Текст книги "Брюс Ли. Путь воина"

Автор книги: Джон Литтл

Причина такого вывихнутого поведения (если мужская менопауза действительно существует) в том, что ничто не продолжается дольше, чем должно, и, когда человек идет по жизни, наблюдая ее со стороны и анализируя (то есть через западный гипераналитический подход), он в результате обнаружит, что его активная жизнь будет подавлена. Можно стоять в стороне, подавляя реальность, только до того момента, как произойдет слом и поворот в диаметрально противоположную сторону. Вы, возможно, помните слова Брюса Ли, приведенные в главе 3: «Жизнь существует, когда проходит ЧЕРЕЗ нас неудержимым потоком, ибо тот, кто живет, не осознает процесс жизни, и в этом – ЖИЗНЬ».

Ли учил, что мы должны сознавать взаимосвязанность микрокосма и макрокосма, что мы должны прийти к пониманию единого целого, которое мы составляем с природой и друг с другом. Ли также считал, что способ позволить жизни проходить через нас заключается не в том, чтобы стоять в стороне и анализировать ее (западный подход), но в том, чтобы, достигнув состояния расслабления и позволив жизненному потоку течь через нас, понять, что мы все – часть огромных космических циклов энергетического потока, включенных в принцип равновесия в пределах инь – ян: «Крайности ничего не дают… Только трезвое спокойствие продолжается, и так было, есть и будет всегда. Только середина всех вещей сохраняется, потому что маятник [жизни] должен сохранять равновесие, а середина – это и есть равновесие».

Легко увидеть, как жизнь, проведенная в работе с девяти до пяти, в аналитических размышлениях по поводу оплаты счетов, кредитов на недвижимость, в зарабатывании премии и планировании пенсии может привести к ощущению, что жизнь прошла мимо – как оно и есть на самом деле – в возрасте сорока лет или позже. Таким образом, ключ к получению от жизни всего, что она может дать, просто в вашем решении жить своей жизнью в соответствии с принципом инь – ян и научиться действовать вместе с естественными формами нашего мира. Именно это имел в виду Брюс Ли, когда говорил: «Я не мог жить по жесткому расписанию. Я пытаюсь жить свободно от одного мгновения до другого и позволяю вещам происходить, приспосабливаясь к ним».

Другими словами, дайте просто своей карьере и ежедневной деятельности быть гармоническим выражением того, что вы на самом деле есть.

Родитель и ребенок

По поводу взаимоотношений родителей и детей Брюс Ли считал важным внедрить в своих детей прочное чувство «семьи». Он говорил:

Возможно, не так легко развивать это чувство [уважения к семье] в Соединенных Штатах по сравнению с Гонконгом. Это одна из причин, по которой я хотел бы, чтобы мои дети некоторое время ходили в школу в Гонконге – чтобы лучше научились уважать семью и ее традиции, – таким способом они приобрели бы самоуважение.

Брюс Ли отмечал, что на Востоке, благодаря сильному ощущению семейных уз, преступность среди несовершеннолетних и неуважение к законам развиты не до такой степени, как это наблюдается в Северной Америке. Он говорил: «Гонконг – это британская колония, вы знаете это, он практически наполовину западный. И все-таки китайский мальчик, вырастая здесь, знает, что, если он опозорит себя, он навлечет позор и на весь свой род – на большой круг людей. И я думаю, что это хорошо».

Ли говорил, что во времена его детства в Гонконге стандартным правилом в воспитании детей в старых китайских семьях было никогда не противоречить родителям. Находя много достойного восхищения в этом методе, он тем не менее был рад, что с течением времени и под влиянием западных тенденций это когда-то неоспоримое правило стало носить рекомендательный характер в большинстве семей Гонконга. Он указывал: «Отец никогда не бил меня, и я сам не собираюсь бить Брэндона. Думаю, каждый отец в состоянии контролировать ситуацию, приспосабливаясь к ней. Вы понимаете, что я имею в виду?»

В самом деле! Не является ли это «приспосабливание к ситуации» тем самым советом, который дал юному Брюсу Ли его инструктор по кунг-фу Ип Мэн? Не является ли этот путь ближайшим к пути природы, когда речь идет о встрече с превратностями судьбы? Это, в конце концов, просто применение инь к проблеме ян. Если упрямый ребенок ведет себя в духе ян (настаивает на своем, сопротивляется и т. д.), вы ничего не добьетесь, добавляя к этой силе ян встречную силу ян (например, спорите с ребенком или бьете его). Принцип невмешательства в природу укажет вам, что вы должны позволить ребенку развивать свою личность посредством самовыражения. Однако если эта личность начинает слишком сопротивляться или любым другим способом подрывать естественную структуру Дао, единственным решением здесь будет – дополнить поведение ян равной пропорцией инь.

В строках из «Дао дэ цзин», адресованных тем, кто стремится править (в государстве или семье), Лао-цзы замечает:

 
Ты, который опирается на Дао, управляя людьми,
Не пытайся принуждать к чему-либо
Или побеждать врагов силой оружия.
Ибо любой силе найдется противодействие силой.
Насилие, даже с добрыми намерениями,
Всегда обратится против тебя.
Мастер делает свое дело,
А потом останавливается.
Он понимает, что Вселенная всегда вне контроля
И что попытки властвовать над событиями
Идут против потока Дао.
 

В результате неуравновешенная и неуместная энергия ян вашего ребенка станет более концентрированной и будет выражаться в более управляемом, спокойном и желательном (с точки зрения родителей!) поведении.

Вскоре после рождения Брэндона в 1965 г. Ли спросили, какие уроки он как молодой отец надеется преподать своему сыну. Его ответ заключает в себе заботы и тревоги всех родителей – настоящих и будущих.

Брэндон воспитывался среди двух культур. В китайской культуре есть свои хорошие стороны, в западной – свои. Какие-то принципы он возьмет от одной, какие-то – от другой. Брэндон узнает, что восточная и западная культуры являются не взаимоисключающими, а взаимозависимыми. Ни одна из них не была бы замечательна сама по себе, если бы не существование другой. Многое из того, что Брэндон узнает из западной культуры, придет сначала от его матери, потом от друзей его детства, позже – из школы.

Многое из того, что Брэндон узнает из восточной культуры, придет сначала от меня, а я буду знать это из кунг-фу, в котором влияние дзэн очень сильно. Дзэн почерпнул многие концепции из китайской веры в равновесие: инь – женственное и мягкое, ян – мужественное и твердое. Приняв эту идею, нужно добавить другую: ничто не может быть чистое инь или чис-

тое ян. Мягкость скрывает твердость; твердость должна видоизмениться через мягкость. Ни одна женщина не должна следовать за мужчиной пассивно. Она должна знать, кто существует активный путь следования. Она должна иметь то, что западные люди называют «хребет». По той же самой причине ни один мужчина не должен быть абсолютно твердым; его решительность должно смягчать сострадание.

Как только Брэндон научится понимать инь и ян, он узнает, что крайности ничего не гарантируют. Например, эти прически, которые многие мальчики носят сегодня, на самом деле не прически, а маски. Мода не может длиться долго, потому что это крайность, и скоро от нее устают и последователь, и сторонний наблюдатель. Возможно, наблюдатель устанет быстрее, однако в любом случае всех ожидает огромная скука. Только трезвая умеренность никогда не прекратит своего существования. Только середина всего сохраняется, потому что у маятника должно быть равновесие, а середина – это и есть равновесие.

Есть еще одна частица китайской философии, которая имеет отношение к проблемам, присущим всему человечеству. Мы говорим; «Дуб могуч, и все же его сломает могучий ветер, потому что дуб противостоит стихиям. Бамбук склоняется на ветру и, склоняясь, выживает». Мы продолжаем эту идею, говоря: «Будь гибким. Живой человек мягок и гибок. Мертвое тело становится жестким». Гибкость – это жизнь; жесткость – смерть, идет ли речь о наших предрассудках или действиях.

Далее, не нужно пытаться гиперанализиро-вать свою жизнь и оценивать ее. Стоять в

стороне и стараться заглянуть внутрь бесполезно; что бы там ни оказалось, оно уйдет. Это относится также к такому туманному понятию, как «счастье». Пытаться определить его – все равно что зажечь свет, чтобы разглядывать темноту. Вы начинаете анализировать его, а оно уже ушло.

В дзэн есть притча о человеке, который сказал:

– Учитель, я должен добиться освобождения.

Учитель спросил:

– Кто же тебя связывает?

Ученик ответил:

– Я не знаю. Возможно, я сам.

Тогда учитель сказал:

– В таком случае, почему ты ищешь освобождения у меня? Летом мы потеем, зимой дрожим от холода.

Ученик подумал:

– Он говорит о секретном месте, где только одна проблема – смена времен года.

Я расскажу Брэндону, что каждый связывает сам себя. Эти узы – невежество, лень, поглощенность самим собой и страх. Он должен освободить сам себя, одновременно принимая тот факт, что мы – часть этого мира, так что «летом мы потеем, а зимой дрожим от холода».

Личность и личность

Марита была разносчицей сплетен у себя на работе. Она всегда знала «последние новости» о том-то и том-то. Она жила чужими жизнями и поступками; как только кто-то где-то делал что-то, что могло представлять интерес для кого-то, Марша чувствовала, что через передачу новостей ее жизнь приобретала значение.

Когда бы вы ни столкнулись с такой особой, как Марша, ее следовало бы пожалеть. С духовной точки зрения, она заблудилась. На пути к самой себе ее некоторым образом упредили – только она этого не поняла. Марша пришла к заблуждению, что ее личность связана со способностью угождать другим через «добывание истории» о частной жизни каких-то людей.

Однако Дао ясно указывает, что такой путь не подходит, если вы хотите, чтобы люди принимали вас:

 
Поскольку он верит в себя.
Он не старается убеждать других.
Поскольку он доволен собой.
Он не нуждается в одобрении других.
Поскольку он принимает самого себя,
Весь мир принимает его.
 

Здесь на память может прийти наш друг Джефф из главы 2. Как и Джефф, Марши этого мира никогда не пребывают в состоянии покоя и никогда не ощущают настоящего удовлетворения от своих поступков. Причина такого положения вещей заключается в том, что, для того чтобы сделать критический отчет о жизни другого человека или, точнее, о его мотивации или характере, необходимо в целях анализирования и критики этого другого находиться в стороне от собственной жизни. С точки зрения Брюса Ли, это означает просто взгляд в неверном направлении – особенно если имеется в виду мир в душе, рожденный от понимания самого себя.

Да, мы обладаем парой глаз, функция которых – наблюдать, открывать и т. д. И все-таки многие из нас просто не видят истинного смысла этого слова. Должен сказать, что, пользуясь глазами только для наблюдения за другими людьми, которые неизбежно совершают какие-то ошибки, большинство из нас весьма охотно и быстро склонны прибегать к осуждению. Ибо легко подвергать критике и разрушать моральную силу других, в то время как познать самого себя трудно, и порой на это требуется целая жизнь. Взять ответственность за собственные дела – хорошие или плохие – это совсем другое дело. В конечном счете, знание означает самопознание.

Такие люди, как Марша, никогда не радуются своей жизни, потому что они больше не открыты ей. Они блокировали внутренние духовные каналы, через которые течет жизнь. Если им повезет, где-нибудь на их пути плотный серый туман поднимется, и они смогут вернуться на дорогу, сумев каким-то образом «опустошить чашу» и принять более здоровую, более позитивную, созидательную для самих себя точку зрения. Если же им не повезет, они вместо этого преуспеют в жизни через других, которые наградят их за подавление духа (либо получая прибавку к зарплате от такого же неуверенного в себе босса, который «хочет знать, что делают его подчиненные», либо сделав свои привычки профессией журналиста-«сплетника»).

Вы, возможно, усмотрите здесь противоречие: если человеку хорошо платят или он добился успеха, каким образом это означает невезение? Невезение заключается в том, что все это служит Маршам этого мира стимулом оставаться в состоянии духовного транса, прекратить внутренний поиск и продолжать существовать в качестве наблюдателя со стороны жизни, никогда не узнав, что же это такое: принимать участие в игре. Фактически это смертный приговор душе. Внутренний воин такой женщины, как Марша, никогда не достигнет полного выражения, и она закроет себе таким образом даже возможность когда-нибудь познать реальность или истину, препятствуя достижению мира в самой себе и удовлетворенности жизнью.

Наиболее интересные люди, которых нам доводится встречать, вообще говоря, это «делатели», а не регистраторы. Делатели живут полной жизнью, без опасения пробуя различные оттенки ее многоцветной палитры и переживая весь эмоциональный спектр радости и печали, удовольствия и боли. Делатели учатся, как приспособиться к жизненным переменам, подобно тому, как поплавок приспосабливается к игре волн. Брюс Ли указывал, что существует так много вещей, которые нужно узнать о самом себе, о своем внутреннем «я», что тратить время на анализ поведения других людей – это терять его безвозвратно и позволить песку утекать из песочных часов жизни. Время нужно использовать для гораздо более важных и намного более вознаграждающих поисков своего высшего «я».

Нация и нация

Брюс Ли надеялся, что с помощью своих фильмов он сможет осуществить две цели: первую – открыть западной публике китайскую культуру достойным просветительным способом, и вторую – рассказать населению Востока о некоторых наиболее тонких элементах западной культуры, таких, как искусство и производство фильмов. Вопрос взаимоотношений наций – это вопрос взаимоотношений больших масс людей. Что же касается пункта «О ты, сосед, остерегайся!», то Ли никогда не соглашался с его существованием. Когда журналисты задали ему вопрос в конце 60-х годов об очевидной враждебности коммунистической партии Китая по отношению к Западу, Ли ответил: «Как любая бедная страна или личность, они враждебны, пока они внизу. Если у вас ничего нет, вы можете себе позволить быть враждебным. Подождите, пока они тоже начнут процветать. Очень скоро они успокоятся и точно так же захотят мира, как и весь остальной мир».

Он был особенно оптимистичен в отношении возможностей, которые появятся, когда Восток и Запад станут ближе друг к другу. Когда спросили его мнение по поводу тех потенциальных благ, которые может принести обеим культурам визит в Китай президента США Ричарда Никсона в начале 70-х годов, он ответил: «Как только произойдет открытие Китая, оно принесет с собой большее понимание! Все больше появится вещей, которые покажутся странными глазу западного человека, понимаете? И может быть, при сравнении контраст породит что-то новое. Так что впереди предстоит богатый событиями период».

По иронии судьбы, в то время как взгляды Ли на взаимоотношения Востока и Запада были весьма философичны, сам Ли вступил бы в горячий спор с Платоном по поводу политики, потому что он считал наихудшим из всех возможных вариантов управления государством тот, при котором им управляют философы. Любой естественный процесс они портят теориями, а их способность произносить речи и умножать идеи – самый верный знак неспособности действовать. Брюс Ли говорил:

 
Знать недостаточно; мы должны применять знание.
Желания недостаточно; мы должны действовать.
 

Западный философ или интеллектуал мог бы на самом деле считаться опасным для общества, потому что он постоянно обдумывает правила и законы; он желает строить общество как геометрическую фигуру и не осознает, что такое регулирование разрушает свободу и жизненную силу составных частей общества. Следуя даосским принципам отказа от анализа, идеальный лидер или правитель – это тот, кто регулировал бы жизнь своих подданных как можно меньше; если бы он и направлял нацию, его руководство было бы свободно от хитростей и махинаций, от разных сложностей и отличалось бы безыскусной простотой, при его правлении жизнь следовала бы мудро-бездумному раз и навсегда заведенному порядку природы.

Что представляет собой «раз и навсегда заведенный порядок природы»? В одной фразе его можно выразить как порядок отсутствия порядка. Природа – это естественное действие, молчаливый поток традиционных событий, величественный порядок смены времен года и течения дней; это Дао, или Путь, объясняющий и проявляющий себя в ручейке, камне или звезде; он беспристрастен и безличен, и все же это – рациональный закон всех вещей, которому закон человеческого поведения должен соответствовать, если человеческие существа действительно хотят жить в мире и мудрости. Закон всех вещей, как мы уже поняли, – это Дао Вселенной, так же, как закон поведения – это Путь жизни; в действительности, думал Брюс Ли, оба Дао – это одно целое, и человеческая жизнь в своем непременном благотворном ритме – это часть вселенского ритма мира.

В западном мире ближайшей философской системой к философии Дао была гипотеза Абсолютного, выдвинутая Георгом Вильгельмом Фридрихом Гегелем (1770–1831). Абсолютное является итогом всех вещей в их развитии. Гегель постулировал Бога как Причину, а Причину – как сеть и структуру естественного закона, в пределах которого растет и развивается жизнь или дух. Эту концепцию на Западе в действительности ранее высказал Барух Спиноза (1632–1677) в своем утверждении, что вся реальная действительность – не что иное, как единая субстанция, которую он называл «Deus sive Natura» (Бог, или Природа), некая форма, если хотите, космического Дао. В соответствии с философией Брюса Ли, именно в аналогичном космическом Дао соединяются все законы природы, чтобы создать почти спинозовскую субстанцию реальной действительности. В ней находят свое место все естественные формы и виды, в ней встречаются все очевидные несоответствия и противоречия; именно в Абсолютном все частности сводятся в одну огромную взаимозависимую сеть гегелианского единства.

Жизнь и смерть

В грандиозной схеме взаимоотношений нет ничего столь неизбежного – и столь близкого, – как жизнь и смерть. Эти два взаимных дополнения являются крайними антиподами инь – ян, а это означает, что они лишь на волосок отстоят друг от друга. Старение и смерть – это путь вещей, естественный путь. Уход до наступления старости – любой уход – это трагедия, цветок, срезанный до того, как он зацветет. Если не считать несчастный случай, смерть предназначается старости, в результате чего юность и смерть встречаются, когда проходят по улице. В самом деле, жизнь питает смерть, и продолжение жизни утверждается за счет постоянного рождения и смерти отдельных клеток.

Незадолго до того как эта книга пошла в печать, умер мой отец. Ему было восемьдесят пять, так что умер он «от старости». Его смерть побудила меня приостановить работу и задуматься над тем, что же такое старость в ее взаимосвязи с жизненным циклом. Мне пришло в голову, как, должно быть, раньше Брюсу Ли, что, как только мы поймем природу этой взаимосвязи, мы почувствуем, что стало меньше оснований для горя. Как говорил Уилл Дюран, который, между прочим, был любимым философом моего отца,

«В своей основе старость – это состояние плоти, протоплазмы, которая неизбежно находит предел своей жизни. Это отвердевание артерий и классификации понятий, замедление мышления и крови; человек стар настолько, насколько стары его артерии, и молод настолько, насколько молоды его мысли.

Способность усваивать новые знания ухудшается с каждым десятилетием нашей жизни, как будто ассоциативные нити мозга собраны и перекрыты жесткими структурами. Новому материалу больше нет места, и недавние впечатления стираются так же быстро, как обещания политика и память общества. По мере того как распад продолжается, нити и связи теряются, координация подводит; старый человек впадает в обстоятельность и теряет стержень разговора.

Далее, подобно тому как ребенок растет тем быстрее, чем он меньше, так и старик старится быстрее с каждым днем. И так же, как ребенок защищен нечувствительностью в момент прихода в этот мир, старость облегчается апатией чувств и воли, потому что природа медленно ввергает человека в состояние общей анестезии, прежде чем она позволит косе времени завершить свою самую главную операцию… По мере того как уменьшается интенсивность ощущений, стирается чувство жизненного начала; желание жить уступает место безразличию и терпеливому ожиданию; страх смерти странным образом перемешивается с желанием отдохнуть. Возможно, именно тогда, если человек жил хорошо, если он познал настоящий смысл любви, соки и зрелость опыта, он может умереть с определенным чувством удовлетворения».

Так говорил о старости Уилл Дюран в 1929 г. Брюс Ли в сценарии, созданном совместно со Стирлингом Силифантом и Джеймсом Кобурном, изобразил главного героя, мастера боевых искусств по имени Корд, который должен был встретиться с воплощением смерти – это входило в три испытания на пути к достижению мастерства во владении самим собой. В секунды, предшествующие этой встрече, Корд говорит самому себе о принятии смерти и почти дюрановском «безразличии» по отношению к ней:

Конечно, ты здесь. Смерть всегда здесь. Так почему я боялся? Твой прыжок молниеносен. Твои когти остры и беспощадны. Что ты можешь взять у меня, что еще не принадлежит тебе?.. Все, что я сделал до настоящего момента, бесплодно. Все это не привело ни к чему. Нет другой дороги, кроме той, что ни к чему не ведет, – и теперь передо мной только один реальный факт – смерть. Истина, которую я все время искал, эта истина – смерть. И все же смерть тоже ищет. Всегда ищет меня. Так что мы наконец встретились. И я готов. Я пребываю в мире. Потому что я побеждаю смерть с помощью смерти.

Иными словами, утрачивая желание вцепиться в жизнь из страха смерти, мы тем самым освобождаемся от страха смерти. То есть если вы можете добиться того душевного состояния, при котором вы признаете, что ничто не привязывает вас к этой земле или к этой жизни, тогда вам нечего терять, ибо если вы не имеете привязанностей в этом мире, то ничто не побуждает вас жить из страха что-то потерять. Как только вы приняли этот подход, вы освободились, чтобы продолжать жить с несвязанным умом.

Немецкий поэт Иоганн Вольфганг Гете (1749–1832) однажды описал это явление в стихотворении «Selige Sehnsucht» («Экстаз и любовь») из сборника лирических стихов «Западно-восточный диван»:

 
Und solang du das nicht hast,
Dieses: Stirb und werde!
Bist du nur ein truber Gast
Auf der dunklen Erde.
 
 
(И до тех пор, пока у тебя нет знания этого приказа: Умри и стань! —
Ты будешь всего лишь печальным гостем на темной земле.)
 

Как говорится в буддийском стихотворении, написанном в Китае несколько веков назад Бунаном,

 
Пока живешь,
Будь мертвецом Совершенно мертвым —
И живи так, как хочется,
И все будет хорошо.
 

В результате такого понимания вы достигаете отречения от самосознания, или эго, и через это освобождаетесь от всего, что преграждает путь естественному ходу вещей. Как только преграда снята, мы можем встретить жизнь не только с лучшим пониманием ее деяний, но также со способностью наслаждаться ею и отвечать на каждое ее движение с новым ощущением ее ценности. В другом сценарии, над которым Ли работал в сотрудничестве с Сили-фантом, герой произносит следующие слова:

Как любой человек, ты хочешь узнать путь к победе, но никогда не принимаешь пути к поражению. Принять поражение – научиться умирать – значит освободиться от поражения. Как только ты принял его, ты свободен плыть дальше, жить в мире. Изменчивость – путь к опустошенному разуму. Поэтому, когда наступит завтра, ты должен освободить свой честолюбивый разум и научиться искусству умирать.

Эти слова Ли вызывают в памяти даосскую рукопись Лао-цзы, который писал:

 
Опустоши свой ум от мыслей.
Дай сердцу пребывать в мире.
Наблюдай суматоху существ,
Но размышляй об их возвращении.
 
 
Каждое отдельное существо во Вселенной
Возвращается к их общему источнику.
Возвращение к источнику есть безмятежность.
Если ты не осознаешь существование источника,
Ты оступаешься в смущении и печали.
Когда ты осознаешь, откуда ты пришел,
Ты, естественно, становишься терпимым,
Незаинтересованным, довольным,
Добросердечным, как бабушка,
Величественным, как король.
Поглощенный в чудо Дао,
Ты можешь справиться со всем, что преподносит жизнь,
А когда придет смерть, ты готов к ней.
 

Тот факт, что мы в конце концов должны прекратить существовать, что всех нас в конце концов призовет к себе то, что мы называем смертью, – не нужно оплакивать; это жребий, выпавший нашему роду, и даже самые великие личности не могут избежать его. Такие титаны, как Сократ, Лао-цзы, Будда и Шекспир, даже сам м-р Дюран, в конечном итоге покинули этот бренный мир. Ни одно человеческое существо, каким бы значительным оно ни было, не минует косы смерти. Ли описывал это естественное явление в интервью, которое он дал в 1972 г. в Гонконге:

Во все века конец героев такой же, как и конец обычных людей. Все они умерли, и постепенно воспоминания о них изгладились из памяти людей. Но пока мы живы, мы должны понять, открыть и выразить самих себя. Таким путем мы можем идти вперед.

Иными словами, в какой-то момент во время предстоящих нам поисков ключа к пониманию самих себя мы должны принять тот факт, что существование в нашем теперешнем состоянии должно в конце концов прекратиться. Фактически мы уже узнали из предыдущих глав, что наши физические сущности постоянно меняются и что наши тела не состоят из неизменной твердой материи, они состоят из энергии. Мы знаем также, что наша энергия – не что иное, как выбросы воистину бесконечных энергетических полей, которые заполняют Вселенную в длину и в ширину. Имея это в виду, еще раз взглянем на слова Брюса Ли:

«Чтобы осознать свободу, разум должен научиться смотреть на жизнь, которая является мощным движением, не связанным во времени, ибо свобода лежит за пределами области сознания».

Это, безусловно, совпадает со словами Алана Уотса о том, что мы действительно бесконечно «больше, чем мгновенные вспышки сознания между двумя вечными черными пропастями». Тот факт, что современные физики говорят нам, что мы состоим не из вещества, а из бесконечных энергетических полей, предполагает, по крайней мере, возможность освобождения энергии, которая есть источник нашей жизни, когда срок существования наших физических тел истечет. Без сомнения, это оказывается убеждением Брюса Ли:

«Душа человека – это эмбрион в его теле. День смерти – это день пробуждения. Дух продолжает жить».

И все же нам по-прежнему трудно возносить хвалу жизни, когда она покидает тех, кого мы любим. Но это во многом происходит из-за ошибочного восприятия нами жизненного процесса. Как указывал Уилл Дюран,

«Мы – не индивидуумы; из-за того, что мы так думаем, смерть кажется нам непростительной. В действительности мы – не что иное, как временные части нашего племени, клетки тела жизни; мы умираем и отпадаем, чтобы жизнь могла оставаться молодой и сильной. Если бы мы жили вечно, рост был бы задушен, юность не смогла бы найти места на этой земле. Но благодаря любви мы передаем нашу жизненную энергию нашим новым формам, перед тем как старые формы умрут; через родительство мы строим мост между поколениями, и так мы ускользаем от неприязни смерти».

Именно в потомстве продолжают жить наши предки – в своих детях и в детях детей. Последующие поколения продолжают род, черты внешности, а часто – и страсти тех, кого уже нет с нами. У кого-то из вас смерть, возможно, одержала победу над тем, кого вы так сильно любили, но реальность заключается в том, что смерть никогда не выигрывает в этой войне. Жизнь всегда побеждает через потомство, как завершает сам себя цикл инь – ян».