Текст книги "Время прощаться"

Автор книги: Джоди Линн Пиколт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

– Не весь. У него только лоб нависает, – уточняю я. – В прошлый раз, когда я с ним сидела, он прокричал целых три часа без перерыва.

– Возьми с собой беруши, – советует бабушка. – Ты к ужину вернешься?

– Не уверена. До встречи.

Каждый раз, когда она уходит, я говорю ей одни и те же слова. Я произношу их потому, что именно это мы обе хотим слышать. Бабушка ставит сковороду в раковину, берет сумочку.

– Выгуляй Джерти перед уходом, – просит она и намеренно не смотрит на меня, на мамин шарф, когда выходит из кухни.

Когда мне исполнилось одиннадцать, я стала активно разыскивать маму. До этого я просто скучала по ней, но не знала, чем себе помочь. Бабушка не хотела обращаться в полицию, и мой отец – насколько мне было известно – не сообщал о мамином исчезновении, потому что после случившегося его поместили в психиатрическую клинику. Я пару раз пыталась заговорить с ним об этом, но поскольку эти попытки всегда заканчивались новым нервным срывом, я перестала затрагивать эту тему.

Но потом как-то в кабинете стоматолога я прочла статью в журнале «Пипл» о шестнадцатилетнем подростке, который заставил заново расследовать нераскрытое убийство своей матери, и убийца ответил по закону. Я подумала, что моя настойчивость с лихвой компенсирует нехватку денег и средств, и в тот же вечер решила попробовать. Ведь никто так упорно не искал, как собиралась искать я.

Чаще всего те, к кому я обращалась, отмахивались от меня или просто жалели. В полицейском участке Буна мне отказались помочь, потому что: а) я несовершеннолетняя, которая действует на свой страх и риск; б) следы моей мамы оборвались десять лет назад; в) в полиции были убеждены, что дело об убийстве раскрыто – вынесен вердикт «смерть в результате несчастного случая». Заповедник в Новой Англии, разумеется, был расформирован, и единственный человек, который мог бы пролить свет на смерть смотрительницы – а именно мой отец, – не мог точно назвать свое имя и день недели, не говоря уже о подробностях происшествия, которое стало причиной его психического расстройства.

Поэтому я решила взять все в свои руки. Попыталась нанять частного детектива, но быстро уяснила, что они не работают pro bono (на благо общества), как некоторые адвокаты. Именно тогда я и стала сидеть с учительским сыном, планируя к концу лета скопить достаточно денег, чтобы материально заинтересовать хоть какого-нибудь детектива. А потом я начала собственное расследование.

Практически любой интернет-ресурс, содержащий данные о пропавших людях, ссылку на который дает поисковая система, стоит денег или требует наличия кредитной карточки – ни того ни другого у меня не было. Но мне удалось найти на распродаже в церкви книгу «Для тех, кто решил стать частным детективом». И я целую неделю заучивала наизусть советы одной главы – «Как найти пропавших».

Согласно книге, есть три категории пропавших:

1. Люди, которые на самом деле никуда не пропадали, а живут новой жизнью, с новыми друзьями, среди которых для вас нет места. В этой категории оказываются старые приятели, соседи по студенческому общежитию, с которыми у вас прервалась связь.

2. Люди, которые на самом деле не пропадали, просто не хотят, чтобы их нашли. Например, свидетели мафиозных разборок или отцы, которые уклоняются от уплаты алиментов.

3. Все остальные. Например, люди, сбежавшие из дому, и дети, чьи снимки печатают на пакетах с молоком, – таких детей крадут психи на белых грузовиках без окон.

Главная причина, по которой частный детектив может найти пропавшего, заключается в том, что множество людей знают, где именно этот пропавший находится. Просто ты не из их числа. И нужно найти того, кто входит в это число.

У пропавших людей были причины исчезнуть. Возможно, они что-то накрутили со страховкой или прячутся от полиции. Может быть, они решили начать новую жизнь. Или оказались по уши в долгах. Или у них есть тайны, которые они не желают обнародовать. Согласно книге «Для тех, кто решил стать частным детективом», прежде всего следует задать себе вопрос: «Хочет ли сам человек, чтобы его нашли?»

Должна признаться, я не уверена, что хочу услышать ответ на этот вопрос. Если мама ушла по доброй воле, то, возможно, когда она узнает, что я продолжаю поиски – когда поймет, что даже спустя десять лет я не забыла ее, – она вернется ко мне. Иногда я ловлю себя на мысли, что мне было бы легче узнать, что мама умерла десять лет назад, чем обнаружить, что она жива и просто решила не возвращаться.

В книге говорилось, что искать пропавших – все равно что играть в игру «Слова вперемешку». Все подсказки на руках, осталось только в них разобраться – и получишь адрес. Сбор информации – главное оружие частного детектива, твои главные друзья – факты. Имя, дата рождения, номер карточки социального страхования. В какой школе учился. Служба в армии, предыдущие места работы, друзья и родственники. Чем дальше закидываешь сеть, тем больше вероятность того, что в нее попадет человек, с которым пропавший недавно беседовал о том, где собирается провести отпуск, или о том, где ему хотелось бы работать.

И что делать со всеми этими фактами? Начинать с их помощью распутывать клубок. Первый шаг, который я предприняла в одиннадцать лет, – поискала мамино имя в Интернете в базе данных умерших людей отдела социальной защиты.

В списке умерших ее имени не обнаружилось, но этого оказалось недостаточно. Может, она жива или живет под другим именем? А может, умерла, но ее тело осталось неопознанным?

Не было ее и в социальных сетях: ни в «Фейсбуке», ни в «Твиттере», ни в «Одноклассниках», ни в социальной группе выпускников университета Вассар. С другой стороны, мама всегда настолько была поглощена работой и своими слонами, что сомневаюсь, что у нее вообще нашлось бы время на подобные глупости.

В онлайновых телефонных книгах обнаружилось триста шестьдесят семь Элис Меткаф. Каждую неделю я звонила двум-трем из них, чтобы бабушка не разозлилась, когда увидит огромные счета за телефонные переговоры. Я оставила массу сообщений. Одна милая старушка из Монтаны сказала, что будет молиться за мою маму, а еще одна женщина, оказавшаяся продюсером одной из радиостанций Лос-Анджелеса, пообещала, что расскажет мою трогательную историю своему начальнику. Но ни одна из них не была моей мамой.

В книге давались и другие советы: необходимо было проверить базы данных тюрем, заявок на товарные знаки, даже генеалогические базы данных религиозной секты мормонов. Я просмотрела все эти базы, но ничего не нашла. Когда я ввела в поисковую строку «Элис Меткаф» – нашлось более 1,6 миллиона ответов. Поэтому я сузила параметры поиска до «Элис Кингстон Меткаф Слон Скорбь» и получила перечень ее научных работ, бóльшая часть которых была опубликована до 2004 года.

Однако на шестнадцатой странице результатов поиска в интернет-блоге по психологии нашлась статья о том, как скорбят животные. Три абзаца, где цитировались слова Элис Меткаф: «Самоуверенно полагать, что только человек способен скорбеть. Существуют неопровержимые доказательства из наблюдений за животными, что слоны скорбят, когда теряют своих любимых». Это был всего лишь звоночек, во многих смыслах незаметный – она сотни раз в других журналах и научных статьях утверждала то же самое.

Но запись в этом блоге была датирована 2006 годом.

Через два года после ее исчезновения.

И хотя я целый год бороздила просторы Интернета, больше доказательств маминого существования не обнаружила. Не знаю, была ли дата в статье опечаткой; либо они цитировали более ранние мамины работы, либо моя мама – по всей видимости, в 2006 году живая и здоровая – до сих пор жива и здравствует.

Я просто знаю, что нашла отправную точку.

С твердым намерением сделать все возможное и невозможное я не ограничилась советами, которые давались в книге «Для тех, кто решил стать частным детективом». Я разместила объявление на серверах, которые занимаются поиском пропавших. Однажды на ярмарке я вызвалась добровольцем, чтобы меня загипнотизировали на глазах у публики, жующей корн-доги и жаренные в кляре луковицы, надеясь на то, что гипнотизер высвободит заблокированные внутри меня воспоминания, но единственное, что он мне сказал – в прошлой жизни я была посудомойкой во дворце герцога. Я посещала в библиотеке бесплатные семинары по теме «Осознанные сновидения», надеясь, что смогу применить полученные знания к своему упрямому закрытому разуму, но оказалось, что все сводится лишь к ведению журнала.

Сегодня я первый раз иду к экстрасенсу.

Существует несколько причин, по которым я не обратилась к нему раньше. Во-первых, у меня не было денег. Во-вторых, я понятия не имела, где найти знающего. И в-третьих, экстрасенсорика – не совсем научный подход, а если мама в свое отсутствие чему-то меня и научила, так это тому, что верить можно холодным цифрам и фактам. С другой стороны, два дня назад, когда я перекладывала мамины блокноты, из одного выпала закладка.

Откровенно говоря, это нельзя было назвать настоящей закладкой. Это был доллар, сложенный в форме слоника.

Неожиданно я вспомнила, как мамины руки порхали над банкнотой, сгибая и складывая ее, переворачивая и разворачивая, пока я не переставала хныкать, – мой взгляд был прикован к крошечной игрушке, которую она для меня делала.

Я коснулась слоненка, боясь, что он растает, как дым. И тут мой взгляд упал на страницу ее журнала – взгляд выхватил один абзац, как будто он был написан неоновыми чернилами.

«Надо мной всегда посмеиваются коллеги, когда я уверяю, что самые великие ученые понимают: два-три процента того, что они исследуют, просто невезможно объяснить с научной точки зрения – называйте это чудом, вмешательством инопланетян, случайными расхождениями – ничего из вышеперечисленного я бы не исключала. Если мы хотим быть честны перед наукой… должны признать, что существуют вещи, которые нам познать не дано».

Я восприняла это как знак свыше.

Любой другой на планете воспринял бы сложенную фигурку всего лишь как оригами, не больше. Только не я. Я начала с самого начала. Несколько часов я аккуратно разворачивала мамину поделку, представляя, что до сих пор ощущаю тепло ее пальцев на банкноте. Я повторяла шаг за шагом, как будто делала операцию, пока в точности не свернула доллар так, как делала мама, пока на моем письменном столе не появилось небольшое стадо из шести крошечных зеленых слоников. Я продолжила тренироваться целый день, чтобы убедиться, что ничего не забыла, и каждый раз, когда мне удавалось свернуть слоника, я вспыхивала от гордости. И той ночью, ложась спать, я представляла себе трогательную, как в кино, сцену, когда я наконец-то нахожу свою пропавшую мать, а она не знает, кто я, пока я не сворачиваю слоника из долларовой банкноты прямо у нее на глазах. И она обнимает меня. И больше никуда не отпускает.

Вы удивитесь, сколько экстрасенсов и медиумов в местных «Золотых страницах»: «Духи-наставники в оккультизме», «Совет от медиума Лорел», «Гадания по картам Таро», «Предсказания Кейт Киммел, восставшей, как феникс из пепла» – любовные гадания, советы, как разбогатеть и преуспеть в жизни.

«Ясновидящая Серенити, улица Камберленд, Бун».

У Серенити было совсем маленькое объявление. Она не указала ни городского номера, ни фамилии, но жила ясновидящая относительно недалеко от моего дома (можно доехать на велосипеде), и она единственная обещала погадать за приемлемую цену в 10 долларов.

Улица Камберленд располагалась в той части города, от которой бабушка мне велела держаться подальше. Откровенно говоря, это даже не улица, а переулок, где находится заколоченный досками обанкротившийся ночной магазин и захудалая пивнушка. На тротуаре два деревянных рекламных щита: на одном – «До 5 часов вечера выпивка 2 доллара»; на втором – «Карты Таро, 10 долларов, 14К».

Что значит 14К? Возрастное ограничение? Размер бюстгальтера?

Я боюсь оставлять велосипед на улице, потому что у меня нет на нем замка – в школе незачем запирать велосипед на замок, как, впрочем, и на Мейн-стрит, и на любой другой улице, по которым я обычно езжу, – поэтому я втягиваю свое средство передвижения в находящуюся слева от пивной дверь и волоку его по лестнице, которая нестерпимо воняет пивом и мочой. Наверху располагается что-то вроде маленького фойе. На одной из дверей висит табличка «14К» и указано «Ясновидящая Серенити».

Стены фойе оклеены уже отходящими от стен тиснеными обоями. Потолок в желтых потеках, и слишком резко и тяжело пахнет ароматической смесью. Под шаткий стол, чтобы не завалился, подложена телефонная книга. На столе фарфоровое блюдо с визитными карточками: «Серенити Джонс, ясновидящая».

В маленьком фойе мне с велосипедом не развернуться. Я ставлю его вертикально и выворачиваю колесо, пытаясь прислонить свой транспорт к стене.

До меня доносятся приглушенные голоса двух женщин по ту сторону двери. Раздумываю, стоит ли мне постучать, чтобы предупредить Серенити о своем присутствии. Но потом понимаю: если она хорошая ясновидящая, должна и сама знать, что я здесь.

Но на всякий случай я кашляю. Довольно громко.

Подпирая бедром велосипедную раму, я прикладываю ухо к двери.

– Вы на пороге принятия очень важного решения.

Раздается вздох, и второй голос спрашивает:

– Как вы узнали?

– У меня серьезные сомнения в том, что вы принимаете правильное решение.

Опять ее собеседница:

– Без Берта так трудно решить…

– Он сейчас здесь. Он хочет, чтобы вы знали, что следует доверять своему сердцу.

Повисает молчание.

– Совсем не похоже на Берта.

– Конечно, не похоже. У вас есть и другие духи-хранители.

– Тетушка Луиза?

– Точно! Она говорит, что вы всегда были ее любимицей.

Не в силах сдержаться, я фыркаю. «Пора исправляться, Серенити», – думаю я.

Может быть, она услышала мой смех, потому что разговоры по ту сторону двери стихают. Я прижимаюсь плотнее, чтобы лучше слышать, и тут велосипед падает. Пытаясь удержаться на ногах, я спотыкаюсь и запутываюсь в развязавшемся мамином шарфе. Велосипед – и я вместе с ним – заваливается на столик, стоящая на нем ваза падает и разбивается. Изогнувшись под велосипедной рамой, я пытаюсь собрать осколки.

Рывком открывается дверь. Я поднимаю голову.

– Что здесь происходит?

Серенити Джонс оказывается высокой женщиной с копной розовых волос. Помада в тон прическе. Меня охватывает странное чувство, что я где-то видела ее раньше.

– Вы Серенити?

– С кем имею честь?

– Это вы мне должны сказать.

– Я наделена даром предвидения, а не всеведения. Если бы я все знала, жила бы на Парк-авеню, а сбережения хранила на Каймановых островах. – Голос ее звучит скрипуче, как будто у дивана лопнула пружина. И тут она замечает осколки фарфора в моей руке. – Ты с ума сошла? Это же чаша для магического кристалла, которая досталась мне от бабушки!

Я понятия не имею, что значит такая чаша. Понимаю одно – у меня большие неприятности.

– Простите. Я случайно…

– Ты хотя бы представляешь, сколько ей лет? Это семейная реликвия! Хвала младенцу Иисусу, что моя мама не дожила до этого дня. – Она хватает осколки и складывает, как будто они могут волшебным образом склеиться.

– Я могу попробовать ее склеить…

– Не знаю, как это у тебя получится, если только ты не волшебница. Мои мама и бабушка… обе переворачиваются в гробах, и все потому, что ты такая неповоротливая!

– Если ваза была настолько ценной, почему вы оставили ее прямо у входа?

– А зачем ты притащила велосипед в фойе размером с платяной шкаф?

– Побоялась, что если оставлю внизу, то его украдут, – ответила я, поднимаясь. – Послушайте, я заплачу за вашу чашу.

– Милочка, своими карманными скаутскими деньгами, полученными от продажи печенья, ты не сможешь компенсировать стоимость антикварной вазы тысяча восемьсот пятьдесят восьмого года.

– Никакое печенье я не продаю, – отвечаю я. – Я пришла погадать.

Она опешила.

– Детям не гадаю.

«Не гадаю или не хочу гадать?»

– Я старше, чем выгляжу. – Это ложь. – Все думают, что я учусь в пятом классе, а не в восьмом.

Неожиданно в двери показывается женщина, которой делали предсказание.

– Серенити, с вами все в порядке?

Серенити встает и спотыкается о мой велосипед.

– Со мной все хорошо. – Она натянуто улыбается. – Я тебе помочь не могу.

– Прошу прощения… – начинает клиентка.

– Это я не вам, миссис Ленгхем, – отвечает Серенити, а потом шепчет мне: – Если сейчас же по собственной воле не уберешься, я вызову полицию и потребую возмещения ущерба.

Может быть, миссис Ленгхем не хочет иметь дело с ясновидящей, которая подло поступает с детьми, а возможно, просто не желает связываться с полицией. В чем бы ни крылась причина, она смотрит на Серенити так, будто хочет что-то сказать, потом протискивается мимо нас и бросается вниз по лестнице.

– Отлично! – бормочет Серенити. – Теперь благодаря тебе я лишилась не только семейной реликвии, но и десяти баксов.

– Оплачу по двойному тарифу! – выпаливаю я.

У меня есть шестьдесят восемь долларов. Именно столько я накопила за этот год, присматривая за детьми. Я собираю на частного детектива. Не уверена, что Серенити сможет мне помочь. Но я готова расстаться с двадцатью долларами, чтобы это выяснить.

При моем обещании ее глаза загораются.

– Сделаю для тебя исключение, – отвечает она и открывает дверь пошире.

За ней оказывается обычная гостиная с диваном, кофейным столиком и телевизором. Очень похоже на дом моей бабушки. Я немного разочарована – ни намека на ясновидение.

– Что-то не так? – спрашивает Серенити.

– Я ожидала чего-то вроде хрустального шара и занавески из стекляруса.

– За это придется доплатить.

Я смотрю на нее, не зная, шутит она или нет. Хозяйка тяжело опускается на диван, жестом приглашает меня сесть в кресло.

– Как тебя зовут?

– Дженна Меткаф.

– Что ж, Дженна, – вздыхает она, – давай покончим с формальностями. – Она протягивает мне гроссбух и просит указать имя, адрес и номер телефона.

– Зачем это?

– На всякий случай. Если мне после понадобится с тобой связаться. Если дух что-то захочет тебе передать.

Готова спорить, что это, скорее всего, для того, чтобы послать мне по электронной почте рекламу с обещанием двадцати процентов скидки на следующее предсказание, но я беру книгу в кожаном переплете и вношу свои данные. У меня потеют ладони. Когда я оказываюсь здесь, в голову приходит запоздалое опасение. Плохо не то, что Серенити Джонс может оказаться обманщицей, очередным тупиком в расследовании причин исчезновения моей мамы. Нет. Хуже всего то, что Серенити Джонс может оказаться талантливой ясновидящей и я узнаю две вещи: что мама сама бросила меня или что она мертва.

Она берет колоду карт Таро и тасует.

– Все, что я скажу во время гадания, может быть понятно не сразу. Просто запоминай услышанное, потому что однажды ты что-то узнаешь и поймешь, что тебе сегодня пытались сказать духи.

Она произносит все это голосом, каким стюардессы учат пассажиров пристегивать ремни. Потом протягивает мне колоду, чтобы я разделила ее на три кучки.

– Что ты хочешь узнать? Кому нравишься? Получишь ли «отлично» по английскому? Куда поступать?

– Мне это неинтересно. – Я возвращаю ей колоду. – Десять лет назад исчезла моя мама. Я хочу, чтобы вы помогли мне ее найти.

В маминых журналах, куда она записывала свои наблюдения, есть один абзац, который я помню наизусть. Иногда, когда мне становится скучно на занятиях, я даже пишу его в своей тетради, пытаясь скопировать мамин почерк.

Она написала его в Ботсване, где работала в Тули-Блок над исследованием, посвященным скорби у слонов. Описала смерть слона на воле. В этом абзаце речь шла о детеныше пятнадцатилетней слонихи по кличке Каджисо. Слониха разродилась на рассвете, детеныш то ли был мертворожденным, то ли умер вскоре после родов. По словам мамы, подобное случается у первородящих самок. Неожиданной была реакция Каджисо.

«Вторник

9:45. Каджисо стоит около детеныша на самом солнцепеке на открытой местности. Гладит его по голове, поднимает хобот. Детеныш не двигается с 6:35 утра.

11:52. Каджисо угрожает Авив и Кокисе, когда другие слонихи подходят осмотреть тело слоненка.

15:15. Каджисо продолжает стоять над телом. Гладит детеныша хоботом. Пытается поднять.

Среда

6:36. Меня беспокоит Каджисо: она не ходила на водопой.

10:42. Каджисо накидывает на тело слоненка кустарники. Ломает ветки, чтобы его прикрыть.

15:46. Неимоверно жарко. Каджисо идет на водопой, возвращается к слоненку.

Четверг

6:56. Подходят три львицы; начинают тянуть тушу слоненка. Каджисо нападает, львицы убегают на восток. Каджисо стоит над телом детеныша и трубит.

8:20. Продолжает трубить.

11:13. Каджисо продолжает стоять над телом слоненка.

21:02. Три львицы набрасываются на тушу. Каджисо нигде не видно».

Внизу страницы мама приписала:

«Каджисо оставляет тело своего детеныша после трехдневного дежурства рядом с ним.

Много написано о том, что невозможно выжить слоненку моложе двух лет, если он становится сиротой.

Однако почти ни слова не сказано о том, что происходит с матерью, которая теряет своего детеныша».

Когда мама писала эти строки, она еще не знала, что носит под сердцем меня.

– Я не занимаюсь розыском пропавших, – повторяет Серенити голосом, не допускающим ни малейших «но».

– Детям вы не гадаете, – начинаю я загибать пальцы, – пропавших не ищите… Тогда что вы умеете делать?

Она прищуривается.

– Хочешь почистить ауру? Без проблем. Погадать на картах? Обратилась по адресу. Пообщаться с умершими? К твоим услугам. – Она подалась вперед, и я понимаю, совершенно недвусмысленно, что бьюсь головой о стену. – Но поиском пропавших я не занимаюсь.

– Вы же ясновидящая.

– У каждого ясновидящего свой дар, – отвечает она. – Проникновение в подсознание, чтение ауры, общение с духами, телепатия… Если я обладаю даром, это не означает, что я умею делать все.

– Она исчезла десять лет назад, – продолжаю я, как будто не слышу ее. Не знаю, стоит ли говорить о погибшей, которую затоптали слоны, и о том, что маму доставили в больницу, откуда она сбежала. Не хочу подсказывать ей ответы. – Мне было тогда три года.

– Большинство пропавших исчезают по собственной воле, – отвечает Серенити.

– Но не все, – возражаю я. – Она бы меня не оставила. Я точно знаю. – Я замираю в нерешительности, потом разматываю мамин шарф и протягиваю ясновидящей. – Шарф принадлежал маме. Может быть, он как-то поможет?

Серенити даже не прикасается к шарфу.

– Я никогда не говорила, что не смогу ее найти. Я говорила: не стану искать.

Совсем не так я представляла нашу встречу.

– Почему? – удивилась я. – Почему вы не хотите помочь, если можете?

– Потому что, черт побери, я не гребаная мать Тереза! – отрезает Серенити.

Лицо ее становится свекольным – как бы ей не увидеть неминуемую собственную смерть от скачка давления.

– Прошу прощения, – извиняется она и исчезает в коридоре.

Через секунду я слышу звук льющейся воды.

Ее нет целых пять минут. Десять. Я встаю и начинаю прохаживаться по гостиной. На каминной полке выстроились фотографии Серенити Джонс с Джорджем и Нэнси Буш, с Шер, с парнем из фильма «Образцовый самец». Я в замешательстве. Почему человек, который на дружеской ноге со знаменитостями, промышляет дешевым гаданием в Восточной Тмутаракани, штат Нью-Гемпшир?

Я слышу звук спускаемой в унитаз воды и немедленно возвращаюсь на диван, как будто и не вставала оттуда.

– Не стану брать с тебя сегодня денег, – говорит она, и я хмыкаю. – Мне искренне жаль твою маму. Может быть, тебе поможет кто-нибудь другой.

– Например?

– Понятия не имею. Ясновидящие по средам не собираются в кафе «Паранормальное», все не так. – Она идет к двери и широко ее распахивает. Намек, что мне пора. – Если я узнаю, кто этим занимается, сообщу.

Я подозреваю, что это ложь, произнесенная для того, чтобы я убралась к чертям из ее гостиной. Я выхожу на лестницу, подхватываю велосипед.

– Если не хотите ее искать, – говорю я, – не могли бы вы, по крайней мере, сказать, жива ли она?

Поверить не могу, что произнесла эти слова, пока они не повисли между нами, словно ширма, которая мешает рассмотреть друг друга. Секунду я раздумываю, не подхватить ли велосипед и помчаться вниз, не слушая ответа.

Серенити дернулась, как будто ее шибануло электрошокером.

– Она жива.

Когда она захлопывает передо мной дверь, я гадаю, не очередная ли это беззастенчивая ложь.

Вместо того чтобы отправиться домой, я мчу на велосипеде мимо окраин Буна, километров пять по грязной дороге ко входу в заповедник Старк, названный в честь отличившегося в войне за независимость генерала Старка, который произнес девиз государства: «Живи свободным или умри». Но десять лет назад, до того как стать заповедником Старк, это был Новоанглийский слоновий заповедник, основанный моим отцом, Томасом Меткафом. В былые времена угодья простирались на восемьсот десять гектаров, плюс еще более восьмисот гектаров между заповедником и ближайшим жилым домом. Теперь бóльшая часть территории занята торговой улицей, сетью «клубных» магазинов-складов «Костко» и поселком. Остальная часть находится под охраной государства.

Я оставляю велосипед и двадцать минут иду пешком, миную березовую рощу и озеро, сейчас заросшее травой, – туда слоны ежедневно ходили на водопой. Наконец я дохожу до своего любимого места под раскидистым дубом, у которого ветви скручены, как руки у ведьмы. И несмотря на то, что лесистая местность в это время года покрыта мхом и папоротником, земля под этим деревом укрыта ковром из ярких лиловых грибов. Именно в таком месте и жили бы феи, если бы существовали в действительности.

Они называются Laccaria amethystina. Я посмотрела о них в Интернете. Мне показалось, что именно так поступила бы моя мама, если бы их увидела.

Я сажусь посреди грибной поляны. Вы думаете, что я давлю их? Нет, они проседают под моим весом. Я провожу пальцем под шляпкой одного гриба, по ребристым, похожим на гармонику складкам. На ощупь она и бархатистая, и мускулистая одновременно – совсем как кончик слоновьего хобота.

Именно здесь Мора похоронила своего детеныша – единственного слона, рожденного в этом заповеднике. Я была слишком маленькой, чтобы такое запомнить, и прочла об этом в мамином дневнике. Мора приехала в заповедник уже беременной, хотя в зоопарке, из которого ее привезли, об этом не подозревали. Она родила спустя почти пятнадцать месяцев после своего прибытия. Детеныш родился мертвым. Мора отнесла его под дуб и засыпала сосновыми иголками и ветками. Следующей весной здесь выросли невероятно красивые лиловые грибы – как раз на том самом месте, где смотрители заповедника в конце концов и похоронили слоненка.

Я достаю из кармана сотовый телефон. Один-единственный плюс от продажи половины угодий – неподалеку построили огромную вышку сотовой связи. И связь здесь намного лучше, чем в остальной части Нью-Гемпшира. Я открыла браузер и набрала «Серенити Джонс, ясновидящая».

Первое, что я читаю в Интернете, – статья о ней в Википедии. «Серенити Джонс (дата рождения: 1 ноября 1966 года) – американская ясновидящая и медиум. Неоднократно выступала в передачах «Доброе утро, Америка!» и вела собственное телевизионное шоу «Серенити!», в котором делала предсказания для заранее собравшейся аудитории и гадала с глазу на глаз, но специализировалась на поиске пропавших».

Поиске пропавших? Шутите?

«Активно сотрудничала с полицейскими участками различных штатов и ФБР, в 88 % случаев добивалась успеха. Однако ее несбывшееся предсказание об украденном сыне сенатора Джона Маккоя получило широкую огласку в прессе, и семья подала на провидицу в суд. С 2007 года Джонс на публике не появлялась».

Неужели возможно, что известный медиум – пусть и дискредитировавший себя – исчез с лица земли, а десять лет спустя всплыл в городке Бун, штат Нью-Гемпшир? Весьма вероятно. Если где и искать место отсидеться, то мой родной городишко подходит как нельзя лучше: здесь самое выдающееся событие в году – «Коровья лотерея», проходящая 4 июля.

Я пробежала глазами ее известные предсказания.

В 1999 году Джонс сказала Тие Катанопулис, что ее сын Адам, который пропал семь лет назад, до сих пор жив. В 2001 году Адама обнаружили на одном из торговых судов у берегов Африки.

Джонс точно предсказала, что О. Джей Симпсона оправдают, а в 1989 году случится сильнейшее землетрясение. В 1998 году Джонс предрекла, что следующие президентские выборы будут перенесены на более поздний срок. И хотя сами выборы 2000 года прошли в установленные сроки, официальные результаты объявили только через 36 дней.

В 1998 году Джонс сказала матери исчезнувшей студентки Керри Рашид, что ее дочь зарезали, а результаты анализа ДНК доказали, что за совершенное преступление осудили невиновного. В 2004 году Орландо Икса освободили благодаря правозащитникам из организации, которая занимается оправданием невинно осужденных. Вместо него было предъявлено обвинение его бывшему соседу по комнате.

В 2001 году Джонс сообщила полиции, что тело Чандры Леви будет найдено в лесной чаще на холме. В следующем году тело обнаружили в парке Рок-Брик, штат Мериленд, на крутом склоне холма. Еще она предсказала, что Томас Кинтанос IV, нью-йоркский пожарный, которого считали мертвым после событий 11 сентября, на самом деле жив: спустя пять дней его вытащили из-под завалов рухнувшего Всемирного торгового центра.

В своем телевизионном шоу Джонс привела полицейского с камерой к дому почтальона из города Пенсакола, штат Флорида, где в подвале обнаружилась запертая тайная комната, а в ней Жюстин Фокер, похищенная восемь лет назад еще одиннадцатилетней девочкой и с тех пор считавшаяся погибшей.

В ноябре 2003 года во время телевизионного шоу Джонс заверила сенатора Маккоя и его жену, что их похищенный сын жив и находится где-то на автобусной остановке в городке Окала, штат Флорида. Там действительно обнаружили уже разложившиеся останки ребенка.

С той поры у Серенити Джонс началась полоса неудач.

В декабре 2003 года она предсказала вдове морского пехотинца, что та родит здорового мальчика. Через две недели у женщины случился выкидыш.

В январе 2004 года Джонс предсказала Иоланде Роулз из Орема, штат Юта, что ее пятилетнюю дочь Велвет заманили обманом и теперь воспитывают в семье мормонов – своеобразное выражение поддержки волны протестов в Солт-Лейк-Сити. Полгода спустя приятель Иоланды признался в убийстве девочки и показал полиции неглубокую могилку рядом с местной свалкой.

В феврале 2004 году Джонс предсказала, что останки Джимми Хоффа будут обнаружены зацементированными в стене бомбоубежища, которое построила семья Рокфеллеров в городке Вудсток, штат Вермонт. Ее слова не подтвердились.