Текст книги "Ночь иллюзий"

Автор книги: Джон Кейт (Кит) Лаумер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

– Почти восемь часов, – сказал он и покачал головой, выражая сам себе сочувствие. – Тяжелые восемь часов, Джим – то есть, сэр.

– И что теперь, Доктор?

– Теперь? Ну, анализ записей, определение причины ошибки, корректирующие действия, а затем – новые эксперименты, позволю предположить.

– И, конечно, я должен санкционировать это.

– Естественно, сэр.

– Вы не думали о том, чтобы приостановить эксперименты?

Ван Ваук выпятил нижнюю губу и скосил на меня глаза.

– Конечно, решение принимать вам, сэр, – промурлыкал он, – если вы убеждены, что существует опасность...

– Может быть, нам нужно ликвидировать машину, – сказал я.

– Гм, возможно, вы правы. В соседней комнате голоса поднялись до крика.

– ...Я не знаю, что вы собираетесь разыгрывать сейчас, – вопил Барделл, но я в этом не участвую! Отоприте эту дверь, черт побери! Я ухожу отсюда прямо сейчас!

Мы вошли. Барделл дергал ручку двери, его лицо покраснело от напряжения. Иридани крутился около него; Трейт тарахтел ручкой боковой двери. Он взглянул на Ван Ваука.

– Какой-то шутник закрыл ее снаружи, – сказал он. Отодвинув Барделла, он пнул дверь на уровне замка. Было похоже, что если не двери, то его ноге стало больно.

– Эй, какого дьявола, что это вы делаете, Трейт?

Ван Ваук подошел к двери, попробовал ее открыть, затем повернулся и посмотрел на меня встревоженным взглядом.

– Вы знаете... – начал он, но затем поменял галс. – Какая-то ошибка, сказал он. – Каким-то образом включилась система безопасности.

– Нам не выйти отсюда, – закричал Барделл-1 Он схватил металлический стул и с размаху ударил им по двери, стул отскочил, одна из его ножек согнулась. Ван Ваук промчался мимо меня в комнату, из которой мы только что вышли, бросился к разбитому окну, распахнул раму и отшатнулся.

– Это ваших рук дело? – спросил он сдавленным голосом.

Я подошел взглянуть, на что он уставился: сплошной бетон, заполняющий пространство, где раньше был проход.

– Все правильно, – сказал я. – Пока вы наблюдали, как Рыжеволосый пинает дверь, я заказал два ярда раствора и залил его сюда. Прошу прощения, что забыл нацарапать свои инициалы.

Он огрызнулся и бегом вернулся в лабораторию с зеленым кафелем. Иридани, Трейт и все остальные стояли кучкой; Барделл у дальней стены испуганно наблюдал за ними.

– Телефона здесь нет? – спросил я.

– Нет ничего, – быстро ответил Иридани. – Специальные изолирующие условия...

– Нет ли чего-нибудь, что можно использовать как рычаг?

– Вот – запорный засов картотеки. – Трейт взвесил в руке четырехфутовый, в дюйм толщиной, прут, как будто размышлял, не испробовать ли его на моей голове, но подошел к двери, просунул плоский конец между косяком и дверью и нажал. Дерево треснуло, дверь распахнулась.

Сплошной бетон заполнял весь проем. Трейт отшатнулся, как будто его ударили ломом. Барделл издал крик и забился в угол.

– Хорошо, – сказал Ван Ваук, его голос звучал немного высоковато и чуть-чуть дрожал. Он тяжело вздохнул и опустил голову, как будто я был кирпичной стеной и он собирался протаранить ее.

– Прекрати это, – проскрипел он. – Что бы ты ни намеревался делать, прекрати это!

– Ну-ка, заставьте меня, – сказал я.

– Я говорил вам, – сказал Иридани. – Мы экспериментировали с такими силами, которые не в состоянии контролировать. Я предупреждал вас, что он берет верх!

– Он не берет верх, – огрызнулся Ван Ваук, покопался под пиджаком и вытащил плоский пистолет, который был мне знаком.

– Прекрати все это, Флорин, – прошипел он. – Или я убью тебя, клянусь!

– Я думал, что Флорин – это фольклор, – сказал я. – И твой игломет не сработает, я сломал его.

Он вздрогнул, и пистолет ушел немного в сторону от цели. Раздалось "вжик", и что-то взвизгнуло у моих колен, в то время как я ударил его как раз под ремень. Он упал на спину и, скользнув по полу, врезался в стену. Он довольно сильно стукнулся головой и обмяк, я подхватил пистолет и распрямился, повернувшись лицом ко всем остальным до того, как они покрыли половину разделявшего нас расстояния.

– Баловство кончилось, – сказал я. – Назад, все. – Я показал пальцем на дверь в соседнюю комнату. – Всем туда.

Рыдая, приблизился Барделл.

– Послушай меня, Флорин, ты совершаешь ошибку, я всегда был на твоей стороне. Я предупреждал тебя, помнишь? Я старался помочь, делал все, что было в моих силах...

– Заткнись, – обрезал Трейт, и Барделл заткнулся. -Флорин, тебе каким-то образом удалось овладеть Машиной Сновидений и использовать ее против нас. Я не претендую на то, чтобы узнать, -каким образом; я всего лишь человек, который исполняет инструкции. Но Иридани прав, ты имеешь дело с такими силами, которые слишком велики для тебя. Хорошо, ты закрыл нас стенами из бетона. Ты показал, на что способен. Но ты-то тоже пойман! Здесь уже тяжело дышать, через пару часов мы будем мертвы – все! Выведи нас отсюда, и я клянусь, что мы найдем компромисс. Мы были неправы...

– Заткнись, ты, идиот! – заорал Ван Ваук. – Ты наизнанку вывернешься ради него. А он нам не нужен! Разбейте машину!

Я не целясь выстрелил в пол у его ног; он обмяк, и красное пятно появилось на его голени.

– В следующий раз я выстрелю повыше, – сказал я.

– Бросайтесь на него! – пронзительно взвизгнул Ван Ваук, но не двинулся с места, а я поднял ствол. Трейт попятился к двери. Иридани, бледный, но спокойный, приготовился к броску, но я прострелил дверной косяк за его спиной, и он отступил.

– Барделл, вы знаете, как запустить машину сновидений? – спросил я.

– Д-да, конечно, но...

– Я возвращаюсь, – сказал я. – Вы поможете мне.

Я подошел к двери, в которую ушли все остальные, запер ее тем прутом, который собирался использовать как рычаг, и сел в кресло около контрольной панели.

– Флорин, вы не боитесь? – дрожащим голосом спросил Барделл. – Я имею в виду, что, может быть, лучше сделать по-ихнему, а? Разбить эту адскую машину?

– Слушайте внимательно, Барделл, – сказал я. – Один неверный шаг – и нашей любви конец. Усвоили? А теперь начинайте действовать.

Он проковылял к панели управления, защелкал тумблерами и застучал по кнопкам, это выглядело так, будто он знал, что делает. Зажглись ряды красных огоньков.

– Готово, – выдавил он из себя явно против воли.

Я взял приспособление с пучком проводов, положил в карман блок питания. Остальное прикрепил к воротнику как раз под правым ухом, а маленькую розовую горошину засунул внутрь уха.

– Какую программу? – дрожащим голосом спросил Барделл.

– Никакую. Просто запусти машину и оставь меня в свободном полете.

– Это может убить вас.

– В таком случае я совершил ошибку. Давай, Барделл.

Он кивнул и потянулся к выключателю. Что-то вонзилось мне в голову. Я почувствовал тошноту и подумал, что, может быть, на этот раз я совершил свою последнюю ошибку. Мимо проплыл потолок, потом стена, затем Барделл, который выглядел печальным и обеспокоенным. В поле зрения появился пол, затем снова потолок, ничего особо зрелищного, просто спокойная плавная смена декораций. Рот Барделла шевелился, но слов я не слышал. Затем скорость увеличилась, все замелькало, я вылетел в космос и сгорел, как метеорит в атмосфере, от меня остался лишь крошечный уголек, который светился красным, затем остыл и потух, медленно, томительно, неохотно, под шорох забытых голосов, напоминающих мне о несбывшихся надеждах и показных раскаяниях, которые, в свою очередь, затихли и растворились в небытие.

XXXII

Я открыл глаза, она сидела за столом напротив меня, одетая в облегающую серую форму с серебристой и пурпурной тесьмой на плечах. Стол был гладким и белым, как пластина из слоновой кости ручной работы. Стены позади нее были разных оттенков красновато-коричневого, золотого и рыжевато-коричневого цветов, а текстура напоминала кору экзотического дерева. В воздухе переливались звуки, которые нельзя было назвать музыкой, но действовавшие успокаивающе. Она посмотрела на меня с состраданием и положила свою ладонь на мою, сказав:

– Тебе было плохо. Флорин?

– Неважно, мисс Реджис. Рад убедиться, что вы прекрасно выглядите. Как вам удалось попасть сюда?

Она покачала головой.

– О, Флорин... я боюсь за тебя. Ты уверен, что так надо?

– Мисс Реджис, я ускоряю события. Никому другому я не сказал бы о своих планах. Забавно, но вам я доверяю. Не знаю почему. Кто вы, а?

Она пытливо всматривалась в мои глаза, как будто я кого-то прятал в себе.

– Ты не шутишь, правда? Ты действительно не знаешь?

– Действительно не знаю. Мы уже встречались прежде: в пивнушке, в библиотеке. Теперь здесь. Что это за место?

– Это Дворец Согласия. Мы пришли сюда вместе. Флорин, надеясь найти мир и взаимопонимание. Ты был много часов в состоянии нарко-медитации. Настоятель Иридани позволил тебе прийти со мной – но я чувствовала, что ты еще не вернулся. – Она еще крепче сжала мою руку. – Это была ошибка. Флорин? Они что-то сделали с тобой?

– Все в порядке, дорогая, – сказал я и похлопал ее по руке, – Просто все немного смешалось. И каждый раз, когда я пытаюсь выпутаться, то сваливаюсь в темноте за борт. Иногда это Носатый и его ребята, иногда Дисс – лиловый ящер, и время от времени ты. У меня есть версия относительно Ван Ваука, и Дисс объяснил свое появление более или менее правдоподобно. Но ты не укладываешься в эту схему. Ты не являешься частью мозаики. Ты не пытаешься продать мне что-нибудь. Может быть, это о чем-то говорит... если бы я знал, как услышать.

– Нам не надо было приходить сюда, – прошептала она. – Давай уйдем сейчас же. Флорин. Мы все равно не поймем. Надежда была напрасной.

– Вы очень добры, мисс Реджис.

– Разве ты не помнишь, как меня зовут?

– Я не могу сейчас уйти. Курия. Не знаю почему, но об этом говорит маленькая птичка, которую называют инстинктом. Все, что я должен сделать, это сломать несколько дверей, заглянуть в несколько темных местечек, ворваться в несколько святилищ, сорвать покров с парочки тайн. С чего я должен начать?

По мере того, как я говорил, она бледнела. Девушка покачала головой, а ее пожатие стало почти болезненным.

– Нет, Флорин! Не надо!

– Я решил. Только укажи мне верное направление и отойди в сторону.

– Пойдем со мной, пожалуйста. Флорин.

– Я не могу. И не могу объяснить почему. Зато я могу рассказать о манекенах с расколотыми головами, и зеленых "бьюиках", и писклявых голосах за ухом, но это займет слишком много времени. И это тоже ничего не значит. Видишь, я учусь. Вот все, что я знаю: надо продолжать бороться. У меня нет доказательств – только ощущение: я чувствую, что раскачиваю чей-то фундамент. Может быть, следующий толчок разобьет его вдребезги. Может быть, я погибну, но это уже не кажется слишком важным.

Я стоял, чувствуя слабость в коленях и отдаленное, неясное жужжание в черепе.

– Я не могу остановить тебя, – сказала мисс Реджис. Ее голос помертвел, хватка на моей руке ослабла. Она смотрела прямо перед собой, не замечая меня. – Через ту дверь, – сказала она и, подняв руку, показала на большую покрытую бронзой дверь в противоположной стене.– В конце коридора есть черная дверь. Это Внутренняя Палата. Никто, кроме помазанников, не входит туда.

Она так и не посмотрела на меня.

– Всего хорошего, мисс Реджис, – сказал я. Она не ответила.

XXXIII

Дверь была большой, черной, украшенной резными фигурками херувимчиков и чертенят. Я ткнул пальцем в протертое пятно на одной стороне двери, и она с мягким шипением ушла вглубь, открыв комнату со стенами из зеленого кафеля. Ван Ваук, Иридани, Трейт и все остальные сгрудились около центральной панели мертвой, без огоньков. Позади них зияла открытая дверь, ведущая в комнату с декорациями. Барделл лежал на полу и довольно тяжело дышал. Манекен с размозженной головой был усажен в кресло. Я произнес:

– Хм, – и они все, как на шарнирах, повернулись в мою сторону.

– Матерь Божья, – сказал Вольф и начертил в воздухе магический знак. Ван Ваук произнес нечто нечленораздельное. Иридани нервно раздул ноздри. Трейт выругался и потянулся рукой к бедру.

– Гадкий шалун, – сказал я. – Если выкинешь что-нибудь чересчур остроумное, то я превращу тебя в уродливого клоуна с плохим цветом лица.

– Этому следует положить конец, Флорин, – запротестовал, хотя и слабо, Ван Ваук, – так не может больше продолжаться.

Я шагнул в сторону и бросил взгляд на дверь, в которую только что вошел. Это была самая обычная дверь, расщепленная около замка, и за ней – ровная поверхность обычного бетона.

– Согласен, – сказал я. – Вообще-то мы физически не могли пройти столько. Сколько прошли, но вы обратили внимание, что это меня даже не затормозило. Кто хочет наконец раскрыть секреты? Иридани? Вольф?

– Правду? – Ван Ваук издал звук, который мог быть смехом, задушенным в колыбели. – Кто знает, что такое правда? Кто вообще что-нибудь знает? Ты, Флорин? Если так, то у тебя есть преимущество перед нами, уверяю тебя!

– Машина должна быть разрушена раз и навсегда, – сказал Иридани холодным тоном. – Я полагаю, теперь ты понимаешь это. Флорин?

– Еще нет, – сказал я. – Что случилось с Барделлом?

– Он упал и стукнулся головой, – сказал Трейт противным голосом.

– Приведите его в чувство, чтобы он мог присоединиться к нам.

– Забудь о нем, это просто лакей, – произнес Ван Ваук.

– Тогда кто научил его обращаться с Машиной Сновидений?

– Что?.. Никто. Он ничего не знает. Барделл застонал и перевернулся. По моему настоянию Иридани и Трейт привели его в чувство. Барделл потер виски и оглядел собравшуюся компанию.

– Они пытались убить меня, – сказал он дребезжащим голосом. – Говорю тебе, они хотели убить меня и...

– Успокойся, Барделл, – сказал я. – Я намерен провести эксперимент. Ты готов помочь?

– Что ты имеешь в виду?

– Я признаю, что Барделла нельзя назвать важной персоной, но вы, ребята, кажется, с ним не сошлись во взглядах. А это делает его моим союзником. Ты согласен с этим, Барделл? Становишься ли ты на мою сторону или предпочтешь сгореть вместе с Ван Вауком и его компанией?

Барделл переводил взгляд с них на меня и обратно.

– Подожди минутку. Флорин...

– С этим кончено. Теперь мы действуем. Ты со мной или с ними?

Он кусал губы и дергался. Открыл рот, чтобы заговорить, но что-то лишь невнятно просипел.

Трейт засмеялся.

– Вы поставили не на ту лошадь. Флорин, – сказал он. – Это не мужчина, а кувшин с желе.

– Хорошо, я помогу тебе, – сказал Барделл спокойно, подошел ко мне и встал рядом.

– Трейт, неужели ты никогда не научишься держать свою дурацкую пасть закрытой? – сказал Иридани голосом, выкованным из легированной стали.

– Конечно, будь похитрее, – сказал я. – Это оживляет игру. – Я махнул рукой. – Все назад, к стене. – Они повиновались, несмотря на то, что никто им не угрожал оружием.

– Барделл, включи машину сновидений.

– Но... вы не подключены к ней.

– Просто включи. Я войду с ней в контакт и отсюда.

–Я требую, чтобы вы сказали, что собираетесь делать! – прорычал Ван Ваук.

– Полегче, – сказал я. – До сих пор я плыл по течению. Теперь я беру штурвал в свои руки.

– Что это значит?

– Кое-кто делал намеки, что я ответственен за некоторые аномалии. Согласно этой теории, я и первоисточник зла, и одновременно жертва – бессознательная. Я переношу действия в сферу сознания. Следующий трюк, который вы увидите, будет произведен вполне осознанно.

Иридани и Ван Ваук издали какие-то невнятные звуки; Трейт оттолкнулся от стены и замер в нерешительности. Барделл крикнул:

– Работает!

– Не делайте этого, Флорин! – рявкнул Ван Ваук. – Разве вы не видите ужасную опасность, свойственную... – Он дошел до середины фразы, когда Иридани и Трейт атаковали меня, бросившись в ноги. Я нарисовал кирпичную стену высотой до колена, пересекающую комнату.

И она возникла!

Трейт ударился о нее в полете, перевернулся и шлепнулся на спину, как будто упал с крыши. Иридани успел выставить вперед руки и врезался в кирпичи, издав звук кошки, когда на нее наступают.

– Ради Бога, – выкрикнул Ван Ваук и попытался заползти на стену позади себя. Иридани заблеял, как овца, замычал сопрано, как корова, переворачиваясь и поджимая ноги. Барделл закудахтал, как цыпленок. Трейт просто лежал на месте, как дохлая лошадь.

– На сегодня зверинца достаточно, – сказал я и вообразил, что их не существует.

Они исчезли.

– Теперь мы куда-нибудь выберемся, – сказал я и вообразил, что у комнаты нет одной из стен.

Она послушно исчезла, но пористая поверхность бетона осталась'.

– Сгинь, бетон, – пожелал я, но он остался. Я ликвидировал три другие стены, пол и потолок, мебель и все остальное, обнажив везде грубый бетон, слабо отсвечивающий жутковатым фиолетовым светом.

– 0'кей, – сказал я громко, мои слова ударились о глухие стены и упали замертво. – Попробуем сконцентрировать силы.

Я выбрал место на стене и сказал себе, что его нет. Возможно, оно слегка затуманилось, но не исчезло. Я сузил фокусировку до пятна размером с монету в десять центов. Фиолетовый цвет в этом месте потускнел, и больше ничего. Я сжал фокус до размеров булавочной головки и вложил в удар все силы.

От точки зигзагом во все стороны побежали трещины. Выпал толстый кусок, впустив серый свет и извивающиеся щупальца тумана. Стена рухнула, как мокрое пирожное, почти беззвучно. Я пробрался через мягкий мусор в водовороте тумана. Пушистым грибом-дождевиком впереди блеснул свет. Когда я подошел, он превратился в уличный фонарь, старомодную карбидную лампу в железном корпусе на высоком стальном шесте. Я остановился под ним и прислушался. Кто-то приближался.

Через мгновение Дисс, лиловато-розовый монстр, появился передо мной, одетый в черный вечерний костюм.

– Ну и ну, – сказал он, причем прозвучало это не так небрежно, как обычно. – Как вы попали сюда?

– Я не попадал, – сказал я. – Вы находитесь в передающей кабине в двух световых годах от Солнца, а я погоняю парой кошмаров на старой доброй Улице Сновидений, помните?

Он выдавил смешок и сразу же отбросил его, почти не использовав.

– Вы не выполнили наше соглашение, – сказал он тоном, показавшим, что его чувства ущемлены, но не смертельно.

– Может быть, это ускользнуло из моей памяти. Я выучил несколько фокусов с того времени, Дисс. Например, таких. – Я превратил уличный фонарь в дерево и зажег его крону. Пламя, весело потрескивая, разогнало ночь. Дисс чуть изогнул бровь – или, скорее, место, где должна быть бровь.

– То, что вы делаете, – сказал он, перекрывая рев огня, – опасно. Слишком опасно, чтобы это позволить. Я ведь говорил вам...

– Ага, вы говорили мне, – сказал я. – Кто вы, Дисс? За какую команду играете?

Тени от затухшего пламени плясали на его лице.

– Вот это уж никак вас не касается, – сказал он резким тоном человека, который хочет прекратить спор до того, как он начался. – Вы довольно занятное существо, вовлеченное в великие дела. Из сострадания я предложил вам защиту; игнорировать ее, значит, готовить себе гибель.

– Следующая строчка – вы даете мне еще один шанс, не правда ли? Что если я отвергну предложение?

– Не будь идиотом, Флорин! Возвращайся туда, откуда ты родом, и разрушь аппарат, который поставил тебя в нынешнюю ситуацию.

– А почему я должен делать это?

– За тобой должок. Флорин! Они поместили тебя в машину, как подопытную морскую свинку, как куклу, реагирующую на их желания. И ты думаешь, что сумел бы избавиться от их контроля без моей помощи? – он улыбнулся от одной мысли об этом. – Есть ли у тебя лотерейный билет в кармане, приятель? Не стоит проверять – я знаю, он там. Я положил его туда. На самом деле это комплексная печатная плата, настроенная на ритмы твоего управления. Я дал ее тебе, помогая приобрести свободу действий, чтобы я мог вступить с тобой в переговоры. Итак, ты видишь, что кое-что мне должен, а?

– Вам придется объяснить получше, Дисс. Ведь вы помните, что я просто паренек из маленького городка. По крайней мере, вы так меня называли.

Дисс сделал раздраженный жест.

– Благодаря необычному везению ты получил возможность сохранить нетронутым, неиспорченным свой мир – по крайней мере до того времени, когда вы будете способны вступить в борьбу с этими галактическими цивилизаторами...

– Вы знаете слишком много о моем захолустном мирке, Дисс. Это беспокоит меня. Ложь всегда беспокоит меня, особенно когда кажется бескорыстной. Что вам нужно на самом деле?

–Довольно, Флорин! Я проявил терпение – гораздо больше, чем ты заслуживаешь! Сейчас ты возвратишься и разрушишь Машину Грез.

– Если это настолько важно, почему вы сами не разрушили ее давным-давно?

– Политические причины удерживали меня, но моему терпению приходит конец...

– Фью!.. Я не верю вам. Вы блефуете, Дисс.

– Больше не буду терять на тебя время! – он попытался повернуться и стукнулся носом о каменную стену.

– Ты идиот! Невообразимый идиот! И это награда за то, что я для тебя сделал?

– В данный момент я больше всего страдаю от любопытства. Расскажи мне правду, Дисс, начинай откуда хочешь, я не привередлив.

Он рванулся вправо: я поставил еще одну стену. Он дернулся назад, и я окружил его с третьей стороны. Он пронзительно вскрикнул.

– Давай, говори, Дисс, – сказал я, – пока я сдерживаю искушение попрактиковаться в волшебстве.

– Волшебство! Твой сарказм неуместен, уверяю тебя: во Вселенной существуют силы, для которых превратить тыкву в карету – такое же обычное дело, как подмигнуть!

– Рассказывай, Дисс. Если мне не понравится то, что я услышу, я превращу тебя в мышь, запряженную в карету, и отправлюсь на прогулку.

– Я все еще владел ситуацией, но у меня появилось чувство, что он был уже не таким напуганным, как несколько минут назад. Я пытался найти ошибку, в то время как он едва заметно продвигался к незакрытой стороне пространства.

– Ты – ребенок, глупый ребенок, балующийся с новой игрушкой, пронзительно крикнул он.

– Я требую, я приказываю тебе немедленно прекратить эту бессмысленную игру... – Он ринулся из кирпичной клетки, но я тут же поставил четвертую стену, окончательно заперев Дисса. Он повернулся и, ухмыльнувшись мне, приставил большой палец к ноздрям и исчез, даже без облачка фиолетового дымка на том месте, где только что стоял.

– Молокосос, – сказал я сам себе и увидел, как меркнет свет, так как стены, в которых я был заключен, придвинулись ближе. Спиной я упирался в одну стену, руками и ногами – в противоположную, но сил не хватило, и стены сошлись и раздавили меня, и я стал таким тонким, как воск на обертке жевательной резинки, как золото на Библии, как совесть политика. Где-то на пути к этому я потерял сознание...

...и пришел в себя привязанным к креслу, которое было высоко подвешено перед гигантской панелью, огоньки на ней мигали и вспыхивали слишком быстро, чтобы за ними можно было уследить.

– Держись, Флорин, – раздался голос Сенатора откуда-то сверху и справа от меня.

Я еще не совсем пришел в себя, но мне удалось повернуть голову и увидеть его, подвешенного в кресле наподобие моего, ухватившегося за подлокотники и наклонившегося вперед; глаза его были устремлены на большое табло.

– Вы удержали их, – закричал он. – Вы выиграли немного времени. Может быть, еще есть надежда!

XXXIV

Я был слабым, как вчерашняя заварка. Он снял ремни, сунул что-то холодное мне в руку, раздавил что-то едкое у меня под носом, и через некоторое время я почувствовал себя лучше. Я сел и огляделся. Мы находились в большой пустой комнате с гладкими, словно из слоновой кости, стенами, плавно сходящимися в вышине, как в обсерватории. Впечатление поддерживали система управления и два круглых иллюминатора, открывавших черную пустоту глубокого космоса.

Барделл сел на стул и сказал:

– Вы сдержали их, Флорин. Я погибал, вы взяли управление вовремя. Это был самый критический момент с тех пор, как они появились. В следующий раз... – Он посмотрел на меня спокойным взглядом, сжав челюсти. – В следующий раз их уже не остановить.

Я сел.

– Где Ван Ваук, Трейт и остальные?

– Вы приказали им убраться. Разве вы не помните? Теперь только вы и я управляем Центральной энергосистемой.

– Ваше имя – Барделл? – спросил я. Он выглядел удивленным.

– Конечно, Флорин.

– У меня, кажется, небольшой приступ амнезии. Заполните мои мозги немного, расскажите, что здесь происходит.

Мгновение Барделл выглядел несколько растерянным, затем его лицо разгладилось.

– Некоторая дезориентация после пребывания в энергосистеме вполне нормальна, – сказал он сердечно. – Скоро вы снова станете самим собой. Улыбнулся он через силу. – Вы находитесь на станции Грейфел, на возвратной орбите в двадцати восьми парсеках от Центра Содружества. Мы управляем энергосистемой, защищаясь от атаки Дисса.

Я посмотрел на поблескивающий изгиб стены и представил, что она становится темно-розового цвета. Ничего не произошло.

– Что там? – Барделл повернулся, чтобы увидеть, куда я смотрю.

– Ничего. Просто разгоняю туман. Мне приснилось, что я спорил с ящерицей...

– Ну да, – недоуменно сказал он, – Дисс имеет внешность рептилии.

– Я полагал, что это имя принадлежит только одному лиловому ящеру, сказал я. – Он хотел, чтобы я разрушил Машину Сновидений.

Барделл начал что-то говорить, замолк и посмотрел на меня настороженно.

– Не волнуйтесь, я отверг это предложение, – сказал я. – Не знаю почему. Может быть, из духа противоречия. Он был чересчур настойчив.

Барделл усмехнулся.

– Еще бы! Если бы им удалось сломить вас – самого Флорина – это был бы конец.

– Расскажите мне о противнике.

– Мы не знаем, откуда они пришли; они появились несколько лет тому назад из пустоты, нападая на миры Содружества. Способ ведения войны самый скверный они берут под контроль волю и психику человека. Этих дьяволов миллиарды, отдельно они ничего не значат, но, объединившись, обретают групповое сознание с мощным кумулятивным эффектом. Мы сражаемся с ними при помощи энергосистемы, искусственными средствами объединяя множество интеллектов в одно "Я". Умственные способности нескольких людей могут выдержать напряжение при управлении нашим оружием: ваши, мои, Ван Ваука и других. Мы солдаты Интеллектуального Корпуса, которыми укомплектованы Энергостанции Глубокого Космоса.

Он фыркнул, что было похоже на усталый циничный призрак смеха.

– За это мы получаем скупые благодарности. Весь комизм ситуации в том, что большинство сограждан даже не знают, что идет война. Как можно объяснить световую симфонию слепому? Большинство считает нас шарлатанами, психами, сражающимися с воображаемым противником. Вот почему мы проигрываем. Флорин. Если бы вся раса осознала опасность и объединилась, чтобы отдать свою интеллектуальную энергию системе, – мы бы нейтрализовали Дисса одним ударом!

– Ван Ваук и все остальные, – спросил я, – что они думают об этом? Барделл резко взглянул на меня.

– Я вижу, вы становитесь самим собой. Они струсили. Посчитали, что с них довольно. Они рассуждали об условиях перемирия; вы даже и слышать об этом не хотели. Вы назвали их предателями и приказали покинуть станцию.

– А как настроены вы, Барделл? Он замешкался, прежде чем ответить, как человек, взвешивающий каждое слово.

– В тот раз я встал на вашу сторону, – сказал он. – Сейчас я вижу, что все безнадежно. У нас недостаточно сил, Флорин: у нас нет поддержки со стороны наших людей, а одни мы нейтрализовать их не в состоянии.

Говоря это, он все больше приходил в волнение.

– Если мы вновь соединимся с энергосистемой, это будет означать смерть. Нет, хуже смерти – разрушение рассудка! И ради чего? Они одолеют нас, нам это известно; Дисс проникнет в Космос Человека – будем мы сражаться или нет. Если мы сейчас признаем этот факт и эвакуируем станцию до того, как будет поздно, мы еще можем спасти свой разум. И может быть, потом начать снова.

– Что произойдет с остальными людьми?

– Они не шевельнули пальцем, чтобы помочь нам, – решительно сказал Барделл. – Они смеются над нашей битвой. Им все равно. Им в с е равно, Флорин!

– Почему вы считаете, что мы проиграем?

– Вам недостаточно последней атаки? – он вскочил на ноги, глаза его стали дикими, речь не совсем отчетливой.

– Это была всего лишь обычная проба, попытка найти слабое звено в цепи станций, но получился почти прорыв! Вы знаете, что это означает! В данный момент они собирают все свои силы для тотального штурма нашей станции атаковать вас и меня. Флорин. Наши рассудки этого не выдержат. Мы обречены! Если только...

Он замолчал и искоса посмотрел на меня.

– Продолжайте, Барделл. Снимите камень с души.

Он вздохнул и высказался до конца.

– Если только мы не будем действовать быстро. Мы не знаем, как долго продлится передышка. Мы должны опередить их. В прошлый раз они застали меня врасплох. – Он замолчал. – То есть они напали на нас до того, как мы имели возможность обсудить этот вариант, но сейчас...

– Я думал, вы остались добровольно.

– Я мог бы уйти со всеми. Как видите, не ушел.

– Итак, вы остались, но не для того, чтобы сражаться, да? У вас были другие планы, но они напали раньше, чем вы подготовились. К чему подготовились, Барделл?

Он нервно засмеялся.

– Вижу, вы восстанавливаете свою былую проницательность, Флорин. Да, у меня была причина, чтобы остаться, и я не собирался кончать жизнь самоубийством. Ван Ваук, Иридани и все другие сейчас на пути в глубокий тыл. Но какая польза им будет от этого через пять или десять лет, за которые Дисс достигнет самых дальних рубежей? Они бегут в панике. Флорин, но не я. Не мы. У нас есть альтернатива.

– Назовите ее.

– Энергосистема.

Его глаза, устремились к высокой, широкой, сверкающей конструкции, которая заполняла почти всю комнату с бурыми стенами.

– Мы можем использовать мощь энергосистемы на кое-что более полезное, чем защита неблагодарных недоумков.

– Расскажите мне об этом.

– Я все изучил, – заговорил он, на этот раз быстро, как бы в ритме чечетки. – Я экспериментировал во время передышек. Энергосистема – это фантастическое устройство, Флорин, способное на такие вещи, о которых и не мечтали ее изобретатели! Она может передавать материю – включая и людей мгновенно через всю Галактику!

– Не почувствуем ли мы там себя слегка одинокими?

– Не только нас. Флорин: все, что мы выберем, перенесется с нами. Мы можем, остановив выбор на определенных мирах, перенести на них все, что пожелаем, кого пожелаем, и даже поместить целую планету на стабильную орбиту вокруг подходящего солнца в сотне тысяч световых лет от угроз Дисса. Пройдут поколения, прежде чем враги проникнут так далеко, и, возможно, к тому времени мы подготовим новую и более эффективную защиту.

Он подбодрил меня улыбкой, но воздержался от того, чтобы погладить по голове.

– Я вижу, вы давно размышляете об этом, Барделл, но вы уверены, что энергосистема способна сделать столь многое?

– Абсолютно! Мы посылаем экстренный сигнал по линии Транс-L, когда все действующие связи входят в резонанс, – и дело сделано.