Текст книги "Сказание о Ретифе"

Автор книги: Джон Кейт (Кит) Лаумер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

2

Когда Ретиф появился в зале заседаний, – бывшей упаковочной бывшего склада, в котором временно обосновалась Миссия Земли на только что освобожденной планете Оберон, – Первый Секретарь Магнан наградил его кислым взглядом.

– Вот и вы наконец. А я уже начал опасаться, что вы, по своему обыкновению, выпиваете с каким-нибудь местным отребьем.

– Мы только-только приступили, – сообщил Ретиф, – как я, против обыкновения, вспомнил о совещании. Кстати, вы что-нибудь знаете о деятеле по имени Гордун Неучтивый?

Магнан испуганно уставился на него.

– Послушайте, Ретиф, это имя известно лишь двум-трем лицам, допущенным к секретной информации, – понизив голос, поведал он. – Кто вам проболтался?

– Несколько сот весьма раздраженных местных жителей. По-моему, они не знали, что это секрет.

– Ну, как бы там ни было, постарайтесь изобразить удивление, когда о нем упомянет Посол, – предупредил Магнан, усаживаясь рядом за длинный стол. – Боже ты мой, – продолжал он, когда вопли толпы, собравшейся снаружи здания, достигли звука громовых раскатов, – какой восторг охватывает этих туземцев, стоит им вспомнить, что мы освободили их из-под ига гроачи! Слышите эти счастливые крики?

– Да, это замечательно, – согласился Ретиф. – Что до умения обложить друг друга, тут они дадут гроачи десять очков вперед.

– Господи помилуй, Уилбур, – воскликнул Магнан, когда в соседнее кресло уселся, стараясь увернуться от его взгляда, Военный Атташе полковник Седел-Мозол. – Откуда у вас это ужасное пятно под глазом?

– Все очень просто, – слова вылетали из уст полковника, будто пули, – какой-то мерзавец попал прямо в меня политическим лозунгом.

– Ну-ну! – хмыкнул Магнан. – г– Я вижу, вы сегодня саркастически настроены.

– Лозунг, – повысил голос Седел-Мозол, – был вырезан на кожуре плода дерева бам-бам, весом и размером никак не меньше крикетного шара, и пущен он был весьма умелой рукой!

– Я сам по дороге в офис трижды видел, как вспыхивают небольшие потасовки, – довольным тоном сказал Пресс-Атташе. – Какой энтузиазм вызывает у этих туземцев всеобщее избивательное право!

– И все же мне думается, – весомо вставил Советник, – самое время объяснить им, что термином «политический механизм» вовсе не обязательно обозначается средний танк.

Разговор за столом прервался, поскольку Посол Гвоздуодер, маленький человечек с розовым личиком и внушительным брюшком вошел в комнату, обвел подчиненных пасмурным взором и, махнув им рукой, чтобы садились, подождал полной тишины.

– Итак, господа, – он оглядел сидящих за столом, – прошу доложить о ваших успехах по части подготовки населения к выборам.

Последовало гробовое молчание.

– Что можете сказать мне вы, Честер? – обратился Гвоздуодер к Советнику. – Я вроде бы припоминаю, что давал вам указание развернуть среди этой шпаны… то есть я хочу сказать, среди граждан свободного Оберона, курсы по обучению парламентским процедурам.

– Я пытался, господин Посол, пытался, – печально ответил Советник. – Но, по-моему, они не вполне уяснили себе основную идею. Они разбивались на партии и тут же устраивали потасовку за какой-нибудь колченогий стул.

– Э-э, я тоже вынужден доложить о весьма скудных успехах в моей кампании, имеющей целью внедрить в сознание населения принцип «один человек, один голос», – произнес тонкошеий представитель Политотдела. – То есть главную-то мысль они усвоили сразу… – он замялся, потом вздохнул, – но беда в том, что они почти мгновенно сделали из нее логический вывод: «человеком меньше – голосом меньше». Счастье еще, что силы у них у всех примерно равные, так что серьезного сокращения числа избирателей не произошло.

– Вам следовало бы напомнить, какой вывод из этого следует, – посоветовал Ретиф, – чем меньше избирателей, тем меньше избираемых.

– А как обстоит дело с регистрацией избирателей, а, Магнан? – резко спросил Глава Миссии. – Вы тоже собираетесь доложить мне о неудаче?

– Нет, сэр, почему же? Не то чтобы о неудаче, во всяком случае не о полной неудаче, сейчас еще слишком рано докладывать о…

– Да? – Посол явно терял терпение. – Й когда же, по-вашему, будет не слишком рано? После того, как все рухнет?

– Я как раз собирался предложить ввести правило, ограничивающее число политических партий величиной Р минус единица, где Р – число избирателей, – заторопился Магнан. – Иначе мы рискуем оказаться в такой ситуации, когда никто не сумеет получить большинства.

– Не пойдет, Магнан, – произнес Советник па Связям с Общественностью. Этак нас обвинят во вмешательстве. Однако, – задумчиво добавил он, – мы можем повысить пошлину за выдвижение кандидата до столь астрономической суммы, что никакая мелкота и не сунется… то есть, я это к тому, что кандидаты со слабой мотивацией просто не станут вступать в игру.

– Не знаю, Ирвинг, не знаю, – представитель Экономического отдела в отчаянии взъерошил свои редкие волосы. – На самом-то деле нам следовало бы решительным образом сократить число избирателей. Я, разумеется, далек от того, чтобы настаивать на использовании силовых методов, но, может быть, нам все же попробовать применить несколько модифицированное Дедовское Правило?

– Как вам сказать, Оскар, конечно, некоторая традиционность подхода, пожалуй, вполне оправданна в данной ситуации, – нерешительно согласился с ним представитель Политотдела. – Однако что именно вы имеете в виду?

– Вообще говоря, я не продумывал все в деталях, но, может быть, предоставлять право голоса только тем, у кого имеется дед? Или, может быть, внук? А еще лучше – оба?

– Господа! – решил прервать дебаты Посол Гвоздуодер. – Посмотрим в лицо реальности! Выборы грозят перейти в стихийные беспорядки, которые повлекут за собой катастрофические последствия, – для нашей с вами карьеры, я имею в виду, – если только мы не сумеем отыскать совершенно новый подход!

Он выдержал внушительную паузу.

– По счастью, – продолжал он смиренным тоном Цезаря, принимающего императорскую корону, – я такой подход разработал.

Он поднял руку, как бы добродушно протестуя против поздравлений, которыми хором разразились присутствующие, услышав сообщение.

– Совершенно ясно, господа, нам необходимо, чтобы на арене предвыборной борьбы появилась политическая сила, которая сплотит существующие на Обероне разномастные политические течения в единую партию, способную завоевать необходимое число голосов. Сила, осведомленная к тому же о многообразных выгодах, которые могут воспоследовать в результате понимания ею интересов Земли в данном Секторе.

– Безусловно, шеф, – подхватил какой-то сметливый писарь из Административного отдела. – Но

Господи, кто же способен извлечь подобное чудо из царящего на Обероне сумбура? Тут же практически все на ножах друг с другом по любому вопросу как внутренней, так и внешней политики.

Гвоздуодер одобрительно покивал.

– Очень хороший вопрос, Лизник. По счастью, ответ на него у нас имеется. Мне удалось, используя конфиденциальные каналы, наладить контакт с местным лидером, обладающим огромным духовным влиянием, и он после недолгой торговли согласился взять на себя эту роль, для которой он подходит почти безупречно.

Посол умолк, предоставляя подчиненным возможность издать некоторое количество восхищенных восклицаний, затем, требуя тишины, поднял ладонь.

– Должен заметить, что от собрания профессиональных дипломатов высокого ранга логично было бы ожидать более элегантных проявлений восторга, чем восклицания вроде «Ого-го!» и «Черт подери!», – произнес он сурово, но с искупающей эту суровость доброй искоркой в маленьких, с красными ободками, глазах. – Я готов на сей раз оставить этот недостаток манер без внимания, понимая, что вас явно потрясло столь радостное известие, – особенно после ваших собственных прискорбно неудачных потуг добиться хоть какого-нибудь прогресса в выполнении возложенных на вас задач.

– Но Боже мой, сэр, нельзя ли нам узнать имя этого мессии? – заволновался Магнан. – И когда мы сможем встретиться с ним?

– Занятно, что вы именно так именуете Гордуна, – самодовольно произнес Гвоздуодер. – В настоящий момент гуру удалился в горы, дабы предаться там медитации в окружении своих учеников, называемых на местном наречии громилями.

– Вы сказали… Гордун? – неуверенно переспросил Магнан. – Господи, надо же, какие случаются совпадения: его зовут точь-в-точь как того мерзавца, атамана бандитской шайки, который имел беспрецедентную наглость прислать сюда одного из своих головорезов с угрозами в адрес Вашего Превосходительства!

Розовое лицо Гвоздуодера приобрело скучный лиловатый оттенок, составивший резкий контраст с зеленью цвета листьев липы полунеофициального полосатого пиджачка, который он носил вместе с манишкой во всякое время дня и года.

– Боюсь, Магнан, – произнес Гвоздуодер голосом, в котором слышался шелест наезжающего на нежную плоть железного колеса, – что вы имели неосторожность обзавестись множеством ошибочных впечатлений. Его Неистовство Духовный Лидер Гордун действительно прислал ко мне эмиссара для согласования некоторых вопросов, касающихся сфер влияния, однако вывести из этого заключение, что я будто бы спасовал перед недопустимым нажимом, значит совершить ничем не оправданный спекулятивный скачок!

– Возможно, я просто ошибочно истолковал фразеологию его посланца, сэр, – с кривоватой улыбочкой сказал Магнан. – Мне показалось, что выражения, вроде «иноземные кровососы» и «трусливые бумагомараки», звучат во всяком случае не дружественно.

– Брань на фасаде не виснет, правда, сэр? – весело пискнул представитель Экономического отдела, за что был пронзен яростным взглядом Посла.

– Да, выражения довольно сильные, – произнес, чтобы хоть чем-то нарушить наступившую тишину, полковник Седел-Мозол. – Но я полагаю, вы поставили этого типа на место?

– Ну что до этого, то мне пришлось взвесить все pro и contra касательно выбора наиболее корректной в плане протокола позиции по отношению к упомянутому громилю. Должен признаться, что некоторое время я рассматривал возможность занятия позиции 804-В в ее усиленном варианте: «Величавое Достоинство с обертонами Сдержанного Гнева», но доводы рассудка возобладали.

– А как насчет 764-0, сэр? – спросил, надеясь вернуть себе расположение начальства, представитель Экономического отдела. – «Насмешливое Презрение с тончайшим оттенком Перспективы Неприятного Изумления»?

– Слишком тонко, – проворчал полковник Седел-Мозол. – Может быть, не мудрить и использовать старую надежную 26-А?

– Добрая верная «Угроза Прекращения Переговоров», Уилбур? Приправленная, насколько я понимаю, «Второстепенными Препирательствами касательно Формы Стола»?

– Джентльмены! – призвал своих сотрудников к порядку Гвоздуодер. – Вы забываете, что дата выборов неуклонно приближается! У нас не осталось времени для традиционных маневров. Стоящая перед нами проблема чрезвычайно проста: как нам достичь наиболее приемлемой договоренности с гуру?

– А почему бы просто не зазвать его к нам и не сказать, что мы пропихнем его вперед на выборах при условии, что впредь он будет, не кобенясь, плясать под нашу дудку? – предложил отличающийся прямотой Советник по Связям с Общественностью.

Повисло молчание, которое первым прервал Гвоз-дуодер:

– Насколько я понимаю, Ирвинг, вы имели в виду предложить, чтобы мы заверили Его Неистовство в безусловной поддержке его усилий по достижению благосостояния Оберона, – разумеется, при том условии, что он завоюет доверие избирателей, победив на выборах, так?

– Ну, в общем, что-то в этом роде, – пробормотал Ирвинг, осторожно опускаясь в свое кресло.

– При всем том, – продолжил Гвоздуодер, – остается еще немаловажный вопрос: как лучше всего довести мои заверения до сведения Его Неистовства, уединившегося в горной глуши…

– Но это не так уж и сложно, сэр, – сказал Магнан. – Мы просто отправим к нему посланца с приглашением на чашку чая. Я предлагаю что-нибудь внушительное, с золотым тиснением.

– Насколько мне известно, этому Гордуну достаточно свистнуть, чтобы к нему сбежалось десять тысяч кровожадных головорезов, – виноват, жаждущих мудрого наставления учеников, – снова вступил в разговор представитель Экономического отдела. – Говорят, будто всякий, кто посмел сунуться к ним, возвращался назад с ощипанным хвостом.

– Невелика угроза, – фыркнул Магнан, – у нас, как известно, хвостов все равно нет.

– Сдается мне, они найдут, что ощипать, – резко парировал Оскар.

– Должен ли я так понимать вас, Магнан, что вы добровольно вызываетесь доставить мое приглашение? – ласково осведомился Гвоздуодер.

– Я, сэр? – Магнан. заметно побледнел. – Господи, с наслаждением… но именно сейчас я прохожу медицинское обследование, сэр, в связи с подозрением на шоколадные ожоги четвертой степени.

– Ожоги четвертой степени? – громко удивился полковник Седел-Мозол. – Интересно было бы взглянуть. Мне приходилось слышать о первой, второй и третьей степенях, но…

– Их можно разглядеть только профессиональным взглядом, – оборвал его Магнан. – И к тому же на большой высоте у меня обостряется астма.

– Честно говорю, – прошептал, обращаясь к соседу полковник Седел-Мозол, – я бы с радостью ухватился за возможность потолковать с этими парнями…

– Тогда вам лучше надеть доспехи, – ответил его конфидент. – По сообщениям, они весят под три сотни фунтов и не расстаются с шестифутовыми абордажными саблями, которыми начинают махать, стоит им слегка возбудиться. А сильнее всего они, как говорят, возбуждаются, завидев землянина.

– Вы сказали «абордажные сабли»? – навострил уши представитель Экономического отдела. – Хм. А здесь может образоваться неплохой рынок для сбыта нескольких миллионов единиц ручного оружия – разумеется, исключительно для использования полицией.

– Весьма резонно, Депью, – с одобрением кивнул представитель Политотдела. – Ничто так не выявляет врожденного миролюбия населения, как небольшая перестрелка.

– Господа, давайте не будем провозглашать антилиберальных доктрин, – сурово произнес Гвоздуодер. – Необходимо помнить: единственное наше намерение состоит в том, чтобы дать освобожденному населению возможность свыкнуться с политической реальностью. В данном случае, с очевидной необходимостью человека с ружьем – или мне следовало сказать «громиля с дубьем»? – и посланник Земли улыбнулся, удовлетворенный каламбуром.

– У меня вопрос, господин Посол, – поднялся Ретиф. – Раз уж мы находимся здесь для того, чтобы руководить свободными выборами, то почему бы не предоставить оберонцам возможность создать собственную политическую реальность?

На лице Гвоздуодера появилось озадаченное выражение.

– Как, интересно, вы это себе представляете? – поспешил на помощь Послу встревоженный представитель Политотдела.

– Почему бы нам не позволить им выдвинуть, кого они сами хотят, и голосовать за того, кто им нравится? – пояснил Ретиф.

– Рекомендую вам, молодой человек, избавиться от радикальных воззрений подобного рода, – отчеканил Гвоздуодер. – Свободные выборы на этой планете будут проведены так, как всегда проводятся свободные выборы. И далее, после всестороннего рассмотрения нашей проблемы я пришел к заключению, что предполагаемый визит к Его Неистовству может обогатить вас ценным опытом. Такой визит, надо полагать, позволит вам лучше освоиться с тонкостями дипломатического протокола.

– Но сэр, – запротестовал Магнан. – Господин Ретиф необходим мне для составления Сводного донесения по сводкам о донесениях касательно пропавших донесений и…

– Боюсь, Магнан, вам придется управляться с этим в одиночку. А теперь, господа, назад, к разгулу демократии! Что касается вас, Ретиф… – Посол пронзил подчиненного кинжальным взором, – советую вам вести себя среди громилей сколь возможно скромнее. Мне не хотелось бы получить донесение о каком-либо прискорбном инциденте.

– Приму все возможные меры, сэр, чтобы подобное известие до вас не дошло, – бодро ответил Ретиф.

3

Зеленое утреннее солнце Оберона изливало теплый свет, когда Ретиф, оседлав выносливого битня – несколько менее крупного и более смирного сородича свирепых топтунов, укрощенных громилями, – выехал из городских ворот. На вершинах деревьев заливались веселыми трелями желтые и синие смеюки, робкие струйники шебуршились в траве. Мерное посвистывание безрогих жуков, сзывающих свой молодняк, придавало всей этой идиллии нечто убаюкивающее.

Ретиф миновал район опрятных маленьких ферм, где коренастые землепашцы-дубусы, завидев его, разевали рты и застывали на пашне. Дорога, извиваясь, перешла в холмы, лес обступил ее. После полудня Ретиф спешился, стреножил битня, присел вблизи водопада и основательно закусил бутербродами с паштетом, запивая их шипучим «Черным Бахусом» из фляжки. Он как раз доедал эклер со взбитыми сливками, когда над ухом его просвистела двухфутовая стрела и вонзилась дюймов на шесть в плотный синий ствол дерева ню-ню, стоявшего прямо за ним.

Ретиф неторопливо поднялся, зевнул, потянулся, извлек из кармана ванильную дурманную палочку и подпалил ее, не переставая шарить глазами по подлеску. Что-то мелькнуло в кустах шутихи; вторая стрела пронеслась мимо, едва не зацепив его плечо, и с шелестом исчезла в подлеске. Ретиф, притворясь, будто ничего этого не заметил, неспешно шагнул в сторону дерева и тут же исчез за ним. Здесь он быстро согнул гибкую ветку, проросшую из двухфутового пня и достававшую Ретифу до поясницы, и воткнул конец ее в мохнатую пористую кору, использовав в качестве клина тлеющую палочку величиной со спичку. Затем он поспешно ретировался, стараясь, чтобы дерево оставалось между ним и невидимым лучником, и укрылся в густом кустарнике.

Прошла минута; треснул сучок. Неподалеку от дерева возник здоровенный татуированный громиль; крупное, кряжистое тело его обтягивали грязные шелка, в кулаке величиной с хороший валун был зажат короткий, толстый, изогнутый самострел с оттянутой тетивой и стрелой, держащейся на зарубке. Охотник за черепами на цыпочках подобрался поближе к дереву, затем прыжком обогнул его и, обнаружив, что добыча ускользнула, повернулся, вглядываясь в подлесок.

В тот миг согнутая ветка, освобожденная сгоревшей наркотической палочкой, стремительно распрямилась и ударила изумленного лучника по отвислому заду, обтянутому зеленым бархатом. Лучник подскочил (стрела, смачно чавкнув, вонзилась в землю у его ног) и замер.

– Не бейте меня больше, господин! – печальным тенором взмолился он. – Это меня большие мальчишки подучили…

Ретиф неторопливо вышел из укрытия, кивком поприветствовал громиля и вытянул самострел из его ослабевшей руки.

– Неплохая работа, – похвалил он, разглядывая оружие. – Это гроачи тут торговали такими?

– Торговали? – обиделся громиль. – Я отнял его у пятиглазых в открытом и честном бою, хочешь верь, хочешь нет.

– Прошу прощения, – Ретиф извлек из колчана стрелу, примерил ее к самострелу и небрежно осведомился: – А ты, случайно, не из шайки Гордуна?

– Вот именно, что не случайно, – многозначительно ответил громиль. – Я выдержал Испытание, как и другие разбойники.

– Удачно, что мы повстречались, – сказал Ретиф. – Я как раз направляюсь с визитом к Его Неистовству. Проводишь меня к нему?

Громиль распрямил двухсотдевяностофунтовое тело…

– Фим Глуп на роль предателя не годится.

– Я, собственно, не предательство имел в виду, – запротестовал Ретиф. – Просто намеревался поупражняться в дипломатии.

– Ни единый чужак не войдет в становище Гордуна иначе как пленником, – провозгласил громиль, выкатив на Ретифа мерцающие глаза. – Ну, держись…

– Не забывай, самострел все еще у меня, – напомнил Ретиф.

– Много пользы он тебе не принесет, – прорычал, приближаясь, Фим Глуп. – Только рука истинного громиля способна натянуть его тетиву.

– Правда? – Ретиф наложил и легким движением оттянул стрелу, так что острие ее оказалось на крутой дуге лука. Еще один дюйм – и крепкое слоистое дерево с шумом треснуло.

– Я понял, что ты имел в виду, – сказал Ретиф.

– Впрочем, изделия гроачи никогда особым качеством не отличались.

– Ты… ты сломал его! – полным глубокого отчаяния голосом произнес Фим Глуп.

– Не огорчайся, мне будет нетрудно раздобыть для тебя новый. У нас среди спортивного снаряжения есть несколько дамских моделей, с которыми тебе не придется особенно утруждаться.

– Но… я считаюсь самым сильным лучником в шайке!

– Плюнь, Фим, не расстраивайся. Лучше представь, как они станут тебя уважать, когда ты приведешь плененного тобою живого землянина.

– Как это?

– Да так. Подумай сам: я тут совсем один, оружия у меня никакого нет, где же мне сопротивляться?

– Да… но однако ж…

– Знаешь, все-таки лучше будет, если ты приведешь меня как пленника, не являться же мне туда самому, да еще рассказывать, что это ты показал мне дорогу.

– Неужто ты решишься на такую подлость? – задохнулся Фим.

– Определенно решусь, если мы немедленно не тронемся в путь, – заверил его Ретиф.

– Ну хорошо, – вздохнул Фим. – Похоже, деваться мне некуда. Вернее, это тебе некуда деваться. Шагай вперед, пленник. Остается только надеяться, что Его Неистовство нынче в добром расположении духа. Иначе он вздернет тебя на дыбу, и ты ему мигом все выложишь!