Текст книги "Женщина для утех (др перевод)"

Автор книги: Джон Клеланд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

Глава девятая
История жизни Чарльза

Отец моего возлюбленного был чиновником Королевского министерства финансов. Несмотря на свое дворянское происхождение, он не слишком заботился о подходящем образовании для сына. Он предназначил ему военную карьеру, но у него не было ни средств, ни соответствующих связей, что, как известно, необходимо для получения офицерского звания.

Чарльз рос, как трава в поле. Ему разрешено было делать все что захочется: бездельничать, возвращаться под утро домой и вставать в полдень. Главное, чтобы он не требовал денег. Поучений отца он не воспринимал всерьез. Знал, что отцу безразличен.

Мать умерла давно. Чарльз плохо ее помнил. У отца была любовница, которая жила с ними, О Чарльзе заботилась бабушка, мать отца, которая, обладая солидным ежегодным доходом, ни в чем не отказывала единственному любимому внуку.

Это злило отца, но не потому, что старая женщина дает внуку деньги, не спрашивая, на что он их тратит, а только потому, что она не дает их сыну. Как мы скоро, к несчастью, убедимся, постоянное соперничество между отцом и сыном по поводу бабушкиных денег и ее расположения закончилось трагически, и прежде всего – для меня.

Таким образом, благодаря щедротам старой женщины, которую я не знала, Чарльз мог полностью меня обеспечить. Мне повезло, что я встретила его тогда, когда, пресыщенный гулянками и легкими романами, он решил найти девушку, которую мог бы полюбить и которая могла бы полюбить его.

У него не было выдающихся способностей. Он вряд ли стал бы гением или народным вождем. У него было доброе сердце, спокойный и уступчивый нрав, но именно поэтому, может быть, он был всеми любим.

Всеобщую симпатию он завоевал также благодаря своей мужской красоте.

Эти черты я узнала позже, и только потом уже научилась их ценить. Теперь же, на второй день нашего знакомства, я была влюблена прежде всего в его красоту, в его великолепное тело, в ту страстность, с которой он обнимал и одаривал наивысшим наслаждением.

Вернемся же в тихую комнатку в корчме, стены которой были свидетелями потери моей невинности, зарождения женской зрелости и первой ночи моего счастья.

Упоенные вихрем чувств, ошалевшие от жара наших молодых сплетенных тел, мы не заметили, как пролетело и послеобеденное время. Наступившие сумерки вернули нас к действительности.

– Зажжем свечи? – сказала я во время одного, не знаю уж какого по счету, перерыва между приступами желания.

– Зачем? – спросил Чарльз полусонным голосом.

– Я хочу тебя видеть, постоянно видеть около меня и на мне… А становится темно…

Чарльз потянулся к часам и вскочил с постели.

– Уже начало восьмого! – Он стал искать свою одежду.

– Ну и что? Мы разве спешим? – засмеялась я.

– Я должен идти.

– Куда? – испугалась я и притянула его к себе.

Чарльз засмеялся, по-отечески поцеловав меня в лоб.

– Не бойся, глупышка. Я ненадолго.

– Но я хочу знать, куда ты идешь! – повторила я настойчиво.

Мой возлюбленный лукаво посмотрел на меня и, многозначительно подмигнув, сказал:

– Я иду к очень милой даме…

– Кто она? – спросила я сурово.

– Дама доставляет мужчинам наслаждение, – заявил он.

– Боже! – воскликнула я с отчаянием. – Меня тебе не достаточно? Сколько раз тебе надо? Сто, тысячу, миллион? Дам тебе, сколько захочешь. Не отказывала ведь. Я сама хочу как можно больше.

– Видишь ли, любимая, – начал он меня поучать, – ты еще не знаешь мужчин, да и откуда? Я у тебя первый. Так вот, чтобы мужчине лучше оценить одну женщину, ему надо сравнить. Сравнить с другой. Понимаешь?

– Не позволю! – воскликнула я. – Ни за что не позволю!

– Ты такая ревнивая? Я буду с ней только один раз.

– Даже полраза! Даже четверть! Я не отдам тебя другой женщине. Да, я ревнивая! Ты только мой, только мой! – кричала я вне себя.

– Тише, малышка, ведь услышит хозяин. Может, не дай Бог, подумать, что я хочу тебя изнасиловать, лишить тебя девственности… А если бы я тебе сказал, что иду к твоей подружке, например… к Фебе, ты бы мне разрешила? Ведь она тебе нравится, ты с ней спала в одной постели.

– Нет, тем более нет! Она же отвратительная! Все время заставляла меня копаться у нее между ногами. Только это ей приятно.

– Тебе тоже, насколько я мог заметить.

– Но не тогда, когда это делает женщина.

– А кто?

– Ты!

– А если другой мужчина?

– Я бы его вообще к себе не подпустила!

– Ну, скажем, – начал он медленно, – я иду к мадам…

– К кому?.. – спросила я с недоумением.

– К твоей начальнице. К самой мадам Браун.

– Чарльз! – Я застонала от ужаса. – Ведь это старая развалюха!

– Что старая, это видно. Но это не значит, что обязательно развалюха.

– Я видела, когда она лежала с одним парнем. Страх смотреть на ее ворота, Четверка лошадей могла бы проехать!

Чарльз рассмеялся и спросил:

– А что за парень там проехал?

– Гусар гвардии его королевского величества. Огромная мохнатая горилла.

– А что он в ней находит, кроме этих ворот?

– Ничего. Она ему платит за то, что он с ней спит. Иначе он не стал бы. Ну как же ты можешь ее желать?

– Ну, я не только не возьму у нее ни гроша. А даже, наоборот, готов ей заплатить, и много.

– Ты с ума сошел! За что платить? – Я отпрянула с обидой.

Тогда мой любимый, самый дорогой, мой единственный перестал смеяться. Взял меня за плечи, поцеловал и наконец с волнением все объяснил:

– Я хочу заплатить старухе за тебя. Чтобы у нее не было ко мне претензий, что прямо из-под носа увел у нее такой товар. Ведь она, как только узнает, а она наверняка дознается, тотчас прицепится к нам. Может разразиться скандал, и мы будем у всех на языке. Я хочу этого избежать. Наша любовь принадлежит только нам. Но это хорошо, что ты ревнивая. Впервые в жизни девушка меня ревнует. Все от меня желали или денег, или чтобы я им подошел в постели. Как живу и что делаю – им было безразлично. Ты другая.

– А знаешь, почему я другая? – Я расплакалась от счастья.

– Почему?

– Потому что я тебя люблю…

Через несколько часов, когда Чарльз вернулся из борделя, он мне с подробностями рассказал о разговоре с мадам Браун.

Глава десятая
Адвокат в публичном доме

Я покатывалась со смеху, когда, со свойственным ему юмором, он повторил, а скорее разыграл в лицах единственную в своем роде сценку встречи с моей «благодетельницей». А дело было так.

Сперва он разыскал в городе знакомого старого адвоката, который, в чем он не сомневался, будет держать язык за зубами и никому не проговорится, а особенно отцу Чарльза, что его сын-гуляка живет с девочкой из публичного дома и содержит ее.

Поскольку было уже поздно, он не застал защитника в конторе. Нашел же его дома, где простуженный адвокат сидел в толстенном халате в кухне на табурете и парил ноги в лохани с кипятком и ромашкой, что – как известно – лучшее лекарство от всех страданий. Прямо там, в кухне, в пахучих парах ромашки выработали план наступления на начальницу нашего борделя. Детали нападения зависели уже от того, как будут развиваться события, когда они окажутся в стане врага.

Старому, худому, как трость, шестидесятилетнему законоведу не очень-то по вкусу пришлась миссия, которую ему подготовил Чарльз: как из-за жалкого состояния его здоровья и позднего времени, так и – и это важнее всего – из-за ревнивой жены. Жена была старше его на целых двадцать лет и по этой причине считала мужа незрелым юнцом, ищущим только случая согрешить с молодыми и легкомысленными посетительницами его канцелярии. Поэтому она и днем и ночью стерегла его супружескую верность от подлых поползновений распущенных клиенток и не один раз – неожиданно вваливаясь в бюро в служебное время – в присутствии персонала и клиентки хваталась за метлу, когда ее слишком уж донимала подозрительность.

По правде говоря, адвокат, конечно же, был невинен, как богобоязненная девица, не столько из-за того, что не хотел, сколько из-за того, что, к сожалению, давно уже не мог.

Однако, соблазненный гонораром, и не маленьким, за труды в столь скабрезном деле, он в конце концов согласился на предложение Чарльза, хотя в этом случае грозила ему не только метла, но и настоящая палка в руках ревнивой жены. И поэтому сговор Чарльза со стражем закона происходил на кухне и при запертых на задвижку дверях. Совещались шепотом, адвокат парил ноги в ромашке, а Чарльз ежеминутно по его просьбе подкрадывался к дверям и засовывал прутик в замочную скважину, чтобы проверить, не подставила ли к ней терзаемая подозрениями адвокатова жена свое ухо.

Старому, опытнейшему правоведу не понравилась идея Чарльза заплатить хозяйке борделя за украденную постоялицу. Совершенно правильно он заметил, сморкаясь в полотенце, которым еще к тому же вытирал ноги:

– Заплатить – это не проблема. Для этого я вам не нужен. Купить за деньги сможет любой. Но не каждый может купить бесплатно. И еще так купить, чтобы продавец думал, что он отдал товар с колоссальной выгодой… Апчхи! – чихнул он мощно. – Этот ужасный насморк, вы уж извините…

– Как вы это понимаете, уважаемый господин адвокат? – удивился Чарльз.

– А что из того, что я понимаю, если вы не понимаете, молодой человек? – таинственно засмеялся старый лис и начал одеваться. – Можете на меня положиться. Мы получим девушку без денег, еще и сами заработаем. Зря, что ли, я адвокат? Это значит, – он быстро поправился, – не заработаем, а заработаю. Я это заработаю, конечно же, сверх гонорара, который вы мне тут же из рук в руки и выплатите. А он составляет два фунта стерлингов. Так ведь? – Адвокат протянул открытую ладонь.

– Согласен, – подтвердил Чарльз, ударив ладонью по ладони правоведа, и положил на нее деньги, которые тот, подозрительно изучив, спрятал за подкладку сюртука.

Адвокат набросил пелерину на плечи, надел цилиндр, открыл дверь и выглянул в коридор. На скрип задвижки из соседней комнаты вышла жена. Она была еще худосочнее, чем муж. Нос ее украшала большая бородавка, на которой росли три длинных волоса.

– Ты куда собираешься, Гораций? – грозно спросила она, преграждая ему дорогу.

– У меня срочное дело, дорогая… – начал адвокат сладким голосом. – Подай мне папку…

– Дело? В это время? Я знаю твои срочные дела! Какое может быть ночью дело? Суды закрыты.

– Но публичные дома открыты, – возразил адвокат со всей искренностью, ошарашив Чарльза и, что важнее, свою супругу. Именно произведенным эффектом он и хотел сразу воспользоваться.

– А, значит… у тебя дело… в публичном доме? – с трудом выговорила удивленная жена адвоката. – Идешь… в публичный дом?

– Да, дорогая, – признался страж всеобщей нравственности. – Я должен туда идти, и сейчас же.

– И что ты там хочешь… делать? – простонала женщина.

– К сожалению, не то, в чем ты меня постоянно подозреваешь, – произнес он трагично и с иронией, понизив простуженный голос. – Сейчас там это невозможно. И не знаю, возможно ли будет когда-нибудь. В связи с чем я, собственно, туда и иду…

– Что случилось? – спросила старуха уже более миролюбиво.

Первый лед подозрений был как будто бы сломлен. Соответственно плану адвоката наступил решающий момент. Он должен был получить согласие на выход в город в столь позднюю пору. Он ответил твердо, грозным и солидным голосом, выговаривая четко каждое слово:

– Убийство! Понимаешь? В публичном доме убили девушку.

– Как… убили? – воскликнула она со страхом.

– Разрезали на кусочки! Голова отдельно, бюст отдельно, ноги отдельно и, представь, грешное место отдельно!.. Понимаешь?

– По… ни… маю, – охнула жена защитника. – Но…

– Никаких «но»! – остановил он ее резко. – Я должен спасти невинного человека, – он говорил быстро и как в горячке. – Это моя святая обязанность! Я рискую здоровьем, а может быть, и жизнью, выходя из дому в такой туман и дождь и в таком состоянии. Я опасно простужен. Но я должен. Ибо я до конца дней не знал бы покоя, и ты бы мне никогда этого не простила, если бы его повесили из-за моего отказа. Может, он уже висит! – воскликнул он.

– Кто висит?.. – вскрикнула женщина.

– Брат этого молодого человека из благородного рода, который пришел молить меня о помощи, – здесь адвокат показал на Чарльза. – Его арестовали, когда произошло это ужасное убийство. Он был тогда с другой девушкой, но подозрение пало на него. А он невинный. Он хотел только немного согрешить. Но что поделать – таковы последствия любого греха. Он сидит там под стражей. Я бы добился, чтобы его не повесили без согласования со мной. Разве ты не понимаешь, дорогая, что я иду туда с огромным омерзением, но что делать? – он тяжело вздохнул. – Надо его спасти от виселицы, а я один во всем Лондоне сумею это сделать. Ну, разрешаешь?

Слезы потекли из глаз женщины. Она поцеловала его с благоговением в лоб и сказала дрожащим голосом, укутывая шарфом его худую шею.

– Иди, мой муж, исполняй свой долг. Да поможет тебе Бог в твоем благородном деле.

Чарльз отвернулся, чтобы не расхохотаться, и выбежал с адвокатом на улицу. Они остановили проезжавшую мимо карету и велели кучеру везти их к мадам Браун.

– Это была тяжкая работа, – вздохнул с облегчением адвокат и вытер пот со лба. – Значительно тяжелее, чем вопрос с вашей мадам. План был в совершенстве обдуман, не правда ли?

– Но вы сделали одну ошибку, дорогой защитник, – засмеялся Чарльз.

– Какую?

– Вы сказали, что рискуете жизнью, выходя в такой туман и дождь. А посмотрите-ка, пожалуйста, какой прекрасный звездный вечер. За эту ошибку вы здорово заплатите по возвращении домой.

– Вы ошибаетесь, молодой человек, – еще громче засмеялся старый лис. – За эту ошибку заплатите вы, а не я. Неприятности с моей старухой я приплюсую к гонорару. Иначе выхожу из игры и возвращаюсь домой. Это может мне слишком дорого стоить. Вы мне добавите, и тотчас же, еще один фунт.

Чарльз закусил губу и снова потянулся за кошельком. Смех замер на его устах, но заплатил он с удовольствием. Старый вымогатель стоил еще одного фунта. Не зря он хвалился своими профессиональными способностями. Ясно было, что он может быть опасен. Чарльз видел, что мадам предстоит разгрызть крепкий орешек.

Глава одиннадцатая
Пять девушек и два клиента

На тихой улочке над воротами в храм платных наслаждений, бывший моей первой жизненной школой, горел романтичный красный фонарь, а освещенные окна были завешены хранящими чужие тайны розовыми занавесками. У входа было пусто. Не было ни одной кареты. Для Чарльза, знакомого с порядками этого дома, все говорило о том, что заведение готово к работе, но пока там нет еще ни одного клиента.

Все в этом мире относительно: до неприличия позднее время в понимании невинной жены защитника было по-детски ранней порой для мадам Браун. Поток посетителей приходился приблизительно на полночь. Тогда улица была загромождена экипажами, ржание коней смешивалось со смачной бранью кучеров, бранящихся из-за лучших мест в ожидании своих развлекающихся господ.

Здание располагалось чуть в глубине двора. Адвокат и его клиент вошли в открытые ворота. Чарльз постучал дверным молоточком, и, когда прозвучали четыре условных удара, окошечко в двери отворилось и показалось лицо достопочтенной Марты. Конечно же, служанка узнала одного из лучших гостей дома. Она широко открыла двери и глубоким поклоном приветствовала входящих, забрав у них пелерины и цилиндры:

– Добрый вечер благородным господам. Прошу в гостиную.

И несколько удивленная столь ранним визитом, она прокричала в глубину дома, хлопая в ладоши, словно привратница в школе для девочек:

– Барышни, барышни, поспешите-ка. Господа уже пришли!

После этого она обратилась к гостям, указывая на кресла:

– Господа желают отдохнуть? Барышни как раз готовятся к вечеру и тотчас спустятся к господам. Сегодня господа первые.

– А где мадам? – спросил юрист равнодушным голосом.

– Она не возвращалась еще из города. Но я могу попросить мисс Фебу.

Адвокат сел и вопросительно посмотрел на Чарльза. Он не знал, кем здесь является мисс Феба. Он что-то хотел сказать, но Чарльз движением руки его остановил и ответил служанке, сделав ей какой-то знак:

– В мисс Фебе нет нужды, Марта. Мы подождем барышень. Они значительно моложе мисс Фебы.

Прежде чем смущенный адвокат успел отреагировать, прислуга исчезла за дверьми.

– Что вы задумали, молодой человек? – сказал он недовольным тоном.

– Я не собираюсь переполошить весь дом. Зачем? Это может нам только повредить, – ответил Чарльз, злорадно улыбаясь. – Дом должен работать нормально, хотя мы и пришли по другому делу. По крайней мере, девочки не должны ничего заподозрить. Впрочем, пока мы осмотримся, как раз и мадам вернется. Она должка быть здесь каждый вечер.

– Она тоже… работает? – спросил адвокат.

– Нет. Она уже на пенсии. Если работает, то как бы частным образом, по собственной нужде и для своего же собственного удовольствия.

– Почему же она должна здесь быть? – поинтересовался недоверчивый старый лис.

– Тут она хранит кассу. Девочкам не дозволено брать у клиентов ни пенса. Кроме того, чего же стоит оркестр без дирижера? Мадам поддерживает здесь порядок.

Защитник тяжело вздохнул. Вопрос начал неожиданно осложняться. В этой области Чарльз имел значительные преимущества.

– Может, вы и правы, – согласился старик. – В любом случае, нам ничего не остается, как ждать эту бабу.

Однако хозяйка с возвращением не спешила. Девочки ждать себя не заставили. Не прошло и пяти минут, как в гостиную вошли поочередно: толстая Мэри, блондиночка Салли со вздернутым носиком, лукавая, рыжая, маленькая Эльза, черноволосая гордая испанка Хуанита и совсем молоденькая Дебби с невинным личиком и с роскошными ямочками на щечках.

Барышни были одеты в сильно декольтированные короткие и облегающие платья, подчеркивающие все их прелести. От них исходил сильный запах духов. Они прошлись перед Чарльзом и адвокатом, зазывающе улыбаясь и строя глазки.

– Парад… – охнул старый правовед. – Почему их вышло сразу пять?

– Дом показывает, что у него есть выбор, – ответил с улыбкой юноша. – Но это далеко не весь товар. Хотите посмотреть? Я могу позвать еще трех.

– Нет, нет, не надо! – поспешно отказался адвокат. – Я не хочу ни одной.

Однако Мэри, видя, что гости тянут с выбором, первой покинула строй и обратилась к Чарльзу, ласково беря его за подбородок и заглядывая в глаза.

– Мальчик пришел с папочкой?

– Да, – рассмеялся Чарльз. – Папочка тоже имеет право развлечься. Покажи ему, Мэри, свое умение.

– Золотые слова, куколка, – сказала толстая деваха и, не дожидаясь приглашения, с размаху плюхнулась на колени старика, да так, что заскрипели пружины старого кресла.

– Обожди-ка, обожди, – простонал защитник. – Я не… не за тем к вам пришел…

– А зачем? – засмеялась деваха, после чего, усаживаясь на нем удобнее, обняла толстой рукой высушенную шею и смачно поцеловала адвоката. – Папочка, как видно, очень стеснительный. Ничего, не страшно. Папочка стар, но еще крепкий, совсем крепкий. – Она задвигала крепкими ягодицами по бедрам несчастного законника и спросила, засовывая ему руку под сюртук: – Приятно? Папочка тут же разогреется, очень даже разогреется. Я это умею делать с папочками. Папочка сразу перестанет быть папочкой…

– А чем он станет? – спросил Чарльз, давясь со смеху.

– Станет сыночком, как ты, птенчик, – ответила Мэри, просовывая ладонь значительно ниже, куда-то между своими ягодицами и стиснутыми бедрами адвоката. – Станет сладким поросеночком…

Тем временем малышка Эльза подбиралась к Чарльзу, но не столь смело, как Мэри к адвокату. Юноша ей ужасно нравился, и это ее сдерживало.

– Почему вы такой грустный? – спросила она с сожалением в голосе. – Господин такой милый и красивый. Не стоит грустить, право же. У меня комнатка наверху. Вы могли бы поговорить с мадам. Я была бы только для господина, ни с кем другим не шла бы.

Она низко наклонилась над ним, чтобы показать грудь в глубоком вырезе декольте, и, подтянув юбку вверх, продемонстрировала стройную ногу в черном чулке, украшенную подвязкой, над которой поблескивала полоска розового крепкого тела.

Ей казалось, что она видит зарождающийся интерес в глазах Чарльза, и она спросила с надеждой в голосе:

– Подтянуть повыше? Я могу показать все, если это интересует господина. Но, наверное, не здесь, на людях, так ведь? Гораздо приятней нам будет вдвоем, – шепнула она со страстным вздохом. – Вы не пожалеете, вы будете так мной довольны, что никогда уже не пожелаете другой девушки. Ну так идем?

Но Чарльз сразу остудил ее пыл, сказав кратко и жестко:

– Захочу или нет, там видно будет. Сейчас же ничего мне не показывай и никуда не пойдем.

– Может, сеньор пойдет с я, – заговорила на ломаном английском испанка Хуанита. Она приблизилась к Чарльзу, оттолкнула Эльзу, раскрыла веер и крутанулась перед ним, словно танцуя свое испанское болеро.

– Я научу сеньора что-то новое, ужасно, очень ужасно приятное, что делается с мужчиной у нас, в Испании, и что абсолютно не знают в эта холодная Англия, что сеньор будет просить мне еще, много еще, много раз за целую ночь, а я буду делать, и мне будет тоже страшно приятно. Ну? Что? Делаем?

– Подожди, огненная сеньорита, – Чарльз остановил танцевальные па испанки легким шлепком по упругой попке. – Ничего не делаем. Я еще не знаю «вся холодная Англия». А есть здесь, кроме того, две подружки, – показал он на Дебби и Салли. – Обожди своей очереди. Подойдите-ка, девочки, поближе, – он поманил их пальцем. А что нового вы умеете?

Две барышни взялись за руки и как по приказу хором отчеканили тоненькими голосами:

– Мы умеем – полюбить – вас – вместе.

– Как это вместе? – искренне удивился Чарльз.

– Господин ложится между нами посередке, – объяснила Салли, опуская стыдливо глаза.

– Об этом я еще не слышал, – заявил Чарльз с большим интересом. – Предположим, что я уже лег между вами. И что дальше? Одновременно с двумя?

– Именно это мы и хотим господину показать, – произнесла таинственно Дебби. – За двойную цену, но это стоит и все три цены.

– Стоит и четыре цены, – вздохнул с сожалением Чарльз, – но не для моего кармана. Пусть папочка с вами попробует, а потом мне расскажет, как это делается, – предложил он адвокату, изнемогавшему под прелестями сидящей на нем и беспрерывно его целовавшей Мэри.

– Ошалел, сынок, – раздался стонущий и придушенный голос защитника из-под жирного тела девахи. – Ты мне говоришь – с двумя, а я с одной не могу. Ох, воздуха… Немножечко воздуха… Я задыхаюсь…

Мэри отодвинула от своей жертвы пышный бюст, которым придавила его впалую грудь, и, вставая с колен адвоката, решительно сказала:

– Можешь, папочка, можешь! Я знаю, я чувствую, что можешь. Ты готов. А пока можешь, иди-ка быстро ко мне наверх, – стала она тянуть его к дверям.

– Не могу, – умолял несчастный юрист. – Клянусь честью, что не могу. Я уже десять лет не могу, пожалуйста, сама посмотри…

– Можешь, – настойчиво твердила Мэри. – Я тебе покажу, что можешь! И что будешь мочь еще следующие десять лет! Незачем смотреть, если я чувствую!

Неизвестно, какой трагедией завершилось бы это ночное приключение защитника, если бы его не спасла… мадам Браун, вернувшаяся как раз в этот момент из города.