Текст книги "Инспектор Вест на отдыхе"

Автор книги: Джон Кризи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

Глава 9
Свидетели

– А теперь успокойтесь, Роджер, – уговаривал Слоун. – Они наверху ничего не смогут сделать. Мы их быстро выкурим оттуда. Не беспокойтесь, старина. Вы скоро придете в себя.

– Я уже в полном порядке, – запротестовал Роджер, – чего ради вы меня несете? – Но через пять минут после чашки горячего кофе он почувствовал себя действительно лучше. Тут он вспомнил про острую боль чуть выше локтя, когда парень метнул в него нож. Слоун помог закатать ему рукав. Царапина оказалась пустяковой, всего лишь поверхностное ранение кожи.

– Разузнай-ка, Билл, что там творится, – попросил Роджер.

– Не беспокойся, они сообщат.

– Как у тебя хватает терпения…

Шаги, раздавшиеся в холле, заставили его замолчать.

С необычным почтением с кем-то говорил Адамс:

– Совершенно согласен, сэр. Уверяю вас, рана не опасная.

Когда Чартворд вошел в комнату, Роджер уже сидел и даже попытался подняться, но Слоун толкнул его, и он снова сел. Чартворд опустился на стул, стоящий напротив, и ворчливо сказал:

– Мне что-то в это не верится. Вы хотите встать, Вест? Не стоит. Сидите и вы, Слоун. Похоже, что у вас тут было горячее дело. Надеюсь, вам не так скверно, как это кажется, Вест?

– Я чувствую себя нормально, сэр, – заверил его Роджер, – просто мне надо помыться и причесаться.

Он посмотрел на Адамса.

– Как дела в «Арках», Адамс?

– Все кончено. Трое живы, один мертв.

– Не переживайте за случившееся здесь, – сказал Чартворд, – сегодня вы все славно поработали.

– Мне думается, надо начинать с невысокого парня, сэр. Он быстро расколется.

– Он мертв, – сказал Адамс.

Брат Тэнди был ранен в плечо и в голову. Он находился в больнице, так как к этому добавилась еще и контузия. Тэнди и Бенни отделались синяками и шишками. Сэма, по прозвищу «Огрызок», обнаружили у подножия лестницы со сломанной шеей.

Все эти новости Роджер узнал, пока Слоун вез его в Ярд, после чего Гамильтон подкинул его домой.

Гамильтон был парнем лет 30 с небольшим, веселым веснушчатым лицом. Его рано выдвинули из простых постовых полицейских, Роджеру он нравился. Гамильтон был полон ночных переживаний. Он десятки раз повторял, что Тэнди и остальные входили в небольшую группу, бродячую труппу артистов, подвизающихся на различных ярмарках. Реквизит не принадлежал им, но организация, сборы и прочее находилось в их руках. Два здания с арками они использовали для хранения реквизита. Единственное, чего Гамильтон никак не мог взять в толк, каким образом могло случиться, что цирковые артисты оказались причастными к нападению на члена парламента.

– Во всяком случае, лично я не усматриваю никакой связи, – повторил он. – Ну, а каково ваше мнение, сэр?

Роджер подмигнул ему.

– Я частенько слышал, как люди называют парламент «цирком». Возможно, все дело в этом?

В двух-трех верхних этажах в окнах горел свет, но на первом этаже было освещено одно единственное окно – его собственное.

Роджер вышел из машины, остановился ярдах в двадцати от ворот и оглянулся, наблюдая, как Гамильтон движется на свет. Потом он осторожно двинулся по узкому проходу между двумя домами. С этой стороны света не было.

Он отворил маленькую калитку возле гаража и неслышными шагами прошел к задней двери. Сейчас, когда он был ближе к дому, ему был виден отраженный свет лампы, горевшей где-то внутри дома. Казалось, что его шаги разносятся гулко по цементной дорожке. Добравшись до задней двери, Роджер осторожно нажал на ручку. Дверь была заперта. Он вытащил ключ и вставил его в замок с величайшими предосторожностями. Тихонько повернув ключ, он открыл дверь и осторожно вошел внутрь. Стояла мертвая тишина.

Роджер вошел в коридорчик, ведущий к двери парадного входа. Свет шел из передней комнаты, дверь в которую была неплотно закрыта. Ему показалось, что он различает тень человека.

Тень пошевелилась.

Роджер стоял неподвижно, готовый ко всяким неожиданностям. Но вдруг раздался музыкальный аккорд, и в следующее мгновение домик наполнился звуками Рахманинов-ской прелюдии.

– Чтоб я пропал! – усмехнулся Роджер.

У его лучшего друга, Марка Лессинга, имелись собственные ключи от дома Роджера. Именно против его «помощи» был так настроен Чартворд. Марк расположился в квартире на Белл-стрит, как в своей собственной.

Роджер подошел к двери. Теперь он отлично видел пианиста со стороны спины. Темные волнистые волосы подтвердили справедливость его догадки. Подождав с минуту, пока Марк не начал быстрого пассажа, Роджер изо всех сил ударил кулаком по двери.

Марк молниеносно повернулся на вращающемся табурете

– Кто?..

– Добрый вечер, мистер Лессинг!

– Вылезай, бродяга! Ты чуть было не довел меня до инфаркта.

Роджер подошел к парадной двери, где стоял Гамильтон, очевидно, готовый ко всему, и открыл ее.

– Ложная тревога, Гамильтон, – сказал он.

– Прекрасно, сэр, – пробормотал тот, но при свете ламп в холле было видно, что он разочарован.

– Вряд ли у вас здесь будет много работы, – сказал Роджер с сомнением, – но, пожалуй, вам все же лучше остаться.

Роджер вернулся в комнату, где его ждал Лессинг. Высокий стройный Лессинг, облаченный в добротный серый костюм, стоял перед камином.

– Инспектор Вест может поделиться со мной своими заботами, – сказал он.

– Инспектору Весту было приказано этого не делать.

– Но не собираешься же ты сдерживать свое слово? – возмутился Марк.

– Черт знает, какое запутанное дело, – пожаловался Роджер, усаживаясь в кресло и вытягивая ноги. – Понимаешь, я пока в полуобалделом состоянии, а потому не выдержку долгой беседы. Но если бы я и был в полном здравии, все равно у меня что-то еще не отсортировалось, пшеница от мякины, так что я смогу изложить только разрозненные факты.

– Ага, вечные штучки с «внутренней информацией» и прочей ерундой, – угрюмо заметил Марк, – впрочем, кое-какими данными я тоже располагаю.

– Какими именно?

– У меня, так сказать, «светское знакомство» с семейством Риддела, ну и в дом Пломлея я тоже вхож. Однако, раз Чартворд сказал нет…

– Утром я с ним еще поговорю, – пообещал Роджер, – до этого момента я буду находиться у него в «белых списках». Но если ты хочешь услышать об этом деле, давай-ка ляжем отдохнуть.

Они воспользовались комнатой, в которой стояли две кровати. Большую часть времени говорил Роджер.

– Полагаю, ты действительно знаком с семьей Пломлея? – спросил он у Марка.

– Я не могу сказать, что мы с ним закадычные друзья, но знакомы. А Синтию я знал еще в то время, когда она была веселой и беззаботной девочкой.

Синтия?

– Жена Риддела.

– Ах, да..

– Она утратила всю свою жизнерадостность, став его женой.

– Э-э-э-э-э…

– Ложись-ка ты спать и подмажь свою мыслительную машину.

– Я уже давно забыл про сон. Ты говоришь, после того как она вышла замуж за Риддела, в ней произошли сильные перемены?

– Вне всякого сомнения.

– Ты слышал, что об этом говорили и другие?

– Большинство ее друзей.

– Не считая замужества, не было ли еще других причин для такой метаморфозы?

– «Во всем виновата любовь», – продекламировал Марк загробным голосом.

– Да, наверняка все-таки предполагали. Кстати, между Пломлеем и Ридделом вроде все было нормально, никаких недоразумений, не так ли?

– Да, но вообще-то это был далеко не брак по любви, – вздохнул Марк. – Предупреждаю, я вовсе не хочу сказать, будто Синтия Пломлей боялась не исполнить волю отца. Она независимая молодая женщина и, несмотря на светские манеры и изящную внешность, сложившийся политический деятель. Консерватор, разумеется, но по сути – весьма прогрессивна! Представляешь, как нравится это Пломлею? Я думал, что примерно через год Пломлей вообще откажется от нее. Она собрала вокруг себя кружок из левой молодежи, некоторые из них были близки к коммунистам, не говоря уже о лейбористах. Они с Хенби проводили много времени вместе. Я бы сказал, что он гораздо более подходил ей, чем этот выскочка Риддел. Но у бедняги ни гроша за душой.

Марк и не подозревал, что Роджер давно уж сидел на постели, боясь пропустить хотя бы одно словечко из рассказа приятеля.

– Мне думается, что Пломлей объявил ультиматум: выйдешь замуж за Хенби, я тебя лишу наследства. Так или иначе, но дела пошли кувырком. Кто знает, может быть, она не могла представить себе жизнь на несколько сотен фунтов в год. Хенби перестал появляться в числе ее знакомых, ну а конец тебе известен… Послушай, что это ты соскочил с кровати?

Роджер включил лампу возле постели и потянулся к телефону.

– Я забыл сообщить Хенби, как нам сегодня повезло, – пробормотал он, называя его номер.

Он думал о словах Хенби: Риддел подозревал, что у его жены был с кем-то роман. Интересно, эти сведения он сообщил Роджеру с целью помочь следствию или из каких-либо других соображений?

Глава 10
Прошлая история

Хотя было уже почти половина второго, Хенби не заставил Роджера ждать.

– Надеюсь, я вас не вытащил из кровати? – стал извиняться Роджер.

– А я то-гадал, – захихикал Хенби, – позвоните вы мне до утра или нет. С извинениями, так как вам не удалось найти велосипедиста с таинственным пакетом. Жаль, что мы не поспорили на деньги. Я как раз заканчиваю отчет, который вы просили меня написать. Так что вы должны мне быть благодарны.

– Я благодарен, но денежки вы бы проиграли.

– Что?

– Велосипедист, которого зовут Реджинальдом Тэнди, в настоящее время сидит в камере. А вот о пакете я пока действительно ничего не могу сказать.

– Поздравляю. Значит, дело приближается к концу? Или, может быть, об этом еще рано говорить?

– Не уверен, что мы продвинулись настолько далеко, но все же сделано много полезного. Думаю, вам приятно будет узнать, что у Марриота появилась маленькая надежда на выздоровление.

– Замечательно! Перспективы для Хенби и Гарнера более благоприятные.

– Я бы тоже так сказал.

– Ну что же, огромное спасибо за звонок. Теперь я могу спать спокойно. Послушайте, Вест, у меня есть мечта моего детства попасть в святая святых Скотланд-Ярда. Можно мне утром самому принести мои записи?

– Разумеется.

– Благодарю, старина. Часов в десять?

– Нет, где-нибудь в районе тринадцати, потому что с десяти до одиннадцати мне нужно быть на Бау-стрит.

– Хорошо, может быть, я тоже туда загляну, – сказал Хенби и засмеялся. – Тогда у меня будет полное впечатление о Скотланд-Ярде. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – ответил Роджер и повесил трубку. Он потянулся за сигаретами. Марк, который тоже сидел на постели, свесив свои длинные ноги, чиркнул спичкой, и они оба закурили.

– Какая новая сумасшедшая идея у тебя в голове? – спросил Марк. – Ты что, уезжаешь?

– Нет. Двое надежных людей следят за домом Хенби. И если он только попробует улизнуть, мне немедленно доложат. Понимаешь, как-то не верится, что он замешан в преступлении.

– Все же поделись своими сомнениями со мной, старина.

– Разве же это не очевидно? Синтия Пломлей не может выйти замуж за любимого человека из-за отсутствия у него денег. Она выходит за богача, которого вскоре убивают. Богатая вдова, теперь она может выйти замуж за кого угодно. Хенби – перспективный политический деятель. Возможно, в скором времени получит пост заместителя министра. На меня он произвел впечатление умного и светского человека.

– Хенби – умница, – сказал Марк, – и он наделен тем, чего так сильно не хватает в Палате Общин – чувством юмора. Он воспринимает жизнь серьезно, но не угрюмо. Но на твоем месте я бы не спешил выложить такую теорию перед Чартвордом. Понимаешь, она может быть не так истолкована. Ну, и вообразить Синтию Пломлей в роли убийцы…

– Ничего подобного я и не предполагал, – возразил Роджер, – а всего-навсего заметил, что ее супруг был преблагополучно отправлен к праотцам. А теперь я хочу спать. Спокойной ночи.

Бау-стрит была запружена народом, пресса была представлена особенно богато, да и на тротуаре толпилось достаточно зевак. Хенби стоял неподалеку от двери. Рядом с ним был Тубби Инглтон. Роджер, оглядев зал судебных заседаний, когда его пригласили на место свидетелей, подумал, увидит ли он среди присутствующих Синтию Риддел. Но ее не было. Зато, к великому его удивлению, он увидел мистера Леонарда Брейла, старшего партнера адвокатской конторы «Брейл, Лонгли, Брейл и Брейл». С ним почтительно разговаривал один из приставов. Брейл редко показывался в полицейском суде, тем более, когда он не защищал интересы обвиняемых. Их представлял адвокат из Ист-Энда.

Подробности проникновения Брея в квартиру, кража пакета и события в «Арке» были изложены весьма поверхностно, как это принято у полиции. Бенни, подлинное имя которого было Гаррисон, и Реджинальд Тэнди, на основании показаний Роджера были взяты под стражу. Им предстояло отсидеть какое-то время в тюрьме.

Роджер спустился вниз, чтобы выполнить кое-какие формальности. Когда он вновь поднялся наверх, Марк и Хенби о чем-то оживленно беседовали, а Инглтон ушел. У Хенби было великолепное настроение. Марк, против обыкновения, ничего не говорил. Роджер присоединился к ним. Хенби похлопал его по плечу.

– Хорошая работа, Вест. Я только что говорил Лессингу, что все утро я униженно и смиренно просил у вас прощения, мысленно, конечно.

– Это пойдет вам на пользу, – сказал Марк.

Хенби отдал Роджеру запечатанный конверт, и они все вместе уселись в машину Роджера. В Ярде Роджер на несколько минут задержался в своем кабинете: его не удивили слова Эдди Дэя о том, что Чартворд просил Веста прийти к нему, как только он вернется с Бау-стрит. Роджер отправился к помощнику комиссара, который встретил его с нетерпеливым восклицанием:

– Ага, я жду вас с самого утра. Мне нужно поговорить с вами.

– Не разрешите ли, сэр, отложить разговор на полчаса. Я приехал сюда с человеком, который, как мне кажется, заслуживает внимания.

– Ладно, но особенно не задерживайтесь. Кстати, кто этот человек?

– Большое спасибо, – ответил Роджер, пропуская мимо ушей вопрос Чартворда, – я постараюсь управиться побыстрее.

Он быстро прошел в комнату ожидания, где Марк и Хенби с энтузиазмом углубились в обсуждение внешней политики. Роджеру не хотелось тратить время на то, чтобы водить Хенби по всему зданию. Он только показал ему дактилоскопический отдел и полицейский архив, которые произвели на Хенби должное впечатление. Затем он сказал, что если Хенби этого хочет, то он поручит какому-нибудь сержанту ознакомить его более подробно с остальными отделами.

– Возьмите с собой Лессинга, – посоветовал Роджер, – он знает столько же, сколько и я.

– С вами никто не сравнится, – рассмеялся Хенби. – К сожалению, я не могу задерживаться дольше. Мне, понимаете, необходимо взглянуть на нашу говорильню. В конце концов, это всего лишь через дорогу.

– Я бы на вашем месте не называл бы Палату «говорильней» в присутствии ваших избирателей.

– Послушали бы вы их, как они ее называют! Я гарантирую вам, Лессинг, что вы нигде такого не услышите. Хотите со мной пойти?

– Благодарю! Охотно пойду.

Прошло ровно полчаса, прежде чем Роджер вторично вошел в кабинет Чартворда.

– Мне трудно проникнуть в социальные круги Риддела, – пожаловался Роджер, – но Лессинг с ними со всеми знаком. Он может раздобыть для нас кое-какие сведения, намеки, сплетни, разговоры. Более того, он и Хенби отлично знает. Сейчас они вместе отправились в парламент.

Чартворд спросил:

– По-видимому, вы предполагаете, что Риддел был убит из-за того, чтобы Хенби и миссис Риддел могли пожениться?

– Мы не должны исключать такой возможности.

– Да, – согласился Чартворд, – но я бы не хотел, чтобы вы действовали опрометчиво. И все равно мы не можем запретить Лессингу вмешиваться, коли ему пришла в голову такая блажь. Но я уже предупреждал вас, насколько это дело деликатное. Если Лессинг выкинет какую-нибудь глупость и станет известно, что он получил от нас неофициальное благословение, то…

– Всем болтунам рот не заткнешь, слухи все равно будут распространяться. Но, мне кажется, сэр, пока не стоит обращать на это внимание. Нам нужно найти убийц и докопаться, почему убили Риддела. Я готов использовать любые средства, лишь бы получить ответы на эти вопросы.

Чартворд махнул рукой.

– Ладно, действуйте по собственному усмотрению. Но предупредите Лессинга, что мы не сможем ему помочь, если он попадет в какую-нибудь неприятную историю. Что еще вы хотите сказать?

– Я хотел бы повидаться с лордом Пломлеем, формально допросить миссис Риддел и обойти их владения.

– Есть ли данные о деловых интересах Пломлея? – спросил он у Слоуна, вернувшись в свой кабинет.

– Насколько я могу судить, он участвует решительно во всем, – ответил Слоун. – На первом месте туфли и сапоги, но у него капиталовложения почти во всех универсальных магазинах. Затем резина и мануфактура, я имею в виду ткани. Он снимает сливки с десятка различных предприятий. Химикаты и транспорт. Конечно, он осуществляет лишь финансирование.

– Чем именно занимается Комитет? – спросил Роджер.

– Обувью.

– Значит, занимая пост председателя Комитета, Риддел знал, что он может затронуть интересы лорда Пломлея, – размышлял вслух Роджер. – Раздобудь-ка мне побыстрее отчеты. Да, еще одно: почему Брейл присутствовал сегодня в суде?

– Он ведет все дела Пломлея, – ответил Слоун.

Роджер поблагодарил его, затем стал внимательно читать рапорт, лежавший на столе.

«В 2.15 мистер Хенби по пожарной лестнице спустился из дома и прошел по пустырю между Линг-стрит и Кадерган, параллельной Линг-стрит. Потом он пешком дошел до Ламбет-Бриджа. Мне было трудно следить за ним, потому что он быстро шел. Я договорился с детективом Гринхемом, чтобы он остался дежурить у дома, поскольку по инструкции не разрешалось оставить дом без присмотра.

Мистер Хенби боковыми переулочками добрался до Уинг Виктория-стрит и сразу же вошел в дом 118 по Гросвенор-Плейс. Там он пробыл 55 минут. Вышел он в 4 часа 10 минут и вернулся домой тем же путем»

– Ну и ну! – воскликнул Роджер.

Эдди Дэй поднял глаза:

– Что-то нашел, Красавчик?

– Член парламента – таинственный ночной бродяга, – фыркнул Роджер. – Кто живет на Гросвенор-Плейс, 118? Гарнер живет немного дальше, но…

– Сто восемнадцатый дом – дом Пломлея, – сказал Эдди, – я не ошибаюсь, потому что я утром проходил мимо Слоуна, это было в понедельник, как раз после того, как он принял дело. Слоун тогда сказал, что миссис Риддел уехала в дом своего отца на Гросвенор-Плейс, 118. Это тебе что-нибудь дает?

– Эдди, ты чудо! Я бог знает сколько заплатил бы, чтобы обладать такой памятью, как у тебя. Интересно, ходил ли Хенби на свидание со своей Синтией в столь поздний и таинственный час, или же ему нужно было повидаться с сэром Пломлеем? Если Лессинг позвонит, передай ему, чтобы он встретился со мной часов в пять, ладно?

– Где, здесь?

– Нет. В Пенси-кафе, – ответил Роджер. – Скажи ему, что я угощу его чаем.

Не успел он выйти из кабинета, как Эдди высунул из кабинета свой длинный нос в коридор и крикнул, что Лессинг на проводе.

– И, мне кажется, он совсем недоволен собой. Я бы на твоем месте давно бы поубавил у него спеси.

Глава 11
Сообщение Марка

– Ну, – вместо приветствия крикнул Роджер, – кто убил Риддела? И почему он или она его убили? Что было в этом маленьком пакете? Как великий человек нашел ответы на все эти вопросы, которые вот уже столько времени ставят в тупик авторитетов полицейского сыска? Может быть, ты пожелаешь княжество взамен твоих услуг?

– У тебя великолепное настроение, да?

– Последнее, что мне посоветовал Эдди Дэй, это поубавить у тебя спеси, вот я и стараюсь изо всех сил, – сказал Роджер, подмигивая Эдди. – Он сказал, что в твоем голосе звучит отвратительное самодовольство!

– Не без причины, – заявил Марк, – я хочу видеть тебя, как только ты освободишься.

– Телефон не устраивает?

– Нет. Я звоню из автомата и… ну, одним словом, я не могу доверить свои мысли телефонным трубкам.

– Пожалуй, самое правильное – нам встретиться немедленно. Пенси-кафе, через двадцать минут, идет?

Роджер прошел пешком в кафе «Пенси», небольшое заведение на Карк-роуд всего лишь в нескольких минутах ходьбы от Ярда. Несколько лет тому назад его открыла женщина с так называемыми «артистическими идеями». Стены, мебель, посуда – все было украшено фиолетовыми разводами, а на вывеске красовалось одно-единственное слово «Пенси», печаль. Теперь оно принадлежало Марио, толстенькому итальянцу, который содержал кафе вместе со своей дородной супругой. Марио был в дружбе и со Скотланд-Ярдом, и с Коннон-Роуд. Он неоднократно оказывал значительные услуги Роджеру. «Пенси» было излюбленным местом отдыха полиции.

В половине четвертого кафе было еще совсем пустым. Марк занял местечко возле окна и разговорился с Марио.

– И вот что я вам скажу, – возмущался итальянец, – вечно одно и то же: Вест сделай то, Вест сделай это. Какая несправедливость испортить ему отпуск. Да, таково мое мнение.

– Но думает ли он так же? Хелло, вот и он сам, легок на помине.

Марио проворно обернулся, и лицо его засияло от радости. Он сочувствовал, расспрашивая о здоровье Джанет и бамбино. Пообещав им лучший чай в Лондоне, Марио убежал на кухню.

Роджер опустился на стул. Улыбка Марка была такой широкой, как и у Марио.

– Доволен? – спросил Роджер.

– Думаю, ты тоже будешь доволен, – ответил Марк. – Марио обещал некоторое время не сажать за наш столик никого, так что мы можем не стесняться. Я только что расстался с Хенби.

Роджер промолчал.

– Он был предельно любезен. Если он на самом деле совсем не такой человек, то ему было наверняка тошно от собственных стараний меня очаровать. В настоящее время Палата Общин не имеет от меня секретов. Я познакомился с тремя кабинет-министрами и еще какими-то двумя парламентскими деятелями.

– Что ты делал?

– Вел себя, как положено. Сообщал им кое-какую «внутреннюю информацию» о том, что ты убежден, что, поймав Тэнди, считаешь дело в шляпе. Я попытался отклониться в сторону, но Хенби каждый раз возвращался к этой теме. Один разок он упомянул имя Пломлея, заявив, что Риддел, чисто случайно оказался в составе Комитета, который должен был инспектировать Пломлеевский Трест наряду с другими организациями. Как тебе это нравится?

– Интересно.

– Ты неблагодарный шваб. Говорю тебе – Хенби проявил нездоровый интерес к этому делу. Он ведет себя, как кот на горячих кирпичах. Закончил, сказав мне, что он, естественно, крайне заинтересован и что если ты не будешь держать его в курсе дела, то он будет крайне признателен, если эту миссию возьму на себя я. Почему-то он неоднократно упоминал о том сообщении, которое он тебе насочинил по делу Риддела.

– Великий Боже! – воскликнул Роджер, – а я-то даже не соизволил прочитать его!

– Его самолюбие было бы уязвлено. Где оно?

– У меня в кармане. Он тебе не рассказывал, куда ходил между тремя и пятью часами утра?

– Он выходил?

– В дом Пломлея.

– Черт побери! Он упомянул, что Синтия сейчас живет в доме отца. Чем больше я думаю, что в этой истории не обошлось без Синтии и Хенби, тем больше я склоняюсь в пользу данного предположения. Не хочешь ли ты узнать, о чем они говорили вчера вечером?

– Да. Хенби как-то заметил, что член парламента не стоит выше закона. Ты будешь гораздо полезнее, чем предполагаешь.

– Мне не нравится эта тайная деятельность. Если бы Чартворд вел себя разумно…

– Он и ведет себя разумно. Он говорит, что мы должны действовать незаметно, а коли ты влипнешь в какую-нибудь историю, можешь не рассчитывать на помощь Скотланд-Ярда. Обычная проповедь о необходимости соблюдения тайны. Марк, я почти не сомневаюсь, что Чартворд опасается натолкнуться на какой-то неблаговидный предлог или скандал. Котел переполнен кипятком, а когда мы снимем крышку, там может оказаться черт знает какое месиво. По твоему мнению, что нужно узнать в первую очередь?

– Ты бы мог объяснить… – начал было Марк, но тут же замолчал. – Тише, сюда идет Марио.

Марио с торжественным видом нес на вытянутых руках поднос, покрытый белоснежной салфеткой. Опустив его на стол, он с сияющей физиономией откинул салфетку и отступил, ожидая похвалы. На подносе на двух тарелочках соблазнительными горками возвышалась ароматная клубника. В отдельной вазочке пенились взбитые сливки. На этом фоне тоненькие бутерброды со всякими яствами утратили свою привлекательность.

– Потрясающе!! – воскликнул Роджер.

Глаза у него заблестели, как у маленького мальчика.

– Во всяком случае, теперь у тебя исправилось настроение, – засмеялся Марк, – ты ведь сам не свой от взбитых сливок.

– Они мне показаны по состоянию здоровья, – отпарировал Роджер. Потом продолжал уже совсем другим тоном: – Самая важная и, возможно, самая трудная часть задачи – установить связь между Тэнди и К° и одним из наших наиболее подозрительных лиц. Короче – с Синтией, Хенби, Пломлеем и, возможно, с Гарнером.

– О Гарнере я как-то и не задумывался, – признался Марк.

– Да и я недостаточно.

– В основном, не спускай глаз с Синтии. Мы установили за ней слежку, но это не так-то просто. А ты не будешь выглядеть неуместно в «Савойе» или у «Скотта». Ты просил «светскую линию» – так получай.

– Благодарю. Что ты сейчас будешь делать?

– Если бы ты мне не позвонил, я бы отправился в дом Пломлеев. Именно это я сейчас и сделаю.

Дом Пломлея находился в сотне ярдов от дома полковника Гарнера. Лакей открыл дверь, взял у Роджера карточку и попросил его подождать. В холле висело всего две картины Ван Гога, и Роджер принялся их внимательно разглядывать, но его уши чутко прислушивались ко всему окружающему. Когда дверь отворилась, он не повернул голову, притворившись полностью погруженным в размышления.

Послышался голос Синтии Риддел:

– Добрый вечер, инспектор.

– Хелло, миссис Риддел, – ответил Роджер, с улыбкой поворачиваясь к ней.

– Вы пришли повидаться со мной?

– Нет, но я с удовольствием поговорил бы и с вами, если вы уделите мне несколько минут.

– Конечно. Значит, вы пришли к отцу?

– Да.

– Надеюсь, вы не станете его слишком, ну, волновать, что ли?

– Я не стану его задерживать дольше, чем это необходимо.

– Некоторое время он болел, – объяснила Синтия, – шок, нанесенный смертью моего мужа, и последующие напряжения ему не по силам. Конечно, я не имею права на вас нажимать.

Она улыбнулась и ушла, а Роджер в который раз отметил грациозность и величественность ее манер. На лестнице появился лакей.

– Лорд примет вас через несколько минут. Не будете ли вы столь любезны подождать в малой гостиной?

Вскоре в комнату очень медленно вошел лорд Пломлей… Роджера поразила его бледность. Он казался тяжело больным человеком. Вообще он был высокий широкоплечий крепыш. Роджер часто видел его на различных церемониях, когда он удивлял всех присутствующих своим цветущим видом и воинственным выражением лица. Сейчас в нем не было и следа былой воинственности. Его худобу, пожалуй, вернее было бы назвать истомлением; глаза его смотрели без всякого интереса.

Одно было несомненно: такая перемена не могла произойти за такой короткий период после смерти Риддела.

– Добрый день, инспектор.

Его глуховатый голос звучал достаточно твердо.

– Садитесь, пожалуйста, и можете не говорить, по какому делу вы пришли. Разумеется, я к вашим услугам.

– Благодарю вас, милорд. Надеюсь, я не слишком вас обеспокою.

Он задал несколько нейтральных вопросов, главным образом о распорядке дня Риддела и общем состоянии его здоровья до убийства. Пломлей отвечал без раздумья, однако все время в его манерах сквозило скрытое беспокойство. Оно было заметно в глазах и в том напряжении, с которым он отвечал на очередной вопрос и дожидался следующего. Казалось, человек ждет чего-то неприятного, возможно – вопроса, на который он не сумеет ответить. Иными словами, он был начеку и внимательно следил за каждым своим словом.

– Надеюсь, вы понимаете, что наш разговор не для широкой публики, сэр. Не могли бы вы мне сказать, был ли мистер Риддел в коротких отношениях с другими членами Комитета?

– Думаю, что да.

– Не был ли он дружен с одним из членов Комитета?

– Не забывайте, что я не особенно близко был знаком с жизнью моего зятя, – напомнил ему Пломлей.

– Разумеется… Например, дружил ли он с мистером Хенби?

– Никаких особенных сведений у меня нет. Они дружили и знакомы несколько лет. Однако я не смогу вам помочь в этом отношении, инспектор.

– Мистер Риддел никогда не разговаривал с вами о маленьком коричневом пакетике, размером с блок сигарет?

Наступила секундная пауза. Выражение лица едва заметно изменилось.

«Вот оно», – подумал Роджер, но продолжал выжидательно улыбаться, пока Пломлей не буркнул?

– Нет, инспектор.

– Вы у него не видели такой вещи?

– Не кажется ли вам этот вопрос излишним? – возмутился Пломлей.

– Уверяю вас, у меня нет привычки задавать ненужные вопросы, – ответил Роджер, впервые придавая своему голосу резкое звучание. Огоньки в глазах Пломлея подлили масла в огонь. Очевидно, собеседник утратил отчасти свою самоуверенность.

– У меня есть основания предполагать, что может иметь колоссальное значение, и потому…

– Не лгите мне, сэр!

Пломлей поднялся с кресла. Как и его дочь, он стал внезапно совсем другим человеком.

– Я не потерплю такого оскорбления. Я уже сказал вам, что не имею понятия ни о каком пакете. Вы обвиняете меня во лжи?

Роджер тоже поднялся.

– Мне очень жаль, сэр, что вы сочли необходимым обижаться.

– Обижаться! Да вы меня оскорбляете! Я настаиваю на том, чтобы вы немедленно покинули мой дом. Вы слышите меня?

Щеки Пломлея пылали. Он непроизвольно сжимал и разжимал кулаки.

– Ясно. Вы, разумеется, понимаете, что в интересах правосудия этот пакет должен быть найден, его содержание проверено и…

– Правосудие… О каком правосудии вы еще говорите?

Пломлей закашлялся, и Роджер встревожился, потому что лорд был близок к истерике. Но Пломлей справился с собой и заявил Роджеру, что не желает продолжать разговор и портить себе весь день.

Роджер подошел к двери и положил руку на ручку.

– Миссис Риддел собиралась повидаться со мной и…

– Я не разрешаю, чтобы мою дочь мучили! Достаточно того удара, который она пережила. Можно было бы ожидать, что люди, наделенные минимальной дозой этики, это поняли и не дергали бы ее без нужды.

– Но ведь убит ее муж, – напомнил Роджер.

Пломлей в ярости поднял руку, чтобы ударить Роджера, но в это мгновение открылась дверь и вошла Синтия. Она моментально разобралась в положении вещей и встала между ними. Схватив одной рукой отца за поднятый кулак, обняв второй его за талию, она сказала голосом, не терпящим возражений:

– Иди наверх, отец.

– Нет, пока этот человек находится в моем доме! – Голос Пломлея дрожал от ярости.

Синтия взглянула на Роджера.

– Хорошо, – сказал Роджер, пожимая плечами, и вышел из кабинета. Он медленно зашагал по коридору, не оглядываясь назад и не дожидаясь, пока лакей проводит его до выходной двери. Он так погружен был в обдумывание того, что сказали ему Пломлей и его дочь, что не слышал звучащего звонка.