Текст книги "Смерть по имени сон (Планета пиратов - 2)"

Автор книги: Джоди Линн Най

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 24 страниц)

– Десять часов, ноль-ноль минут. Все готовы?

– Да!

Пилот шагнул в сторону, когда его груз нетерпеливо устремился на свои места.

– Нерециркулированный воздух! – Лунзи вышла из космопорта в Альфа-Сити и ощутила ласку настоящего ветра – впервые с тех пор, как покинула Астрис. Она подставила лицо солнцу и набрала полные легкие воздуха. И тут же исторгла его обратно в приступе кашля.

– Что... что такое с воздухом? – недоумевающе спросила она, осторожно вдыхая и брезгливо морща нос. Атмосфера была перенасыщена химическими испарениями и вонью гнилой растительности. Она подняла глаза к небу и увидела солнце, окутанное серой дымкой, которая курилась над близлежащим городом.

– Одно хорошо, зато другое плохо, доктор Лунзи, – объяснил энсин Флота. – Хорошо то, что это натуральный воздух, а не миллион раз реоксигенизированный машинами. А плохо – что публика, населяющая Альфу, поганит его уже тысячи лет. Настоящая воздушная помойка.

– Ого! Как же они могут делать такое самим себе? Это ведь тот же самый воздух, которым они дышат! – простонала Лунзи, промокая носовым платком слезящиеся глаза.

Ти подхватил ее багаж и подозвал наземный автомобиль.

– Подальше от космического порта будет не так гадко. Поживей! – Он потащил ее вниз по бетонному скату к герметично закрывающейся машине.

– А ты куда? – спросила Лунзи, когда смогла говорить. Она громко шмыгала носом в платок.

– С тобой. Не могу же я, в конце концов, прозевать такое событие, как воссоединение вашего семейства. Мелани пригласила меня.

– Ваше место назначения? – спросил механический голос наземной машины. Ти протараторил адрес. – Нужна или нет сопроводительная экскурсия?

– Что скажешь, Лунзи? Не хочешь, чтобы робот рассказывал тебе обо всем, что попадется на глаза во время пути?

Лунзи глянула через окно на бесконечную панораму серых зданий, серых улиц и серого неба. Единственный цвет, обволакивающий немногочисленных пешеходов, мимо которых они проносились.

– Не хочу. Похоже, везде одно и то же – в любой точке любого направления, и все это так мрачно. Я хочу только добраться на место поскорее и встретиться с родней. Интересно, как все они изменились за десять лет? Как ты думаешь, появились новые детишки?

– Почему бы и нет? Экскурсия не нужна, – распорядился Ти.

– Понял.

Ти весело и непринужденно болтал, пока они неслись по сверхскоростной трассе к дому Мелани. Как только они высадились с "Бан Сидхе", он снова сделался таким же, каким был когда-то – открытым и любящим. Лунзи решила, что это, должно быть, военная атмосфера корабля, принадлежащего Флоту, подавляла его необычайно веселую натуру. Ее успокаивало то, что ему там лучше.

Когда они в конце концов добрались до цели, уже смеркалось. Машина выплюнула их в пригородном местечке Шайго, всего в двух сотнях километров от Альфа-Сити. Лунзи при всем желании не могла бы сказать, где закончился один город, где начался другой. С годами они, очевидно, срослись. Им так и не встретилось ни открытого поля, ни парков, ни даже небес, куда могли бы тянуться растения, – только переплетенные магистрали с тысячами неотличимых друг от друга, напоминающих коконы автомобилей, проносящихся мимо. Воздушный транспорт расчерчивал серое небо белыми следами в промежутках между высокими зданиями. Лунзи все это зрелище уже угнетало.

Дом, один из выстроившихся в ряд, располагался посреди крохотного дворика. К двери вела дорожка, по обе стороны которой росли деревья. Мерцающая цепочка маленьких лампочек возле двери гласила: "Ингрич". Если не считать садиков, все дома были абсолютно одинаковыми. Сад Мелани изобиловал яркими цветами и высокими травами, так и норовящими вылезти со своих клумб на аккуратно подстриженный газон: взрыв индивидуальности на улице вежливого однообразия.

– Черт, не хотела бы я возвращаться домой навеселе, – буркнула Лунзи, оглядывая бесконечный ряд стен и окон. Противоположная сторона улицы казалась зеркальным отражением первой. Три ряда занавешенных окон безучастно взирали на них сверху вниз.

– Робот-такси благополучно доставил бы тебя домой, – заверил ее Ти.

Когда они приблизились, Лунзи услышала доносящийся изнутри шум, и диафрагма двери неожиданно разъехалась. Навстречу им торопливо вышла полная женщина с мягкими темными волосами и схватила обоих за руки. Лунзи тотчас же узнала ее. То была ее внучка.

– Лунзи, я не ошиблась? – Женщина просияла. – А я – Мелани. Добро пожаловать! Наконец-то! И Янос? До чего же я рада видеть вас.

– Ти, – потребовал менее официального обращения Ти, в свой черед заключенный в объятия.

– Как замечательно в конце-то концов встретиться с вами! – воскликнула Лунзи. – Я так благодарна вам, что вы захотели возобновить приглашение после того, как я подвела вас в прошлый раз.

– Ох, ну конечно. Мы очень хотели встретиться с тобой. Проходи. Все так ждали тебя. – Мелани сердечно обхватила Лунзи за талию и повела в дом. Ти с довольным видом следовал за ними. – Мама была так огорчена, что ты не приехала повидаться. А когда мы услышали о катастрофе, то больше всего переживали о том, что она уехала с дурным чувством. Я отправила на Эридан сообщение, чтобы она могла узнать про аварию и что с тобой все в порядке. Но это так далеко отсюда, что депеша, быть может, все еще добирается туда. Понятия не имею, сколько на это потребуется времени! Бог его знает, когда сообщение попадет к ней в руки. В последнее время постоянно случаются какие-то нарушения в работе связи. И компания не находит нужным ничего объяснять!

Хозяйка провела их в хорошо освещенную комнату с белыми стенами и коврами, со вкусом украшенную яркими настенными драпировками и обставленную мягкой мебелью. Одну стену занимал электрокамин, другую объемная видеоплатформа, окруженная подростками, которые смотрели спортивную передачу. Лунзи обратила внимание, что голографическое изображение чище и четче, чем те, что она видела когда-либо прежде. Очевидно, пока она была в холодном сне, техника воспроизведения изображения шагнула далеко вперед.

Взрослые же – двое мужчин изящного телосложения с темными кудрявыми волосами, явно близнецы, и две женщины – непринужденно болтали. Когда Лунзи вошла, они поднялись со своих мест и шагнули ей навстречу.

– До чего у вас милый дом, – одобрительно похвалила Лунзи, оглядываясь по сторонам. – Это твой супруг?

Высокий мужчина, в небрежной позе развалившийся на диване, отложил в сторону персональный компьютер и встал, чтобы пожать им руки.

– И ныне, и постоянно. Мое имя Далтон. Как дела, бабушка?

– Спасибо, отлично, – ответила она, пожимая руки. Рукопожатие Далтона было крепким и спокойным, ничуть не сокрушающим кости, чего она опасалась, заметив узлы сухожилий на кистях его рук. – Но, пожалуйста, зови меня Лунзи.

– Я-то с удовольствием, но вот Ларе может не согласиться. Уж слишком он щепетилен и благопристоен.

– Я связалась с ними, как только вы сообщили, что уже здесь. Они скоро приедут, – деловито щебетала Мелани, увлекая их на середину гостиной. – А пока, перед тем как показать, где вы остановитесь, давайте-ка я вас чем-нибудь угощу. Что-нибудь выпить?

– Сок, пожалуйста. Ваш воздух... несколько тяжеловат с непривычки, дипломатично сказала Лунзи.

– М-м-м. Сегодня предупреждали об опасности смога. Я должна была предупредить, когда вы связались с нами. Но все мы так привыкли к этому. И Мелани поспешила прочь.

– Это так на нее похоже – забыть и все прочие предуведомления, снисходительно проговорил Далтон, когда жена покинула комнату. Он обнял Лунзи за плечи и помахал рукой находившимся в комнате: – Эй, народ! Это Лунзи. Наконец-то приехала!

Молодежь, смотревшая объемное видео, встала поприветствовать гостью. Лунзи улыбнулась каждому по очереди, стараясь узнать их по голограммам десятилетней давности. Из всей компании она смогла вычислить только двоих.

– Не все в этой ораве наши, но внуки вечно торчат здесь, потому что у нас самый просторный дом. Лунзи, познакомься, пожалуйста, – мои сыновья, Джей и Тед, и их супруги, Иония и Чирли. – Женщины – одна с короткими красными косицами, другая с блестящими светлыми волосами – улыбнулись ей. – Дрю все еще на работе, он присоединится к нам во время обеда.

Она обменялась с близнецами весомыми рукопожатиями.

– Ты выглядишь скорее как наша сестра, а не... кто? Прабабушка? сказал один из них.

– Тебе придется нас извинить, если мы случайно – по ошибке – не проявим к тебе почтения, соответствующего твоему возрасту, – игриво добавил второй.

– Я это пойму, – ответила Лунзи, крепко обнимая его и вовлекая женщин в общие объятия.

А вокруг, дожидаясь своего часа, толкались дети. Их было девятеро: четыре девочки и пять мальчиков. В каждом из них Лунзи могла заметить сходство с собой или с Фионой. Счастье буквально распирало ее.

– А сколько тебе лет? – спросил самый младший из ребят, мальчик, которому, казалось, было одиннадцать – двенадцать стандартных лет.

– Педдер, это бестактный вопрос, – строго произнесла красноголовая жена Джея.

– Это у Дрю младшенький, – пояснил Далтон своим низким голосом поверх голов теснящейся вокруг нее толпы.

– Простите, тетя Иония. Извините, – обиженно пробормотал мальчик.

– Я не обиделась, – весомо заявила Лунзи, с ходу добиваясь его восхищения. – Я родилась в 2755 году, если это то, что ты имеешь в виду.

– У-у-у! – протянул потрясенный Педдер. – Это много. Я хочу сказать, тебе столько не дашь.

– Бренд и Коррин, – перечислял Далтон. – Старшие братья Педдера и, как я надеюсь, более деликатные. Или на худой конец менее любопытные. Самого старшего, Эвана, тут нет. Он на работе. А младшая дочь Дайдри, Антея, в школе.

– Ох, я так рада познакомиться со всеми вами, – несколько огорошенно проговорила счастливая Лунзи. – Я столько раз просматривала ваши голограммы – снова и снова... – Она сдавила руку Бренда и взъерошила волосы Коррина. Мальчишки покраснели от смущения и отошли, уступая место кузинам.

– А я – Капелла, – поздоровалась привлекательная девушка с черными волосами, уложенными немыслимыми волнами и петлями по всей голове.

По мнению Лунзи, девушка несколько переборщила с макияжем, а усеянные блестками серьги в ее ушах слишком слепили глаза.

– Вы так изменились, в сравнении с тем изображением, по которому я знаю вас, – осторожно промолвила Лунзи.

– Неужто правда? – хихикнула Капелла. – С тех пор минуло, если не ошибаюсь, лет десять, да? Я была тогда всего лишь крохотной клизмой.

Ти, стоя позади Капеллы, улыбнулся во весь рот и закатил глаза к потолку. Лунзи улыбнулась в ответ.

Педдер отвлекся: по объемному видео показывали, как какая-то команда гнала ярко-красный мяч, обходя защитников команды противников, чтобы забить его в цель.

– Вмажь им, Центавр! Атас!

Тонкая молодая женщина с длинными волосами, заплетенными в перевязанную лентой косу, поднялась с кресла, стоявшего по другую сторону от видеоэкрана, неуклюже преодолела расстояние, разделявшее их с Лунзи, и протянула ей руку. Женщина была беременна.

– Здравствуй, Лунзи! Я – Руди.

Лунзи тепло ее поприветствовала:

– Первая внучка Ларса? Счастлива встретиться с тобой. Когда грядет событие?

– О, еще не скоро, – улыбнулась Руди. – Еще два с половиной месяца. Так как это будет первый правнук, все помогают мне считать дни. А это Гордон. Он застенчив, но преодолеет свою робость, ведь ты же член нашей семьи.

Единственный внук Ларса был коренастый парень лет восемнадцати с торчавшими дыбом жесткими бурыми волосами.

Лунзи взяла паренька за руку и притянула к себе, чтобы чмокнуть в щеку.

– Рада познакомиться с тобой, Гордон.

Юноша залился краской и вызволил руку, смущенно улыбаясь.

С последним голом матч, по-видимому, подошел к концу. Далтон наклонился над головами зрителей и выключил голографический экран под недовольное бурчание мальчишек.

– Хватит! Довольно головизора. У нас гости.

Кассия и Дерам, двоюродные сестра и брат, родившиеся с разницей в два дня, возжелали сесть по обе стороны от Лунзи, когда она устроилась на уютном диване с высоким стаканом фруктового сока.

– Мы почти что близнецы, точь-в-точь как наши отцы, – гордо заявил Дерам. И в самом деле, они с Кассией были поразительно похожи, насколько могут походить друг на друга молодые мужчина и женщина.

– Мы всегда будем самыми близкими друзьями – с рождения и на всю жизнь, – добавила Кассия.

– Ух! – фыркнула Лона, младшая сестра Дерама, долговязая отроковица лет семнадцати. Она уселась, поджав под себя ноги, и откинула назад длинные прямые волосы вороной масти. – Чушь! А что, не так, что ли? Да вы все время только и делаете, что деретесь, как пичуги с Токме.

– Нехорошо так говорить. Лона, – упрекнула ее Кассия, беспокойно косясь на Лунзи, но Лона смотрела на кузину с нескрываемым презрением.

Из всех внучек Лона больше остальных походила на Фиону. Лунзи поймала себя на том, что ее на протяжении всего вечера так и тянет к этой девочке. Ей тогда казалось, будто она разговаривает со своей собственной, давно потерянной дочерью. Это послужило яблоком раздора среди потомков, полагавших, что Лона, безусловно, не должна присваивать все внимание столь обаятельной новоявленной родственницы.

До Лунзи доносились сердитые перешептывания, и она поняла, что из-за нее вот-вот вспыхнет семейная война. Она ловко сменила тему разговора, обращаясь к каждой из кузин поочередно. Когда прибыли старшие, все они уже удовлетворенно улыбались.

Ларе приветствовал Лунзи и Ти весьма церемонно.

– В этом доме собралось пять поколений семьи! – провозгласил он. Бабушка Лунзи, мы бесконечно счастливы видеть тебя среди нас. Добро пожаловать!

Ларе был коренастым мужчиной, унаследовавшим Фионин подбородок и глаза, правда в уменьшенном варианте. Это придавало его лицу фамильное упрямое выражение, которое Лунзи отметила как характерную особенность. Волосы Ларса уже изрядно поредели, и Лунзи прикинула, что в восьмое десятилетие он, наверное, вступит совершенно лысым. Дочь его, Дайдри, была подчеркнуто изящна, но имела слишком тощую шею. Она практически не изменилась с тех пор, как Лунзи впервые увидела ее на голограмме. Дрю, третий сын Мелани, представлял собой более упитанную версию своих веселых старших братьев. Он поприветствовал Лунзи, смачно поцеловав ее в щеку.

– У нас тоже есть для тебя сюрприз, – добавил Ларе, отодвигаясь в сторону от двери, чтобы пропустить в комнату еще одного человека. – Наш брат Дугал! Прибыл домой в отпуск только на прошлой неделе.

Дугал был красив. Ему досталась в наследство привлекательная наружность Фионы плюс ген или два деда Лунзи по материнской линии, который также был высок, строен и широкоплеч. Мастью Дугал пошел в Лунзи: те же темно-русые волосы и зеленовато-карие глаза. Он унаследовал и ее короткий прямой нос. Его флотская форма сверкала той же ослепительной белизной, что и форма Ти, но обшлага рукавов были обременены большим количеством галуна, а слева на груди располагался ряд медалей.

– Приветствую тебя, Лунзи. Фиона столько рассказывала про тебя. Надеюсь, что визит будет достаточно продолжительным, а за ним последуют и многие другие.

Лунзи оглянулась на Ти. Он пожал плечами.

– Ну, я не знаю. Есть несколько дел, о которых мне необходимо позаботиться. Но я задержусь так долго, как только смогу.

– Отлично! – Дугал заключил ее в столь крепкие объятия, что она даже пискнула. – Я предвижу, нам с тобой будет что порассказать друг другу.

Ларе начал было укорять брата, но в это время между ними встала Мелани.

– Мальчики, обедать. – Она послала им такой взгляд, который Лунзи могла охарактеризовать не иначе как многозначительный, и указала в направлении столовой.

– Мелани, должна признать, что ты унаследовала кулинарный талант моей матери. Все было изумительно вкусно, – удовлетворенно выдохнула Лунзи.

Они с Ти сидели напротив друг друга по обе стороны от Далтона, занимавшего один из торцов длинного стола. На другом конце разместился Ларе. Он клевал носом после выпитого вина.

– Что это за специя в морковном муссе? И сельдерейник, и травяной суп просто восхитительны!

Мелани просияла от похвал Лунзи:

– Я всегда говорю, что эти рецепты – наша семейная тайна. Но могу-ли я утаить их от тебя?

– Надеюсь, нет. Клянусь, я много бы отдала, чтоб заглянуть в файл, где хранится твоя кулинарная рецептура. А взамен могу предложить несколько собственных изобретений.

– Ловите ее на слове, – ввернул Ти, жестикулируя ложкой. – Не позволяйте ей передумать, Мелани. Лунзи – великолепная повариха. Что же касается меня, теперь – вот уже много лет – я поедаю синтетическую флотскую пищу, так что я испытал просто неземное блаженство.

– Как же я понимаю тебя, братишка, – кивнул Дугал, звучно соскребая к себе в тарелку остатки приправленного специями сыра и кушанья из бобов. В зависимости от времени нахождения корабля в космосе команда в первую очередь забывает об оставленных возлюбленных, потом – о свежем воздухе и наконец о еде. Между вахтами я частенько мечтаю о хорошем обеде, особенно приготовленном моей сестрой.

– Спасибо, Дугал, – мило кивнула Мелани. – Всегда так здорово, когда ты дома.

– А я приготовила десерт, – сообщила Лона, вставая, чтобы переменить тарелки. – Кто-нибудь уже готов его отпробовать?

– Да! – хором закричали Педдер и его братья. Обнадеженные, они выпрямились за столом, но мать укоризненно покачала головой. С тяжелыми вздохами они вновь развалились на своих стульях.

– Давайте займемся десертом в гостиной? Ты нам позволишь, Лона? предложила Мелани, поднимаясь, чтобы собрать блюда.

– Годится. Отличная мысль! – согласилась Лона. – Так я смогу обыграть все как следует.

– Да кого это беспокоит? – грубовато бросил Коррин, откинувшись на спинку стула. – Так или иначе, все это будет прожевано и проглочено.

– Да пошел бы ты!.. – Лона двинулась на него с полной кастрюлей лакомства в руках, но он увернулся и сбежал в гостиную. Лона презрительно усмехнулась ему вслед и продолжила складывать тарелки. Лунзи машинально встала и принялась помогать наводить порядок на столе.

– Ох нет, Лунзи! – осадил ее Ларе. – Пожалуйста. Ты – гость. Пойдем со мной, посидим. Позволь прибрать хозяевам. Мне не терпится услышать о твоих приключениях. – Он просунул руку Лунзи себе под локоть и повел ее в общую комнату.

– Десерт! – объявила Лона, толкая поднос на середину комнаты.

Ножки сервировочного столика висели шестью дюймами выше ковра, пока Лона не нажала на кнопку управления, после чего столик плавно опустился.

– Вот! – Мелани засуетилась вокруг подноса, расставляя тарелки и раскладывая салфетки по местам. – Это великолепно, дорогая.

Избавившись от Ларса, который устроил ей едва ли не допрос с пристрастием, Лунзи тоже подошла проверить содержимое подноса. Лона приготовила крохотные фруктовые пирожные всех цветов радуги. Они были разложены в виде ветви, огибавшей три блюда с густыми сливками.

– Боже милосердный, вот это подарок! Это напоминает шляпу Кармен Миранды!

– Кого? – рассеянно переспросила Мелани.

– Да... Но... – Лунзи едва сдержалась, чтобы не сказать: "...кто-нибудь вашего возраста несомненно должен помнить Кармен Миранду". – Знаете, это старинная история. Женщина, ставшая известной благодаря тому, что носила на голове фрукты. Ее показывали по старому двухмерному телевидению, которое мы обычно смотрели вместе с Фионой.

– Что за чушь – таскать фрукты на голове, – высказал свое мнение Педдер.

– А мы не смотрим двухмерное. В его плоском изображении слишком мало жизни, – пояснила Мелани. – Я всегда предпочитаю головидение.

– Но в той технике сняты в полном смысле слова великие классические произведения. Словно читаешь книгу, в которой слова заменены картинками, вступилась за свою привязанность Лунзи. – Особенно самое древнее, монохромное телевидение. Просто надо привыкнуть.

– Да уж, могу представить себе. Но ведь я также почти и не читаю. У меня просто нет на это времени. – Мелани беспечно засмеялась. – У меня такая куча дел. Все тут собрались вокруг тебя, а я обслуживаю. Лунзи, ты должна попробовать этот зеленый плод. Сверху – сладкий абрикос, кислая вишня и шоколад. Лона готовила крем сама. Это изумительно.

Десерт и в самом деле оказался восхитителен, и парни на практике доказали, что проблем с остатками не будет. Они высматривали, не осталось ли чего, даже когда пустой столик водворяли на место, в кухню. Успешно набившие брюхо братья и сестры удостоили Лону рукоплесканий.

– Истинная художница, в любом смысле слова, – похвалил ее Дугал. – Это послужит топливом моим гастрономическим грезам на протяжении всего грядущего рейса. Ты становишься такой же знатной стряпухой, как и твоя бабушка.

Лона была горда собой и выглядела польщенной.

– Спасибо, дядя Дугал.

– Только не называй ты меня бабушкой, – взмолилась Мелани, смахивая с юбки невидимые крошки. – Это заставляет меня чувствовать себя такой старой.

– И подумай о том, какие чувства-это может вызвать у Лунзи, – вставил Ларе более правдиво, чем тактично.

Лунзи послала ему острый взгляд, но он, казалось, витал в облаках.

– Как дела на фабрике? – осведомился у Ларса Дрю, откинувшись в кресле с рюмкой вина.

– Да все то же, все то же. Мы добились того, что бригада Иноплеменного Совета Свободы и Единства проводит под нашими воротами акцию протеста, причем именно сейчас.

– ИССЕ? – переспросил потрясенный Дрю. – Они могут вас закрыть?

– Они могут попытаться. Но мы будем доказывать, что несем убытки, которые значительно превышают выгоду от реализации продукта, и всем им не останется ничего другого, как принять наше предложение.

– А против чего они протестуют? – спросила Лунзи, настораживаясь.

Ларе пренебрежительно махнул рукой:

– Они выступают от лица если, уволенных в прошлом месяце с подводного гидравлического конвейера. За непригодность к работе.

– Но ведь если – морской вид. Почему... что делает их непригодными?

– Тебе не понять. Они слишком отличаются. Они плохо контактируют с другими рабочими. Кроме того, существуют проблемы с их страхованием. Мы вынуждены нанимать шофера для каждого передвижного резервуара, который они пригоняют к нам, чтобы там жить. И еще один момент: они живут прямо на территории фабрики. Из-за них мы практически лишились страховых фондов.

– Но не могут же они каждый день ездить на работу с моря, – сделал колкое замечание Ти.

– Именно так они и говорят. – Представив себе эту картину, Ларе насупился, даже не заметив сарказма Ти. – Через несколько дней вопрос будет исчерпан. Если они не прекратят, мы все равно окажемся перед необходимостью закрыть конвейер совсем. Есть и другая работа, которую они могут выполнять. Мы выразили готовность расширить нашу службу трудоустройства, чтобы обслуживать их.

– Да-да, это так благородно с вашей стороны, – выразительно произнесла Лунзи. Она не столько полагала, что компания должна довести себя до банкротства ради справедливости, сколько находила, что Ларе совершенно не принимает во внимание моральную сторону проблемы.

Ларе направил на нее благожелательный взгляд:

– Ах, бабушка, это ты хорошо сказала!

Мелани и жена Ларса посмотрели на нее одобрительно, также не заметив в ее интонации и тени иронии.

– А почему теперь не принято читать книги? – спросила Лунзи у Ти, когда они остались одни в комнате для гостей. – Я была только на платформе да на Астрис с тех пор, как первый раз вышла из холодного сна, и не имею ни малейшего представления о том, что делается в обществе в целом.

– Это беспокоит тебя? – отозвался Ти, стаскивая через голову китель. Нет. За последние годы чтение из моды не вышло. Ни за десять лет, прошедшие до того, как тебя разбудили мы, ни пока ты спала в астероидном поясе. Твои родственники просто не хотят обременять себя глубокими размышлениями, которые могли бы обеспокоить их.

Лунзи сняла туфли и бросила их на пол.

– Как они тебе показались?

– Твои родственники? Просто замечательные. Немного претенциозные и очень консервативные, я бы сказал. Консервативные во всем, если не считать того, что они, кажется, положили нас вместе в этой комнате для гостей, а не в противоположных концах дома. Впрочем, я рад, что они так поступили. Мне было бы очень холодно и одиноко уже из-за одного только их нудного морализаторства.

– Мне тоже. Я затрудняюсь даже сказать, восхищена ли я ими или разочарована. Они показались мне бездуховными. Ими движет мелочная мотивация. Они какие-то пустые. И все – приземленные.

– Кроме девочки, я полагаю, – задумчиво протянул Ти, садясь на пуфик возле кровати.

– Ах да, Лона. Мысленно извиняюсь перед ней, что смешала ее с остальными этими... этими узколобыми древесными грибами. Одна-единственная с признаками сообразительности. И я надеюсь, она проявит здравый смысл и выберется отсюда, как только сможет.

– Да и мы тоже. – Ти подошел к Лунзи сзади и помассировал ей шею.

Лунзи вздохнула и расслабилась, опершись спиной о его скрещенные ноги. Он обхватил ее плечи одной рукой и поцеловал в макушку. Другая рука его поглаживала ей спину.

– Не думаю, что смогу долго оставаться вежливой. Еще на пару дней останемся, а потом давай искать повод, чтобы отвалить отсюда.

– Как хочешь, – спокойно выразил готовность Ти, чувствуя в ее расслабленной спине некое напряжение. – Но я бы и не подумал спасаться отсюда бегством.

Лунзи на цыпочках спустилась по лестнице из спальни в гостиную. Не было слышно ни звука, кроме отдаленного гудения кондиционирующей системы.

– Эй! – тихо позвала она. – Мелани?

На лестнице, ведущей с нижнего этажа дома, неожиданно появилась Лона.

– Нет, это всего лишь я. Доброе утро!

– Доброе утро! Разве ты не должна быть в школе? – спросила Лунзи, с улыбкой отмечая в девочке напористость и темперамент. В Лоне чувствовалось не только очарование, но и живость. Казалось, это весточка из далекого прошлого собственной семьи Лунзи, а не представительница консервативного альфианского выводка Мелани.

– Сегодня уроков нет, – пояснила Лона, плюхаясь на кушетку рядом с ней. – Я учусь на технолога по связи, помнишь? Занятия у нас через день. В остальные дни практика: или на фабрике, или в системе телерадиовещания. Я устроила себе выходной.

– Понятно, – хмыкнула Лунзи, оглядываясь вокруг. – Ума не приложу, куда все подевались?

– Мелани только что отправилась по магазинам. Далтон обычно работает дома, но сегодня утром у него какая-то встреча. А где Ти?

– Пока спит. Его режим жизнедеятельности установился под воздействием графика дежурств, а смена начинается позже.

Лона затрясла головой:

– Пожалуйста, не трудись объяснять детали. Терпеть не могу биологию. Я ведь специализируюсь в области коммуникационной инженерии. Ах да, Мелани оставила тут тебе кое-что посмотреть. – И Лона протянула ей сверток, запакованный в черный полиэтиленовый пакет.

Лунзи с любопытством принялась разворачивать упаковку и обнаружила внутри пластиковый футляр с собственным именем на крышке.

– Это все Фионы. Она оставила, когда уезжала, – пояснила Лона, заглядывая через плечо открывавшей коробку Лунзи. Футляр был полон двух– и трехмерных снимков.

– Это все ее детские портреты! – ахнула Лунзи. – И мои тоже. А я-то думала, что они потерялись! – Она перебирала снимки один за другим, не переставая восторженно восклицать.

– Нет, не потерялись. Мелани сказала, что Фиона привезла все это с собой на марсианскую Базу. Мы не знаем почти никого из этих людей. А ты кого-нибудь помнишь?

– Это ваши предки и некоторые наши старые друзья. Садись, я расскажу тебе. Ох, черт, ты только взгляни на это! Это я в четыре года. – Лунзи вглядывалась в маленькую двухмерную картинку. Она уселась на диван и поставила коробку на колени.

– Волосы торчат у тебя точь-в-точь как у Гордона, – показала пальцем Лона, хихикнув.

– У него они выглядят получше. – Лунзи положила снимок обратно в футляр и извлекла следующий. – А это моя мама. Она тоже была врачом. Она родилась в Англии, на старой Земле. Самый настоящий сассенах из тех, что когда-либо бродили в долинах Йоркшира.

– А что такое "сассенах"? – поинтересовалась Лона, разглядывая фотографию миниатюрной белокурой женщины.

– Слово из старинного диалекта, означающее вздорного англичанина. Моя мать была старой закалки. Именно она пристрастила меня к Редьярду Киплингу, который навсегда остался любимым моим писателем.

– Тебе доводилось даже встречаться с ним?

Лунзи рассмеялась:

– О нет, детка. Давай-ка посмотрим, который сейчас год?

– Шестьдесят четвертый.

– Так вот, в следующем году будет тысячелетие со дня его рождения.

Лона была поражена.

– Ого, вот это древность!

– Пусть это не отвращает тебя от чтения его книг, – предостерегла ее Лунзи. – Он слишком хорош, чтобы прожить жизнь, не узнав его. Киплинг был мудрый человек и великолепный писатель. Он писал приключенческие повести, истории для детей, стихи. Но что я люблю больше всего, так это его проницательность и способность видеть жизненную правду в любой ситуации.

– Я поищу в библиотеке что-нибудь из его вещей, – пообещала Лона. – А это что за мужчина? – спросила она, указывая на фотографию.

– Это мой отец. Он был учителем.

– Он выглядит славным. Вот бы мне узнать их, как тебя.

Лунзи положила руку на плечи Лоны:

– Ты бы полюбила их. А они от тебя и вовсе были бы без ума.

Они продолжали рассматривать лежавшие в коробке снимки. Лунзи задерживалась на портретах маленькой Фионы и прослеживала по ее портретам, как она из ребенка превращалась в зрелую женщину. Попадались снимки покойного мужа Фионы и всех детей. Ларе даже в младенчестве имел столь серьезное, напыщенное выражение, что они захихикали. Лона заглянула в нижнее отделение коробки и протянула Лунзи ее университетский диплом.

– Почему твое имя Лунзи Меспил, а не просто Лунзи? – спросила девушка, читая витиеватую характеристику на пергаменте в пластиковой упаковке.

– А что плохого в Меспил? – вопросом на вопрос ответила Лунзи.

Лона презрительно скривила губы:

– Фамилии – варварский обычай. Они побуждают людей составлять о тебе мнение на основе твоей родословной или профессии, а не по твоему поведению.

– Ты хочешь правдивый ответ или тот, который предпочел бы дядя Ларе?

Лона плутовски усмехнулась. Очевидно, она разделяла мнение Лунзи, что Ларе – напыщенный старый чудак.

– Так какова же правда?

– А правда такова, что в студенческие годы я некоторое время состояла в связи с Сионом Меспилом. Это был обаятельнейший человек ангельской красоты, учившийся на медицинском факультете в то же самое время, что и я. Я нежно любила его, и, думаю, он по отношению ко мне испытывал те же самые чувства. В то время мы не хотели постоянного брака, поскольку никто из нас не знал, куда нас может занести после окончания Университета. Моей специальностью была психология, а его – генетика и репродукция. Мы могли оказаться в противоположных концах Галактики; фактически так оно и вышло. Конечно, останься мы вместе, это могло бы стать и постоянным браком. Я сохранила вторую часть его имени и дала ее нашему ребенку – Фионе, помогая ей в будущем избежать брака с одним из ее сводных братьев по отцу. – Лунзи рассмеялась. – Клянусь, Сион специализировался в области гинекологии именно для того, чтобы произвести на свет собственного отпрыска. В жизни не встречала столь любвеобильного человека, как он.