Текст книги "Людоеды из Цаво"

Автор книги: Джон Генри Паттерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

Паттерсон возле своей палатки

Глава III

Нападение на товарный вагон

Всё это время моя собственная палатка стояла на открытой поляне, ничем не защищённая. Однажды, когда у меня ночевал врач доктор Роуз, мы примерно в полночь проснулись от того, что кто-то дёргает за верёвки палатки. Выйдя с фонарём, мы ничего не обнаружили. На рассвете мы увидели следы льва, и я подумал, что кто-то из нас ночью был на волосок от смерти. Предупреждённый этим случаем, я решил переселиться в другое жилище. Только что в Цаво для медицинского осмотра района приехал доктор Брок, и мы объединёнными усилиями построили хижину из веток и пальмовых листьев. Она стояла на восточном берегу реки, близко к старой караванной дороге в Уганду. Вокруг хижины была сооружена бома, или ограда из колючего кустарника, семидесяти ярдов в диаметре, крепкая, высокая и плотная. Наши слуги тоже жили внутри ограды, где на протяжении всей ночи поддерживался яркий костёр. Обычно по вечерам я и доктор Брок в поисках прохлады сидели на веранде у хижины. Но у нас не хватало хладнокровия читать или писать, поскольку мы ждали, что лев вот-вот перепрыгнет через бому и раньше, чем мы что-то осознаем, окажется перед нами. Поэтому мы держали винтовки поблизости и постоянно с тревогой вглядывались в чернильную тьму вокруг костра. Пару раз на утро мы обнаруживали, что львы подходили совсем близко к ограждению, но, к счастью, так и не сумели пробраться внутрь.

К тому времени лагеря рабочих тоже были окружены колючими ограждениями. Тем не менее, львам удавалось перепрыгивать через ограждение или разрушать его и регулярно, раз в несколько ночей утаскивать людей. Сообщения об исчезновении того или иного рабочего приходили с мучительной периодичностью. Однако кули, казалось, не очень волновались из-за жутких смертей своих товарищей, поскольку лагерь на конечной станции оставался в Цаво, и там жило две или три тысячи рабочих. Видимо, каждый считал, что если у людоедов есть такой огромный выбор жертв, его личные шансы стать жертвой очень малы. Но когда большой лагерь передвинулся вместе с дорогой, настроения резко поменялись. Я остался с несколькими сотнями человек, чтобы завершить работы. И поскольку все рабочие, естественно, жили вместе, внимание львов стало более заметным и производило более глубокое впечатление. Людей охватила паника, и я прилагал все силы, чтобы уговорить их остаться. В сущности, я добился этого, позволив им отложить основную работу, пока они не построят особенно плотные и высокие бомы вокруг каждого лагеря. Внутри этих оград всю ночь поддерживался огонь. Ночные дежурные также должны были греметь полудюжиной пустых жестянок, подвешенных на ближайших деревьях. Дежурные справлялись с этим с помощью длинной верёвки, при этом сами оставались в палатке. И этот страшный шум они производили всю ночь через определённые интервалы в надежде на то, что львы испугаются. Но, несмотря на все предосторожности, львы не отступились, и люди продолжали исчезать.

Кули возле колючей ограды

Когда рабочие конечной станции продвинулись вперёд, их госпитальный лагерь остался позади. Он находился немного в стороне от остальных лагерей, на расстоянии примерно три четверти мили от моей хижины. Он стоял на открытом месте, но был окружён хорошей, плотной оградой и, по всей видимости, был вполне защищён. Оказалось, что это препятствие бесполезно против «дьяволов». Один из них нашёл слабое место в боме и проник внутрь. Помощнику при госпитале чудом удалось спастись. Услышав шум снаружи, он открыл дверь палатки и с ужасом увидел перед собой огромного льва. Лев глядел прямо на него, а потом прыгнул. Помощник отскочил назад и удачно опрокинул ящик с медицинским оборудованием. Ящик упал, стеклянная посуда разбилась и произвела такой грохот, что лев перепугался и убежал в другую часть огороженного лагеря. Здесь, к сожалению, он был более успешен. Он проник в палатку, в которой лежали восемь пациентов. Двоих лев тяжело ранил, а третьего схватил и перетащил через ограду. Два раненых кули остались лежать на своих местах, прикрытые куском разорванной палатки. В таком положении мы с доктором обнаружили их, когда прибыли сюда на следующее утро после рассвета. Мы тут же решили передвинуть госпиталь поближе к главному лагерю. Мы подготовили новый участок, построили крепкую изгородь и перенесли всех пациентов до наступления темноты.

Убитые кули в палатке

Я знал, что львы часто посещают оставленные лагеря, и решил провести всю ночь за бомой оставленного лагеря, надеясь убить одного из них. Но в середине своего одинокого дежурства я услышал крики и вопли из нового госпиталя. Я почувствовал себя униженным, поняв, что наши коварные недруги снова обошли меня. Поспешив утром в госпиталь, я обнаружил, что лев перепрыгнул через недавно установленную ограду и утащил госпитального бхисти (водоноса). Несколько кули стали невольными свидетелями ужасной сцены, которая разразилась при свете большого костра. Бхисти лежал на полу, головой к центру палатки, а его ноги чуть задевали стенку. Лев просунул голову под полог, схватил бхисти за ногу и потянул его наружу. Бедный водонос, тщетно пытаясь сопротивляться, в отчаянии уцепился за тяжёлый ящик и поволок его за собой. Затем он ухватился за верёвку и крепко держался, пока она не порвалась. Когда лев вытащил бхисти из палатки, он вцепился ему в горло и несколько раз встряхнул. Мучительные крики бедняги стихли. Зверь схватил его и, похожий на большого кота с мышкой в пасти, обежал бому, выискивая слабое место, чтобы его сломать. Он быстро обнаружил такое место и проскользнул в него, таща свою жертву. Клочья разорванной ткани и куски мяса остались мрачными свидетельствами его прохода через колючки. Доктор Брок и я легко нашли его следы и обнаружили останки в кустарнике, в четырёхстах ярдах от лагеря. Необычное, кошмарное зрелище предстало перед нами. От несчастного бхисти осталось очень мало: только череп, челюсти, несколько крупных костей и часть ладони с двумя пальцами. На одном пальце было серебряное кольцо, которое вместе с зубами (очень ценная реликвия у некоторых каст) было отправлено вдове в Индию.

Госпиталь снова передвинули, и снова работа была закончена до наступления темноты, включая постройку ещё более крепкой и ещё более высокой бомы. Когда перенесли пациентов, я установил крытый товарный вагон на запасном пути возле того места, которое мы только что бросили. Мы с Броком приготовились просидеть в нём всю ночь. Внутри ограды остались две палатки, и там же мы привязали нескольких коров как приманку для львов. В тот день (23 апреля) их видели, по крайней мере, в трёх разных местах в округе. В четырёх милях от Цаво они пытались схватить кули, который шёл вдоль рельсов. К счастью, в тот раз кули спасся. Он забрался на дерево, где и просидел, ни жив, ни мёртв, пока его не снял начальник службы движения, который заметил его с проходящего поезда. В другой раз львы появились у станции Цаво. А пару часов спустя несколько рабочих видели, как один лев следит за доктором Броком, который в сумерках возвращался из госпиталя.

В соответствии с планом мы с доктором после ужина засели в товарном вагоне, который стоял примерно в миле от нашей хижины. Дальнейшие события показали, что мы поступили очень глупо, так поздно заняв нашу позицию. Тем не менее, мы в полной безопасности достигли нашей цели и начали своё дежурство около десяти часов. Нижнюю половину двери мы закрыли, а верхнюю оставили открытой для обзора. Мы, конечно, стояли лицом к заброшенному госпиталю, но в чернильной темноте не видели его. Час или два всё было тихо. Мёртвая тишина начинала действовать на нервы. Неожиданно справа хрустнула сухая ветка, и мы поняли, что рядом какое-то животное. Скоро мы услышали тупой удар, как будто какое-то тяжёлое тело перепрыгнуло через бому. Коровы встревожились, и мы услышали, как они беспокойно зашевелились. Снова настала мёртвая тишина. В этот момент я сказал своему компаньону, что хочу выйти из вагона и лечь на землю. Так я смог бы быстрее увидеть льва, если он пойдёт в нашу сторону с добычей. Брок уговорил меня остаться. Через несколько секунд я искренне радовался, что послушал его совета, поскольку один из людоедов – хотя мы ещё не знали этого – тихо подкрался к нам и оказался на расстоянии одного прыжка. По моему приказанию вход в бому должен был быть заперт, поэтому мы ожидали, что лев пройдёт за своей добычей через кусты. На самом деле, вход был закрыт не плотно, и пока мы удивлялись, что лев так долго делает внутри бомы, он всё время оставался снаружи, молча следя за нашей позицией.

Мне показалось, что нечто украдкой приближается к нам. Однако я не доверял своим глазам, которые очень устали от долгого всматривания в темноту. Поэтому я шёпотом спросил Брока, видит ли он что-нибудь, в то же время наводя винтовку на тёмный предмет. Брок не ответил. Он потом рассказывал мне, что ему привиделось какое-то движение в темноте, но он не сказал о нём. Он боялся, что я выстрелю, а там ничего не окажется. Секунду или две стояла тишина, а затем крупное тело прыгнуло на нас. «Лев!» – закричал я, и мы почти одновременно выстрелили, поскольку в следующую секунду лев проник бы внутрь вагона. Мы, должно быть, сбили его с толку, когда ослепили вспышками и напугали двойным залпом. К тому же звук выстрелов многократно усилился, отразившись от железных стенок вагона. Мы были на волосок от смерти, и нам очень повезло. Если бы лев не испугался, то, несомненно, достал бы кого-то из нас. Утром мы нашли пулю Брока в песке рядом со следом зверя. Брок промахнулся на пару дюймов. Мою пулю мы нигде не нашли.

Так закончилось моё первое прямое столкновение с одним из людоедов.

Глава IV

Строительство моста через Цаво

Весь этот хлопотный период строительство моста продолжалось, а первая важная часть работы, ради которой я приехал, уже была завершена. Нужно было отдолбить часть скалы у реки, мимо которой проходила железная дорога. Мои предшественники, торопясь уложить рельсы, срезали ровно столько, чтобы мог пройти локомотив, а всё, что он тащил, задевало скальные выступы. Я сам видел, как приоткрытая дверь товарняка из-за этого разлетелась в дребезги. Поэтому я сразу направил туда группу бурильщиков, и скоро было достаточно места для прохождения поездов. Пока продолжалась эта работа, другая группа рабочих устанавливала фундамент балочного моста, который тянулся через овраг между этой скалой и станцией Цаво. Когда здесь была конечная станция, решили не возводить мост – это заняло бы слишком много времени, – и сделали обходной путь. Временная дорога шла вниз почти до дна русла и снова поднималась на другой стороне. Когда были готовы фундамент и опоры, через овраг был проложен железный мост. Один склон был выше другого, поэтому мост стоял под небольшим углом.

Затем надо было установить водное снабжение. Это была очень приятная для меня работа – делать замеры на берегах под прохладной тенью пальм. Во время этой работы я часто брал с собой еду и завтракал на природе. Иногда какой-нибудь друг разделял со мной это удовольствие. Однажды я долго шёл вверх по реке, и меня сопровождал наш молодой сотрудник. День был невероятно жаркий, к окончанию работы мы оба очень устали, и мой компаньон предложил построить плот и вернуться домой вплавь. Я, скорее, сомневался в осуществимости этой затеи, но он всё-таки решил попробовать. Мы взялись за топоры и быстро построили плот, связав брёвна лианами, которые в изобилии росли во всём округе. Доделав плот, мы вытолкнули его из небольшой заводи, в которой мы его строили, и молодой инженер запрыгнул на борт. Всё шло хорошо, пока плот не выплыл на середину реки, где, к моему удовольствию, сразу же изящно перевернулся. Опасаясь возможного нападения крокодилов, я помог моему другу скорее выбраться на берег, и он, ничуть не пострадав от погружения, засмеялся над своим приключением так же искренне, как я.

Помимо редких развлечений такого сорта, всё моё время было занято делами. Весь день я тратил на управление разными работами и на тысячу других обязанностей. А вечерами я разбирал споры между кули, выслушивал доклады и жалобы джемадаров и рабочих и учил язык суахили. Быстро шла подготовка к главной части работы в округе – строительству железнодорожного моста через реку Цаво. Для меня здесь было очень много работы. Нужно было исследовать реку, измерить скорость течения и объём паводка, выяснить средний и низший уровень воды. Закончив расчёты, я расставил знаки для опор, и началась работа по установке фундамента. Много проблем вызвали два центральных быка. Река несколько раз их ломала, и нужно было откачивать воду прежде, чем возобновлять работу. Затем обнаружилось, что мы никак не можем достичь твёрдой породы, и нам пришлось опускать фундамент всё ниже и ниже. Я уже отчаялся и хотел забивать сваи, но, к моему облегчению, мы ударились о твёрдую скалу, на которую мы смогли установить фундамент.

Другой сложностью, с которой мы столкнулись, было отсутствие в окрестностях подходящего камня. Не то, чтобы здесь совсем не было камня, наоборот, весь округ был усеян скалами. Но этот камень был так тяжёл, что с ним невозможно было работать, и строительство моста из него обошлось бы нам слишком дорого. Я провёл много утомительных дней, бродя по колючим зарослям и разыскивая подходящий материал. Я уже думал, что мы будем вынуждены использовать для опор железные колонны, но однажды я совершенно случайно наткнулся на то, что нужно. Как-то раз мы с Броком охотились и услышали в кустах кудахтанье цесарки. Я обошёл кусты, чтобы Брок мог выстрелом погнать их в мою сторону. Наконец я достиг края глубокого оврага и присел на одно колено, спрятавшись в папоротнике. Едва я зарядил ружьё, как на надо мной пролетела птица. Я выстрелил и промахнулся. Другого шанса у меня не было, поскольку в дело вступил Брок, который сбил дичь одним первоклассным выстрелом. Я почувствовал, что земля под коленом очень твёрдая. После исследования обнаружилось, что берег оврага состоял из камня того самого типа, который я так долго и так безуспешно разыскивал. Я очень обрадовался своей неожиданной находке, хотя сначала я испытал серьёзные опасения, что мы сможем перетащить этот камень на такое большое расстояние по пересечённой местности. Наконец я понял, как доставить материал к нужному месту: на вагонетках по железнодорожной ветке вдоль оврага, по временному мосту через Цаво, вниз по реке до постоянного моста, а потом по другому временному мосту. Я тотчас поставил людей, чтобы они прорубили в джунглях просеку для железнодорожной ветки. Однажды утром, когда они были заняты рубкой, из чащи прямо в середину группы кули выскочил маленький паа – вид небольшой антилопы^[10]. Перепуганный и смущённый криками людей, он побежал прямо на джемадара Шера Шаха, который быстро и точно накрыл его корзиной. Я появился как раз вовремя, чтобы спасти жизнь маленького изящного животного, и отнёс его в свой лагерь. Он очень быстро так привык ко мне, что запрыгивал на мой стол во время обеда и брал еду из моих рук.

Паа

После того, как была готова просека для железнодорожной ветки, нужно было построить два временных моста через реку. Мы наскоро построили их из пальмовых деревьев на месте переправы, и если бы произошло наводнение, их бы смыло. К счастью, наводнения не было до завершения всех работ. Эта линия снабжения была закончена в очень короткий срок, и скоро туда и обратно начали курсировать вагонетки с грузом камня, а также песка хорошего качества, который в изобилии имелся на дне оврага. Однажды, когда я фотографировал то, как огромную каменную глыбу тащили по одному из этих временных мостов, произошёл забавный инцидент. Вагонетка с её тяжёлым грузом требовала очень аккуратного обращения. Поэтому мой главный каменщик Хира Сингх управлял работой, стоя наверху глыбы, а мастер Пуршотам Хурджи контролировал группу людей, которые с двух сторон тянули верёвки, чтобы вагонетка не отклонялась. Но мы не знали, что течение успело подмыть основание одного из брёвен. Когда вес вагонетки с камнем пришёлся на определённую опору, рельсы закачались, и вагонетка упала в реку. Именно в этот момент я сделал снимок. Хира Сингх, спасаясь от падающего камня, прыгнул в воду, в то время, как Пуршотам и другие понеслись на берег. Всё это выглядело очень смешно, а я случайно получил фотографию происходящего. К счастью, никто не пострадал, а камень потом достали без малейших проблем.

После этого случая я сам чуть не завершил свои дни неожиданным и неприятным образом. Я ехал в пустой вагонетке, которую толкали два сильных пуштуна. Она возвращалась в карьер за песком. Мы приблизились к крутому склону, который вёл к бревенчатому мосту через реку. Рабочим надо было перейти с бега на шаг и позволить вагонетке самой по инерции скатиться вниз, только, когда необходимо, сдерживая её скорость с помощью особой штанги. Её нёс один из рабочих, и ей можно было блокировать колёса. В этот раз штанга почему-то была отброшена, и мы без всякого тормоза полетели вниз. Возле моста ветка изгибалась, и я боялся, что здесь мы слетим с рельс. Всё-таки я решил, что лучше остаться, чем пытаться выпрыгнуть. Миг спустя я слетел с края моста, едва не задев выступающее бревно. Я удачно приземлился на песчаный берег, а тяжёлая вагонетка грохнулась рядом со мной. К счастью, в этом инциденте тоже никто не пострадал.

Глава V

Неприятности с рабочими

Казалось, что какой-то рок мешает нормальному строительству моста через Цаво. Я уже описал наши проблемы со львами. Когда хищники как будто ненадолго оставили нас в покое, возникли не менее серьёзные проблемы с рабочими. После того, как я нашёл камень для моста, я отправил на побережье запрос о каменщиках. Люди, которых мне прислали, были, в основном пуштунами. Они казались опытными рабочими. Но скоро я выяснил, что многие из них не имеют понятия, как работать с камнем. Это были обычные кули, которые притворились каменщиками, чтобы получать не двенадцать рупий в месяц, а сорок пять. Обнаружив этот факт, я ввёл сдельную систему оплаты, чтобы настоящие каменщики могли заработать свои сорок пять рупий в месяц и даже больше, если хотели, а самозванцы получали бы надлежащую им плату как кули. Но, как это часто бывает в нашем мире, самозванцы были в большинстве. Они попытались запугать остальных, чтобы те поддержали их схему работы. Тем самым они надеялись, что я откажусь от сдельной системы. Однако я не собирался им подчиняться, поскольку единственное, что я требовал от каждого – абсолютно честной работы.

Эти каменщики постоянно ссорились и дрались между собой. Я часто приходил в их лагерь, что утихомирить беспорядки и разделить индусов и магометан. Одна особенно серьёзная ссора имела довольно забавное продолжение. Однажды вечером, в сумерках я сидел у двери своей хижины и услышал громкий шум в лагере каменщиков, который находился всего в нескольких сотнях ярдов. Скоро прибежал джемадар и сказал, что все рабочие дерутся и убивают друг друга палками и камнями. Я тут же поторопился за ним и сумел восстановить порядок, но нашёл семерых тяжело раненых рабочих, которые лежали на земле. Я перенёс их в свою бому и положил на чарпои (туземные кровати). Брок отсутствовал, и я сам, как сумел, выполнил обязанности доктора, зашив рану одного и перевязав рану другого, и, в общем, сделал всё возможное. Был ещё один человек, который громко стонал, натянув на лицо ткань, как будто умирал. Убрав его покрывало, я увидел, что это был некий каменщик по имени Карим Букс, которого я хорошо знал как первого смутьяна среди рабочих. Я внимательно осмотрел его, но ничего не нашёл и решил, что он, наверное, получил внутреннее повреждение. Поэтому я сказал ему, что отправлю его в госпиталь в Вой (тридцать миль по железной дороге), и там о нём должным образом позаботятся. Затем его, мучительно стонущего, унесли в лагерь.

Как только я его отправил, пришёл главный джемадар и сообщил, что этот человек вовсе не был болен, и что, на самом деле, он был единственной причиной волнений. Он знал, что я его накажу, если выясню, что он был зачинщиком беспорядков, и сейчас он притворялся, что тяжело ранен, чтобы избежать наказания. Услышав об этом, я распорядился не отвозить его в Вой с остальными в специальном поезде, и больше я о нём не слышал. Ночью, в одиннадцать часов меня позвали и попросили прийти в лагерь каменщиков, чтобы посмотреть на человека, который, кажется, умирал. Я тут же натянул сапоги, хлебнул немного бренди и побежал в лагерь, где, к своему удивлению, обнаружил, что на пороге смерти был мой знакомец Карим Букс. Я был совершенно уверен, что он хитрил. Но когда он попросил даву (лекарства), я серьёзно сказал, что утром дам ему очень хорошую даву.

На следующий день, в полдень – это был мой обычный час для суда над злодеями – я потребовал привести Карима Букса. Мне сказали, что он слишком плох и не может ходить. Я приказал принести его в мою бому, и через несколько мгновений он явился на чарпое, который на своих плечах несли четверо кули. Мне было понятно, что эти кули хорошо знают, что он всего лишь симулянт. Неподалёку слонялись множество его друзей, которые без сомнения, предвкушали увидеть, как обманывают сахиба. Когда кровать положили на землю рядом со мной, я убрал одеяло и внимательно осмотрел Карима Букса, выяснив, что у него нет лихорадки. Он притворялся безнадёжно больным и снова попросил даву. Окончательно убедившись, что джемадар прав и что это сплошное будмаши (коварство), я сказал, что собираюсь дать ему очень эффективную даву. Я с головой накрыл его одеялом и взял с плотницкого верстака, стоявшего рядом, пригоршню опилок. Я положил опилки под кровать и зажёг их. Когда симулянт почувствовал жар, он выглянул из-под одеяла. Увидев вокруг себя дым и пламя, он отбросил одеяло, спрыгнул с кровати, восклицая: «Бейман шайтан!» («Дьявол неверующий!»), – и, как олень, понёсся к выходу из моей бомы. Прежде, чем ему удалось сбежать, сикх-сипай напоследок пару раз ударил его по плечам крепкой палкой. Его сконфуженные товарищи склонились передо мной с криками: «Шабаш, сахиб» («Отличная работа, сэр»). Больше у меня не было проблем с Каримом Буксом. В тот же день он пришёл и, сложив ладони, умолял о прощении, которое я с готовностью даровал, поскольку он был умелый работник.

Через несколько дней, утром я возвращался домой после того, как всю ночь провёл на дереве, высматривая людоедов. Без предупреждения придя на каменоломню, я с удивлением обнаружил, что там царит безмолвие. Мои мошенники-рабочие беззаботно валялись в тени деревьев – кто-то спал, кто-то играл в карты. Я немного понаблюдал за ними, а потом решил напугать их, выстрелив в воздух из винтовки. После выстрела сцена изменилась, как по волшебству. Каждый человек занялся своей работой. Там, где мгновение назад стояла тишина, теперь весело и энергично звучали молот и долото. Они, конечно, думали, что я далеко и не вижу их. Но к их ужасу, я закричал, что слишком поздно, потому что я всё видел. Я наложил на всех крупный штраф, в том числе на униженного мастера, который показал себя крайне непригодным для такой должности. Я последовал к своей хижине, но едва дошёл до неё, как до меня доковыляли два мерзавца, согнувшись почти вдвое и призывая небо в свидетели, что я выстрелил им в спину. Чтобы придать правдоподобия своему малоубедительному рассказу, они уговорили своего товарища проделать в спинах раны, похожие на пулевые отверстия, и эти раны обильно кровоточили. К несчастью для них, я нёс с собой винтовку, а не ружьё, и ещё они забыли проделать дыры в одежде. Поэтому всё, чего они добились своей искусно сотканной ложью, – это насмешки товарищей и очень большой штраф.

После этого каменщики поняли, что я буду требовать от каждого человека честной ежедневной работы и не позволю никому мешать. Тогда они решили, что лучше всего тихо устранить меня. Однажды ночью они собрались, поклялись хранить тайну и после долгих споров договорились убить меня, когда на следующий день я опять приду на каменоломню. Они хотели бросить моё тело в джунгли, где его, конечно, съели бы дикие животные, а потом сказать, что меня убил лев. Все присутствующие на собрании согласились с этим весёленьким предложением и в знак его выполнения поставили отпечаток пальца на листе бумаги. Однако через час после собрания один из заговорщиков пробрался в мой лагерь, разбудил меня и предупредил о заговоре. Я поблагодарил его за информацию, но всё равно решил пойти утром на каменоломню. Я не верил, что при нынешнем состоянии дел рабочие способные осуществить такой дьявольский план. Скорее, я был склонен думать, что мой осведомитель был отправлен для того, чтобы напугать меня.

Поэтому следующим утром (6 сентября) я пошёл вдоль железнодорожной ветки к уединённой каменоломне. Когда я достиг поворота, из кустов выбрался мой главный каменщик Хира Сингх, очень хороший человек, и предупредил, чтобы я дальше не ходил. На вопрос о причинах он ответил, что боится говорить. Он добавил, что вместе с другими двенадцати каменщиками он сегодня не пошёл на работу в каменоломню, потому что испугался неприятностей. Тут я подумал, что в ночном рассказе что-то было. Но я, смеясь, уверил каменщика, что никаких неприятностей не будет, и продолжил путь. Когда я появился в каменоломне, всё казалось совершенно мирно, и все рабочие занимались делом. Но через пару секунд я заметил, что на меня косо оглядываются, и почувствовал, что в воздухе тревогу. Когда я подошёл к первой группе рабочих, джемадар – злодей, который не мог скрыть своего коварства – сообщил, что люди, которые работают дальше в овраге, отказались выполнить его приказы. Он спросил, не могу ли я сходить туда и разобраться. Я понял, что это был способ заманить меня в узкую часть оврага, откуда, зажатый с двух сторон, я бы не мог сбежать. Всё же я подумал, что, несмотря на последствия, надо пройти через это испытание, и вместе с джемадаром пошёл вглубь ущелья. Когда мы достигли следующей группы, он указал на двух рабочих, которые якобы отказались его слушаться. Наверное, он считал, что я уже не покину это место живым, поэтому указал на первых попавшихся. Я, как обычно в таких случаях, записал их имена в блокнот, и собирался возвращаться. Тут все рабочие, которых было около шестидесяти, во весь голос издали яростный вопль. Таким же криком им ответила та группа, от которой я шёл, а в ней было около ста человек. Обе группы рабочих, неся ломы и размахивая тяжёлыми молотами, приблизились ко мне в узкой части оврага. Я ещё ждал их действий, когда один человек бросился на меня. Он сжал мои запястья и закричал, что собирается «повеситься и застрелиться ради меня». Это звучало нелепо, но он выразился именно так. Я легко освободился и отбросил его, но к этому времени я уже был окружён со всех сторон. Вокруг я видел только злобные лица, на которых читалось желание убить. Один из этих здоровяков, боясь сделать первый удар, толкнул в меня стоящего перед ним человека. Если бы этот человек сбил меня с ног, то, уверен, я бы никогда больше не поднялся. Но я быстро отступил в сторону, и человек, собиравшийся меня ударить, сам жестоко ударился о камень и упал.

Это вызвало у нападавших смущение, из которого я извлёк пользу. Я запрыгнул на камень, и, прежде, чем они опомнились, обратился к ним на хиндустани^[11]. Их ещё удерживала привычка повиноваться, и, к счастью, они выслушали то, что я говорил. Я сказал, что знал об их плане и что они, конечно, могут убить меня, если хотят. Но если они это сделают, то многие из них будут непременно повешены, поскольку сиркар (правительство) не поверит в их рассказ, что меня утащили львы, и скоро выяснит правду. Я сказал, что хорошо знаю, что среди них есть всего лишь несколько мерзавцев, которые уговорили их поступить так глупо. Я убеждал их, чтобы они не позволили одурачить себя. Даже если предположить, что они осуществят свой план убийства, то над ними поставят другого «сахиба». Может быть, он будет ещё более суровым начальником? Все они знали, что я был справедлив к настоящим работникам. Только мерзавцы и лентяи должны были меня бояться. Как же честные, достойные пуштуны позволили, чтобы ими командовали люди такого типа? Заставив их себя слушать, я почувствовал себя в большей безопасности. Я продолжил говорить о том, что недовольные могут вернуться в Момбасу. А если остальные возобновят работу, и больше не будет никаких заговоров, то я не стану обращать внимание на их глупое поведение. В конце я попросил поднять руку тех, кто соглашался вернуться к работе, и все рабочие в толпе подняли свои руки. Я почувствовал, что победа осталась за мной и распустил их по местам. Потом я спрыгнул с камня и продолжил обход, измеряя каменные глыбы и оценивая сделанную работу, как будто бы ничего не случилось. Они всё ещё колебались и хмурились, им пока нельзя было доверять. Я почувствовал большое облегчение, когда через час, целый и невредимый, вернулся в Цаво.

К сожалению, опасность ещё не миновала. Как только я развернулся и ушёл домой, снова разразился мятеж. Они опять назначили собрание и придумали новый план: убить меня ночью. Об этом заговоре мне сообщил мой табельщик. Он сказал, что боится идти делать перекличку, поскольку они пригрозили, что убьют и его. Я не стал терять времени и телеграфировал в железнодорожную полицию, а также окружному офицеру мистеру Уайтхеду, который немедленно прибыл ко мне на помощь, прошагав со своими людьми двадцать пять миль. У меня нет сомнений, что только его быстрые действия спасли меня той ночью от нападения. Через два или три дня прибыла железнодорожная полиция и арестовала зачинщиков мятежа, которые были отправлены в Момбасу и предстали перед судом британского консула мистера Кроуфорда. Все подробности заговоров были выданы одним из тех, кто дал показания против своих сообщников. Все мерзавцы были признаны виновными и приговорены к различным срокам каторжных работ в кандалах. Никогда больше у меня не было неприятностей с рабочими-мятежниками.

Глава VI

Царство террора

Казалось, что львы сильно испугались той ночью, когда мы с Броком поджидали их в товарном вагоне. Они держались подальше от Цаво и долгое время никак нам не досаждали – даже тогда, когда Брок оставил меня и уехал в Уганду на сафари (путешествие с караваном). Во время этой передышки, которую предоставили нам львы, мне пришло в голову, что когда они возобновят свои нападения, их можно будет поймать ловушкой. Я мог бы сконструировать такую ловушку, а в качестве приманки использовать двух кули, находящихся в безопасности. Тогда львы осмелятся войти в неё и будут схвачены. Я тут же принялся за работу и скоро сумел сделать достаточно крепкую ловушку из деревянных шпал, рельсов, кусков телеграфной проволоки и тяжёлых цепей. Она была разделена на два отсека – один для людей, а другой для льва. Выдвигающаяся дверь с одной стороны впускала людей, которые находились там в полной безопасности. Между ними и львом, если бы он вошёл в другой отсек, была поперечная стена из стальных рельсов, которые отстояли друг от друга на расстояние не более трёх дюймов. Сверху и снизу рельсы были укреплены тяжёлыми деревянными шпалами. Дверь, через которую входил лев, была, разумеется, на противоположной стороне конструкции. В общем, эта затея действовала по принципу обычной крысоловки, за тем исключением, что льву не нужно было хватать приманку, чтобы дверь опустилась. Эта часть приспособления была сделана следующим образом. Над входом для львов была закреплена тяжёлая цепь, её концы опускались на землю с двух сторон входа. К цепи прочной проволокой были присоединены короткие отрезки рельс, поставленные на расстоянии шесть дюймов друг от друга. Это было что-то вроде гибкой двери, которая занимала мало места, когда не использовалась, и которая упиралась в верх входа, когда поднималась. В таком положении дверь удерживалась рычагом, сделанным из куска рельса. Рельса, в свою очередь, удерживалась на своём месте проволокой, примотанной к одному концу и проходящей вниз, к пружине, скрытой в земле под клеткой. Как только лев вошёл бы в ловушку достаточно далеко, он бы обязательно наступил на пружину. Его вес освободил бы проволоку, и дверь за ним тут же закрылась бы. И он никак не мог бы открыть её, поскольку она вставала в желоб между двумя рельсами, надёжно закопанными в земле.