Текст книги "Людоеды из Цаво"
Автор книги: Джон Генри Паттерсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)
Воины-масаи
Наверное, самый любопытный обычай масаи – это удаление двух передних зубов в нижней челюсти. Говорят, что он восходит к тем временам, когда в племени был очень распространён столбняк, и масаи обнаружили, что если вырвать зубы, то можно принимать пищу. Это объяснение едва ли можно назвать удовлетворительным или достаточным, и я дал его только для полноты. Но какова бы ни была причина этого обычая, отсутствие двух зубов составляет отличительный опознавательный признак. Помню, однажды мы с одним масаи наткнулись на побелевший череп давно умершего члена племени, разумеется, легко узнаваемого по отсутствию зубов. Масаи тут же вырвал клочок травы, плюнул на неё и затем очень аккуратно положил рядом с черепом. Как он сказал, он сделал это, чтобы отвести от себя зло. Тот же человек среди множества других вопросов задал и такой: ближе ли моя страна к богу, чем его? Честно говоря, боюсь, что я не смог ответить утвердительно. Некогда масаи плевали в лицо в знак великой дружбы, но в наши дни, как и многие другие туземные народы, переняли нашу английскую привычку пожимать руки.
Ещё один обычай масаи – уродование мочки уха. Они растягивают мочку, пока она не свисает на пять-шесть дюймов. Затем они её прокалывают и украшают разными способами в зависимости от фантазии. Они вставляют туда кусочки дерева двух-трёх дюймов в диаметре или небольшие круглые жестянки, подвешивают цепочки, кольца, бусы или пучки латунных гвоздей. Почти все мужчины носят на лодыжках небольшие колокольчики, чтобы предупреждать о своём приближении, а женщины очень любят украшать себя большим количеством железной или медной проволоки. Их конечности зачастую почти полностью покрыты кольцами, которые, мне кажется, очень тяжёлые и неудобные. Но без них женщины-масаи не будут считаться светскими дамами, и чем больше на них колец, тем выше их социальное положение.
Женщина-масаи
Как правило, масаи не хоронят мертвецов, поскольку они считают, что такой обычай вредит почве. Тела просто уносят на некоторое расстояние от деревни и оставляют, чтобы их сожрали птицы и дикие звери. Честь быть похороненным сохранена только для великого вождя, над останками которого также насыпается большой курган. Однажды возле Цаво я наткнулся на такой курган и очень осторожно вскрыл его, но ничего не обнаружил. Наверное, я не очень глубоко копал. В основном, масаи – честный и благородный первобытный народ, и их постепенное вымирание вызывает большую жалость.
Рабами масаи можно назвать ндероббо, которые, в отличие от своих повелителей, народ охотников. Я редко встречался с ними, поскольку они прячутся в пещерах и зарослях и постоянно передвигаются вслед за своей добычей. Недавно я видел нескольких рядом у ущельем Элдама, но они были более или менее цивилизованные. Девушки, которые были довольно грациозны, оставили свою туземную наготу ради ниспадающих белых одеяний.
Мальчик-ндеробо
Девушка-ндеробо
В районе между Найроби и рекой Кедонг и в провинции Кения обитают кикуйю, которые телосложением похожи на масаи, но далеко не так красивы. Как и масаи, они используют копья и щиты, хотя и другой формы. Но всё-таки их главное оружие – лук и отравленные стрелы. Они также постоянно носят грубо сделанные обоюдоострые мечи в ножнах, которые подвешиваются к кожаному поясу. Они подпиливают передние зубы, так же, как почти все остальные туземные племена Восточной Африки, за исключением масаи. Они живут в небольших деревнях, которые состоят из ульеобразных хижин и всегда находятся в самой густой чаще леса. Краали для скота они строят особенно прочно и прячут особенно хорошо. Однажды я после многих трудностей, после ползанья на четвереньках сумел добраться до одного из таких краалей. Я был очень удивлён, когда увидел, сколько труда и сколько изобретательности проявлено при его постройке. В отличие от масаи, кикуйю имеют хорошие представления о земледелии. Они выращивают мтама (вид злаков, из которого делается мука), сахарный тростник, бататы и табак.
Кикуйю
У кикуйю репутация очень трусливых и коварных людей, и они действительно совершили ряд крайне жестоких поступков. Мой друг капитан Хаслем, который несколько месяцев жил у меня в Цаво, был варварски убит членами этого племени. Он оставил меня и поехал в страну кикуйю. Поскольку он очень хотел выяснить всё о тропических болезнях, от которых страдали животные, он взял привычку вскрывать тела мёртвых животных. Суеверные кикуйю решили, что он колдует над их скотом, который в то время умирал от чумы крупного рогатого скота. Поэтому они убили Хаслема, подстрекаемые, без сомнения, всесильным знахарем. Но я обнаружил, что они вовсе не такие зловещие, как они мне рисовались. В Найроби у меня работали примерно четыреста кикуйю, и я никогда не имел с ними проблем. Наоборот, я понял, что они вежливые, смышлёные и очень способные к обучению.
Как в случае с остальными африканскими народами, женщины кикуйю выполняют всю физическую работу в деревне и носят тяжёлые грузы для своих повелителей и хозяев. Узлы держатся на их спинах с помощью ремня, охватывающего лоб.
Женщины-кикуйю
Несмотря на это, некоторые из них довольно симпатичны. Преодолев страх перед европейцами, они не возражают, чтобы их фотографировали.
Из других племён, встреченных мною в этой части света, самое интересное – кавирондо. Это трудолюбивые, простые люди, увлечённые земледелием и крайне гостеприимные. Они немного склонны к воровству, но в сердце Африки это почти не считается пороком. Используя выражение Марка Твена, можно сказать, они не носят ничего, кроме улыбок. Две нитки бусин считаются достаточным облачением. Тем не менее, они по-своему скромные люди, и, в целом, это одно из лучших племён Восточной Африки[27].
Глава XXV
Людоед в железнодорожном вагоне
Однажды вечером, в конце моего пребывания в Британской Восточной Африке я ужинал с полицейским инспектором мистером Райалом в его железнодорожном вагоне. Бедняга Райал! Тогда я не мог и подумать, какая ужасная судьба настигнет его спустя несколько месяцев в том же самом вагоне, в котором мы ужинали.
Возле небольшого полустанка под названием Кимаа поселился лев-людоед, который стал нападать на сотрудников железной дороги. Это был очень дерзкий зверь, ему было не важно, кого хватать – начальника станции, сигналиста, стрелочника. Однажды ночью, пытаясь добыть себе еду, он забрался на крышу станционного здания и попытался разорвать листы из рифлёного железа. Перепуганный бабу, ответственный за телеграфный аппарат, отправил начальнику службы движения лаконичное сообщение: «Лев борется со станцией. Немедленно пришлите подмогу». К счастью, лев не преуспел в своей «борьбе со станцией». Но он так старался, что сильно порезал свои лапы о железные листы, оставив на крыше большие пятна крови. Но следующей ночью он схватил туземца, который работал на насосе, и скоро добавил ещё несколько жертв к этому списку. Некий машинист как-то раз всю ночь просидел в большом железном баке для воды, надеясь подстрелить льва. В стенке бака была прорезана амбразура для стрельбы. Но, как это часто бывает, охотник стал целью охоты. Лев явился в середине ночи, бросился на бак и попытался достать из него машиниста через узкое круглое отверстие, через которое машинист попал внутрь. К счастью, бак был достаточно глубоким, и лев не сумел добраться до человека на дне, который был почти парализован от страха. Он так вжался в дно, что никто не смог бы его достать. Всё-таки через некоторое время он выстрелил и отпугнул льва.
Это была тщетная попытка уничтожить то чудовище, благодаря которому бедняга Райал встретил свою трагическую, безвременную кончину. 6 июня 1900 года Райал ехал из Макинду в Найроби вместе с двумя друзьями – мистером Хьюбнером и мистером Паренти. Когда они достигли Кимаа, что в двухстах пятидесяти милях от Момбасы, они узнали, что незадолго до их приезда возле станции видели людоеда. Они решили остаться здесь на ночь и попытаться застрелить его. Вагон Райала перевели на запасный путь рядом со станцией. Из-за того, что линия была не завершена, вагон стоял не прямо, а сильно накренившись. После полудня трое друзей пошли искать льва, но, не обнаружив никаких следов, вернулись в вагон, чтобы поужинать. Потом они некоторое время дежурили, но единственной примечательной вещью, которую они увидели, были два очень ярких светлячка. Впоследствии оказалось, что это было не что иное, как два глаза людоеда, который непрерывно наблюдал за ними и следил за каждым их движением. Прошёл час, никаких признаков льва не было, и Райал уговорил своих друзей лечь, а сам встал на первую вахту. Хьюбнер занял полку над столом на одной стороне вагона. На противоположной стороне купе была ещё одна полка, внизу. Её Райал предложил Паренти, но тот отказался, говоря, что ему будет удобно и на полу. Он лёг спать ногами к входной двери.
Предполагается, что Райал, подежурив несколько часов, пришёл к выводу, что лев этой ночью не собирается показываться. Он лёг на нижнюю полку и задремал. После того, как он лёг, коварный людоед начал осторожно пробираться к трём спящим мужчинам. Чтобы достичь небольшой площадки в конце вагона, он должен был забраться по двум очень высоким ступенькам, но он сумел бесшумно преодолеть эту трудность. Дверь с площадки в вагон была раздвижной, она легко скользила на медных колёсиках. Наверное, она была не до конца заперта или, во всяком случае, никак не защищена. Для льва было проще простого толкнуть её лапой и открыть. Вагон стоял под уклоном, большой вес приходился на одну сторону, поэтому дверь скользнула и захлопнулась именно в тот момент, когда лев проник внутрь. Таким образом лев остался запертым в одном купе с тремя спящими людьми.
Он тут же прыгнул на Райала. Но, чтобы добраться до Райала, он должен был встать на Паренти, который, как вы помните, спал на полу. В этот момент Хьюбнер был неожиданно разбужен громким криком. Взглянув вниз со своей полки, он с ужасом увидел огромного льва, который задними лапами стоял на Паренти, а передние положил на беднягу Райала. Неудивительно, что это зрелище ввергло его в панику. Был только единственный путь к спасению: вторая дверь, что вела в комнату слуг. Эта дверь находилась напротив той, через которую вошёл лев. Чтобы добраться до неё, Хьюбнер должен был буквально прыгнуть на спину льва, огромное тело которого заняло всё пространство под полкой. Это звучит невероятно, но, взволнованный и перепуганный, он действительно сделал так, и, к счастью, лев, занятый своей жертвой, не обратил на него внимания. Хьюбнер сумел добраться до двери невредимым. Но, к своей досаде, он обнаружил, что с другой стороны дверь держат перепуганные кули, которых поднял шум, вызванный вторжением льва. В крайнем отчаянии он сделал несколько неистовых попыток её открыть. Наконец, приложив все силы, он сумел отодвинуть её так, чтобы можно было выскользнуть из купе. Кули сейчас же завязали ручку своими тюрбанами. Мгновение спустя послышался страшный грохот, и вагон ещё больше накренился. Это лев выбрался через окно, вытащив и беднягу Райала. Освободившись от льва, Паренти, не теряя времени, выпрыгнул в окно на противоположной стене вагона и понёсся к одному из станционных строений. Его спасение было чудом, поскольку лев стоял прямо на нём, лежавшем на полу. Сам вагон был сильно повреждён, деревянная рама окна была расколота на кусочки, когда лев вылезал из него со своей жертвой в пасти.
Можно надеяться только на то, что смерть бедняги Райала была мгновенной. Его останки были найдены наутро в кустах, в четверти мили от станции. Их увезли в Найроби для погребения. Рад добавить, что очень скоро ужасный зверь, ответственный за столь кошмарную трагедию, попался в хитрую ловушку, устроенную одним из сотрудников железной дороги. Несколько дней его показывали публике, а потом застрелили.
Людоед в клетке
Глава XXVI
Работа в Найроби[28]
Конечная станция достигла Найроби, и мне был поручен новый участок линии. В Найроби должна была располагаться штаб-квартира железнодорожной администрации. Требовалось проделать много работы, чтобы превратить голую равнину, которая находилась в трёхстах двадцати семи милях от ближайшего места, где можно было купить гвоздь, в центр железной дороги. Нужно было соорудить дороги и мосты, построить дома и мастерские, провести воду и сделать ещё тысячу разных дел, чтобы создать железнодорожный город. Ядро современного города удивительно быстро обрело свою форму, торговые ряды на базаре выросли, как грибы после дождя. На базаре несколько раз были отмечены случаи заболевания чумой, поэтому я отдал распоряжение, чтобы туземцы и индусы, обитавшие там, очистили его, и под свою ответственность предал всё это место огню. За это самовольство я, как и ожидал, был наказан, но всё-таки чума была остановлена и всё время, что я пребывал в стране, больше не возобновлялась.
Я сумел уговорить несколько сотен кикуйю, на земле которых мы сейчас находились, прийти и работать в Найроби. После небольшого обучения они показали себя очень полезными и способными работниками. Они постоянно твердили, что шамба (плантации, сады) на другой стороне холма, у которого был разбит лагерь, уничтожили слоны. К сожалению, у меня не было лишнего времени, чтобы пойти на их поиски. Тем не менее, однажды я передал это известие своему другу, доктору Уинстону Уотерсу, которому затем довелось пережить волнующее приключение с большим самцом-слоном. Вместе с кикуйю Уотерс отправился на поиски этого бандита, и скоро наткнулся на него. Слон скрывался в тенистых деревьях. Уотерс был большим сторонником стрельбы с близкого расстояния, поэтому он подкрался на несколько ярдов и из винтовки 577 калибра выстрелил животному в сердце. Слон ответил быстрым, решительным нападением. Хотя Уотерс выстрелил в него и из левого ствола, это не оказало никакого эффекта. Слон двинулся на него, крича и трубя от ярости. Не оставалось ничего другого, как убегать. Уотерс бежал по тропе, что есть сил, а слон гнался за ним и быстро его настигал. Дела охотника были очень плохи, через несколько секунд огромное чудовище раздавило бы его. Но в самый критический момент Уотерс наступил на покрытие хорошо замаскированной охотничьей ямы и, как по волшебству, исчез из виду. Когда его враг неожиданно провалился сквозь землю, слон так испугался, что резко остановился и убежал в джунгли. Уотерсу же повезло: он совсем не пострадал при падении, так как яма была не очень глубокая и в ней не было кольев. Скоро он выбрался, последовал за раненым слоном и без дальнейших трудностей добил его.
В конце 1899 года я уехал в Англию. За несколько дней до отъезда кикуйю, называвшие себя моими «детьми», пришли в полном составе и умоляли взять их с собой. Я живописал им холодный, сырой климат Англии и огромное расстояние, которое отделяет её от их страны. Но они заверяли меня, что это ничего для них не значит, что они хотят быть моими «детьми» и что они поедут со мной куда угодно. Я не мог себе представить, как появляюсь в Лондоне с охраной их четырёхсот более или менее обнажённых дикарей. С трудом я уговорил их остаться в их родной стране. В поездке на побережье меня сопровождали верный Махина, мой бой Рошан Хан, мой честный чокидар Миан и ещё несколько кули, которое долго работали со мной. После тягостного прощания они уехали в Индию. На следующий день и я отплыл на родину.
Глава XXVII
Находка новой канны
В конце прошлого, 1906 года я снова посетил место моей работы и моих приключений. К сожалению, поезд, на котором я ехал из Момбасы, прибыл в Цаво в полночь. Но я всё равно вышел и побродил вокруг, сколько позволяло время, почти всерьёз ожидая, что из кустов на меня выпрыгнут призраки двух людоедов. Я думал пару дней провести в знакомых местах, но мои компаньоны хотели как можно скорее добраться до лучших охотничьих угодий. Всё-таки я с трудом пробудил их от мирного сна, чтобы показать крепкий и красивый мост через Цаво, освещённый бледным лунным светом. Но, боюсь, что они не оценили мост так, как он того заслуживал. Естественно, я не ожидал, что они или кто-то ещё увидит мост моими глазами. Я смотрел на него как на своего ребёнка, которого я воспитал, преодолев удары, опасности и трудности всех видов. Обычный же путешественник, разумеется, ничего об этом не знает. Он думает о мосте как о заурядном, пустяковом сооружении.
Мы провели несколько дней в Найроби. Он превратился в город с шестью тысячами жителей, которые обеспечены всеми удобствами, включая отличный ипподром. После короткого путешествия на озеро Виктория-Ньянза и в Уганду мы вернулись в ущелье Элдама, что находится возле станции Ландиани в провинции Найваша. Здесь началась настоящая охотничья экспедиция. Рад сказать, что она оказалась очень интересной и принесла много удовольствия. Страна была очаровательна, климат прохладный и бодрящий. Мы добыли множество разных животных, в том числе носорога, бегемота, водяного козла, тростникового козла, конгони, антилопу гну, страуса, импалу, орикса, лошадиную антилопу и т. д. Но пока я вынужден ограничиться отчётом о том, как мне посчастливилось застрелить новую разновидность канны[29].
Водопад в ущелье Элдама
Военное каноэ на озере Виктория
Наша партия состояла из пяти человек, включая одну даму, которая одинаково хорошо ездила верхом и стреляла. 22 января мы оставили ущелье Элдама и двинулись на восток через плато Лайкипия. Направление, которое мы выбрали, было плохо изучено, его почти невозможно было пройти без проводника. Окружной офицер мистер Фокер выделил нам надёжного человека – молодого масаи по имени Улиагурма. Поскольку он не знал ни слова на суахили, мы были вынуждены взять и переводчика – отличного, жизнерадостного малого из того же племени по имени Ландаалу. У него был родственник, который тоже напросился идти с нами, хотя для нас он был бесполезен. Наша дорога лежала через болота Солай, через хребты Мултило и Субуколултиан и через множество неисследованных рек и ручьёв. Во время первого перехода я заметил, что наш киронгози (проводник) Улиагурма сильно мучается от боли в ухе, хотя он не жаловался. Я сказал, что если после устройства лагеря он придёт ко мне, я посмотрю, что можно сделать. Странно, но моё лечение оказалось успешным, и Улиагурма из благодарности прославлял меня как знахаря среди всех туземцев, которых мы встречали. Вследствие этого мужчины, женщины и дети с разными болезнями и увечьями приходили и осаждали наш лагерь, умоляя дать им волшебную даву (лекарство). Я делал, что мог, и надеюсь, что никому не навредил. Но у меня сердце разрывалось, когда я видел неизлечимых людей, которые ждали, что я им помогу.
Ландаалу
После того, как мы поднялись на Субуколултиан и достигли основания плато, мы разбили лагерь на берегу реки Ангаруа. Здесь мы обнаружили большой крааль масаи, обитатели которого, кажется, сильно удивились нашему неожиданному появлению. Но они были очень дружелюбны и навестили нас в лагере через час после нашего прибытия. После полудня я сел на пони и поехал к ним для ответного визита вместе с Ландаалу в качестве переводчика и моим носильщиком оружия Джумой. Элморани (воины) развлекли меня, показав гимнастические упражнения, которые они постоянно выполняют для развития гибкости и силы. После этого представления я спросил, есть ли в окрестностях какие-нибудь звери. Мне ответили, что их можно найти в нескольких милях к северу от крааля. Я тут же отправился с Ландаалу и Джумой попытать удачу[30].
Переправа через реку Ангаруа
Как велика была моя удача, я пока не знал. Осмотрев голову и шкуру канны внимательнее, я обнаружил, что она существенно отличается от всех других канн, что я видел. Во-первых, у неё нет пучка волос на лбу, а вокруг глаз идут белые полосы. Такие же полосы, немного побольше, можно увидеть у западной канны[31]. Лоб с обеих сторон красноватого цвета, а коричневые пятна на нижней части морды больше, чем у обычной канны. Полосы на теле очень бледные, самые заметные – три линии на холке. В апреле я вернулся в Англию и отправил голову Роуленду Уорду[32], где её увидел мистер Р. Лидеккер[33] – член Королевского общества, сотрудник Британского музея, хорошо известный натуралист и специалист по крупным животным. Он написал мне, что голова представляет огромный интерес для зоологии, поскольку она доказывает существование до сих пор неизвестной разновидности канны. 29 сентября 1906 года мистер Лидеккер поместил в «Филд» заметку с описанием этого животного.
Новый подвид канны
«Значительный интерес представляет голова канны, убитой полковником Дж. Г. Паттерсоном в Португальской[34] Восточной Африке и отправленной мистеру Роуленду Уорду. Определённые особенности в расцветке свидетельствуют о том, что это переходная форма от обычного южноафриканского животного к западной канне (Taurotragus derbianus) из района Бахр-эль-Газаль[35] и из Западной Африки. У полосатой разновидности (Taurotragus oryx livingstonianus) обычной южноафриканской канны вся средняя часть морды взрослого самца равномерно тёмная или даже черновато-коричневая, с пучком длинных, густых волос на лбу и без белых пятен вокруг глаз. С другой стороны, у суданского подвида западной канны (T. derbianus gigas), представленной самцом, описанным мистером Ротшильдом в «Novitates Zoologicae»[36] за 1905 год, верхняя часть морды имеет рыжие и более короткие волосы, чем у обычной канны, а вокруг её глаз идут полосы внутрь и вниз, напоминающие шеврон у куду[37], хотя две полосы не соединяются.
У экземпляра полковника Паттерсона (которую было бы правильно назвать T. oryx pattersonianus) есть похожий белый шеврон, хотя неполный и меньшего размера. Узкая полоса в середине морды, выше и между глаз тёмно-коричневая, лоб с обеих сторон рыжеватый. В нижней части морды тёмно-коричневое пятно крупнее, чем у обычной канны, хотя имеется рыжеватые пятна над ноздрями. По последним показателям канна полковника Паттерсона напоминает западную канну, за исключением тёмного обода на шее, который характеризует последнюю. Если все канны из той части Португальской Восточной Африки, где был добыт экземпляр полковника Паттерсона, окажутся того же типа, то можно уверенно предположить, что настоящая канна и западная канна – это всего лишь подвиды одного вида, как в случае с разными местными формами жирафов и квагг. В то же время, даже если данный экземпляр окажется только единственным, что маловероятно, он будет служить доказательством, что южная и северная канна более близко связаны, чем до сих пор считалось».
Поскольку моя канна представляет значительную научную ценность и поскольку Британский музей выразил желание владеть этой головой, я рад подарить её попечителям. Все охотники и натуралисты могут увидеть её в Музее естественной истории в Южном Кенсингтоне, где она сейчас находится.
Приложения
I.
Возможно, охотнику, который хочет посетить Британскую Восточную Африку, покажутся интересными и важными кое-какие советы.
Набор оружия для всех нужд должен включать экспресс 450 калибра, спортивную винтовку 303 калибра и ружьё 12 калибра. Для трёхмесячного путешествия будет достаточно двести пятьдесят патронов 450 калибра (пятьдесят тяжёлых и двести лёгких), триста патронов 303 калибра (сто тяжёлых и двести лёгких) и пятьсот патронов для ружья. Будут очень полезны кожаные патронташи вместимостью пятьдесят патронов каждый.
Конечно, нужно взять пару сотен ракет различного цвета, которые незаменимы, чтобы подавать сигналы в лагерь и из лагеря после наступления темноты. Ими можно стрелять из ружья или из пистолета. Несколько ракет нужно на всякий случай всегда оставлять в лагере у неопары (вожака каравана).
Винтовки, патроны и ракеты нужно поручить агенту в Момбасе и отправить их ему из Лондона в лужёных ящиках, по крайней мере, за месяц до того, как отплывёт сам охотник. Следует помнить, что таможня в Момбасе берёт десять процентов со всех ввозимых предметов, так что накладную нужно сохранить и представить для проверки.
Охотничье снаряжение должно включать хороший пробковый шлем, пару костюмов из хаки, кожаные гетры или краги, замшевые перчатки для защиты рук от солнца и две пары сапог с пеньковыми подошвами. Будут очень полезны и длинные норвежские сапоги. Если охота будет происходить в горной местности, то потребуется обычное нижнее бельё, которое носят в Англии. Хорошее, тёплое пальто пригодится для прохладных вечеров во внутренних частях страны, для сырой погоды нужно включить светлый макинтош. Для гористой или поросшей колючками местности будет незаменима пара наколенников и налокотников, а те, кто страдает от солнца, должны обеспечить себя защитой для спины. Последний предмет очень полезен. Хотя ветер может быть довольно холодным, но в полдень солнце палит нещадно. Разумеется, не нужно забывать о хорошо подобранной аптечке.
Нужно взять хороший полевой бинокль, охотничий нож и кодак с двумястами плёнок. Всем, кто в пути собирается фотографировать, я очень советую по прибытии в Найроби навестить мистера У. Д. Янга. Он увлечённый фотограф, и он будет рад дать совет во всём, что касается выдержки. Это пункт, который требует особого внимания, и советы опытного человека будут очень полезны. Я сам в большом долгу перед мистером Янгом. Уверен, что без него у меня с фотографированием ничего бы не получилось. В последний приезд в страну я взял привычку отправлять ему плёнки, как только добирался до почтовой станции. Рекомендую остальным делать то же самое, поскольку плёнки до возвращения быстро испортятся. Я сам испортил так почти четыреста плёнок, когда был в стране в 1898-1899 году.
Что касается походного снаряжения, из Англии нужно привезти только небольшую палатку, три одеяла «Йегера»[38], складную ванну, «саквояж Вулзли»[39] и хороший фильтр. Но даже это можно купить на месте. Ящики для еды и другую необходимую походную утварь можно купить в Момбасе или Найроби, где агенты предоставят всё, что необходимо. Примерно за месяц до отплытия из Англии нужно отправить письмо агенту и указать в нём дату прибытия, количество носильщиков и всего остального, что вам понадобится. По приезде охотника всё будет готово, и он сможет немедленно выйти в путь.
Приготовление завтрака в лагере
Если вам нужно сэкономить деньги, я не советую нанимать носильщиков в Момбасе. Их можно нанять в Найроби, таким образом сохранив двадцать рупий на каждого за проезд по железной дороге. Следует помнить, что люди-носильщики намного предпочтительнее, чем ослы. Ослы раздражают медлительностью и доставляют много хлопот, особенно на неровной земле или при переправе через реки, когда весь груз нужно снять с животных, перенести, а затем снова повесить им на спину. В караван для одного спортсмена, если он собирается отойти далеко от железной дороги, обычно входят (точное количество членов зависит от многих обстоятельств):
1 вожак – 50 рупий[40] в месяц.
1 повар – 35.
1 носильщик оружия – 20.
1 бой (личный слуга) – 20.
2 аскари (вооружённые носильщики) – 12 каждому.
30 носильщиков – 10 каждому.
Все носильщики зарегистрированы, правительство берёт за регистрацию небольшую плату, поэтому обычно половина жалованья выплачивается авансом, перед началом путешествия. Охотник обязан обеспечить каждого носильщика фуфайкой, одеялом и флягой для воды, а носильщику оружия и бою дать ещё и пару сапог. Нужно также предоставить по одной хлопковой палатке и по одному котлу для пятерых человек.
Еда для каравана – это, в основном, рис. Вожак получает в день две кибабы (кибаба – это примерно 1-1,5 фунта). Повар, носильщик, бой и аскари – полторы кибабы, а обычные носильщики – по одной кибабе.
Вожак должен поддерживать дисциплину во время сафари (путешествия каравана), как в лагере, так и на переходе, смотреть за распределением и безопасностью груза, установкой и сворачиванием лагеря, раздачей носильщикам пошо (еды) и т. д. Он всегда замыкает караван и от него, во многом, зависит удобство охотника. Во время нашего путешествия в начале 1906 года мы сумели добыть великолепного неопару, и у нас никогда не было никаких неприятностей с носильщиками. Его единственным недостатком было то, что не говорил по-английски. Но когда мы расстались, он сказал мне, что собирается научиться.
Тому, кто добудет этого вожака, сильно повезёт. Его зовут Муньяки ибн Девани, и его можно легко найти в Момбасе.
Хороший повар тоже важный член каравана, и нужно постараться найти лучшего повара. Удивительно, но опытный мпиши (повар) может приготовить еду через несколько минут после устройства лагеря.
Что касается носильщиков оружия, большинство охотников предпочитают сомалийцев. Я не имел с ними дела, но мне говорили, что от них много хлопот. Они очень высоко себя ценят и просят жалованье в четыре разе выше, чем такой же хороший суахили.
Обязанности аскари в лагере – поддерживать огонь, дежурить ночью, устанавливать и разбирать палатку бваны (хозяина). На переходе один идёт впереди каравана, второй позади. Они помогают с грузом в случае необходимости, смотрят, чтобы никто не сбегал, чтобы не было драк, и вообще обеспечивают защиту каравана. Каждый из них вооружён старинной винтовкой Снайдера, и очень опасно находится с ними рядом, когда им вздумается стрелять.
Обычный носильщик несёт груз в шестьдесят фунтов без всяких жалоб, если его хорошо кормят. Но если ограничить их в рисе, они тут же превратятся в мрачных мятежников. Кроме переноски груза, они устанавливают и сворачивают лагерь, добывают дрова и воду и строят шалаши, если стоянка на одном месте продолжается больше одного дня. В целом, суахилийские носильщики – это самые весёлые, самые старательные люди в мире, и я не могу сказать о них ничего, кроме похвалы.
Может быть, охотник захочет охотиться в окрестностях железной дороги. Тогда лучше всего нанять особый вагон через начальника службы движения Угандийской железной дороги. Эти вагоны обеспечены всем необходимым для сна, принятия пищи и умывания. Их можно прицепить к любому поезду или оставить на запасном пути по желанию охотника. Это самый дешёвый и самый удобный способ, если вы хотите провести в стране короткое время. Для него не нужно палатки, походного снаряжения и постоянных носильщиков. Так можно получить неплохую добычу.
Если охотник собирается охотиться, допустим, в провинции Кения, носильщиков он может получить через ответственного за это чиновника в Форт-Холл. При таких обстоятельствах плата носильщику-кикуйю будет составлять две анны[41] в день. Охотник должен обеспечить носильщика едой, но не должен давать ему одеяло, фуфайку и флягу для воды, пока они не покинут пределов провинции. На самом деле, в каждой провинции свои правила для носильщиков, которые можно легко выяснить по приезде в страну.
