355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Джон Диксон Карр » Летучие мыши появляются ночью. Та, которой не стало. Табакерка императора » Текст книги (страница 5)
Летучие мыши появляются ночью. Та, которой не стало. Табакерка императора
  • Текст добавлен: 29 сентября 2016, 02:59

Текст книги "Летучие мыши появляются ночью. Та, которой не стало. Табакерка императора"


Автор книги: Джон Диксон Карр


Соавторы: Пьер Буало-Нарсежак,Павел Вежинов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

– Нет, конечно. Хотя, погоди, штык у меня есть.

– Солдатский нож?

– Нет, штык – такой треугольный. Я его привез с фронта. На память. Я был в Венгрии с нашей армией, так вот там у Чекела и нашел его.

Вскоре слесаря вывели из комнаты. Димов и Паргов остались одни.

– Слышал о Кротеве? – возбужденно сказал Димов. – Был пьян, ничего не помнит? Он сейчас кое–что вспомнит! Вели его привести!

Через час привели Кротева – громадного мрачного человека с короткими, блестящими, жесткими, словно шкура бобра, волосами. В его маленьких упорных глазах таился какой–то нехороший огонек.

– И что вы меня все таскаете? – начал он сердито. – Уж не думаете ли, что это я пристукнул вашего Евтима Дыбева?

– К сожалению, именно это мы и думаем, – ответил Димов.

– А почему? Что у меня с ним общего?

– Может быть, с его деньгами… Вы были вместе у кассы, ты знал, что у него в кармане около сотни левов. Пьяницам вроде тебя денег всегда не хватает.

– Да вы в своем уме? За сотню левов убить человека? Так не делается, товарищ начальник. Чего ради рисковать?

– Пьяный человек много не думает. Ты зачем пошел на станцию?

– Ведь я же вам сказал: там открывают раньше.

– И опять выходит, что ты весь день вертишься около Дыбева, то тут, то там.

– Да ведь можно и о нем сказать то же самое. А в буфете мы даже не были вместе, я сидел за отдельным столом.

– Значит, начинаешь припоминать… Выходит, что у тебя память начинает работать, когда тебе выгодно.

– Самое выгодное для меня – это чтобы вы оставили меня в покое! – сердито сказал Кротев. – Вы не можете арестовать человека только за то, что он пришел на станцию выпить пару рюмок ракии. Там ведь было еще человек сто.

– Да, но они были обычные пассажиры. А ты что там делал?

– Что мне, сто раз вам повторять?

– Лжешь, Кротев… Ты тоже сел в поезд и вышел в Косере, именно там, где и Евтим Дыбев.

В маленьких глазках Кротева мгновенно появилось ледяное выражение. Он молчал.

– Верно ли это? Был ты в поезде?

– Был, – коротко и мрачно ответил Кротев.

– А почему ты нам солгал перед этим?

– Ничего я вам не лгал. Просто забыл. Я же сказал вашему человеку, пьяный был, не помню.

– Не таким уж ты был пьяным и все хорошо помнил, ты сознательно солгал нам.

– Пьяный был!

– Это неверно. Зачем ты был в Косере?

– Ну вот что, хватит выпытывать! – закричал Кротев. – Это мое дело, где я был!

И он замолчал. Димов еще несколько раз повторил свой вопрос, но Кротев не отвечал, взгляд его становился все мрачнее и мрачнее.

– Послушай, Кротев, ты что, не понимаешь, как осложняется твое положение? – вмешался Паргов. – Против тебя есть серьезные улики, а ты даже не желаешь дать объяснения. Почему? Наверное, их у тебя нет?

– А у вас какие доказательства? Как вы докажете на суде, что я его треснул колом? Ведь кто–нибудь должен был это увидеть?

– А ты откуда знаешь, что он убит колом? – вздрогнул Димов.

– Это все знают.

– Напротив, никто не знает. Мы нарочно выдвинули другую версию.

– Не знаю, какую вы там версию выдумали, а я больше на ваши вопросы не отвечаю! Хотите в суд – так в суд! Перед нем я оправдаюсь!

– Ты уже выпил? – спросил его Паргов.

– И это не ваше дело! Арестуйте меня! А потом уж мы разберемся, имеете ли вы право задерживать меня ни за что.

Делать было нечего, его посадили под арест. Некоторое время оба они смотрели друг на друга с недоумением.

– Опять пьяный! – неуверенно сказал Паргов. – Потому так и взбесился.

– А может быть, просто тянет время… Попытается выдумать какую–нибудь более приемлемую версию. После первого допроса он успокоился, не верил, что мы узнаем о поезде, а сейчас не знает, что еще выдумать. Надо сделать у него обыск. Я не верю, что мы найдем у него там кинжал, наверное, он уничтожен. Но если найдем светлую фуфайку, то действительно времени терять больше не нужно.

– А другие?

– Да, с другими так или иначе работу нужно продолжить. К вечеру возьми еще одного сотрудника и прогуляйся с Шутевым. Как знать, может быть, что–нибудь да выйдет.

– Нет, вот с Кротевым что–нибудь может выйти. У меня какое–то предчувствие.

Но у Димова не было уверенности в этом.

– Хорошо, работайте с группой, – сказал он. – Я вернусь в Н., если буду вам нужен, найдете меня в участке.

Но к вечеру приведите к нам и Кротева. Попытаемся еще раз поговорить.

Через четверть часа «газик» ехал по городу. И хотя дело их решительно продвинулось, Димов чувствовал себя угнетенным и неудовлетворенным. Больше всего его тревожило поведение Кротева – было в нем что–то неестественное, ненормальное. Очень трудно предположить, что убийца стал бы так держаться. Но, к сожалению, он не мог до конца разобраться в состоянии Кротева.

Если уж быть совершенно искренним перед собой, то надо признать, что он, Димов, пока разбирается в психологии только своих ближайших сотрудников. В Софии он чувствовал себя гораздо увереннее.

После обеда вернулись две группы. Обыск у Георгия Кротева не дал никаких результатов. Ничего подозрительного не нашли и у слесаря – кроме штыка, о котором он сам предупредил. И не требовалось никакой экспертизы, и так было видно, что штык пролежал без употребления с тех пор, как был привезен с фронта.

Последним из своей затянувшейся экспедиции вернулся Паргов. Он был чрезвычайно возбужден.

– Шутев сбежал! – воскликнул он еще в дверях. В первый миг Димов не поверил своим ушам.

– Сбежал? Но это невозможно!

И все же так оно и было. Паргов подробно рассказал ему все, что случилось.

Вместе с одним оперативным работником они повезли Шутева на рабочем поезде. Сели на то же место, на котором, по его собственным словам, сидел Шутев. Сошли в Косере, миновали железнодорожные пути и поднялись на маленький холм точно напротив станции.

– Вполне возможно, что его в ту пятницу и не видели, – говорил Паргов, все еще не отдышавшись. – Все пассажиры вышли с другой стороны поезда. Ну, слушай дальше. Мы шли более получаса быстрым шагом. «Где же твой участок?» – спрашиваю я его. «Еще немного», – говорит. Минут через десять приблизились мы к редкой рощице. И вдруг он побежал изо всех сил – прямо к рощице. Я ему крикнул, Милчо выстрелил два раза, но, слава богу, не попал…

– А ты?

– И я трижды стрелял в воздух. Но его словно кнутом подстегнули, еще быстрее понесся. Убежал, только мы его и видели…

– Ты прямо оттуда приехал?

– Да как сказать. Мы заехали только в Войниково, поставили засаду около дома Шутева. Тут я расспросил его жену. Действительно, бедная совсем парализована.

Она утверждает, что они не ели котлет с тех пор, как ее парализовало. Мяса в городе Шутев никогда не покупал, а в селе у них бойни нет.

Иногда только резали мелкий скот – если, скажем, какой–нибудь теленок сломает ногу. Мы перерыли все в доме: сетки не нашли, а вот это я все–таки принес.

Паргов осторожно развернул пакет, вынул из него большую, довольно грязную фуфайку бежевого цвета.

– Именно такая, как ее описывали, – сказал он. – Шерсть домашнего прядения, некрашеная. Жена его утверждает, что он всегда носил ее под одеждой.

– А почему вы в него не стреляли? – спросил Димов. По тону его никак нельзя было понять, упрекает он или нет.

– Зачем стрелять? – сморщившись, ответил Паргов. – И так он далеко не убежит.

– Ну, граница не очень далеко.

– Будь спокоен, – махнул рукой Паргов. – Я позвонил в Перник, все меры приняты.

Наступило тягостное молчание.

– То у нас не было ни одного преступника, а сейчас сразу два, – мрачно сказал Димов. – Значит, один из них невиновен.

– Давай допросим еще раз Кротева? – предложил Паргов.

– Нет, я, его не вызову, пока сам не попросится! – сердито сказал Димов. – Ну, а что нам остается на завтра? Ждать, пока поймают Шутева?

– Мы не успели допросить Славчо Кынева из общинного совета.

– Да, только и не хватало, чтобы члены общинного совета совершали убийства, – сказал Димов. – Но раз он из Гулеша, то делать нечего, надо допросить и его.

В тот вечер им ничего больше не оставалось, как разойтись по домам,

8

Он не знал, как долго спал, но спал непробудным сном. Из темной пропасти сна его вытащил нетерпеливый стук в дверь.

– Кто там?

– Я, Паргов, открой!

Димов зажег ночник, быстро натянул брюки и пошел открывать. Его помощник стоял на пороге.

– Надо ехать, – сказал он, задыхаясь. – В Гулеше произошло убийство.

Димов не столько удивился, сколько встревожился.

– На этот раз огнестрельным оружием. Но пойдем, я расскажу тебе по дороге.

Димов посмотрел на часы – без двадцати час.

– Надень что–нибудь потеплее – на улице прохладно, – предупредил его Паргов и заскрипел своими громадными сапогами по лестнице.

Димов взял из шкафа плащ и поспешил следом.

– Ты сообщил начальнику? – спросил Димов.

– Его нет. Вызвали на доклад в Софию.

На улице в «газике» их ждали Пырван и вооруженный милиционер в форме. Димов сел рядом с шофером, и машина тут же рванулась с места.

– Ну теперь рассказывай…

– Пока еще мало что известно, – отозвался из темноты Паргов. – Этой ночью около одиннадцати часов в Гулеше убили бай Киро Кушева. Человек он в селе был известный. Лет ему за пятьдесят. Его убили в собственном доме, стреляли из револьвера с улицы.

– В собственном доме – удивленно спросил Димов.

– Да, в комнате, – подтвердил Паргов. – Стреляли, наверное, с улицы или со двора, пули выбили стекло в окне. Бай Киро умер моментально, а убийца скрылся.

– Ну, нам везет, – пробормотал Димов. – А кто тебе сообщил об этом?

– Наско, наш сотрудник в Гулеше. Я сам говорил с ним по телефону.

– Вот это уже действительно интересно, – сказал Димов. – Такие убийства не каждый день случаются. Даже в Софии…

– Да и в детективных романах, – добавил Паргов. – По крайней мере, в нашем краю такого до сих пор не было…

– А что за человек был убитый?

За спиной его подозрительно молчали.

– Враг, – наконец отозвался Пырван.

Но в голосе его не чувствовалось убежденности.

– Я серьезно спрашиваю.

– Не знаю, точно ли это, – неуверенно сказал Паргов, – но факт, что как–то на стене его дома появилась такая надпись. Отец бай Киро до 9 сентября был сельским богачом, водил дружбу с немцами, одним словом – мироед. Его дом был самым лучшим в селе.

– Почему был? Уж не сожгли ли его?

– Ну, зачем же! Там сейчас детский дом. Старого Кушева приговорили к смерти, а вскоре после этого умерла и его жена. До войны Киро учился в Софии в университете, но шла молва, что он был против немцев. Ссорился даже из–за этого с отцом. Испугавшись бомбардировок, он, как и многие, эвакуировался в село.

Держал себя хорошо, поэтому его 9 сентября и не тронули. Сначала он жил в отцовском доме – оставили ему одну из комнат. Но из университета его все–таки исключили.

– А ты не знаешь, что он изучал?

– Право, – сказал Пырван. – Так я слышал.

– Народный суд конфисковал его имущество, но, видно, Киро все же сумел кое–что скрыть, – продолжал Паргов. – Он тратил отцовские деньги, пока они у него были, потом стал появляться на черном рынке. За это поплатился. Милиция поймала его на каких–то незаконных сделках, два года Киро пробыл в исправительной колонии.

– Только из–за черного рынка? – усмехнулся Димов.

– Подробно мы расспросим в Гулеше. Разумеется, он был оппозиционерам. Активизировался во время первых выборов. Но из исправительной колонии вернулся тише воды, ниже травы, купил небольшой домик – тот, в котором его убили. Начал разводить кур, поросят. Лет десять я не слышал о нем ничего дурного. Когда в Войникове организовалась трудовая производственная кооперация, он стал в ней агентом по сбыту. Говорили, что зарабатывал хорошие деньги.

– Он женат?

– Нет, остался холостяком. Жил один во всем доме. Но дом этот небольшой, насколько я припоминаю, только две комнаты и кухня.

Тем временем машина неслась по шоссе. Время от времени в свете фар проскакивал заяц, быстро перебегали дорогу тяжелые куропатки. Вскоре они проехали потонувшее во мраке Войниково, потом оказались в Гулеше. Сельсовет находился на центральной площади. В окнах второго этажа был свет. Председатель сельсовета ждал их в своем кабинете вместе с парторгом и двумя молодыми людьми. Паргов быстро познакомил их с Димовым, подвинул ему стул. Один из парней, низкий, крепкий, с волосами, подстриженными бобриком, был Наско Радев – их сотрудник. Второй парень поспешил представиться сам.

– Я первый узнал об убийстве, – сказал он с непритворной гордостью.

– Он наш активист и комсомолец, – отрекомендовал его парторг.

– Кто будет докладывать, ты? – обратился Димов к Наско.

Он сел за письменный стол и вытащил записную книжку.

– Я спал в это время, – немного виновато начал Наско. – И даже не слышал выстрелов, хотя мы живем совсем близко. Меня разбудил Стефчо, – он кивнул головой на активиста. – «Вставай сейчас же, – говорит он мне, – убили бай Киро!»

Я быстро оделся, и мы пошли. Как полагается, Стефчо я во Двор не пустил, чтобы он ненароком не затоптал следы. Стекло было разбито пулями, но лампа в комнате горела. Я заглянул в окно. Бай Киро лежал весь в крови. Я засомневался, входить или нет. Но подумал, что, может, он жив и нуждается в медицинской помощи. Я внимательно осмотрел входную дверь.

Она была распахнута. Через переднюю я вошел в комнату. Но только склонился над бай Киро, как понял, что все кончено. Тогда я оставил Стефчо на посту у дома, а сам – за председателем.

Парень замолчал я досмотрел на активиста. Стефан как будто только этого ждал.

– И мы с женой уже спали, – начал он, – как вдруг меня разбудили выстрелы. Очень сильно грохнуло.

– Подожди, давай–ка помедленнее, – прервал его Димов. – Вы где живете?

– Можно сказать, прямо против бай Киро. Хотя и не очень близко, у нас двор большой. Правда, дом его очень хорошо от нас виден, потому что мы живем на втором этаже, а между домами деревьев нет. Когда раздались выстрелы, я тут же вскочил и, не зажигая огня, подбежал к окну. Снаружи ни единой души, никакого движения. Только окно в доме бай Киро светилось, но в свете лампы никого не было видно. Я тут же понял: что–то произошло. Тогда я зажег свет, натянул брюки, кое–как напялил ботинки и кинулся вниз. Тут вскочила жена, повисла у меня на плече. «Стой, – кричит, – ведь у них пистолеты, они тебя убьют!» Я едва ее уговорил. Только она все равно пошла за мной и причитала. На дворе мне это надоело, я прикрикнул на нее. Она осталась у ворот. Я вышел, на улицу. Там темно, пустота, ничего! Я посмотрел, есть ли еще у кого из соседей свет, – нет. Или не слышали, или спрятали головы под одеяло, чтобы и с ними чего не случилось. И только тогда я увидел разбитое окно в доме бай Киро. Сказать вам по совести, мне было страшно входить с голыми руками во двор – темно, как знать, откуда может прилететь пуля. Ограда там каменная, не очень высокая, можно заглянуть через нее. Так я и сделал… И тогда я увидел убийцу.

– Увидел? – Димов не поверил своим ушам.

– Я его видел собственными глазами. Он шел по дорожке к калиточке в глубине двора. Дом бай Киро выходит на две улицы, задняя – тупик. И человек шел туда.

– Как он выглядел?

– Как вам сказать, вроде ростом с меня или даже немного выше, но крупнее, сильнее… Брюки у него были вроде бы черные, в темноте не разглядел. Но фуфайка совсем светлая, я его по фуфайке и заметил в темноте…

– Подожди немного, – прервал Димов. – Почему ты думаешь, что это была именно фуфайка?

– Ну, может быть, пуловер.

– А почему не могла быть, скажем, светлая рубашка? Парень задумался.

– Нет, это была фуфайка, – сказал он гораздо увереннее. – Фуфайка длиннее рубашки и прилегает к телу. Речи быть не может – это фуфайка, – убежденно закончил парень.

– Хорошо, давай дальше, – кивнул Димов.

– Я хотел броситься за ним, – продолжал парень. – Но я не посмел, ведь у него пистолет. Смотрю на него, он прямо у меня под носом, а ничего не могу сделать. И все же я не сдержался, крикнул: «Эй!..» Вроде бы громко крикнул. И он оглянулся, честное слово. Повернул только голову, лица его я не видел, уж очень темно было во дворе. Но мне показалось, что у него что–то в руках. Наверное, что–то было, потому что он шел нагнувшись. Он посмотрел на меня, потом быстро побежал к калитке. И пока я пришел в себя – исчез.

Он замолчал, что–то тревожное и беспомощное появилось в его лице.

– Мне кажется, это кто–то из наших, – сказал парень. – Он похож на кого–то, кого я не раз видел.

С минуту они с Димовым напряженно смотрели друг на друга.

– Вот в том–то все и дело, – сказал Димов. – Ты очень хорошо знаешь, на кого он похож. Но не хочешь мне сказать. Просто тебе трудно поверить…

– Да, мне трудно поверить, – недовольно сказал парень. – Но дело не в этом, товарищ Димов. Ведь я же вам сказал, что было очень темно. Случается, что и среди бела дня обознаешься, а тут в такой темноте. Ведь такое несчастье можешь принести человеку, потом всю жизнь будешь раскаиваться!

Парень умолк. Димов чувствовал, что все в комнате сочувствуют ему.

– Ты не прав, – сказал Димов твердым голосом.

– Почему я не прав?

– А очень просто. Ну, видел ты, скажем, Петра. Если Петр не виновен, он был дома. Спал с женой, с детьми, и все знали, что он дома. Так как же тогда ты его оговоришь? Никак не сможешь! Даже если тебе и захочется нарочно ему устроить неприятность, все равно не сможешь.

– Да, верно, – сказал парень не очень убежденно. Потом немного подумал и добавил:

– В первый момент мне даже в голову не пришло, что это он. Только потом вдруг осенило, кто это может быть. Есть тут у нас один механик, Янко Несторов. Вот мне и показалось, что тот был похож на него.

– На Янко? – воскликнули все.

– Видно, он, – проговорил парторг. – Они одного поля ягода. Янко перед ним за десять метров снимал шапку.

– И это все? – спросил Димов.

– Все… Потом я пошел успокоил свою жену и сразу же побежал к Наско рассказать ему, что случилось.

– Когда тебя разбудили выстрелы, ты не догадался посмотреть на часы?

– Я не догадался, но жена посмотрела. Она говорит, что было пять минут двенадцатого.

– А какие у тебя часы?

– Большой будильник, всегда стоит на столе.

– Он точный?

– «Омега»!

– Хорошо, вернешься домой, не забудь его завести. Когда через десять минут они остались одни, Димов спрятал записную книжку и с любопытством посмотрел на Паргова.

– Ну, что теперь скажешь? Как думаешь, между этими двумя убийствами есть какая–нибудь связь?

– Не верится… – задумчиво ответил Паргов.

– А фуфайка?

– Так ведь я же тебе говорил, что здесь многие носят светлые фуфайки. Может, обычное совпадение.

– Так что, арестовывать вашего механика Янко Нестерова?

– Если найдем его.

– А почему ты думаешь, что мы его не найдем? – усмехнулся Димов.

– Да очень просто, если во дворе был действительно Янко, то, конечно, он понял, что его узнали. Не сумасшедший же он, чтобы ждать, пока мы его поймаем. Но не очень–то верится, что это был Янко Несторов. Парень обознался.

– Не будь таким уверенным.

– Янко, по–моему, смирный парень. Очень хороший механик, у него большая клиентура. Ты увидишь, какой отличный двухэтажный дом он себе построил. Сам живет на втором этаже, а внизу мастерская. И что бы это ему вдруг приспичило убивать Киро Кушева? Они ведь были друзьями, одного поля ягода, как говорится.

– Он женат?

– Да, женат, но детей нет. Жена его, кажется, неудачно сделала аборт. Нет, здесь не то, что ты думаешь: я не верю, что тот приставал к его жене.

– Обрати внимание, тут все какие–то бездетные. – И одно мне не ясно, по крайней мере сейчас. Убийца стрелял, но не убежал сразу. Наш Стефчо вставал, одевался, с женой препирался, прошел двор, улицу. И когда посмотрел через ограду, увидел убийцу. Очень странный убийца. Любой другой на его месте тут же смылся бы. Ведь яснее ясного, что Проснутся люди, посмотрят в окно. Узнают его, как, может быть, и узнали.

– Он мог войти к убитому и взять что–то. Может, именно из–за этого и совершил убийство.

– Да, разумеется, такое объяснение лежит на поверхности. И вое же есть в нем что–то неубедительное… невероятное. Если бы ему так уж необходимо было рисковать, то наверняка он придумал бы более умный ход… И все–таки лучше нам пойти посмотреть самим.

Наско и Стефан ждали их внизу у машины. Все они уселись в нее, поехали. Через два поворота Наско остановил их:

– Вот дом Янко… Двухэтажный, на углу.

Димов посмотрел через стекло – дом был совершенно темным, никаких признаков жизни.

– Наско и Пырван пусть останутся, – распорядился Димов, – и внимательно охраняют дом, пока мы не придем.

Только они собрались двинуться дальше, как на темном шоссе блеснули фары, и вскоре показался фургон доктора Станкова. Они дали знак его шоферу ехать за ними и вскоре были на месте. Доктор Станков с трудом вылез из машины; и без того массивный, он в своем толстом свитере стал совсем похож на медведя.

– Я даже не успел сварить себе кофе, – пожаловался он. – А мы, толстяки, по ночам очень сонливые.

Начался осмотр. Расстояние между оградой и домом было совсем небольшим – около четырех метров. По всей вероятности, стреляли не с улицы, поскольку там не нашли гильз. Дом был одноэтажный, низкий, давно не крашенный, какой–то заброшенный.

Недалеко от входной двери росла старая развесистая айва. Именно там и нашли четыре гильзы. Посмотрели через разбитое стекло. Пол был почти вровень с землей, довольно грязный, покрыт побелевшей дорожкой. На полу ничком лежал Кушев в луже крови. Пуля угодила чуть выше левого глаза, раздробила череп. Видны были еще две раны – одна в горле, другая в области сердца.

– Все три смертельные, – пробормотал доктор Станков с отвращением. – Смерть наступила моментально.

Они прошли внутрь дома. Узкий, нечистый коридорчик разделял его на две половины.

С правой стороны были кухня и хорошо обставленная комната, которая, наверное, служила гостиной. С левой стороны – чуланчик и комната, в которой произошло убийство. Меблировка в ней была скудная: только кровать и какой–то старый деревенский сундук, окованный цветной жестью. Доктор Станков склонился над трупом.

– Только три раны, – равнодушно сказал он. – Четвертая пуля ударила в стену, вы видели куда. Все три пули шли откуда–то снизу. Очевидно, убийца присел на корточки за айвой и разом выпустил все четыре пули. Он целился в сердце, а пока Кушев падал, пули попали в горло и в голову.

Они внимательно обыскали труп. Оказалось, что в карманах полно бумаг и документов, которые там едва умещались. В заднем кармане брюк нашли старый, истертый бумажник, набитый деньгами. Пересчитали деньги – двести шестнадцать левов без мелочи. Сундук был заперт, и ни один из ключей, найденных в карманах убитого, не подходил к нему.

Димов и Паргов озадаченно переглянулись.

– Вот тебе еще одна загадка, – сказал Димов. – Где задержался убийца? Явно он не дошел до трупа, иначе взял бы, по крайней мере, деньги или что–нибудь другое, хотя бы для того, чтобы замаскировать истинную цель убийства, если это не был грабеж.

– К тому же быстрее было бы влезть в окно, – добавил Паргов. – И из элементарной предосторожности погасить лампу. Как знать, может, он взял что–то в других комнатах…

Димов задумчиво осматривал комнату. Потом оставил Паргова провести тщательный обыск, а сам вместе с Наско и двумя сотрудниками быстро направился к дому Янко Нестерова. Улица была все такой же тихой и темной, в доме механика ни лучика света. Они разработали подробный план, как проникнуть в дом, поставили засаду. В дом должны были войти Димов и Наско.

– Вероятность сопротивления невелика, – сказал Димов. – Он или сбежал, или уже подготовил какую–нибудь ложь. Не думаю, что он будет здесь сопротивляться, но как знать. Может, он думает, что в темноте его не узнали.

Они вошли в небольшой двор с грядками цветов возле дома. Бетонная лестница без перил вела на второй этаж. Димов поднялся первым, Наско за ним. У двери была маленькая площадка, справа на дверной раме белела старомодная фарфоровая чашечка звонка. Димов слегка нажал на кнопку, потом еще раз, уже сильней, и стал ждать.

Вскоре окно над лестницей засветилось, послышался легкий скрежет ставен. Они отошли в сторону. Теперь хорошо было видно все окно, в котором показалась мужская фигура.

– Кто? – спросил мужчина.

В голосе его Димову почудилась затаенная тревога.

– Милиция! – сказал Димов. На минуту стало тихо.

– Милиция? – переспросил мужчина. – Сейчас иду… Послышался скрип двери, шаги босых ног в прихожей. Потом на пороге появился мужчина в майке и черных трусах.

Он был худощав и жилист, на лице выступали скулы. Левую бровь рассекал широкий шрам, видимо, от старой раны.

– Вам нужно одеться, – спокойно сказал Димов. – Пойдете с нами в сельсовет.

Димов поймал на себе испытующий взгляд механика.

– Хорошо, – сказал он, но голос его звучал еще глуше. Он повернулся и направился в прихожую.

– Подождите! – остановил его Димов. – Наско, иди с ним.

– Товарищ начальник, вы испугаете жену! – сказал мужчина, и в голосе впервые появилась умоляющая нотка.

– Ничего страшного…

– Хочу вас спросить, мне с собой что–нибудь брать?

– Что именно?

– Ну, в дорогу… Еду, одежду.

– Нет, не нужно! – резко ответил Димов. – Только оденьтесь.

– Да, да, хорошо, – явно успокоившись, сказал механик.

Наско вошел вместе с Нестеровым. Не в первый раз видел он эту уютную спальню с новой городской мебелью и фарфоровыми украшениями на стенах. На широкой кровати, укрывшись почти с головой, лежала жена Янко и испуганно смотрела на них.

– Не бойся, ничего страшного, – успокоил ее Янко. Он начал одеваться. Движения его были быстрыми и уверенными.

– Зачем тебя вызывают?

– Откуда я знаю? – пожал плечами Янко. – Ты вот его спроси.

– Наско, скажи! – умоляюще попросила женщина.

– Да ничего страшного, – пробормотал Наско. – Расспросят его об одном деле.

– Знаешь, браток, в культурных странах не будят людей по ночам, – сказал Янко. – Всему свое время…

– Скажем – поймешь, что нам нужно! – уклончиво ответил Наско.

Немного погодя они вышли из дома – каблуки застучали по ступенькам. Димов заметил, как из–за тонкой занавески за ними следила женщина. На улице к ним присоединилось несколько человек, оставшихся в засаде.

– Ого, красная гвардия! – с иронией заметил Янко. – Уж не началось ли снова раскулачивание?

Ему никто не ответил. Вскоре подошли к сельсовету и поднялись по деревянной лестнице. В дежурной комнате горел свет, но она пустовала.

– Останется только Наско, – сказал Димов, – другим ждать у входа… Предупреждаю, – обратился он к Нестерову, – что любое ложное показание обернется против вас. А теперь расскажите, что вы делали этим вечером?

Лицо Нестерова оставалось безучастным.

– С какого часа?

– Ну, скажем, с шести.

– Я был в мастерской, – медленно начал Несторов. – Заряжал аккумулятор. К семи поднялся наверх, ждал гостей. Мы собираемся раза два в неделю, играем в белот.

– Всегда вчетвером?

– Можно сказать, всегда. Во всяком случае, никого из посторонних не принимаем.

На этот раз должны были играть втроем. Свилен не пришел. Сказать по правде, лично я предпочитаю играть втроем – так каждый отвечает сам за себя.

– Кто были другие двое?

– Славчо Кынев, мой приятель. Он постоянный партнер. Славчо привел с собой Манаско, фамилии его не знаю. Манаско механик в ремонтной мастерской, играет хорошо, но мне он не нравится. Больно уж важничает. Но Славчо просто влюбился в него, из Софии даже привез – как было отказать. Они заупрямились, не хотели играть втроем, даже послали мою жену найти четвертого. Никого она не нашла, и мы сели втроем.

– Где играли?

– На кухне. Мы всегда играем на кухне, чтобы не мешать жене спать. Играли примерно до пол–одиннадцатого, игра кое–как шла. А потом поссорились.

– Из–за чего?

– Из–за игры. Обычно мы не открываем карты, но тут Славчо при сдаче открыл последнюю – валета. Был мой ход, и валет должен был прийти ко мне, а у меня их уже было три. Начался спор. Я сказал, что, конечно, согласен продолжать игру, хотя карта и открыта. А Славчо твердит свое – ошибка при сдаче, надо сдавать снова. Но ведь это не покер!.. Разве я не прав?

– Конечно, не правы.

– Может быть, но мы обычно так делали. Или, в крайнем случае, кладем карту обратно в колоду. Я, конечно, и на это был согласен, ведь у меня было три валета… Но зачем я рассказываю все эти глупости?

– Ничего, ничего, интересно.

Янко с удивлением посмотрел на Димова.

– Да, на этот раз Славчо заупрямился. Он выпил, а пить не умеет и стал задираться. Не согласился сбросить карты, хотя и так проигрывал. Мы с Манаско выигрывали, но что поделать. Он расстроил игру. Начальство – как с ним спорить! – закончил механик с добродушной иронией.

– А сколько выпили?

– Около литра – на всех, разумеется. Не очень много, игре не мешает. Наша ракия – фруктовая, не особенно крепкая.

– А ваша жена спала?

– Спала, конечно, но шум ее разбудил. Даже заглянула на кухню – узнать, что там происходит. Если жены нас не будут удерживать, мы когда–нибудь подеремся из–за этих карт. Приятели ушли, никто никому не платил. Я пошел в спальню…

– Жена уже заснула?

– Нет. Мы поговорили немного, потом и я лег.

– Когда это было? Я хочу спросить, в котором часу вы заснули?

– Не знаю… Наверное, около одиннадцати.

– Хорошо! – кивнул Димов. – Приблизительно в это время, я хочу сказать – перед тем, как заснуть, вы ничего не слышали?

– А что я мог слышать?

– То, что произвело бы на вас впечатление. Шум какой–нибудь, скажем, голоса…

– Нет, ничего, – решительно сказал механик и вдруг добавил: – А, нет, как только заснул, под окном затарахтела «Ява» Спаса, соседа. Я даже выругал его про себя, не первый раз он выкидывает такой номер – будит людей.

– Почему вы уверены, что это был именно Спас?

– Я же слышал, как он отворил ворота и въехал во двор. Димов посмотрел на Наско:

– Ты знаешь этого Спаса?

– Знаю. Работает в Пернике, иногда поздно возвращается на мотоцикле.

– Пойди позови его!..

Наско вышел. Димов взглянул на Янко. Тот выглядел совсем успокоившимся, даже удобнее уселся на стуле.

– Очень странно, что вы больше ничего не слышали, – сказал Димов. – Потому что именно в это время неподалеку от вашего дома стреляли. Да не один и не два раза.

– Кто стрелял? – спросил, чуть вздрогнув, Янко.

– Именно это мы и хотим узнать. Неизвестный человек застрелил вашего односельчанина Кирила Кушева.

Димов ясно заметил, как во взгляде механика промелькнули совершенно естественные изумление и тревога.

– Бай Киро? – воскликнул он. – Где, в его доме?

– Да, в его собственной комнате.

– Как же так! – озадаченно пробормотал Янко. – Никогда бы не подумал.

– Что вы хотите этим сказать?

– Он был таким смирным. У него не было врагов.

– А какие у вас с ним были отношения?

– Так вот вы почему меня расспрашиваете?! – воскликнул Янко. – Боже мой, господи, да в уме ли вы? Я его всегда уважал, мы никогда слова поперек друг другу не сказали. Да ведь я уже объяснил вам, что весь вечер не выходил из дому.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю