Текст книги "Двойная ставка на смерть"

Автор книги: Джон Кризи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

Глава 5
Удар ниже пояса

Эллисон может сгущать краски, но он не имеет привычки лгать. Доулиш вдруг осознал, что как-то совершенно позабыл о Фернандесе. Теперь его мысли были всецело заняты Триветтом. Воображение рисовало инспектора Скотленд-Ярда, который злится по поводу того, что он, Доулиш, так часто злоупотребляет предоставляемыми ему неофициальными привилегиями. Существует, сказал бы сейчас Триветт, предел. И коль скоро Доулиш не обладает чувством такта, а также чувством этого самого предела, – в известном настроении Триветт сказал бы «попросту чувством приличия», ему, Доулишу, придется пострадать за свое безрассудство.

Триветт, вероятно, пребывал сейчас именно в таком настроении. Итак, день сулил выдаться весьма напряженным.

– Ты не преувеличиваешь? – с надеждой спросил Доулиш.

– Что ты, – запротестовал Эллисон. – Мои информаторы сообщают, что такого неистовства со стороны Триветта не видели уже много лет. Будь другом, выложи все как на духу.

– Уверяю тебя, я не имею ни малейшего понятия о том, что может его так бесить, – твердо сказал Доулиш. – Вообще-то я сам собирался потолковать с ним.

– Смелый парень. Для меня это может представлять какой-нибудь интерес?

– Я и сам пока не знаю, откуда тут ветер дует, – ответил Доулиш, – но если тебе не к чему приложить руки в редакции, ты мог бы выполнить для меня совсем маленькое порученьице, не в службу, а в дружбу.

– Аг-га, – глубоко вздохнул Эллисон. – Конспираторы опять объединяются?

Доулиш торжественно произнес:

– Разглашению не подлежит, все строго конфиденциально. Выясни – с максимальной подробностью – все возможное о Карлосе де Киенто и Фернандесе…

– Ишь ты, как сложно! – Последовала деловитая пауза. – Карлос, это я успел записать, остальное продиктуй по буквам.

Доулиш продиктовал по буквам полное имя Фернандеса, потом прибавил:

– У него есть сестра, зовут Мепита. Возраст… чуть за двадцать и красивая необыкновенно, это уж представляй себе сам, насколько позволяет размахнуться воображение. Я..

Он услышал шаги на лестнице – осторожные, предупреждающие о том, что через минуту или две к нему явится Триветт, а может, его посланцы. Да, все-таки, скорей всего, посланцы – их по меньшей мере двое, и он на звук определил, что они, пожалуй, уже преодолели два лестничных марша. Такой поворот событий ему совсем не нравился.

– Продолжай, продолжай, – настойчиво попросил Эллисон.

– Да, надо спешить, Триветт, похоже, на подходе, – сообщил ему Доулиш. – Узнай, действительно ли эта испанская пара прилетела вчера утром в Лондон из Мадрида, известно ли о их появлении, то есть зарегистрировались ли они в испанском посольстве… В общем, узнай все, что только можно. Постоянный адрес у них… или у парня… в Барселоне. И помни – на тебе обет молчания.

– А ты мне говорил, что у Триветта нет оснований заниматься тобой, – отпарировал Эллисон. – Загляну к тебе в тюрьму. Эй, Пат…

Теперь шаги слышались уже на их лестничной площадке; Фелисити направилась к входной двери.

– Поторопись, балда, – сердито бросил в трубку Доулиш.

– Предположим, полиция заберет тебя, как мне быть с информацией об этом парне и об этой девушке? – спросил Эллисон. – Передать Фелисити и Тиму Джереми?

– Все передай Фелисити, понял? Тим сейчас за границей.

– Да, брат, берут они тебя в самое неподходящее времечко, – язвительно и, может, невпопад пошутил Эллисон. – Твои старинные напарники, Тим Джереми и Тед Берсфорд, оба вне пределов страны: нет ребят, на которых ты мог бы целиком положиться. Так что будь начеку.

– Буду, не волнуйся.

– Ладно, – сказал Эллисон. – Пока, старик, поищи хорошего адвоката.

Эллисон был здравомыслящим, рассудительным, предусмотрительным и очень умным человеком. Он давно и очень хорошо знал Доулиша, как и тех его друзей, о которых упомянул в разговоре, – друзей,«которые вложили немалую лепту в то, что Доулиш пользовался едва ли не легендарной репутацией, также благодаря частым одобрительным газетным статьям, Сейчас Тима и Теда в Лондоне не было. Тим Джереми вернется из Франции, где находится в командировке, не раньше чем через неделю. Связаться с ним нет никакой возможности.

Ход мыслей Эллисона был ясен: он считал, что сейчас Доулиш как никогда нуждается в дружеской поддержке.

Резкий звонок в дверь прервал сумрачные размышления Доулиша.

Еще звонок.

– Что… – начала было Фелисити.

– Триветт, – ответил Доулиш и заставил себя улыбнуться. – Эллисон, похоже, считает, что возможны неприятности. – Он встал, чтобы самому открыть дверь. – Ты еще помнишь, как вчера настаивала, чтобы я позвонил Триветту?

Фелисити промолчала.

Доулиш открыл дверь.

Триветта за дверью не оказалось, зато там стояли двое крупных мужчин, в одном из которых Доулиш узнал сотрудника уголовного отдела Скотленд-Ярда, сержанта Поппла – маленькие голубые глазки, сама почтительность в манерах, раскрасневшаяся от ответственности полученного задания физиономия.

– Вы мистер Патрик Доулиш? – осведомился Поппл.

Доулиш церемонно поклонился:

– Он самый, собственной персоной.

– Мистер Патрик Доулиш, – сухо сообщил Поппл, – мне поручено арестовать вас за приобретение краденых драгоценных камней, в частности изумрудов племени «кру», и я обязан заранее предупредить вас, что отныне все, что вы ни скажете, может быть использовано против вас в суде.

Это был удар ниже пояса.

Дикость! Абсурд!

– Пат!

Фелисити сделала судорожное движение ртом, словно рыба, вдруг очутившись на берегу.

В проеме кухонной двери стояла Элис.

– Господи, какие страсти! – громко воскликнула она, потом, заламывая руки и закатывая глаза, пылко повторила. – Господи, какие страсти!

Наконец Доулиш заставил себя заговорить:

– Это явное недоразумение и чистейшей воды вздор; вдобавок я ничего не знаю ни о краже, ни вообще о каких-то там изумрудах племени «кру». – Он повернулся к Фелисити. В его глазах можно было прочесть, что он говорит правду. – Вскоре выяснится, что это ошибка, – уверенно сказал он для пущей убедительности, хотя сам в этом, разумеется, уверен не был.

Что-то вроде тени сомнения промелькнуло на лицах Поппла и его массивного напарника. Они пришли, явно готовясь встретить сопротивление. Двоих полицейских они оставили охранять выход из подъезда, еще двое на всякий случай дежурили на улице.

Вероятно, они были уверены в причастности Доулиша к преступлению, коль скоро действовали таким образом. Во все происходящее верилось с трудом, все это просто никак не укладывалось в сознании. Ясно одно: кто-то его оговорил; но ведь это официальный арест, совершаемый лишь тогда, когда полиция располагает безупречными, причем исключительно весомыми уликами.

Доулиш сел в полицейский фургон на заднее сиденье рядом с сержантом Попплом. Поппл без стеснения оперся о него своим тяжелым плечом. Он не стал надевать на него наручники, но ясно дал понять, что таковыми располагает.

Доулиш в общем-то и не помышлял о побеге.

В этом не было никакого смысла.

Эллисон как в воду глядел.

Доулиш сидел в кресле с прямой спинкой в камере на Кэннонроу, в полицейском отделении, которое располагалось как раз напротив основного здания Скотленд-Ярда. Он находился там уже целый час. Предварительно были соблюдены некоторые необходимые формальности, после чего его отвели в камеру и заперли на ключ. И пока не тревожили.

Мысль о Фернандесе ни на минуту не покидала Доулиша, он все время размышлял о том, не связан ли каким-то образом его арест с визитом Фернандеса.

Связь, разумеется, была. Но вот…

Наконец он решил не пытаться искать ответ на этот вопрос, по крайней мере, сейчас.

Доулиш расслышал в коридоре голоса, один из которых был ему знаком… Голос Триветта. Глубокий, с командными нотками баритон. Триветт военным чеканным шагом шел по коридору вместе с Попплом и еще каким-то не известным Доулишу мужчиной. Перегородка камеры Доулиша располагалась сбоку от прохода. Триветт бросил на Доулиша взгляд, потом быстро отвернулся.

Доулишу это совсем-совсем не понравилось.

С Триветтом они были дружны. Доулишу не понравилось, как он с ним поступил и как ведет себя сейчас, но он не позволил никчемным сантиментам и обиде хоть отчасти овладеть его сознанием. Если Триветт действовал по указанию свыше, он, разумеется, пока ничем не мог ему помочь.

На лице Триветта лежала печать обвинения. Это был высокий, шести футов роста, сухощавый, но хорошо сложенный мужчина, одетый в темно-серый костюм из доро-~ой шерсти. У него было симпатичное, приятное лицо грубой лепки.

Триветт исчез из виду.

Снаружи послышался звон ключей.

Триветт возвращался назад в сопровождении дежурного сержанта, который и открыл камеру. Триветт и Поппл вошли внутрь, третий сотрудник Скотленд-Ярда остался за дверью. Дверь закрылась, ее заперли изнутри… своего рода мера предосторожности, принимаемая лишь в отношении особо опасных преступников.

Триветт посмотрел Доулишу прямо в глаза.

– Ну, Доулиш, – тяжело проронил он.

– Что изволите услышать в ответ на ваше замечание? – язвительно поинтересовался Доулиш.

– Вам было предъявлено обвинение в полном объеме, и вы знаете, что у вас нет шанса выкрутиться, – сказал Триветт.

– Уильям, – Доулиш покачал головой, – у вас нет и грана возможности сварить из этого обвинительную кашу. – Однако Доулиша весьма беспокоила видная невооруженным глазом твердая уверенность Триветта в том, что эту кашу ему сварить все лее удастся.

Поддерживать веселый гон было не так-то просто.

– Не будем впустую тратить время, – пробурчал Триветт. Он вынул пачку сигарет и предложил Доулишу – его первый дружеский знак внимания. Прикурил сам и Доулишу дал огня. – Я не намерен ходить вокруг да около. Я никак не могу взять в толк, зачем вы купили изумруды. Мне известно лишь то, что вы это сделали.

– Ложная информация, – Доулиш с удовольствием затянулся.

– К вашему сведению, мы обнаружили изумруды в магазине Гейла. Кроме того, мы задержали Пратта, – сообщил Триветт.

Итак, они обнаружили изумруды у Гейла? Краденые камни! В этом они не стали бы его обманывать. Это было похоже на еще один удар ниже пояса, и в известной мере объясняло суровость Триветта.

Маразм! Абсурд!

А Пратт? Это еще кто такой?

Доулиш смутно начал припоминать, что когда-то что-то слышал о человеке по имени Пратт, но вряд ли Триветту это было очень интересно, вероятно, он надеялся услышать от него нечто более важное. Было заметно: Триветт надеялся на то, что Доулиш, узнав об аресте некоего Пратта, осознает бесполезность дальнейшего отпирания, так как игра проиграна. Наблюдая за Доулишем, Триветт сначала оживился, потом насупился… Он рявкнул:

– Я сказал: мы задержали Пратта.

– И кто же такой этот самый Пратт? – поинтересовался Доулиш. – Пратт, Пратт… нет, не помню такого… – И в свою очередь нахмурил брови.

– Малютка Пратт, – сказал Триветт.

– Малютка Пратт?

– Вы пытаетесь убедить меня, что не знаете Малютку Пратта? – продолжал наседать Триветт, бросиз быстрый взгляд на Поппла. Но Поппл был настроен скептически. Он, в отличие от Триветта, вероятно, надеялся, что все окончится благополучно.

– Да знает он его, шеф, не волнуйтесь, – успокоил Триветта Поппл.

– Если и знаю, то уж никак не под именем Пратта, – решительно заявил Доулиш и решил, что сейчас наступил тот самый момент, когда можно проявить уверенности в себе больше, чем он выказывал до сих пор. – Не держи меня здесь слишком долго, Билл, у меня дел по горло. Я чуть было не позвонил тебе вчера вечером, но потом оставил эту затею – не хотелось беспокоить тебя в неурочное время.

– По какому поводу? – спросил Триветт.

– Да странная такая история приключилась. Вчера днем необыкновенно красивая девушка-испанка явилась ко мне домой и представилась Фелисити как моя жена. – Он заметил, что Триветт напрягся. – Девушка ушла, а вечером к нам пришел ее брат. Его, насколько я мог определить, потрясло мое сообщение о том, что я женат на Фелисити уже…

Доулиш замолчал.

На лице Триветта отразилось некое изумление; даже Поппл стал прислушиваться к словам Доулиша более внимательно.

– …не один год, – дружелюбно продолжил Доулиш, стремясь максимально воспользоваться явным улучшением атмосферы в камере. – Так вот, какой-то неизвестный действует под моим именем. Между прочим, если верить испанцу, он исчез с их драгоценными камнями, но мне об этом ничего не известно. В чем суть истории с Малюткой Праттом и изумрудами племени «кру», обнаруженными в магазине? – добавил он вроде бы безо всякого интереса. – Вы действительно считаете, что у купил их у вора?

– Подождите здесь, – суха оборвал его Триветт. – Скоро все уладим. – Он резко повернулся, и дежурный сержант отпер дверь камеры. – Неважно, как быстро вы сможете это организовать, – продолжил Триветт, – но мне надо, чтобы вы подобрали восемь-девять человек примерно такого же, как у Доулиша, сложения, роста и типа лица и доставили сюда для того, чтобы мы могли провести опознание. Тогда мы и поставим точки над «1».

Он откашлялся и быстрым чеканным шагом покинул камеру.

Дверь глухо, тяжело громыхнула, и ключ хрустко повернулся в замочной скважине.

Доулиш глубоко затянулся наполовину искуренной сигаретой и стал мысленно готовиться к новому для себя испытанию, столь же забавному, сколь и непривычному, – к процедуре опознания.

Глава 6
Опознание

Доулиш вновь услышал мужские шага.

С тех пор как ушел Триветт, минул целый час, и ожидание душу не согревало. Само по себе обнаружение краденых драгоценных камней в магазине Гейла было весьма неприятным фактом, именно этим, вероятно, и руководствовался я своих действиях Триветт. Кроме того, при опознании всегда возможны ошибки. Наверное, Триветт попросит этого неизвестного Малютку Пратта опознать человека, которому он продал изумруды, и, вполне возможно, что Пратт сознательно опознает Доулиша. Это коварная, хитроумная комбинация со стороны того, кто действовал от его имени, и Пратт может быть посвящен в эту интригу.

Афера Фернандеса определенно вписывалась в общую модель интрига. Эффект внезапности, отсутствие времени на предварительный анализ ситуации и составление плана защиты – все это усугубляло положение Доулиша. Борьба с неизвестным всегда выматывает нервы, к тому же не было никакой уверенности даже в том, что вообще представится шанс постоять за себя.

Пратт был профессиональным медвежатником, специализирующимся на краже драгоценных камней.

Пратт может указать на Доулиша и тем самым нанести ему сокрушительный удар.

Но с какой целью? В чем суть этого заговора?

За дверью камеры вновь загремели ключи, и дверь распахнулась.

– Пойдемте с нами, мистер Доулиш.

Доулиша вывели во внутренний двор, по которому прохаживались туда-сюда человек восемь-девять, большинство из них были одеты в плащи, все без головных уборов.

Триветт стоял вместе с несколькими сотрудниками Скотленд-Ярда.

Был теплый июньский день, но Доулиша знобило.

Полицейский в форме подал Попплу плащ, тот протянул его Доулишу.

– Наденьте, пожалуйста.

Доулиш повиновался.

Триветт смотрел на него каким-то холодным, отчужденным взглядом, в котором не было и тени дружелюбия.

– А теперь, господа, будьте так любезны, – авторитетно возвысил голос Поппл, – выстройтесь в одну линию вот здесь, – он указал на стену. – Ближе к середине, пожалуйста, – добавил он, и Доулиш присоединился к остальным. Все приглашенные смотрели на него как на изгоя, зная, что он под арестом. Люди Скотленд-Ярда их отобрали в городе, прямо на улице, и они волею прихотливой судьбы будут спутниками Доулиша по жизни в течение минут десяти, может быть, чуть больше или чуть меньше, и потом навсегда исчезнут.

Их было девять, и он в самой середине – спиной к высокой серой стене. Они подождали несколько минут, пока во двор не ввели еще одного мужчину – «Малютку». Прозвище вполне соответствовало его внешности: незнакомец едва достигал пяти футов и был чрезвычайно худ. Он шел, слегка прихрамывая и сильно выбрасывая вперед левую ногу.

– Ты знаешь, что делать, Малютка, – сказал Триветт. – И смотри, чтоб без ошибки. Промашка тебе дорого обойдется.

– Не беспокойтесь, мистер Триветт, – успокоил его Малютка Пратт, голосом столь глухим и простуженным, что невольно насторожило всех девятерых мужчин и заставило их посмотреть на него повнимательнее. Вместе с тем были в его голосе и какие-то очень приятные, душевные нотки. – Я укажу на Доулиша, чего тут волноваться.

Доулиш почувствовал, что во рту у него пересохло.

Внимание всех мужчин было теперь обращено исключительно на Малютку Пратта, который, слегка припадая на одну ногу, медленно двигался вдоль шеренги.

У него было веселое лицо и ясные глаза. Да и вообще он обладал очень приятной наружностью. Более того – он вызывал чувство симпатии. Он не тянул резину и, казалось, точно рассчитывал время, отводя на осмотр каждого мужчины одинаковое его количество.

Сердце у Доулиша сильно забилось.

– Можно посмотреть на них еще раз?

– Валяйте, – разрешил Триветт.

Процесс опознания возобновился. На этот раз взгляд Пратта задерживался на каждом лице чуть дольше. Доулиш был уверен, что яркие глаза маленького мужчины смотрели на него дольше, чем на кого бы то ни было. Только лишь показалось? Доулиш почувствовал, что задыхается.

Пратт дошел до конца шеренги. Все, казалось, были обеспокоены, словно бы тень вины пала вдруг на каждого из них без исключения.

– Позвольте, извините… еще раз? – спросил Пратт.

– Да, – кратко бросил Триветт.

Пратт вновь начал обходить шеренгу: первых трех миновал, почти не глядя, но остановился перед мужчиной, за которым следовал Доулиш. Доулиш понимал почему, – тот походил на него больше всех остальных в шеренге. Пратт внимательно рассматривал его лицо, йотом бросил взгляд на Доулиша.

Доулиш глаз не отвел.

Он чувствовал, как бледнеют его щеки, ему казалось – еще секунда, и Малютка ткнет указующим перстом ему в грудь; будь он действительно виновен, он не чувствовал бы себя хуже. Вероятно, Пратту было дано такое указание: опознать в самый последний момент. Так что игра, вероятно, немного затянется.

Пратт прошел мимо.

Неужели он так и не опознает Доулиша? Или…

Пратт остановился в конце шеренги напротив последнего мужчины, и Доулиш понимал, почему именно напротив него: ведь он тоже чем-то был похож на него. Пратт искал кого-то очень похожего на него, так что тяжелое испытание пока еще не закончилось.

– Ну, так который же? – сердито спросил Триветт.

– Если честно, – сказал Малютка Пратт, – его здесь вообще нет.

Хотя Доулиш не мог расслышать слов Пратта, он тем не менее почувствовал, что судьба ему улыбнулась, и он ощутил в себе силы без уныния смотреть в лицо будущему, Фелисити, Триветту, всему просторному миру: жизнь прекрасна и стоит того, чтобы жить.

Пратт был в самом серьезном расположении духа и явно волновался.

– Я понимаю, конечно, вы думаете, я вру, мистер Триветт, но среди этих парня действительно нет. У него, знаете, очень маленькие глаза, таких тут ни у кого нет, а еще едва заметный рубец на подбородке. Вот… вот тут… – Пратт коснулся безымянным пальцем правой руки собственного подбородка, чуть левее середины.

– Все в порядке, Малютка. – Триветт говорил резко, но приветливо. Он был как-то странно оживлен. – Скоро увидимся. – Он кивнул головой, и двое полицейских увели Пратта. Триветт приблизился к мужчинам из шеренги. – Благодарю вас, джентльмены, за вашу помощь. Счастлив, что никого из вас не опознали в качестве мошенника!

Раздался сдержанный смех.

Мужчины стали разбредаться, иные перекидывались меж собой замечаниями по поводу процесса опознания.

Триветт, бросив взгляд на Доулиша, даже позволил себе улыбнуться.

– Я бы не сказал, что вам не по силам вытаращить глаза и избавиться от рубца, – сказал он, – но это основания для возможной ошибки. Одна ошибка влечет за собой целую серию ошибок. Встретимся в отделе. Будем надеяться, он не убежит от тебя, Поппл.

Поппл принужденно улыбнулся в ответ.

– Нет. Пратт не опознал Доулиша, сэр, – доложил Триветт помощнику комиссара из УСО[1]1
  Уголовно-следственный отдел Скотленд-Ярда.


[Закрыть]. – Мы не сможем дольше держать у себя Доулиша, потому что, хотя изумруды «кру» и обнаружены в магазине Гейла, он не единственный, у кого были ключи. Подозрение падает еще на нескольких человек.

– Что вы намерены предпринять? – строго спросил помощник комиссара.

– Вынудить Доулиша проявить активность, – сказал Триветт. – Сообщить ему, что в любой момент его могут снова арестовать, и посмотреть, что он станет делать.

Последовала долгая пауза, после чего трубка пробасила:

– Что ж, попробуйте.

Окна служебного кабинета Триветта выходили на Темзу, а деревья прилегающей к набережной аллеи росли так близко к стене здания, что достаточно было протянуть из окна руку, чтобы дотянуться до веток и сорвать нежный листок.

На стенах кабинета висело несколько фотографий давно канувших в Лету «шишек» Скотленд-Ярда, своим чопорным видом напоминавших о духе викторианской эпохи, а кроме того – две фотографии, на которых запечатлены две крикетные команды. В дальнем углу справа располагался стол Триветта. Напротив, в левом углу – стол пониже, им пользовался помощник Триветта, старший инспектор Пэлл.

Сейчас в кабинете Пэлла не было.

Триветт стал на удивление радушен.

– Присаживайся, Пат… сигарету? – Они закурили, и Доулиш удобно устроился в комфортабельном кресле. Триветт пристально посмотрел на него. – Везучий ты человек, – заявил он. – Если бы Малютка Пратт опознал тебя, от тюрьмы тебе бы уже ни за что не открутиться. Это как пить дать. В данной ситуации я, пожалуй, не вправе держать тебя. Те злополучные изумруды мы нашли в кабинете Гейла, в одном из ящиков письменного стола. Пратт признался, что сбыл их тебе; так что пришлось заняться тобой. Ты свободен… пока что… Собственно, спасает тебя пока одно лишь обстоятельство.

– Какое же?

– На футляре, в котором хранились эти изумруды, твоих отпечатков пальцев не обнаружено, – сказал Триветт. – Малютка Пратт похитил изумруды «кру». Разве ты не читал о ночной Краже со взломом?

– Начинаю что-то припоминать.

– Всего их было девять чудных изумрудов, хотя вообще-то ничего особенного, – напомнил ему Триветт. – Профессионально чистая работа, настолько, я бы сказал добросовестно выполнена, что комар носа не подточит, что вообще присуще Малютке. Он из числа тех немногих воров, которые привлекают меня неординарностью своей личности, я бы даже сказал, своей романтической честностью. Мы взяли его, когда он выходил из ресторанчика. И пикнуть не успел. Потом выяснили, что жена его слышала, как он торговался с Доулишем… И когда мы назвали ему твое имя, он подтвердил показания жены.

Триветт замолчал.

– Я само внимание, Билл, – напомнил о себе Доулиш. – Продолжай!

– Тогда мы обыскали магазин Гейла. Когда нашли изумруды, решили, что ты купил их, желая помочь клиенту, если считать клиентурой преступный мир, – продолжил Триветт. – На первый взгляд это, конечно, могло быть случайным совпадением, но коль скоро Пратт клянется, что ты не тот человек.., Как ты вышел на него?

Доулиш улыбнулся:

– Сегодня видел его впервые в жизни!

– Ну ладно, ладно, – пробурчал Триветт. – Если узнаю, что вы на пару надули меня, тебе не поздоровится. А теперь ответь мне на другие вопросы…

– Легко сказать, – запротестовал Доулиш. – У меня и своих хоть отбавляй. Пратт мне не продавал… Так кто же купил их?

– Некто, именующий себя Патриком Доулишем, – спокойно ответил Триветт. – Похож на того, про которого ты мне рассказывал и который женился на этой твоей юной красавице-испанке. Использование в злостных противоправных намерениях чужого имени – типичный случай, но мы не можем заниматься им, пока не узнаем все подробности. Опиши мне, что ты делал вечером девятого мая, как можно подробнее, и постарайся ничего не пропустить.

Доулиш напряг память…

Глаза Фелисити светились, на лице сияла радостная улыбка, но скрыть, что она пережила несколько ужасных часов, ей не удалось.

Доулиш, вернувшись домой, рассказал ей, что произошло за это время.

– Девятого мая, когда, как предполагается, я получил изумруды от Пратта, ни ты, ни я из дому ни разу не отлучались, – размышлял он вслух. – Доказать это чрезвычайно трудно. Но когда мне все же удалось убедить в этом Триветта, он решил принять версию о том, что кто-то орудует, действительно прикрываясь моим именем. Во всяком случае, шанс он мне дал., хотя, может быть, и думает, что я выполняю поручение клиента, о котором ему пока ничего не известно.

– Ты рассказал ему о Фернандесе?

– Почти все, – приглушенным голосом произнес Доулиш. – Я забыл ему рассказать только, что Фернандес не был в восторге от перспективы знакомства с английской полицией. О память, где твой узелок? Кстати, я ведь заключил соглашение. – Он мягко улыбнулся, вспомнив предложение Триветта о сотрудничестве. – Скотленд-Ярд ничего не станет предпринимать против Фернандеса без согласования со мной. Драгоценные камни, о которых рассказывал Фернандес, это наверняка и есть те самые изумруды «кру». Жаль, что мне неизвестно, где отыскать Фернандеса. Разве только Эллисон что-нибудь выведает. – Он помолчал, потом задумчиво спросил: – Фернандес не звонил?

Фелисити покачала головой:

– У меня столько собственных забот, что я совсем забыла про эту девушку. Где она сейчас? Кто на ней женился? Что это было: искренний поступок или загодя рассчитанный шаг, чтобы простейшим образом овладеть драгоценными камнями?

– Да, вопросов предостаточно, – согласился Доулиш, – и ответов на них мы пока не знаем. Но есть среди них такой, ответ на который я жажду узнать больше, чем на все остальные.

Вид у него был хмурый, внушающий опасения. Фелисити заметила в его поведении признаки, свидетельствовавшие, как подсказывал ей опыт их совместной жизни, о том, что он вполне оправился от пережитого шока, но теперь чувствовал себя крайне неловко: вероятно, стыдился проявленной слабости.

– Ты имеешь в виду – кто использует твое имя? – спросила Фелисити.

– Я имею в виду – где находится Мепита Фернандес? – мягко пояснил Доулиш. – А в этом разрезе и другой вопрос: где находится сам Фернандес? Интересно, есть ли новости у Эллисона?

Он направился в кабинет.

Когда он был уже в двух шагах от столика, на котором стоял телефон, тот вдруг пронзительно зазвонил.

– Патрик Доулиш слушает, – сказал он, подняв трубку.

– Мистер Доулиш, – выпалил Фернандес срывающимся голосом, как будто в это мгновение его травила стая демонов-изуверов. – К сожалению, сам я не могу зайти к вам, но… может, вы зайдете ко мне? Очень прошу вас!