Текст книги "Ночь иллюзий"

Автор книги: Джон Кейт (Кит) Лаумер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

– Убедите меня. Сенатор.

– Послушайте, Флорин! Ваша работа выполнять мои приказы, а не запугивать.

– Вношу поправку: я здесь для того, чтобы сохранить вас в живых. И мое дело, как я это выполняю.

Он пристально посмотрел на меня и пожал плечами.

– Хорошо. Два квартала на запад, один на юг. Мы пошли по темной улице. Пешеходы – все, как один – почему-то оказались на другой стороне, хотя я не видел, чтобы кто-то, избегая нас, переходил дорогу. Удивительно много высоких и стройных женщин, одетых в серое пальто с воротниками из белки. Автомобиль с зеленым верхом медленно проехал по улице. Я повернул за угол. В полуквартале от нас загорелась спичка. Я увидел все тот же зеленый автомобиль: дверца была открыта, фары выключены, мотор работал, Шофер выбросил спичку и сел в машину. Ее фары вспыхнули, ослепляя нас двумя обрамленными в никель шарами, каждый размером с небольшой тазик для стирки.

– Бежим! – выпалил Сенатор.

– Стойте! – заорал я и, успев схватить его за руку, толкнул в подъезд. Машина пронеслась мимо, как из пушки, и свернула за угол.

– Близко, – сказал Сенатор сдавленным голосом. – Быстро соображаете, Флорин!

– Ага, – сказал я. – Фальшивая игра. Они хотели, чтобы мы их увидели. Может, это были ваши приятели?

– На что вы намекаете?

– Ни на что. Сенатор. Просто блуждаю в потемках.

– Вы не перенервничали, Флорин? Я ответил ему своей самой лучшей, побеждающей смерть улыбкой.

– Все это ерунда, – убежденно сказал Сенатор. Он хотел выйти из подъезда, но я остановил его.

– Может быть, мне лучше разведать обстановку одному?

– Ради бога. Флорин, скоро вы начнете искать грабителей под кроватью!

– Иногда их там можно обнаружить, Сенатор. Он презрительно хмыкнул.

– Я сделал ошибку, послав за вами. Вы не тот человек, которому меня убедили довериться...

Он внезапно застыл, словно осознавая только что сказанное.

– Вот-вот, Сенатор, именно так...

– Какого черта, что вы имеете в виду?

– Только то, что я согласился охранять вас. Сенатор. Но вы почему-то не помогаете мне. Почему бы это, а?

Он заскрипел зубами и взглянул на меня.

– Ну-ну, вы можете уволить меня, и я тут же уйду, – сказал я. – Но пока я работаю на вас, вы будете делать то, что я считаю нужным.

– Черт побери, парень, можешь ты... просто идти рядом? Я бесстрастно смотрел на него.

– Хорошо. Пусть будет по-вашему, – сказал он сквозь зубы.

За моим ухом раздался шепот. Тоненький голосок произнес: "Флорин, произошла небольшая задержка. Вы должны предотвратить встречу. Идите на восток. В ближайшее время получите дополнительные инструкции".

– Ну, – сказал Сенатор.

– Я передумал, – сказал я. – Давайте отложим встречу. Придем сюда через четыре часа.

– И это когда каждый час на счету!

– Считаются только те, когда вы живы, Сенатор.

– Ну, хорошо. Что вы предлагаете?

– Предположим, мы пройдем на восток. Он подозрительно посмотрел на меня.

– Флорин, вы все мне рассказали?

– Я первый спросил вас о том же.

Он фыркнул и рванул мимо меня на восток, я последовал за ним.

Кварталы выглядели близнецами. Большой автомобиль с зеленым верхом проехал перекресток в полуквартале от нас. Мы продолжали идти.

"Хорошо, Флорин, – прошептал тоненький голос. – Остановитесь на следующем углу и ждите".

Мы приблизились к перекрестку и перешли на другую сторону.

– Ступайте вперед. Я точу кое-что проверить. Он бросил на меня негодующий взгляд, отошел на пятьдесят футов и уставился в темную витрину. Я достал сигарету, размял кончик и увидел зеленую машину за углом двумя кварталами впереди. Уронив сигарету, я бросился к Сенатору.

– В аллею! Быстро!

– Зачем? Что такое?

Я толкнул его вперед, в темноту, зловоние и мусор. Послышался глухой рокот мощного двигателя. Машина подъехала ближе и остановилась. Двигатель продолжал работать на холостом ходу. Через минуту автомобиль двинулся, миновав аллею.

– Та же самая машина, – прошептал Сенатор.

– Вы знаете владельца?

– Конечно, нет. Кто это, Флорин?

– Тот, кто предлагает нам игру. Но мне не нравятся ее правила.

– Ради бога, не могли бы вы говорить понятней?

– Только когда мне самому станет ясно. Давайте выбираться отсюда, Сенатор. Этим путем, – я указал вглубь аллеи.

Он заворчал, но последовал за мной. Мы оказались на темной улице, которая ничем не отличалась от предыдущей.

– Куда вы меня ведете. Флорин? – спросил Сенатор заметно охрипшим голосом.

– Я играю в эту игру на слух, – сказал я. – Давайте найдем тихий уголок... – это все, что я успел произнести до того, как зеленая машина вырвалась из боковой улицы. Она накренилась на повороте, выпрямилась и с ревом устремилась на нас. Я услышал, как закричал Сенатор и зазвенело стекло, уловил тра-та-та-та тридцатого калибра, увидел выхлоп пламени и почувствовал на щеке жала осколков кирпича.

В это же время я хватал, поворачивал и пригибал Сенатора, а пистолет, поставленный на автоматический огонь, опять захлебнулся в кашле, взревел двигатель, оставив после себя лишь эхо, которое разнеслось по улице и исчезло вдали, наградив нас звенящей тишиной, более пронзительной, чем в кафедральном соборе.

Сенатор сползал по кирпичной стене спиной ко мне, медленно опускаясь на колени.

Я подхватил его и увидел большое пятно, расплывающееся на боку. Кто-то сдавленно крикнул. Послышались звуки шагов. Пора было исчезать. Я закинул руку Сенатора на плечо; его ноги ватно переступали по тротуару, и так мы сделали двадцать пьяных шагов, пока я не увидел дверь в глубокой нише слева. Она не выглядела слишком приветливой, но я двинулся к ней, повернул ручку, и мы ввалились в темную маленькую комнату, полную упакованных коробок, разбросанной стружки, кусочков проволоки и обрывков веревки, едва видимых в грязном свете, проникающем через окно.

Положив Сенатора на пол, я обнаружил две дыры в его боку на расстоянии шести дюймов друг от друга.

– Очень плохо? – прошептал он.

– Раздроблено ребро. Пуля прошла насквозь. Вам повезло.

– Вы тоже ранены, – сказал он, словно бы обвиняя меня. Я ощупал челюсть и обнаружил ободранную кожу, которая слегка кровоточила.

– Беру слова о ваших друзьях обратно, – сказал я. – Пули были настоящие.

– Они хотели убить меня! – он попытался сесть, но я уложил его обратно.

– Что же вы удивляетесь? Вы ведь сами говорили, что таков их замысел.

– Да, но... – он замолчал. – Они сошли с ума! – продолжил он. – Флорин, что делать?

– Сначала я задраю ваши пробоины, – и я принялся за работу. – Этот ваш приятель, Иридани, – расскажите о нем.

– Вы были правы. Это западня. Я не могу теперь идти на встречу. Я!..

– Остановитесь, Сенатор. У меня были сомнения по поводу всей вашей истории, но эти пули меняют дело. Иридани – это, возможно, выход из тупика. Давно ли вы знакомы?

– Ну, несколько лет. Я доверял ему...

– Есть ли основания связывать его с этой пальбой?

– Не напрямую... но все пошло не так. Я хочу выбраться отсюда. Флорин!

– Куда же мы пойдем?

– Не знаю.

– Тогда, может быть, лучше подумать о встрече?

– Я не могу опять оказаться там, на этих улицах!

– Вы не можете оставаться здесь.

– Черт возьми, что вы понимаете! Вы просто... – он овладел собой и замолчал, уставившись в потолок.

– Точно, я телохранитель по найму. Так почему бы не позволить мне выполнить работу? Я встречусь с Иридани сам. Если он мне понравится, я приведу его сюда.

– Нет, я не останусь здесь один.

– Это самый безопасный способ. Он тяжело вздохнул.

– Я заслужил это. Я не очень хорошо держался, не правда ли. Флорин? Но сейчас я в норме. Я вам не помешаю, поверьте.

Я забинтовал его полосами рубахи.

– Вы все-таки хотите идти. Сенатор?

– Конечно.

Я помог ему встать на ноги. Раздалось слабое "клик" и тоненький голосок за моим правым ухом произнес:

"Хорошо, Флорин. Подождите развития событий".

Сенатор был занят тем, что застегивал пальто, постанывая от боли. Я пощупал кожу за ухом, нашел устройство, с трудом извлек его и раздавил каблуком.

Мы вышли на улицу. Никаких зеленых "бьюиков" в пределах видимости не было, никто не начинал стрельбу. Прячась в тени, как пара мышей, застигнутых вдалеке от норы, мы направились к порту.

IX

Это был скромный подвальный ресторанчик, расположенный на улице лишь чуть менее убогой, чем та, где в нас стреляли. Две ступени вели к тусклому свету, запахам выпивки и дешевых сигарет. Мы заняли кабину в глубине и заказали пиво у тяжеловеса с разбитыми бровями и лицом, по которому, видно, столько молотили, что оно стало плоским. Он поставил перед нами два запотевших стакана и возвратился за стойку к своим неподъемным мыслям.

– Он опаздывает, – нервно сказал Сенатор, сидевший лицом к входной двери. – Мне это не нравится, Флорин. В нас могут выстрелить через окно.

– Они могли сделать это в любое время. Но не сделали; может быть, позднее мы выясним почему.

Он не слушал, глядя на открывшуюся дверь. Я увидел стройную темноволосую девушку: упрятав подбородок в воротник из рыжей лисы, девушка спустилась на две ступеньки и осмотрелась. Возможно, ее взгляд на мгновение задержался на нашей кабинке, или мне это показалось. У нее было такое лицо, которое может только присниться. Она пересекла зал и исчезла через заднюю дверь.

– Вот это да! – сказал я. – На нашей стороне?

– Кто?

– Не переигрывайте. Сенатор, – сказал я. Он нахмурился.

– Послушайте, Флорин. Мне не нравится ваш тон.

– Может быть, вы не все рассказали мне, Сенатор?

– Я все рассказал вам, – огрызнулся он. – Этот фарс зашел слишком далеко. – Он начал приподниматься и замер, уставившись в окно. Я повернул голову и увидел сквозь стекло, как останавливается у обочины зеленый "бьюик". Дверь машины открылась, и из салона вышел человек, которого я уже видел. Мой ночной визитер – тот, седой. Казалось, он тоже заметил меня и застыл на полушаге.

– Вы знаете его? – моментально спросил я Сенатора.

Тот не ответил. Его лицо слегка дрогнуло. Высокий, ноющий звук возник где-то поблизости. Я попытался встать, но не почувствовал ног. Сенатор наклонился ко мне, что-то крича, но я не способен был разобрать слова. Они набегали друг на друга с оглушительным гулом, как будто грузовой состав проходил сквозь туннель, а я висел снаружи вагона. Затем моя хватка ослабела, и я упал, а поезд с шумом полетел в темноту, издавая траурные звуки, которые прокладывали путь в небытие.

X

Я лежал на спине, на горячем песке, и солнце жгло лицо. Огненные муравьи ползали по мне, покусывая то тут, то там, словно пробуя блюдо на завтрак. Я попытался шевельнуться, но почувствовал, что связан.

– Ты просто трус, – говорил кто-то.

– Черт возьми, я сделал все, что было в моих силах!

Голоса доносились с неба. Я попытался открыть глаза, но веки не шелохнулись.

– Во всем виноват ты один, Барделл, – сказал другой голос. Этот голос мне кого-то напоминал. Трейт. Ленвел Трейт – имя возникло откуда-то издалека, из прошлого. Но странно: я знал имя, но совершенно не помнил человека.

– Это я-то виноват?! Кто руководил операцией? Вы! А мне оставался этот ад!

– Заткнитесь, вы, все! – приказал Носатый. -Я не знал ни его имени, не помнил, где его встречал, но голос припоминал. – Ллойд, приготовьте все для ситуации No1. Барделл, приготовься.

– Вы с ума сошли? С меня хватит!

– Ты возвращаешься. Хотя ты едва не погубил все дело, но другого у нас нет.

– Вы не должны!.. Я потерял уверенность!.. Я не верю больше в технику! Это будет убийство!

– Самоубийство,– сказал Носатый. – Если ты не встряхнешься и не наберешься мужества.

– Мне нужна помощь! События развиваются не так, как вы предполагали.

– Что скажешь на это, Ллойд?

– Хорошо, хорошо. Ради бога, уладь это! Я занят по горло.

Разговор продолжался, но другой звук заглушал его.

Поднимающийся ветер был горячим, как паяльная лампа. Заработала циркулярная пила и, проложив себе путь через мое небо, раскололо его, и темнота разлилась Ниагарским водопадом, смыв голоса, муравьев, пустыню и меня.

XI

Я открыл глаза, напротив сидела девушка, уже без лисьего воротника, и с удивлением глядела на меня.

– С вами все в порядке? – спросила она голосом, похожим на весенний ветерок среди желтых нарциссов.

Впрочем, голос, возможно, был самый обычный. Скорее всего, я сам, выкарабкавшись из этого состояния, был неожиданно счастлив.

– Далеко не все, – сказал я чьим-то чужим басом, да еще используя при этом дистанционное управление. У меня возникло дьявольски сильное желание взлететь на люстру и на тирольский манер спеть первые такты "Вильгельма Телля".

– Как долго я был в ауте? Она нахмурилась.

– Вы просто сидели здесь. Правда, выглядели немного странно, поэтому я позволила себе...

– Они схватили его, да?

– Его? Вашего брата? Он ушел.

– Куда ушел? Какой брат? Почему вы так решили?

– Я просто предположила...

– Они, наверное, ждут, что я выколочу из вас все секреты. Но если честно, крошка, я не в форме.

Я встал. И почувствовал себя совсем худо. И опять сел.

– Вам нужно отдохнуть.

– Да? А вам-то что до этого?

– Ничего, в самом деле. Просто... – Она не закончила фразу.

Я снова поднялся. Теперь это получилось немного лучше, но голова была словно набита песком.

– Подождите, пожалуйста, – сказала она и положила свою ладонь на мою.

– В другой раз я задержусь, – сказал я. – Но, как говорится, долг зовет. Или что-то другое.

– Вы избиты и больны...

– Прости, крошка, я ухожу. Между прочим, ты когда-нибудь слышала о "Ластрион Конкорд"?

Она не ответила, только покачала головой. Когда у двери я обернулся, она все еще смотрела на меня большими красивыми глазами. Я позволил двери разделить нас, и снова оказался на улице. Падал легкий снежок. На тонком слое тающего снега я заметил следы, уходившие туда, откуда пришли мы с Сенатором. Я двинулся по ним, немного покачиваясь, но оставаясь на службе.

XII

Следы повторяли маршрут, по которому мы шли с Сенатором, когда отважно спасались от убийц, или от чего-то там спасались, если спасались вообще. Следы закончились в том месте, где мы слезли с грузовика. Ателье было все еще закрыто, но второй слева манекен, казалось, пристально посмотрел на меня.

– Привет, дружище, – сказал я. – Мы с тобой из одной команды. – Он не ответил, что меня вполне устроило.

Я чувствовал себя слабым, словно новорожденный бельчонок, – и почти столь же проворным. Мои кисти и колени болели. Мне хотелось улечься на что-нибудь мягкое и ждать, когда со мной наконец произойдет что-либо приятное, но вместо этого я двинулся вперед к мрачному дверному проему, устроился поудобнее и стал ждать. Я не знал, чего ожидаю. Я думал о той девушке в баре. О ней приятно было думать.

Я размышлял, является ли она частью наркосна. У меня возникло желание возвратиться и проверить, но как раз в этот момент какой-то человек вышел из аллеи напротив. Он был в темном пальто и шляпе, но я узнал его. Это был покрытый перхотью Рыжеволосый, навестивший меня в отеле вместе с Седым.

Он огляделся по сторонам, затем повернулся и припустил резвым шагом по улице. Я дал ему дойти до угла, затем пошел следом. Свернув за угол, я его уже не обнаружил. Продолжая двигаться, я миновал темный вход как раз вовремя, чтобы заметить последнее умирающее движение вертящейся двери. Я толкнул ее и очутился в крохотном вестибюле с полом из черного и белого кафеля – маленькими прямоугольничками без глянца, уложенными зигзагами, подобно моим мыслям в этот момент. Лестница вела вверх, к площадке; я услышал шаги над головой. Казалось, человек торопился. Я двинулся наверх.

Двумя пролетами выше подъем закончился неосвещенным коридором. Призрачный зеленоватый свет струился из-под двери в его дальнем конце. Я бесшумно передвигался по зеленому ковру. Из-за двери не доносилось никаких звуков. Я вошел без стука, просто повернув ручку.

Внутри был красивый ковер, горка, кресло, письменный стол. А за столом, одетый в щегольский серый полосатый костюм, сидел и улыбался мне питон.

Ну, может быть, и не питон. Может, ящерица. Темно-фиолетовое, с пепельно-голубым отливом, белое у горла. С гладкой чешуей, блестящее, с округлой вытянутой мордой, глазами без век и пастью без губ. Это что-то откинулось на спинку кресла, беззаботно махнуло почти рукой и сказало:

– Ну, мистер Флорин, вы удивляете всех нас. – Его голос был легким и сухим, как лепестки увядшей розы.

Я выхватил браунинг и направил на это существо. Оно зажгло сигарету и выдохнуло дым через две маленькие безносые ноздри.

– Являетесь ли вы участником первого кошмара? – спросил я. – Или это дублирующий аттракцион?

Оно издало смешок, приятный, дружелюбный, расслабленный смешок, какой редко можно услышать от рептилии. Я, во всяком случае, не слышал.

– Вы очень занятный персонаж, Флорин, – сказал он. – Но какое дело вы пытаетесь завершить? Что вы ищете в этих призрачных комнатах, в этих коридорах, полных привидений?

– Вы не упомянули еще наводненные фантомами улицы, – сказал я. – Но хорошо, так что же я ищу?

– Позвольте дать вам дружеский совет. Флорин. Пусть все идет своим чередом. Поверьте, это самое разумное в вашей ситуации. Пора прекратить расследование. Позвольте жизни течь мимо вас. Принимайте ее такой, какова она есть. Вы попали не в свой сюжет, Флорин. Вы ведь человек действия, а не философ. Смиритесь с этим.

– Последовательно, или со всем сразу? – я поднял пистолет и прицелился в центр улыбки.

– Выкладывайте все, – сказал я. – Если мне не понравится, я выстрелю.

Улыбка рептилии плавала в мягком облаке сигаретного дыма. Звенящий звук исходил от деревянной мебели. Я попытался что-то сказать, но в моих легких не было воздуха, только густой фиолетовый туман. Я попытался надавить на спусковой крючок, но он был приварен к скобе, я нажимал сильнее, и звон становился громче, туман густел и вертелся в маленьких красных глазках, которые сверкали, как две затухающие искорки, где-то далеко за морем, затем мигнули и погасли.

XIII

Напротив сидела девушка, одетая в облегающее темно-синее платье, мерцающее, как полированная рыбья чешуя. Она смотрела на меня с сочувственным беспокойством, как наблюдает орнитолог за неведомой ему раненой птицей;

– Не пойдет, – сказал я. – Ни у одного орнитолога нет таких глаз. – Звук собственного голоса меня очень удивил.

– С вами все в порядке? – спросила она. Ее голос был сладок, как мед, мягок, как утреннее облачко, нежен, как музыка. В любом случае, это был красивый голос.

– Ваш друг ушел, – сказала она. Я сидел за столом в том же баре, на том же месте.

– Не думайте, – сказал я, – что я принадлежу к славной когорте заблудших пьяниц. Что заставило вас подумать, что тот человек – друг?

– Я... я просто предположила...

– Как долго я был в ауте?

– Не знаю точно; я имею в виду, вы просто сидели здесь; правда, выглядели немножко странно, поэтому... – ее голос затих.

Я потер виски, и в глазах появился дрожащий свет, который грозил перерасти в сильную пульсацию, что не сулило ничего хорошего.

– Нет ли у вас чувства, будто вы участвовали в этой сцене раньше? – сказал я. -Я почти догадываюсь, что последует за этим. Вы предложите мне отдохнуть, пока я не почувствую себя лучше.

– Я думаю, вам действительно следует отдохнуть. Выглядите вы и впрямь неважно.

– Ценю ваше внимание, мисс, но откуда такая забота?

– Почему же нет? Я человек...

– Это больше, чем я могу сказать о некоторых моих знакомых. Скажите, вы не видели здесь парня с головой змеи? А может, ящерицы?

– Пожалуйста, не надо так шутить, – она посмотрела на меня непроницаемым взглядом, за который я безнадежно старался проникнуть.

– И к такому ответу я был готов. Я возродился из пепла один раз или дважды? Впрочем, это вопрос для философов, а я, как говорят, человек действия.

– Не понимаю, о чем вы говорите, – горько сказала девушка. -Я думала, вам нужна помощь. Если я ошиблась... – она начала подниматься, но я схватил ее за руку и усадил обратно.

– Не торопитесь. Вы мое единственное звено, если во всем происходящем есть хоть какой-то смысл – и даже если нет никакого. Она попыталась отнять руку, но не слишком настойчиво.

– Может быть, Сенатор мне что-нибудь подсыпал, – сказала. – А может, и не он. Возможно, серый человек выстрелил в меня нарко-ампулой.

– В вас стреляли?

– В мою сторону. Они попали в Сенатора. Я его телохранитель. По крайней мере, они так сказали. Но кажется, я был стрелкой компаса или радиобуем. Грязное дело, вы согласны со мной, мисс?

– Реджис. Все это какая-то нелепица...

– Мне это нравится еще меньше, мисс Реджис. Может быть, Сенатор потерял уверенность в себе после всего случившегося. Не могу сказать, что виню его. Вероятно, поэтому он и бросил меня; а может быть, его схватили.

– Вы сказали – Сенатор?

– Ага, тот самый Сенатор. Значительное лицо. Но никаких имен. По крайней мере, сейчас. Так сказал серый человек. Мне хотелось бы знать, на чьей он стороне. Я хотел бы знать, за какую команду играл я-и существуют ли вообще в этой игре команды?

Реджис молча наблюдала за мной.

– Вам придется не обращать внимания на некоторую мою эксцентричность, сказал я. – У меня было несколько тихих галлюцинаций. Трудно понять, кто есть кто. Например, вы. Почему вы сидите здесь и слушаете меня? Вам уже следовало бы взывать о помощи к ребятам со смирительными рубашками.

– Я не верю, что вы опасны, – сказала она спокойно.

– Вы знаете меня?

– Я никогда до этого вас не видела.

– Что заставило вас выйти в прохладную ночь и привело сюда, в эту дешевую забегаловку, – одну? В прошлый раз, я едва ли не принял вас за даму, ищущую знакомств.

– Мне... трудно сказать. Это был... импульс. Я кивнул.

– Превосходно. Это, кстати, проясняет дело. Хотите выяснить что-нибудь еще, прежде чем я уйду?

– Пожалуйста, не уходите.

– У меня дела, мисс Реджис, – сказал я. – Есть вопросы, на которые надо найти ответы, и ответы, ждущие правильных вопросов. А время уходит.

Я поковылял к выходу, и она не окликнула меня. Я был немного огорчен этим, но не оглянулся.

XIV

Выйдя наружу, я поискал следы на снегу, но на этот раз не нашел. Это почему-то успокоило:

снег и следы были частью сна. Улица оказалась на месте, это уже кое-что. Повернув направо, я пошел по-прежнему маршруту, или мне снилось, что я шел, или снилось, что мне снилось, как я шел до тех пор, покуда не встретил Рыжеволосого. Встреча с ним была прорывом. Она помогла мне вспомнить, что на самом деле его там не было. Что бы они мне ни преподнесли, это было вздором. Я все еще чувствовал себя ошарашенным, как монашка, которая продолжает ждать предложения выйти замуж и вдруг узнает, что уже утро вторника и она в чужом городе.

Улицы были непонятно пустынны даже для столь позднего времени. Ни одного автомобиля. В окнах ни огонька. Только порывистый ветер да шуршание мышей за деревянными панелями. Я возвратился на улицу, где дебютировал несколькими сотнями лет – или двумя часами – раньше. Завернул за угол и увидел человека в темной шляпе и пальто, который стоял перед магазином готового платья и изучал витрину. Я узнал его: это был Рыжеволосый. В качестве пророчества мой наркосон был не так уж плох. Внезапно из переулка появился Сенатор. Я отпрянул назад, чтобы меня не увидели, и спешно подытожил всю имеющуюся на данный момент информацию. Это привело меня в замешательство. Проанализировал все снова в другом порядке. Это смутило меня еще больше.

– К черту факты, – проворчал я. – Возвращаемся к существу вопроса. – Я проверил, на месте ли пистолет, и завернул за угол, готовый действовать.

Их не было. Город был пустынным, как Помпеи, и так же полон древними грехами.

В своем наркосне я последовал за Рыжеволосым в здание. Может быть, в этом ключ к разгадке. Поскольку выбора не было, я пошел туда, где во сне была дверь, и обнаружил ее – большую стеклянную дверь с номером 13, сверкающим броскими золотыми цифрами. Войдя внутрь, я очутился в фойе с зелеными стенами, спиральной лестницей и запахом заброшенной библиотеки. Стояла величественная тишина. Я стал подниматься по ступенькам и попал на площадку с серой дверью. Открыв ее, я обнаружил Рыжеволосого, стоящего спиной в шести футах от меня, и занятого попытками открыть какой-то сейф. Он не успел обернуться, как я уже приставил револьвер к его левой почке.

– Не думай, что я не сумею выпустить несколько пуль тебе в спину, если дело дойдет до того, – сказал я тем, что осталось от голоса.

Глаза у него стали как у мыши, пойманной у норки. Рот свесился набок, словно переполненный карман.

– Говори, – потребовал я. – Не волнуйся, если что-то будет не по порядку. Просто начинай. Я скажу, когда остановиться.

– Вы не должны быть здесь, – выдал он придушенную версию высокотонального писка.

– Я знаю. Но представим, что я, тем не менее, здесь. Где Сенатор?

– Можете теперь забыть о Сенаторе, – сказал он настолько быстро, что его язык не успевал за словами. – Все закончилось.

– Это вы раскатывали в зеленом "бьюике"? – спросил я, поглубже погружая ствол.

– Я не собирался убивать вас. Вас надо было только фазировать на уровень Эты, клянусь!

– Этим вы сильно облегчили мне душу, – сказал я. – Продолжайте.

– Вы должны поверить мне! Когда операция закончится, я покажу вам запись... – он сделал паузу, чтобы сглотнуть. – Видите ли, я могу подтвердить все, о чем говорю. Только позвольте мне открыть возвращатель и... – он вставил ключ и повернул его. Я попытался схватить Рыжеволосого, но неожиданно воздух стал густым, как сироп, и приобрел такой же цвет, наполнившись множеством маленьких вертящихся огоньков...

XV

Она сидела напротив, одетая в тонкую белую блузку и пепельно-голубой жакет. Ее волосы были нежно каштанового цвета, такого же цвета были глаза. Она смотрела на меня с тревогой, как птица наблюдает за появлением на свет своего первенца.

– Неправильно. – Мой голос звучал в ушах неотчетливо. Я потянулся через стол и схватил ее запястье. У меня хорошо получалось хватать людей за руки. Удержать их – другое дело. Она не сопротивлялась.

– Мне показалось, что вам нужна помощь, – сказала она тихим шепотом.

– Эта мысль делает вам честь. – Я огляделся: тот же зал, где происходила предыдущая сцена. Бармен протирал тот же стакан, стоял тот же запах жареного лука и кислого вина; те же потемневшие банки, те же тусклые медные котелки у камина.

– Тот человек ушел, – сказала девушка. – Вы выглядели...

– ...немного странно, – сказал я. – Давай пропустим все это, дорогая. У нас есть более интересные темы для беседы.

– Я не понимаю, что вы имеете в виду, – сказала она слабым голосом, который, тем не менее, звучал, как цыганская гитара в ночи.

– Как тебя зовут? – спросил я.

– Мисс Реджис. Курия Реджис.

– И ты уже знаешь мое имя, не так ли?

– Конечно. Я думаю, ты совершил ошибку...

– У меня был широкий выбор ошибок, и я их все совершил. – Я отпустил ее и потер свои кисти. Однако это не помогло. Моя грудная клетка отзывалась болью при каждом вздохе.

– Объясни мне сначала, – сказал я, – как ты думаешь: сидели мы с тобой раньше за этим столиком?

– Конечно, нет.

– Так почему ты здесь?

– Но ведь ты позвал меня, – ее глаза искали и, кажется, не могли что-то найти в моих глазах.

– Расскажи, пожалуйста, подробней.

– Ты дал объявление в газете.

– О чем?

– О том, что я нужна тебе. И свое имя.

– И только поэтому ты пришла?

– Если я не нужна тебе, я уйду.

– Подожди. Закажи сэндвич. Досчитай сотнями до миллиона. Если я не вернусь к этому времени, начинай без меня. – Я ухватился за край стола и заставил себя встать. Комната качнулась.

– Итак, все заново, – сказал я. – Я пошел. Когда я обернулся, столик был пуст.

XVI

– Флорин, – сказал я себе, – что-то ты делаешь неправильно. Или что-то не делаешь правильно. Я оглядел улицу. Падал легкий снег. Не было видно людей, не было следов на тротуаре, отпечатков шин на мостовой. Весь мир будто существовал для меня одного.

– Мне дали наркотики, – сказал я. -Допустим. Но сколько попыток я должен сделать, прежде чем произойдут главные события? Как я узнаю, когда это действительно начнется? Как я пойму, происходит ли это в реальности или во сне?

– Ты проходишь обучение, – сказал я. – Каждый раз, когда ты делаешь неверный поворот, тебя отсылают за угол. Но тебе это здорово надоело. И твое подсознание пытается что-то подсказать тебе.

Едва я это проговорил, мир исчез. Даже когда внезапно гаснет свет в комнате, это всегда вызывает шок. Но тут исчезло небо. Наступила полная темнота. Я протянул руку и нащупал стену рядом с собой; хотя мой нос был на расстоянии дюйма от нее, я мог ее чувствовать, но не видеть.

– Новые правила. Флорин, – сказал я вслух, чтобы хоть что-нибудь услышать. – Но игра все та же.

Я ощупал стену позади себя, нашел дверь, из которой только что вышел. Она была заперта.

– Никаких возвращений назад, – посоветовал я себе. – Только вперед. Только к месту действия. Ты можешь сделать это при помощи навигационного счисления пути.

Это была не блестящая идея, но другая мне в голову не пришла. Полчаса я тащился, касаясь одной рукой стены, а другой хватая воздух впереди. Я шел то с одной стороны бордюрного камня, то с другой, умудряясь не споткнуться о пожарные краны, и все это без собаки-поводыря. Я гордился собой. Хорошая работа.

Вопрос, для кого я ее делаю.

Я начал работать на Внутренний Совет, но не выяснил их имена. Затем руководство было за Сенатором, некоторое время мы работали вместе, и очень неплохо, но затем и здесь что-то разладилось. Есть вероятность, что он сам сбежал от меня, но ввиду отсутствия доказательств он все еще оставался моим клиентом. Если Ван Ваук или кто-нибудь еще из его шайки выхватил его из-под моего дремлющего носа, то мой долг – вернуть его, и это означало, что я должен продолжать поиски, считая шаги и кварталы по пути, где я в последний раз видел его и Рыжеволосого.

Знакомый угол. Я повернул налево и ощупью двинулся к стеклянной двери с цифрой 13.

Никакой двери здесь не оказалось. Возможно, я ошибся в подсчетах. Может быть, кто-нибудь пришел и заделал ее. Просто чтобы сбить меня с толку. А может быть, ее никогда не было.

Я прошел еще несколько футов и наткнулся на вращающуюся дверь; она повернулась и втолкнула меня в слепящий блеск сороковаттной лампочки, свисающей на перекрученной проволоке в холле, который или достраивали, или ломали.

В поле зрения ничего привлекательного не было, но было приятно получить обратно зрение, даже если все, что я увидел, это дранка на неоштукатуренных стенах, грубый цементный пол, шаткие деревянные ступени, ведущие наверх.

– На этот раз, – сказал я себе, – веди игру немного спокойней. Никаких размахиваний револьвером, никаких незнакомых дверей, чтобы просунуть в них голову.

Я поднялся и оказался на площадке, замусоренной стружками и кирпичной крошкой.

Над черной дверью из тяжелой латуни стояла цифра 13. Прижавшись к двери ухом, я сумел различить звуки голосов. Казалось, они о чем-то спорили. Это меня устраивало: мной владело настроение с кем-нибудь не согласиться. Я взялся за ручку; она повернулась, и я вступил в проход между оштукатуренной стеной с одной стороны и окнами из матового стекла с другой. Голоса раздавались из третьего от двери окна. Я осторожно придвинулся к нему.