упражнений была Смертельная горка – переправа через реку без лодки: один человек плывет с веревкой или проволокой, обвязанной вокруг пояса один конец прикреплен к дереву на высоте 20 футов, другой привязан к дереву пониже на другом берегу. Готовились и к форсированию рек на судах. По восемь человек набивались в речное десантно-высадочное судно, известное как лодка «Гоутли», оружие складывалось на дне лодки. Гребцы сидели на деревянных перекладинах и, если над брезентовыми бортами появлялось что-нибудь кроме рук, наставники поливали их с берега пулеметным огнем, причем пули были боевыми и ложились, как отмечал в дневнике один из курсантов, в «опасной для здоровья близости от лодки».

Еще более серьезными были упражнения по высадке десанта при контакте с противником. Курсанты мчались по болоту, в котором, если они медлили, вязли ноги, и атаковали холм, ныряя на землю и стреляя в металлические мишени. Затем, соскальзывая и скатываясь, они с криком штурмовали «вражеские» позиции под пулеметным огнем, опять же боевыми патронами. Нередко случались ранения, иногда со смертельным исходом.

Со временем подготовка ужесточалась. По всему британскому побережью коммандос тренировались в высадке десанта и подрывных работах. С наступлением эры Маунтбеттена – Хейдена стало ясно, что инструкции поступают с самого верха: любой будущей операции коммандос должна предшествовать специальная подготовка. И наставники, прошедшие суровую боевую школу, придумывали для курсантов всевозможные ужасы. Эрни Чаппелл, все еще служивший в 1-м отряде коммандос, находился в самой гуще событий:

«Мы получали огромное удовольствие, и я думаю, что те, кто выдерживал курс, были людьми особой породы. Мы действительно наслаждались, ведь это был наш собственный выбор. Многие солдаты просто не годились для этого – те, кого учили обычным, а не диверсионным действиям. Для них марши были тяжелой повинностью, а для нас – приключением, отличным приключением. Нам внушали, что мы, возможно, лучшие войска в Европе, и мы в это верили. Вот почему мы стали коммандос. Нам это нравилось, мы этого хотели. Мы были воинственны и жаждали риска».

Следующая возможность проявить себя уже планировалась. Зимой 1941–1942 гг. подготовка Чаппелла приобрела определенное направление, и несложно было свести концы с концами и понять, что замышляется. Никто никогда не задавал уточняющих вопросов. Все просто хотели, чтобы что-нибудь произошло, и чувствовали, что намечается нечто грандиозное:

«Я уже приобрел навыки взрывных работ и научился самым забавным вещам: пробивать стены, чтобы переползать из помещения в помещение, взрывать дома, мосты, железнодорожные пути, телеграфные столбы – все, что имело отношение к коммуникациям. Однако неожиданно наше внимание сконцентрировали на верфях, и мы стали обследовать насосные станции, механизмы шлюзных ворот: учились, как открывать и закрывать их, где размещать заряды, чтобы нанести максимальный ущерб, и т. д. Мы также изучали разные способы разрушения доков и вывода из строя электрооборудования, распределительных щитов. Затем меня послали в местечко Бернитислэнд, на курсы повышенной сложности, где я встретился с разношерстной группой коммандос, очевидно, самых квалифицированных подрывников. Примерно две недели мы изучали оборудование верфей близ Эдинбурга, в Лейте (Leith) и Росайте (Rosyth). Мы разговаривали с рабочими, обследовали сооружения, прикидывали, где удобнее размещать заряды. Затем мы разбились на две группы; моя отправилась в Кардифф, другая в Саутгемптон. В Кардиффе мы практиковались, закладывая холостые заряды, и здорово наловчились».